Под бархатной скуфейкой, в чёрной рясе
Еврея можно видеть каждый день:
Апостольски он шествует по грязи
Всех четырёх окрестных деревень.

Работы много, и встаёт он рано,
Едва споют в колхозе петухи.
Венчает, крестит он, и прихожанам
Со вздохом отпускает их грехи.

Слегка картавя, служит он обедню,
Кадило держит бледною рукой.
Усопших провожая в путь последний,
На кладбище поёт за упокой…

Он кончил институт в пятидесятом —
Диплом отгрохал выше всех похвал.
Тогда нашлась работа всем ребятам —
А он один пороги обивал.

Он был еврей — мишень для шутки грубой,
Ходившей в те неважные года,
Считался инвалидом пятой группы,
Писал в графе «Национальность»: «Да».

Столетний дед — находка для музея,
Пергаментный и ветхий, как талмуд,
Сказал: «Смотри на этого еврея,
Никак его на службу не возьмут.

Еврей, скажите мне, где синагога?
Свинину жрущий и насквозь трефной,
Не знающий ни языка, ни Бога…
Да при царе ты был бы первый гой».

«А что? Креститься мог бы я, к примеру,
И полноправным бы родился вновь.
Так царь меня преследовал — за веру,
А вы — биологически, за кровь».

Итак, с десятым вежливым отказом
Из министерских выскочив дверей,
Всевышней благости исполнен, сразу
В святой Загорск направился еврей.

Крещённый без бюрократизма, быстро,
Он встал омытым от мирских обид,
Евреем он остался для министра,
Но русским счёл его митрополит.

Студенту, закалённому зубриле,
Премудрость семинарская — пустяк.
Святым отцам на радость, без усилий
Он по два курса в год глотал шутя.

Опять диплом, опять распределенье…
Но зря еврея оторопь берёт:
На этот раз без всяких ущемлений
Он самый лучший получил приход.

В большой церковной кружке денег много.
Рэб батюшка, блаженствуй и жирей.
Что, чёрт возьми, опять не слава Богу?
Нет, по-людски не может жить еврей!

Ну пил бы водку, жрал курей и уток,
Построил дачу и купил бы ЗИЛ, —
Так нет: святой районный, кроме шуток
Он пастырем себя вообразил.

И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льётся из худой груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как «не убий», «не укради».

Мы пальцами показывать не будем,
Но многие ли помнят в наши дни:
Кто проповедь прочесть желает людям,
Тот жрать не должен слаще, чем они.

Еврей мораль читает на амвоне,
Из душ заблудших выметая сор…
Падение преступности в районе —
Себе в заслугу ставит прокурор.

1962 г.

Так уже стало интереснее, разве нет? Но ещё не очень понятно. Что же имел ввиду автор?

Может быть, где-то и об этом написано?

И, о чудо! Написано. Самим автором.

В его эссе "Стишок с крылышками — подвиг без подписи".

Выдержки из текста, если лень самим искать:

"Не ищите портретного сходства с реальной личностью. Стихотворение шире одной конкретной судьбы. Сказали: есть такой молодой батюшка, с высшим техническим образованием, еврей. Я и не поехал знакомиться, мне это только помешало бы. Весь сюжет выстроился во мне сразу, будто сам я прошёл этот зигзаг судьбы. Похоже, в жизни так и было, как в стихе. С отличием закончил парень институт. Все однокашники уже на должности, а он один пороги обивает. Почему?

Он был еврей — мишень для шутки грубой,
Ходившей в те неважные года.
Считался инвалидом пятой группы,
Писал в графе "национальность": "Да".

И решил он обмануть судьбу, стать уважаемым и обеспеченным человеком вопреки решению начальства. Вверил себя церкви.

Крещённый без бюрократизма, быстро,
Он встал омытым от мирских обид,
Евреем он остался для министра,
Но русским счёл его митрополит.

С блеском кончает семинарию, получает прекрасный приход, живи в своё удовольствие. Нет, по-людски не может жить еврей. Ловкач, хитрец всерьёз пропитался истинным духом христианства, обратился в пастыря, подвижника.

И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льётся из худой груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как "не убий", "не укради".

И люди его слышат. Паства платит благодарностью и доверием. А начальство реагирует на его труды по-своему...

Еврей мораль читает на амвоне,
Из душ заблудших выметая сор...
Падение преступности в районе —
Себе а заслугу ставит прокурор".

И ещё:

"— Драматургия поэзии. Не самой истории, а именно стиха. Стих, а с ним и читатель относится к герою с добродушной насмешкой. Ай плут, ну ловок, обманул судьбу. Словом, хитрый жулик... И на наших глазах он вырастает в фигуру духовную. Бессребреник, подвижник, над которым вы только что смеялись. И стыдно, что смеялись..."

UPD:

Кстати, раз уж речь в стартовом посте шла о Пушкине, есть у Александра Сергеевича замечательное произведение "Пророк". Кому интересно, можно ознакомиться в исполнении Иннокентия Смоктуновского, в сети есть видео, где он его читает.