ANT1913

Пришло, по-моему, время "мотать отсюда".

После долгого перерыва я примерно полгода довольно активно (для меня) выступал на Пикабу.

Пожалуй, достаточно. Всё уже приелось и не интересует.

Все темы, которые меня касаются, я уже обсудил, а "по второму кругу" обсуждать не хочется, только время тратить.

А у меня его осталось немного.

Несмотря на то, что игнор-листом отсеял самых неадекватных, в оставшихся сообщениях и постах, за несколькими исключениями, нечасто появляются действительно интересные и стоящие внимания вещи.
И ещё эти постоянные оценки, рейтинг...

Как будто выступаешь на конкурсе. Противно. Террариум прямо.

То ли дело на моём старом добром форуме, где кроме числа сообщений никаких счётчиков нет. Плюсов и минусов тоже нет.

Никаких постов, только сообщения и ответы на них.

Игнор-листа тоже нет. Люди общаются и если кто-то очень не нравится, то ему просто перестают отвечать, обходят молчанием.
Приличное общество, как раньше говорили.😀

И малограмотных там практически нет и матерщинников тоже.

Только администратор может заблокировать, но у меня там четыре аккаунта.😀 Есть личные сообщения, "личка", невидимая остальным форумчанам. Там можно беседовать tete a tete.

-------------------------------------------------------

Поэтому моим благодарным подписчикам - наилучшие пожелания, а недоброжелателям - пламенный привет (что переводится: "чтоб вам погореть"😀).

На этом всё: выхожу из Пикабу.

Не нужен он мне больше.

P.S. Принял такое решение и сразу так легко на душе стало!

Прямо чувство свободы появилось! Какой восторг! 😀😀😀

Привезли меня, пятилетнего, в Киев примерно через год после освобождения города, осенью 1944.
Был там у моей бабули собственный дом на улице Отделенской, район Соломенка.

Когда-то, до Революции и некоторое время после, там жила вся её многочисленная семья, родители, братья, там она вышла замуж.

Всех разбросала жизнь, многие умерли.

Теперь этой улицы уже не существует, на её месте выстроены многоэтажные дома.

А в то время это была мощёная булыжником улочка, круто спускающаяся вниз. Дом - это громко сказано, реально это было одноэтажное удлинённое строение с белёными стенами, разделённое на две семьи. В одной половине жили постоянные квартиранты, которых выгнать было невозможно. К тому же к нашему приезду они занимали уже весь дом и их пришлось выдворять на свою половину.😀 Дом стоял на вырезанном в склоне уступе, вроде большой ступеньки, а двор заканчивался уже косогором. На этой ступеньке ещё рос, здоровенный как дуб, грецкий орех, который снабжал всех домочадцев орехами осенью.

Потом началась зима, снег, санки... Ничего интересного не происходило. Иногда бабуля брала меня в церковь, но запомнил только цветные витражи, уж очень они были красивые.

Недавно пытался найти что-то про уже не существующую улицу Отделенскую, но нашёл только упоминание о ней в интернете, что кто-то там прятался после побега из Бабьего яра, и в картотеке военного архива дважды упомянут этот адрес. Нет её больше.

А весной 1945 появился отец, война закончилась! Победа!

Помню всеобщее радостное настроение у всех. Даже сосед, что жил через улицу, выставил старые сгоревшие радиолампы и расстрелял их из пистолета (наверное, чтобы не обвинили в стрельбе в неположенном месте, а так он проверял и пристреливал оружие😀).

Как-то отец повёл меня на окраину и показывал ряды колючей проволоки на столбах, что-то вроде лагеря. Наверное, хотел, чтобы я запомнил. Радости при этом никакой не было, конечно.

Но зимой 1945/46 в Киеве, как и в некоторых других городах, проводилась массовая показательная казнь военных преступников.

Их всех повесили на площади. Взрослые пошли на площадь смотреть казнь, а меня не взяли, за что я на всех обиделся.

Потом они говорили между собой, кто из осуждённых как себя вёл. https://oadam.livejournal.com/435198.html

За полтора года жизни в Киеве я уже стал привыкать к украинскому языку, хотя многие вокруг говорили по-русски. Мне нравились мелодичные украинские песни, которые часто транслировались по радио
("Реве та стогне Дніпр широкий" часто крутили и "Ты ж мене пидманула...").

Но весной 1946 всё изменилось: стали собираться к отъезду в тёплые края, а именно - к Чёрному морю!
И взрослые радовались, что мне не придётся учить украинский в школе с осени (язык национальной республики был обязателен к изучению). Считалось, что одновременное изучение школьником русского и украинского создаст такую смесь в его голове, что он не будет знать ни того, ни другого языка.
Вот так закончился мой киевский период жизни.

Всем спасибо.

https://youtu.be/ZDVQfL8-mag
https://youtu.be/uam7qXHCpxM

Добавлю ещё воспоминаний.

Дело в том, что в Томске я жил дважды. И первый раз - от рождения и до 1944г. Поэтому воспоминания отрывочные, но кое-что врезалось в память. Война ведь была в это время. Отец и дядька были на фронте. Дядька пропал без вести.
Потом, уже в 1948, узнали, что он всю войну мотался по концлагерям.

Мне иногда покупали такие примитивные деревянные пушечки (наверное делала какая-нибудь артель из отходов) они были сплошь выкрашены зелёной маскировочной краской. До сих пор помню запах и даже вкус этой краски, ведь малыши всё тащат в рот. Я эти пушечки регулярно ломал. А на столе у нас всегда стояла швейная машинка "Singer" (потом, уже взрослым, я рассматривал медную бляху на этой машинке на английском языке и удивлялся, почему не на немецком, а эти машинки ведь пришли в Европу из США).

Наша машинка была подарена ещё моей прабабке на свадьбу в конце XIX века (примерно 1895г). На ней уже давно был потерян шпулькомотатель и мне часто поручали вручную наматывать шпульки. Такое это было муторное дело! Поломка иглы на машинке была маленькой трагедией, так как найти и купить новую иглу было непросто и дорого.

И шили на этой машинке рукавицы для стрелков с двумя пальцами: большим и указательным. Моей обязанностью было ещё и выворачивать эти пальцы карандашом с изнанки. С тех пор я считаю, что если швейная машинка всегда стоит на столе - то это нормально, это как предмет мебели. Взрослые уходили на работу, а меня оставляли одного дома. Постель мне стелили почему-то на большом дубовом столе, если задержатся на работе. И как-то поздно вечером взрослые, вернувшись с работы, обнаружили меня спящим на этом столе, но рядом со мной лежало чучело большой совы, которое я снял со стены и положил рядом!
На вопрос, зачем я это сделал, ответил: "Она на меня смотрела!"😀
Жили мы в деревянном двухэтажном многоквартирном доме, стоящем в глубине двора. Двор закрывался на большие деревянные ворота.
Этими воротами осенью ребята пытались раздавить кедровые шишки, но шишки такие смолистые и крепкие, что получалось не очень.
Время было голодное. Как-то рядом на пустыре вдруг выстроилась очередь за сывороткой от молока. Продавали в пятилитровых бутылях. Потом, уже подростку, мне мать сказала, что мне делали котлеты из картофельных очисток, что собирали на помойках, а зелёный борщ у нас был из крапивы.

И ещё меня заставляли есть рыбий жир: наливали в блюдечко, солили и заставляли макать хлеб в него и есть. Хилый, наверное, я был.
В магазинах из репродукторов часто звучали песни из фильма "Александо Пархоменко" ("Любо, братцы, любо" мне запомнилась).

Вот такие отрывочные воспоминания.

А потом, в 1944, мы уехали в Киев, после его освобождения.