1904. Россия вероломно нападает на Японию в российском Порт-Артуре.
Неплохо бы вспомнить про так называемую "Итнервенцию трёх держав", после японско-китайской войны, когда после выигранной Японией войны её лишили сначала всех завоеваний, а потом Россия и вовсе сама захватила Порт-Артур, нарушив тем самым договор о дружбе с Китаем.
Не забыть и про подавление боксёрского восстания, когда войска Линевича вместе с союзниками начала взяли, а потом хорошо так разграбили Пекин, а русские вдобавок фактически оккупировали Манчжурию.
Всё это и послужило основанием для русско-японской войны. Так что может не стоит кричать про вероломное и несправоцированное нападение? При этом японцы несколько лет упорно пытались урегулировать отношения мирным путём, и вели длительные переговоры, которые Россия, всячески затягивала не давая ответа. И лишь исчерпав все способы договориться Япония недвусмысленно разорвала дипломатические отношения. Только вот Санкт-Петербург не посчитал нужным сообщить об этом на Дальний восток.
1914 год. Нападение на Германию в западных губерниях РИ.
Ну так может не строить из себя Клару Целкин и сказать где именно немцы разбили две русские армии Самсонова и Реннекампфа? В Восточной Пруссии, которая тогда была территорией Германии. Как же они там оказались? Помогите доктору Мединскому найти Восточную Пруссию на карте.
1854. Россия атаковала земли Англии и Франции в Севастополе и Петропавловске-Камчатском.
Это вообще какая-то клиника. А этому ничего не предшествовало? Ну там ультиматум султану, война с Турцией, Синопский бой? Нет? Опять англичанка гадит?
А чуть раньше? 1848-й, "Весна народов". Почему за Россией закрепилось звание "Жандарма Европы"?
Это, уж извините, какое-то историческое шулерство. Когда из всей истории, которая цельная, вытаскивают наиболее удобные эпизоды, а ненужные игнорируют.
Италия вступила в Первую мировую войну 23 мая 1915 года, объявив войну своему с одной стороны союзнику, а с другой давнему сопернику, Австро-Венгерской империи. Чтобы понять причины позднего вступления Италии в войну и отношение обеих сторон к конфликту, целесообразно рассмотреть причины войны в более широком контексте.
Неумолимое сползание к конфликту между соперничающими державами Европы началось с образования Германской империи в 1871 году, после поражения Франции от Пруссии в 1870 году. Бисмарк, первый рейхсканцлер Германской империи, затем укрепил позиции Германии, создав союз Центральных державы между Германией, Австрией и Италией. Мотивацией Италии к присоединению к союзу был её давний страх перед Францией, обусловленный историческими пограничными спорами, которые выходят за рамки данного цикла. Однако она мудро договорилась о выходе из договора в случае войны союза с Англией, с которой у неё были важные торговые отношения.
Вступление на престол молодого и амбициозного кайзера Вильгельма II ускорило процесс германской экспансии. Он был полон решимости самостоятельно руководить политикой и укреплять статус Германии как мировой державы. Он добился отставки "миролюбивого" Бисмарка, и начал оспаривать давнее господство Великобритании на морях, реализуя масштабную программу строительства военно-морского флота. Это встревожило соседей Германии, которые предприняли ряд дипломатических шагов для их коллективной защиты.
В 1894 году Франция воспользовалась неспособностью кайзера достичь соглашения с Россией и заключила с Россией Двойственный союз. В 1902 году Великобритания заключила союз с Японией, а в 1904 году подписала Договор о сердечном согласии с Францией; витоге образовался тройственный союз между Великобританией, Францией и Россией. И Германия начала опасаться окружения. Генерал фон Шлиффен, отставной начальник немецкого Генерального штаба, предупреждал об «опасности со стороны Великобритании, Франции, России и даже Италии, "готовящихся к скоординированному нападению на Германию".
К этому добавлялись колониальные устремления практически всех держав.
Австро-Венгрия и Балканы
Империя Габсбургов находилась в упадке, её преимущественно аграрная экономика с трудом конкурировала с капиталистическими, индустриальными странами Западной Европы. Она также сталкивалась с потенциальными врагами изнутри. Между австрийцами и венграми всегда существовала напряжённость, и к начала Первой мировой она обострилась, как и с другими народами Австрийской империи, которые стремились утвердить свою национальную идентичность. Рост национализма был наиболее заметен в нестабильных балканских государствах. Там набирала большую популярность концепция независимого югославского государства. Особую роль в этом играли сербы.
Австрия, стремясь установить свою власть в этом регионе, воспользовалась возможностью аннексировать Боснию в 1908 году. Сербия увидела в этом угрозу и обратилась за поддержкой к России. Это, в свою очередь, встревожило другие европейские державы, и ситуация в Боснии переросла в международный кризис, который, правда, продлился недолго, но подспудная напряжённость сохранялась. Балканы стали пороховой бочкой, и фитиль был подожжён в Сараево в июне 1914 года.
Италия и Italia Irrendenta
Как и Германия, Италия была молодой страной, но не великой державой. Королевство Италия было образовано в 1860 году, но полностью оформилось как государство лишь в 1870 году, когда оно сместило Папу Римского с поста правителя Рима. С этого момента борьба между церковью и государством стала долгосрочным источником раскола в новой стране. Большая часть Италии была экономически отсталой, её южное сельское крестьянское население страдало от нищеты и неграмотности, параллельно на индустриальном севере рос национализм.
Революционный энтузиазм, создавший Италию, также породил движение Italia Irrendenta («неосвобождённая Италия»), которое требовало возвращения Италии территорий, всё ещё находившихся под австрийским владычеством и имевших значительное италоязычное население. Эти территории в основном располагались на севере, в Трентино, и в приграничных районах на востоке, включая адриатический порт Триест. Союз с Австрией сделал любые амбиции по овладению этими территориями недостижимыми, поэтому Италия вместо этого обратила своё внимание, с переменным успехом, на приобретение некоторых колониальных территорий. Это привело к конфликту с Францией и укрепило приверженность Италии союзу с Германией и Австрией. Однако итальянцы не желали ввязываться в конфликт в 1914 году.
За исключением некоторого первоначального патриотического энтузиазма на севере, на протяжении долгих лет ожесточённых сражений на границах Италии не наблюдалось сильной народной поддержки войны.
Нейтралы
Когда разразилась Первая мировая война, Италия и многие другие государства сохраняли нейтралитет; заботясь о собственных интересах, они внимательно следили за событиями и пытались определить, кто побеждает и будет ли им выгодно возможное участие. Центральные державы и державы Антанты использовали все возможные способы, чтобы соблазнить или шантажировать нейтральные страны, склонив их на свою сторону. Германия изначально добивалась скорейшего вступления Италии в войну на своей стороне, обиженная тем, что её союзник по альянсу ещё не присоединился к войне, и стремясь ослабить давление на Западном фронте. Однако, к большому огорчению немцев, австрийцы сочли требования Италии о возвращении своих территорий неприемлемыми. Французы, тем временем, обеспокоенные своим флангом, пытались подогревать провоенные настроения среди итальянских политиков. Затем французы и британцы вступили в подробные секретные переговоры с итальянцами, чтобы определить цену их вступления в войну на стороне Антанты. Естественно, партнёры по Антанте без труда согласились на все требования Италии относительно австро-венгерских территорий, включая участки восточного побережья Адриатического моря. Наконец, 28 апреля 1915 года Великобритания, Франция и Италия подписали секретный Лондонский договор, гарантировавший возвращение итальянских территорий и обязывавший итальянцев к «быстрому наступлению» на Австро-Венгерскую империю. ----------- На этом первая часть моей статьи об Италии в Первой мировой окончена. Предлагаю также ознакомиться с другими моими работами: Гений Леонардо. 5 изобретений художника
Иногда живые существа идеально вписываются в военные планы. На радость одной из воюющих сторон. На горе - другой. Случай, о котором пойдет речь, мог бы показаться анекдотом, если бы не был задокументирован в военных хрониках.
Ноябрь 1914 года. Германская Восточная Африка, нынешняя Танзания. Немецкими колониальными войсками командует подполковник Пауль фон Леттов-Форбек. Человек с характером. Войск у него, правда, - кот наплакал. В основном - местные аскари. Это негры, привыкшие к копьям и лукам. А тут им дали современные винтовки. Поэтому, солдаты из них - так себе. Одним словом воевать у немцев особо не кому.
И вот, к порту Танга является британская эскадра. Англичане требуют капитуляции. Леттов-Форбек, что естественно, отказывается. Тогда британцы высаживают десант - около 8 000 штыков. Преимущественно индийские части. Против тысячи с небольшим у немцев.
Положение Пауля фон Леттов-Форбека выглядело, мягко говоря, незавидным. Он приказывает отойти вглубь города и занять оборону.
А дальше начинается неразбериха. Британские части, продвигаясь, потревожили несколько ульев диких африканских пчел. Эти пчелы, надо заметить, славятся скверным характером.
И началось. Рои разъяренных насекомых обрушились на индийские полки. Солдаты, не ожидавшие такой атаки, в панике бросились бежать. Хаос и сумятица лишь усилили эффект от пулеметного огня немцев.
В итоге британский десант был вынужден ретироваться, понеся чувствительные потери. Немцы отделались малыми.
А в Лондоне случился скандал. Как объяснить публике поражение от горстки колониальных солдат? Нужен был убедительный враг. И он нашелся.
Британские газеты с возмущением заявили, что немцы применили биологическое оружие — специально натренированных пчел-убийц. Якобы фрицы протягивали проволочные растяжки, чтобы тревожить ульи, и даже обливали солдат медом, чтобы приманить насекомых.
В Берлине, судя по всему, лишь разводили руками. Мол, пчелы жалили всех подряд, не разбирая мундиров. Но версия о "зверском немецком заговоре" оказалась куда живучее.
Так обычные африканские пчелы, сами о том не ведая, превратились в "биологическое оружие". Иногда природный хаос на войне эффективней новейшего оружия. И умение вовремя этим хаосом воспользоваться.
Эта и другие технологические истории в авторском канале "ТехноДрама"
Открыл Вики чтоб пройтись по хронологии событий Первой Мировой и в глаза бросилось сильное сходство позиции Бисмарка со словами Мерца сейчас.
Отто фон Бисмарк заявлял об отсутствии у его державы стремлений к политическому и экономическому господству в Европе: «Сильная Германия желает, чтобы её оставили в покое и дали развиваться в мире, для чего она должна иметь сильную армию, поскольку никто не отважится напасть на того, кто имеет меч в ножнах… Однако! Окрепнув к середине 1880-х годов в экономической и военной сфере, Германия изменила внешнеполитические приоритеты. Страна не только включилась в борьбу за гегемонию в Европе, но и взяла курс на мировую экспансию.
Фридрих Мерц на своем первом правительственном выступлении в Бундестаге заявил, что укрепление армии страны будет его главным приоритетом. По его словам, армия Германии должна стать сильнейшей в Европе, чтобы «нам не пришлось защищать себя».
Мне кажется, что они нашли таки настоящий старый учебник истории (не переписанный ими) и решили попробовать повторить. Ничего не напоминает в позиции правительства Германии и некоторых стран ЕС сейчас?
Ультраимпериализм — гипотетически мыслимая фаза капитализма, следующая за империализмом. Эта идея основывается на том, что империализм, с его стремлениями к войне может быть преодолён внутри самой капиталистической формации. Родственные понятия "суперимпериализм", "гиперимпериализм" и "постимпериализм" применяются зачастую как синонимы. На момент возникновения ближайшим синонимом ультраимпериализма было содержание понятия "коллективный империализм".
Основными типичными чертами ультраимпериализма считаются наряду с отказом от насилия между развитыми капиталистическими державами и их успешным сотрудничеством в международных организациях, также усиливающаяся свобода торговли, набирающее силы сращивание капиталов при одновременно растущей концентрации капитала. Этим ультраимпериализм, как капиталистическая формация, значительно отличается от империализма, которому свойственны тенденции протекционизма, стремления к защите зон национальных экономик от импорта, при одновременном наращивании экспорта вовне. Обе фазы имеют монополистический характер.
Это теория была разработана теоретиком Карлом Каутским. Если вкратце, то подход Каутского заключался в том, что рано или поздно из-за распрей внутри буржуазных стран образуется одно государство, которое сможет навязать свою волю всему миру. Постепенно подавляя субъектную волю других буржуазий, ультраимпериалистическая буржуазия этой страны рано или поздно станет полновластным гегемоном и у неё не останется сопротивления. Будет образован единый центр буржуазного мира и рано или поздно противоречия внутри капитализма перейдут на принципиально новый уровень. Постепенно, со снижением конкуренции, буржуазия сама начнёт строить новый мир по социалистическому пути развития, и потому вести борьбу против класса эксплуататоров бессмысленно и даже вредно.
Естественно, такая концепция Каутского резонно встретила отпор со стороны Ленина. Представление, согласно которому буржуазия, дорвавшись до власти, сама собой начнёт преобразования в сторону социализма, попросту смехотворно. Они не для того борются с конкурентами, не для того разрушают целые неугодные государства, чтобы впоследствии отказаться от статуса и власти, чтобы подарить обществу лучший мир. Ленин и подчёркивает это в выводах по теории Каутского:
В каких странах, при каких национальных особенностях того или иного капитализма будет применено (исключительно или преимущественно) то или иное ограничение, нарушение демократии для эксплуататоров, это — вопрос о национальных особенностях того или иного капитализма, той или иной революции. Теоретический вопрос стоит иначе, он стоит так: возможна ли диктатура пролетариата без нарушения демократии по отношению к классу эксплуататоров?
Каутский именно этот, теоретически единственно важный и существенный, вопрос обошёл. Каутский приводил всякие цитаты из Маркса и Энгельса, кроме тех, которые относятся к данному вопросу и которые приведены мной выше.
Каутский разговаривал обо всем, что угодно, обо всем, что приемлемо для либералов и буржуазных демократов, что не выходит из их круга идей, — кроме главного, кроме того, что пролетариат не может победить, не сломив сопротивления буржуазии, не подавив насильственно своих противников, и что там, где есть "насильственное подавление", где нет "свободы", конечно, нет демократии".
Критика Ленина полностью нивелировала теорию Каутского, и она оказалась забытой. Однако после развала СССР выяснилось, что некоторые положения теории ренегата всё-таки оказались верны.
Вторая Мировая война завершилась важной трансформацией в формах империализма, заменившей множество империализмов, находящихся в состоянии постоянного конфликта, коллективным империализмом. Этот коллективный империализм представляет собой ансамбль центров мировой капиталистической системы, или, проще, триады: Соединенных Штатов и их внешней канадской провинции, Западной и Центральной Европы, и Японии. Эта новая форма империалистической экспансии прошла через различные фазы своего развития, но беспрерывно существовала с 1945 г
Сразу после Второй Мировой войны, американское превосходство было не только принято, но и поддержано буржуазией Европы и Японии. —- почему?
Во-первых, из-за достижений социалистического блока во многих сферах жизни деятельности, а так из-за победы СССР над фашисткой Германии и её армии, которая считалась сильнейшей в мире. Все эти достижение не могли не заметить народы во многих странах, например, в странах Африки и Азии, где прослеживался огромный подъем национально-освободительных движений. Империализм был вынужден не только принять мирное сосуществование с огромной территорией, ушедшей из под его контроля (социалистическим миром), но и договариваться об условиях участия азиатских и африканских стран в империалистической мировой системе. Единение триады под американским превосходством казалось полезным для управления отношениями Севера и Юга в эту эпоху. Поэтому неприсоединившиеся государства оказались в состоянии конфронтации с практически неделимым западным блоком.
Во-вторых, межимпериалистические противоречия отошли на второй план: после 2й Мировой войны империализм начал опасаться за свое существование в принципе. Другие авторы например, Ким Чен Ир объясняют развитие сплоченного империалистического блока мощным развитием США, которое получило заметное преимущества в то время, как другие участники 2й Мировой войне понесли потери и при этом не могли по отдельности сопротивляться с СССР.
В-третьих, были созданы наднациональные структуры управления(политические, финансовые, военные и т.д.) в Европе и не только, первую скрипку в которых играли США и благодаря которым Америка могла долгое время и до сегодняшнего дня контролировать многие страны ради сохранения своего в первую очередь финансвого превосходства в их местных рынках.
При этом это также не является подтверждением теории Каутского, как могут подумать критики. Согласно Каутскому, национальные государства должны потерять значение, сейчас мы наблюдаем противоположность этому. В СССР считалось, что союз империалистов – временный феномен, обусловленный наличием общего врага – мировой социалистической системы и национально-освободительных движений. В сегодняшней ситуации 2022 года, и учитывая тот очевидный факт, что несмотря на отсутствие глобального мировоззренческого врага, НАТО не только не было распущено, но наоборот, расширилось, можно смело утверждать, что несмотря на внутренние противоречия (временный выход Франции из НАТО, несогласие по поводу войны в Ираке между США и Францией-ФРГ, Брексит, споры по поводу санкций в отношении Китая) этот империалистический союз сохраняется и дальше. Союз использует свою концентрированную мощь для того, чтобы с самого начала не допускать даже малейшего подъема потенциальных конкурентов, таких, как капиталистическая Россия или Китай.
Правящий класс Соединенных Штатов открыто провозглашает, что он не допустит восстановления никакой экономической и военной силы, способной поставить под вопрос его монополию на планетарное господство, и из-за этого, дал себе право на ведение превентивных войн. Целью выступаю три принципиальных противника – Россия, Китай, Европа.
В самом деле, можно согласиться с тем, что помимо коллективного империалиста в мире есть также и другие растущие кандидаты на роль империалистов. Вопрос в том, как далеко они продвинулись в этой роли, и каковы их шансы. Ближе всего к роли конкурирующего империалиста находится Китай с его мощной экономикой (здесь мы не будем рассматривать вопрос о том, есть ли в Китае социализм и насколько). Представим себе, что Китай схлестнулся с США в военной схватке.
Можно показаться на первый взгляд, что Китай не сильно отстает от США в плане военной мощи. Так например, численность у китайской армии составляет 2,3 млн. человек, в то время как у армим США 1, 4 млн. человек. У Китая есть преимущество в колличестве артилерии, танков и личного состава, однако при этом у США существенное преимущество в авиации, в кораблях и в ядерном арсенале по сравнению с Китаем. Интересно сравнить и военные расходы: в 2021 году США выделили 801 млрд. долл.. На военные расходы, Китай выделяет 293 млрд. долл..
На первый взгляд разрыв не так огромен, но это сравнение блекнет, если мы вспомним, что в прямом конфликте Китай столкнется отнюдь не с США, а с коллективным империализмом. При этом у Китая, чтобы вы понимали нету никаких аналогов военных альянсов на подобии НАТО и АУКУС. Нет никаких обязательств, согласно которым Россия будет оказывать КНР военную помощь (и наоборот!). Против Китая будет сражаться не только НАТО, но и новый блок АУКУС, включающий Австралию. Насколько велики шансы Китая против всех этих объединенных сил?
Почему Китай не мог ввести войска на Тайвань, когда миссис Пелоси посетила остров с целью провокации? Получается, что грозный «Империалист номер два» не может себе позволить даже минимальные шаги внутри собственной сферы влияния (юридически Тайвань является даже собственной территорией Китая). Теперь сравните это с безграничной свободой, которой на планете пользуются страны коллективного империализма. Любой их шаг, включая откровенные интервенции, якобы оправдан морально и не влечет для них каких-то тяжелых последствий в виде санкций или последствий военного поражения даже если они его терпят, как это было в Афганистане, в Ираке.
Существование коллективного империализма мы прекрасно можем наблюдать на примере идущей сейчас войны. Даже самый тесный союзник России, Белоруссия, стоящая под санкциями как «сообщник», не оказывает прямой военной помощи. Ни один белорусский солдат не вошел на украинскую территорию. Иран не может прямо признаться в продаже России беспилотников, и даже слухи о такой продаже вызывают гигантские скандалы. Россия практически в одиночку воюет против коллективного империализма, члены которого не только с февраля 2022 года, но уже в течение восьми лет поставляют оружие и обучают украинских военных.
Поэтому в современном мире с трудом можно представить войну между империалистическими центрами по образцу 1914 года. Коллективный империализм не позволяет другим государствам подняться даже до роли кандидата на эту роль. Он сбивает их, так сказать, на взлете, уже при попытке выйти из состояния зависимости. Эта ситуация принципиально отличается от попыток немецкого империализма в 1914-м и 1930-х гг. догнать Великобританию и Францию и захватить себе колонии: Германия уже была империалистическим государством (в 1914 она также имела колонии, но слишком мало для своих аппетитов). Германия не была зависимой, наоборот, Россия и ряд европейских государств зависели от немецкого капитала. Поэтому агрессия немецкого империализма была именно империалистической расширительной агрессией. Сегодня в мире не существует аналогичных ситуаций, есть лишь попытки освободиться от политической зависимости и действовать против мощи коллективного империализма. То есть по сути идет антиимпериалистическая борьба.
При этом у этого коллективного ипериализма есть серьезный недостаток. Необходимость противостоять социалистическому блоку во главе с СССР по линии экономики, идеологии, культуры, науки и так далее заставила буржуазный мир неестественно измениться, временно отбросить свою субъектность, свою хищническую сущность, по крайней мере, по отношению друг к другу. Если ранее империалисты представляли из себя независимых чудовищ, то теперь они оказались объединены единым экономическим телом и сохраняя лишь малую субъектность стали в основном двигаться в фарватере американской политики и экономики. Любые попытки выступить против американской политики, типа выступлений генерала Де Голля, встречали госперевороты, с целью привести к власти политиков проамериканского курса. Таким образом и сложилась система ультраимпериализма, которая явилась логичным ответом на противостояние с социалистическим блоком и своеобразной мутацией буржуазного мира. Внутри государств ультраимпериализма формировались два очага власти буржуазной диктатуры – одни выступали за проведение национальной политики, фактически стремились сделать своё государство подлинно империалистическим и вернуть ему хищнические зубы, а вторые проводили политику ультраимпериализма, делая своё государство лишь частью мирового механизма во главе с США. До последнего времени доминировала именно вторая группа.
С поражением СССР в холодной войне мир ультраимпериализма накинулся на новообразованные территории, таким образом отсрочивая свою гибель, ведь без внешнего фактора надобность в системе ультраимпериализма начала пропадать, буржуазные элиты, нацеленные на приобретение империалистической субъектности, постепенно стали приобретать всё больше власти, встречая сопротивление со стороны американского истеблишмента в той или иной форме. На сегодняшний день ультраимпериализм всё ещё сохраняется, но под весом внутренних противоречий постепенно распадается, и мы можем наблюдать это сегодня.
Из всего выше сказаного понятны истинные причины СВО – попытка США сохранить статус ультраимпериализма путём ослабления экономики Европы и усиливающимися тенденциями к обретению субъектности РФ. Все это объясняет, как относиться к СВО – а именно как к логичному и прогрессивному в рамках мирового рабочего движения шагу, которое заостряет противоречия ультраимпериализма и тем самым приближает его распад. Все это объясняет невозможность в настоящее время вести действительно серьёзную коммунистическую борьбу, так как невозможно это сделать пока коллективный империализм един и могуч, а это значит, что любые попытки устанавление советской власти в любой стране мира будет присекаться коллективным империализмо на стадии зародыша. Именно во время многополярного мира; именно во время соперничества между несколькими крупными с финансовой точки странами; именно во время стремление региональных держав нарастить мускулы неизбежно приведёт, к необходимости индустриально развиваться, а значит и фабрично-заводской пролетариат – основная опора коммунистической партии – начнёт играть всё большую роль в обществе, а это значит, что не за горами появится новые социалистические государства.
Пикабу, держите альтернативную историю, где Россия — это не просто страна, а космический гигант, который сохранил Аляску, уделал Гитлера, приструнил бандеровцев и заставил Европу кланяться, как в очереди за шаурмой! Представьте: золото рекой, армия — как из “Терминатора”, а царица Екатерина III запускает марсоходы с балалайкой наперевес. Погнали в эту эпичную сагу, где мы всех сделали, а мир в 2025-м — наш личный борщ!
1867: Золотой джекпот на Аляске
Зима 1867-го. Александр II, попивая чай с бубликами, смотрит на карту и думает: “Аляска? Продать? Да я лучше самовар в ломбард сдам!” Вместо сделки с америкосами он посылает туда геологов с приказом: “Копайте, пока не заблестит!” И вот, в 1868-м, бам! На Клондайке находят золотые жилы — такие, что даже медведи начали скупать цепи и качать права. Казна трещит от богатства, а царь заказывает трон с подогревом.
Золото Аляски — это не просто блестяшки, а билет в светлое будущее. Александр II запускает реформы: крестьяне получают земли и кредиты, земства рулят регионами, а суды становятся такими честными, что даже взятки берут по-честному. Армия? О, это теперь не мужики с берданками, а машина с пушками от Круппа и броненосцами, которые пугают чаек в Тихом океане. Аляска превращается в Ново-Архангельск — город, где медведи с балалайками, а порт готов к приключениям.
1877–1885: Турки в ауте, Александр III качает империю
К 1877-му Россия — это рок-звезда геополитики. Русско-турецкая война? Турки думали, что они крутые, но наши с новыми винтовками зашли в Константинополь, как в бургерную за шаурмой. Болгария и Сербия — наши кореша, Босфор — наш бассейн, а Османская империя плачет в углу.
Александр III, взойдя на трон в 1885-м, говорит: “Реформы — это круто, но без бардака!” Он создаёт Думу, где дворяне и купцы тусуются, как в модном клубе, но под его чутким взглядом. Золото с Аляски льётся рекой, Транссиб строят быстрее, чем блогеры снимают сторис, а армия такая, что даже японцы начинают учить русский. Аляска? Там уже города, порты и медведи с Wi-Fi (шутка, но ненадолго).
1904–1916: Японцы в пролёте, Первая мировая — наш триумф
1904 год. Японцы решили, что они ниндзя, но наш флот, подкачанный аляскинским золотом, разнёс их в Цусиме, как кот разносит тапки. Порт-Артур — наш, Маньчжурия — тоже, а Сахалин мы забрали, потому что он красиво смотрится на карте.
К 1914-му — Первая мировая. Николай II, в этой реальности не нытик, а стратег, командует армией, как босс в “Call of Duty”. Наши поезда мчат войска быстрее, чем курьер с пиццей в пятницу. Австро-Венгрия падает в Галиции, Германия сдаётся в 1916-м, а мы забираем Константинополь, Галицию и кусок Пруссии. Аляска шлёт нефть и золото, пока Европа тонет в окопах. Россия — царь горы, а Николай II — герой нации.
1920-е: Николай II — реформатор, а не лох
Николай II говорит: “Революция? Не, не слышал!” В 1912-м он выдаёт конституцию: Дума теперь решает, где строить заводы, а царь пьёт квас и подписывает указы. Рабочие получают 8-часовой день, пенсии и профсоюзы, так что Ленин с его идеями идёт работать баристой. На Украине? Националистов ловят, как покемонов, и отправляют на курсы “Как любить Россию”. Параллельно строят школы, заводы и даже метро в Киеве. Социализм? Это где-то в подворотне, а у нас — стабильность и борщ.
1930–1955: Алексей II — Гитлера в утиль, бандеровцев в компост
Алексей II, сын Николая, — это царь, который пьёт протеин и читает разведдонесения. В 1935-м он с Польшей и Францией устраивает Гитлеру “вечеринку-сюрприз” в Польше. Нацисты не успели даже шнапс допить, как их режим развалился, а Гитлера отправили мести улицы в Кракове. Вторая мировая? Отменяется, как концерт Стаса Михайлова!
Бандеровцы? В 1940-х эти ребята решили поиграть в сепаратистов, но русская разведка их вычислила быстрее, чем тёща находит грязные носки. Лидеров — в ссылку, а Украину засыпали деньгами: заводы, школы, дороги. К 1950-му Украина — это как Дубай, только с салом и вышиванками. Национализм? Забыли, как вчерашний мем.
1955–1985: Михаил II — Европа, на колени!
Михаил II делает монархию круче, чем рок-концерт. К 1960-му она церемониальная: Дума рулит, а царь режет ленточки на космодромах. Россия запускает спутник в 1955-м, а в 1967-м наш космонавт на Луне пьёт квас и ставит флаг с орлом.
Европа? На коротком поводке. Мы качаем газ, нефть и редкоземельные металлы, а немцы с французами кивают, как болванчики. Евразийский союз — это наш клуб, где все танцуют под нашу балалайку. Европейские армии? Сократили, потому что “зачем вам танки, если у нас дроны с медведями?”
1985–2025: Екатерина III — царица, которой позавидует Илон Маск
Екатерина III, первая царица, взошла на трон в 1985-м и сказала: “Пора в космос и ИИ!” К 2025-му Россия — это межгалактический стартап с ВВП 10 триллионов баксов. Аляска — как Силиконовая долина, только с оленями и нефтью. Ново-Архангельск — город мечты, где стартапы клепают марсоходы.
Украина? Процветает, как кот на сале. Киев — IT-хаб, где программисты пьют кофе с видом на Днепр. Национализм? Это как VHS-кассеты — никто не помнит. Европа кланяется: Германия и Франция согласовывают всё с Москвой, иначе останутся без газа. Россия рулит в ООН, а США с Китаем — запасные игроки.
2025: Россия — царь горы
2025 год. Россия — конституционная монархия, где царица Екатерина III фоткается с космонавтами, а премьер Анна Воронцова, техно-гуру, запускает ИИ, который варит борщ и пишет законы. ВВП на душу — 50 штук баксов, медицина и образование бесплатные, а в Аляске медведи с айфонами. Европа? Кланяется, как официант в ресторане с тремя звёздами Мишлен. Украина — наш Дубай с салом, где бандеровцев помнят только в музее. Космос? На Марсе наша база, а Илон Маск просится в стажёры.
Пикабу, вот вам Россия, которая не продала Аляску, нашла золото, уделала всех и поставила Европу на колени! Хотите ещё? Пишите в комменты, я накатаю про марсианские дачи или как мы Китай в шашки обыграли! Собрал для вас полный диалог с реформами у себя в канале тг... в шапке профиля
Следите за альтернативной версией событий у меня в канале. Там весело
Спасибо @user7853456 за донат, отправленный в поддержку моего блога!
Выход России из Первой мировой войны позволил Германии перебросить свои основные силы на Западный фронт и тем самым заполучить на нем численное превосходство над противником. Оставив на Востоке в качестве гарнизона на огромных территориях, отданных большевиками по условиям Брестского мира 40 второсортных дивизий, немцы развернули на Западе 192 дивизии против 178 дивизий союзников. Однако если Антанта "с дня на день" ожидала прибытия в Европу миллионной американской армии, способной компенсировать потери европейцев, то немцы использовали последние человеческие резервы своей страны. К январю 1918 года, призвав в армию уже всех мужчин призывного возраста, Германия могла пополнить свои войска только за счет юношей 1900 года, которых можно было отправить на фронт только осенью. Таким образом, перед немецким генштабом весной 1918 года стояла двойная задача - выиграть войну, прежде чем американский контингент высадится в Старом Свете, а также прежде чем резервы мужского населения Германии будут окончательно исчерпаны.
11 ноября 1917 года германский генштаб собрался на конференции в Монсе, чтобы определить участок фронта, на котором немецкие войска в финальном наступлении должны были уничтожить армию противники. На ней заместитель начальника Генштаба генерал Людендорф заявил, что численности германских войск достаточно лишь для одного крупного удара, и привел несколько условий, которые должны были быть при этом соблюдены: 1. Германия должна ударить, прежде чем Америка перебросит свой экспедиционный корпус в Европу, а значит, начать наступление требовалось не позднее начала марта. 2. Целью наступления должен был стать удар по британцам в районе французского округа Сен-Кантен. Людендорф считал, что, атакуя в этом месте в рамках операции под кодовым названием "Михаэль", немецкие дивизии смогли бы двинуться вдоль русла реки Соммы к морю и тем самым "свернуть" британский фронт. После долгих обсуждений план Людендорфа был принят. 10 марта 1918 года начальник германского Генштаба Пауль фон Гинденбург разослал приказ по войскам, в котором сообщалось, что атака группы "Михаэль", целью которой было пробитие дыры в британской обороне, начнется утром 21 марта.
В назначенную дату группа из 76 германских дивизий атаковала британские войска, уступающие им по численности более чем в два раза (в начале сражения у британцев было 28 дивизий). Во время наступления немцы использовали отравляющие вещества, хлор и фосген, а также снаряды со слезоточивым газом. Этот состав раздражающего действия был специально разработан, чтобы заставить британскую пехоту снять респираторы. Из-за сгустившегося на поле утреннего тумана было невозможно что-либо разобрать на расстоянии нескольких метров. По воспоминаниям британского рядового Флиндта, принимавшего участие в событиях - "Со всех сторон доносился непрерывный грохот разрывов. Яркие вспышки во мгле означали, что там что-то происходило. Ожидалось, что это будет приближаться - но оно не приближалось".
Заградительный огонь вперемешку с кожно-нарывным горчичным газом продолжался в течение пяти часов, после чего, в соответствии с планом операции Гинденбурга от 10 марта, германская штурмовая пехота, появившись из своих окопов, сквозь заранее подготовленные бреши в собственных проволочных заграждениях пересекла нейтральную полосу и обрушилась на позиции противника. Британские солдаты, безусловно, были сильно измотаны пятичасовой бомбардировкой, однако и их разрозненные группы, ни смотря ни на что, попытались оказать сопротивление наступающему врагу. Как только немецкая пехота пересекла нейтральную полосу, британские орудия и пулеметные установки ожили, а уцелевшие бойцы окопных гарнизонов поднялись на брустверы. Тем не менее, остановить стремительное наступление превосходящего противника им так и не удалось. В полдень немцы достигли рубежей основной британской оборонительной полосы, прозванной "Красной линией", и мощной атакой смели ее гарнизон, тем самым открыв себе дорогу на Париж. На фронте в 30км все передовые позиции англичан были потеряны, за исключением двух участков, которые геройски удерживали Южноафриканская бригада и бригада, сформированная из трех батальонов Лестерширского полка. Часть британских солдат охватила паника, в результате которой целые батальоны начали сдаваться в плен врагу или бежать с поля боя. Те же, кто оставался и продолжал сражаться, понесли тяжелые потери. В общей сложности в этот день свыше 7 тысяч британских пехотинцев было убито, а еще 21 тысяча попала в плен. К 5 апреля германские войска продвинулись вглубь обороны союзников на 40 км, однако, находясь в 8 км от города Амьен, немецкое наступление охватил кризис.
Чем ближе немцы подходили к Амьену, тем сильнее они запутывались в препятствиях старых полей сражений близ Соммы, в лабиринте заброшенных окопов, разбитых дорог и полях, изрытых воронками от снарядов, которые год назад, перемещаясь, оставил за собой фронт. Кроме того, немецкие солдаты, оказавшись в британскому тылу, фактически потеряли боеспособность, не сумев удержаться от грабежей. Из-за нескольких лет морской блокады, в которой оказалась Германия с началом Первой мировой войны, самые простые и жизненно необходимые вещи, как в войсках, так и во всей в стране в целом, стали редкими и дорогими товарами. Британский же тыл был обеспечен всем необходимым, и эта "роскошь" неоднократно вводила в искушение продвигающихся вперед немецких солдат, вызывая у них непреодолимое желание остановиться и пограбить. Полковник Альбрехт фон Таер писал, что "целые дивизии, пресытившись добытой пищей и ликером, оказывались не в состоянии энергично продолжать атаку". В дополнение к немецким проблемам, 4 апреля британцы начали контратаку, и уже на следующий день германское верховное командование поняло, что операция группы "Михаэль" исчерпала свои возможности. В результате неудавшаяся попытка прорыва обороны противника обошлась немцам в 250 тысяч убитых и раненых.
После провала операции "Михаэль" Людендорф начал новую наступательную кампанию против британской армии, на этот раз во Фландрии в районе реки Ипр. Рано утром 9 апреля началась артиллерийская подготовка, а в 8 утра в атаку пошла германская пехота. Главный удар наступавших был нанесён по двум португальским дивизиям, входившим в состав 1-й английской армии. Сопротивление португальских частей было быстро сломлено, после чего в обороне союзных войск образовалась брешь, и к концу дня части германской армии продвинулись на 8 км, достигнув реки Лис. На следующий день на втором участке прорыва немцы вклинились в английскую оборону уже на 12 км. В связи с создавшимся критическим положением, главнокомандующий войсками Антанты Фердинанд Фош приказал перебросить один французский кавалерийский корпус на помощь англичанам, с помощью которого продвижение немцев удалось на время остановить, однако спустя неделю немецкая армия вновь пошла в атаку. 24 апреля южнее Ипра немцам удалось провести одну из своих немногих в этой войне танковых атак, но она была встречена и отбита контратакой британских танков, превосходящих немецкие числом и качеством. 25 апреля немцам удалось захватить одну из высот Фламандской возвышенности - гору Кеммель, а 29 апреля еще одну вершину - Шерпенберг. Однако эти достижения обозначили предел их наступления. 29 апреля Людендорф понял, что, как и в случае с операцией "Михаэль" месяц назад, его войска израсходовали весь свой пыл и вынуждены были остановиться. Всего за время кампании против британцев во Фландрии немцы потеряли 120 тысяч человек.
Окончательно осознав, что прорвать британскую оборону у его войск не получается, Людендорф решил направить свои усилия против французов. После четырёхнедельного перерыва германские войска вновь перешли в наступление, на этот раз на центральном участке фронта, создав угрозу Парижу, до которого оставалось 92 километра. Для осуществления этой атаки немцами была достигнута самая большая концентрация артиллерии, которая когда-либо собиралась на фронте - 6 тысяч орудий, обеспеченные боеприпасами в количестве двух миллионов снарядов. Все они открыли огонь 27 мая в 4 часа утра. После прекращения бомбардировки 50 дивизий германской Шестой армии перешли в яростную атаку, в результате чего фронт союзников на этом участке почти полностью рухнул. Через 3 дня после начала наступления немцы захватили 50 000 пленных и 800 орудий, а к 3 июня германские войска приблизились к Парижу на расстояние до 56 км. Чтобы усилить панику в столице Франции и заставить командование союзников задействовать как можно больше подразделений для отражения немецкой атаки, немцы обстреляли французской столицу из "Парижская пушки" - сверхдальнобойного длинноствольного 210-мм орудия. Всего из него было произведено около 350 выстрелов, убивших 250 и ранивших 620 горожан.
В результате обстрела многие парижане бежали из города, а французское правительство уже разрабатывало планы эвакуации столицы Бордо, однако тут немецкое наступление неожиданно прекратилось вследствие того, что их части далеко удалились от тыловых баз и начали испытывать серьезные трудности со снабжением. Кроме того, за время наступления немцы потеряли уже более 100 тысяч человек, и хотя потери войск Антанты были сопоставимы, союзники сумели быстро восполнить свои ряды за счет 250 тысяч американских солдат, прибывших в Европу, в то время как немцы такой возможности уже не имели. Тем не менее, Людендорф не оставлял надежд прорвать оборону противника, и после небольшой паузы 9 июня он возобновил немецкое наступление атакой на реке Матц, пытаясь отбросить французские резервы к югу, а также расширить выступ, образовавшийся между Парижем и Фландрией. Однако и эта атака вскоре была остановлена ожесточенным сопротивлением противника. В довершении бед и так стремительно редеющей немецкой армии в ее расположении началась вспышка "испанского гриппа", которая скосила почти полмиллиона немецких солдат, чей иммунитет, ослабленный скудным питанием, был гораздо ниже, чем в сытых войсках союзников в траншеях напротив.
Численность германских войск стремительно приближалась к тому уровню, за которым было уже невозможно рассчитывать на количественное преимущество атакующих, и Людендорф оказался перед трудным выбором, на каком участке фронта немцам предстояло пойти в свою последнюю атаку - либо вновь двинуть армию против британских войск во Фландрии, либо продолжить движение на Париж. После месяца раздумий Людендорф принял решение идти на французскую столицу, для чего 15 июля направил все силы, которые он держал в запасе, а именно пятьдесят две дивизии, для атаки против французской армии. Однако вновь вставшие насмерть французы не позволили противнику прорвать свою оборону, сначала отразив натиск немцев, а последующей контратакой и вовсе обратив их в бегство.
8 августа началась Амьенская операция, ставшая первой из серии операций так называемого "стодневного наступления" Антанты. Союзники сконцентрировали перед городом Амьен огромную бронированную силу - 530 британских и 70 французских танков. Их целью было вновь прорваться на старое поле битвы при Сомме через импровизированные оборонительные сооружения, возведенные немцами после их мартовского наступления, и проникнуть в глубокий тыл противника. Удар был нанесен 8 августа - совместно с Канадским и Австралийским корпусами, обеспечивающими пехотную поддержку танковой атаки. В течение четырех дней большая часть прежнего поля боя была вновь занята, и к концу августа союзники продвинулись до самых внешних укреплений "Линии Гинденбурга", от которых были отброшены в ходе мартовского наступления немцев.
12 сентября началось первое за всю войну чисто американское наступление. В течение одного-единственного дня сражения американские 1-й и 4-й корпуса, атакуя под прикрытием 2900 орудий, выбили немцев с их позиций, захватили 466 орудий и взяли в плен 13 251 человек. Наблюдая полнейшее разложение своей армии, начальник германского Генштаба фельдмаршал Гинденбург доложил кайзеру, что боеспособность германской армии пала настолько, что наступать она более не может, а поэтому надо искать скорейшего окончания войны дипломатическим путём.
29 сентября по положению Германии был нанесён еще один удар - в этот день союзная немцам Болгария запросила Антанту о перемирии, что было равносильно полной капитуляции, ведь по его условиям вся страна с её железными дорогами и материальными ресурсами поступила в полное распоряжение союзников. В этот же день Верховное командование Германии встретилось с немецким правительством и посоветовало ему немедленно заключить перемирие с Антантой.
Еще 8 января 1918 года президент США Вильсон представил Конгрессу четырнадцать пунктов, на основании которых мог быть заключен мир, почетный для всех участников войны и гарантирующий будущее согласие в мире. Они легли в основу "Четырнадцати пунктов", которые германское руководство теперь решило предложить союзникам, фактически признавая своё поражение в войне, отказываясь от всех своих территориальных приобретений XIX века Эльзаса и Лотарингии, а также соглашаясь на организацию независимой Польши, в том числе из территорий Германии.
Такой позорный мир абсолютно не устраивал Людендорфа, и 24 октября он написал обращение к армии, в котором заявил, что условия Вильсона представляют собой "призыв к безоговорочной капитуляции и неприемлемы для наших солдат. Они доказывают, что желание неприятеля уничтожить нас, которое развязало войну в 1914 году, все еще существует и нисколько не ослабло. Оно, таким образом, не может быть для нас, солдат, ничем, кроме требования продолжать наше сопротивление со всей возможной стойкостью".
Офицерам Генерального штаба удалось изъять обращение, прежде чем оно было выпущено, однако одна копия по ошибке попала в немецкую штаб-квартиру на востоке, где клерк службы связи, независимый социалист, отправил его членам своей партии в Берлин. К полудню обращение было опубликовано и произвело в Рейхстаге большой шум. 26 октября Людендорфу предложили подать в отставку, что он незамедлительно и сделал, напоследок сказав свои бывшим начальникам: "Через две недели у нас не будет Империи и не останется Императора, Вы увидите".
30 октября перемирие с Антантой подписало турецкое правительство, а 3 ноября, потерпев сокрушительное поражение от итальянских войск, из войны вышла и Австро-Венгрия, которая к тому моменту уже перестала существовать как империя (6 октября сербы, хорваты и словенцы сформировали правительство Югославии и объявили о независимости. 7 октября габсбургские поляки, соединенные с братьями, прежде находящимися под германским и русским владычеством, провозгласили свободную и независимую Польшу. 28 октября в Праге была провозглашена Чехословацкая республика. 1 ноября о своей независимости объявила Венгрия.
Таким образом, к концу первой недели ноября Германская империя единственной из Центральных держав осталась участницей военных действий, да и то только потому, что кайзер Вильгельм не хотел отрекаться от престола, как того требовали союзники. Однако к этому моменту немецкие солдаты и матросы полностью потеряли боеспособность и отказывались продолжать войну, что в конечном итоге привело к мятежу. Пытаясь добиться лучшей позиции на переговорах с противником, германское высшее командование решило послать немецкий флот на самоубийственную атаку против британского флота. Матросам было сказано, что их отправляют на военные учения, но среди них распространялись слухи о действительной цели миссии. Вечером 29 октября матросы, не желавшие бессмысленно погибать, подняли мятеж, после подавления которого было арестовано около тысячи человек. Однако оставшиеся на свободе 4 ноября подняли еще один мятеж, в результате которого освободили своих товарищей и захватили корабли в порту, после чего потребовали от Вильгельма II отречения от престола. Германское правительство пыталось скрыть информацию о бунте, однако матросы разъезжались по Германии, разнося новости о происходящем. Будучи не в состоянии подавить мятеж, глава правительства принц Макс Баденский, 9 ноября он по собственной инициативе объявил об отречении кайзера от престола и передал свои полномочия лидеру социал-демократической партии Фридриху Эберту. После этого госсекретарь правительства Филипп Шейдеман объявил собравшейся под окнами канцелярии толпе о падении монархии и провозгласил Германию республикой. Свергнутый Вильгельм II бежал в Нидерланды.
11 ноября 1918 года недалеко от французского города Компьен немецкая делегация подписала с представителями Антанты договор о прекращении боевых действий со стороны имперской армии Германии, тем самым положив конец Первой мировой войне. По условиям перемирия Германия должна была освободить все занятые территорий, включая Эльзас и Лотарингию, принадлежавшие ей с 1871 года, отвести свои войска с западного берега Рейна, сдать огромное количество вооружения, передать под контроль Антанты все субмарины и основные боевые корабли Флота открытого моря, отказаться от условий Брест-Литовского и Бухарестского договоров, по которым немцы заняли завоеванные территории на востоке, выплатить компенсацию военного ущерба. Германия также согласилась на продолжения союзной блокады, что, в конечном счете, вынудило ее подписать 28 июня 1919 года Версальский мирный договор, условия которого были еще более жесткими, чем условия перемирия.
Церемония подписания мира в Версальском дворце.
Отторжение Эльзаса и Лотарингии, признание независимости Польши и исторически подчиненных Германии территорий Силезии и Западной Пруссии, унизительное разоружение армии и упразднение флота и ВВС - все это сильно озлобило немецкое население и зародило в его в душе мечты о реванше. Спустя 15 лет после окончания Первой мировой войны к власти в Германии придет человек, который в полной мере сумеет воспользоваться реваншистскими настроениями немецкого народа, в результате чего погрузит сначала свою страну, а за ней и большую часть Европы, в пучину беспросветного мрака.
