В таверне было накурено. В клубах ароматного дыма носились шныри в кожаных противогазах с амфорами наперевес и подливали Золотистое Кубанское в чарки пограничников не дожидаясь, пока кто-то из гостей громко позвонит в настольный колокол. Хозяин таверны, престарелый гоблин Кунжут, держал марку и обслуживал ВИП-гостей по высшему разряду. Недаром его заведение называлось «Атха-Шачалай», что по-гоблински значило «Бездонный Стакан».
Зазвучали ситары, и толпа молодых эльфов-лучников кинулась на танцпол, подсвеченный разноцветными фонариками. Выше фонарей крутился «Глаз Единорога» - огромный стальной перфорированный шар с запертым огнехвостом внутри. Существо бесновалось и вспыхивало разноцветными огнями, от чего пол и стены вокруг озарялись бегущими пятнами всех цветов радуги.
Молодые пограничники плясали, улюлюкали, целовали друг друга в щёки и стреляли в потолок из тугих луков. Капрал Мускат смотрел на свой отряд и тоже притопывал ногой в ритм, однако полностью отдаться празднику не получалось. Вроде и повод был – их гарнизон третий раз за неделю отбил атаку банды северных орков, завалив при этом атамана и весь командный состав. Это означало затишье на границе как минимум до следующей зимы, пока голодные дикари не осмелеют для новой атаки. Пляши да пей.
Беспокоило сурового воина отсутствие вестей от конвойной роты, которую он отправил встречать принцессу к перевалу Гималайских Кряжей. Прошло уже три для, когда конвоиры с гостьей должны были прибыть к границам Мужского Королевства.
Ни весточки. Ни голубка. Двое дозорных, отделив свои тонкие тела, по очереди сопровождали роту, но на подходе к Гималаям обе их астральных проекции исчезли. Геопатогенная зона стелилась широкой полосой по всему Кряжу, утончаясь лишь в одном месте. Там, где с древних времён находился перевал и единственный проход между Мужским и Женским эльфийскими королевствами. Души дозорных терялись и раньше - в высших мирах тоже жили хищные сущности. Бывало, тонкие тела теряли ориентиры в какой-нибудь блуждающей аномальной зоне, но потом возвращались через месяц или два. Но случалось это редко. Такая работа.
Лишённые душ физические тела через некоторое время впадали в летаргический сон и их относили в специальные взрывозащитные бункеры. А потом на специальный кладбищенский полигон. Мускат вздрогнул, вспомнив, как в прошлом году тело его лучшего друга взорвалось через пять минут после ритуального погребения. Он тянул с похоронами до последнего. Всё надеялся, что душа Изюма вернётся. Капрал осушил бездонный стакан и вышел на улицу.
Небо полыхало зелёным огнём, взрывалось снопами искр. Духи неба сегодня тоже пировали, кидали разноцветные звёзды в небесный океан и наблюдали, как те сгорают в воздухе. Мускат прикрыл внутреннее веко, отсекая невидимый спектр. Если долго смотреть на зелёный огонь, то на следующий день слезятся глаза и голова раскалывается хуже, чем с похмелья. Мир вокруг стал привычно тёмно-синим, кое-где подсвеченный жёлтыми окнами домов. Люди готовились ко сну, но многие ещё бродили по главной улице с бутылками в руках и горланили свои песни.
Многие шли парами – человеческий мужчина в обнимку с человеческой женщиной. Капрал мысленно вздохнул и пошёл в сторону пограничных ворот. Люди расступались перед рослым эльфом, уважительно кланяясь.
Мускат ловил на себе пристальные женские взгляды постоянно, он знал, что для человеческих самок эльфы были что-то наподобие ангелов или богов. Иногда он перебрасывался парой слов с торговками на рынке. На этом общение с ними ограничивалось. Все отлично знали последствия таких отношений.
Несмотря на долгожительство и плодовитость эльфиек, раса Муската медленно вырождалась. Вот и принцесса Зира вступит в брак с королём Тамариндом не по любви, а по долгу перед будущими поколениями - капрал вздрогнул от мысли, что королю придётся прикоснуться к этому чудовищу – потом принцесса родит около сотни зародышей-грудничков, большая часть из которых окажется мальчиками. Девочек же отправят через Кряж к своим.
Возраст капрала уже перевалил за двести лет. Если он не найдёт себе суженную, что, конечно же, исключено, ещё лет через сто он станет опасен для окружающих и отправится в затворничество в монастырь на горном пике Чогори, в простонародии именуемым «Петарда».
До смены караула оставалось немного. Мускат поднялся на стену, по которой прохаживались пограничники. Делали они это на моторной памяти, автоматически проверяя глазами ближние подступы к стене - внизу в лунном свете серебрились рисовые поля вперемешку с фруктовыми садами, между которыми ютились редкие хижины крестьян. Тонкие же тела дозорных в это время несли вахту в астральном мире, определяя ауры существ за сотни миль до границы. Если бы принцесса с конвоем вышла из тени Гималайского Кряжа, её бы давно заметили и доложили капралу. Значит, его ждёт ещё одна бессонная ночь в ожидании. Мускат решил, если и к утру не будет вестей, засветло отправиться на встречу с лучшими воинами заставы.
Хотя часть сознания дозорного во время астральных полётов оставалась в теле и могла реагировать на приказы, по негласному правилу их никогда не отвлекали. Но Мускату почудилась в походке ближайшего пограничника странная обречённость. Слишком деревянные отрывистые движения, без присущей эльфам грации. И взгляд - пустые глаза смотрели сквозь бойницы стены, но не видели. Пустая оболочка, исполняющая последние данные разумом команды. Такое бывает только если…
- Рядовой Шафран, приказывают вернуться обратно в тело! – Капрал приложил ладонь к бледному лбу дозорного и произнёс формулу призыва.
Тот лишь отстранился и застыл, не понимая, что делать дальше. Так бывает, только если душа эльфа внезапно исчезает из всех миров сразу. Мускат раскрыл внутренние веки – мир снова раскрасило зеленёными всполохами. По всей длине стены ходили бездушные куклы, играющие роль дозорных.
Капрал выглянул сквозь бойницу. Свет пирующих богов озарял мирно спящие поля и сады. Слишком спокойно вокруг, ни резвящихся в траве мангустов, ни парящих сов. Мускат знал – опасность близко, надо было просто увидеть её. И он увидел. Тень прыгнула через ров между двумя полями и скрылась в подлеске, потом ещё одна, и ещё. Чёрные пятна мелькали между деревьями всё ближе и ближе.
- Помоги нам Варда, - прошептал капрал. Потом сложил ладони особым жестом и крикнул что есть мочи.
- ТРЕВОГА!
Десятикратно усиленный голос отражался от стен, заставляя вибрировать ночной воздух, селян хорониться в погребах и свинарниках, а военных выскакивать наружу, судорожно надевая ещё не остывшую от дневной стычки броню.
Тени двигались резвее, уже не таясь выскакивали на открытое пространство. Закутанные в чёрные сутаны, они бежали к гарнизону большими скачками. Мускат узнал их. Ночные феи.
Всего три раза их рой подходил к границам королевства и все три раза отступал назад, оставляя после себя выжженную в прах, мёртвую землю. Но почему молчат дозорные? Они же следят не только за местностью, но и друг за другом. Погибни душа одного из них, об этом тут же стало известно бы всем. Феи не способны на такое колдовство. Тут должно быть что-то ещё.
Мысли пронеслись в голове со скоростью дикой лани, но и руки капрала не лежали без дела. Звонко запела тетива, посылая стрелу крутым навесом. Секунда - и одна из чёрных фей повалилась на бок с торчащей из низко накинутого капюшона стрелой.
И это разозлило рой.
Атакующие прыгали вверх, расправляя полы сутан, превращая их в длинные крылья, открывая жилистые суставчатые лапы и толстые брюшки, покрытые чешуйками хитиновой брони. Ночные феи летели на приступ.
Одна из летящих в первой волне нападающих подогнула брюшко. Мускат схватил безвольно стоящего Шафрана за кирасу и потянул на себя. Он опоздал лишь на миг. Чёрная острая сосулька пробила шею, застряв между третьим и четвёртым позвонком.
Эльф успел сделать последний в жизни вдох. Сосулька таяла, перемешиваясь с кровью, пузырясь и растворяя кожу вместе с одеждой. Тело с висящей на боку головой осело на камни. Капрал замешкался на долю секунды, и чуть было не погиб сам. Вторая сосулька врезалась в камень в том месте, где он только что стоял, разлетевшись на осколки. Кожа горела в нескольких местах от дьявольской шрапнели, а напавшая Фея уже падала кувырком в заросли маиса, сражённая меткой стрелой лучника.
Рой приближался, яростно стрекоча крыльями. Капрал поднял на руки начавшее уже светиться безголовое тело Шафрана, и швырнул за стену. Вспышка взрыва высветила несколько падающих насекомых. Дозорный отдал последний долг родине, после смерти унёс в жаркие бездны Нарака ещё парочку врагов.
Не обращая внимания на ожоги чёрной слизи, Мускат поливал стрелами нежить. Одна стрела – одна цель. Со двора уже летели сотни новых стрел, это дозорные бежали на подмогу. Ночные феи не могли похвастаться такой меткостью, но быстро соображали. Собравшись по двое – по трое, они поднимали в воздух телеги или настилы, используя их как щиты.
- Во имя Варды, заступницы добра! - на стену выскочил седовласый орк Кардамон, подняв посох к небу.
Гарнизонный маг произнёс заклинание и с острия посоха сорвался солнечный зайчик. Мускат еле успел прикрыть оба века. Яркая шаровая молния неслась по дуге, разбрызгивая искры, заходя на фей с фланга. Она успела спалить три отряда, прикрытых щитами, и несколько одиночек, прежде чем, растеряв потенциал, взорвалась в воздухе с оглушительным грохотом.
Посох выпал из рук Кардамона. Из его груди торчала длинная чёрная сосулька, обломанная на конце. Мускат резко повернулся. Пока одни феи атаковали с воздуха, другие лезли по стенам. На каменные плиты прыгнуло трое насекомых.
Меткий выстрел, и одна фея схватилась лапами за торчащее из грудины древко. Во всю сторону брызнула чёрная слизь, шипя и пенясь на камнях. Остальные уродины тут же закутались в непробиваемые плащи-крылья и прыгнули вперёд, ощетинившись жалами.
- Ну что, вонючие плодожорки, решили отведать стальной баклажан!? – Мускат обнажил тальвар и кинулся врукопашную.
Бок пронзила чудовищная боль. Одна из фей вероломно напала сзади, воткнув ядовитое жало точно в печень. Капрал пошатнулся, но всё же успел в прыжке засадить клинок между крыльев одной из насекомых и провернуть до характерного хруста. Ноги подкосились, и эльф, сломав деревянные перила, полетел вниз.
Время словно замедлилось. Боги давали последний шанс на спасение. От яда в животе образовалась огромная дыра. Далеко внизу – двор, усыпанный мраморным крошевом. Так или иначе, он сделал всё, что мог. Мускат закрыл глаза и вышел из физического тела.
Душа провожала пустую оболочку до тех пор, пока та не ударилась головой о камни. Резкая боль пронзила тонкое тело бывшего капрала, оборвав последнюю связь с реальным миром.
Рядом с трупом приземлилось две феи. Жадно щёлкая челюстями и озираясь, насекомые подошли ближе. Ночные феи питались ягодами, фруктами и нектаром, но во время роения не брезговали и человечиной, всасывая растворённый ферментами чёрного яда белковый коктейль. Тонкое тело Муската ничего не могло с этим поделать, в высших материях эльфам было даровано только смотреть. Мускат ждал. И наконец увидел свечение.
Чресла под боевой эльфийской юбкой покраснели, а потом загорелись ярким белым пламенем, просвечивая сквозь металлические чешуйки. При жизни капрал не знал женщин, и жизненный сок, накопленный за столетия, вырывался наружу. В реальности всё произошло за доли секунды, но в астральном мире время искажалось. Мускат видел, как отшатнулись в стороны феи, как медленно разворачивали крылья в воздух, когда покрытая узорной тканью стальная юбка задымилась от жара. Яйца сдетонировали почти одновременно. Сперва правое, потом левое.
Хоть эльфийских воинов люди за глаза называли содомитами, но у боевых юбок было особое предназначение, и многие понимали его только перед самой смертью. Во время взрыва хитро сплетённые чешуйки расцеплялись, нанося последний смертельный урон врагу.
Картечь из закалённого мифрила крошила слетевшуюся нежить в хорошо перемолотый фарш. Мускат мысленно ухмыльнулся. Последняя дань богу войны отдана, теперь можно и на небо. Но странное случилось: выходя в высшие миры, наверху, в бесконечной дали неба, можно было разглядеть радужное облако – Варду, богиню всех эльфов, принимающую души умерших в свои объятия и наделяющую душами новорожденных. Оно освещало путь заблудшим и помогало обездоленным. Выйдя в тонкий мир из живого тела, душа чувствовала, как её влечёт неведомой силой наверх, словно пузырёк воздуха со дна озера. И удерживала душу на дне лишь связь с живым телом. Теперь же связи не было, и Мускат готовился воспарить. Однако обычно безоблачное астральное небо заволокло низкими чёрным тучами.
Вдоль стены раздалось ещё несколько взрывов. Капрал увидел души своих соплеменников, вылетевшие из тел. Они также смотрели на небо. А туча опускалась всё ниже, выпуская впереди себя чёрные нити щупалец. Вот одно щупальце догнало тонкое тело одного из умерших эльфов и, присосавшись в районе мудлахары, поглотило её. Десятки новых щупалец хватали души, словно жадный гигантский паук. Хватали всех без разбору, и золотистые сверкающие коконы эльфов, и грибовидные алые ауры людей, и даже фиолетовые бесформенные сгустки погибших ночных фей. Вот почему дозорные не подняли тревогу. Их сознание поглотило чёрное нечто.
Пока Мускат размышлял, длинный отросток с воронкой на конце опустился рядом и повернул в его сторону. Маленькие ложноножки отделялись от воронки, цеплялись за окружающее пространство и подтягивали хобот всё ближе к душе капрала.
Мускат отшатнулся и пролетел сквозь стену на внешнюю сторону – щупальца были и здесь, хватали мечущиеся души убитых фей. Что за чертовщина! Стена почернела и задымилась, астральный кальмар проникал через физические предметы, преследуя добычу довольно быстро.
Капрал полетел над поверхностью, то и дело меняя направление, но щупальце неотвратимо приближалось. Вот что его ждёт – полное забвение. Ни райских кущ в облачном королевстве Варды, ни награды за славные подвиги. Он ведь даже не смог продлить свой род. Нет, всё должно закончиться не так! Или он не настоящий боевой эльф! Надо узнать, что это за существо и вступить с ним в бой, но чтобы разгадать тайну надо выиграть немного времени.
А для этого укрыться в живом теле. Мудрецы говорили, что предки эльфов, космические странники, обитали лишь в тонких мирах, вселяясь в живых существ для веселья и игрищ. Когда однажды они вселились в молодых энергичных эльфов, им так понравилось в них, что странники остались в низшем мире навсегда. Со временем связь с тонкими мирами ослабла, но эльфы по-прежнему могли вселяться в другие тела. Но не во все.
Хобот-душесос стремительно приближался. Мускат оглядывался на лету, ища подходящее вместилище. Ночные феи слишком другие, их тела сопротивлялись, отторгали постороннюю сущность, долго в них не продержаться. Вот в подвале одной из хижин мелькнули человеческие ауры - трое спрятанных детишек, чьи взрослые, скорее всего, уже съедены ненасытными людоедами. Нет, вытолкнуть душу ребёнка не съедение чёрной туче, лучше уж собственная смерть. Мангусты, дрофы, шакалы, ужи, мелькающие между колосьев пшеницы слишком малы и примитивны. Мускат почувствовал, как тонкое чёрное щупальце обвилось вокруг ноги. Он дёрнулся сильнее, но это была лишь агония. Ещё несколько секунд, и он исчезнет навсегда. Капрал чувствовал, что эта непроницаемая тьма и есть настоящая смерть.
Вот впереди мелькнула аура крупного животного. Слон! То, что нужно. Помолившись за упокой слонячьей души и попросив у неё прощения, Мускат со всего размаха вселился в тело гиганта, выбив тонкое тело хозяина наружу. В последний момент капрал успел увидеть, как преследующий его клубящийся отросток кинулся на новую жертву.
«Прости меня, божья тварь», прошептал Мускат ещё раз уже губами слона и сотворил хоботом знак скорби. Чёрную сущность он уже не видел, как и остального мира, его застилала чёрная пелена. Помотав головой, Мускат понял, что это огромные уши закрыли глаза. Капрал усилием воли отвёл их назад, но лучше не стало. Контуры оплетённых лианами кипарисов слегка серебрились под светом звёзд. Слоны никогда не отличались острым зрением, в отличие от слуха.
Вокруг всё ещё кипел бой, но стоны раненых бойцов и вялое стрекотание Ночных фей говорили о том, что всё сводится в ничью. Сразу после нападения самый опытный и быстрый астральный гонец Лукум Рахат должен был отправиться в полёт в центральный дворец государства с депешей и вернуться с ротой брахманов-колдунов. Но что если Лукум не сберёг свою душу от смертельной сущности? Оставалось надеяться, что гарнизон простоит до утра. Днём Ночные Феи такие же близорукие, как и слоны ночью. Солнечный свет заставляет их прятаться по норам или окукливаться в кронах деревьев – вдали от родного улья они уязвимы. С рассветом можно будет в шкуре слона побежать в столицу и сообщить о страшном враге.
План был отличный. Осталось разобраться, что это так мерзко воняет. Мускат вдохнул полный хобот влажного ночного воздуха и содрогнулся. Какой-то безумный бармен готовил коктейль из аммиака, помёта летучей собаки, прогнившего кари и тухлых павлиньих яиц. Смертельный аромат, в сто раз усиленный чувствительными рецепторами хобота, сводил с ума, но был смутно знаком. Редкие волоски встали на спине дыбом от воспоминания. Ещё юным двадцатилетним служкой он попал на эльфийскую свадьбу. Даже тогда это уже было редким событием и собирало весь город. За спинами взрослых было не рассмотреть, но запах, очень похожий мерзкий аромат плыл по улице. Только тогда Мускат обратил внимание, что все эльфы стояли в сшитых из мочевых пузырей антилоп респираторах.
Капрал обернулся и напряг зрение, стараясь определить источник смрада.
На крепостной стене взорвался ещё один пограничник. Вспышка выхватила из кромешной тьмы бамбуковую клетку, стоящую на телеге. Внутри бесформенной массой лежало существо в розовом платье с золотыми оборками. Длинные волосатые руки, маленькие отвислые груди, толстые гнутые ноги с чёрными когтями и голова, напоминающая человеческую лишь тем, что на ней тоже было два глаза. На шишковатой залысине кадавра крепилась искусная диадема ручной работы гномов из далёкого царства Алтай. Знак высшей знати. Диадема, розовое платье и жуткая вонь – пазл в слоновьем мозгу сложился мгновенно. В клетке кемарила сама эльфийская королева. Принцесса Зира.
Принцесса выдохнула, обдав местность очередной отравленной волной. Вдобавок к естественному ужасному аромату у эльфиек была ещё и аллергия на мыло и воду. Но у Зиры, судя по кислым нотками выхлопа, была аллергия и на зубной порошок.
Не выдержав, Мускат блеванул через хобот и бросился наутёк от чудовища, путаясь в толстых неповоротливых ногах. Вонь не отставала и через пять ярдов стало понятно, почему. Повозка намертво крепилась к слону хомутом из валлийского ясеня. В отчаянии Мускат попытался взбрыкнуть, но с непривычки потерял равновесие и завалился на бок. Поднять массивную тушу на ноги, тут нужно обладать определённым опытом, которого капрал не имел и потому просто замер, засунув хобот в ворох компоста. Потому что рядом раздался стрёкот крыльев.
Ночная фея приземлилась рядом с головой. В сумерках покрытое коротким чёрным мехом тело врага сливалось с окружающей темнотой, но Мускат острым слухом огромных ушей чувствовал, как тварь шагнула вперед, перебирая четырьмя нижними лапами, и наклонила голову. Сквозь вонь эльфийской принцессы прорвался медовый, чуть горчащий аромат насекомого. Привкуса людской крови не было. Охранник, который всего лишь стережёт повозку.
- Дружжжок, что ссс тобой? Зззаболел? – прошелестела фея, положив жилистую ладонь на лоб слона.
Говор насекомого был больше похож на шёпот, Мускат с трудом разбирал слова. В ответ слон замотал головой из стороны в сторону. Мол, всё нормально, просто оступился.
- Ты ссстранный. Вссставай. – охранник подозрительно смотрел на него сквозь крупные глаза-фасетки. Рядом приземлилось ещё две феи. В свете взрыва очередного павшего пограничника Мускат разглядел, что все трое вытащили жала. Неужели что-то подозревают?
Все трое насекомых схватились за хомут и стали тянуть вверх. Догадавшись, что охрана помогает ему подняться, Мускат кое-как встал на четвереньки. Но троица всё ещё оставалась рядом, о чём-то перешёптываясь. Ночные феи, как и все насекомые высших психологических организаций, обладали чувством роя, были способны на примитивном уровне воспринимать мысли других существ. Мускат внутренне собрался. Если твари почуяли неладное, его дела плохи.
Одна из фей шагнула к нему вплотную. Обострёнными чувствами слуха и обоняния капрал буквально видел, как она распахнула крылья, вытаскивая из-за пояса ядовитый кинжал.
- Угоссстись!
Мускат резко обвил хоботом лодыжку феи, поднял её в воздух и со всего размаха ударил о ствол ближайшего кипариса. Треск хитина, бульканье, очередная вспышка взрыва – всё слилось в одно мгновение, озарив страшную картину – тело феи с оторванной головой, напоротое на сук, истекало чёрной слизью, подёргивая конечностями, в одной из которых был зажат банан, а совсем не клинок. А ведь он действительно чувствовал запах банана, но проклятый смрад принцессы забил все рецепторы.
«Варда, помоги!»
Слишком поздно причитать. Хобот поднял с земли палое бревно и запустил в одного из насекомых. Есть пробитие. Придавленное тело ворочалось под тяжёлым стволом, пытаясь скинуть груз.
На этом преимущество внезапности закончилось. Главное - не дать взлететь последнему противнику. Мускат ринулся к фее, одновременно прикрывая ушами голову, чтобы не получить смертельный укол в глаз. Но фея его переиграла.
Резкая боль в колене заставила слона оступиться. Горький медовый вкус разлился в воздухе, перемешиваясь с металлическим запахом свежей крови. Сучья фея метнула жало точно в ногу. Проклятье, как больно! Сквозь ад смерти раздался насмешливый стрёкот.
Слон из последних сил оттолкнулся от земли и прыгнул вслед за порождением тьмы. Чёртов хомут поглотил львиную долю энергии, но всё же капралу удалось хоботом зацепиться за заднюю толчковую ногу феи. Зря тварь хлопала крыльями, пытаясь поднять тушу в воздух, напрасно полосовала толстую шкуру ядовитым клинком. Удар о землю, резкий взмах огромной ногой - и тело мотылька-переростка затихло навсегда.
Копыто обжигали капли чёрной крови, передняя левая нога горела огнём, скорее всего от стопы уже осталась только почерневшая кость. Эльф в шкуре слона чувствовал каждую крупицу его боли. Он замотал ушами, пытаясь охладить рану, но помогало слабо. Его мучительная стала всего лишь вопросом времени. Капрал слышал, как несколько фей, роящихся над гарнизоном, застрекотали сильнее и направились в его сторону. Что ж, значит, такова судьба. Но у него осталось ещё одно незаконченное дело.
С покалеченной ногой он не доберётся до столицы и за месяц. Однако твари уничтожили конвой, захватили принцессу и теперь долг Муската – спасти Зиру, пусть даже ценой собственной души. Хотя был один крохотный шанс и самому остаться в живых. Сознание мгновенно прояснилось. Да, выход есть, но для начала надо избавиться от телеги.
Бешено хромая, Мускат дал задний ход и со всей дури въехал в столетнюю пихту. Клетка с громким треском развалилась, освобождая животное от груза. С трудом сдерживая рвотные позывы, капрал вытащил из обломков страхолюдину. Хобот неприятно лип к грязному телу, но всё же Мускату удалось ощупать поверхность принцессы на предмет повреждений.
В районе шеи он обнаружил, что искал. Если феи хотели сохранить добычу как можно дольше, они использовали выделения из специальных желёз, которыми парализовывали жертву, оставляя работать только вегетативные функции. Мускат сорвал тёплую влажную нашлёпку с основания черепа и отбросил в сторону. Конец хобота сразу же онемел, но оно было к лучшему, не нужно было завязывать его узлом, спасаясь от ядрёной вони.
Взвалив на спину принцессу, слон помчался на трёх ногах в направлении реки, сметая на пути ветхие хижины, сараи и заборы. Сперва он придерживал тело Зиры, но та надёжно приклеилась к крупу потным животом и к тому же рефлекторно обхватила болтающийся хомут длинными руками. Лишь её кривые зубы звонко клацали друг о друга при каждом прыжке, задавая бегству бодрый ритм.
Стрёкот между тем приближался. Только бы успеть – в онемевший хобот уже вторгалась прохлада широкой реки. Деревья стали сильнее цепляться лианами, одна из которых чуть не скинула наездницу.
- Ээээ, где я! Охрана, охрана! – раздался со спины хриплый голос Зиры.
- Куда ты тащишь меня, скотина ушастая!
Принцесса впилась зубами в загривок, но эта боль была лишь пустяком по сравнению с тем, что ожидало их впереди.
- Эй, остановись, животное! Погоди, что это за звук? Сука, ночные проститутки, как же они меня достали! Не останавливайся, животное, только вперёд!
Зира сразу оценила расстановку сил и вникла в ситуацию. Настоящая принцесса. Она пришпорила слона, впившись заскорузлыми когтями ступней в бока. Ушастый мустанг замотал головой, но поднажал ещё сильнее.
Внезапно лианы перестали хлестать по бокам. Слон с разбегу наступил на спящего крокодила, поскользнулся и с чудовищным всплеском съехал в муть реки. Зира орала что есть мочи до тех пор, пока вода не поглотила их целиком. Вся её кожа тут же начала свербеть и чесаться. Сразу же захотелось всплыть и бежать подальше от ядовитой жидкости, но тут над поверхностью мелькнули тени ночных фей.
Собрав волю в кулак, а воздух – в лёгкие, принцесса отдалась божьей воле и плыла по течению вместе со странным слоном, который, судя по всему, помог ей бежать. Обычно, из-за физиологических особенностей, эльфийских женщин сторонились все животные, кроме мух. Что ж, только бы дождаться солнца. Перед тем как погрузиться, Зира увидела долгожданное зарево промеж туч на востоке. Час-два, и феи отступят. Но пока что они кружили прямо над поверхностью, разгоняя волны.
Слон, то и дело, поднимал хобот над водой, чтобы хапнуть свежего кислорода и тут же опускал обратно, чтобы летающие бестии не пронзили его ядовитыми жалами. Сама же принцесса хоть и сторонилась воды, но прошла подготовку у лучших королевских инструкторов и без проблем могла обходиться без кислорода до получаса.
Одна из фей барражировала над самой поверхностью. Она, почти касаясь крыльями воды, опустила голову, высматривая жертву в глубине, за что и поплатилась.
Перехватив хомут левой рукой, Зира резко подскочила вверх, схватила правой фею и затащила в глубину. Один резкий укус, и голова пошла на дно, а тело зависло позади, вяло перебирая лапками. Остальные особи тут же взлетели ввысь, бесполезно расстреливая воду ядовитыми гарпунами. Так-то лучше.
Эльфийки всегда славились своей силой и скоростью реакции. Если бы при нападении на конвой коварная фея не прилепила зелье сна на затылок, она бы легко справилась с атакой голыми руками. Странно, что эльфы-мужчины, сопровождающие отряд так быстро отключились. Почему они не увидели в тонких мирах грозящую опасность и не предупредили? Почему не вернулись назад в свои тела? Зира почесала подмышкой, постепенно переходя на ногу. Чтобы хоть как-то облегчить зуд от аллергии, она попыталась отвлечься и размышлять о случившемся.
В отличие от статных и вечно витающих в облаках эльфов, эльфийки полагались на инстинкт и собственную силу. Души их не умели выходить из тел и путешествовать в другие миры. Вообще считалось, что душ у женщин и не было вовсе.
По древней легенде, до того как сойти на землю, космические странники не знали ни мужского, ни женского полов. Это были прекрасные создания, совершенные в своей форме. Когда же они вселились в эльфийский народ, то заняли только мужские тела. С тех пор только мужчины обладали душами, которые преобразили их тела в совершенные, какими были сами странники. Эльфийские женщины же остались такими, какими были много веков назад. Страшными, агрессивными и вонючими. Даже пострашнели ещё сильней. Зира грустно вздохнула.
Ей повезло родиться принцессой. Значит она, если всё же доберётся до дворца короля Тамаринда целой, сможет завести потомство. Бывало, женщины её расы оставались девственницами до старости. Когда же кончался последний цикл, эти несчастные превращались в просто отвратительных тварей (хотя, казалось бы, куда уж отвратительней), чьё смердящее дыхание начинало убивать на самом деле, а злость заставляла нападать на всё живое. Таких старух приходилось загонять в волчьи ямы и умервщлять. Некоторые сбегали в Мёртвые Монгольские Пустоши. А из Пустошей не возвращался вообще никто.
Внезапно мерно плывущий слон принялся барахтаться и елозить из стороны в сторону. Принцесса подняла внутренние веки и увидела, как аллигатор уцепился за кровоточащую ногу животного, пытаясь оторвать от неё здоровенный кусок. С левого бока заходило ещё два крокодила, а лоб к ним нёсся, расщерив гиганский провал пасти, голодный бегемот-трупоед. Его ярко-красное свечение теплокровного особенно выделялось на фоне еле заметных рептилий.
«Ах ты тварь!»
Зира нагнулась, схватила аллигатора за морду, и разорвала пасть надвое. Поднырнула под слоновий живот, оттолкнулась от бока и прикончила ещё двоих, пробив длинными музыкальными пальцами глаза. Напоследок, вырвав атакующему бегемоту кадык, отправила его толчком ноги в стаю обезумевших от крови пираний.
Снова прижавшись к слону, эльфийка шлёпнула того по бедру, приказывая поднажать ещё больше. Слон отлично всё понял без слов, замолотив всеми тремя целыми ногами. Уши также работали в режиме плавников что есть мочи, добавляя скорости и взрывая воду снопами кавитационных пузырьков.
Продолжение следует...
