Повитухи использовали сахар в разных губерниях и в разных обстоятельствах.
В Нижегородской додумались сделать рафинад своего рода специальным акушерским инструментом: острым его краем разрывали оболочки плода, если плодный пузырь был толстым.

Причем рафинадом не рекомендовали пользоваться в постные дни (там же).Не менее замысловатыми выглядели попытки выманить младенца не сладостью, а словами.

Устав от долгих родов, повитухи шептали в промежность роженицы: «кыс-кыс-кыс».
И тоже практика была широкой, так делали в нескольких губерниях (Мансуров А.А. Описание рукописей этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып. 4. Рязань. 1930. С. 24; Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб. 1903. С. 349).

По оценке провинциальных врачей, подобные истории можно считать обычными и тривиальными, потому что главной задачей повитухи было не помочь в родах, а ускорить их, для чего в ход шел огромный арсенал самых причудливых средств, методов и способов."

Источник: "Минутка этнографии" https://vk.com/wall-225791921_6586
Заметки о русской демонологии, деревенском быте, народной медицине и культуре от писателя Антона Нелихова

автор: Михаил Булгаков

"Пелагея Ивановна прикрыла заслонку и заговорила, потупившись:

— Приезжаю я в то же Дульцево к роженице…

— Это Дульцево — знаменитое место, — не удержался фельдшер и добавил: — Виноват! продолжайте, коллега!

— Ну, понятное дело, исследую, — продолжала коллега Пелагея Ивановна, — чувствую под шипцами в родовом канале что-то непонятное… то рассыпчатое, то кусочки… Оказывается — сахар-рафинад!

— Вот и анекдот! — торжественно заметил Демьян Лукич.

— Поз-вольте… ничего не понимаю…

— Бабка! — отозвалась Пелагея Ивановна — Знахарка научила. Роды, говорит, у ей трудные. Младенчик не хочет выходить на божий свет. Стало быть, нужно его выманить. Вот они, значит, его на сладкое и выманивали!

— Ужас! — сказал я.

Источник: рассказ "Тьма египетская" из сборника "Записки юного врача" 1925 год.

О выманивании "на сахарок". Все же читали Булгакова "Записки молодого врача"? Я тоже читала, курсе на первом ещё, очень впечатлилась.
А вот то место, где доктор достал из рожающей женщины раскрошенный кусок рафинада, напрочь выпал из моей памяти (да там много жести описывалось, чего уж). Вспомнила я это на прошлой неделе, во время антропологической лекции, где этот обряд описывался во всех подробностях и считался чуть ли не самым популярным "ускорителем родов" в центральной и северной России.
С течением времени он трансформировался. Каково же было моё удивление при сопоставлении фактов.
Моя вторая бабушка (по папиной линии) родилась и выросла в городе, её мама (моя прабабка) хоть и была из деревни, но рожала дочь во вполне себе роддоме со вполне себе врачами.

И угадайте что обе этих женщины делали во время своих родов?

Они сначала тайком проносили сахарные кубики, а затем (припрятав несколько кусочков) обсасывали понемножку их все схватки.
Зачем они это делали?

Бабушка говорила, что когда "началось" и уже вызвали машину ехать в больницу, то её мама вынесла этот колотый сахар в специальном мешочке, отдала ей со словами "так сил прибавится, чтобы изо рта его не вынимала, объедай потихоньку, все наши женщины так рожали, и я, и бабка твоя и её бабка", с этой же формулировкой женщина напутствовала уже меня, свою внучку, она даже нашла где-то настоящий, твердокаменный кубиками сахар, правда лимонный. Уверяла, что сахар и правда придает сил, глюкоза, все дела. Что даже в войну старались найти хотя-бы кусочек, чтобы роды хорошо прошли.
Только сдаётся мне, что дело тут совсем не в глюкозе. А вы как думаете?

Эти интересные поверья коснулись лично меня, а сколько всего осталось за кадром. Сталкивались ли вы с проявлениями традиционной культуры в своей истории беременности и родов? Давили ли на вас родственники со странными "запретами"? А сами интуитивно соблюдали что-нибудь из вышеописанного?

Источник: Дневник доулы и антрополога. Заметки о женской жизни. "Как мне ребенка в родах "на сахарок выманивали". Живучие предания о беременности в отдельно взятой семье.", 5 марта 2020 (Яндекс. Дзен)

https://dzen.ru/a/Xl5hKvmvahMQO3o7

Предыдущий пост был посвящён Троице и Зелёным Святкам. Этот период тесно связан и с другими традиционными верованиями. Помимо христианских праздников отмечали Русальную неделю. В зависимости от местности этот период мог сдвигаться. Чаще всего верили, что русалки могут выходить на берег после праздника Вознесения Господня. В некоторых регионах Русалья неделя начиналась до Троицы, но чаще – после неё.

Русалки встречаются в мифологии разных стран. Русалки отечественные, в отличие от привычных нам иностранок, не имеют рыбьего хвоста. Если западная русалка – чаще морская обитательница туманного происхождения, жертвой которой становятся обычно моряки, то русалка русская может жить в речке или озере и иногда может выходить на берег. Согласно народным поверьям, ряды водной нечисти пополнялись утопленниками и младенцами, умершими до своего крещения. Вера в их существования была достаточно сильна.

Исследователь фольклора и публицист М. Н. Макаров (1785 – 1847) описывал русалок так: «В Переславле-Залесском, в Пронске, в Рязани, в Туле, и почти во всех местах великороссийских, с самою большою подробностью рассказывают о русалках. В Вожской засеке близ Рязани, в борах Муромских, в лесах Переславль-Залесских, в засеках около Тулы, вы встретите многих простолюдинов, которые расскажут вам, как и когда они видели русалок.

В Чёрном и Туровских лесах (около Сапожка и Ряжска) они водились целыми гнёздами. Иной видел их на уединённом берегу реки, тот возле озера, другой, когда они вечером качались на гибких древесных ветвях. В Чёрном лесу они имели у себя в услугах чертей, в Туровском они скакали на турах, и никакой князь не смел прикоснуться к тем турам. Всё это говорят очевидцы: по их словам, русалки все красавицы. Они дополнят вам, как русалки любят расчёсывать свои длинные русые волосы самым белым, самым чистым гребнем из рыбьей кости, или как они, в иную пору, закатывают их назад и распускают по спине и плечам.

Нравственность русалок пользуется добрым мнением в нашем народе. Беда тому, кто, с нескромным любопытством, вздумал бы взглянуть на стыдливую красоту их: русалки непременно защекочут до смерти и утащат с собою в омут дерзкого несчастливца. Он вечно будет осуждён караулить их кристальные чертоги». По словам публициста, русские русалки – блондинки. Гребни из рыбьей кости упоминают и другие авторы, например, А. Н. Афанасьев.

Из книги А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»: «Поселянам случалось видеть, как русалки, сидя у колодца, на уединенном берегу реки, озера или на мельничном колесе, расчесывали гребнем, сделанным из рыбьей кости, свои русые или зеленые косы, с которых целым потоком струилась неиссякаемая вода. В Новгород-Северском уезде есть две криницы Заручейская и Сухомлинская, пользующиеся в народе особенным уважением. На срубах этих колодцев каждый год на Зеленой неделе, при утреннем рассвете, сидят прекрасные девы, с распущенными русыми косами, и расчесывают их гребнем. Девы эти называются криницами и русалками…

По рассказам поселян, реки (Днепр, Десна, Сейм, Сула и др.), криницы, озера и моря населены русалками. Древность этого верования засвидетельствована Прокопием, который в своей хронике замечает о славянах, что они обожали речных нимф. Смотря по тому, где живут водяные жены и девы, их называют водянами (водявами, воденицами) и морянами (у словаков: vodene и morske panny); первые обитают в реках, озерах и колодцах, а последние в море. Они любят селиться обществами и по преимуществу в пустынных местах – в омутах, котловинах и под речными порогами, устраивая там гнезда из соломы и перьев, собираемых по деревням во время Зеленой недели. По другим поверьям, у них есть подводные хрустальные чертоги, блестящие внутри (подобно волшебным дворцам драконов) серебром, золотом, алмазами, яхонтами, жемчугом, разноцветными раковинами и кораллами; дневное солнце сияет, и светлые волны с шумом катятся через прозрачные кровли и стены этих роскошных чертогов. У чехов vodna panna, высокая, красивая, но бледнолицая, имеет жилище под водою, сделанное из чистого серебра и золота и украшенное розами и перлами. Такой же богатый дворец, по литовскому преданию, был у царицы Балтийского моря Юраты. Выходя на поверхность вод, русалки плавают, плещутся, играют с бегучими волнами или садятся на мельничное колесо (= громовый жернов), вертятся вместе с ним, любуясь брызгами, а потом бросаются вглубь и с возгласом “Куку!” ныряют под мельницей. Эти черты принадлежат русалкам наравне с водяным дедом, под властию которого они и состоят, по народному убеждению. Как водяной, так и русалки известны своими проказами; сидя в омутах, они путают у рыбаков сети, цепляют их за речную траву, ломают плотины и мосты и заливают окрестные поля, перенимают заночевавшее на воде стадо гусей и завертывают им крылья одно за другое, так что птица не в силах их расправить; о морских русалках в Астраханской губ. рассказывают, что, появляясь из вод, они воздымают бурю и качают корабли. Что колодцы, реки и моря, населенные русалками, составляют не более как смутное воспоминание о небесных дождевых источниках, это подтверждается и тем, что наряду с водами фантазия населяет ими горы и леса (старинные метафоры туч) и таким образом роднит их не только с водяными, но и с горными и лесными, т. е. грозовыми духами. Предание о горах как обиталищах русалок почти позабыто на широких равнинах Руси, потому что отсутствие горных возвышений лишило это древнемифическое представление необходимой для него обстановки и не позволило ему развиться в целый ряд поэтических сказаний, какие встречаем у других славян. Тем не менее в “Абевеге русских суеверий” записано, что русалки живут не только в реках, но и в горах и любят бегать по их скатам.

В Галиции рассказывают, что они пляшут и веселятся на горах, а тождественные с ними мавки обитают на горных вершинах; чехи называют высокие скалы babi-hory, babie gory. Эти бабьи, русальи горы слились в народном воображении с возвышенными, нагорными берегами рек. Паисьевский сборник и рукописи новгородского Софийского собора упоминают о требах, поставляемых рекам, источникам и берегиням… В некоторых местностях рассказывают о лесных русалках, и вообще весною, выходя из глубоких вод, они разбегаются по соседним лесам и рощам и совершенно смешиваются с лесунками (первоначально тождественными облачным женам): так же любят качаться по вечерам на гибких ветвях деревьев, так же неистово хохочут, так же защекочивают насмерть и увлекают в омуты неосторожных путников, завидя которых манят к себе ласковым голосом: «Хадзице к нам на орели, колыхацься!» Чаще всего это случается на Троицкую неделю, и малорусы боятся тогда запаздывать в лесу и откликаться на чужое ауканье; в Харьковской губ. русалку называют лоскоталкою. Вероятно, в связи с качаньем леших и русалок на древесных ветвях возник старинный обычай ставить при начале весны (на Светлой и Троицкой неделях) качели как необходимую принадлежность тогдашних игр – обычай, строго осуждаемый моралистами допетровской эпохи. До сих пор крестьяне свивают на Троицу ветви двух смежных берез, чтобы, цепляясь за них, могли качаться русалки. Подобно лешим, русалки носятся по рощам и бьют в ладоши или, свернувшись клубком, с громким хохотом катаются по траве и дорогам, и хохот их далеко раздается в глубине лесной чащи; волоса у них обыкновенно зеленые или увенчанные зелеными венками; чешская vodna panna носит легкую зеленую одежду и белое покрывало, усыпанное перлами. На Днепре есть старый густой лес, называемый гаем русалок».

В северных регионах русалок называли шутовками. Шутовки старались не показываться людям. Как и южные «сёстры», они расчёсывали волосы рыбьим гребнем. Считалось, что если забрать такой гребень, то впредь покоя не видать, будет донимать его хозяйка. Шутовки могли утаскивать на дно как мужчин, так и женщин.

Помимо русалок в водоёме мог жить водяной – повелитель воды. Внешность его могла быть разной. Одни описывали его как голого толстого деда, и он весь в тине. Другие утверждали, что он носит красную рубаху. Некоторые утверждали, что у водяного выпученные глаза, зелёные усы и борода или рыбий хвост. Иногда он выглядел как просто большая рыба. Если водяной выглядит как человек, то непременно отличается повышенной волосатостью по всему телу. Как и русалки, он тоже любит расчёсывать волосы, но в его случае это выглядит не столь эстетично. Существовало также поверье, что при молодом месяце водяной и сам молодой, и волосы у него зелёные, но он стареет вместе с луной и превращается в седого старика. Встречалась версия, что водяной может менять цвет по настроению, он то зелёный, то синий, то чёрный, то переливается, как рыбья чешуя. Водяной может ездить верхом на крупном соме, из-за чего эту рыбу называли чёртовым конём.

Считалось, что владелец водяной мельницы имеет дело с водяным, поэтому суеверные люди относились к мельникам как к нечестивцам и даже колдунам. С. В. Максимов упоминает обычай, согласно которому мельники перед закладкой новой мельницы заживо закапывают петуха и позже иногда приносят жертвы, бросая в воду мёртвых животных. «Упорно держится повсюду слух, что водяной требует жертв живыми существами, особенно от тех, которые строят новые мельницы. С этой целью, в недалекую старину, сталкивали в омут какого-нибудь запоздалого путника, а в настоящее время бросают дохлых животных (непременно в шкуре)». На территории современной Украины верили, что он живёт в водоёме до Крещения, а после освящения воды перебирается в лозу, отчего зовется «лозовиком», потом он переходит на сушу, в прибрежную траву и только после Спаса снова попадает в воду. Русский водяной круглый год живёт в воде, в зимнее время впадает в спячку. По другой версии под речкой есть ходы, по которым можно уйти под землю, в другой мир, и водяной на зиму переезжает. Весной с началом ледохода он просыпается.

Проснувшийся домовой обычно голодный и злой. Он может крушить лёд или наоборот из вредности мешать ему вскрыться, намеренно устраивая заторы. В качестве «гостинца» для умиротворения водяного лили в воду масло и вино, сыпали муку, табак, вываливали целые возы хлеба (подпорченного), топили петухов, баранов и другую скотину. У И. П. Сахарова в его «Народных праздниках» есть описание того, как это происходило в начале 19 века: «Покупают у цыган самую негодную лошадь, не торгуясь, ровно за три дня (до известного срока. — А. Н.). В эти три дня опистараются откормить ее хлебом и конопляными жемыхами. В последний вечер вымазывают у лошади голову медом с солью, в гриву вплетают множество красных лент, ноги спутывают веревками, на шею навязывают два старых жернова. Ровно в полночь отправляются к реке. Если лед еще не прошел, то связанную лошадь опускают в прорубь; если же река очистилась от льда, то сами, садясь на лодки, стараются утопить лошадь середь реки. В то время старший из рыболовов находится на берегу реки, прислушивается к воде и даст знак другим, когда можно утопить лошадь. Большое несчастие бывает для рыболовов, если водяной не желает угощения или перешел на другую усадьбу». Иногда в качестве жертвы использовали чучело, одетое в повседневную одежду и посаженное в дырявую лодку. Если водяной действительно уходил насовсем, это грозило пропажей рыбы и другими бедствиями.

В некоторых регионах было принято среди рыбаков выпускать назад первую рыбу как дань водяному. Считалось, что водяной ненавидит домового. Водяной считался, скорее, злым духом. Встреча с водяным или русалкой обычно ни чем хорошим не заканчивалась, но встретить красавицу-блондинку всё-таки приятнее, чем голого толстого пучеглазого деда с рыбьим хвостом. На симпатичных утопленницах водяной может жениться, особенно тех, кого прокляли родители, а мужчин превращает в рабов.

Отношение к воде и её потусторонним обитателям в крестьянской среде было велико. Было непринято ругать воду или сквернословить возле водоёмов. Это считалось плохой приметой. Крестьяне верили, что за этим может последовать наказание. Чтобы избежать его, нужно было покаяться и попросить прощения. Из книги С.М. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила»: «Обычай этот покоится на том убеждении, что вода мстит за нанесенные ей оскорбления, насылая на людей болезни. Поэтому, чтобы избавиться от таких болезней, на воду опускают кусочек хлеба с низким поклоном: „Пришел-де я к тебе, матушка-вода, с повислой да с повинной головой — прости меня, простите и вы меня, водяные деды и прадеды!“ — Отступая по одному шагу назад, до трех раз повторяют этот приговор с поклоном, во все время заклинаний, стараются ни с кем не разговаривать, не оборачиваться и ни одного раза, конечно, не налагать на себя крестного знамения». Во многих местах считалось плохой идеей ходить по воду и купаться ночью, особенно в полночь. Считалось, что ночью вода «отдыхает». Многие верили, что если купаться без нательного креста или не осенив себя перед этим крестным знаменем, то резко повышается вероятность утонуть. По этой же причине суеверные люди не купались на Ильин день и на Петровки.

После Троицы следовала Неделя Всех Святых. Во время этой недели нередко устраивали проводы русалки. Этот обряд считался окончательным прощанием с весной. Его участники назывались русальщиками. Когда день начинал клониться к вечеру, как парни и мужики принимались мастерить «русалку». Для её изготовления брали липовую лутошку (жердь из молодой липы, с которой содрали лыко, из которого, в свою очередь, плели лапти) с рогами на конце и надевали на неё лошадиный череп. Затем на палку накидывали полог, который закрепляют возле рогов, а также привязывали колокольчик или погремушку.

Из книги "Обрядовая поэзия", В. И. Жекулиной и А. Н. Розовой: «Часов в 7 или 8 пополудни целые хороводы девушек, баб, парней и мужиков собираются по уговору к одному двору, и здесь начинается праздник. Они разделяются на несколько разрядов: одни поют песни, другие пляшут, некоторые играют на балалайках. Этот праздник бывает для них как бы последним приветствием весне. После того все собрание медленным шагом начинает подвигаться вдоль села, обыкновенно к околице, с теми же песнями и плясками. “Русальшики” идут впереди, держа покрытую пологом лошадиную голову; за ними следуют скачущие, испачканные сажею парни (их называют “помелешниками” и “кочерешниками”) и бьют длинными кнутами “русалок”, побуждая их идти веселее и бодрее, и эти-то «помелешники» и «кочерешники» как бы охраняют главных “русальшиков” и между тем бегают за малыми ребятами, пугая их и приговаривая: “Не станете ли просить молока?” Видя безобразные и испачканные лица, мальчики бегут от них куда кто успеет и прячутся.

Продолжая таким образом идти, “русальщики” в сопровождении своей свиты достигают наконец конца селения и переступают за околицу. Охраняющие “русальщиков” в один раз делают несколько холостых выстрелов из ружей, потом несколько смелых девок или баб с обоих концов берут в руки лутошки, по которым ходят две или три удалые девки, пляшут и скачут взад и вперед. Это делается у них в знак особенной чести, оказываемой ими провожаемой “русалке”. Наконец приступают к снятию пологов, бросают в знак погребения русалки лошадиные головы в яму, в которой они и проваляются до будущей весны. Таким образом оканчивается провожание русалки, измучившиеся “русальщики” вместе с народом уже в тишине возвращаются домой».

Считалось, что после Троицы можно смело купаться. Но, конечно, от утопления все эти ритуалы не спасали, и ряды водной нечисти регулярно пополнялись.

Источники информации:

А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»

В. И. Жекулина, А. Н. Розова «Обрядовая поэзия»

А. В. Никитина «Русская демонология»

И. П. Сахаров «Народные праздники»

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

16 (03) февраля 1913 года

"Богородская речь. Богородск".

По городу и по уезду в большом количестве рассылается так-называемая «молитва» - довольно бессмысленный набор слов . Заканчивается молитва приглашение переписать ее десять раз и разослать знакомым; за исполнение этой просьбы кощунственно обещаются разные блага, а за неисполнение призывается в ближайшем будущем большое несчастие. Темных, суеверных людей еще очень много, и «молитва» гуляет во множестве списков. Некоторые «благочестивые» рассылатели наклеивают старые марки (погашенные) или рассылают вовсе без марок.-

"Московская копейка"

Приезд монгольской депутации.

Вчера утром из Петербурга приехала в Москву монгольская депутация в составе: светлейшего князя Иэн-Цын-Ван-Хандо-Дорчжи, его помощника, князя Шермино-Дамдина, первого секретаря Цырен-Дорчжи, переводчиков: М.Д.Цыремпилова и У.Добданова. Депутация остановилась в гостинице «Берлин».

Вчера члены депутации днем знакомилась с Москвой, а вечером посетили цирк.

Здесь депутация пробудет 1 неделю.

Корзина с детьми.

На парадной лестнице дома Тупицыной, в Новоогородном пер., найдена большая плетеная корзина с двумя девочками-близнецами. Детей отправили в воспитательный дом.

Вчера на московском аэродроме состоялся второй зимний авиационный день. Погода благоприятствовала полетам – был прекрасный зимний день.

Пилоты уже приготовились к полетам. Летают двое: Габер-Влынский на «Ньюпоре» и А.А.Красильников на «Фармане». Аппараты скользят по снегу. К обычному дыму присоединяется снежная пыль, почти скрывающая снеголет.

Пилоты поднимались несколько раз. Интересны были повороты с сильным наклонением аппарата, так что его вертикальная образовывала с горизонтом тупой угол. Иногда полеты были так низки, что аппараты почти касались елочек, находящихся около членских беседок. В высоту поднимались только на 200 – 300 метров. Предположенный полет на 1000 метров не удалось осуществить, так как на этой высоте замерзло топливо. В конце полетов случилось небольшие несчастья. На «Ньюпоре» стерлась лыжа, а на «Фармане» поломалась кнопка на правом крыле.

Невидимка был гурманом, а вот демоны шуликуны, выезжающие в святки из прорубей, соглашались на обычный корм и тоже были не прочь объесть деревню. Они пробирались в амбары и от этого "незаметно кончались припасы". В Сибири, чтобы обезопасить хлеб от шуликунов, амбары обводили обожженным осиновым колом.

Или дети, украденные нечистью. Ходили, бедные, по избам, пили молоко, оставленное без крестного знамения, и воровали из крынок сметану. И больше ничего...

Или, наоборот: подмененные - подложенные нечистью вместо детей веники и чурбаны. Они имели вид детей, а умели только капризничать и жрать. Причем жрали за троих.

Но самыми прожорливыми были мертвецы, которые в сумерках бродили по богоспасаемому Отечеству. Кровососов в русском фольклоре XIX века практически не было: это украинская, да и в целом западно- и южнославянская тема. Наши покойнички вредили по-другому: приходили ночью в избу и жрали, в основном хлеб, потому что другое появлялось нечасто.

В Псковской губернии рассказывали, что после смерти колдуны шастают в свои избы и настойчиво требуют их накормить. В Орловской губернии трупы колдунов шантажировали домашних: не накормите - все в избе переколотим!

В Тульской губернии список злодеяний мертвых колдунов звучал так: по ночам выходят из могил и бродят в саванах по кладбищу, пугая народ, ходят в бывшие дома, стучат там, буянят и без спросу "достают сами себе есть". Представляете! Сами себе!

Молодой тульский мужик жаловался священнику на мертвую мать-ведьму: "Войдет, это, в избу и начнет ходить по избе. То словно в печку полезет, то по полавашникам шуршит, то шкаф словно отворит, ну одним словом, везде заглянет, как настоящая хозяйка. А есть ей так уж всякую ночь оставляй на столе. Как сейчас поужинали сами, так все, что осталось, и не тронь на столе. А если когда не оставишь ничего, так разозлится, все горшки перебьет!"

Как писала Надежда Александровна Тэффи: "Ужас! Ужас! Волосы дыбом!"

Таким хлебожорам в конце концов вбивали осиновый кол: хорошо, если в могилу, в грудь или спину, но бывали и другие, более курьезные варианты.

Антон Нелихов