Екатерина II

Все знают, что Михайло Васильевич Ломоносов – крупнейший научный гений, рождённый в России. Универсальный учёный, оставивший свой вклад в самых разных областях знаний, от физики до астрономии, от геологии до истории. Вклад Ломоносова в мировую науку (например, открытие атмосферы Венеры и формулировка закона сохранения массы) неоспорим. Говоря о Михайле Васильевиче, часто цитируют Пушкина: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».

Михайло Васильевич Ломоносов

На этом цитата обычно обрывается, однако у неё есть продолжение: «В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым».

Согласитесь, не слишком привычный отзыв. Тем не менее, от пушкинской оценки так просто не отмахнёшься, поэтому давайте разберёмся, в чём тут дело.

А дело в том, что ещё с рубежа XV-XVI веков в России сложилось двуязычие (о котором я обязательно напишу в ближайшее время). Существовал так называемый «славенский» язык – претендующий на «исконность» язык религии и культуры, который мы сегодня называем церковно-славянским, – и низкий «приказный» язык простонародья, название которого происходит от того, что «культурному человеку» необходимо знать его лишь в пределах, позволяющих отдавать приказания «черни».

К тридцатым годам XVIII века пропасть между ними стала настолько велика, что в качестве языка повседневного общения дворяне стали использовать французский – из-за отсутствия какой бы то ни было альтернативы.

Вот Ломоносов как раз был ярым сторонником чистоты высокого славянского языка, категорически не допуская никаких заимствований из языка простонародья. Сформулировал Михайло Васильевич это в своём знаменитом двустишии:

Язы́ка нашего небесна красота

Не будет никогда попрана от скота.

"Скотом" здесь Ломоносов называет именно народ.

Используя свой огромный административный ресурс благодаря близости к Елизавете, а затем к Екатерине, Ломоносов прилагает все усилия, чтобы не допустить никаких языковых изменений. Так, жертвами прямой травли Ломоносовым становятся Василий Кириллович Тредиаковский и Александр Петрович Сумароков.

Александр Петрович Сумароков

Тем временем, к 1752 году завершается работа над русским переводом Священного писания, начатая ещё по указу Петра в 1712 г. Её итогом стало появление так называемой «Елизаветинской Библии» (поскольку издана она была в царствие императрицы Елизаветы Петровны). Это, собственно, и есть та самая Библия, которая о сих пор используется в православном богослужении. Полагаю, все в общих чертах представляют язык, которым она написана.

Елизаветинская Библия. Титульный лист

Ломоносов, не пропускающий ни единого значимого события, отзывается на выход Елизаветинской Библии своим «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», в котором изложил своё учение о «трёх штилях».

По Ломоносову, в русском языке есть «три речения»:

К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю.

Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю. Неупотребительные и весьма обетшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда, свене6 и сим подобные.

К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь.

Соответственно, существует и три стиля («штиля»): высокий, посредственный и низкий. Далее Ломоносов, со своей заимствованной у немцев педантичностью, распределяет по этим «полочкам» все современные ему жанры: высокий штиль – ода, трагедия, героическая песнь; посредственный – драмы, сатиры, элегии; низкий – басни и комедии.

Подлинная литература, по Ломоносову, создаётся лишь «языком славенским из книг церковных» - то есть, с использованием лексикона той самой Елизаветинской Библии, речь о которой шла выше. Иными словами, Ломоносов прямо заявляет, что «славенский» (церковно-славянский) язык – единственный язык высокой письменной культуры.

Ну а много ли, будем откровенны, таким языком напишешь? Заметьте, перечисляя жанры, Ломоносов не упоминает ни роман, ни новеллу – хотя, после стольких лет в Европе, не может о них не знать. Просто Михайло Васильевич, как человек честный и последовательный, прекрасно понимает, что ничего подобного, при наличии лишь дозволенного им лексикона, создать невозможно.

Теперь, полагаю, вам понятно, почему Пушкин говорил о «пагубном влиянии» Ломоносова на российскую словесность и отсутствие у него «всякой народности».

Неудивительно, что Сумароков, один из наиболее пострадавших от удушающей языковой политики Ломоносова, отреагировал на его смерть предельно лапидарно: «Угомонился старый дурак и не будет больше шуметь».

А ещё через двадцать семь лет, в 1792 году, Александр Михайлович Карамзин стряхнёт с русской словесности ломоносовский тлен и опубликует свою повесть «Бедная Лиза», положив, наконец, начало русской литературной прозаической традиции.

Но это, как говорится, «уже совсем другая история».

В тени могучего образа Феликса Дзержинского потерялись многие видные руководители политического сыска. Я взялся рассказать их биографии, которые во многом превосходят жизненный путь Железного Феликса. Ранее я уже рассказал о сподвижнике Петра I Ф.Ю. Ромодановском и слуге 5-ти императоров А.И. Ушакове. Сегодня речь пойдет о «домашнем палаче» Екатерины II Степане Ивановиче Шешковском.

Актер Михаил Горевой в роли С.И. Шешковского, кадр из сериала "Екатерина"

Шешковский происходил из семьи мелкого петербуржского служащего. С малых лет его пристрастили к грамоте и в годы отрочества зачислили в Сибирский приказ в число приказных недорослей. Вскоре, сбежав с места работы, его обнаружили переведенным в московскую контору Канцелярии тайных розыскных дел – главного ведомства политического сыска в стране. Более он эту стезю не терял, оставаясь на ниве политического сыска вплоть до скончания своих дней.

Молодой Шешковский быстро продвигался по службе. Начав с низших канцелярских должностей и пройдя путь архивариуса и протоколиста, он к тридцати годам стал секретарем Тайной канцелярии. В этом немалую роль сыграл глава ведомства А.И. Шувалов, который приметил способного служащего и ходатайствовал о его повышении «за добропорядочные его при важных делах поступки и примерные труды».

В 1762 году Петр III упразднил Тайную канцелярию, дабы «неповинных людей от напрасных арестов, а иногда и самых истязаний защитить». Однако потребность в политическом сыске все равно оставалась. В тот же год при Екатерине II дела о государственных преступлениях передавались во вновь созданную при Сенате Тайную экспедицию. Формально ее возглавлял генерал-прокурор Сената. Непосредственным же руководством этого ведомства вскоре после его учреждения стал заниматься Шешковский.

С первых лет екатерининского царствования он зарекомендовал себя ловким и умелым сыщиком. Он активно участвовал в расследовании громких дел митрополита Арсения Мацеевича и подпоручика Василия Мировича. Митрополит был уличен в оскорблениях ее величества и на допросе так неблаговидно объяснялся, что императрица закрыла себе уши, а ему «закляпили рот». А подпоручик Мирович обвинялся в попытке государственного переворота. Состоя на службе в Шлиссельбургской крепости, в 1764 году он попытался освободить узника № 1 – свергнутого императора Иоанна Антоновича. Император погиб, а его неудачливый спаситель был подвергнут допросам и в конечном итоге казнен. Заслуги Шешковского в расследовании этих громких дел были вознаграждены чином надворного советника.

Звездным часом сыщика стало дело Емельяна Пугачева. Сама императрица командировала Шешковского в Москву для проведения допросов. Здесь он показал весь свой талант ведения следствия. Так докладывали императрице о работе сыщика: «Шешковский, всемилостивейшая государыня, пишет день и ночь злодеев историю, но окончить еще не мог». Он в самых подробностях пытался выяснить всех вовлеченных в бунт сторонников Пугачева. Каждый эпизод преступных действий он старался запечатлеть в допросных материалах. Несмотря на то, что следствие затянулось на месяц, императрица осталась довольна тщением и рвением главного политического сыщика страны. По итогам пугачевского дела он удостоился чина статского советника.

Под руководством Шешковского в политическом сыске появился ряд новшеств. Так, в крупных городах возникла разветвленная агентурная сеть. Лазутчики подслушивали в толпе горожан разговоры и доводили опасные слухи до сведения Шешковского и императрицы. Помимо подслушивания, в негласной агентурной работе распространилась практика вскрытия и прочтения писем – перлюстрации корреспонденции. Особое внимание уделялось переписке дипломатов, где власти надеялись найти доказательства иностранного вмешательства в российские дела. С этой же целью за рубежом была создана сеть осведомителей, которые тайно добывали сведения об иностранных агентах в России и завербованных ими российских шпионах.

Тайная экспедиция времен Шешковского стала предтечей системы будущих ведомств политического сыска. Как и ее преемники, она обладала не только карательными функциями, но также выполняла широкие превентивные задачи. Как огромная социологическая служба, она изучала настроения народных масс и обобщала их в докладах императрице. Любые действия российских подданных независимо от ранга и титула не оставались без внимания агентов Тайной экспедиции. Ее боялись, а главный политический сыщик Шешковский имел большое влияние при императорском дворе. Немногие в его обществе могли вести себя независимо. Таким исключением был, например, князь Г.А. Потемкин, который при встрече с Шешковским часто говаривал: «Что, Степан Иванович, каково кнутобойничаешь?», на что получал подобострастный ответ: «Помаленьку, ваша светлость!».

Методы ведения допросов, действительно, не отличались гуманностью. Сам Шешковский слыл мастером добывания нужных сведений. Например, после ареста А.Н. Радищева по подозрению в создании и распространении книги «Путешествие из Петербурга в Москву», когда тот узнал, что следствие поручено Шешковскому, от этой новости упал в обморок. Сын Радищева со слов своего отца так описывал поведение Шешковского на допросах: «Он действовал с отвратительным самовластием и суровостью, без малейшего снисхождения и сострадания. Шешковский сам хвалился, что знает средство вынуждать признания; а именно, он начинал тем, что допрашиваемое лицо хватит палкой под самый подбородок, так что зубы затрещат, а иногда и повыскакивают...».

Шешковский скончался в преклонных летах в 1794 году и похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. Он до конца жизни оставался на посту и возглавлял политически сыск страны. Его верность императрице и жестокость против ее врагов снискала ему прозвище «домашнего палача» Екатерины II. Как заправский палач, он вершил царское возмездие, дабы монарший статус не был опорочен.

Как вам биография Шешковского? Достоин ли он лучшего места в истории по сравнению с Железным Феликсом? В следующей заметке расскажу о другом царском сыщике. Следите за публикациями.

Паблик автора в ВК: История и Право

Больше истории: https://t.me/latophistory

Есть в Эрмитаже зал, где выставлены занимательные портреты размером от пола до потолка. Но занимательность их отнюдь не в размере.

Вот попробуйте угадать на каком изображена Екатерина II, а на каком граф Григорий Орлов (:

Портрет номер раз

Портрет номер два

Оба портрета принадлежат кисти Вигилиуса Эриксена. На первом портрете изображен граф Григорий Орлов, на втором императрица Екатерина II.

А говорят, что сейчас стерлись границы между мужской и женской одеждой (:

27 марта 1793 года Екатерина II издала Манифест о присоединении земель правобережья Днепра (ныне правобережная Украина) к Российской Империи.

В нем императрица указывала на бесплодность её попыток в течение 30 лет сохранить "в сей соседней Ей области покоя, тишины и вольности" и подчеркивала свое нежелание дальше наблюдать "неустройства и насилия, произошедшие из раздоров и несогласий". Этим Манифестом Екатерина II взяла под свою защиту население земель правобережной Украины, освободив его от польского гнета:

""Особливым соболезнованием Ее Императорское Величество всегда взирала на те притеснения, которым земли и грады, к Российской Империи прилеглые, некогда сущим Ее достоянием бывшие и единоплеменниками Ее населенные, созданные и православною Христианскою верою просвещенные и по сие время оную исповедующие, подвержены были".

Екатерина II упоминает про 30 лет раздоров и несогласий. Тридцать лет... Какое-то мистическое совпадение, не правда ли? Кстати, после этого присоединения обделенная польская шляхта начала сеять смуту, проповедуя своим бывшим рабам о том, что те якобы являются отдельным самостоятельным народом, которому будет лучше жить отдельно от России.

P.S. Манифест Генерал-аншефа Кречетникова, объявленный по высочайшему повелению в стане Российских войск при Полонно. — О присоединении Польских областей к России.

Ее Императорского Величества Всемилостивейшей Государыни моей от армии Генерал-аншеф, Сенатор, Тульский, Калужский и новоприсоединенных областей от Речи Посполитой Польской к Империи Российской Генерал-Губернатор, начальствующий над всеми войсками там находящимися и расположенными в 3 Малороссийских Губерниях, отправляющий должность Генерал-губернатора сих Губерний, воинский Инспектор и Кавалер орденов Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского и Св. Равноапостольного Князя Владимира первой степени, Польских Белого Орла и Св. Станислава и Великокняжеского Голстинского Святая Анны, я Михаил Кречетников объявляю сие, по Высочайшей воле и повелению моей Всемилостивейшей Государыни Ее Императорского Величества Всероссийской, всем вообще жителям и каждому особенно всякого чина и звания присоединенных ныне от Речи Посполитой Польской на вечные времена к Империи Российской мест и земель.

Участие Ее Величества Императрицы Всероссийской приемлемое в делах Польских основывалось всегда на ближайших, коренных и взаимных пользах обоих Государств. Что не только тщетны были, но и обратились в бесплодную тягость и в таковое же понесение бесчисленных убытков все Ее старания о сохранении в сей соседней Ей области покоя, тишины и вольности, то неоспоримо и ощутительно доказывается тридцатилетнею испытанностью. Между неустройствами и насилиями произошедшими из раздоров и несогласий, непрестанно Республику Польскую терзающих, с особливым соболезнованием Ее Императорское Величество всегда взирала на те притеснения, которым земли и грады, к Российской Империи прилеглые, некогда сущим Ее достоянием бывшие и единоплеменниками Ее населенные, созданные и православною Христианскою верою просвещенные и по сие время оную исповедующие, подвержены были. Ныне же некоторые недостойные Поляки, враги отечества своего, не стыдятся возбуждать правление безбожных бунтовщиков в Королевстве Французском и просить их пособий, дабы обще с ними вовлещи Польшу в кровавое междоусобие. Тем вящая от наглости их предстоит опасность, как спасительной Христианской вере, так и самому благоденствию обитателей помянутых земель от введения нового пагубного учения, стремящегося к расторжению всех связей гражданских и политических, совесть, безопасность и собственность каждого обеспечивающих, что помянутые враги и ненавистники общего покоя, подражая безбожному, неистовому и развращенному скопищу бунтовщиков Французских, стараются рассеять и распространить оное по всей Польше и тем самим на веки истребить как собственное ее, так и соседей ее спокойствие.

По сим уважениям Ее Императорское Величество Всемилостивейшая моя Государыня, как в удовлетворение и замену многих своих убытков, так и в предохранение польз и безопасности Империи Российской, а равно и самих областей Польских и в отвращение и пресечение единожды навсегда всяких превратностей и частых разнообразных перемен правления, соизволяет ныне брать под державу Свою и присоединить на вечные времена к Империи Своей все замыкающиеся в нижеописанной черте земли и жителей их, а именно: начиная черту сию от селения Друи лежащего на левом берегу реки Двины при угле границы Семигалии, оттуда простираясь на Норочь и Дуброву и следуя по частному рубежу Воеводства Виленского на Столпцы, проводя на Несвиж, потом на Пинск и оттоль проходя чрез Кунев между Вышгрода и Новогроблы близ границы Галиции, с коею смыкаясь, простирается по оной до реки Днестра, наконец спускаясь всегда по течению сей реки, примыкает к Егорлыку, пункту прежней границы в той стране между Россиею и Польшею таким образом, что все земли города и округи объемлемые вышеописанною чертою новой границы между Россиею и Польшею, отныне навсегда имеют состоять под Скипетром Российской Империи; жители же оных земель и владельцы, какого бы рода и звания ни были, в подданстве оного.

Источник: https://politikus.ru/v-rossii/142168-27-marta-1793-goda-ekat...