Спасибо @SusSapiens за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - "Католическая ярость" Филиппа II и инцест в Доме Габсбургов

После смерти бургундского герцога Карла Смелого в 1477 году в Европе вспыхнула ожесточенная война за бургундское наследство. Унаследовавшая герцогство дочь Карла Мария немедленно столкнулась с агрессией французского короля Людовика XI, который, увидев благоприятную возможность, наконец, присоединить столь желанную Бургундию к французским территориям, немедленно собрал армию и с ее помощью аннексировал большую часть территории герцогства. Вслед за этим он предложил двадцатилетней Марии стать супругой его семилетнего сына дофина Карла, чтобы официально закрепить бургундские земли за французской короной, однако это предложение не встретило энтузиазма среди бургундской знати, боявшейся потерять свою независимость. В результате долгих размышлений было решено выдать Марию замуж за Максимилиана Габсбурга, сына императора Священной Римской империи Фридриха III, что в конечном итоге привело к войне между Францией и домом Габсбургов.

Спустя 4 года ожесточенных сражений 23 декабря 1482 года между противниками был заключён мирный договор, по которому Бургундское государство было разделено - Франция присоединила к себе непосредственно Бургундию, а также области Пикардия, Франш-Конте, Шароле и Артуа, а Габсбургам отошли Бургундские Нидерланды, состоявшие из 17 провинций. В 1549 году император Священной Римской империи Карл V издал Прагматическую санкцию, по которой Нидерланды исключались из состава империи и становились наследственным владением рода Габсбургов.

При Карле V, который помимо императорской короны носил еще и корону Испании, Нидерланды пережили настоящее экономическое чудо. В силу своего выгодного географического положения эта страна превратилась в морские ворота, открывавшими путь к колониям Испании в Новом Свете, в результате чего нидерландские провинции стали стремительно богатеть благодаря огромным доходам от трансатлантической торговли. В эпоху правления Карла V Нидерланды пользовались широкой автономией и практически не замечали на себе гнета габсбургской династии, однако вскоре хорошие времена для нидерландцев закончились.

В 1556 году Карл V неожиданно решил отречься от всех своих титулов и разделил огромную империю Габсбургов между своими братом Фердинандом, которому отошла Священная Римская империя, и своим сыном Филиппом II, получившим Испанию с ее владениями в Америке, Африке, Италии и в Нидерландах. В отличие от своего отца, Филипп не желал терпеть своенравия нидерландской знати и смотреть на то, как она обогащается за счет торговли с его колониями. Новый король обложил нидерландцев огромными налогами, а также, будучи фанатичным католиком, стал яростно бороться с протестантизмом, в то время широко распространившимся в Нидерландах. В конечном итоге все это привело к восстанию нидерландской знати против испанского владычества, которое возглавил Вильгельм Оранский.

Вильгельм родился 24 апреля 1533 года в городе Дилленбурге в немецком графстве Нассау. Он был старшим сыном графа Нассау-Дилленбургского Вильгельма Богатого, который около 1530 года увлекся протестантизмом, в результате чего крестил своего наследника в лютеранской вере. Несмотря на свое прозвище и знатность рода, Вильгельм отнюдь не был средневековым олигархом, так как основная часть семейного наследства Нассау досталась не ему, а его старшему брату Генриху, который благодаря женитьбе на даме из знатного французского рода Шалон присоединил к своим владением еще и независимое княжество Оранж (Оранское), расположенное в центре Франции.

После смерти Генриха все его земли унаследовал его сын Рене, ставший графом Нассау и князем Оранским. В 1544 году Рене, состоявший на службе императора Карла V, принял участие в военном походе имперских войск во Францию, произошедшем в рамках Итальянских войн. Так как у Рене не было детей, перед отъездом на войну он составил завещание в пользу своего 11-летнего двоюродного брата Вильгельма. Он написал этот документ в угоду Карлу Пятому, который не желал, чтобы большое наследство Рене из-за какого-нибудь неблагоприятного случая досталось его дяде Вильгельму Нассау-старшему, исповедовавшему протестантизм. Наследника-ребенка же в случае чего можно было легко перекрестить в католическую веру. Император как воду глядел, ибо несчастье действительно случилось - в июле 1544 года Рене погиб от пули под стенами французского города Сен-Дизье.

В результате этого происшествия 11-летний Вильгельм в одночасье превратился в одного из богатейших аристократов Европы, унаследовав от погибшего двоюродного брата княжество Оранское, примерно четверть Брабанта, большие участки территорий Люксембурга, Фландрии, Франш-Конте и Дофине, а также графство Шароле – земли, приносившие доход 170 000 ливров в год.

В 1545 году Вильгельм переехал на ПМЖ в Брюссель ко двору императора Карла, который решил принять личное участие в воспитании принца Оранского. Император, как и планировал, первым делом перекрестил Вильгельма в католическую веру. За следующие 10 лет при императорском дворе Вильгельм стал одним из главных приближённых Карла и получил от того кучу военных и гражданских титулов. Так, в 19 лет он стал генерал-лейтенантом имперских войск, находившихся в Нидерландах. За год до этого Вильгельм по настоянию императора женился на дочери богатого графа ван Бюрена Анне, благодаря чему добавил к своим регалиям еще и графский титул ван Бюрен, принесший ему значительные земельные владения в Нидерландах.

25 октября 1555 года искалеченный подагрой Карл V объявил представителями Генеральных Штатов Нидерландов, что он решил отречься от всех своих титулов, а поэтому передает нидерландский трон своему сыну Филиппу (16 января 1556 года Карл отрекся от испанской короны также в пользу своего сына Филиппа, а 7 сентября от императорской короны в пользу брата Фердинанда I). После отречения Карл удалился в испанский монастырь Юсте, где и скончался 21 сентября 1558 года. Перед отъездом в монастырь Карл предосторожил своего сына от внезапных перемен во вверенных ему землях, настойчиво убеждая Филиппа уважать менталитет народа и назначать для управления Нидерландами только нидерландцев или, по крайней мере, не испанцев.

Нидерланды того времени, по сути, представляли собой спутанный клубок графств, герцогств и земельных владений. У каждой из семнадцати нидерландских провинций были свои собственные привилегии, своя высшая и низшая, знать, а города, расположенные на их земле, имели собственные, не зависевшие ни от кого суды, гильдии, торговые советы и т. д. Даже единого языка в семнадцати провинциях не было: в десяти из них говорили по-голландски, в шести по-французски, а семнадцатую Фландрию, эти языки делили между собой. Благодаря прибыли от торговли с Новым Светом в Нидерландах произошла настоящая капиталистическая революция, в результате которой южная часть страны подверглась сильной индустриализации. Вследствие этого во власти южных провинций прочно укрепились владельцы мануфактур, а также хозяева угольных шахт и железных рудников. Быстро рос и финансовый сектор. Так, в городе Антверпен, что во Фландрии, расположился крупнейший "денежный рынок" всего известного тогда мира, на котором проходило большинство переговоров о крупных займах среди европейских магнатов и купцов.

Север Нидерландов был еще сельским, но и там вдоль побережья росли прекрасные города, основой жизни которых были рыболовство и торговля. Так, Амстердам, самый крупный из северных портов, был центром поставки зерна для всей Европы, а город Дордрехт был таким же центром поставки рейнских вин. Несмотря на активно растущую власть магнатов, в Нидерландах процветал и старый дух дворянства, которое считало испанских грандов, под чей контроль не посчастливилось попасть их стране нищими выскочками. Сами же нидерландцы, наоборот, считали себя первым во всех отношениях народом Европы – это они писали лучшие картины, делали лучшие витражи и самые роскошные гобелены, а также писали лучшую церковную музыку. Это у них, по крайней мере, по их собственному мнению, были самые грандиозные здания, самые прекрасные города, самые крупные порты и самые благородные рыцари. Да и, в конце концов, это их страна была центром и рынком всего мира. Что же до Испании, то, по мнению нидерландцев, она еще полвека назад была "никому не известной второсортной европейской страной".

Несмотря на явную разрозненность интересов провинций, в Нидерландах существовал прообраз государственного Парламента в виде Генеральных Штатов. При обсуждении важного государственного вопроса в каждой из провинций собирались свои Штаты, которые затем посылали своих представителей в Брюссель, фактическую столицу тогдашних Нидерландов. Там делегаты высказывали свое мнение королю, затем выслушивали его мнение, после чего возвращались в свои провинции, чтобы рассказать о нем своим местным Штатам, и возвращались в Генеральные Штаты с ответами. Если ответы были неблагоприятными, правительству приходилось начинать все снова. Такая система ужасно раздражала Филиппа II, ведь чтобы принять в Нидерландах тот или иной закон, ему приходилось ждать по несколько месяцев.

Летом 1559 года Филипп запросил у Генеральных Штатов субсидию сроком на девять лет, что вызвало огромное недовольство нидерландской знати. После долгих споров на заседании Штатов Вильгельм Оранский, сохранивший свой высокий статус при королевском дворе и при Филиппе II, все же убедил своих коллег предоставить королю запрашиваемую субсидию, однако вместе с ней Филиппу было передано заявление, подписанное "первыми людьми" Нидерландов, с требованием убрать с их территории испанские войска и закрепить в документах освященные временем права этой страны. По сообщению хрониста, пока Филипп читал это требование, Вильгельм, доставивший данный документ королю, играл с одним королевским придворным в шахматы. В разгар партии к ним подошел некий испанский дворянин и сообщил, что в этот момент Филипп готовится устранить всех, кто подписал петицию при первом удобном случае. Скорее всего, данный рассказ просто вымысел хрониста, но в целом он очень хорошо передает то чувство, которе испытал Филипп II при ознакомлении с требованием нидерландской знати. Как бы то ни было, Филипп в обмен на субсидию все же пообещал вывести испанские войска из Нидерландов.

В августе 1559 года раздраженный Филипп покинул Нидерланды, чтобы сосредоточиться на делах в Испании. Регентшей Нидерландов на время своего отсутствия он назначил свою сестру по отцу Маргариту, герцогиню Пармскую, которая родилась и была воспитана на нидерландской земле. При Марии вскоре был создан Малый тайный совет, в который вошли исключительно происпански настроенные аристократы, а его главой стал ближайший советник Филиппа II Антуан де Гранвель. Таким образом испанский король пытался задвинуть оппозиционных баронов на второй план.

В 1565 году Филипп решил искоренить в Нидерландах протестантскую ересь. Испанский король потребовал от нидерландцев соблюдать все постановления Тридентского собора (XIX Вселенский собор Римско-католической церкви, проходивший с 1545 по 1563 год в городе Тренто на севере Италии), что означало введение в Нидерландах запрета на чтение, хранение и распространение произведений протестантских проповедников, а также установление наказания за поддержку ереси вплоть до смертной казни. Это стало настоящим ударом для нидерландцев, ведь к тому времени большинство из них стали приверженцами кальвинизма.

Учение французского теолога Жана Кальвина начало распространяться в Нидерландах после 1520 года и довольно быстро охватило всю страну. Это произошло во многом из-за того, в Нидерланды из Англии и Германии стали переезжать многие кальвинисты, бежавшие от репрессий тамошних властей и продолжившие проповедовать доктрины своей веры уже на нидерландской земле. Среди прочего, кальвинисты отрицали посредничество католической церкви в деле спасения душ прихожан, считая, что Бог ещё до сотворения мира избрал одних людей к спасению, а других - к вечной погибели, поэтому ни какие усилия не могут спасти тех, кто обречён на погибель. Также последователи Кальвина выступали за упразднение монашества, почитания святых икон и пышного католического культа. Это находило серьёзный отклик в душах простых крестьян и горожан, в конец уставших от католической церкви с её бесконечными поборами и непристойным поведением высших сановников, которые даже не создавали видимость жизни по церковным заветам.

Вслед за простым народом идеями кальвинизма пропиталась и высшая аристократия Нидерландов, также не горевшая желанием делиться своими деньгами с католической церковью. Узнав, что Филипп II планирует фактически запретить исповедовать протестантизм в их стране, нидерландские аристократы решили, что пора положить конец испанскому господству над Нидерландами.

Продолжение следует.

Ян де Витт — личность настолько яркая и противоречивая, что о нём можно снимать политические триллеры. В XVII веке, в разгар Золотого века Нидерландов, он стоял во главе республиканского движения. Де Витт был тем человеком, который стремился защитить свою страну от влияния и чужеземных и своих королевских дворов, чтобы сохранить независимость регионов. Звучит так, словно он не терпел, когда ему указывали, что делать.

В качестве великого пенсионария (это что-то вроде премьер-министра, только с более звучным названием) он управлял страной в один из самых ярких её периодов. Однако его борьба против Оранской династии и стремление к созданию республики привели к трагическому концу. Его смерть, произошедшая на глазах у толпы, стала символом политической нестабильности.

1. Исторический контекст.

В XVI веке Нидерланды оказались под властью могущественной Испанской империи, которая стремилась захватить как можно больше территорий. Эта империя управлялась династией Габсбургов, которые в то время, казалось, мечтали о титуле «главные коллекционеры чужих земель».

Испания владела землями на пяти континентах, а в Европе она контролировала Неаполитанское королевство, часть Франции и, конечно, Нидерланды. В те времена Нидерланды назывались Семнадцатью Провинциями и представляли собой обширную территорию, включающую современную Голландию, Бельгию, Люксембург и часть Франции, такие как Артуа и Фландрия.

Изначально эти земли принадлежали герцогам Бургундии из французской династии Валуа, но, как это часто бывает с королевскими династиями, семейные связи запутались. В результате этих сложных взаимоотношений европейских правящих домов Нидерланды оказались под властью Испании.

В 1556 году император Карл V, один из самых влиятельных правителей Европы, отрекся от престола. Нидерланды он передал своему сыну Филиппу II, королю Испании.

Однако у Филиппа II были свои представления о том, как следует управлять страной. Он был убеждённым католиком и верил в абсолютную власть, что, мягко говоря, не вызвало восторга у жителей Нидерландов.

К тому времени большинство нидерландцев исповедовали протестантизм и хотели иметь возможность управлять своими делами без постоянного вмешательства короля-католика. Но Филипп не собирался отступать: испанцы начали навязывать свою религию и жёсткий режим. Недовольство росло с каждым днём, и, в конце концов, вспыхнула Восьмидесятилетняя война — настоящий марафон борьбы за независимость.

В 1566 году терпение жителей Семнадцати Провинций иссякло, и они восстали против испанских Габсбургов. Представьте себе: на одной стороне — Нидерланды, которые всё больше склоняются к учениям Мартина Лютера и Жана Кальвина, а на другой — Испания, твердыня католицизма. XVI век — это время, когда Европа буквально разрывалась на религиозные лагеря, и Нидерланды, где кальвинизм становился всё более популярным, никак не могли ужиться с католическими порядками, навязанными испанской короной.

И если вы думаете, что религиозный конфликт был единственной проблемой — не забывайте про испанскую инквизицию. Она была не просто "локальным явлением", а скорее показателем того, как Испания подходила к любым проявлениям инакомыслия. Инквизиция демонстрировала не просто любовь к религиозной строгости, но и весьма специфическое понимание судопроизводства: если вы не согласны с католицизмом, то ваша проблема скоро будет решена — и не в вашу пользу!

Итак, восстание в Семнадцати провинциях было не просто протестом против испанских Габсбургов, но и результатом религиозного кризиса, который вспыхнул по всей Европе. Представьте себе: XVI век, когда по континенту гуляют как идеи протестантства, так и испанские солдаты, а население Нидерландов не может решить, к какой стороне примкнуть.

Надо понимать, что Нидерланды в то время не были единым государством. Это было скопление герцогств и графств, экономически очень разных. Южные провинции, например, особенно их дворянство, сильно противились распространению протестантизма — зачем им менять всё, если и так всё хорошо? А ремесленники юга опасались разорения, поскольку их мастерские зависели от поставок испанского сырья.

В результате этих разногласий в 1579 году южные провинции заключили Аррасскую унию с испанским наместником, решив, что лучше сотрудничать с испанцами, чем рисковать своими доходами. Однако на этом история не закончилась. В том же году семь северных провинций, включая Голландию и Зеландию, подписали Утрехтскую унию. И тут дело пошло серьёзно: северяне не просто договорились сопротивляться, но создали общую армию, завели общую казну и организовали совместное правительство.

Таким образом, в Голландии образовались две совершенно противоположные коалиции. Южная, католическая — подчинялась испанскому королю и придерживалась Аррасского соглашения. Северная же, протестантская — сформировала Утрехтскую унию. Вильгельм I Оранский, который стал лицом Нидерландской революции и первым штатгальтером Голландии, оказался в сложной ситуации. Он видел, как его страна буквально разваливается на части, но ничего не мог с этим поделать. Как говорится, против течения не поплывёшь. Поэтому в мае 1579 года он подписал Утрехтское соглашение, подчинившись воле бюргеров, желающих самостоятельности.

Испанский король Филипп II, разумеется, не собирался сидеть сложа руки. Вильгельм I Оранский был объявлен мятежником и «врагом народа». Только в 1581 году Генеральные Штаты Северных провинций официально приняли решение — подписали «Акт о клятвенном отречении». Документ гласил, что Филипп II не выполнил своих обязательств перед Нидерландами, а значит, больше не может считаться их законным правителем.

Так началась история Республики Соединённых Провинций. Сначала это выглядело как протест, но на деле всё обернулось созданием первой буржуазной республики в Европе.

Получается интересная картина: хотя парламент Утрехтской унии (так называемые Генеральные штаты) формально управлял страной, на самом деле всё было куда сложнее. Принцы Оранской династии удерживали за собой пост главнокомандующего вооружёнными силами во время войн. Они контролировали армию, что давало им огромное влияние.

Однако гражданская власть находилась в руках другого лица — великого пенсионария Голландии. Этот человек выполнял функции, схожие с современными функциями премьер-министра, но с гораздо более широким спектром обязанностей. За ним стояла крупная буржуазия, богатые купцы и предприниматели, которые хотели больше автономии для своих провинций. Их называли федералистами. С другой стороны, Оранские принцы, опираясь на армию и средний класс, стремились к централизации — к созданию единого государства, а их сторонники носили гордое имя оранжистов.

К середине XVII века, то есть к годам жизни Яна де Витта, Соединённые Провинции превратились в крупнейший торговый центр Европы — это был золотой век Голландии. Но, как водится, когда деньги текут рекой, политические интриги не отстают. Борьба между федералистами и оранжистами не прекращалась, и, если честно, казалось, что это противостояние было так же неизбежно, как налоги или дождь в Амстердаме.

2. Ян де Витт. Ранняя жизнь и семья

Итак, Ян де Витт — человек, которому судьба явно благоволила с самого начала. Родился он 24 сентября 1625 года в городе Дордрехт, сердце патрицианской Голландии. Его фамилия уже тогда была хорошо известна: де Витты упоминались ещё с 1295 года, но истинное величие к ним пришло позже. Можно сказать, что Ян де Витт — человек, у которого золотая ложка была в руках с рождения.

Его отец, Якоб де Витт, был не просто каким-то там мэром, а шестикратным главой Дордрехта. Якоб учился в Лейденском университете, получил степень магистра права и стал влиятельным юристом. Но что же позволило ему дать сыновьям блестящее образование? Тут всё просто: дед Яна был крупным лесоторговцем и крупнейшим акционером Голландской Ост-Индской компании. Его вклад в 53 000 гульденов на тот момент можно было сравнить разве что с джекпотом в лотерее. Для сравнения: стоимость одного небольшого каменного дома в те годы составляла около 1000 гульденов.

Так что Ян с братом Корнелисом выросли в роскоши и получили лучшее образование, сначала в латинской школе Дордрехта, где им привили любовь к Римской республике, а затем в Лейденском университете.

И, конечно, жизнь была бы неполной без достойного брака. Ян выбрал Венделу Биккер — дочь могущественного Яна Биккера, чей бизнес в Амстердаме процветал на строительстве кораблей и морской торговле. И вот здесь стоит отметить, что Голландия в те времена была супердержавой на море, а флот — крупнейшим в мире. Можно сказать, что золото буквально текли в карманы тех, кто умел строить корабли. Это был союз, который скрепил де Витта с самыми влиятельными патрицианскими семьями страны, создав настоящую золотую сеть, в которой деньги, политика и морская мощь сливались воедино.

Родня Яна Биккера была ярыми противниками оранжистов и поддерживала федералистов. И в середине XVII века политика могла вмешиваться в личную жизнь, а Ян де Витт оказался в центре этого противостояния.

3. Восхождение Яна де Витта.

Наследственность — это, конечно, прекрасно, особенно когда речь идет о престижных государственных должностях. В 1650 году Ян де Витт унаследовал от своего влиятельного отца должность дордрехтского пенсионария. Это звучит как просто передача титула, но на деле де Витт представлял взгляды торговой олигархии в федеральном правительстве. Ну, а если ты хочешь проверить свои силы в политике, то на кого бы ты направил свою первую атаку? Конечно же, на самого влиятельного человека страны — Вильгельма II Оранского, штатгальтера Соединённых провинций.

И вот тут начинаются интриги: дебаты де Витта с Вильгельмом закончились не просто скандалом, а арестом целой делегации федералистов. Представьте себе: Яна, его брата Корнелиса и других пенсионариев запирают в Лувестейнском замке. Вильгельм был явно не в настроении для диалога. Однако такой ход оказался недальновидным. Заключить столь влиятельных людей под стражу без согласования с Генеральными Штатами — это было как минимум рискованно.

Торговая элита, обогащенная несметными доходами от торговли, отказалась поддержать военные амбиции Вильгельма II. Он хотел начать войну за южные Нидерланды, но, как говорится, не тут-то было. Амстердам взбунтовался, народ встал на защиту своих героев, и вскоре де Виттов освободили из замка. Кто бы мог подумать, что на политической арене победят не мушкеты, а звонкие монеты.

Теперь представьте молодого и вспыльчивого Вильгельма II: 24 года, буря амбиций и желание править. Всё бы ничего, но судьба, как часто бывает, вмешалась неожиданно. В 1650 году, всего за несколько дней до рождения его сына, будущего короля Англии Вильгельма III, он подхватил лихорадку. Вскоре, врачи диагностировали оспу, и всего через месяц штатгальтер ушёл из жизни, так и не увидев своего наследия.

Смерть Вильгельма II стала настоящим подарком для федералистов. Им, по сути, не пришлось долго ждать, чтобы перехватить власть. Ян де Витт и его сторонники воспользовались моментом и начали так называемую «Первую эру без штатгальтеров». В декабре 1650 года Ян стал пенсионарием Дордрехта, и вся власть Оранского дома тут же перекочевала в руки Генеральных Штатов. Интересно, что в политике де Витта всё решалось не только словами, но и стратегическими браками. Его связи с влиятельными амстердамскими семьями, вроде Корнелиса де Граффа, обеспечили ему поддержку в самом сердце голландской торговли.

В 1653 году Ян де Витт становится великим пенсионарием, фактически становясь политическим лидером Республики. Под его руководством Голландия — самая богатая и могущественная провинция — начинает диктовать условия всей стране. Де Витт проводил политику, которая была выгодна для судоходных и торговых кругов Соединённых Провинций. Эти интересы были сосредоточены в основном в провинции Голландия и в меньшей степени — в провинции Зеландия.

Когда Ян де Витт пришёл к власти, Нидерланды уже были втянуты в Первую англо-голландскую войну — конфликт, разгоревшийся на фоне торгового соперничества двух морских держав. В то время Нидерланды были настоящими лидерами в сфере торговли. Их купцы были везде, от Лондона до Лиссабона, а торговый оборот страны был в шесть раз больше, чем у Англии. Это не могло не вызывать раздражения у соседей, особенно у Оливера Кромвеля — радикального кальвиниста и лидера Английской революции, который не мог спать спокойно, пока Соединённые Провинции не окажутся под контролем Англии.

В 1651 году Кромвель, решив, что пора навести порядок на море, принимает «Навигационный акт». Этот закон, мягко говоря, не сулил ничего хорошего для голландцев. Он запрещал ввоз товаров в Англию на судах, которые не принадлежат британцам, и требовал, чтобы минимум три четверти экипажа этих судов были британскими подданными. Это было ударом по голландской торговле.

На тот момент обе страны были республиками — Соединённые Провинции отказались от испанской короны ещё 70 лет назад, а Англия только что сбросила династию Стюартов благодаря Кромвелю. Но даже несмотря на сходство политических режимов, воевали они не на шутку. Голландцы потерпели несколько поражений, что привело к серьёзным экономическим трудностям. Однако и англичанам жилось не лучше: Дания, союзница Соединённых Провинций, вместе с голландским флотом блокировала английскую торговлю в Прибалтике, а голландские каперы сильно осложняли жизнь англичанам в Средиземном море. И так, к 1654 году обе страны, измученные войной, были готовы пойти на мир.

Ян де Витт и Оливер Кромвель договорились о переговорах, которые привели к заключению Вестминстерского мира. Голландцы вынуждены были признать «Навигационный акт», что на первый взгляд казалось уступкой, но, как говорится, дьявол кроется в деталях. В договоре был один секретный пункт: Англия признавала, что Нидерланды могут отказаться от выбора штатгальтера из Оранской династии. Оранжистов этот договор, конечно же, устраивал, но в тот момент они вообще никому не были интересны. Кромвель опасался, что оранжисты могут сговориться с изгнанной династией Стюартов, и потому этот пункт был для него стратегически важен.

Война окончена, и Ян де Витт смог сосредоточиться на том, что у него получалось лучше всего — экономике. В отличие от многих политиков своего времени, он понимал, что каждая война оставляет на торговле и финансах кровавый след. Поэтому его политика была направлена на укрепление торговых связей и увеличение капитала. Эта политика была характерна для голландских купцов и патрициев, чьи интересы и представлял великий пенсионарий.

Когда дело касалось коммерческих интересов Соединённых Провинций, Ян де Витт не стеснялся прибегать к радикальным мерам. Да, торговля иногда требует и пушек. Во время Северной войны (1655–1660) он направил внушительный флот для поддержки Дании против Швеции. Главная цель? Свободный проход для голландских торговых кораблей через важнейший пролив Зунд. Но Де Витт не только воевал, он умел и договариваться: в 1661 году он подписал Гаагский договор с Португалией, урегулировав колониальные споры. В результате Голландия признала власть Португалии в Бразилии, но за это получила не только признание, но и 63 тонны золота! Кроме того, португальцы уступили голландцам свои права на Цейлон и Молуккские острова.

Но как только всё стало вроде бы налаживаться, в 1660 году произошли события, которые могли резко изменить судьбу Соединённых Провинций. Оливер Кромвель скончался в 1658 году, а два года спустя Англией снова начали править Стюарты. На трон взошёл Карл II, и это означало, что политический расклад резко изменился. Де Витт и Генеральные штаты стали задумываться, как избежать потенциального удара и со стороны Англии, и со стороны Франции. Оба противника были серьёзными, и нужна была хитрая дипломатия.

Одним из ключевых шагов стало назначение нескольких влиятельных патрициев, включая самого де Витта, в комиссию по воспитанию принца Вильгельма III Оранского. Это было не просто проявление заботы о наследнике престола — это был политический манёвр. Федералисты, следя за воспитанием принца, могли контролировать его взгляды и манипулировать им, постепенно отдаляя Вильгельма III от оранжистов. Де Витт таким образом пытался угодить и Франции, и Англии, одновременно держа ситуацию под контролем.

Однако напряжённость между Англией и Нидерландами не спадала. Они продолжали бороться за контроль над торговыми путями и колониями. В 1664 году англичане захватили голландскую колонию Новый Амстердам, которую мы теперь знаем как Нью-Йорк. Это был серьёзный удар по голландской гордости и экономике. Недолго думая, Генеральные штаты объявили войну Карлу II в 1665 году.

Де Витт, как всегда, действовал прагматично и с умом. Он начал реформировать нидерландский флот, заимствуя лучшие черты у англичан. Голландцы стали строить крупные, тяжеловооружённые корабли, способные противостоять английскому флоту. Вторая англо-голландская война велась без явного преимущества ни одной из сторон — словно маятник, она качалась туда-сюда. Но в 1666 году Англия пострадала от эпидемии чумы, а затем разрушительный пожар в Лондоне нанёс ещё один удар по её позициям. Это дало голландцам необходимый перевес.

В 1667 году война завершилась подписанием Бредского соглашения. Англичане сохранили за собой Новый Амстердам (ныне Нью-Йорк), который они захватили тремя годами ранее, но в обмен на это Нидерланды получили ряд территорий в Северной Америке и Карибском море. И хотя голландцы потеряли свой амбициозный Новый Амстердам, их влияние на мировой арене продолжало расти — торговля с кулаками и стратегическими уступками всегда была их сильной стороной.

Несмотря на свою власть как великого пенсионария, де Витт всё же зависел от мнений патрициев Генеральных штатов. Однако, с большинством этих важных фигур он был в родственных связях, что сделало его главным политиком своего времени в Соединённых провинциях. Молва шла, что де Витт — человек, у которого были связи не только в кабинетах, но и на семейных ужинах. Занимая пост великого пенсионария, он совмещал обязанности премьер-министра, министра внутренних дел, министра иностранных дел и министра финансов в одном лице. Неудивительно, что в Англии его прозвали «Королём Джоном» — это прозвище звучало почти как имя средневекового короля.

К концу жизни де Витт накопил состояние в 450 000 гульденов, став одним из самых богатых людей в Соединённых провинциях. Конечно, свою прибыль он не только зарабатывал на государственной службе — де Витт был опытным торговцем облигациями и увлекался банковским делом. В общем, человек не только с умом, но и с хорошим нюхом на деньги.

Для богатой буржуазии Ян де Витт был человеком, который защищал их интересы. Они его любили и поддерживали. Оранжисты же, напротив, ненавидели его, и на то были причины. Его можно было бы назвать "крупным торгашом", если бы не одно "но": он экономил на всём, кроме флота. Голландский флот стал самым могущественным в мире именно благодаря его усилиям.

4. Падение де Витта и его жуткая смерть

Так уж сложилось, что Нидерланды были лакомым куском для крупных держав того времени. Маленькие, но богатые Соединённые Провинции притягивали взгляды своих соседей, как свет лампы насекомых. Особенно во время Второй Англо-голландской войны, когда большая часть бюджета республики была направлена на морское противостояние с торговым конкурентом. Генеральные штаты с опаской осознавали, что пренебрегать своей сухопутной армией было бы неразумно, ведь на юге процветала Франция с королём Людовиком XIV, который не собирался останавливать свой экспансионизм.

Де Витту приходилось действовать в интересах Франции, чтобы защитить республику от притязаний Короля-Солнца Людовика XIV. У Людовика были амбициозные планы на Испанские Нидерланды (современная Бельгия и северная Франция), которые на тот момент входили в состав Испанской монархии. С одной стороны, это давало де Витту определённые преимущества, ведь эта территория служила буферной зоной между Голландией и Францией.

Но Людовик был настроен решительно и готов был "пожирать" Испанские Нидерланды, что ставило де Витта в сложное положение. Ухудшение отношений между Голландией и Францией стало неизбежным: в Соединённых провинциях начали печатать памфлеты, высмеивающие Людовика, и принимать французов, оказавшихся в немилости у Короля-Солнца.

Однако Ян де Витт проявил чудеса дипломатии, разоружив французского короля. В январе 1668 года был подписан тройственный союз между Англией, Швецией и Нидерландами, чтобы остановить экспансию Людовика XIV. Голландская буржуазия, к которой де Витт стремился угодить, решила объединиться со своим давним врагом — Испанской монархией, чтобы не иметь рядом такого могущественного соседа, как Франция.

Но хитрый де Витт играл на два фронта. Не желая окончательно разрывать отношения с Людовиком, он предложил испанскому королю Карлу II уступить несколько городов французам, что могло бы послужить жестом примирения. Но с одним условием: если Людовик XIV откажется и продолжит военные действия, страны тройственного союза будут готовы объявить войну Франции. Этот план был настоящим "тузом в рукаве", хотя, как показало время, идея оказалась не такой уж и удачной.

Де Витт пожелал, чтобы это условие оставалось в секрете, но, как выяснилось, Карл II рассказал Людовику XIV о планах своего де Витта. В ответ Людовик решил отомстить и подписал секретный сепаратный мир с Англией, чтобы совместно напасть на Соединённые Провинции. Вот так-то, Ян! Оказавшись в роли "шахматной фигуры", де Витт не заметил, как попал в ловушку.

На самом деле война между Францией и Нидерландами была неизбежна, и причины этой конфронтации уходили корнями в глубокие различия между католической монархией Франции и протестантской голландской республикой. Кроме того, личная мотивация Людовика XIV отомстить Соединённым Провинциям за прошлые поражения и за обидные памфлеты только добавляла масла в огонь.

Подготовка к войне со стороны Людовика и его министров была блестящей. Соединённые Провинции недооценили своего соперника и полностью проиграли на дипломатическом поприще. В 1670 году Франция заключает тайный союз с Англией, а в 1672 году и со Швецией. Были также заключены союзы с княжествами, граничащими с Голландией — Мюнстером и Кёльном. Если бы это был сериал, здесь бы поднялся вопрос: "Кто следующий?"

1572 год стал роковым не только для Нидерландов, но и для Яна де Витта. Голландцы прозвали этот год Rampjaar, что можно перевести как "Год бедствий". 22 марта Англия напала на голландский торговый караван, объявив войну Соединённым Провинциям. Несмотря на все усилия, голландцам удалось лишь сдержать натиск английского флота на море, тогда как на суше дела обстояли куда хуже. Французские войска за четыре дня захватили города Клевского герцогства, открыв путь к Соединённым Провинциям. Всего за несколько месяцев сдались множество богатых городов, и четыре из семи провинций оказались под оккупацией французов.

Власть Яна де Витта пошатнулась. Для защиты Голландии от наступающей французской армии были использованы оборонительные сооружения, окруженные затопленными участками. Но что-то пошло не так, и многочисленные польдеры оказались заполнены. "Затопить или не затопить?" — думал де Витт, но в итоге выбор оказался не в его пользу.

Затопление польдеров должно было защитить Нидерланды от наступления врага, но вместо этого затопило крестьянам их земли. Это стало причиной восстаний на селе, но польдеры наполнялись водой так медленно, что и в городах началась паника. Горожан грабили, у крестьян отбирали провиант, а Де Витт... Де Витт просто не хотел сдаваться, несмотря на давление. А Генеральные штаты? Они, видимо, решили, что мирные переговоры с Францией — куда лучше, чем плавающие дома.

21 июня 1672 года братья де Витт чуть не отправились в лучший мир. Ян де Витт возвращался домой ночью, его слуга нёс факел, чтобы хоть что-то было видно. На Гаагской площади их ожидала "тёплая встреча" — четверо молодых людей с мечами. Они погасили факел, оставив пенсионария в темноте и, возможно, впервые в жизни без ответа. Де Витт получил ножом в шею и тяжело ударился головой, но сумел выжить. Целых 40 дней ему пришлось провести в постели — не совсем то, что нужно активному политику.

Пока Ян восстанавливался, оранжисты воспользовались моментом. Вильгельм III Оранский, при поддержке испуганных федералистов, был провозглашён штатгальтером и главнокомандующим армией. Падение дома де Виттов началось с, казалось бы, невинного разговора. 7 июля цирюльник Виллем Тихелаар пришел к Корнелису де Витту обсудить… свадьбу. Казалось бы, обычная беседа — Вильгельм III собирался жениться на английской принцессе. Но спустя неделю этот самый цирюльник выдал сенсацию: он заявил, что Корнелис якобы нанял его, чтобы организовать покушение на принца за внушительные 30 000 гульденов. Абсурд? Возможно, но уже 24 июля Корнелиса де Витта арестовали, но он решил не сдаваться и выдвинул встречное обвинение против Тихелаара.

Оба они запутались в своих показаниях, но судьи, побаиваясь народного гнева, решили "прижать" Корнелиса. Что они сделали? Конечно, прибегли к пыткам. Пытки продолжались три с половиной часа. Ему давили большие пальцы на ногах весом в 25 кг, перевязывали конечности, чтобы нарушить кровоток. Но даже после трёх с половиной часов пыток Корнелис отказался признавать вину. А вот Тихелаар тем временем уютно отдыхал без всяких "жёстких допросов".

1 августа 1672 года Ян де Витт встретился с Вильгельмом III и понял, что игра закончена. 4 августа он подал в отставку, лишился политической власти и остался гражданином без должности. Бежать за границу? Нет, не его стиль. Он остался в стране, несмотря на то, что над ним сгущались тучи.

Тем временем, разъярённая толпа следила за расследованием дела Корнелиса. 17 августа судьям пришлось поставить его у окна тюрьмы, чтобы убедить народ, что он всё ещё в заключении. 20 августа Корнелиса осудили, даже не сказав за что. Корнелису пожизненно запретили въезд в провинцию Голландия, ему пришлось оплатить все судебные издержки и он был снят со всех официальных должностей. Цирюльник был оправдан.

Ирония судьбы: дом Яна де Витта находился буквально в нескольких шагах от тюрьмы, где томился его брат. Когда к нему пришли с просьбой о встрече, казалось, будто его приглашают в логово львов. Но Ян, кажется, не осознавал, насколько близка была реальная угроза.

Полчаса спустя он решился отправиться в тюрьму, но выйти уже не смог. Перед зданием собралась огромная толпа жителей Гааги и окрестных деревень. Поначалу кавалерия охраняла тюрьму, но тут случилось странное: командиру было приказано уйти, якобы где-то крестьяне начали грабить. Ощущение было такое, что кто-то специально развязывал руки толпе. Масло в огонь подлил Тихелаар, который из окна громогласно заявил, что его освободили. Толпа сразу приняла это за доказательство того, что он был прав, а Корнелис действительно планировал покушение на принца. Разъярённый народ послушался призыва цирюльника — расправиться с братьями, ведь наказание Корнелису показалось им слишком мягким для "государственной измены".

К концу дня, когда уставшая от войны, пьяная и возбуждённая толпа ворвалась в тюрьму, судьба братьев де Витт была предрешена. Корнелиса убили на месте, забив прикладами мушкетов. Яну досталось не меньше — сначала удар пикой в лицо, затем выстрел в спину. И вот, два бездыханных тела лежали на мостовой, но жестокость на этом не закончилась.

Толпа словно сорвалась с цепи: тела братьев были обнажены, вспороты и кастрированы. Всё, что можно было отрезать — пальцы, уши, губы и языки — было аккуратно отрезано. Но настоящая дикость началась, когда люди, по свидетельствам очевидцев, начали поедать органы или продавать их прямо на месте. Тела же разрывали на куски, жарили на костре и скармливали собакам. В какой-то момент в тело Корнелиса даже запихнули мёртвую кошку — как символ крайнего презрения.

Но и это было не всё. Останки братьев подвесили вверх ногами на всеобщее обозрение, где они оставались висеть в течение нескольких лет, словно напоминание всем: в политике головорезы не щадят никого.

5. Заключение

Ян де Витт — имя, которое ассоциируется не только с расцветом Голландской республикой, но и с её трагическим падением. В его время Голландия была республикой, управляемой буржуазией, и де Витт стал воплощением этих идеалов. Его реформы укрепляли республику, его дипломатия защищала интересы страны, и всё это на фоне жестоких международных войн. Но как только ситуация начала выходить из-под контроля, популярность де Витта быстро рухнула.

Убийство Яна и его брата Корнелиса - не просто акт жестокости, а символ того, как легко власть может быть разрушена под давлением популизма и политической нестабильности. Общество в страхе и ярости не терпит ошибок, и даже самые влиятельные политики становятся уязвимыми перед лицом народного гнева.

Эта история напоминает нам, что даже самые мудрые и просвещённые лидеры могут быть сметены волной общественного недовольства. Роль Яна де Витта в развитии Голландской республики невозможно переоценить, но его гибель ознаменовала конец республиканской эпохи.

Непонятно, за что так ополчился на гуронов Фенимор Купер. Может, за дружбу с французами и нелюбовь к англичанам. Но ненавидел их люто, и подонки-дикари в его романах чуть не все сплошь — гуроны. В книге "Антикоучинг. Как НЕ НАДО писать" я цитировал признание одного блогера, который заявил, что никогда не видел гуронов, но терпеть их не может, потому что в детстве начитался Купера.

Это, во-первых, к тому, что не всякое чтение одинаково полезно. Книги, воспитывающие ненависть к целому народу, — по определению мусор, даже если они написаны хорошо. А книги Купера написаны плохо, и от его графоманской галиматьи не оставил камня на камне Марк Твен в разгромной статье "Литературные грехи Фенимора Купера". Каждому пишущему, да и читающему не худо прочесть эту статью — или хотя бы цитаты из неё в том же "Антикоучинге".

Во-вторых, многие помнят аномальную популярность в 1980-х стрижки "ирокез", которая вроде снова входит в моду. То есть ирокезы массам нравятся, а гуроны нет. И это от неграмотности...
...потому что ирокезы с гуронами — ближайшие родственники, говорившие на языках ирокезской группы. Да и название "гуроны" придумали французы под впечатлением от растрёпанных гуронских причёсок сродни ирокезским.

Проблема была в том, что жили эти родственники бок о бок на землях юга современной Канады и севера современных Соединённых Штатов, а враждовали, понятное дело, не из-за национальной розни. Виной всему экономика и появление в Северной Америке европейцев. Союз пяти племён гуронов занимался пушным промыслом. Ирокезы тоже объединили пять-шесть племён и промышляли охотой. Те и другие хотели монопольно продавать меха европейцам, поэтому сильно мешали друг другу.

В начале 1600-х годов французы насчитали около 120'000 гуронов и 25'000 ирокезов. Они сделали ставку на более многочисленный союз племён и вступили с ним в альянс, который обернулся для гуронов катастрофой. Индейцы не получили огнестрельного оружия в ожидаемых количествах, зато из-за постоянных контактов с миссионерами начали болеть: у них не было иммунитета от европейских вирусов оспы и чумы.

К 1650 году в живых осталось 37'000 гуронов — меньше трети. Жители пустеющих селений голодали. Осмелевшие ирокезы, которым намного больше повезло с поставками оружия из Голландии, а потом из Англии, и которых обошёл стороной массовый мор, энергично истребляли уцелевших родственников. Союз пяти гуронских племён распался, и выжившим, переменившим название с гурон на вайандот, пришлось оставить свои земли.

Фенимор Купер (1789-1851) не мог написать о гуронах ничего толкового хотя бы потому, что к его времени численность вайандотов продолжала неудержимо падать. К 1881 году она составляла меньше трёх тысяч — сороковой части былого количества. Занимались вайандоты скотоводством и земледелием, а не охотой, всё чаще работали на фабриках и заводах. Жили они вдали от родных мест — либо в Канаде, либо в прериях США далеко на юге.

Ирокезы сейчас тоже живут и там, и там, но их больше 120'000. Есть кому рекламировать европейцам стоячие причёски и продавать декоративные вампумы с прочей сувенирной мишурой.