Renault

У компании Nissan есть один год на поиск якорного инвестора, чтобы предотвратить банкротство. Об этом сообщает Financial Times со ссылкой на источники.

«У нас осталось 12 или 14 месяцев, чтобы выжить», — отметил один из топ-менеджеров концерна.

Сложности у японцев возникли после того, как Renault решил сократить свою долю в японской компании. Французский концерн продаст свои акции, согласно плану реструктуризации альянса с Nissan. В результате доля Renault достигнет 40% (вместо 45% ранее). Далее эти цифры могут сократиться вновь.

В ноябре Bloomberg сообщил, что Nissan намерен уволить около 9 тыс. сотрудников по всему миру, а также сократить производственные мощности на 20%.

https://autonews-ru.turbopages.org/turbo/autonews.ru/s/news/...

Свою предыдущую машину мы сдали по программе trade in, доплатили и забрали Степана.Уже езжу на нём полтора года, за это время сильных нареканий нет, единственное это замена кореного сальника, немного начинал бежать, а так в целом меняю масло в моторе и вариатора, колодки, свечи заменил.
Пробег нна момент написания:78.000(езжу на нём на вахту на севера)Вполне проходимая машина, куда мне надо проезжает, а езжу я много и часто.
На ямах прыгает как козлик, сзади весьма неудобные сиденья, места мало.По ходовка всё идеально, ничего не менял.Обслуживаю машину не в салоне, а сам, у официалов всё дорогое раз в "100"...

Расход топлива город у меня получается 7-8 л/100км, трасса от 7.5-9.5 в зависимости от скорости.
Мотор 1.6,113 л.с H4M
CVT jatco
Колёса R16
За полтора года где только не была эта тачка и что только не видела. Масло лью корейское HANATA 5W30 A3/B4
Фильтр маслянный totachi 1047

Рулится по трассе нормально, но иногда её заваливает на поворотах, немного парусит, но терпимо.Сейчас это редкая машина, ценник на неё неоправданный.Лучше конечно взять японца.Но на тот момент времени японецы с пробегом стояли как новый Степан, цена Японцев тоже ушла в космос...

Замена колодок на Reno Sandero Stepway👇▶️

https://rutube.ru/video/f3679a47cc01dc798d5e5efbd3c4b79b/

«Надо что-нибудь революционное сморозить», — подумал Жан Поль.

— Мы здесь забастовку организуем, едем к вашим рабочим

обменяться опытом.

Воцарилось молчание. Оно длилось долго, недели две, пока Жан Поль не принес плохую характеристику от парткома буржуазной партии.

И вот под брюхом самолета зашуршал о шасси мокрый бетон Шереметьева. На таможне выяснилось, что то, что можно вывезти из Франции, нельзя ввезти в Россию, и наоборот.

— Все в автобус, все в автобус! — вежливо заорала гид, и они поехали.

Москва нахлынула внезапно из-за поворота шоссе и окружила автобус со всех сторон. Красивые новостройки и новые проспекты были украшены полосками материи с надписями. «Слаба», — прочитал Жан Поль. Экскурсовод объяснила, что французское «б» — это русское «в», поэтому, что для вас «слаба», то для нас «слава».

Жан Поль ехал, любуясь городом. Все вокруг восхищались Москвой, и только затесавшийся в тургруппу представитель желтой прессы всё зудел про тяжёлую жизнь местных рабочих, которую не показывает «Интурист» и уверял, что здесь даже инженер месяц копит медяки на подержанный «Панасоник».

— Они борются с нашей идеологией, — нашептывал он. — Есть у них секретная служба, ОБХСС называется.

Автобус затормозил у «Националя», и завертелась роскошная заграничная жизнь. Сувениры, открытки, рекламные проспекты — Калининский, Кутузовский, Ленинградский. Ночные девочки в гостинице:

— Хэллоу, бой! Вы такие неопытные в этом Париже...

И ресторан... Ресторан сиял роскошью, вокруг стояли статуи рабочих, но ни одного живого рабочего не было.

— Для них главное — выколотить франки-доллары! — нашёптывал представитель желтой прессы. — Это чуждая нам идеология. Для них доллар превыше всего!

Жан Поль никогда в жизни не был в ресторане и не знал, как себя вести, а официанты улыбались и вытирали салфеточкой икру с лацкана его пиджака. А Жан Поль вспоминал родной завод и домашнюю закопченную сковородку с яичницей, и ему становилось грустно.

Роскошь отелей, подобострастие официантов, автобусы, мчащиеся из дворцов в рестораны — все было заграничным и неудобным как новые лаковые ботинки. Вокруг пировали, кутили, веселились не наши, не французские люди, и некого было взять за свитер и сказать «Месье...»

Жан Поль затосковал. Он все чаще вспоминал жену и детей, маленькую комнату на десятом этаже — и к сердцу подступала тоска по родному, задрипанному Парижу.

— Нет, заграница не для нас... — вздохнул Жан Поль. — И хорошо, а всё чужое... Не могу я без родного завода.

И пошел проситься домой, в голодный и ободранный Париж.

(с) Александр Кондратьев