Думаю Николай Васильевич Гоголь достоин отдельно поста

Читатель, я думаю, уже заметил, что Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился. Надобно сказать, что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком, и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их восемьсот, — словом, хоть восходи до миллиона, всё найдутся оттенки. Положим, например, существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим, существует правитель канцелярии. Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных, — да просто от страха и слова не выговоришь! гордость и благородство, и уж чего не выражает лицо его? просто бери кисть, да и рисуй: Прометей, решительный Прометей! Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и останется Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какого и Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку! «Да это не Иван Петрович, — говоришь, глядя на него. — Иван Петрович выше ростом, а этот и низенький, и худенький; тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот черт знает что: пищит птицей и все смеется». Подходишь ближе, глядишь — точно Иван Петрович! «Эхе-хе», — думаешь себе...

1842, Мертвые души. глава 3

Sunset 2.0

Картон 18*24 см
Акрил

Всё идёт своим чередом, но нетерпение в отношении друг друга разрушает человечество


А сейчас идёт война, не время расслабляться.

Но, бездельничая, мы перезагружаем психику, что благодатно.

Не легко не испытывать ненависть, особенно когда речь о проговоренных договоренностях.

Улыбнись и смилостився подобно Богу.


Зачем я ей все эти статьи о психологии скинул? Да а чего? Я эксклюзивен, но она мои чувства и мысли не принимала, руководствуясь окружающими бесами. Теперь может на их языке,через психологические очерки пообщаться с своим мозгом.


В конце концов, я очень много лет встречался с девушкой, которая жила и поступала из принципа буквально "Слишком хорошо быть не должно"


Кем мы будем, если перестанем стремиться себя исцелить?