Источник: белоэмигрантский сборник "Архив русской революции", том XХI. Берлин. 1934 г.

Источник: С. Р. Минцловъ. "Дебри жизни. Дневникъ 1910—15 г.г. Уралъ. Новгородъ. Малороссiя." Типографiя Зинабургъ и Ко. Berlin SW 68, Alte Jakobstr. 129.

Источник: "Энергiя" подъ редакцiей Александра Амфитеатрова. Сборникъ второй. Книгоизд-во типо-литогр "Энергiя". С-Петербургъ, Загородный, 17. 1914 г.

Источник: Источник: "Былое". Годъ первый. № 8 августъ. С.-Петербургъ. Типо-литографiя "Энергiя", Загородный просп., 17. 1906 г.

Источник: Источник: "Былое". Годъ первый. № 9 сентябрь. С.-Петербургъ. Типо-литографiя "Энергiя", Загородный просп., 17. 1906 г.

Источник: газета "Новое время", № 13563, 26 (13) декабря 1913 г.

Источник: В. Обнинскiй. "Лѣтопись русской революцiи." Томъ третiй. Типографiя В. М. Саблина. Москва, Петровка, домъ Обидиной. Телефонъ 131-34. 1907 г.

Источник: "Тѣлесныя наказанiя въ Россiи въ настоящее время." Составили члены комиссiи, избранной VI съездомъ врачей въ память Н. И. Пирогова, Д. Н. Жбанковъ и Вл. И. Яковенко. Москва. Т-во "Печатня С. П. Яковлева", Петровка, Салтыковскiй пер., д. Т-ва, № 9. 1899 г.

Источник: А. Амфитеатровъ. "Сказанiя времени." С.-Петербургъ. Типографiя товарищества "Общественная Польза", Б. Подъяческая, № 39. 1907 г.

Источник: газета "Вятская речь", № 8, 27 февраля 1908 г.

Газета "Русское слово" (7 марта (22 февраля) 1913 г.):

"ЕГОРЬЕВСК, Рязан. губ. Незаконные танцы.

18-го февраля в местном общественном клубе разыгрался крупный скандал. После окончания спектакля, по предложению старшины клуба, начались танцы.

В виду того, что в программу вечера, разрешенную полицией, не входили танцы, дежурный околоточный надзиратель Агафонов потребовал прекратить незаконное развлечение. Публика запротестовала. Агафонов пригрозил протоколом. Старшины клуба попросили околоточного удалиться из клуба. Последний не соглашался. В зале поднялся невообразимый шум. Околоточный, под шиканье и свист публики, покинул клуб.

Против старшин клуба возбуждено судебное преследование за незаконное расширение программы вечера."

Газета "Русское слово" (3 марта (18 февраля) 1907 г.):

"Известный психиатр профессор П.И.Ковалевский издал недавно брошюру "Библия и нравственность", посвященную вопросам религиозно-нравственного воспитания детей. В ней он, приводя целый ряд примеров из библейской истории, делает вывод, что библейская нравственность — низшая нравственность и не может служить светочем для детей.

Профессор Ковалевский привлечен к суду по обвинению 181 ст. улож. о наказ."

Газета "Русское слово" (20 (07) декабря 1914 г.):

"САРАТОВ, 6,ХII. В судебной палате, без участия сословных представителей, слушалось дело о крестьянине Волошине, обвинявшемся в оскорблении вольской земской управы. Обратившись в земскую управу с прошением, Волошин поместил в него следующую фразу:

"Для взимания с меня земских податей явился урядник, который под нагайкой выдрал с меня 17 рублей. Это не земское учреждение, ваша управа, а учреждение дранья нашей шкуры".

Окружной суд, где это дело слушалось первоначально, приговорил Волошина к 3-м неделям ареста. Судебная палата приговор этот утвердила."

Газета "Русское слово" (3 марта (18 февраля) 1906 г.):

"ПЕТЕРБУРГ, 17-го февраля.

Сегодня в судебной палате мещанин Захаревский обвинялся в произнесении в трактире бранных слов по адресу Особы Государя Императора. Дело слушалось при закрытых дверях. Захаревский признан виновным по 2-й части ст. 103-й и приговорен к заключению в крепости на три месяца."

Газета "Русское слово" (27 (14) декабря 1906 г.):

"КУРСК. Рядовой Балашев за оскорбление Царского портрета приговорен к восьми месяцам дисциплинарного батальона."

Газета "Русское слово" (10 августа (28 июля) 1906 г.):

"КИЕВ. Военный суд приговорил рядового Ларышева к 4-м годам каторги за поношение св. мощей, а также за оскорбление Величества, выразившееся в том, что он разорвал портрет Государя Императора в казарме Крымского полка."

Газета "Русское слово" (3 марта (18 февраля) 1906 г.):

"Захваченный на одной из станций близ Иркутска Н.В. Можаров, бывший несколько лет в Харькове начальником службы движения балашевской жел. дор., по приказанию Ренненкампфа расстрелян за руководство железнодорожной забастовкой в Сибири."

Газета "Русское слово" (2 сентября (20 августа) 1908 г.):

"ФЕОДОСИЯ. В деревне Изюмовке арестовано несколько крестьян, в том числе сельский писарь и десятский, убеждавшие односельчан не выделятся из общины. Арестованные заключены в тюрьму и привлекаются к ответственности."

Газета "Раннее утро" (6 февраля (24 января) 1916 г):

"Владелец имений "Эммаст" и "Орьяк" на острове Даго барон Александр Александрович Гейнинген-Гюне предается крепостному суду морской крепости Императора Петра Великого по обвинению в оскорблении Величества."

Газета "Раннее утро" (23 (10) ноября 1915 г.):

"Выслан из Царицына с женой этапным порядком в Иркутскую губ. на все время военных действий пом. прис. пов. Г. Б. Любин за недостаточно патриотическое отношение к войне. Любин, будучи летом нынешнего года в Железноводске, в ресторане за обедом высказал противопатриотические суждения. Лакей ресторана, слышавший это, пригласил полицию, которой был составлен протокол. Любин заключен в тюрьму."

Газета "Речь" (12 декабря (29 ноября) 1911 г.):

"УРЮПИНО, Донской области.

29 ноября в выездной сессии новочеркасской судебной палаты, с участием сословных представителей, начинается слушанием дело члена 2-й Думы Панфилова, обвиняемого в произнесении в 1905, 1906 и 1907 гг. оскорбительных для Его Величества, а также для всего Царствующего Дома, и возбуждающих к ниспровержению существующего строя, речей. Свидетелей по делу вызвано 24."

Газета "Русское слово" (30 (17) марта 1907 г.):

"МИНСК. В окружном суде слушалось дело крестьянки Луцкевич, обвинявшейся в краже огарка свечи в костеле. Присяжные признали ее виновной в святотатстве. Луцкевич лишена прав и приговорена к полутора годам тюрьмы."

Газета "Раннее утро" (13 декабря (30 ноября) 1912 г):

"В Иркутске в окружном суде слушалось дело крестьянина Засорина, обвинявшегося в краже 10 копеек. Засорин приговорен к лишению всех прав и к отдаче в арестантские отделения на полтора года."

Газета "Русское слово" (24 (11) августа 1910 г.):

"ТУЛА. Возчик, сопровождавший два воза казенного вина из Тулы в казенную винную лавку села Пирогова, по пути повстречался с несколькими крестьянами с.Озерок. Крапивенского уезда, и выпил с ними лишнее. Крестьяне, заметив, что охмелевший возчик уснул, расхитили оба воза казенного вина — всего 44 ведра в разных посудах. К ответственности привлекается все село Озерки."

Газета "Одесский листок" (24 (11) января 1912 г.):

"ЕКАТЕРИНОСЛАВ. Сегодня перед суд. палатой предстал юноша Жуков по обвинению в нанесении тяжелой раны выстрелом из браунинга городовому Коваленко и в его разоружении. Почти все свидетели установили полную непричастность юноши к преступлению, а сам Коваленко показал, что стреляли другие. Суд. палата приговорила Жукова к шестилетней каторге."

Матушка моя Эрна Давыдовна (на фото -справа) прожила жизнь удивительную и страшную. Родилась в небогатой семье поволжских немцев, однако богатырским здоровьем не отличалась. По этой причине бабушка Лизавета хлопотала над внучкой с рождения, ибо та родилась хиленькой и болезненной. Пришлось взять ее под крылышко и всячески опекать, пока родители самоотверженно пахали, как это традиционно принято у немцев. Надобно отметить, что матушка была тихой и скромной девочкой, знала латынь, любила читать.

Юная Эрнушка бабушку любила беззаветно. Та обучала внучку латыни, основам религии и всему тому, что должна знать девочка в патриархальной семье. Кстати говоря -несколько книг удалось спасти, они и сейчас хранятся как семейная реликвия. Однако размеренная жизнь рухнула в один день, когда вышел печально знаменитый указ Сталина, по которому все немцы объявлялись врагами и должны были за сутки, бросив буквально все -под дулами винтовок загрузиться в товарные вагоны для скота и отправиться в далекие края. Дозволялось брать только то, что можно унести на себе. Как выяснилось впоследствии - множество народу погибло во время этого переселения от голода, дизентерии и прочих тоскливых удовольствий. Но наши выжили. Семья была сослана в Казахстан. После долгих и мучительных передряг - они оказались в поселке Соколовка, что в Кустанайской области. Там выяснилось, что из семьи один человек обязан отбыть в так называемую " трудармию", представляющую из себя лагерь- поселение с жестким режимом содержания. Выпало идти туда именно Эрне Давыдовне!

Разумеется, Эрна Давыдовна совершенно не знала, как вести себя в лагере. Вряд ли она выжила бы там без поддержки Марии Андреевны. В нашей семье - Мария Андреевна находится на особом месте, и является как бы семейным ангелом -хранителем. Есть стойкое ощущение, что Марию Андреевну нам послал бог!

В Трудармии эта маленькая, кряжистая и суровая женщина взяла нашу будущую матушку под защиту, натурально не дав той погибнуть! Вы только вдумайтесь - беззащитная пятнадцатилетняя девчонка, интеллигентного воспитания и совершенно не богатырского здоровья- оказывается на лесоповале, в челябинских лесах, в окружении тупых и злобных охранников и замордованных арестантов, единственная вина которых состояла в том что они немцы по национальности. А Гитлер ведь был немец. Все! Больше никаких оснований для принесения в жертву целого трудолюбивого народа не требовалось! А ведь эти немцы за 250 лет жизни в СССР давным давно стали русскими по духу. Правда, в отличие от "иванов -не помнящих родства" - родной (немецкий) язык не забывали, чтили религию предков и родителей своих. А уж пахали так, что окрестные люди только завидовали и диву давались!

Мария Андреевна была женщина храбрая и невероятно упертая. Тяжелая жизнь во враждебной среде антинемецкой истерии военного и послевоенного времени кого-то ломала, но многих закаляла и вынуждала в очередной раз бороться за существование.

Женщиной она была очень своеобразной, имела в лагере непререкаемый авторитет и на утреннем разводе вела себя не по режиму. Нарядчик, который по описи делал утреннюю перекличку -выкликал обычно номер заключенного (который должен быть пришит на одежде). Заключенный сделав шаг вперед - должен был произнести свой номер и фамилию. Так вот - Мария Андреевна никогда не отзывалась на номер, а только на фамилию! Это считалось нарушением режима и могло повлечь тяжелые последствия, но ей было плевать. Ибо нельзя людей считать как скотину, по номерам!

Это был ее личный протест против чудовищного предательства невинного народа, против гнусного поведения зверевших от безнаказанности вертухаев и тупой, отвратительной ненависти простых людей, уверенных, что немцы - все гитлеровцы. Кстати говоря, истинная фамилия Марии Андреевны мне неизвестна, но зная ее свободолюбивый характер - могу предположить, что имелась веская причина скрывать ее! Тайна сия велика есть - известно точно, она была из репрессированных немок, что легко устанавливалось по ее безошибочному немецкому говору, но с мягким украинским акцентом. У нее не было ни семьи, ни детей, о чем она горько сожалела всю свою жизнь. К ее закидонам в лагере как- то привыкли, и Марии Андреевне делалось послабление на этот счет, так как дневную норму она делала всегда.

Однажды старый нарядчик заболел, и перекличку делал новый. Услышав вместо номера фамилию- он завизжал от злости и позволил себе непечатные выражения. Ибо чуял в руках своих власть неимоверную. Мария Андреевна, не говоря худого слова - неторопливо вышла из строя, с кряканьем размахнулась и врезала пристебаю (нарядчик был из заключенных) мощный хук снизу вверх. Тысячеголосый вздох ужаса пронесся над зоной и тут же стих… Нарядчик нелепо взмахнул руками и вознесся ввысь, там он неловко перевернулся валенками вверх и с хаканьем приземлился на загривок в сугроб. Сознание его покинуло, он валялся в сугробе, как куль с говном. Вертухаи сдернули винтовки с плеч, передернули затворы и взяли на изготовку . Мария Андреевна сплюнула и гордо подняв голову -изготовилась принять смерть. Противу ожидания - расстреливать не стали (такие случаи вовсе не были редкостью в начале войны) повязали после чего поволокли на гауптвахту. Через несколько дней она вернулась синей от голода и побоев -но живой! Весь срок Марию Андреевну никто не доставал.

После войны, казалось бы -следовало отпустить невинно осужденных к своим семьям- но не тут- то было. Вплоть до 1956 года российские немцы батрачили в лагерях на халяву, по- прежнему умирая от холода, голода и издевательств вертухаев. Но и после признания факта репрессий - немцы не могли возвратиться домой, на Волгу -это им было запрещено навечно. Но другим репрессированным нациям -разрешили!

В 1947 году, отбатрачив 5 лет на лесоповале - матушка совершила побег, воспользовавшись некоторым послаблением режима. В это время Мария Андреевна и наша будущая маманя потеряли друг- друга, до Соколовки добрались только вдвоем с другой заключенной -подружкой Леной. За такой побег полагались огромные сроки заключения(15 лет) -и матушка натурально ушла в подполье, то есть в скрывалась в погребе. Разумеется какая- то сволочь настучала властям. Судьба Эрны Давыдовны повисла на волоске… Однако, тогдашний комендант Кугуков, надзиравший за ссыльными в Соколовке, поговорив с председателем Гараниным - справил ей документы и она наконец смогла жить как обычная ссыльная, а не беглая заключенная. Требовались рабочие на неквалифицированные должности, и было не до тупых законов. По тому времени - это было счастье!

Послевоенные годы были самыми голодными, приходилось из под снега откапывать мерзлую картошку, после чего ее мешали с опилками и все это запекали на рыбьем жире. Вонища была еще та, но жить очень хотелось! Вдобавок еще одна мамина сестра -Зельма заболела тифом, после чего переболел весь поселок. Слава богу, из наших никто не умер, особо тяжелых лечили в Кустанае (областной город) там был какой то доктор -еврей, специалист по этому делу.

В то время довольно забавно была поставлено стукачество среди ссыльных. Кугуков (комендант, осуществлявший надзор за ссыльными) обычно вызывал кого нибудь и самого этого факта было достаточно для всех. После возвращения "стукача" его не без юмора поздравляли на тему -много народу сдал сегодня? Тот отвечал в том же ключе! Свято соблюдался общий принцип социализма -ты делаешь вид что работаешь -я делаю вид что контролирую. Через некоторое время "стукач" жаловался Кугукову что его все сторонятся, подозревают и могут побить. Приходилось освобождать бедолагу и назначать следующего! Назначение свежих "стукачей" производилось регулярно, но знали об этом все! Колхоз, что тут поделаешь!

Впоследствии комендантом стал казах Беклеев, тот правил злобно но ненадолго- нажрался и откинул копыта в бане. Односельчане по этому поводу высказывались кратко- но емко. Ибо что русскому \ немцу в радость- начальнику кирдык!

Еще одна сестра матушки -Эрика была поймана с поличным самим Кугуковым - она нарушила режим содержания - бегала на танцы в соседний поселок Константиновку. Ссылка -ссылкой, а молодость запретить невозможно! Константиновка была другом берегу речки Тобол, по льду была протоптана тропинка, где ее и поймали. Торжествующий Кугуков посадил Эрику под арест в помещении кассы (там были толстые решетки). Эрика вдоволь наревелась до утра, когда и была представлена пред ясные очи председателя Гаранина (весьма уважаемого в поселке человека). Кугуков гордо предъявил арестованную, намереваясь доставить ее в Кустанай в тюрьму! На что Гаранин спросил Кугукова -

-А работать кто за нее будет, ты?

Кугуков все понял, почесал репу и отпустил Эрику с миром. Она счастливая помчалась на работу, еще раз всплакнув, но уже от радости!

Мария Андреевна все же нашла нашу матушку и поселилась в Соколовке. После чего привычно взяла ее под защиту и рьяно помогала по жизни. После моего рождения она взяла шефство и надо мной, ибо матушка должна была работать (что ребенка нужно кормить - особо никого не интересовало). И хотя Мария Андреевна нам была не родная -мы ее всегда называли бабулей.

Я помню бабулю с раннего возраста. Не исключаю что и выжил благодаря ей! Я был первенцем, сумевшим выжить, хотя (по рассказам родственников) все предрекали скорую гибель, как и моим умершим до этого братьям. До того как родить меня -матушка рожала дважды, но оба ребенка умерли вскоре после рождения.

Хорошо помню несколько случаев когда бабуля, обнаружив меня в соплях и рыданиях - немедленно отправлялась устанавливать справедливость. Расправа обычно была скорой и беспощадной! Притом колошматила не детей, а родителей! Сюрреалистическое зрелище, доложу я вам ребята! Невысокая коренастая женщина кратко зачитывала список злодеяний и немедленно приводила приговор в исполнение! Здоровенные мужики бледнели и валились как кегли! А почему? А потому что когда на твоей стороне правда - ты намного, намного сильнее любого. Конечно были у бабули и слабости, за кои ее многие не любили. Но для нашей семьи она осталась тем кем и была, нашим ангелом -хранителем!

Мощная харизма Марии Андреевны и ее внутренняя сила были для нас стержнем, живым примером жизненной справедливости. До сих пор, ощущаю в себе острое неприятие злобы, террора слабых, больных и беззащитных. Не от бабули ли это мне досталось?

Что удивительно - невзирая на тяжелые условия жизни, у нее никогда не болели зубы. За исключением единственного случая, когда Мария Андреевна была еще женщиной в расцвете сил. Зубной кабинет был только в городе Рудном, аккурат возле рынка. Там работали несколько врачей, но самым лучшим считался немец Альберт. То был мелкий мужик в возрасте, смутно помню образ старичка в белом халате и калошах с вязаными носками. Для меня он был воплощением ада, чудовищем из кошмарных снов вооруженным страшными клещами и окровавленными шприцами. Что касается всякого рода обезболивающих- то это были не те времена и не то место. Так что мученическое ожидание своей очереди в пытошную -то и дело прерывалось ужасными воплями и сдавленными рыданиями гибнущих болящих. Одно только радовало - я не один боялся, нас было много, разного возраста!

Только один раз в жизни я видел Марию Андреевну в ужасе, и это потрясло меня до глубины души. Это случилось ясным зимним днем, когда у бабули невыносимо заболели зубы. За неделю она поникла, глаза беспрерывно слезились, половину лица раздуло… Выхода не было - надо было ехать в Рудный к зубному врачу. Довольно забавно она выглядела, трясясь от страха в предбаннике у зубного врача. Через тонкую дверь было прекрасно слышно как орал благим матом очередной пациент, наводя ужас на очередь в коридорчике. Мария Андреевна собственно была уже в полуобморочном состоянии… И вот наконец дверь отворилась и оттуда заплетающейся походкой выполз бледный как смерть мученик. Окровавленной тряпкой он прикрывал рот, придерживая трясущейся рукой. Из глаз непрерывной струйкой бежали слезы. В кабинете раздалось бряканье рукомойника, после чего дверь рывком отворилась и возник седой палач с огромными никелированными кусачками в руках. Дополняли картину свежие кровавые пятна на белом халате. Он властно каркнул-

-Кто следующий?

-Я -не своим голосом пискнула Мария Андреевна …

-Заходи! Бегом, бегом! -злобно погонял окровавленный врач. В кабинете ярко горел свет, сияли жутковатые металлические инструменты из коих Мария Андреевна признала молоток и ножовку. Альберт уже был наготове, держа в руках страхолюдные пыточные инструменты. Мария Андреевна на трясущихся ногах приблизилась к странному креслу и попыталась присесть. В тот же миг Алберт нажал ногой какую то педаль и кресло с лязгом рухнуло вниз! Одновременно Альберт страшно заорал, вытаращил глаза, затопал ногами и замахал руками с зажатыми в них пыточными инструментами. Мария Андреевна исторгла оглушительный визг, подскочила с кресла как мячик и с воем рванула в побег. Две закрытые двери были снесены в мгновение ока! Следует отметить, что обычно голос у нее был низкий и мощный, а посему таких обертонов она и сама от себя не ожидала! Посетители базара с удивлением видели улепетывающую женщину, и истерически хохочущего врача с никелированными штучками. Пошутил он, твою мать! До Соколовки Мария Андреевна домчала махом (хотя там было 5 км). Приходила в себя несколько дней… И что самое удивительное - никогда в жизни у нее больше не болели зубы!