В 1747 году Антоний Вардересович, настоятель костела в Рашкове, основал Слободку Ксензовку как поместье, населенное поляками.
Переименование: Позднее это поселение стало известно как Рашковская Слобода, а в настоящее время называется Слобода-Рашково.

На кладбище стоит памятник, посвященный двум католическим священнослужителям:
Архиепископ Петр Геркулян Мальчук (17.07.1965 – 27.05.2016): Францисканец, был епископом Киево-Житомирской епархии. Родился в Слободе-Рашкове и похоронен в Озеле, Украина.
Ксендз Генрих Сорока (06.10.1955 – 31.12.2015): Сердцанин, служил в приходе Святой Магдалины в Слободе-Рашкове с 1990 года. Похоронен в Стады, Польша.

Мемориал солдатам Великой Отечественной Войны, тоже стоит на территории кладбища

Слобода-Рашково — село в Каменском районе непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. Административный центр Слобода-Рашковского сельсовета.

Почти половина населения села — этнические поляки.

Этнический состав: 48,19% — поляки, 43,3% — украинцы, 4,63% — молдаване, 3,63% — русские, 0,13% — гагаузы, 0,13% — белорусы.

Через добрые дела. Все языческие верования строились на убеждении, что человек обязан совершить что-то значительное, чтобы умилостивить божество и заслужить спасение с вечной жизнью. В некоторых традициях это выражалось через жертвоприношения, включая человеческие, в других — через религиозные самоубийства, а в третьих — через подношения, паломничества, посты и подобные практики. Удаляясь, как уже отмечалось, от подлинного учения Христа, значительная часть христианства отказалась от библейского принципа спасения исключительно через веру (Ефесянам 2:8–9), заменив его идеей спасения посредством поступков. Иными словами, для обретения спасения человек должен выполнять добрые деяния, и только тогда Бог его примет. На Страшном суде, при сравнении добрых и злых поступков, в зависимости от их преобладания, человек либо будет оправдан и спасён, либо осуждён. Самыми ценными добрыми делами церковь считала те, что приносили ей ощутимую выгоду — дарение земель, сёл, собственности. Чем больше пожертвований церкви, тем усерднее будут возноситься молитвы за ваше бессмертие. Однако в повседневной жизни от людей не ждали глубоких перемен, достаточно было своевременно вносить средства и соблюдать определённые ритуалы. Одним из таких обрядов стало участие в специальных покаянных шествиях. “Шествия, проходившие ежедневно с Вербного воскресенья до Пасхи, являли собой незабываемое зрелище: впереди двигались представители властных структур; за ними мужчины несли на плечах pasos — цветные скульптурные композиции, изображавшие сцены страданий Христовых; многие из них, особенно в крупных городах вроде Вальядолида, Севильи, Валенсии, были шедеврами, созданными в мастерских выдающихся скульпторов и художников; поразительный реализм лиц и поз — образы окровавленного и мёртвого Христа, Пресвятая Дева в слезах, разделяющая его страдания, — контрастировал с пышностью украшений статуй; за каждым paso следовало братство, охранявшее композицию; они несли знамёна и кресты, обёрнутые чёрной траурной тканью; каждый участник держал горящую свечу, чей дрожащий свет очерчивал длинные ночные процессии — и так с среды до Великой пятницы.

Ещё более трогательным было шествие кающихся грешников в просторных монашеских одеяниях с капюшонами, скрывающими спину и плечи; участники несли тяжёлые кресты, едва удерживаясь под их тяжестью, или бичевали себя до крови… ‘по всему городу двигалась скорбная процессия кающихся… Они яростно бичевали себя и с такой скорбью шли сквозь ночную толпу, что даже самое суровое сердце не смогло бы остаться равнодушным’. Кроме этих ‘общин самоистязателей’ можно было наблюдать и такие процессии, во главе которых шли пажи с факелами, но даже эти знатные господа не щадили себя, полумёртвые, с окровавленными руками, некоторые несли кресты, превосходящие их собственный вес’” [Дефурно М. Обыденная жизнь Испании Золотого века. Москва: Молодая гвардия, Палимпсест, 2004. Страницы 152–153]. В этих шествиях особенно проявлялась двойственная природа религии добрых дел: внешняя набожность сочеталась с греховной сущностью, от которой никто не стремился избавиться. Французский хронист средневековья Бартелеми Жоли справедливо завершает описание участников словами: “они могли бы обрести блаженство, если бы хитрый дьявол не смешал их благочестие с гордыней; присутствие пажей и слуг выдавало их истинные намерения” [Joly B. Путешествие Бартелеми Жоли в Испанию, 1603–1604: Revue Hispanique, том XX, 1909. Страницы 556–557]. Эта фраза особенно примечательна, поскольку Бартелеми Жоли не ставит под сомнение искренность этих кающихся, которые, желая остаться неузнанными, всё же стремились показать своё высокое происхождение. Такой показной характер, даже в самых суровых формах покаяния, подчёркивался многими писателями того времени. “Я не сомневаюсь, — писал Франсиско Сантос, — что многие бичуют себя ради любви к Богу; но я уверен, что многие делают это из тщеславия”. Бывали даже… кающиеся, которые истязали себя ради женщины: перед домом возлюбленной “они бичевали себя с удивительным терпением… Когда мимо проходила красивая женщина, они наносили удары так, чтобы кровь брызнула на неё. Это считалось знаком высокого достоинства, и благодарная дама вознаграждала его” [Дефурно. Указанное произведение. Страница 153]. “Для искупления грехов верующий обязан был совершить ряд добрых поступков, например, произнести определённое количество молитв. Для подсчёта молитв использовались чётки. Исповедующийся должен был также поддерживать церковь или бедных деньгами, участвовать в паломничествах или шествиях, основывать монастыри и так далее. Кто при жизни не искупил свои грехи добрыми делами, тот после смерти должен был это сделать в чистилище. По мнению католиков, многие мужчины и женщины совершили добрых дел больше, чем требовалось для их спасения (!) Опираясь на ‘запасы добрых дел’ этих святых и на заслуги Христа, церковь предоставляла остальным верующим отпущение грехов [разумеется, за плату]. Такое отпущение избавляло верующего от мук чистилища или, как минимум, сокращало их. Распорядителем ‘запасов добрых дел’ был папа” [Прогресс и отклонения в христианской церкви от времён апостолов до Реформации. Страница 339]. Со временем это привело к развитию учения об индульгенциях. “Латинская церковь искусно придавала своим злоупотреблениям ослепляющий блеск, заменяя подавленную истину на пышность, пленяющую чувства. В одной инструкции уполномоченный архиепископ объяснял, что даёт индульгенция: во-первых, полное прощение всех грехов, восстановление божественной благодати, освобождение от чистилищного огня; во-вторых, документ, позволяющий владельцу выбирать духовника, прощающего преступления… Третья привилегия индульгенции — участие во всех благах церкви, молитвах, паломничествах и других добрых делах её членов. В-четвёртых, она обеспечивала полное отпущение грехов для душ умерших в чистилище” [Робертсон Д. История христианской церкви. В 2 томах. Санкт-Петербург: Издание И. Л. Тузова, 1891. Том 2. Страницы 546–547]. Были разработаны специальные “проповеди об индульгенциях, где утверждалось, что папа обладает неограниченной властью прощать грехи живых и мёртвых, что папская индульгенция равна кресту Христову, что как только монета звенит в ящике, душа (из чистилища) устремляется на небо. При этом звучали и более дерзкие заявления, например, что папа мог за деньги, уплаченные за индульгенцию, простить даже грех против Девы Марии” [Робертсон. Указанное произведение. Том 2. Страница 538; подробнее об истории индульгенций см. Опарин А. А. История рабства. Археологическое исследование книги Откровение. Харьков: Факт, 2004. Страницы 119–121]. Сегодня продажа индульгенций прекратилась, но идея спасения через добрые дела, как путь к бессмертию, сохраняется. И это неудивительно, ведь она крайне удобна. Она не побуждает человека пересматривать свои жизненные приоритеты, отказываться от вредных привычек, любимых грехов, менять отношение к окружающим, очищать мысли, она сводится к исполнению обрядов и формальностей, после чего можно быть спокойным. Как легко — зажечь свечу в храме на праздник и подать милостыню старушке у входа за 20 копеек, вместо того чтобы простить врага и помочь ему. Для богатых это вообще удобный вариант, почти как в рекламе: “Уплати налог и спи спокойно”, только здесь — “Уплати деньги и успокой совесть”. Иногда учение о спасении делами проникает и в Божью церковь, где некоторые члены упускают важное различие. Библия учит, что, придя к Христу и покаявшись, человек позволяет Богу действовать в своём сердце, творя через Него добрые дела. Папство же проповедует добрые дела, совершаемые человеком самостоятельно, своими силами, а не через Христа.

Став в IV веке христианской эры государственной религией, христианство постепенно начало отклоняться от Божьих Заповедей и учений Священного Писания. Пути к счастью и вечной жизни, открываемые через веру в Иисуса и соблюдение Его наставлений, постепенно затмевались различными языческими философскими течениями, проникавшими в христианство и радикально его изменявшими. Со временем тот путь к восстановлению бессмертия, утраченного Адамом и Евой, который проповедовал Христос, оказался почти забытым, а на его место предложены альтернативные подходы, внешне напоминающие христианство, но внутренне являющиеся порождением языческих идей. Эти ложные направления существуют и поныне, привлекая миллионы доверчивых людей, не осознающих их опасности. Итак, какие же это пути?

● Учение о бессмертии души. Учение о бессмертии души стало одним из самых ранних заблуждений, с помощью которого дьявол ввёл в искушение первых людей, убедив их, что ослушание Бога не приведёт к смерти (Бытие 3:4–5). Это верование проникло практически во все древние религии, способствуя развитию спиритизма, оккультных практик, концепций кармы, ада, рая, индульгенций и других подобных идей. К IV веку оно утвердилось и в христианстве. Как указывает Священное Писание, израильтяне на протяжении многих веков придерживались библейского взгляда на смерть как на прекращение жизни тела и души. “Учение о бессмертии души отсутствует в Моисеевом законе… хотя… можно было бы ожидать, что столь важный религиозный принцип был бы явлен откровением избранному народу Палестины в самых чётких выражениях и доверен наследственной священнической линии Аарона” [Гиббон Э. Указанное произведение. Том 2. Страница 32]. Однако ситуация начала меняться после Вавилонского пленения и формирования канона Ветхого Завета при Ездре, после последнего пророка Ветхого Завета Малахии (около 400 года до Р. Х.). Тогда “в Иерусалиме постепенно возникли две известные группы — саддукеи и фарисеи. Первые, представлявшие зажиточные и влиятельные слои общества, строго следовали буквальному толкованию Моисеева закона и из благочестия отрицали бессмертие души, считая его учение лишенным поддержки в священных текстах, которые они признавали единственным источником веры. Фарисеи же дополняли авторитет Писания традициями, включая спекулятивные идеи, заимствованные из философии или религий восточных народов… поскольку фарисеи, благодаря строгому соблюдению нравственных норм, завоевали поддержку большинства иудейского народа, идея бессмертия души стала господствующим убеждением в синагоге” [Там же.].

Таким образом, понятие бессмертия души проникло в ветхозаветную общину из философии и религий окружающих языческих народов. Однако благодаря миссии Христа и апостолов молодая новозаветная церковь отвергла это языческое учение, не находившее подтверждения в Ветхом Завете. Но с распространением Евангелия в церковь влилось множество греков, через которых дьявол, ещё в Эдеме обещавший Адаму и Еве “…нет, не умрёте… но… будете, как боги, знающие добро и зло” (Бытие 3:4–5), начал своё воздействие. С тех пор ложное учение о бессмертии души врагом человечества настойчиво внедрялось. Эта идея получила широкое развитие в греческой философии, где последователи стремились научить людей не страшиться смерти, которую они называли “роковым ударом, завершающим жизнь и освобождающим от земных тягот”. “Они пришли к выводу, что поскольку свойства материи не применимы к работе разума, человеческая душа представляет собой особую субстанцию, отличную от тела, чистую, простую и духовную, не подверженную тлению и способную достичь более высокой степени добродетели и блаженства после освобождения от телесной оболочки… философы, следовавшие учению Платона, сделали весьма сомнительный вывод: они начали утверждать не только бессмертие души в будущем, но и её вечное существование, рассматривая её как часть бесконечного духа, поддерживающего вселенную” [Гиббон Э. Указанное произведение. Том 2. Страницы 30–31]. Погружённые в эту философию греки, приняв христианство, внесли в него идею бессмертной души. Хотя в первые 100–200 лет это вызывало протесты, к IV веку данная доктрина окончательно укоренилась в церкви. Этому способствовало то, что, помимо греков, все народы — от африканских племён до славян — исповедовали веру в бессмертие души как неотъемлемую часть язычества. У каждого народа существовали свои представления о загробном мире, аде: у египтян — Дуат, у вавилонян — “Страна без возврата”, у греков — царство Аида; рае: у хеттов — Куммии, у скандинавов — Валгалла и так далее. Мифы разных народов описывают ад и рай так, что их легко спутать с христианскими образами. Учение об аде закрепилось в 533 году на соборе в Византии под руководством императора Юстиниана Первого. Позже католическая церковь разработала концепцию чистилища. Можно было бы подробно говорить о языческих истоках догмата о бессмертии души у различных народов, но сосредоточимся на русских. Это, вероятно, более любопытно, чем, например, традиции англов или франков. Древняя Русь приняла христианство от Византии, вместе с чем укоренилось и представление о бессмертии души, уже ставшее частью христианской веры. Это понятие не вызвало возражений, а было встречено с радостью как знакомое языческой Руси. Вскоре оно приобрело черты, характерные для местных обычаев. Об этом пишет известный исследователь славян, археолог академик Рыбаков Б. А. в труде “Язычество древних славян”: “Одно из таких захоронений описал на Волге среди средневековых славян в 922 году арабский посланник Ибн-Фадлан. Он оставил детальное описание… ритуала и зафиксировал беседу арабского переводчика с одним из русских купцов, раскрывающую идеологическую основу сожжения мёртвых… Русский обратился к арабу-переводчику: ‘Вы, о арабы, лишены разума! Вы берёте самого дорогого для себя человека и самого уважаемого среди вас и зарываете его в землю, где его пожирают пыль и черви… А мы сжигаем его в одно мгновение, и он сразу попадает в рай’. Рай русских, обитель душ усопших… где-то высоко в небесах… Рай (крий, вырий) — это дивный сад, расположенный в далёкой солнечной стране… Души умерших, оказавшись в раю-вырии, могли невидимо для людей возвращаться к друзьям и недругам, напоминая о себе” [Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. Страницы 370–371]. “Известны… обряды, связанные с почитанием предков и поминовением умерших на радуницу. К приходу душ предков тщательно готовились: топили баню (это отмечено ещё в источниках XII века), убирали дом, готовили ритуальные блюда и вспоминали усопших… Душам предков оставляли часть обрядовой пищи” [Там же. Страницы 371–372]. “С другой стороны… представления о душах умерших, которые могли витать над близкими или местом погребения (до сорокового дня после смерти)”. Благодаря этому учению создавалось впечатление, что независимо от образа жизни — добродетельного или греховного, — человек не исчезает, а продолжает существовать вечно. На это могут возразить, что вечная жизнь в аду не приносит счастья. Но тут на помощь приходит учение сатанистов, утверждающих, что если человек на земле служил дьяволу, тот в награду обеспечит ему беззаботную и приятную жизнь в аду, где он — повелитель. Этот принцип сатанизма привлекает многих, поскольку не требует глубоких размышлений о смысле бытия — вечная жизнь гарантирована. Однако Слово Божие утверждает, что “возмездие за грех — смерть” (Римлянам 6:23).