Мое имя не имеет значения. Важнее то, кем я стал – зомби на веревочках. Марионетка, которая дергается, когда тянут за нитки страха, зависимости или старых привычек. Зомби, который смотрит на себя со стороны, видит весь этот гниющий ужас, понимает, что так нельзя, но не знает, как обрезать эти проклятые веревки.
Снаружи – может, картинка из глянца: огни Сити за панорамным окном, какие-то атрибуты достатка, дорогая машина, попытки выглядеть уверенно. Это фасад, декорация. Внутри – выжженная пустыня, где гуляет только липкий страх и гулкая пустота. Где единственное желание – чтобы боль прекратилась хотя бы на час.
Этот текст – не жалоба и не попытка выпросить прощение у кого-то там наверху или у вас, читателей. Это исповедь. Попытка вывернуть наизнанку то, что копилось годами, что отравляет каждый вдох. Попытка быть честным хотя бы на этих страницах, раз уж в реальной жизни ложь стала воздухом, которым я дышу.
Я расскажу, как странный «кайф» за решеткой СИЗО, где можно было достать почти все, сменился адом «красной» зоны, где ломают не только волю, но и саму суть человека. Как иллюзия власти над другими, купленная ценой предательства самого себя, обернулась полной потерей власти над собой. Как я дошел до жизни, где единственный способ не сойти с ума от боли – это доза «анестезии», после которой становится только хуже.
Я живу в постоянном страхе – вернуться в систему без надежды на выход, получить пулю или нож от тех, кого предал или кинул в своем криминальном мире, увидеть фото ребенка, которого я никогда не смогу обнять, потому что сам разрушил все шансы на нормальную жизнь. И чтобы не чувствовать этого, я снова и снова тянусь за временным забвением, за дозой, которая на пару часов отключает душу.
Я не знаю, есть ли выход из этой бездны. Я не знаю, заслуживаю ли я его. Но молчать больше не могу. Это моя правда. Голая, неудобная, страшная. Добро пожаловать в мой ад.
Глава 1: Странный "Кайф" за Решеткой
Дверь "хаты" захлопнулась с лязгом, который, кажется, до сих пор отдается у меня в костях. Все. Приехали. Первое, что ударило – запах. Смесь пота, дешевых сигарет, какой-то кислой еды и затхлости. Тесное помещение, меньше моей спальни на воле, а тут – шестеро. Четыре койки-шконки. Страх, конечно, был. Животный, первобытный. Ожидание чего-то страшного, унизительного, того, о чем читал и слышал – прессовка, беспредел.
Но реальность оказалась… другой. Странной. Да, тесно. Да, люди смотрят оценивающе, изучают. Короткий разговор со "смотрящим" – главным в камере. Вопросы стандартные: статья, кто по жизни, откуда. Я отвечал, стараясь скрыть дрожь в голосе, понимая, что каждое слово взвешивается. А потом – шок. Мне протягивают сенсорный телефон. "На пару часов, освойся". Я не верил своим глазам. Телефон? Здесь?
Потом показали на забитый холодильник – не тюремная баланда, а контейнеры с едой, явно не из местной столовой. "У нас все общее, – сказал один из сокамерников, кивнув на холодильник. – Бери, что по кайфу". А следом – сверток с гашишем. "Кури, отдыхай. Тут наш ход. Будь собой, и все будет нормально".
Будь собой… Легко сказать. С первых же дней пришлось врать. Моя статья – особо тяжкая, наркотики, организация, большие объемы в деле. Признаться в этом здесь – значило подписаться на огромные, постоянные поборы в "общее". Я утверждал, что к сбыту отношения не имею, что просто оказался не там и не с теми. Мне не верили, конечно. Смотрели с прищуром. Местный "положенец", авторитет рангом повыше, несколько раз вызывал на разговор, намекал, что за обман придется ответить. Угрожал завуалированно, но суть была ясна: одно его слово – и меня переведут в другую камеру, где разговор будет коротким и очень болезненным. Страх "спроса" висел дамокловым мечом. Но отступать было поздно, признаться – еще хуже. Я изворачивался, лгал, чувствуя, как эта ложь становится частью меня.
И все же, как ни парадоксально, жизнь шла своим чередом. И шла она "по кайфу", как здесь говорили. Почти три года в этом странном мире. У меня появился свой телефон, кажется, Samsung Galaxy. По ночам, когда отбой и проверка уже прошли, мы смотрели сериалы на плазменной панели, висевшей на стене. Курили гашиш почти открыто. С нами около года сидел очень богатый мужик, обвиняемый в хищении каких-то немыслимых миллионов у Минобороны. Он постоянно заказывал еду из дорогих ресторанов на всю камеру, покупал сигареты блоками, решал вопросы с администрацией через своих адвокатов – баня три-четыре раза в неделю вместо одного положенного, какие-то еще поблажки.
Я погрузился в эту атмосферу. Поддерживал идеи "воровского хода", кричал в "решку" (окно камеры) аббревиатуры и лозунги, которые казались мне тогда чем-то важным, символом сопротивления системе. Я начал верить в это "братство", в "общее", в то, что "свои" своих не бросают. Теплилась надежда, что "боссы" с воли, которых я знал лично и не сдал следствию, меня вытащат.
Развязка с угрозами от "положенца" наступила неожиданно. За нашу "хату" отвечал чеченец, "бродяга" – человек, пользующийся уважением в этой среде. Суровый на вид, но, как оказалось, понимающий. Может, сыграло роль то, что мне светил огромный срок. Он выслушал меня, выслушал намеки "положенца". Потом взял телефон и позвонил кому-то очень высокому в криминальной иерархии, назвав его "старшим братом". Долгий разговор на чеченском, взгляды в мою сторону… После этого звонка все вопросы ко мне отпали. Я почувствовал себя под защитой этой невидимой, но мощной силы.
Годы в СИЗО пролетели на удивление быстро. В этой странной смеси страха, лжи, комфорта и иллюзии "кайфа". Я почти привык. Но информация с воли становилась все тревожнее – у моих "боссов" начались серьезные проблемы. Стало ясно, что помощи ждать неоткуда, а приговор – лишь вопрос времени. Иллюзия начала рассеиваться, оставляя липкий страх перед неизвестностью – перед зоной
Как тебе первая глава? Продолжаем в том же духе или что-то скорректируем?
