С каждым его словом во мне что-то гасло – то ли вера в людей, то ли доброе к ним отношение, то ли сомнение, что каждый имеет право жить. Сейчас, после слов, произнесенных этими тонкими губами, перепачканными жиром, мне как никогда хотелось нарушить правило Гадара и начать бой первой, позабыв про защиту.
И тут же где-то в затылке зазвонил тонкий, слабый звоночек. Именно этого он и добивался. Он хотел, чтобы я напала, чтобы перескочила через стол и нанесла ему несколько ударов, принялась душить или еще лучше, перехватила нож, которым только что порезали угощение, чтобы проткнуть хозяина шатра.
Значит, все же есть подвох. Есть что-то, что я не заметила. Этот человек, добившийся такой власти, сумевший научиться управлять яростной толпой жаждущих лучшей жизни полярников, не стал бы так рисковать, давая столь огромную свободу северному разведчику. Пусть я оставалась для него хрупким мальчишкой, без оружия, без особых способностей, и все же он осознавал, что здесь может крыться опасность.
А я это пропустила. Будто Гадар не вбивал мне свою мудрость каждый день, едва голова оторвется от подушки.
- Молодец, мальчик, - ехидно протянул Избранный, будто говорит с большим бродячим псом. – Сообразительный ты оказался. Умнее тех, кто приходил до тебя. Все эти города, деревни и веси, что мы прошли, сожгли и разорили, - махнув мне за спину, продолжил он. – Все они пытались сначала вести переговоры, потом убить каждого в армии, потом только меня. Подсылали самых сильных, самых умелых мужчин. Самых красивых и невинных девиц. Самых мудрых женщин. Но все они не сдерживались. Все попадались на мою любимую уловку, гневили полярных богов и умирали за этим столом.
Избранный встал, прошелся до сундука и откинул крышку:
- Не удержался от сувениров, - пояснил он, открывая моему взору пальцы и уши, наряженные в серьги и кольца, они-то и заполняли шатер этим невыносимым запахом, от которого мутило, как от помоев. – Это для меня все равно, что напоминание о человеческой глупости. Я наполню его доверху и принесу в родной город, чтобы доказать всем – они были не правы. Мне под силу быть главным, под силу убивать, под силу стать богом!
Его голос стал глубоким, невероятно объемным, окружающим меня. Тьма будто отделилась от его рубахи и начала движение ко мне. Она подступала, становилась все ближе. Но не хватала за руки, не могла поглотить. Вокруг всегда оставалось небольшое светлое пятно, к которому тьма никак не могла подступиться.
Вспомнился сон, поляна среди пшеничного поля, чернеющее на глазах золото колосьев, и то, как все отступало от меня. Пряталось от моего собственного света, идущего от ног, рук, от сердца.
Я ехидно улыбнулась и спокойно встала, глядя на удивленного Избранного. Кажется, он этого не ожидал. Не думал, что смогу сдержать рвоту, что усижу на стуле, что не сделаю шага назад, попадая в руки воинов, стоявших по ту сторону шатра.
Теперь этот южанин не мог предугадать мои действия. Не мог объяснить ни себе, ни выдуманным богам, ни своим людям, что случится дальше. Как поведет себя мальчишка, отпугивающий его силу, столь трепетно собиравшуюся им в этом сундуке.
Верно, то были не просто пальцы, уши и куски кожи с нанесенными на них золотыми нитями. То были трофеи, жертвы в честь богов, которыми этот чужак сам хотел стать. То была тьма, вырвавшаяся из его сердца и решившая, что сможет поглотить мир.
Но ни он, ни тьма не ожидали моего появления. Как и не ожидали, что Светлые Боги придут вместе со мной…
- Как ты догадалась? – его голос был знаком мне.
И я знала – он сейчас улыбается. Смеется своими невероятными голубыми глазами и глядит на меня, как на свое дитя. В его руках трубка, а за спиной короб. Мои глаза прикрыты, чтобы защититься тонкими веками от этого невыносимого, яркого света, но я видела его, знала, что он стоит в трех шагах, улыбается мне и ждет, когда и я улыбнусь в ответ.
Губы расплылись в ответной улыбке. Мы приветствовали друг друга молча.
Знала ли я, что веду его с собой? Знала ли, что мы идем рука об руку все это время? Нет. Все это было мне не известно. Но сердце вело меня, а сны давали подсказки, заставляя следовать его зову.
Покинув отчий дом, я перестала долго думать над тем, что делаю. А попав к Гадару научилась верить и доверять порывам тела и души, но не разума. Пусть во мне все еще оставалось много от ума, заставлявшего сомневаться в себе, своих способностях и том, что мне все под силу. И все же, каждый на моем пути говорил одно и то же – нужно идти вперед. Если я где-то оказываюсь, значит, на то есть воля и пожелание Светлых Богов. И даже рассказ бабушки Хильды подводил меня к этому.
Эта сказка про божьих детей, про посланников, про дождливую ночь. Я верила, что они среди нас, что это кто-то знакомый мне. Оттого все время чувствовала, что Боги со мной, пусть и далеко, пусть сами они сейчас ведут борьбу с новыми, выдуманными, но получающими большую силу собратьями.
- Ты все знала, - мне не нужно открывать глаза, чтобы увидеть, как он одобрительно кивает.
Он приблизился, лицо обдало ароматом ветра, несущего в себе остатки теплого костра, тлеющего древесного угля, сорванной листвы и просторов, оставленных мною много зим назад. А тело покрыло тепло, невероятное, несвойственное Северным землям. Я оказалась дома. Хоть и не знала, где же мой дом, давно покинутый и потерявший главное – свою суть – уют и мирную жизнь.
Здесь не было беспокойства за то, что кто-то узнает, что я девица. Не было страха стать изобличенной, узнанной и высмеянной. Здесь всем важно, кто я есть на самом деле, а не кем кажусь для других.
Он всегда знал, что я простая девица, дочь кузнеца, хранящая в сердце страшную вину, мне не принадлежащую. И оттого, возможно, шел за мной, то приближаясь, то отходя подальше. Но всегда рядом, чтобы не только наблюдать, но и защищать.
Когда же мои стопы точно повернули на Север, его сердце обрадовалось. Короб оказался собран, трубка набита, а в глазах загорелись огоньки. Теперь его путь мог быть продолжен туда, откуда идет опасность для его детей.
- Когда ты все поняла? Когда узнала меня? – он ласково погладил меня по голове, опустил руку, задержал ее на щеке, а после положил на плечо.
Я открыла глаза и с наслаждением погрузилась в его улыбку, голубизну его взгляда и бело-серую гладь ловко убранных волос. Он и вправду был прекрасен ровно настолько, чтобы влюбиться в него без остатка и отдать за него жизнь. Он оказался именно таким, каким и должен быть Отец-Небо в человеческом обличье.
- Сейчас, - не сдерживая улыбки и подаваясь вперед, чтобы не потерять его аромат, ответила я.
- Ты мне казалась более сообразительной, - в его улыбке проскользнула снисходительность, но тут же пропала, а глаза наполнились еще большей лаской. – Но и я хорош. Так долго водил тебя кругами. Хоть они сказали, что так будет лучше. Так ты станешь сильнее и сможешь справиться со всем, что для тебя уготовано мной, моими детьми и людьми.
Я глядела на него во все глаза, стараясь уловить главное в его словах. Пытаясь понять, что же еще не поняла, что все еще не доступно и не ясно. О чем он говорит? Неужели я должна знать больше, чем уже знаю?
- У нас мало времени, чтобы рассказать тебе все сначала и до конца, - отрицательно покачав головой, произнес Отец-Небо. – А мне так много надо успеть поведать. Как хорошо, что тебе не достались те же качества, что и твоему брату.
Сердце кольнуло. Отчего он вспомнил Алешку? Неужели, он тоже…
- Нет, - отрицательно мотнув головой, оборвал мои мысли путник. – Не тот брат. Я говорю о том, кто идет плечом к плечу с тобой уже долгий путь. И пусть здесь он потерял связь со своей Матерью-Землей, погрузившейся в очень крепкий и долгий сон, он хороший мальчик. Он способен помочь тебе. Как и ты ему.
Он огляделся, поднял лицо вверх, подставляя его теплым лучам и улыбнулся еще шире:
- Мать-Земля, да и Гроза и Тучи возлагали все надежды именно на него – умелый малый, крепкий, уверенный в себе и своих силах, знающий где правда, и на чьей она должна быть стороне. Да еще и сын князя – единственный, долгожданный. Кому, если не такому сыну Матери-Земли и человека спасти нас от вымирания и прогнать с наших земель мелких, но уже так окрепших божков?
Лихо? Все же одна догадка оказалась верной – Лихо оказался не простым воеводой. Не обычным напыщенным юнцом, который ведет за собой отряд и думает лишь о своей славе. Он был крепче, сильнее, умнее других.
Но брат? Почему сейчас Отец-Небо говорит о нем, как о моем брате? В нас нет общей крови. Нет общих родственников. Мы даже пришли в этот мир в разных местах.
- И все же вы брат и сестра, - согласно кивнул мой собеседник. – В ту дождливую ночь Мать-Земля принесла твоей матери оберег. Пусть он и казался всем опасным, злым, но лишь на твоей груди он бы покоился мирно. Защищал тебя, чтобы после спасти других. Я же принес в дом мальчика другой дар, способный беречь его и близких, помогать ему в жизни, в становлении и достижении целей.
Он положил руку на середину моей груди и позабытый во всей последней суете старый кулон разгорелся новым теплом, обжог кожу, а после стал с ней единым целым.
Так вот для чего я носила оберег. Вот отчего змей, обвивший меч, не покидал меня ни в радости, ни в горести. Он не потерялся в бурном потоке реки, не был потерян в степной пыли и дошел со мной до этого лагеря.
Но ничто не вставало на свои места. И вопросов все еще слишком много. А Отец-Небо теперь говорил, что я дочь Матери-Земли…
- Нет, ты дочь своей матери, - отрицательно покачав головой, возразил путник. – Но ты моя дочь. Ты дочь одного из старших Богов. И пусть не по тебе в ту ночь плакала Мать-Земля, но именно она принесла тебе защиту. А я в это время проведывал ту, что станет матерью ее сына.
Сердце сжалось на единственное мгновение. Я перестала дышать, пытаясь выстроить цепочку событий. Увидеть ту женщину, что скрылась за дверью дядькиной корчмы. Увидеть в окно, как она отдает оберег матери.
Я пыталась по-новому взглянуть на свою жизнь. Оправдать все, что происходило вокруг меня.
Но больше всего именно сейчас я желала увидеть Лихо. Хотела дать ему добрую оплеуху и пинка, чтобы тот перестал кормить своих червей и отправился туда, где Боги его ждут.
Он не верил в Богов, что не просто породили его, а были его матерью и отцом. Его род призван славить имена, стираемые мелкими и обозленными божками, сотворенными умами простых людей. Оттого сейчас я почувствовала настоящие злость и раздражение на него.
Ему все было дано с рождения. И если даже он, как и я, шел в темноте наощупь, его сил должно хватить, чтобы все перевернуть с головы на ноги. А он в это время, будучи зарученным помощью и поддержкой самого северного конунга, ярлов и своего отряда, желал сейчас одного – жалеть себя и играть в загадки со мной.
- Не злись на него. Это не его вина. Ему не попадались на пути старый лекарь, решившийся поставить тебя на ноги, знахарка, говорящая с Богами и читающая по глазам, лесные духи, способные направить тебя по верной дороге. Не с ним заговорила эта испуганная полярная девочка, прожившая слишком много зим, чтобы искать божьих детей. Все это сделала ты. И все это сделало тебя сильнее. Ты только погляди, сколько света ты накопила в себе, - он развел руки и обвел ими пространство вокруг нас. – Только полюбуйся сколько в тебе оказалось силы. Возможно, стоит уже забыть о вине, что не лежит на твоих плечах, и дать ему вырваться наружу? Может, пора поделиться им не с единицами, а с каждым? Дочь моя, это начало твоего пути. И сейчас, когда ты откроешь глаза, вернешься в шатер к тому озлобленному черному человеку, ты сможешь справиться с его тьмой, сможешь спасти тех, кто стал тебе дорог, сможешь встать плечом к плечу со своими братьями, которых приветствовала изо дня в день.
Отец-Небо ласково и крепко обнял меня, а после сделал три шага назад:
- Это твоя сила. Это твой свет. Ты можешь все. Просто развяжи узел, что держит тебя на привязи у калечного брата. Будь уверена, он сделал свое дело и не держит на тебя ни зла, ни обиды. Лишь благодарность за то, что ты сделала для него. Так позволь и другим почувствовать то же самое. Одари их своих светом, сделай шаг по новой дорожке и помоги брату вернуть веру не просто в Богов, а в свою Мать-Землю и его братьев – Солнце, Ветер и Грозу и Тучи. Начни новый путь вместе с нами. И начни его здесь с этого глупого, обиженного мальчишки, не сумевшего принять свою участь. Одари его истинным светом, чтобы тьма навсегда сбежала от него, лишая его собственных Богов той силы, что украдена у нас…
Я открыла глаза, оглядела тьму, сгустившуюся вокруг меня и не способную пробиться через небольшое пятно света, уже созданное мною. В мраке злости и обиды стоял Избранный. Его глаза горели ненавистью, а с уст струились проклятья.
Но теперь мне и вовсе не было дела до этого. Не казалось важным, что говорит и как костерит меня или прочих этот смешной, постаревший южанин, обиженный на весь свет.
Его стало жалко, его хотелось просто обнять и погладить по поседевшей голове, чтобы сказать пару добрых слов и выслушать его историю, освобождая от бремени на сердце.
И ничто не могло больше остановить меня в своем порыве. Я улыбнулась, распростерла руки и сделала к нему шаг, нарушая тьму, выжигая ее и заставляя падать ошметками на пол, выгорая в куполе моего собственного света, подаренного Отцом-Небом. Меня учили ловкости, ведению боя, торгу и ручному труду. Но никогда не говорили, что бороться с самым страшным противником будет настолько легко.
Я добралась до Избранного, не взирая на его попытку сбежать из шатра, не обращая внимания, что последний неловкий шаг усадил его в сундук, переполненный трофеями, присела рядом с ним и улыбнулась:
- Боги не оставят тебя только потому, что ты в них больше не веришь.
Моя рука легла на его плечо, а глаза наблюдали, как испуг сменился отчаянием, а после слезы сами собой потекли по угловатым щекам. Он еще не понимал, что произошло, что покинуло его сердце. Но знал, что этот мальчишка что-то сотворил с ним и это делает его одновременно счастливым и несчастным больше, чем он чувствовал до встречи со мной.
- Они глядят на тебя даже сейчас и улыбаются тебе, зная, что ты – их дитя. А дети ошибаются, но встают на верный путь. Оттого они любят тебя и не винят ни в чем, - я выпрямилась, одарила его еще одной доброй улыбкой и вышла из шатра в свет, еще более сильный и яркий, чем царивший вокруг меня.
По правую руку стоял Отец-Небо с развивающимися волосами, окрашенными в золото от Солнечной улыбки его сына, по левую встала крепкая цыганка, чей черный волос, собранный в пучок на затылке, казался самым плодородным черноземом. По телу пробежала дрожь – мои Боги оказались моей семьей. Они держали оружие, стоя рядом со мной, и так же уверенно глядели на Горизонт, где нас ждали темные фигурки выдуманных богов, получивших жизнь от глупых и обозленных людей.
Но я знала, что теперь нашей силы хватит, чтобы вернуть этим землям покой и мир. И я помогу моим Богам, готовым бороться за своих детей всем, что у них есть, отдавая свою жизнь ради тех, кто, может, и не поверит в них никогда…
