Обещала опус из серии «как я провел...» - вот и он. Сразу скажу, что это просто зарисовка из жизни, не содержащая экшена, вампиров и сексуальных сцен. Зато здесь есть попытка погони и мертвый голубь.
- Салли, нужно съездить на субботник, - сказал перед тем, как всю страну отпустили на майские каникулы, директор Сергей. Напомню, что контора у нас в учредителях имеет органы власти, поэтому в ряде вопросов свободой воли не обладает.
Я сразу вскипела в лучших традициях «а вот хрен вам монашек в сауну!», ибо не много ли на нас разнарядок за последнее время? Мы только мусор вокруг военных памятников убирали три раза в разных местах — якобы добровольно, с песней и исключительно из патриотических чувств. И это только за одну неделю! Если нам фонарь на лоб, мы и ночью какое-нибудь добро творить сможем… Но при Сергее повышать голос нельзя — он сразу включает режим стеклянных глаз, и потом с ним полдня невозможно работать, поэтому я прикрыла глаза и спокойно, и даже слегка безучастно, как спящий Будда, спросила:
- Что конкретно нужно делать?
- Один кандидат… - Сергей сделал многозначительную паузу, а я поясню, что в нашем регионе год выборный, и мы хотя и слегка озолотимся на всяческих агитках, но потом все деньги потратим на лечение нервов. - Один кандидат будет делать уборку территории у ветерана, а мы — ему помогать в виде общественности, которую ему удалось собрать на доброе дело.
Блядь.
- Сколько человек нужно и когда? - мирно пробормотала я в ответ.
- От вашего отдела — вас и вашего зама, - уточнил Сергей.
Тут с меня слетела вся безмятежность, и, видимо, глаза мои открылись на полную ширь с таким громким щелчком, что Сергей стал говорить чуть живее — то ли из уважения к моему горю, то ли из страха, что не успеет досказать до того, как я заору:
- Кандидат человек… не из простых, поэтому хочет, чтобы с ним вместе трудились не просто волонтеры, а… начальники среднего звена.
Блядь.
Опускаю дальнейшие вопли и восклицания своих коллег «да почему?!», «да сколько можно?!», «да у меня проект!», «да мне нужно к бабушке на кладбище!», «да у меня ребенок останется один дома!». Весь день прошел в этом буйстве. Но, как бы там ни было, в шесть утра в субботу возле работы собрались я, мой заместитель Юля, финансовый директор, главный дизайнер Игорь, старший маркетолог с ребенком пяти лет, ибо оставить его было не с кем, юрист Федор Михайлович и кандидат из народа завхоз Петрович, он же водитель микроавтобуса. Ехать было часа два с половиной, а кандидат сказал, что ветеран встает рано, и он, кандидат, будет там уже в восемь, чтобы пораньше закончить.
Тронулись.
Федор Михайлович бодро сообщил, что всю дорогу будет спать — и тут же смежил веки. Но поспать ему не дала дочь маркетолога, которая на каждое изменение вида из окна истошно кричала: «Мама, что это?!» Федор Михайлович подскакивал. Главный дизайнер, многодетный отец, напротив, спал беспробудно всю дорогу. У него гиперактивные близнецы-сыновья и дочь, которая до двух лет имела свойство беспричинно кричать по ночам, так что он может спать в любой ситуации — сидя, стоя, в прыжке, когда ему раскрашивают лоб фломастерами, дергают его за уши, льют ему на спину холодную воду или горячий чай, бубнят в бубен, дудят в дуду, барабанят в барабан и дуют в трубу. Лишь бы никто не плакал.
Сюрпризом в этот скорбный час стало поведение Юли, моего нового заместителя, которая работает у нас всего два месяца, и я мало что о ней успела узнать (то есть я что-то заподозрила, увидев, что она ездит на машине, где на одном боку мощными буквами написано «спасибо за сына!», а на другом «спасибо за дочь» «любимой жене от мужа», но решила на этом не зацикливаться. Кому какое дело). Так вот, Юля каждые минут 20 делала селфи и отправляла мужу, а когда он ей звонил по видеосвязи — обводила экраном весь салон микроавтобуса, доказывая, что она едет с коллегами по делу и оргия все еще не началась. Но Юля, по крайней мере, говорила тихо, а не орала: «Мама, дай пряник! Мама, я хочу пить! Мама, я хочу писать!» Федор Михайлович с ненавистью бормотал: «Я тоже хочу пряник...», а Петрович ему ехидно отвечал: «Главное - не писайся!»
Меня же больше беспокоило другое: сколько там мусора у ветерана, если на уборку потребовалась такая прорва народу?
Приехали к половине девятого, надеясь увидеть кандидата в разгар работы. Но кандидат, как выяснилось, еще не прибыл. Кандидат (пусть будет Иван Иваныч) позвонил около девяти и, позевывая, сообщил, что опоздает минут на двадцать. Забегая вперед: он приехал в десять. Сука.
Тем временем ветеран, дедушка 95 лет, бодрый духом, показал нам фронт работ.
Предчувствия меня не обманули.
Вкратце: несколько лет назад он решил расчистить чердак. И с помощью детей, внуков, правнуков, не знаю, кого еще, постепенно стаскал оттуда весь мусор в сарай, чтобы вывезти, но дальше дело не пошло. Ремарка: сарай не обычный, с рабочим инструментом, а сенной — а это огромнейшая махина высотой почти в два этажа. Там реально было до потолка всякого хлама — все, что дед накопил за 95 лет жизни. Может, еще от предыдущих поколений осталось. А кандидат обещал трактор с прицепом, чтобы все это с почестями и под вспышки фотокамер доставить на свалку. Казалось бы, по большому счету, в чем проблема? Круглое тащим, квадратное катим, мелкое собираем в мешки. Но не тут-то было. Выяснилось, что дедушка все свое добро перед выбрасыванием будет тщательно осматривать — вдруг нужное?
Кандидат прибыл на двух машинах, когда маркетолог увела дочку в дом пить чай с родными ветерана, Юля в очередной раз вышла в эфир с мужем и со словами «любимка, мы еще работаем» обводила камерой окрестности, мы с финансовым директором пытались отобрать у ветерана пакет с размокшими, неразличимыми от старости и плохого обращения тетрадями и доказывали, что хранить это нет никакой возможности, мужчины же, Игорь и Федор Михайлович, уже погрузили в прицеп два полуразвалившихся стола и грузили кровать с металлической спинкой. Процесс был прерван криком помощников кандидата:
- Подождите, подождите! Не грузите!
Все замерло, а помощники продолжали:
- Верните кровать обратно, пусть ее загрузит Иван Иванович!
Игорь осторожно поставил свою часть на землю, а Федор Михайлович бросил ее в сердцах со словами «и вам тоже здравствуйте» - и демонстративно отошел в сторону.
Фото с кроватью было сделано с четырех ракурсов и с тремя выражениями лица кандидата (жизнерадостным, серьезным и напряженным), но забраковано — мол, кровать какой-то символ разврата и безделья. Игорь с кандидатом покидали в прицеп еще немного крупногабаритных вещей, а Федор Михайлович отошел проведать дам, которые тем временем сортировали мусор попроще — книги, битую посуду, дырявые сапоги, чемодан с мертвым голубем и прочее. Когда дошли до двух обгрызенных мышами прялок, наш юрист воспрял. Его брат владеет антикварной лавочкой и как-то находит покупателей даже не самые затрапезные артефакты. С прялками ветеран расстался легко, а вот заскорузлые тетради в линеечку с расплывшимися чернилами никак не хотел отдавать в мусор. Дедушка объяснил, что долгие годы в таких тетрадках записывал важные мысли. В принципе, мне все равно, пусть бы он хоть все это добро перетаскал обратно на чердак, но он ведь пытался прочитать каждый лист и подходил ко всем волонтерам с просьбой всмотреться, какое слово тут написано, цитировал по памяти некоторые великие мысли и всячески нас просвещал. Процесс от этого вставал, что ветерана не огорчало, но безмерно травмировало нас, рабочую силу.
Ровно в полдень я объявила, что мы работу закончили и отправляемся по домам.
- От забора до обеда? - пошутил кандидат.
- Именно, - с достоинством подтвердила я.
- Но здесь работы еще много, рановато вы засобирались, - с добродушной улыбкой Иван Иваныч раскинул руки — мол, не пущу — а в глазах стоял злобный вопрос: с хера ли?
Ко мне подбежали помощники, которые до этого вяло ковыряли ветошь, отвлекаясь на фотографирование ветерана, кандидата и нас, волонтеров, и зашептали, что так не договаривались, что они сфотографировали сарай, полный хлама, а кульминацией мероприятия должно стать фотографирование пустого и чистого сарая.
- А вы примерно представляете, сколько это работы? - осведомилась я. - Здесь нужна рота солдат, чтобы все разгрести к вечеру, а с учетом нашей скорости мы и за трое суток не управимся.
- А мы наляжем все вместе! - пытались воодушевить меня. - Мы ускоримся!
- Вы приехали в десять, до одиннадцати сидели с ветераном в доме, говорили за жизнь и благодарили за его подвиг, - напомнила я. - А мы приехали в восемь и пахали четыре часа с пятнадцатиминутным перерывом на чай с баранками. Для недобровольного доброго дела в выходной день более чем достаточно. Спасибо за компанию и всего хорошего.
Кандидат убежал звонить начальнику моего начальника (забегая вперед — безрезультатно, ибо тот просто трубку не взял), а наша компания потянулась в дом мыть руки и прощаться с хозяевами.
В машине стояла какофония.
- Любимка, пожалуйста, не доставай меня, я так устала, - уговаривала Юля мужа по видеосвязи.
- Да у вас там мужиков полно! - возмущался ее благоверный.
- Мама, а когда мы приедем?!
- Отличные прялки! Тяжелые! Одна с веретеном!
- Да ты совсем сдурел, какие мужики, я полдня мусор выбрасывала из старого сарая!
- Даром отдал дед, представляешь?
- Мама, я хочу пить!
Кандидат из народа Петрович включил веселую музыку. Дизайнер Игорь мирно спал, уткнувшись лбом в прялку.
P.S. А кандидат с помощниками реально поднапряглись и очистили одну треть сарая, которую и сфотографировали. Если не знать, какая там площадь, выглядит очень эпично.
