Тот же ролик (3 минуты) на YouTube:

За что могли убрать автора «17 мгновений весны».

А ведь еще вчера за дверью стояла точно такая же многочисленная толпа. Только состояла она из обычных работяг, которые требовали всего лишь исправного инструмента, чистой спецодежды и справедливой индексации зарплаты.

— Тише, пожалуйста, тише, — директор вежливо просил людей успокоиться, но его голос просто растворялся в клокотании неуправляемой ватаги.

Тут открылась соседняя дверь, и над этим морем голов бригантиной возвысилась самая большая и самая громогласная.

— Я люблю слушать музыку в собственной голове, — волной накрыл присутствующих голос Ольги Прокофьевны. Гомон тут же умолк. — И лучше бы вам быть хором Турецкого, потому что если я пропущу еще хотя бы один куплет из-за этого шума, то вам придется мне его компенсировать.

Дверь захлопнулась, а в повисшей тишине даже внутренние голоса людей превратились в шепот.

— Значит, так, — директор впился взглядом в притихшую толпу. — У нас завелся шпион, вернее, два шпиона. Посему предприятие должно быть полностью проверкопригодным: все нарушения устранить, украденное вернуть, разбавленное восстановить до прежней консистенции. Я лично проверю каждый огнетушитель и каждую запятую в техдокументации. Больных — на больничный, выпивших — за ворота. И чтобы все с этой минуты ходили в касках. Срок вам до следующей пятницы. Вопросы есть?

— А возвращать украденное надо до последней инвентаризации или после?

Андрей Константинович не верил собственным ушам. Да, он действительно запустил в свой огород ненасытные сорняки, но почему-то решил, что надо бороться с одуванчиками вместо развязного борщевика, душившего и без того еле живые грядки.

Руководство разбрелось по заводу и без энтузиазма принялось исполнять указ главнокомандующего.

В обед директор разыскал в столовой жену и, отобрав поднос с едой у инженера по охране труда, подсел к ней.

— Ир, они копают под нас, да? Хотят закрыть завод? Ты что-то говорила им? — спросил он шепотом, оглядываясь по сторонам.

— Кому? — прочавкала женщина.

— Ушакову с этой его терминаторшей.

— С чего вдруг им хотеть закрывать завод? Мы все работаем на его благо. Задача нашей конторы — обеспечить правильное функционирование сверлильного станка.

— Ага, конечно, — фыркнул директор и резко перешел на шепот. — Я не могу так рисковать. Скоро я рассчитаю Ушакова в связи с производственной необходимостью.

— Так тебе же придется ему три месяца зарплату платить. Ты же скорее удавишься, чем пойдешь на такое, — усмехнулась супруга.

— Выбора нет. Либо я его, либо он меня. Как только я подстелю соломку, всё будет кончено. Но ты же никому не скажешь? — он посмотрел на нее с надеждой, как тогда, когда им было по семнадцать и он случайно выпустил любимого попугая будущего тестя в окно.

— Не скажу, — закатила глаза жена. — Но ты параноик.

Всё это время директор лично контролировал возвращение завода к заводским настройкам. И, как оказалось, сделать это было не то чтобы сложно — практически невозможно. Вскрывались такие древние проблемы, пустившие корни, что казалось, будто заводом управляют прямиком из глубин ада. В стенах нашлись замурованные новенькие (до сих пор в пленке) станки, списанные еще до девальвации. От сроков годности газовых баллонов по спине бежали мурашки, на пожарных выходах тренировались в сварке студенты-практиканты и заварили их наглухо, а по документам завод давно числился как птицефабрика номер пять. Еще за забором лежали чьи-то пенсионные накопления в виде двух тонн цветного металла, а на склад ежедневно приходила огромная партия рукавиц, но до рабочих доходило только двенадцать пар в месяц. В связи с этим раз в неделю на импровизированном ринге организовывались бои. Победитель получал пару рукавиц и мог снять с проигравшего любой элемент одежды. Участникам разрешалось самим изготавливать оружие, а вот изготовление тракторов было последним в списке. И ведь за каждой подобной проблемой стояла чья-то подпись.

Наконец полетели головы, начали заводиться уголовные дела, вводиться строгие правила — и всё это ради того, чтобы спокойно уволить Ушакова без каких-либо последствий.

Кстати, об Ушакове. От знакомых из налоговой и банковской системы Андрею Константиновичу наконец пришли отчеты по этому индивиду. Мужчина был чист: никаких просроченных кредитов, штрафов или подсудных махинаций, за исключением возведенного в прошлом году гаража на дачном участке. Но и там вопрос оставался спорным. Из доходов — только работа на заводе и пункт приема крови, где Ушаков числился почетным донором.

«Свою кровь отдал, теперь моей захотел попить», — решил директор, закрывая отчет.

Вместо запланированной недели сроки растянулись на два с половиной месяца. Пока директор проводил свои реформы, штат Ушакова продолжал пополняться. Сокращенные инженеры перетекали из-под одного правящего крыла под другое, но сам Ушаков, как и прежде, продолжал трудиться за станком.

Настал день икс. К Андрею Константиновичу явились остатки руководящего состава и расположились на диване.

— Я так понимаю, это успех? — он мысленно потирал ладони. Ушакову скоро придет конец, и никто ему ничем не сможет пригрозить в ответ. — Раз мы нашли столько проблем и поймали всех к этим проблемам причастных, то теперь и дела пойдут в гору? План развития имеется?

— Имеется, — кашлянул в кулак финансовый директор. — Исходя из анализа ситуации и тех реалий, в которых находится предприятие, самым логичным и перспективным планом будет поджог.

— П-поджог? — вытаращил глаза директор.

— Ага. Мы тут подготовили презентацию… — финансовый директор попросил коллег внести проектор. — Хотите, я покажу вам графики и схему распространения огня? Мы смогли точно определить, где лучше всего начинать палить, и уже притащили туда две канистры растворителя.

— Совсем, что ли, головой поехали? — закричал начальник. — Какой, к черту, поджог?

— Андрей Константинович, выбора особо нет, — развел руками финансовый директор. — Либо поджог, либо банкротство, но и там не так просто. Судя по тому, что было занесено в расходы организации, вы рискуете остаться без последних штанов, а бухгалтеру, да и мне в принципе тоже, придется бежать из страны и искать политическое убежище.

— Всё настолько плохо? — начальник окончательно поник.

— Нет, всё намного хуже…

— Сколько мы еще продержимся?

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, из каких средств вы платите зарплаты и на что содержите помещение. Я все-таки за поджог.

Остальные участники собрания согласно закивали.

Директор попросил всех выйти, а сам прополз через мини-бар в бухгалтерию, где, сверившись с данными, тяжело вздохнул.

Спустившись на первый этаж, он на ватных ногах медленно пошагал в никуда. Хотелось просто прогуляться по заводу. Взглянуть хотя бы еще разок на работающее производство, надышаться перед концом ядовитой пылью. Мысли в голове путались, все проблемы стали казаться мелочными. Даже Ушаков, стоящий за своим блестящим станком, совершенно не раздражал взгляд. Всё это больше не имело никакого значения. Завод убили не шпионы и не наглые слесари — его убило безалаберное и никчемное руководство.

«А что вообще там делает Ушаков?» — нахмурился Андрей Константинович, разглядывая огромный поддон с готовыми деталями и кипу чертежей на верстаке. Он медленно подошел к своему оппоненту.

— Привет, Юр. Ну как дела? — как бы невзначай поинтересовался Андрей Константинович. — Что сверлим?

— Дела идут, — не отвлекаясь от работы, ответил Ушаков. — Сверлим детали для новых моделей тракторов.

— Каких еще новых моделей? — Андрей Константинович подошел ближе и озадаченно взглянул на проект. Чертежи были ему незнакомы. Завод никогда не выпускал ничего подобного. Это была диверсия. — Кто и когда это запустил в работу?! — немедленно потребовал он объяснений.

— Дак вы же сами и запустили пару месяцев назад. Когда принесли чертежи тех деталей.

— Что-о-о?! — Андрей Константинович лихорадочно начал перебирать листы. — Совсем охренел?! Да я тебя… Я тебя!!! Хотя…

Он махнул рукой, понимая, что уже нет смысла строить из себя начальника. Ему и руководить-то больше нечем. Но вот что странно… если внимательно осмотреться... Директор повертел головой: станки деловито гудели и неустанно продолжали резать, сгибать, кроить. Приодетые в новые спецовки и каски рабочие усердно трудились, словно предприятие не делало свой последний предсмертный вдох. По цеху всё так же растекался крепкий аромат свежеразбавленной грунтовки.

— Да вы не переживайте так, Андрей Константиныч, всё схвачено. Вы лучше помогите нам придумать название новой модели. Для выставки надо.

— К-какой еще выставки?..

В глазах потемнело, ноги стали подкашиваться. Директор начал падать, но тут под руку попалось ведро, на котором раньше восседала секретарь слесаря.

— Аграрной, какой же еще, — буднично ответил Ушаков, — на следующей неделе. Ваша супруга предложила поучаствовать. Говорит, что есть большие шансы выйти на новых крупных клиентов с Дальнего Востока. Хотя мы и так сейчас загружены по самое не балуй. Все-таки тендер выиграли…

— Ю-ю-юра, прекрати издеваться, ты победил. По-бе-дил! — слезы душили начальника, хотелось кричать от бессилия. — Заводу кабздец! К чему эти твои издевки?!

— Да какой кабздец, Андрей Константинович? — Юра нажал на кнопку, и мотор, сделав еще несколько оборотов, замер. — Всё нормально. Работаем, живем, будем развиваться. Сами посмотрите, никто же не стоит, балду не пинает. Наконец всё работает как надо. У ребят нормальный инструмент, спецовка, вытяжка тянет, кран-балки поднимают, компрессоры выдают нужное давление — всё новенькое, качественное и работает. И всё это благодаря вам.

— Но… но… но ведь заказов почти не было! И что это за новые трактора? Кто разработал, откуда тендеры? Юра, я что, ударился головой об этот дурацкий швеллер, торчащий из стены?

— Спилили его уже давно, — показал Ушаков на стену, — вы не ударялись. Просто пока вы занимались внутренней чисткой и восстановлением производства, наш отдел занимался всем остальным. Мы прособеседовали всех управленцев и инженеров, которых вы уволили, и отобрали самых адекватных.

— Были и такие?..

Ушаков кивнул.

— Ольге Прокофьевне в Сколково подсказали, как ваши чудо-детали можно применить. Они ведь действительно произвели фурор в нашей сфере и помогли победить те косяки, из-за которых мы проигрывали конкурентам. Теперь наша слабая сторона стала нашим преимуществом. Собственно, с того самого момента и выстроилась четкая позиция по работе. И всё это, повторюсь, благодаря вам.

Ушаков, конечно, улыбался как самодовольный идиот, но, кажется, был искренен.

— Х-х-хочешь сказать, что мы продолжаем работать? И завод не закрывается? — уже чуть ли не кричал от нахлынувших эмоций директор.

— Закрывается, — тяжелым невидимым топором рубанул Ушаков. — Придется нашим конторам провести слияние и работать под общим новым именем, если вы, конечно, готовы поступиться принципами. Вам супруга всё объяснит.

Директор хотел было открыть рот, чтобы возразить, но Ушаков тут же добавил:

— Ваше императорское величество никуда не денется. Трон под вами не шатается. Корона останется на голове, скипетр — в руках, а мы — ваши верные подданные — на своих рабочих местах. Каждый должен делать свою работу.

Андрей Константинович не мог поверить в происходящее. Ему потребовалось несколько часов бесед с инженерами, переговоров с женой и даже с бывшим первым ассистентом охранника Федора. Но в итоге его смогли убедить, что всё сказанное Ушаковым является чистой правдой и завод должен выкарабкаться со дна в ближайшие годы. Правда, финансового директора всё же придется уволить.

***

— Так и где ваша секретарша? Я должен поговорить с ней, это же ведь ее рук дело, я верно понимаю? — вернулся он к сверлильному станку в конце рабочего дня.

— Она ушла. Сказала, что ее миссия здесь выполнена, — ответил Ушаков, убирая рабочее место.

— Какая еще миссия? Она же ведь просто секретарь, — подначивал директор.

— Честно говоря, я вообще не понимаю кто она такая… — признался слесарь. — Всё же началось после того случая со сверлами. Ну, когда вы себя повели как засранец.

Директор сделал вид, что пропустил колкость мимо ушей.

— Я пришел домой и выложил объявление о поиске работы. На следующий день мне позвонила Ольга Прокофьевна и начала расспрашивать о причине увольнения с прежнего места. Ну я на эмоциях и вывалил ей всю подноготную вашего безобразия.

— Так прям и безобразия?

— Там другие слова были, я просто научился выражаться скромнее благодаря Ольге Прокофьевне. Ну вот она и предложила всю эту схему с секретарством. Чтоб вы понимали: денег она с меня не брала. Сказала только, что надо быть готовым взять на себя некоторую ответственность и быть готовым работать «вопреки», но результат обязательно будет и будет положительным для всего предприятия, если только вы, — он показал пальцем на директора, — не сдадитесь и будете проявлять свой характер. Ну вы и проявляли.

— Так она не засланный шпион, получается?

— Засланный, определенно засланный, но не шпион. — Ушаков закончил уборку и, закинув в рот леденец, устремился в сторону раздевалки. Директор засеменил за ним. — Она сказала, что ей на пенсии скучно и нравится наводить порядок в разных структурах, в том числе и в обычных семьях. В общем, ушла она сегодня утром, но обещала следить за нами дистанционно. И еще просила передать, что «в следующий раз, если вы начнете забываться и возьметесь за старое, она найдет нам нового директора».

Андрей Константинович проглотил комок в горле, но мысленно уже пообещал себе сделать всё возможное, чтобы никогда больше не встречаться с этой женщиной.

— Слушай, Юр, а фамилия-то у нее имеется?

— Ага. Странная какая-то… Набекрень. А вам зачем?

— Ну ты же просил название для новой модели тракторов. Теперь оно у нас есть.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Отношения с женой стали натянутыми и приняли форму презрительного бойкота: холодное приветствие после работы, холодный суп в тарелке, холодные руки под одеялом, где и состоялся первый за весь вечер разговор.

— Ты ведь специально это сделала? Чтобы насолить мне? — сквозь зубы процедил Андрей Константинович.

— Я устроилась потому, что во мне нуждались. Юрий Иванович сказал, что я важный член его новой команды.

— Юрий Иванович твой — обычный зарвавшийся слесарь. Он — никто, грязь из-под ногтей. Да и что это за должность вообще — начальник мотивационного отдела? Дальше что? Руководитель департамента стратегического бездействия?

— Я выстраиваю корпоративную культуру и стратегию развития. На мне — моральный климат в коллективе и эффективность труда, — гордо заявила жена, отвернувшись.

— Ир, на любом предприятии работает только одна мотивация — финансовая, и дополнительный начальник лишь понижает шансы на ее осуществление, забирая себе часть этой самой мотивации, — потянул на себя часть сорванного одеяла муж. — А еще я хочу напомнить, что твоя должность не связана с нашим заводом. Кого ты собралась мотивировать? Там персонал — два с половиной землекопа, включая тебя.

— Вообще-то нас уже четверо. Твой охранник к нам перешел.

— Федор?! — резко сел в кровати директор.

— Нет, я про собаку. Ротвейлер который. На нем пока отдел внутренней безопасности предприятия и частично бухгалтерия, — женщина зевнула и потянулась за берушами на тумбочке.

— Ира, ты же понимаешь, что ты не за тех воюешь?

— А я вообще не воюю. Это ты никак не хочешь придушить свое собственное эго, попросить прощения у всех, к кому относился как к той самой грязи из-под ногтей, включая меня, и начать меняться.

— Мне не за что просить прощения, и меняться я не собираюсь!

— Ну, значит, увидимся завтра на поле боя. Вернее, в столовой.

Следующим утром директор ворвался в кабинет Ушакова как ураган, но, встретившись лицом к лицу с секретаршей, которая одной рукой меняла воду в кулере, а другой чистила люстру, не отключив при этом питание, — вышел и вошел со стуком.

— Юра, после обеда у тебя будет срочный заказ на пятьсот деталей для наших новых тракторов. Сделать надо к четвергу, — бросил директор на стол слесаря чертежи и тут же, выпучив глаза, спросил: — Это что, стол из ореха?!

У самого директора в кабинете стоял старый облезлый урод из клееных щепок. Половина ящиков не открывалась, другая — вываливалась вместе с содержимым. Любой уважающий себя костер побрезговал бы таким топливом.

— Да, Ольга Прокофьевна увлекается столяркой. Подарила на третий день знакомства, — погладил Ушаков лакированную поверхность.

Андрею Константиновичу обычно секретари на третий день дарили походы к дерматовенерологу. Исключением стала только Дашенька, не стремящаяся к быстрому карьерному росту.

Ушаков глянул чертежи и сказал, что такое в условиях тракторного завода не изготовить. Более того, он вообще не уверен, что в регионе есть станки, способные создать что-то подобное.

— Это ты с мастером решай. Я просто мимо шел в свой кабинет и решил занести тебе по дороге чертежи. В четверг должно быть готово, от этого зависит вся наша работа, — победоносно оскалился начальник.

К столу подошла Ольга Прокофьевна и, едва взглянув на чертежи, спокойно произнесла:

— А-а, детали скрытого крепления гермозатвора для космического шаттла и шестиугольные циньские замки. Не волнуйтесь, Юрий Иванович, к четвергу будут. Может, и к вечеру среды — позвоню внучке. Она в Сколково-2 руководит мотивацией ЧПУ-отдела.

— Сколково… два? — голос директора стал тонким, как у мальчика-подростка. — Разве такое есть?

— Настоящий НИИ, не тот, что по телевизору. Они для меня новые моющие средства разрабатывают. Ваши детальки сделаем в лучшем виде, не переживайте, — она подмигнула, и у Андрея Константиновича резко скакнул сахар.

Выйдя из офиса Ушакова, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Возле отдела кадров толпились несколько человек.

— Я директор этого завода, могу проинтервьюировать вас, — обратился Андрей Константинович к посетителям.

— Вы тот самый Юрий Иванович Ушаков? — тут же подскочил к нему один из соискателей.

Издав что-то вроде скорбного рычания, директор метнулся к себе в кабинет и запер дверь на три оборота замка.

— Андрей Константинович, у нас заказчик просит отозвать тринадцать тракторов из-за проблем с гидравликой и выплатить им неустойку. А еще наша машина перевернулась по дороге на базу вместе с новыми двигателями, — раздался голос Дашеньки по громкой связи.

— Сейчас есть проблемы поважнее!!! — закричал в ответ начальник и, отключив телефон, принялся составлять план.

***

Ушаков и его секретарша были как кишечная палочка, чье влияние быстро распространялось и заражало весь организм предприятия. По заводу поползли слухи о телохранителе крановщика, который никому не нравился из-за своего вредного характера, и личном сомелье вечно пьяного карщика. Люди, как мартышки, копировали поведение друг друга, и это начинало выходить из-под контроля. Андрей Константинович решил во что бы то ни стало не дать деталям из Сколково попасть на завод вовремя.

Требовались решительные меры, и директор начал раздавать указания: усилить охрану — нанять побольше собак, перед воротами вырыть ров и установить пулеметы. Любой ввозимый на территорию завода груз проверять в три этапа, а чужие автомобили и вовсе не пропускать до особого распоряжения. Всю оплату отныне проводить только по личному согласованию с директором. Ввести тотальный контроль сотрудников, включая биометрию (отпечатки рук, ног и лица).

Из всего перечисленного бюджета хватало только на пункт с контролем въезда и проведением оплат. Этого было вполне достаточно: ни одна посторонняя машина теперь не могла проехать, даже имея на руках все необходимые документы. А когда прислали счет из Сколково, Андрей Константинович с довольной ухмылкой отправил его в мусорную корзину и приготовился ждать четверга.

Ушаков ходил чернее тучи, и это было заметно. А вот Ольга Прокофьевна и вовсе пропала. Андрей Константинович решил, что наконец выиграл битву, и начал потихоньку заниматься другими делами, надеясь, что очень скоро всё вернется в прежнее русло.

***

В четверг утром директор, как обычно, рассекал улицы города на своем огромном немецком внедорожнике и попивал горячий, как магма, кофе. Он был в двух километрах от завода, когда дорогу ему перекрыла ГАЗель.

Как только пассажирская дверь открылась и оттуда вышел человек, кузов машины стремительно оторвался от земли, по которой елозил дном. Пассажир подошел к заднему борту машины и, открыв его, явил миру поддон с какими-то железками. Директор узнал Ольгу Прокофьевну. На руках у нее были перчатки, а на поддоне, судя по всему, лежали те самые детали из Сколково.

Ольга Прокофьевна взяла огромную стопку пластин и потащила к директорской машине. Андрей Константинович хотел резко сдать назад, но наехал колесом на ногу секретарши и, в отличие от лежачих полицейских, это препятствие можно было только перелететь.

— Багажник! — скомандовала женщина.

Растерявшийся Андрей Константинович попытался заблокировать дверь, но Ольга Прокофьевна, не обращая внимания на характерный щелчок, потянула за ручку и открыла багажник вместе с вырванным замком.

— Что вы делаете?! — громко завопил начальник то ли от негодования, то ли от обжигающих грудь капель ароматного и насыщенного напитка, произведенного из лучших кофейных зерен.

— На заводе новые правила ввели, боюсь, что из-за них вы не успеете вовремя получить свои жизненно важные детали, — без намека на сарказм ответила Ольга Прокофьевна и за два подхода погрузила остатки изделий в багажник, который быстро набился под завязку. Теперь уже днище директорского джипа чиркало по асфальту.

— А что, институт работает по постоплате? — спросил встревоженный этим захватом Андрей Константинович.

— Нет. И счет, который вам посылали, тоже не был оплачен. Я взяла выходные и съездила на предприятие, чтобы изготовить ваш сверхсрочный заказ. Наверное, это будут очень хорошие трактора. В НИИ готовы даже выкупить один образец для изучения, — снимая перчатки, сказала Ольга Прокофьевна.

Директор собирался доехать до ближайшего пункта приема чермета и сдать эти проклятые железяки, но тут услышал:

— Езжайте аккуратно, а то у вас амортизаторы вывалятся. Я буду идти сзади и приглядывать, чтобы ничего по дороге не потерялось.

Как бы сильно Андрей Константинович ни жал на газ, фигура Ольги Прокофьевны всегда отражалась в одном из зеркал. Так они вместе и добрались до завода, где Ольга Прокофьевна уселась на пассажирское сиденье, чтобы ее тоже пропустили вместе с директором через КПП. Правда, ей пришлось высунуть одну ногу, чтобы отталкиваться от асфальта, потому что днище уже вовсю оставляло за собой каскады искр.

Посмотреть на чудо-детали собралась половина цеха.

— Молодец, Юра, — процедил сквозь зубы директор, крутя в руках загадочные крепления и шестиугольные замки.

— Спасибо, Андрей Константинович. Ради любимого завода всегда приятно стараться. Не терпится новые трактора увидеть.

— Ага, — кисло поддакнул начальник и приказал мастеру забрать поддон.

— А что мне этим делать? — спросил тот, глядя на китайские головоломки.

— Разгадывай. Как поймешь, в чем суть, звони в Сколково и говори, что скоро приедет новый трактор, — брякнул директор и в совершенно расстроенных чувствах направился в свой кабинет.

Не успел он закрыть за собой дверь, как его мобильный завибрировал. На экране высветился номер подполковника следственного комитета.

— Алло, Вадик, ну что там? Нарыл чего? — в нетерпении спросил директор и нервно зашагал по кабинету.

— Ты, Андрей, меня кого попросил проверить? — голос в динамике звучал злобно и одновременно встревоженно.

— Секретаршу, а что? — присел в кресло начальник.

— Эта секретарша, чтоб ты понимал, принимала звонки и протирала пыль с подоконников у таких людей, которые по своему желанию цифры на экранах мировой фондовой биржи меняют. И речь не о каких-то там хакерах, чтоб ты понимал.

— Но я не понимаю… — нахмурился директор.

— Чтоб ты все-таки понимал, — кажется, на той стороне глубоко затягивались сигаретой, — она и кнопки «всякие-разные» протирала, и чемоданчики помогала упаковывать.

— Вадик, какие к черту кнопки? Какие чемоданчики? В лифте, что ли? Везде сенсоры давно, а чемодан любой дурак упакует.

— Господи, как ты директором вообще стал? Короче, чтоб ты понимал, я не знаю, почему ваш Титаник еще на плаву, потому что айсберг буквально рухнул вам на голову. Всё, короче, мне больше не звони и номер мой забудь.

Голос умолк, и внутри директора тотчас поселилась тянущая желудок тревога...

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Женщина была не одна. Ольга Прокофьевна сидела напротив и попивала чай с ягодным вареньем. Стол, за которым сидели дамы, напоминал татарскую свадьбу: домашние пироги, эклеры, конфеты в золотых обертках, халва, пахлава, имбирные пряники, хворост. Кажется, между этими двумя велась приятная беседа.

— И вы тут, — с презрением глянул на своего врага директор, слезая с подоконника. — А это даже хорошо — будете свидетелем тех последствий, к которым привели ваши «благородные» действия. Роза Карловна, — снова обратился он к кадровику, — мы набираем новый штат сотрудников, надо выложить объявления.

— Так у нас старые объявления уже три года висят активными. Просто никто не звонит из-за соотношения списка требований к кандидатам и уровня зарплаты, — хмыкнула кадровик.

— Значит, надо внести изменения. Пишите: конкурентная заработная плата, оклад плюс премия. Дружный коллектив и поддержка на всех этапах работы, карьерный рост…

— Андрей Константинович, вы заранее предупреждайте о таких заявлениях. Дайте я хотя бы иконы сниму и Трудовой кодекс в сейф уберу… — чуть не подавилась чаем сотрудница. — Мы, конечно, можем выложить весь этот… — она хотела сказать «бред», — э-э-э… чудесный набор бесконечных ожиданий, но вам самому придется подождать. Ольга Прокофьевна попросила меня провести сегодня три собеседования, сейчас как раз должен подойти один из кандидатов.

— Что?! Мне ждать?! Роза Карловна, может, вам тоже замену найти? —мужчина ударил кулаками по столу, раздавив два эклера. Ему начинало казаться, что он уже никакой не директор, а так — директоросодержащий продукт.

— Андрей Константинович, — женщина была спокойна, как сын декана в день результатов ЕГЭ, — я, в отличие от других, в курсе реального положения дел, и меня пугать конкуренцией бессмысленно.

— Может, проще никого не искать, а применить все ваши условия для уже трудоустроенных сотрудников? — вставила свои пять копеек Ольга Прокофьевна.

— Вас никто не спрашивал! — рявкнул начальник. — Я понятия не имею, кто вы и что задумали, но одно могу сказать точно: увольнение Ушакова теперь дело принципа. И как только я его вышвырну, вы полетите следом за ним.

С этими угрозами он подошел к двери и дернул ее на себя, чуть не сорвав с петель. Каково же было удивление директора, когда на пороге перед ним возникла жена.

— Ира, а ты чего тут делаешь? Почему не позвонила?

Еще немного — и Андрея Константиновича можно было бы заносить в Книгу рекордов Гиннесса по количеству испытанных шоков за самый короткий период.

— Так я не к тебе, — супруга уверенно шагнула в кабинет, — я на собеседование.

— Здравствуйте, Ирина Аркадьевна, вы, наверное, по поводу вакансии начальника отдела мотивации? — Роза Карловна расцвела в улыбке. — Знакомьтесь, Ольга Прокофьевна — ваша будущая коллега. Юрий Иванович Ушаков скоро подойдет, можете подождать его здесь или в его кабинете.

— Ира… Ты с ума сошла?! Что за… Да что здесь происходит?!

— Я давно просила тебя взять меня к себе в штат, — повернулась Ира к супругу. — Мне надоело дома сидеть и заодно хотелось посмотреть на твоих секретуток (видимо, она уже пересеклась с Дашенькой). Ты всё убеждал, что у вас на заводе для меня нет должности. А вот теперь, оказывается, нашлась.

От коварной улыбки жены у директора заныло то место, где у обычных людей находится сердце.

— Ира, я запрещаю!..

— Поздно запрещать, Ваше тракторейшейство. Я уже сложила полномочия на кухне и передала их клининговой компании и доставке готовой еды. Всё, увидимся на работе! — Ира захлопнула дверь перед мужем. — Ой, а у вас тут пахлава. Обожаю… — глухо донеслось из закрытого кабинета.

Андрей Константинович с ужасом осознал, что банда Ушакова только что обзавелась собственной крышей.

В конце концов бастующая толпа работяг, как и следовало ожидать, вернулась к своим рабочим местам. Запал у них был недолгим и вялым, как в дешевом новогоднем фейерверке, купленном с рук у китайца с киргизским паспортом в подземном переходе Воронежа в середине июня.

Люди не хотели терять и без того скромные премии. Многие держались за место из-за стабильной оплаты, а кто-то просто привык к тому, что было знакомо и понятно. Но это вовсе не значило, что они забыли о причине своего короткого восстания — просто работать тоже было нужно. В конце концов, завод должен жить, а до директора они еще достучатся. И, кажется, теперь у них для этого появилась своя колотушка.

Андрей Константинович в очередной раз вернулся в свой кабинет, прошел к креслу через минибар, включил компьютер и приготовился ловить Ушакова на нарушениях. По его задумке достаточно было несколько граммов металлической стружки, оставленной Ушаковым на станке перед обедом, чтобы сорвать все слесарные разряды с невидимой шинели противника.

Камеры видеонаблюдения полностью охватывали владения директора. Механические глаза поделили цех на участки, и каждый работяга был в поле зрения. Лишь один клочок территории представлял собой яркое непроглядное пятно. Этим участком, разумеется, являлось место работы Ушакова.

По рации директор попросил низшее руководящее звено узнать причину. Через пятнадцать минут ему доложили, что камера полностью в исправном состоянии.

— Но у меня слепая зона. Кто-то направил в камеру прожектор! Я даже знаю кто…

— Нет прожекторов, Андрей Константинович! Хотя по норме, их тут действительно не хватает. Раз уж такое дело, может, закажем парочку и…

Директор отключил рацию, не дослушав.

За последние сутки Андрей Константинович появился в сборочном цехе больше раз, чем за прошедшие полгода. Еще на подходе к сверлильному станку Ушакова он машинально прикрыл глаза рукой. Чтобы пройти остаток пути, пришлось надеть сварочную маску. Причиной такого яркого света стала отнюдь не установка нового неутвержденного оборудования. Просто сверлильный станок и рабочая зона вокруг него были начищены Ольгой Прокофьевной до такого блеска и стерильности, что можно было проводить операцию на мозге. Директор даже знал, кому бы с радостью вогнал парочку сверл.

Андрей Константинович обошел площадку со всех сторон, но не нашел, до чего докопаться. Он хотел подбросить на станок немного стружки, но не обнаружил даже пыли.

«Если подобная зараза распространится на всё предприятие, то и штрафовать будет не за что», — пришел он к неутешительному выводу.

Оставалось только привлечь Ушакова за перекуры, но тут взгляд директора упал на верстак, где он обнаружил небольшое ведерко с леденцами и табличку «Курение запрещено». Этот проклятый слесарь подготовился ко всему и как будто был неуязвим.

Мимо, насвистывая, проходил главный инженер.

— Костя, — бросился к нему директор, — нужна помощь светлой головы.

— Вы же всегда говорили, что моя голова не подходит даже для краш-теста наших тракторов, — напомнил инженер.

— Да то шутки были. Подходит, очень подходит! Если хочешь, на следующей неделе проведем, — напирал Андрей Константинович, но инженер тут же замотал предметом обсуждения.

— Костя, тут вот какое дело…

Ознакомившись с ситуацией, инженер подтвердил, что проблема действительно имеется. Он и сам давно мечтал о личном водителе, просто не знал, как подойти с этим вопросом к начальству.

— Костя, голова садовая…

— Вы опять? — обиделся мужчина.

— Прости. Но ты не о том думаешь. Я сам буду тебя на своей машине возить на работу и обратно, если ты мне подскажешь, как быть, — тряс его начальник.

— Ну… — инженер почесал затылок о торчащий из стены кусок швеллера, — первым делом логично было бы дать Ушакову задание, с которым он точно не справится. А заодно не помешало бы выяснить, откуда у него и его секретарши деньги на всю эту революцию. В конце концов, я получаю больше любого слесаря, но не то что чужую жену не смогу к себе в штат взять, но и со своей-то еле успеваю положительный баланс сохранять.

— А ведь ты прав! Прав, черт возьми! — просиял начальник, хотя и почувствовал укол обиды за слова о жене. — Надо пробить через своих… Так и быть, — хлопнул он в ладоши, — поставлю вам за это в ПТО настоящий принтер/сканер/копир, чтобы вы вручную больше не рисовали и не копировали чертежи!

— Так что, сегодня после работы встречаемся на стоянке?! — кричал радостный инженер вслед директору, но крик его уже растворился в пустых стенах цеха.

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr