Ода "К радости" / An die Freude. Оргия Праведников
Ода "К радости" Ф.Шиллер. Перевод: Сергей Калугин
Свернуть
Ода "К радости" Ф.Шиллер. Перевод: Сергей Калугин
Свернуть
"Лес", 1953 год. Лучшая роль Юрия Толубеева.
Мне всегда кажется, что если проигравший,не называет меня мудаком после партии, то я недостаточно выиграл ( из игрового чата)
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
1) Израиль Миримский:
Радость, пламя неземное,
Райский дух, слетевший к нам,
Опьянённые тобою,
Мы вошли в твой светлый храм.
Ты сближаешь без усилья
Всех разрозненных враждой,
Там, где ты раскинешь крылья,
Люди — братья меж собой.
Хор
Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звёздною страной, —
Бог, в любви пресуществлённый!
Кто сберёг в житейской вьюге
Дружбу друга своего,
Верен был своей подруге, —
Влейся в наше торжество!
Кто презрел в земной юдоли
Теплоту душевных уз,
Тот в слезах, по доброй воле,
Пусть покинет наш союз!
Хор
Всё, что в мире обитает,
Вечной дружбе присягай!
Путь её в надзвёздный край,
Где Неведомый витает.
Мать-природа всё живое
Соком радости поит,
Всем даёт своей рукою
Долю счастья без обид.
Нам лозу и взор любимой,
Друга верного в бою,
Видеть Бога херувиму,
Сладострастие червю.
Хор
Ниц простёрлись вы в смиренье?
Мир! Ты видишь Божество?
Выше звёзд ищи Его;
В небесах Его селенья.
Радость двигает колёса
Вечных мировых часов.
Свет рождает из хаоса,
Плод рождает из цветов.
С мировым круговоротом
Состязаясь в быстроте,
Видит солнца в звездочётам
Недоступной высоте.
Хор
Как светила по орбите,
Как герой на смертный бой,
Братья, в путь идите свой,
Смело, с радостью идите!
С ней мудрец читает сферы,
Пишет правды письмена,
На крутых высотах веры
Страстотерпца ждёт она.
Там парят её знамёна
Средь сияющих светил,
Здесь стоит она склонённой
У разверзшихся могил.
Хор
Выше огненных созвездий,
Братья, есть блаженный мир,
Претерпи, кто слаб и сир, —
Там награда и возмездье!
Не нужны богам рыданья!
Будем равны им в одном:
К общей чаше ликованья
Всех скорбящих созовём.
Прочь и распри и угрозы!
Не считай врагу обид!
Пусть его не душат слёзы
И печаль не тяготит.
Хор
В пламя, книга долговая!
Мир и радость — путь из тьмы.
Братья, как судили мы,
Судит Бог в надзвёздном крае.
Радость льётся по бокалам,
Золотая кровь лозы,
Дарит кротость каннибалам,
Робким силу в час грозы.
Братья, встаньте, — пусть, играя,
Брызжет пена выше звёзд!
Выше, чаша круговая!
Духу света этот тост!
Хор
Вознесём Ему хваленья
С хором ангелов и звёзд.
Духу света этот тост!
Ввысь, в надзвёздные селенья!
Стойкость в муке нестерпимой,
Помощь тем, кто угнетён,
Сила клятвы нерушимой —
Вот священный наш закон!
Гордость пред лицом тирана
(Пусть то жизни стоит нам),
Смерть служителям обмана,
Слава праведным делам!
Хор
Братья, в тесный круг сомкнитесь
И над чашею с вином
Слово соблюдать во всём
Звёздным Судиёй клянитесь!
2) Константин Аксаков, 1838
Радость, мира украшенье,
Дочь родная небесам!
Мы вступаем в упоеньи,
О чудесная, в твой храм.
Ты опять соединяешь,
Что обычай разделил;
Нищего с царем равняешь
Веяньем отрадных крыл.
Хор
Миллионы, к нам в объятья!
Люди, поцелуй сей вам!
Над небесным сводом там
Должен жить Отец наш, братья!
Тот, кому быть другом другу
Жребий выпал на земли,
Кто нашёл себе подругу, —
С нами радость тот дели;
Также тот, кто здесь своею
Душу хоть одну зовёт;
Кто ж не может — пусть скорее
Прочь, рыдая, отойдёт!
Хор
Всё, что мир сей наполняет,
Пред сочувствием смирись!
Пусть оно покажет в высь,
Где Незримый обитает.
Все творения живые
Радость средь природы пьют,
Все, и добрые и злые,
По стезе её идут.
Сон, вино, привет участья,
Друга нам она дарит;
Дышит червь животной страстью,
К Богу херувим летит.
Хор
Миллионы, в прах падите!
Мир, ты чувствуешь Творца?
Выше звёздного венца
В небесах его ищите.
Радость — мощная пружина
Всех бесчисленных мирон;
Радость двигает машины
Вечных мировых часов,
Из семян цветы выводит,
Хоры звёздны из небес,
Сферы в отдаленьи водит,
Недоступном для очес.
Хор
Как светил великих строен
В небе неизменный ход, —-
Братья, так всегда вперёд
Бодро, как к победе воин!
Улыбается приветно
Средь стараний и забот
И страдальца неприметно
К цели доблестной ведёт.
Веры на вершине ясной
Её веют знамёна,
И она сквозь гроб ужасный
В хоре ангелов видна.
Хор
Миллионы, здесь терпенье!
Лучший мир для вас готов —
Там, за цепью облаков,
Бог воздаст вам награжденье.
Над богами ль возвышаться?
Хорошо быть равным им.
Горе, бедность веселятся
Счастием пускай одним.
Будь забыта злость и мщенье!
Смертный враг наш будь прощён!
Пусть не знает он мученья,
Пусть теперь не стонет он!
Хор
Мы долги свои забыли;
Свет теперь свободен весь;
Братья, над шатром небес
Судит Бог, как мы судили.
Радостно кипят бокалы,
И в крови вина златой
Пьют смиренье — каннибалы,
А отчаянье — герой.
Братья, встаньте! Драгоценный
Обходить нас кубок стал;
Пусть же к небу брызжет пена!
Духу доброму бокал!
Хор
Тот, кому греметь хвалами
Целый мир не преставал, —
Духу доброму бокал
Там высоко над звёздами!
Твердость горю и страданьям,
Помощь бедному во всём,
Вечность данным обещаньям,
Правда — с другом и врагом,
Мужество — пред троном надо!
Братья, пусть погибнуть нам,
Но достоинству — награда,
Наказанье — злым делам!
Хор
В круг священный все стеснитесь
И хранить союз святой
Этой влагой золотой
Всемогущим поклянитесь!
3) Владимир Бенедиктов
Радость! Ты искра небес; ты божественна
Дочь Елисейских полей!
Мы, упоённые, входим торжественно
В область святыни твоей.
Всё, что разрозненно светским дыханьем,
Вяжешь ты братства узлом;
Люди там — братья, где ты над сознанием
Лёгким повеешь крылом.
Хор
Всем — простые объятья!
Люди! Всех лобзаем вас.
Там — над звёздным сводом, братья,
Должен быть Отец у нас.
С нами пируй, кто подругу желанную,
Дружбы нашёл благодать,
Кто хоть единую душу избранную
Может своею назвать,
Знает, как бьётся любовию сладкою
Жаркая грудь на груди!..
Если ж кто благ сих не ведал, — украдкою,
С плачем от нас отойди!
Хор
Всё, над чем лик солнца ходит,
Пусть обет любви творит!
Нас туда любовь возводит,
Где Неведомый царит.
К персям природы припав, упивается
Радостью каждая тварь:
Добрый и злой неудержно кидается
К этой богине в алтарь.
Радость — путь к дружбе, к сердечному счастию,
К чаше с вином золотым;
Червь упоённый ползёт к сладострастию,
К Богу летит херувим.
Хор
Люди, ниц! Во прах главами!
Сердце чует: есть Творец.
Там он, люди, над звёздами —
Царь ваш, Бог ваш и Отец.
Радость — пружина в часах мироздания.
Маятник этих часов.
Радость! Ты — пульс в организме создания,
В жилах вселенной ты — кровь.
Долу — ты цвет вызываешь из семени;
В небе — средь вечной игры,
Водишь по безднам пространства и времени
Солнцы, планеты, миры.
Хор
Как летят небес светила,
Так по дольнему пути
Каждый, братья, в ком есть сила,
Как герой на бой — лети!
Радость! ты путь указуешь искателю
К благу — к венцу бытия;
В огненном зеркале правды — пытателю
Зрима улыбка твоя;
Смертному веешь ты солнечным знаменем
Веры с крутой высоты;
В щели гробов проникающим пламенем
Блещешь меж ангелов ты.
Хор
Люди! Наш удел — терпенье.
Всяк неси свой в жизни крест!
Братья! Там вознаграждение —
У Отца, что выше звёзд.
Будем богам подражать! На творение
Милость их сходит равно.
Бедный, убогий! Приди — наслаждение
С нами вкусить заодно!
Злоба! останься навеки забытою!
Враг наш да будет прощён!
Пусть обретёт он слезу ядовитую!
Пусть не терзается он!
Хор
В пламя — книгу долговую!
Всепрощение врагам!
Бог за нашу мировую
Примирится с нами — там.
Пенится радость и в чаши вливается,
Золотом гроздий горя;
В робкого с нею дух бодрый вселяется,
Кротости дух — в дикаря.
Встанем, о братья, и к своду небесному
Брызнем вином золотым!
Встанем — и доброму духу безвестному
Этот бокал посвятим!
Хор
В хорах звёздных кто прославлен,
Серафимами воспет,
Выше звёзд чей трон поставлен —
Здесь да внемлет наш привет!
Братья! Терпенье и твердость — в страданиях!
Помощь невинным в беде!
Строгая верность — в святых обещаниях!
Честность и правда — везде!
Пред утеснителем — гордость спокойная!
Губит: умри — не дрожи!
Правому делу — награда достойная!
Гибель — исчадиям лжи!
Хор
Лейся, нектар! Пеньтесь, чаши!
Круг! Теснее становись!
Каждый вторь обеты наши!
Божьим именем клянись!
Братья! Пощада — злодея раскаянью!
Цепи долой навсегда!
Смерти есть место: нет места отчаянью!
Милость — и в громе суда!
И да услышим из уст бесконечного
Глас Его: мертвый! живи!
Ада нет боле! Нет скрежета вечного!
Вечность есть царство любви.
Хор
Буди светел час прощанья!
По могилам — сладкий сон!
В день же судный, в день восстанья
Благость — суд, любовь — закон!
4) Фёдор Тютчев, 1823
Радость, первенец творенья,
Дщерь великого Отца,
Мы, как жертву прославленья,
Предаём тебе сердца!
Всё, что делит прихоть света,
Твой алтарь сближает вновь,
И душа, тобой согрета,
Пьёт в лучах твоих любовь!
Хор
В круг единый, Божьи чада!
Ваш Отец глядит на вас!
Свят Его призывный глас,
И верна Его награда!
Кто небес провидел сладость,
Кто любил на сей земли,
В милом взоре черпал радость, —
Радость нашу раздели:
Все, чьё сердце сердцу друга
В братской вторило груди;
Кто ж не мог любить, — из круга
Прочь с слезами отойди!..
Хор
Душ родство! о, луч небесный!
Вседержащее звено!
К небесам ведёт оно,
Где витает Неизвестный!
У грудей благой природы
Всё, что дышит, Радость пьёт!
Все созданья, все народы
За собой она влечёт;
Нам друзей дала в несчастье —
Гроздий сок, венки Харит,
Насекомым — сладострастье,
Ангел — Богу предстоит.
Хор
Что, сердца, благовестите?
Иль Творец сказался вам?
Здесь лишь тени — Солнце там, —
Выше звёзд Его ищите!..
Душу Божьего творенья
Радость вечная поит,
Тайной силою броженья
Кубок жизни пламенит;
Травку выманила к свету,
В солнцы — Хаос развила
И в пространствах — звездочёту
Неподвластных — разлила!
Хор
Как миры катятся следом
За вседвижущим перстом,
К нашей цели потечём —
Бодро, как герой к победам.
В ярком истины зерцале
Образ Твой очам блестит;
В горьком опыта фиале
Твой алмаз на дне горит.
Ты, как облак прохлажденья,
Нам предходишь средь трудов,
Светишь утром возрожденья
Сквозь расселины гробов!
Хор
Верьте правящей Деснице! —
Наши скорби, слезы, вздох
В ней хранятся, как залог,
И искупятся сторицей!
Кто постигнет Провиденье?
Кто явит стези Его?
В сердце сыщем откровенье,
Сердце скажет Божество!
Прочь вражда с земного круга!
Породнись душа с душой!
Жертвой мести — купим друга,
Пурпур — вретища ценой.
Хор
Мы врагам своим простили,
В книге жизни нет долгов;
Там, в святилище миров,
Судит Бог, как мы судили!..
Радость грозды наливает,
Радость кубки пламенит,
Сердце дикого смягчает,
Грудь отчаянья живит!
В искрах к небу брызжет пена,
Сердце чувствует полней;
Други, братья — на колена!
Всеблагому кубок сей!..
Хор
Ты, Чья мысль духов родила,
Ты, Чей взор миры зажёг!
Пьём Тебе, Великий Бог!
Жизнь миров и душ светило!
Слабым — братскую услугу,
Добрым — братскую любовь,
Верность клятв — врагу и другу,
Долгу в дань — всю сердца кровь!
Гражданина голос смелый
На совет к земным богам;
Торжествуй Святое Дело —
Вечный стыд Его врагам.
Хор
Нашу длань к Твоей, Отец,
Простираем в бесконечность!
Нашим клятвам даруй вечность!
Наши клятвы — гимн сердец!
Радость, чудный отблеск Рая,
Дочерь милая богам,
Мы вступаем, неземная,
Огнехмельные, в твой храм.
Власть твоя связует свято
Всё, что в мире врозь живёт:
Каждый в каждом видит брата
Там, где веет твой полёт.
Хор
Обнимитесь, миллионы!
В поцелуе слейся, свет!
Братья, над шатром планет
Есть Отец, к сынам склонённый.
Кто изведал жребий ясный
С другом встретиться как друг,
Кто подругой горд прекрасной,
Влейся весело в наш круг!
Кто своей, в земных просторах,
Душу назвал хоть одну!
Кто не мог, — с тоской во взорах
Пусть отыдет в тишину!
Хор
Всё, что дышит в бездне зримой,
Будь союзом дружных сил!
Это — путь к огням светил,
Где царит Непостижимый.
Радость все уста земные
Из грудей Природы пьют;
К ней и добрые, и злые
Легким следом притекут.
В ней — и гроздья, и лобзанья,
Друг, в беде неколебим;
Утоляет червь алканья,
Бога видит херувим.
Хор
Вы простёрлись, миллионы?
Ты Творца провидишь, свет?
Там Он, над шатром планет,
Миру ставящий законы.
Радость, двигатель всесущий
Нескончаемых веков,
Радость, маятник, ведущий
Ход космических часов,
Из семян, из мглы небесной
Манит солнца и цветы,
Мчит миры среди безвестной
Звездочётам пустоты.
Хор
Как миры, за нею следом,
Мчатся огненным дождём,
Бодро, братья, в путь идём,
Как герой идёт к победам!
В ярком зеркале познанья
Нас её улыбка ждёт.
Путь её на холм венчанья
Страстотерпца приведёт.
В лучезарных высях веры
Водружая знамёна,
Светит в смертные пещеры
В сонме ангелов она.
Хор
Претерпите, миллионы!
Уготован лучший свет!
Где-то над шатром планет
Властный Бог воздаст за стоны.
Не нужна богам отплата;
Счастлив, кто подобен им.
Опечаленного брата
К ликованью приобщим.
Месть и ненависть отложим,
Смертный недруг будь прощён,
Сожаленьем не тревожим
И слезой не отягчён.
Хор
Должникам своим забудем!
Примирён да будет свет!
Братья, над шатром планет
Судит Бог, как здесь мы судим.
Брызжут радостью бокалы:
В пене гроздьев золотой
Черплют кротость каннибалы,
Храбрость — падшие душой.
Братья, встаньте, лейте брагу
Круговую до краев!
Выше искристую влагу:
Этот ковш — Отцу миров!
Хор
Вторя гимнам сил бесплотных,
Хорам звёздных голосов,
Этот ковш — Отцу миров
Над шатром планет несчётных!
Непреклонность в тяжкой муке,
Помощь скорбному в нужде,
Верность клятвенной поруке,
Правда в дружбе и вражде,
Гордость мужа перед троном
И бестрепетность сердец,
Смерть неправедным законам,
Делу правому венец!
Хор
Станьте в круг кольцом железным
И клянитесь, братья, в том
Этим золотым вином,
Судиёй клянитесь звёздным!
Аналогичные материалы см. в Категории 📊 Классификации творческих личностей
«Человек вырастает по мере того, как растут его цели».
Фридрих Шиллер
В 1789 году этой лекцией Фридрих Шиллер открыл свой курс всеобщей истории в Йенском университете. Приводим фрагмент, где он добросовестно предупреждает учеников о распространенной ошибке в науке:
«Плодоносна и широка область истории; в её пределах лежит весь нравственный мир. Она сопровождает человека во всех обстоятельствах, которые он переживал, по всем видоизменениям его взглядов, в его глупости и мудрости, ухудшении и облагорожении; она должна отдавать отчет во всем, что отобрал и что давал. Не найдется между вами ни одного, кому история не имела бы сказать чего-нибудь важного; все пути вашего будущего назначения, как бы они ни были различны, так или иначе связуются с нею, но одно назначение несете вы все в равной степени, то, с которым вы родились на свет — назначение выработать себя, как человека; а именно человеку и говорит свое слово история.
Но, милостивые государи, прежде чем я могу приступить к более точному определению ваших ожиданий от этого предмета вашего прилежания и к указанию связи, существующей между этим предметом и собственно целью ваших, столь различных между собой, отраслей изучения — прежде нахожу не лишним согласиться с вами насчет самой этой цели ваших занятий. [...]
Есть разница между учебным планом, который начертывает себе ученый, работающий из-за хлеба, и тем, что составляет для себя философский ум.»
Первый род учёного – «хлебный», карьерист
«Первому, при его прилежании, единственная забота — выполнить условия, при которых он может надлежащим образом нести свою должность и пользоваться её выгодами; силы своего духа он пускает в ход только для того, чтобы чрез это улучшать свое материальное положение и удовлетворять мелочному самолюбию; поэтому, такой ученый, вступая на академическую дорогу, признает самым важным делом как можно тщательнее отделить те науки, которые он называет хлебными, от всех остальных, услаждающих дух только как дух. Все время, посвящаемое им этим последним, он считал бы украденным от своего будущего призвания и никогда не простил бы себе этого похищения. Все свое прилежание он направляет согласно требованиям, предъявляемым ему будущим властителем его судьбы, и думает, что свершил все, когда сделал себя способным не бояться этой инстанции.
Как только университетский курс им окончен, и цель его желаний достигнута, он прощается навсегда со своими руководительницами, ибо для чего ему продолжать и после этого утруждать их? Теперь у него важнейшее дело — выставлять на показ скопившиеся сокровища памяти и конечно заботиться, чтобы они не падали в цене. Всякое расширение его хлебных знаний неприятно тревожит его, потому что или доставляет ему новую работу, или делает бесполезною прежнюю; от всякого важного нововведения он отступает со страхом, так как оно разбивает старую школьную форму, которая досталась ему ценою таких трудов, и подвергает его опасности потерять весь труд своей прошедшей жизни.
Кто нападал на реформаторов сильнее кучки «хлебных» ученых? Кто усерднее их задерживает прогрессивное движение полезных переворотов в царстве знания? Всякий свет, зажигаемый счастливым гением в какой бы то ни было науке, делает видимым убожество этих господ; они сражаются с озлоблением, с коварством, с отчаянием, потому что, защищая в этом бое школьную систему, они вместе с тем защищают и все свое существование. Поэтому нет более непримиримого врага, более завистливого товарища по службе, более усердного сеятеля раскола, чем хлебный ученый. Чем менее его вознаграждают знания сами по себе, тем сильнее жаждет он воздаяния извне; для оценки заслуги ремесленника и заслуги ума у него существует только один масштаб — положенный на дело труд. Поэтому никто не жалуется на неблагодарность так горько, как хлебный ученый; награду себе он ищет не в сокровищах своей мысли, он ждет ее от постороннего признания, от почестей, от денежного обеспечения. Когда в этом неудача — кто несчастнее хлебного ученого? Он, значит, понапрасну жил, бодрствовал, работал; он напрасно стремился к познанию истины, когда истина не превратилась для него в золото, хвалебные газетные статьи, благорасположение сильных мира сего.
Достойный сожаления человек, который, владея благороднейшим из всех орудий — наукою и искусством, не добивается и не может добиться ничего выше того, что приобретает поденщик при помощи орудия самого грубого, — который в царстве полнейшей свободы тащит при себе рабскую душу!»
Второй род учёного – «философский ум», учёный по призванию
«Какая разница с образом действий философского ума!… Точно с такою же тщательностью, с какою хлебный ученый отделяет свою специальность от всех остальных наук — философский ум старается расширять свою область и восстановлять её связь с остальными, — восстановлять, говорю я, потому что только отвлеченный ум создал эти разъединительные границы, уничтожил связь между этими науками. Где хлебный ученый разъединяет, там философский ум связует. Он рано убедился, что в области разума, точно так же, как и в материальном мире, все цепляется одно за другое, и его энергическое стремление к общему единству не может довольствоваться обрывками и обломками.
Все его стремления направлены на завершение его познаний; благо родное нетерпение не может успокоиться в нем до тех пор, пока все его понятия не слились в одно гармоническое целое, пока он не стал в средоточие своего искусства, своей науки и не получил возможности отсюда обозревать свою область удовлетворенным взглядом. Новые открытия в кругу его деятельности, удручающие хлебного ученого, приводят философский ум в восторг. Быть может, они восполнят пробел, который еще безобразит формирующееся целое его понятий, или положат последний недостающий камень в заканчиваемое им здание его идей. Но если им и суждено разрушать это здание, если суждено всему, что возвела его наука, пасть и уступить место новым мыслям, новому явлению природы, новооткрытому закону в мире физических тел, — ведь он всегда любил истину больше чем свою систему, и охотно заменит старую, неудовлетворительную форму новою и лучшею. Мало того: если даже ни один удар извне не потрясает его идейного здания, то он сам, побуждаемый вечно живым стремлением к усовершенствованию, он сам будет первый, который начнет разбирать по частям это здание, чтобы тем совершеннее восстановить его. [...]
Никто не ценит чужие заслуги так справедливо, как философский ум. Достаточно проницательный и изобретательный для того, чтобы пользоваться всякою постороннею деятельностью, он вместе с тем достаточно беспристрастен, чтобы чтить деятеля и самого скромного. Для него работают все головы, и все головы работают против хлебного ученого. Он умеет все происходящее и думаемое вокруг него обращать в свою собственность: между мыслящими головами существует тесное общение всех достояний духа; что приобрел один в царстве истины, то приобретено им для всех. [...]
Что бы ни предпринял хлебный ученый — для всего приходится ему заимствовать привлекательность и ободрение извне; философский ум находит в самом предмете своих занятий, в самом своем прилежании привлекательность и награду. Насколько энергичнее может он браться за дело, насколько живее его рвение, насколько устойчивее его бодрость и деятельность, если у него работа молодеет и крепнет посредством работы! Даже малое становится великим под его творческой рукой, ибо он всегда имеет при этом в виду великое, которому он служит, — между тем как хлебный ученый видит даже в великом только малое. Не то, что делается, а то как обращается человек с тем, что он делает, отличает философский ум от других. Где бы он ни находился и действовал, он всегда будет в средоточии целого, и как бы ни отдалялся он объектом своей деятельности от своих остальных братьев, между ними все-таки существуют родство и близость, благодаря гармонически действующему разуму; он встречается с ними везде, где находят друг друга все светлые головы.
Продолжать ли мне, милостивые государи, это изображение, или могу я надеяться, что вы уже решили, какую из двух картин, нарисованных мною, желательно вам взять в образец? От вашего выбора будет зависеть — рекомендовать ли вам занятие всеобщею историею, или освободить вас от него. Я имею дело только со второго рода работой; ибо при стремлении посвятить себя первой, наука слишком отдалилась бы от своей высшей конечной цели и искупила бы маленький выигрыш слишком крупною жертвой.»
Ф. Шиллер. Что значитъ изучать всемірную исторію. Переводъ П. И. Вейнберга // Собраніе сочиненій Шиллера въ переводѣ русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ III. С.-Пб., 1901. Режим доступа
Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.
Дополнительные материалы
Достойная цель по Г.С. Альтшуллеру
Макс Вебер: Наука как призвание и профессия
+ Плейлист из 23-х видео: ТЕХНОЛОГИЯ ПОДГОТОВКИ ДОКЛАДА от НОВОЙ ТЕМЫ до ВЫСТУПЛЕНИЯ
+ Ваши дополнительные возможности:
Прошло открытие XIV сезона бесплатного воскресного онлайн-курса VIKENT.RU – от крупнейшего портала Европы, посвящённого изучению результативных (!) Творческих личностей и методик их работы:
УНИКАЛЬНЫЙ КОНТЕНТ: НОВЫЕ ТЕМЫ & СОЗДАНИЕ НОВЫХ ЖАНРОВ
Также, идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 18 сентября 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Фридрих Шиллер — немецкий поэт, драматург, историк и теоретик искусства / Центр ДО & Статуи Ньютона и Лейбница из Оксфордского университетского музея национальной истории. Коллаж / CC BY-SA 3.0
Изображение Peter H с сайта Pixabay
Изображение Peter H с сайта Pixabay
Изображение Tim Hill с сайта Pixabay
Доброе утро, друзья мои! Как ни грустно, что лето закончилось, но в осеннем пейзаже тоже есть очарование, а сезон спелых овощей и фруктов только добавит нам всем так необходимых в предверии зимы витаминов.
К вопросу фруктов - как вы думаете, что больше всего раздражало Гете в его приятеле Фридрихе фон Шиллере? Даже не то, что Гете был по натуре "жаворонком", а Шиллер - больше "сова". Самое забавное, что у великого поэта в комнате всегда стоял ящик с подгнивающими яблоками, Шиллер утверждал, что не способен творить, не ощущая этот сладковатый запах в воздухе.
Но, зато Гете отыгрался на товарище после его смерти. Поэт держал на столе человеческий череп, утверждая, что это череп его почившего приятеля. А лежит он тут, дабы Гете мог:
"...глядя в пустые глазницы,
обсуждать с милым другом,
пропавшим во мгле,
дней, минувших давно, вереницы".
Да уж, сомнительное удовольствие. Вероятно, очень был зол поэт на друга за то, что в их компании всегда присутствовал вечный третий - ящик с тухлыми яблоками.
Правда в защиту Гете можно сказать, что после длительных генетических экспертиз выяснилось - череп на столе никакого отношения к самому Шиллеру не имел и могилу приятеля Вольфганг фон Гете не тревожил. Видимо просто решил придать себе ореол некоей мрачной загадочности, а заодно и над другом довольно своеобразно пошутить.
Ну, как я уже говорил, скоро у нас у всех будет отличная возможность проверить метод Шиллера и попробовать сотворить что-то гениальное - осенний сезон надвигается на нас кучами упавших яблок в садах и мыслями - что же с ними делать?! Итак, будем вдыхать их запах и писать стихи! :)
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
ютуб https://www.youtube.com/channel/UCvmMyf6qXp4EvfbZ7VEv4zw
Перевод В.Жуковского
_______________________________
Перед своим зверинцем,
С баронами, с наследным принцем,
Король Франциск сидел;
С высокого балкона он глядел
На поприще, сраженья ожидая;
За королём, обворожая
Цветущей прелестию взгляд,
Придворных дам являлся пышный ряд.
Король дал знак рукою —
Со стуком растворилась дверь:
И грозный зверь
С огромной головою,
Косматый лев
Выходит;
Кругом глаза угрюмо водит;
И вот, всё оглядев,
Наморщил лоб с осанкой горделивой,
Пошевелил густою гривой,
И потянулся, и зевнул,
И лёг. Король опять рукой махнул —
Затвор железной двери грянул,
И смелый тигр из-за решётки прянул;
Но видит льва, робеет и ревёт,
Себя хвостом по рёбрам бьёт,
И крадётся, косяся взглядом,
И лижет морду языком,
И, обошедши льва кругом,
Рычит и с ним ложится рядом.
И в третий раз король махнул рукой —
Два барса дружною четой
В один прыжок над тигром очутились;
Но он удар им тяжкой лапой дал,
А лев с рыканьем встал…
Они смирились,
Оскалив зубы, отошли,
И зарычали, и легли.
И гости ждут, чтоб битва началася…
Вдруг женская с балкона сорвалася
Перчатка… все глядят за ней…
Она упала меж зверей.
Тогда на рыцаря Делоржа с лицемерной
И колкою улыбкою глядит
Его красавица и говорит:
«Когда меня, мой рыцарь верный,
Ты любишь так, как говоришь,
Ты мне перчатку возвратишь».
Делорж, не отвечав ни слова,
К зверям идёт,
Перчатку смело он берёт
И возвращается к собранью снова.
У рыцарей и дам при дерзости такой
От страха сердце помутилось;
А витязь молодой,
Как будто ничего с ним не случилось,
Спокойно всходит на балкон;
Рукоплесканьем встречен он;
Его приветствуют красавицыны взгляды…
Но, холодно приняв привет её очей,
В лицо перчатку ей
Он бросил и сказал: «Не требую награды».