Фото-фургон Роджера Фентона в 1855 году

Сидящая фигура — Маркус Спарлинг, помощник Фентона во время Крымской экспедиции.

Фотографии с «фронта», естественно, носят официозный характер. Однако для того времени сама технология фотосъёмки была передовой новинкой, и потому журнал LIFE в начале XXI века включил Фентона в список 100 фотографов, изменивших мир. Несмотря на то, что Фентон умудрился сломать несколько рёбер и даже заболеть холерой, в Крыму он сделал более 360 снимков.

Подборки его фотографий с войны кочуют по интернету то тут, то там. Сайт VATNIKSTAN решил обратиться к оригинальной коллекции Национального музея армии Великобритании. За исключением отдельных указаний, все фотографии датированы 1855 годом.

Капитан Артур Лайард из 38-го пехотного полка

Лайард известен тем, что в своих письмах брату критиковал военное командование во время Крымской кампании, вплоть до таких фраз: «Нет ни одного офицера в армии, который бы не краснел от того, что мы вынуждены обращаться за помощью к нашим друзьям-французам». Артур Лайард умер из-за болезни в августе 1855 года.

У входа в штаб-квартиру войск

По центру в двууголке — французский маршал Жан-Жак Пелисье. В 1856 году за успешный штурм Малахова кургана в Севастополе он получил титул герцога Малаховского.

Генерал-лейтенант Джордж Браун в окружении своего штаба

Браун был известен тем, что требовал соблюдения консервативного стиля военной формы — скорее всего, именно поэтому на фотографии так много мужчин в двууголках. Браун был ранен в 1854 году под Инкерманом, в 1855 году занял Керчь.

Офицеры и солдаты 3-го пехотного Восточно-Кентского полка, прозванного «Буйволами»

Полк воевал в Крыму с мая 1855 года, принимал активное участие в осаде Севастополя.

Рядовой 28-го пехотного полка в полном обмундировании

Капитан Марк Уокер из 30-го пехотного полка зачитывает приказ

Эту фотографию удалось точно датировать 1 мая 1855 года, поскольку запись о съёмке сохранилась в дневнике Уокера. Спустя несколько недель он будет тяжело ранен — рядом с ним упадёт гаубичный снаряд. Его правую руку в итоге ампутируют.

Генерал-лейтенант Джон Кэмпбелл и остатки лёгкой роты 38-го пехотного полка

Солдаты 47-го пехотного полка в зимней одежде

За кадром осталась целая история. Данный снимок сделан весной, когда Роджер Фентон только приехал в Крым. Он специально попросил солдат попозировать в зимней одежде. Но сама эта сменная одежда прибывала в Крым только с января, и зимой солдаты испытывали недостаток в шубах. Один из рядовых в разговоре с капитаном Уильямом Рэдклиффом заметил, что было бы неплохо, если бы шубы пришли раньше — «прежде чем столько бедных людей окажутся в могилах».

Вечеринка англичан и французов в лагере 4-го гвардейского драгунского полка

Полевая кухня 8-го гусарского полка

Организация питания в британской армии была довольно плохой. Нередко солдатам приходилось готовить для самих себя и питаться исключительно солёной говядиной и отвердевшим печеньем, а порой и голодать.

Подполковник Стадхолм Браунригг и два русских мальчика

Браунригг командовал батальоном гренадерской гвардии, а мальчики, вероятно, были взяты в плен в бою и служили в русской армии барабанщиками.

Капитан Эдвин Шерард Бернаби, гренадерский гвардеец и нубийский слуга

Бернаби впоследствии дослужится до звания генерал-майора и станет членом парламента от Консервативной партии.

Зуавы в Крыму

Зуавы — это воинственное арабское племя в Алжире, давшее название военным частям лёгкой пехоты во французских колониальных властях. К моменту Крымской войны эти части, однако, пополнялись добровольцами в основном из французов. Тем не менее, экзотическая форма и свирепая репутация за зуавами осталась. Крымская война стала их первой «международной» кампанией.

Корреспондент The Times Уильям Рассел, будучи в Крыму, отмечал, что британский солдат «представляет собой жалкую фигуру рядом с великим Галлом в его ярко-красных панталонах и платье с подкладкой, эполетами, бородой на африканский манер („d’Afrique“) и хорошо закрученными усами».

Рабочая сила из местных татар

Оккупанты нанимали местных жителей для выполнения различных трудовых задач. Впоследствии это усилило подозрения российских властей к местному татарскому населению, и некоторые крымские татары эмигрировали в Османскую империю.

Измаил-паша

При рождении османский генерал Измаил-паша был сыном протестантского венгерского пастора по имени Георгий Кметь. После поражения венгерского восстания 1848–1849 годов он бежал в Турцию, принял ислам и стал служить верой и правдой султану. В открытых источниках обычно пишут о том, что он участвовал в Крымской войне на кавказском фронте, защищая крепость Карс. Фотография Фентона показывает, что в 1855 году он успел заехать и в Крым.

Французский генерал Пьер Франсуа Жозеф Боске

Генералу Боске приписывают знаменитые слова «Это великолепно, но это не война: это безумие». Он их произнёс, услышав о смелой, но самоубийственной атаке британской лёгкой кавалерии на позиции русской артиллерии под Балаклавой в октябре 1854 года. Это событие вошло в историю под нарицательной формулировкой «атака лёгкой бригады».

«Охотники Африки» («Chasseurs d’Afrique»)

Ещё одним экзотическим военным подразделением в Крыму были французские «охотники Африки». Так называли егерей из французских североафриканских колоний в запоминающейся форме красно-синего цвета. Отсюда их другое неформальное название — «синие мясники». Кстати, именно они пришли на помощь англичанам во время «атаки лёгкой бригады».

Военный совет утром 7 июня 1855 года, накануне взятия «Мамелона»

«Мамелоном» англо-французские войска называли укреплённый Камчатским люнетом холм недалеко от Малахова кургана. Его взятие предопределило штурм самого кургана.

За столом сидят командующие союзными войсками: лорд Реглан (Фицрой Сомерсет), Жан-Жак Пелисье и Омар-паша.

Командовавший фрегатом капитан Лоринг доложил командиру эскадры адмиралу Дондасу о том, что русские военные якобы не уважают парламентеров. По словам английского капитана, 10 апреля русские открыли огонь по спущенной с фрегата шлюпке, которая шла под белым флагом. На шлюпке находился британский офицер.

На самом деле события развивались несколько иным образом. Шлюпка спокойно подошла к молу, русские офицеры сообщили британцу, что консул уже покинул Одессу. Но британский офицер решил воспользоваться моментом и произвести разведку береговых батарей. Лишь после этого русские дали два предупредительных выстрела, после чего непострадавшие от них британские моряки приняли решение ретироваться и благополучно уплыли на свой фрегат.

Начало осады Одессы

Однако для союзной коалиции история со шлюпкой стала формальным поводом для нападения на Одессу, тем более, что для этого были подготовлены все необходимые силы. 20 апреля 1854 года 9 французских кораблей прибыли к Одессе. Затем пришли еще 3 паровых фрегата. Всего у побережья сконцентрировалась англо-французская эскадра из 13 фрегатов, 9 пароходов и 6 линейных кораблей. Эскадра противника остановилась в 3 километрах от Одессы, приготовившись к атаке города.

21 апреля 1854 года Одесса была объявлена на осадном положении. Командование англо-французской коалиции потребовало выдачи всех русских судов, на что командовавший обороной Одессы генерал-адъютант барон Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен ответил категорическим отказом.

Шестидесятилетний генерал-адъютант и генерал от кавалерии Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен занимал должность командира отдельного корпуса и отвечал за оборону Бессарабии и части Херсонской губернии. В ведении Остен-Сакена находилась и Одесса. Генерал Остен-Сакен был опытнейшим военачальником, участвовавшим практически во всех войнах, которые в первой половине XIX века вела Российская империя.

Боевое крещение Остен-Сакен совсем юным офицером принял во время войны с Наполеоном, проявил героизм во время Бородинской битвы, за что был произведен в 19 лет в штабс-ротмистры. Затем были взятие Парижа, Персидская война 1826-1828 гг., Русско-турецкая война 1828-1829 гг., подавление восстаний в Польше и Венгрии. Чин генерал-майора Остен-Сакен получил 12 декабря 1824 года, в возрасте 31 года, а в 1831 году был произведен в генерал-лейтенанты. В 1843 году 50-летний барон был произведен в генералы от кавалерии. Таким образом, обороной Одессы руководил опытный и отважный военачальник, который сумел мобилизовать на защиту города немногочисленные силы, входившие в состав гарнизона.

10 (22) апреля 1854 года вражеская эскадра начала обстреливать Одессу. Обстрел велся с 9 пароходов, вооруженных 310 артиллерийскими орудиями.

Одесское побережье было укреплено очень плохо. В свое время власти не позаботились о том, чтобы создать развитую систему береговой обороны, а теперь за это пришлось расплачиваться. И кто знает, что бы ждало один из крупнейших российских портов на Черном море, если бы не главный, самый ценный ресурс нашей страны – ее люди.

Россия располагала в Одессе лишь 6 артиллерийскими батареями при 48 орудиях, 6-тысячным пехотным гарнизоном, 3 тысячами сабель кавалерии и 76 полевыми артиллерийскими орудиями.

Прапорщик Щеголев – молодой командир батареи

Шестая артиллерийская батарея дислоцировалась на конце Практического мола. В ней было всего 4 артиллерийских орудия. Командовал батареей совсем молодой офицер – прапорщик Александр Петрович Щеголев. Ему был всего 21 год. Щеголев родился в июле или августе 1832 года, получил военную подготовку в Дворянском полку, откуда и был распределен прапорщиком в полевую пешую артиллерию.

Ситуация осложнялась и тем, что личный состав батареи прапорщика Щеголева насчитывал всего 30 человек. Из них лишь 10 человек были профессиональными артиллеристами, а остальные 20 человек были приданы в качестве артиллерийской прислуги из пехотных частей и имели весьма смутное представление об артиллерийских орудиях. Судя по всему, неприятель располагал сведениями о том, сколь слаба 6-я батарея береговой артиллерии, и начинал обстрел побережья в ее районе, рассчитывая, что русские не смогут оказать должного сопротивления. Но, как показали дальнейшие события, англичане и французы очень ошибались.

Бой не на жизнь, а на смерть

Именно батарея Щеголева взяла на себя всю тяжесть обороны Одессы от англо-французских судов. Шесть часов шел непрерывный бой щеголевской батареи с превосходящими силами противника. Четырем артиллерийским орудиям батареи, из которых одно практически сразу после начала боя вышло из строя, противостояли до 350 пушек вражеских кораблей. Против батареи Щеголева вели бой 28 боевых кораблей, включая 10 паровых крейсеров.

У батареи Щеголева был и недостаток боеприпасов, поэтому залпы были скупыми, но очень точными. Меткие русские пушкари каждым выстрелом причиняли колоссальный урон противнику. Артиллеристам удалось вывести из строя 4 вражеских корабля, которые были уведены с места сражения на буксирах. Потери батареи Щеголева составили всего 8 погибших, но спустя шесть часов боя врагу удалось уничтожить все четыре орудия батареи. После того, как все пушки были уничтожены, Щеголеву и его подчиненным уже не оставалось иного выхода, кроме как покинуть место сражения.

Прапорщик Щеголев служил в 14-й резервной артиллерийской бригаде в Николаеве. В конце зимы 1853 года 21-летнего офицера перевели в Одессу, где назначили командиром 6-й береговой батареи. Это была далеко не самая лучшая батарея. Когда прапорщик принимал батарею, он с удивлением обнаружил отсутствие пушек. Командовавший береговой артиллерией полковник ответил Щеголеву, указав на торчавшие из земли казенные части орудий: «Ах, да! Разве вам не дали лопат и топоров, чтобы выкопать пушки из земли? Вот ваши орудия!». Оказалось, что орудия выполняли роль причальных тумб.

Таким образом, на вооружении 6-й береговой батареи находились 4 вырытых из земли 24-фунтовых артиллерийских орудия. Стреляли эти орудия калеными ядрами. Но командование гарнизона не беспокоилось об укреплении батареи, поскольку по всем расчетам штабных офицеров неприятель не должен был атаковать 6-ю батарею, удаленную от правого фланга. Накануне начала обстрела Одессы командир 5-й артиллерийской дивизии полковник Яновский, отвечавший за береговую оборону города, приказал Щеголеву передать основную часть зарядов на 5-ю артиллерийскую батарею, так как предполагал, что именно там будет наступать неприятель.

После шестичасового боя расположение батареи было охвачено пожаром. Пламя распространилось по всему Военному молу, поэтому батарейная прислуга выскакивала через амбразуры и пробиралась прямо под выстрелами противника, так как сзади батареи все было в огне. Прапорщик Щеголев и его подчиненные едва успели отойти на 15 шагов от расположения батареи, как взорвались ящики с порохом. Никто не пострадал. Командир батареи прапорщик Щеголев выстроил личный состав и под барабанный бой отправился на соседнюю 5-ю береговую батарею, поскольку был приказ командования в случае гибели батареи ее артиллеристам переходить на ближайшую батарею.

Однако генерал Дмитрий Остен-Сакен, узнав о подвиге Щеголева, немедленно вызвал его на бульвар, где обнял и расцеловал молодого офицера. Нижние чины батареи были представлены к Георгиевским крестам. Как вспоминают очевидцы, прапорщик Щеголев был в таком состоянии, что даже не мог отвечать на вопросы генерала Остен-Сакена.

Оглохший от грохота артиллерийских орудий, обессиленный, не евший и не пивший с пяти часов утра, прапорщик Щеголев был в состоянии тяжелейшего нервного и физического напряжения. Лишь спустя несколько часов отдыха он пришел в себя и смог поведать вышестоящему командованию все обстоятельства шестичасового боя.

Последствия обороны Одессы

22 апреля противник продолжал обстрел Одессы с 6:40 утра до 17:00 вечера. Лишь с одного фрегата «Terrible» было выпущено по городу и порту 572 заряда. Припортовые районы Одессы подверглись наиболее серьезному обстрелу и были основательно разрушены. Русские коммерческие суда, находившиеся в одесской гавани, были уничтожены. После бомбардировки Одессы англо-французская эскадра отбыла в сторону Крыма.

Однако 30 апреля английский 6-пушечный паровой фрегат «Tiger» (Тигр) сел на мель из-за тумана в 6 верстах от Одессы. Российская артиллерия, улучшив момент, начала обстрел фрегата. Капитан фрегата Джиффард был тяжело ранен и впоследствии скончался, в результате обстрела фрегат был вынужден спустить флаг и его экипаж сдался в плен. Всего в руках у русских оказались 225 человек – 24 офицера и 201 матрос, в качестве трофеев с корабля забрали несколько пушек. Одна из них до сих пор находится на Приморском бульваре Одессы.

В конечном итоге, в результате мастерской обороны одесского побережья неприятель был вынужден отказаться от плана по высадке десанта в городе. Так тридцать человек под командованием 21-летнего прапорщика спасли крупнейший черноморский порт России от возможного захвата англо-французскими войсками.

Судьба героя Одессы Щеголева

Сам Щеголев 20 апреля 1854 года был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени. Также его повысили в чине, произведя в штабс-капитаны, минуя чины подпоручика и поручика. Дальнейшая жизнь и карьера Александра Петровича Щеголева складывались вполне успешно. Он продолжал службу в артиллерийских частях российской армии, в 1865 году, в возрасте 33 лет, был произведен в подполковники, а в 1872 году – в полковники. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Щеголев сражался в составе 2-й гренадерской артиллерийской бригады.

29 октября 1878 года 46-летний офицер был произведен в генерал-майоры и зачислен в Свиту Его Императорского Величества с соответствующей припиской «Герой Одессы 1854 года». До 1886 года Щеголев командовал 1-й гренадерской артиллерийской бригадой, затем числился в запасе, а в 1889 году окончательно вышел в отставку. После этого, находясь в отставке, жил он еще очень долго и скончался в Москве в 1914 году в возрасте 82 лет.

© Илья Полонский

В феврале 1855 года по союзникам по Антироссийской коалиции в Крыму, кроме Генерала Мороза, ударили капитан Тиф, майор Холера, и поручик Туберкулез. После неудачного, по мнению правительства Ее Величества, начала Восточной войны с Россией (Крымской войны) и полным провалом Роял Неви у русских берегов,  Первым лордом Адмиралтейства стал сэр Чарльз Вуд (на портрете).

Надеялись на лучшее, но случилось худшее, ибо "шило на мыло". Прожектёр Вуд жил в какой-то альтернативной реальности и кипучую деятельность подменял не менее кипучей, но имитацией.

Дядька просто бурлил от собственных идей. Самой, на мой взгляд, прекрасной из них был приказ адмиралу Ост-Индской эскадры Стирлингу с началом навигации 1855 года совершить набег на Охотск. (см.карту).

(Да, на карте есть Море Бобров. Хватит ржать, имелись в виду морские бобры - каланы. Эти милые зверьки заслуживают, чтобы в их честь назвали целое море. А чего добился ты...?)

Смысл этого набега Стирлингу был не совсем понятен, ибо зачем нападать на деревню, имеющую около 250 жителей - он умом понять не мог. Ответ Вуда надо прочувствовать сердцем.

Вуд сообщил, что по его данным в Охотске находятся ссыльные поляки (!), которых надо освободить (!!), и они поднимут бунт (бунт в Охотске, Карл!) против Российской Империи, и царь Николай будет вынужден туда послать войска (!!!!), и тем самым ослабить группировку в Крыму или на Балтике.

Еще одно его предложение - забрать войска сипаев из Индии, и высаживаться в Сибири, занимая русские города. Один за одним.

Опуская даже проблемы логистики, использование сипаев в климате, где весна, лето и осень умещаются всего в три месяца (на том же Амуре лед сходит в мае) — это за гранью даже минимально разумного планирования.

После очередной депеши Стирглинг понял, что на эти прожекты лучше внимания не обращать, и занялся насущными делами - поисками русских крейсеров и контролем за побережьем Китая.

А в том же феврале Вуд вылез с очередным прожектом. План был простой. Посадить все (!) какие есть в Индии 150 тысяч сипаев на корабли, перевезти на русский театр военных действий, высадить 150 тысяч сипаев и додавить гадких русских. Генерал-губернатор Индии охарактеризовал проект, как «чистейшее безумие, ведь сипаев нельзя использовать за пределами Восточных территорий». Проблема не только в более холодном климате, но и в образе жизни и еде, к которым сипаи привыкли. Вдобавок сипаи боялись потерять свой кастовый статус, превратясь в обычных наемников.

Вот такой вот британский Манилов.

использованы материалы: https://medium.com/@vbulahtin/история-ост-индской-компании-x...

https://zen.yandex.ru/media/id/5abc934c9e29a229f18dbd4a/krym...

При этом, берега рядом с бухтой скалисты и обрывисты, а глубина моря достигает местами 60-80 метров практически сразу возле стенок скал. Обычно в Крыму ноябрь и декабрь - месяцы с самыми сильными ветрами и штормами.

Что же произошло во время знаменитого ноябрьского шторма - свидетельства очевидцев тех событий.

Из-за отсутствия метеорологической службы в те времена были допущены серьезные просчеты в расположении кораблей и судов в бухте и на рейде. Изабелла Дуберли написала 10 ноября: «Сильный ураганный ветер нёс такое страшное волнение в команды кораблей, стоящих как внутри, так и вне бухты, что некоторые владельцы последних стали протестовать, что им не разрешено укрыться в бухте».

Экипажи транспортов с ценными военными грузами: боеприпасами, продовольствием, теплой одеждой для солдат, так необходимой в это время в Крыму, — не встретили понимания со стороны главного смотрителя за транспортами в Балаклаве — капитана Кристи. Он отказался дать разрешение ввести их суда в гавань.

Ночь на 13 ноября была холодная. 13-го полил дождь, который залил весь лагерь и затруднял приготовление пищи. Лагерь стал похож на затоптанное вспаханное поле, ничего кроме грязи и слякоти. В течение этого дня дул свежий юго-западный ветер. Экипажи кораблей предчувствовали приближение страшной катастрофы. И она не заставила себя ждать.

К рассвету 14-го поднялся шторм, к половине седьмого утра превратившийся в настоящий ураган, ураган, какого не запомнят жители этой страны. Гром, молния, ливень сопровождали его.

На утро шторма на якорях у входа в Балаклавскую бухту находились паровые суда: «Retribution», «Niger», «Vesuviur», «Vulcan», паровые транспорты: «Prince», «Melbourn», «Avon», «City of London», парусные транспорты : «Mercia», «Resolute», «Lady Valiant», «Caducens», «Rride of the Ocean», «Kenilwoth», «Medora», «Wild Wave», «Pilvan», «Winkle», «Sir Robert Sale», грузовые суда «Progress», «Wanderer», «Peltoma» с частным бригом «Maltese», составляли в общем 22 парусника.

«14 ноября — ужасный ураган начался примерно в 5 часов утра, — вспоминает Изабелла Дуберли, бывшая в это время на борту корабля «Star of the South» в Балаклавской бухте. — В 7 часов, когда я выглянула в окно каюты, бухта буквально кипела и была покрыта пеной, а корабли страшно раскачивало.

К 9 часам это усилилось до такой степени, что я едва могла, даже цепляясь за надстройки, продвигаться по палубе. Брызги, рассыпаясь над скалами на много сотен футов, казались сильным дождем. Корабли сталкивались и наносили друг другу сильные повреждения. Корму «Star of the South» протаранил мощными бортами «Medway», возвышавшийся над ней.

К 10 часам мы узнали, что самые ужасные крушения происходят снаружи, у Балаклавских скал среди кораблей, стоящих на якоре, и некоторые из капитанов — капитан Сайер, мистер Рошфор и Фрейн — направили свои корабли на скалы, чтобы попытаться любыми средствами спасти жизни. Следующей вестью стало то, что «Prince»,«Resolute»,«Rip Van Winkle», «Wanderer»,«Progress» и иностранный барк погибли, и с них не спаслось и дюжины человек.

В 2 часа дня, несмотря на ветер и непогоду, мне удалось, перебираясь с корабля на корабль, добраться до берега и своими глазами увидеть эту зловещую картину. К моменту моего появления на берегу прекрасный небольшой клипер «Wild Wave» уже двигался навстречу своей гибели. Капитан и команда, — все, кроме трех юношей, — покинули корабль в 9 часов, и теперь он со всеми своими мачтами, беспомощным грузом на борту, своими изящными обводами и душой дуба необратимо стремится к смерти. Теперь он внизу под нашими ногами.»

Корабли, стоявшие на внешнем рейде, срывало с якорей и несло на отвесные скалы у входа в Балаклавскую бухту. Первой жертвой разбушевавшейся стихии стал американский транспорт «Progress», за ним ураганный ветер сорвал с якорей и понес к берегу британский парусник «Resolute».

Третьим разбилось американское парусное судно «Wanderer», а за ним погиб «Kenilworth», который, потеряв свои мачты, столкнулся с пароходом «Avon». Это единственный пароход, которому в этот день с большим трудом удалось прорваться через узкий проход в Балаклавскую гавань и спастись. Тем временем неугомонный ветер продолжал срывать с якорей и нести на скалы все новые и новые жертвы...

Вход в Балаклавскую бухту

Почти все палатки в лагере Балаклавы были сорваны, и все бывшее внутри унесено. Офицеры и солдаты, едва одетые, бегали вокруг и собирали остатки вещей и одежды. Ветер усиливался с каждой минутой, и все лагерные вещи летали в воздухе. Брезенты палаток («tentes dabri») были снесены и летали сотнями, только несколько тяжелых английских палаток, значительно тяжелее французских, снесенные, упали там, где их застал налетевший шквал.

Горы интендантских запасов, провизии и прочего исчезли совершенно. Огромные бочки катились, как крикетные шары, и исчезали Бог ведает куда. Многие крыши с депо Главной Квартиры (штаба коалиции) были снесены, и дома устояли только благодаря тому, что все это были полуподвальные помещения, противостоявшие бешенству урагана без особых повреждений. Госпитальные же палатки были сорваны, и страдания несчастных раненых и больных увеличивались тем, что они промокли насквозь.

Нужно сказать, что поведение солдат двух армий представляло собою величайший контраст. Французы бежали толпами через равнину во всех направлениях, стараясь найти укрытие за старыми стенами или насыпями. Англичане, более замкнутые и твердые, стояли впереди сравненных с землей палаток под бесновавшимся над ними ветром и дождем или же собирались в группы впереди их прежнего лагеря.

(Перевод с английского: Englands Battles by Sea and Land. vol. IV. By Williame Cooke Stafford, Esq.).

Лагерь союзников в Балаклаве

Клипер «Rip Van Winkle» разделил участь несчастных своих «соотечественников», незадолго до бури гордо стоявших на якорях рядом с ним. Первым разбился о скалы транспорт «Progress», третьим — «Wanderer», а шестым погиб «Rip Van Winkle». Военный корреспондент британского правительства в Балаклаве Уильям Симпсон изобразил корабль в последние минуты борьбы со стихией на рисунке «Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 г.». С креном на левый борт клипер несет на скалы, а с палубы падают в море члены экипажа корабля и военные. Вместе с кораблем на дно Черного моря ушло снаряжение и запасное оборудование 8-й саперной роты.

Среди погибших оказался британский фотограф Ричард Никлин вместе со своими ассистентами — младшим капралом Джоном Хаммондом и капралом Джоном Пендередом, на которых британское правительство возлагало особые надежды, а также 29-летний капитан королевских драгунов Гарри Крофт, сын известного в то время полковника Крофта из Йорка.

Британский флот в одночасье потерял первоклассный корабль с моряками и ценным военным грузом на борту. Американский клипер «Rip Van Winkle» вошел в историю Крымской войны как один из лучших парусных транспортов с винтовым рулевым устройством.

Вообще, драматические события того дня произвели огромное впечатление на очевидцев — ни один из англичан, оставивших литературные или живописные воспоминания о Крымской войне, не избежал описания той страшной бури. Дата 14 ноября 1854 года и название Балаклава в английской истории слились воедино и окрасились в черный цвет.

В «Описании Восточной войны» Гейрота, изданном в Санкт-Петербурге в 1872 году эти события описаны следующим образом:

« Буря началась в 7 часов утра, проливным дождем, сопровождаемым жестоким снежным ветром. Она быстро усилилась и превратилась в ураган. Херсонесская губа, огражденная с юга двумя рядами холмов, сильно волновалась и пенилась, как кипящий котел.

Ветер срывал верхушки волн, разбрасывая их на берег вихрями соляных паров до того густых, что корабли, стоявшие в глубине бухты, невидимы были из за морской пены. Сквозь тучу виден был только лес наклонившихся мачт, разорванные снасти и разлетающиеся со свистом лоскутья парусов в воздухе. При столь неожиданном действии бури, неприятельские матросы спешили принять все необходимые меры предосторожности, тогда как сухопутные войска неприятеля, столпившиеся на берегу бухты, старались укрепить свои досчатые бараки и палатки.

Но все меры предосторожности оказались тщетными, когда ветер вдруг направился к западу с ожесточенной силою и яростью: палатки, бараки, унесенные порывом ветра, перемешивались с бочками, связками фуража и тюками, скачущими по скату холмов. Доски, кастрюли, котлы летали в воздухе, как сухие листья….

«...Моряки, подвергавшиеся опасностям во всех морях, не помнят, чтобы им приходилось быть свидетелями подобной бури, — писал командир уцелевшего британского корабля. — Представьте себе страшный ветер, угрожающий опрокинуть горы, потоки дождя, наводняющие атмосферу, частый град, с ожесточением ударяющий во все, что встречается на пути, и, наконец, взволнованное море, валы которого равняются горам, — и вы будете иметь еще не полное представление об ужасном урагане, свирепствовавшем 14 ноября... Несомненно, распорядительность адмиралов, искусство командиров, энергия офицеров и неустрашимость матросов позволили избежать полной катастрофы».

Масса кораблей, загнанная сначала ветром к северу, вдруг, от действия урагана, быстро устремилась к востоку, где ей угрожало совершенное разрушение. Корабли союзников, сильно сталкиваясь между собою, сцеплялись реями и снастями, нанося один другому значительные повреждения. Некоторые суда опрокинулись и утонули, другие сели на мель, иные разбились вдребезги о подводные камни, иные лишились всех мачт и, совершенно обломанные, выброшены на берег…

Генерал-адъютант князь Меншиков, в донесении своем от 6-го ноября, исчисляя убытки, нанесенные неприятельскому флоту этою бурею, говорит, что наиболее пострадали французские корабли… У Евпатории и в других местах выброшено на берег более 25 судов, в том числе два военных фрегата. С высот, господствующих над Балаклавой, замечено было также 2 неприятельских фрегата, стоявших на рейде с изломанными мачтами.

"Принц"

Но самою тяжкою для союзников была гибель огромного винтового парохода «Принц», в 2700 тонн, перевозившего в Балаклаву 46й английский полк, запасы для Скутарийского госпиталя, множество ядер и бомб, а главное – всю зимнюю одежду, припасенную для союзной армии: 40 000 шинелей, шерстяные фуфайки, носки, перчатки, и пр. За исключением 46-го полка, который кое-как успели высадить у Балаклавы, все погибло, и от многочисленного экипажа Принц уцелело едва только шесть человек. Пароход Принц стоил 3,750,000 франков, а грузу на нем было на сумму 12,000,000 франков!

Сразу после гибели «Принца» последовал шквал публикаций в европейской прессе о его затонувшем грузе. Рубахи и одеяла журналистов не интересовали. Они писали только о «значительном количестве серебряной монеты и 200 000 фунтов стерлингов золотом для уплаты жалованья английским войскам в Крыму». Со временем суммы, в которые оценивался драгоценный груз росли — 200 тысяч, 500 тысяч франков, 1 миллион фунтов стерлингов, 60 миллионов франков, миллионы рублей золотом. Но во всех публикациях утверждалось, что золото и серебро были надежно упакованы в бочки, и находятся на дне в полной сохранности. В 1860-х газетчики переименовали транспорт в «Черного Принца». Мрачный эпитет был добавлен явно для большей романтичности.

Золото неоднократно искали водолазы, в царские времена, при СССР, при Украине. Но ничего так и не нашли. Есть версия, что драгоценный груз сняли с транспорта еще в Константинополе, где находилась интендантская служба английского экспедиционного корпуса. Там коррумпированные военные чиновники золото и серебро списали на уже погибших под Севастополем британских солдат. А на самом деле разделили все 200 тысяч фунтов между собой. Единственным подтверждением этой версии был тот факт, что в поисках золота «Принца» у Балаклавы ныряли кто угодно, только не англичане.

Итоги бури 14 ноября 1854 года на Черном море для британского флота были катастрофические:

«Prince» - разбит в щепки, все на корабле погибли, кроме одного младшего офицера и шестерых матросов.

«Resolute» - утонул, все на борту погибли, кроме 3-го помощника и 8 моряков.

"Rip Van Winkle" – утонул, все на борту погибли.

«Kemlworth» - разбит в щепки, все на борту погибли, кроме 3 человек.

«Wild Wave» - утонул, все на борту погибли, кроме юнги.

«Progress» - утонул, кроме двух человек, все погибли.

«Peltoma» - утонул, все погибли, кроме капитана.

«Maltese» - утонул, все погибли.

«Wandemer» - утонул, все погибли.

Большинство парусных судов получили сильные повреждения :

«Vesuvius» - мачты уничтожены, много повреждений, корпус почти разрушен.

«Retribution» - потерян руль, запасы и другие значительные повреждения, и значительные потери экипажа.

«Melbourn» уничтожены мечты, едва избежал разрушения.

«Mercia» полностью разрушен.

«Lady Valiant» полностью разрушен.

«Caduccus» полностью разрушен.

«Pride of the Ocean» полностью разрушен.

«Medora» полностью разрушен.

«Sir Robert Sale» полностью разрушен.

В Евпатории  судно ее величества Cyclops едва избежал полного разрушения. The Fultan, французский парусный фрегат выброшен на берег и разбит в щепки, экипаж частично спасен. Henri IV - 100 пушек, выбросился на берег и погиб вместе с командой, но 17 спасены.

Peiri Mes'seret, турецкий двухпалубный, пошел ко дну со всем на борту. Стихия проявила себя и у других берегов, как писали тогда, «европейской Турции». В Варне шторм уничтожил две французских бригантины, английский пароход, австрийскую бригантину, два сардинских парохода, в Балчике — французскую бригантину.

Стихия как бы специально выбирала стоянки союзного флота. Удивительно, но на северо-западе Черного моря и в Одессе было тихо. Основной удар стихии пришелся именно на восточное побережье Крыма от Балаклавы и Севастополя до Евпатории. Кроме погибших судов еще большее их число было выведено из строя и оказалось непригодным для дальнейших боевых действий.

Корабли потеряли мачты, на многих сгорели паровые машины, повреждены корпуса, обнаружились течи, и суда были полузатоплены, некоторые корабли потеряли пушки и якоря. Как свидетельствуют документы, весь крымский берег был усеян обломками кораблей и грузов.

В исторической литературе пишут, что корабли Черноморского флота, стоящие в бухте Севастополя от шторма не пострадали.

Именно эта катастрофа привела к тому, что у человечества появилась метеослужба! Буря нанесла такой ущерб англо-французской армии, что на метеорологию впервые обратили внимание не только ученые, но и государственные деятели. Хотя французы пострадали меньше англичан, именно они первыми сделали правильные выводы. Военный министр Франции Вальян узнал, что эта буря за день до того, как она разразилась над Балаклавой, прошла над Средиземным морем. А значит, при наличии средств оповещения ее можно было бы предсказать.  

Страх пережить такое потрясение повторно заставил императора Франции Наполеона III лично дать указание ведущему астроному своей страны Урбену Леверье создать эффективную службу прогноза погоды. Выбор исполнителя проекта был не случаен. Леверье считался лучшим математиком мира, сумевшим вычислить существование еще одной, доселе не известной планеты Солнечной системы — Урана.

В феврале 1855 года, спустя всего три месяца после шторма в Балаклаве, была создана первая прогнозная карта, а в 1856 году во Франции уже работала сеть из 13 оперативных и постоянно взаимодействующих метеостанций. На следующий год Париж стал получать информацию о погоде и от зарубежных наблюдателей. Так сформировалась Европейская служба погоды. С 1865 года во все европейские порты стали приходить штормовые предупреждения. Практическая польза новой организации вскоре стала очевидна всем, и служба погоды была организована во многих странах мира.

После того как в начале сентября 1854 (по старому стилю) в окрестностях Евпатории началась высадка объединённой группировки франко-англо-турецких войск, главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму князь Меншиков, чтобы преградить путь противнику на Севастополь, начал стягивать к устью реки Альма различные части сухопутных войск, разбросанных в это время по всему Крыму.

В числе этих войск были и казаки — нескольких сотен 57-го Донского казачьего полка, 60-го Донского полка и 3-й Донской конной артиллерийской батареи.

Во время состоявшегося 8(20) сентября 1854 г. Альминского сражения между русскими и франко-английскими войсками активно действовала 3-я Донская артбатарея, нанося своим огнём значительные потери противнику.

Подразделения 57-го и 60-го Донских полков непосредственного участия в сражении не принимали. Но после его окончания они вместе с другими кавалерийскими полками прикрывали отход разбитой группировки русских войск, заставив противника отказаться от её преследования.

Спустя месяц, 13(25) октября 1854 г. в окрестностях Севастополя вблизи занятых английскими войсками тогдашних греческих деревень Балаклава и Кадыковка, в долине, образованной грядами Федюхиных и Семякиных высот и гребнем Сапун-горы, произошло Балаклавское сражение.

В этом сражении участие казачьих частей было более заметным. В нём приняли участие уже упоминавшаяся 3-я Донская артбатарея (12 орудий), шесть сотен 1-го Уральского казачьего полка, 53-й Донской казачий полк и 2-й линейный (пластунский) батальон Черноморского казачьего войска.

В ходе Балаклавского сражения 3-я Донская артбатарея вместе с другими артиллерийскими частями своим огнём содействовали овладению пехотными полками четырёх английских редутов на Семякиных высотах. Затем 1-й Уральский казачий полк совместно с гусарской бригадой участвовал в неудачной атаке на лагерь английских войск в Кадыковке.

После этого перешла в контратаку английская лёгкая кавбригада в составе уланского и гусарского полков, всего 633 человека. Она атаковала 3-ю Донскую батарею, находившуюся на месте нынешнего посёлка Первомайское, у подножья юго-западных склонов Федюхиных высот.

Казаки-артиллеристы стояли до конца. Последний картечный залп они выпустили по противнику, когда английская конница находилась в нескольких десятках шагов от орудий. Затем начался неравный бой пеших с конными у орудий батареи. В ходе него погибла значительная часть казаков-артиллеристов.

Находившиеся рядом с батареей шесть сотен 1-го Уральского казачьего полка не только не пришли ей на помощь, но в панике бросились бежать, хотя англичан было значительно меньше, чем их.

От полного уничтожения личный состав батареи спасла атака 53-го Донского казачьего полка. В результате остатки английской легкой кавалерии отступили на свои позиции.

Чтобы спасти их от полного уничтожения, позиции русских войск на Федюхиных высотах атаковали 500 французских «африканских конных егерей» («шассеры»). Их встретил 2-й линейный (пластунский) батальон Черноморского казачьего войска.

Казаки-пластуны, действуя в рассыпном пешем строю, при приближении французских кавалеристов падали ничком на землю, уклоняясь таким образом от удара сабли, а когда всадник проскакивал мимо, вскакивали и стреляли ему в спину. Так понесла ощутимые потери и французская кавалерия.

После Балаклавского сражения 2-й Черноморский казачий пластунский батальон был переброшен в Севастополь, где к нему вскоре присоединился и 8-й пластунский батальон того же казачьего войска.

Черноморские казаки-пластуны на бастионах Севастополя выполняли функции современного «спецназа», ведя разведку, захватывая пленных, участвуя в качестве авангарда в вылазках на вражеские позиции.

За время боёв на бастионах Севастополя казаки-черноморцы понесли большие потери. Поэтому в апреле-мае 1855 г. они были выведены из города на доукомплектование и больше в Севастополь не возвращались. В их честь одна из улиц Нахимовского района Севастополя была названа «Пластунская».

В 1855 г. и до лета 1856 г. казачьи части располагались по всему Крыму и окрестностям Севастополя, в том числе части и подразделения Черноморского казачьего войска: Сводный Черноморский казачий полк (4 сотни) в районе Судак-Феодосия, 15-й линейный батальон в Феодосии, 5-й и 9-й линейные батальоны в районе Еникале-Керчь-Камышбурун, Гренадерская рота 9-го линейного батальона и 6-й линейный батальон в Арабатской крепости на Арабатской стрелке, Черноморский линейный резервный батальон в Бахчисарае, 11-я Черноморская казачья артбатарея в Камыш-Буруне.

Подразделения Черноморского казачьего войска, находившиеся в Феодосии и на Керченском полуострове, участвовали в боях с англо-французскими войсками, высадившимися летом 1855 г. в Керчи.

Донское казачье войско в этот период было представлено в Севастополе и Крыму следующими частями и подразделениями: 9-й полк в сёлах Верхний и Нижний Чоргунь (ныне село Чернореченское), 39-й и 42-й полки на Северной стороне Севастополя, 56-й полк на Мекензиевых горах, 3-я Донская артиллерийская батарея и 3-я Донская лёгкая артиллерийская батарея в устье реки Кача, 65-й и 67-й полки на Керченском полуострове, 22-й полк в Симферополе, 53-й полк в районе Ялта-Алушта, 55-й полк в Саках, 62-й полк на Чонгаре. Кроме них в Крыму находились 4-я Донская лёгкая конная резервная батарея и 61-й Донской полк.

Уральское казачье войско в Крыму в 1855-1856 гг. представлял 2-й Уральский казачий полк.

Таким было участие казачьих войск России в боевых действиях Крымской войны в Севастополе и Крыму в 1854-1856 гг.

К. КОЛОНТАЕВ

Также:  "Внутренние войска" Российской империи против "Великой армии"

Получившая имя своего создателя мортира имела небывало большой калибр — 914 мм — и весила 42 т. Для того, чтобы её можно было доставить к месту боевых действий, конструкция орудия была создана разборной:

чугунная платформа, на которую устанавливалась мортира, имела систему выставления угла выстрела (от 40 до 50°);

зарядная камора из сварочного железа, в которой размещался снаряд;

ствол мортиры состоял из трёх больших колец, каждое из которых, в свою очередь, разделялось на кольца поменьше (всего 51 элемент);

продольные стержни соединяли ствольное кольцо и чугунное основание орудия.

Стреляла мортира сферическими бомбами, весившими от 1 067 до 1 334 кг.

Мортира Маллета. Журнальная иллюстрация 1858 года. На заглавной фотографии — одна из двух изготовленных мортир, хранящаяся в наши дни в Королевской оружейной палате

источник

Контр-адмирал Завойко с эскадрой в составе шести вымпелов: фрегат «Аврора», корвет «Оливуца», транспорты «Байкал», «Двина», «Иртыш» и «Бот № 1», с погруженным на транспорты имуществом, солдатами гарнизона и жителями Петропавловска, вышел в море для следования к устью реки Амур.

8 мая в заливе Де-Кастри российские корабли неожиданно встретили разведывательный отряд англо-французской эскадры в составе трёх военных кораблей. Контр-адмирал Завойко действовал решительно: произошло «огневое соприкосновение». К ночи канонада стихла. Отряд противника запер русскую эскадру в бухте и стал на якоря у выхода, ожидая подкрепления. В ночь с 9 на 10 мая русская эскадра под прикрытием тумана снялась с якорей и бесшумно ускользнула из залива. Пройдя Татарским проливом между континентом и островом Сахалин, контр-адмирал Завойко отдал приказ зайти в глубокое и широкое здесь устье Амура и подняться вверх по течению реки.

Поиски на следующий день исчезнувшей русской эскадры не привели к каким-либо результатам. Полагая, что корабли противника спрятались в глубине «бухты», было принято решение терпеливо дожидаться, когда голод и холод вынудит русскую эскадру встретиться с ним в открытом бою. Ни французы, ни англичане не знали самого большого секрета русских: Сахалин — это остров; существует судоходный сквозной пролив, отделяющий Сахалин от континента; устье Амура вполне удобно для захода океанских кораблей. Это были те бесценные сведения, которые добыл в своей исследовательской экспедиции капитан I ранга Русского военно-морского флота Геннадий Невельской, и которые подарили жизнь огромному количеству эвакуированных с Камчатки людей.

Невельской Геннадий Иванович — российский адмирал (1874 год), исследователь Дальнего Востока, основатель города Николаевска-на-Амуре. Доказал, что устье Амура доступно для входа морских судов и что Сахалин — остров.

Эскадра контр-адмирала Завойко поднялась вверх по течению Амура и стала на якоря на левом берегу реки у русского казенного поселения пост Николаевский — пограничного поста, основанного 1 августа 1850 года. В течение двух с половиной месяцев на левом берегу Амура силами солдат, матросов, казаков, «охотников» (добровольцев) и эвакуированных жителей уничтоженного Петропавловска был построен новый город-порт Николаевск (Николаевск-на-Амуре).

Мемориал Завойко Василию Степановичу в Петропавловске-Камчатском. На заднем плане озеро Култучное и сопка Мишенная.

Мемориал-часовня и братские могилы, в одной из которых похоронены защитники Петропавловской гавани, в другой - солдаты атакующей стороны.

Макет Смертельной батареи Максутова. Расположен между Никольской и Сигнальной сопками в центре Петропавловска-Камчатского.

В статьях использован и систематизирован материал с таких сайтов как:

ru.wikipedia.org/wiki/Петропавловская_оборона

ru.wikipedia.org/wiki/Крымская_война

topwar.ru/56310-geroiches…orona-petropavlovska.html

А также прекрасные картины художника Валерия Шиляева lglusi.ru/far-east/dalnev…far-east/valeriy-shilyaev

И многочисленные схемы и рисунки из открытого доступа в сети интернет.

Уверен что информация, данная мной в первой и второй статьях, найдет своих читателей.

Память о событиях тех дней должна быть жива, поскольку мы все являемся прямыми потомками тех великих и сильных людей.

Всем мира и добра, друзья.

В Петропавловской гавани узнали о начале войны и о готовящемся нападении союзников на тихоокеанское побережье России на исходе мая 1854 года. Официальное известие об этом военный губернатор Камчатки и командир Петропавловского военного порта генерал-майор В. С. Завойко получил от генерального консула России в США. Правда, ещё в марте того же, 1854 года, американское китобойное судно доставило губернатору дружественное письмо короля Гавайских островов. Король Камеамеа III предупреждал Завойко, что располагает достоверными сведениями о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов.

Завойко немедленно обратился ко всему населению Камчатки с воззванием:

«Получено известие, что Англия и Франция соединились с врагами христиан (Турцией), с притеснителями наших единоверцев; флоты их уже сражаются с нашими. Война может возгореться и в этих местах, ибо русские порты Восточного океана объявлены в осадном положении.

Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля, жители не будут оставаться праздными зрителями боя и будут готовы, с бодростью, не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред и что обыватели окрестных селений, в случае надобности, присоединятся к городским жителям. При приближении неприятеля к порту быть готовыми отразить его и немедленно удалить из города женщин и детей в безопасное место. Каждый должен позаботиться заблаговременно о своём семействе.

Я пребываю в твёрдой решимости, как бы ни многочисленен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия всё, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови; убеждён, что флаг Петропавловского порта во всяком случае будет свидетелем подвигов чести и русской доблести!»

Завойко Василий Степанович — адмирал Российского императорского флота, участник Наваринского сражения, кругосветный мореплаватель, один из пионеров освоения Тихоокеанского побережья, первый военный губернатор Камчатки.

Женщины и дети расположились на вершине одной из близлежащих сопок, на безопасном удалении от орудийных залпов.

Противник был уверен в своей лёгкой победе и не спешил. Этой медлительностью весьма удачно воспользовались защитники города: они успели завершить основную часть работ по созданию главных укреплений порта до прибытия вражеской эскадры.

Петропавловск был крайне слабо укреплён. В городе имелось всего шесть 6-фунтовых пушек и одно полевое 3-фунтовое орудие на конной тяге. Численность гарнизона Петропавловска составляла всего 231 человек. В надежде на получение затребованных им у губернатора Восточной Сибири и Дальнего Востока орудий, В. С. Завойко заблаговременно распорядился о подготовке позиций для их установки (батарей). Из добровольцев, из местного населения, формировались стрелковые отряды и отряды, которые должны были заниматься тушением возможных пожаров. К счастью для защитников Петропавловска, в июле 1854 года пришла неожиданная помощь. 1 июля 1854 года в порт, завершив полукругосветное плавание, вошел 58-пушечный фрегат «Аврора» (в разное время на его вооружении было 44, 54, 56 и 58 орудий) под началом капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева. «Аврора» 21 августа 1853 г. вышла из Кронштадта на Дальний Восток, и двигалась по маршруту Копенгаген — Христианзанд — Портсмут — Рио-де-Жанейро — мыс Горн — Кальяо — Бухта Де-Кастри. Фрегат шёл для укрепления Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина. Но, из-за нехватки пресной воды и цинги поразившей 2/3 экипажа (на корабле практически не было ни одного здорового человека), Изыльметьев решил сделать остановку в Петропавловске. Получив доклад о положении дел, капитан-лейтенант дал согласие на просьбу Завойко остаться в Петропавловске и помочь отразить нападение англо-французской эскадры.

Изыльметьев Иван Николаевич — русский военный моряк, контр-адмирал с 1864 года.

Надо сказать, что «Аврору» едва не перехватил противник. Поход был тяжелым. Почти двадцать дней встречные штормовые ветры мешали выходу корабля в Тихий океан. Много людей болело: 8 матросов умерли, 35 было в тяжелом состоянии. Кораблю требовался срочный ремонт: потекли палубные пазы, ослабел такелаж, на исходе был провиант. Только 13 марта фрегат миновал кладбище кораблей» — мыс Горн. Корабль сделал остановку в перуанском порту Кальяо. Здесь русский корабль попал в окружение англо-французской эскадры. В бухте стояли британские фрегаты «Президент и «Пайк» под флагом контр-адмирала Дэвида Прайса, французские фрегаты «Форт» и «Евридика» под флагом контр-адмирала Фебрие де Пуанта, французский параход «Облигадо». Известие о начале войны ещё не было получено, но его ждали. Русский фрегат попал в ловушку.

Внешне дело обстояло как обычно. Русский капитан-лейтенант Изыльметьев и оба адмирала обменялись обычными в мирное время визитами вежливости. Изыльметьев, стараясь не подавать виду, ускорил ремонтные работы. 14 (26) апреля 1854 г. русский фрегат смог вырваться из ловушки. Пользуясь густым туманом с «Авроры» были спущены на воду семь десятивёсельных шлюпок. Корабль поднял якорь, паруса не поднимали и шлюпки отбуксировали «Аврору» в открытое море. Там подняли паруса и скрылись в океане прежде, чем иностранцы смогли организовать погоню. Уже через неделю пришло известие о начале войны.

Фрегат Аврора

24 июля 1854 года военный транспорт (бригантина) «Двина» доставил в Петропавловск из залива Де-Кастри 350 солдат Сибирского линейного батальона, 2 двухпудовые мортиры и 14 пушек 36-го калибра. На «Двине» прибыл на Камчатку и остался там военный инженер поручик Константин Мровинский, возглавивший строительство береговых батарей в Петропавловском порту. К исходу июля гарнизон порта вместе с экипажами кораблей насчитывал, согласно позднее поданному В. С. Завойко рапорту о исходе боя, 988 человек (349 человек на кораблях, 368 на батареях и 271 человек — в стрелковых партиях).

В подготовку к обороне включилось и всё население города и его окрестностей (около 1600 человек, включая женщин, детей и стариков). Работы по сооружению семи береговых батарей и установке орудий велись почти два месяца круглые сутки, днём и ночью. Защитники Петропавловска возводили укрепления, в скалах вырубали площадки для батарей, неприступные для морского десанта, снимали с кораблей орудия, вручную перетаскивали их по крутым склонам сопок и устанавливали на берегу.

Фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева и транспорт «Двина» были поставлены на якоря левыми бортами к выходу из гавани. Орудия правых бортов сняли с кораблей для усиления береговых батарей. Вход в гавань загородили боном (плавучее заграждение).

Фрегат Аврора и транспортное судно Двина

Схема обороны Петропавловской гавани с восточной стороны.

Артиллерийские батареи охватывали Петропавловский порт подковой. На правом её конце, в скалах мыса Сигнальный, была расположена батарея № 1. «Сигнальная» батарея вход на внутренний рейд и была вооружена тремя 36-фунтовыми орудиями, двумя бомбическими пушками, её гарнизон составлял 64 человека. Также с правой стороны, на перешейке между Сигнальной сопкой и Никольской сопкой расположили ещё одну батарею. «Перешеечная» батарея (№ 3) была вооружена пятью 24-фунтовым орудиями, её гарнизон составлял 51 человек. У северного конца Никольской сопки, на самом берегу поставили батарею № 7. Она была предназначена для предотвращения высадки вражеского десанта в тыл и попытки захватить порт с северного направления. Батарея была вооружена пятью 24-фунтовыми орудиями, её защищало 49 человек. Ещё одна батарея располагалась на сгибе воображаемой подковы, у Култушного озера. «Озёрная» батарея (№ 6) имела на вооружении шесть 6-фунтовых орудий, четыре 18-фунтовых орудия, её гарнизон составлял 34 человека. «Озёрная» батарея подкрепляла оборону батареи № 7 и должна была держать под огнём дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером. Затем шли «Портовая» и «Кладбищенская» батареи (батареи № 5 и № 4). Батарея №5 была вооружена пятью практически негодными к бою 3-фунтовыми орудиями. Батарея №4 была вооружена тремя 24-фунтовыми орудиями и имела гарнизон в 24 человека. На песчаной косе Кошка находилась основная батарея № 2. «Кошечная» батарея была вооружена девятью 36-фунтовыми орудиями, одним 24-фунтовым орудием, её гарнизон составлял 127 человек.

7 мая контр-адмиралы Дэвид Прайс и Фебрие де Пуант получили известие о начале войны. Только 17 мая два фрегата (один английский, другой французский), в сопровождении двух пароходов, вышли в Тихий океан, в слабой надежде обнаружить «Аврору». Понятно, что русский фрегат они не настигли. Сначала стояли у Маркизовых островов, а затем перешли к Сандвичевым островам, где узнали, что 18 дней назад здесь было другое русское судно, «Двина». И здесь союзники медлили, только 25 июля покинули Сандвичевы острова (Гавайи) и двинулись к Камчатке.

Вечером 16(28) августа с дальних маяков Завойко сообщили, что на горизонте появилась эскадра.

К месту назначения союзная эскадра подходила при неблагоприятных погодных условиях и очень медленно. На разведку был отправлен пароход «Вираго», который прикрылся флагом Соединенных Штатов и прошел в Авачинскую бухту. Русские очень скоро заметили и выслали бот. Командир парохода не стал его дожидаться, поспешно развел пары и ушел. Стало окончательно ясно, что враг пришел. Командир парохода доложил адмиралу Прайсу, что он видел в бухте несколько судов и береговые батареи (обнаружили три батареи). Он также отметил, что вход в узкий пролив, который соединяет океан с бухтой, ничем не защищен, хотя русские и пытаются его укрепить. Самый город Петропавловск располагался на восточной стороне большой Авачинской бухты, в глубине губы, которая соединялась с Авачинской бухтой «горлом». Эту губу и защищали «Аврора» и «Двина».

Это были первые сведения, которые союзники получили о Петропавловске. Стало очевидно, что внезапного удара не получилось, что серьёзно осложняло положение англо-французской эскадры, которая не имела возможности бороться с серьёзной обороной. Так, английские корабли были в основном вооружены короткоствольными орудиями, мало приспособленными для борьбы с береговыми укреплениями противника.

Пароход «Вираго»

18 (30) августа 1854 года англо-французская эскадра вошла в Авачинскую губу и сделала несколько выстрелов, но вскоре прекратила стрельбу. Русские батареи тоже сделали несколько выстрелов. Решительной атаки ждали на следующий день, но её не последовало. Русские защитники Петропавловска не знали тогда, что непредвиденное событие заставило вражеское командование отложить нападение.

Объединённой эскадрой руководил англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс. Это был опытный командир, который принял участие в первом сражении ещё в 1801 году (Копенгагенское сражение между английским и датским флотами) и прошёл длинный путь от юнги до контр-адмирала и командующего Тихоокеанской эскадрой. Прайс лично ходил на пароходе «Вираго» осматривать губу и русские укрепления. По отзывам окружающих, осмотр произвёл на адмирала угнетающее впечатление. Прайс уже был угнетен тем, что упустил «Аврору», и его огорчение увеличилось, когда на Сандвичевых островах он узнал, что союзная эскадра проморгала и «Двину». Теперь же, увидев два русских корабля в Петропавловском порту в полной боевой готовности, Прайс сильно переживал, осознавая всю опасность предстоящей атаки. Кроме того, стало очевидно, что русский порт вооружен и защищен значительно лучше, чем ожидалось.

Прайс Дэвид Пауэлл — английский флотоводец, контр-адмирал (1850), эсквайр.

19 (31) августа 1854 года с утра корабли союзной эскадры стали занимать отведённые по плану им места, но вдруг движение остановилось и корабли вернулись на свои места на якорной стоянке у входа в Авачинскую бухту. Как потом выяснилось в ночь с 18 на 19 августа адмирал Прайс погиб при загадочных обстоятельствах. Последующая неудача союзной эскадры и её отступление сделали удобной точку зрения о том, британский адмирал покончил жизнь самоубийством. Однако эта версия была неубедительной уже в то время. Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев в письме генерал-адмиралу русского флота великому князю Константину Николаевичу отмечал, что британский адмирал не стал бы убивать себя перед сражением, которое надеялся выиграть. Не мог Прайс застрелиться и «невзначай своим пистолетом», так как не было надобности брать его в руки, находясь на фрегате за милю от русских позиций. Да и сомнительно, что Прайс «испугался» штурма Петропавловска. Это был боевой командир, который не раз смотрел в лицо смерти. Его отмечали как умелого и храброго офицера, который не раз получал ранения в боях, попадал в плен, участвовал в абордажах и рукопашных схватках. Такой человек предпочел бы пасть в бою, если не мог выполнить поставленной задачи. Поэтому существует версия, что британского адмирала убили, а экипажу сообщили о самоубийстве, чтобы не вызывать разногласий. Причина же убийства покрыта мраком. Таинственная гибель Прайса стала своего рода роковым предзнаменованием для всей союзной эскадры.

Высшее командование после смерти Прайса перешло французскому контр-адмиралу Фебрие де Пуанту. Он ничего не изменил в первоначальной диспозиции. После некоторой заминки 19 (31) августа 1854 года союзный флот двинулся к Петропавловску и провел разведку боем. Корабли начали обстрел двух батарей (№ 1 и № 2). Перестрелка между кораблями и береговыми батареями завершилась к вечеру. Фрегаты и пароход стреляли через батарею № 1, перешеек, Сигнальную и Никольскую горы, но успеха не добились. Фрегат «Президент» получил повреждения.

Ночью было неспокойно. На берегу отмечали какое-то движение на вражеских кораблях. Шлюпки ходили от судна к судну, производили промеры глубин, горели огни. Гарнизон Петропавловска готовился к бою и несколько раз выдвигался к орудиям.

Утром 20 августа (1 сентября) 1854 года союзные корабли двинулись на решительный штурм русского порта. Английские корабли и французский фрегат «Форт» вели огонь по батареям № 1, 2 и 4, и по русским кораблям. Остальные французские корабли обстреливали батарею № 3, пытаясь отвлечь внимание защитников Петропавловского порта на себя. Одновременно фрегат «Евридика» и бриг «Облигадо» вели перекидной огонь, через Никольскую сопку надеясь попасть в «Аврору» и «Двину».

Батарея № 1, находившаяся на Сигнальном мысу и ближайшая к противнику, выдерживала самое жестокое нападение. На «Сигнальной» батарее находился и губернатор Завойко. Бой был тяжелым — 8 орудий «Сигнальной» и «Кладбищенской» батарей были вынуждены вести дуэль с 80 орудиями левых бортов трех вражеских фрегатов.

После продолжительного боя основные силы союзной эскадры смогли подавить русские батареи № 1 и 4. Несмотря на героические усилия орудийной прислуги и примеры бесстрашия, которые показывали командиры (так, лейтенант Гаврилов, раненный в голову и в ногу, не оставил боевое место и продолжал ободрять людей), орудия пришлось оставить. Платформы были засыпаны землей выше колес, станки и тали перебиты. Ворочать орудия и отвечать огнем на огонь, в таком положении было нельзя. Мичман Попов, командовавший батареей № 4, заклепал орудия и ушел, забрав боеприпасы. Он соединился с 1-й стрелковой партии мичмана Михайлова и отвел своих людей к батарее № 2.

Первая задача была реализована — «внешний замок» Петропавловска союзники сбили. Однако, «Кошечную» батарею (№ 2) они уничтожить не смогли. Не удалось противнику нанести серьёзных повреждений «Авроре» и «Двине». Перекидной огонь французских кораблей не принёс никакого успеха.

После этого союзники на гребных судах высадили десант из 600 солдат у батареи № 4. «Кошечная» батарея пыталась сорвать высадку десанта, но без особого успеха. Французы при восторженных кликах подняли свой флаг. Однако почти сразу их настроение испортили англичане. Французы попали под «дружественный огонь» — бомба с английского парохода, попав в самую середину батареи, вызвала страшное замешательство во французском отряде. Затем по французам открыли огонь фрегат «Аврора» и транспорт «Двина».

По приказу Завойко в контратаку бросили всех кого смогли — матросов с «Авроры» и добровольцев стрелковых отрядов. Атаку возглавили мичманы Фесун, Михайлов, Попов и поручик Губарев. Всего в русском отряде было около роты — 130 человек. Русские бросились в штыковую атаку, но французские десантники не приняли боя, сели на шлюпки и сбежали на корабли. Целый батальон сбежал без боя. Как отметил мичман Николай Фесун, служивший на фрегате «Аврора», неприятель отступал «бегом и с такою быстротою, что, прежде чем мы подоспели к занятой им батарее, он уже был в шлюпках и вне выстрела, так что, несмотря на самое пламенное желание, в этот раз не удалось его попотчевать даже ружейными выстрелами».

Максутов Дмитрий Петрович — российский контр-адмирал, главный правитель Российско-американской компании, последний губернатор Аляски.

Тем временем продолжалась дуэль «Кошечной» батареи (№ 2) под командованием лейтенанта князя Дмитрия Петровича Максутова с тремя вражескими фрегатами. Противник, имея на каждой из сторон своих фрегатов по две 2-пудовые бомбические пушки, стрелял в основном из них. Вражеские ядра долетали до русской батареи и, ударяясь в фашины, не причиняли особого вреда. Русские 36-фунтовые орудия могли ответить только тогда, когда враг увлекался и подходил ближе, чтобы дать залп всем бортом. Дмитрий Максутов был отличным командиром, он хладнокровно выжидал, не горячился, не тратил даром порох, стрелял только тогда, когда был уверен, что выстрелы не пропадут зря. Почти всё время пока три вражеских фрегата вели огонь, русская батарея молчала и только время от времени метко отвечала. Этот бой был отличным примером «холодной ярости» русских воинов: фрегаты противника непрерывно ведут огонь (противник в продолжение получаса делал более 250 выстрелов), ядра бороздят бруствер во всех направлениях, бомбы разрываются в воздухе, время от времени уносят раненых и погибших, а русские артиллеристы холодны и молчаливы, спокойно курят трубки или весело балагурят. И вот раздаётся звонкий голос командира, русские орудия посылают смертельные подарки врагу, и снова ожидание.

Стрельба прекратилась около 6 часов вечера. «Кошечная» батарея в продолжение 9 часов выдерживала огонь более 80 вражеских орудий. Она устояла и на следующий день была готова к новому бою. На этом первый штурм и завершился. Англо-французская эскадра вернулась на свои якорные стоянки у входа в бухту. Русские воины готовились на следующий день вступить в новое сражение. Они считали, что противник, разрушив передовые батареи, несомненно, продолжит наступление. Завойко посетил «Аврору» и объявил морякам, что теперь стоит ожидать решительного нападения противника на фрегат, который был самым серьёзным препятствием на пути к порту. Губернатор сказал, что он надеется на то, что русские моряки постоят за себя, на что получил единодушный ответ: «Умрем, а не сдадимся!»

До 24 августа (5 сентября) союзники устраняли повреждения на кораблях и готовились к новой атаке. Похоронили погибших на острове Крашенинникова. Во время второго штурма основной удар союзной эскадры был направлен на батареи № 3 («Перешеечная») и № 7 (на северной оконечности Никольской сопки). Здесь были самые мощные корабли. Русские батареи обстреливали английские корабли — фрегат «Президент», пароход «Вираго» и французский фрегат «Форт». Фрегаты «Пайк», «Евридика» и бриг «Облигадо» вели бой с батареями № 1 и 4. На них все орудия были восстановлены русскими оружейными мастерами. Союзники здесь имитировали штурм 20 августа, показывая, что и сегодня основной удар будет на этом направлении. Позднее фрегаты «Пайк» и «Евридика» присоединились к главным силам.

Англо-французская эскадра, имевшая на основном направлении сначала 118 орудий, а затем 194, разделилась на две части. Одна часть эскадры обстреливала одну русскую батарею, другая — вторую. К тому же противник имел мощные бомбические орудия. Обе русские батареи имели на вооружении всего 10 орудий. После трехчасового боя почти все русские орудия были повреждены, и прислуга с батарей была вынуждена отступить.

Так, пять орудий «Перешеечной» батареи (№ 3) под командой лейтенанта князя Александра Петровича Максутова вели смертельную дуэль с фрегатом «Форт». Залп каждого борта была равен 30 пушкам. Как отмечал мичман Фесун, весь перешеек совершенно изрыт, не было аршина земли, куда не попало бы ядро. При этом русская батарея в начале очень успешно отвечала огнем: французский корабль получил серьёзные повреждения. Корабль стоял на расстоянии не больше 4 кабельтовых и каждое попавшее ядро приносило большой ущерб. Вскоре платформы орудий были засыпаны, станки перебиты, одно орудие сильно повреждено, три других не могли действовать. Половина прислуги была перебита или ранена. Однако Александр Максутов сам наводил последнее орудие и потопил большой катер с вражеским десантом. Французский фрегат, мстя за своих, ответил целым бортом. Князь пал с оторванной рукой …

Максутов Александр Петрович — почетный гражданин Петропавловска-Камчатского, князь, лейтенант, участник Петропавловской обороны 1854 года.

Немного отступлю от событий того боя.

Наверное вы заметили что в моем повествовании князей Максутовых было двое: Александр и Дмитрий. Это не моя ошибка или опечатка. Это исторический факт. Вообще братьев Максутовых было трое.

Забегая вперед скажу что Завойко после боя отправит лейтенанта князя Дмитрия Петровича Максутова с донесением об отражении англо-французской эскадры от Петропавловска. С собой в Петербург он повезет захваченный в сражении английский флаг. Император Николай I будет тронут мужеством защитников Петропавловска, сумевших отбить неприятеля с 212 орудиями при 67 пушках. Он лично вручит Максутову орден Святого Георгия 4-й степени и произведет его в капитан-лейтенанты. Дмитрий Петрович, как и все офицеры, получит еще и орден Святого Владимира 4-й степени с бантом. Этот славный офицер дослужится до чина контр-адмирала, станет кавалером орденов Святого Станислава 2-й степени и Святой Анны 2-й степени.

Третий брат — Павел Петрович Максутов воевал на Черном море. В Синопском сражении он находился на линейном корабле «Париж»: был флаг-офицером у контр-адмирала Новосильского. За сражение получил орден Святого Владимира 4-й степени с бантом и годовой оклад жалованья. В ходе обороны Севастополя был несколько раз ранен. За храбрость произведен в капитан-лейтенанты, награжден орденами Святой Анны 3-й степени с бантом, таким же орденом 2-й степени и золотым оружием с надписью «За храбрость». Ему было Высочайше разрешено вследствие полученных ранений вместо шляпы носить фуражку и ходить с тростью. Павел Петрович, как и брат, дослужился до контр-адмирала.

10 сентября скончается лейтенант князь Александр Петрович Максутов. Когда священник будет его причащать, Александр скажет: «Слава Богу! У меня еще осталась правая рука, чтобы перекреститься». Имя этого офицера будет выбито на мраморной доске в церкви Морского корпуса. Его сослуживец Орурк напишет позднее: «Поразительное бывает у некоторых людей предчувствие, указывающее ожидающую их смерть или великую беду. Так случилось и с князем Максутовым, который вечером накануне сражения в глубокой задумчивости сидел на своей батарее. Он часто думал о своей смерти и, между прочим, говорил о ней со мной. Пал он героем и особенное присутствие духа показал, когда ему пилили кость раздробленной руки. Ни звука не издал, он только сжимал губы и перекусил сигару, которую держал в зубах. Как только появлялся кто-нибудь с фрегата, он намеренно говорил: «Молодцы наши авроровцы!».

12-го числа вечером пройдет положение в гроб и тело будет перенесено в церковь. 13-го числа начнется заупокойная обедня и потом отпевание. Церковь не вместит всех желающих отдать последний долг храброму воину.

На фото часть стеллы со списком почетных граждан Петропавловска-Камчатского.

Но вернемся к событиям тех дней.

После подавления русских батарей союзная эскадра высадила два десанта: около 250 человек на перешеек у батареи № 3 (она получила после этого боя название «Смертельная», так как почти не была прикрыта бруствером и на ней были значительные потери) и 700 человек у батареи № 7. Большая часть союзного десанта получила задачу подняться на Никольскую сопку и с ходу атаковать и захватить Петропавловский порт. Ещё одна часть десантного отряда, из состава группы, высадившейся у батареи № 7, получила приказ подавить сопротивление батареи № 6 («Озёрной»), выйти на просёлочную дорогу и атаковать город со стороны Култушного озера.

Однако эти замыслы провалились. «Озёрная» батарея, при поддержке одного 3-х фунтового полевого орудия, несколькими картечными выстрелами обратила вспять вражеский десант. Англо-французский десант отступил к Никольской сопке. Здесь сосредоточилось около 1 тыс. солдат. Вражеские десантники, ведя огонь из штуцеров, стали спускаться вниз к городу. Адмирал Завойко собрал все резервы и снял с батарей всех кого можно, бросил людей в отчаянную контратаку. Русскому отряду (он состоял из нескольких отдельных партий) предстояло атаковать вверх по склону. В атаке участвовало около 350 солдат, матросов и горожан. И русские люди в очередной раз совершили чудо. Русская штыковая атака обратила противника в бегство. Причем, по словам Фесуна, бегство «самое беспорядочное, и, гонимое каким-то особенным паническим страхом».

Дело было невероятным. Лейтенант Ангудинов, мичман Михайлов, поручик Губарев и другие командиры совершили беспримерное дело: небольшие группы русских воинов по 30-40 бойцов, поднимаясь на высоты под жестоким ружейным огнем противника, осыпаемые ручными гранатами, смогли опрокинуть англичан и французов. Часть вражеского десанта была отброшена к обрыву, который выходил к морю. Много англичан и французов разбились или покалечились, прыгая с огромной высоты. Попытка поддержать десант корабельным огнем провалилась. Он был неэффективен на таком расстоянии. Русские заняли высоты и открыли ружейный огонь, предотвратив любую попытку перейти в контратаку. Остатки десанта эвакуировались на корабли.

Стоит сказать, по воспоминаниям участников сражения, англичане и французы проявили высочайший уровень мужества, вывозя своих убитых и раненых. Как писал Фесун: «Убьют одного — двое являются взять его; их убьют — являются еще четверо; просто непостижимо». Зрелище было страшным. Англичане и французы под градом пуль брели к лодкам, неся на плечах раненых и убитых. Десантные суда союзников отплыли, увозя груды убитых и раненых.

В результате второй штурм Петропавловска завершился полным поражением англо-французских сил. Они не смогли использовать успех на первом этапе боя. Более многочисленный, хорошо вооруженный и занимающий отличную позицию союзный десант потерпел поражение от русских воинов. Англичане и французы не смогли противостоять ярости и решительности русских солдат.

Союзники потеряли около 400 человек убитыми, около 150 ранеными и 5 пленными. Русские солдаты захватили вражеское знамя и десятки ружей. Русские потеряли в этом бою 34 человека.

Трофейное знамя британской морской пехоты, захваченное защитниками Петропавловска. Находится в Государственном Эрмитаже.

Продолжение во второй части.

В VII веке Ближний Восток захватили мусульмане, для которых Иисус - Пророк Иса ибн Марьям был и остаётся одним из величайших пророков Ислама. Церкви мусульмане обычно не трогали, но в XI веке в Европе распространилась информация о сносе Храма Гроба Господня и это стало одной из причин Крестовых походов.

Начиная с XVIII века Храм был закреплён за представителями христианских церквей, что подтверждалось султанским фирманом. Традиционное разделение прав на Святые места по церквам получило название Статус Кво.

В 1851м году султан решил передать ключи от Храма Рождества Христова католикам. Это и послужило поводом к Крымской войне, которую Россия проиграла. В 1878 году после очередной, на этот раз выигранной войны России с Турцией, Статус Кво Святых мест был подтверждён.

В 1947м году во время создания государства Израиль комиссия ООН зафиксировала Статус Кво.

Даже запаренный Дональд Трамп, объявив о признании Иерусалима столицей Израиля, не забыл призвать к сохранению Статус Кво Святых мест.

Чтобы не было никаких недоразумений между христианскими церквями, ключи от Храма Гроба Господня с 1192 г. хранятся в арабско-мусульманской семье Джауда Аль Гадийа, а право отпирать и запирать дверь принадлежит другой мусульманской семье Нусайба. Эти права на протяжении веков передаются в обеих семьях от отца к сыну. Тысячелетняя семейная профессия церковных ключников.

В Храме есть «Недвижимая лестница» - деревянная лестница, приставленная к правому окну второго яруса фасада Храма Гроба Господня (на фото). Лестница опирается на карниз, принадлежащий греческой Иерусалимской православной церкви, и приставлена к окну, которое принадлежит Армянской апостольской церкви. Лестница стояла уже в 1728 году и стала символом соглашения «не двигать, не ремонтировать и не изменять ничего в храме без согласия всех шести конфессий, владеющих храмом: греко-православной, католической, армянской, коптской, сирийской и эфиопской».

Многим сейчас кажутся странными войны из-за ключей от церкви, которая находится очень далеко, но лет 100 назад людям казались бы дикими наши переживания на тему Олимпиад.

В нашем мире сплошных перемен должно быть что-то неизменное. Хотя бы семья с ключами или лестница...

#ЗаповедникИсторий

Во время Крымской войны, командуя эскадрой Черноморского флота, Нахимов в штормовую погоду обнаружил и заблокировал главные силы турецкого флота в Синопе, и, умело проведя всю операцию, 18 (30 ноября) разгромил их в Синопском сражении 1853 года. 25 февраля (9 марта) 1855 года назначен командиром Севастопольского порта и временным военным губернатором города; в марте произведен в адмиралы. Энергично руководил обороной города. Пользовался величайшим нравственным влиянием на солдат и матросов, звавших его «отцом-благодетелем».

Генерал С.А. Хрулёв

Славное участие Хрулёва в Крымской войне, а особенно в обороне Севастополя стяжало ему вечную славу и причислило его имя к именам тех русских богатырей, память о которых никогда не умирает в народе.

Матрос Пётр Кошка

Один из самых известных героев Обороны Севастополя. Образ матроса Кошки выведен практически во всех отечественных художественных произведениях, повествующих о Крымской войне.

Адмирал Нахимов на батарее

Ночной бой за Камчатский люнет

В период обороны Севастополя 1854–1855 годов на Корабельной стороне на Зелёном холме (Кривая пятка) впереди Малахова кургана в ночь с 26 на 27 февраля 1855 года на месте бывших каменоломен заложили люнет (открытое с тыла полевое или долговременное укрепление), получивший название Камчатского по наименованию полка, понёсшего на нём большие потери. Вместе с Волынским, Селенгинским редутами и Забалканской батареей люнет составлял передовые укрепления, прикрывавшие главную оборонительную линию на Корабельной стороне.

На бастионе во время ночного боя

Охота на передней линии

Ранение офицера

После сражения при Альме

Первое крупное сражение Крымской войны между высадившимися в Крыму войсками коалиции Великобритании, Франции и Турции, с одной стороны, и России — с другой, предопределившее начало многомесячной осады Севастополя.

Похороны солдата

Сбор ядер

Строительство батареи

Отражения штурма (Через разобранную крышу добивают британских солдат занявших дом на окраине Севастополя)

Вынос раненых врагов с поля боя

Причастие перед боем

Раненый солдат и санитары (солдат, не желая покидать позицию, уверяет санитаров что у него всё в порядке).

Бомба на бастионе

Дети Севастополя

Выстрел из мортиры

На дорогах Севастополя

Севастопольские женщины и раненые солдаты

Русские солдаты перед боем

Бой с французами

Перевоз орудия на батарею

Смерть Нахимова. 28 июня (10 июля) 1855 года, во время одного из объездов передовых укреплений, был смертельно ранен пулей в голову на Малаховом кургане. Скончался 30 июня 1855 года. Похоронен в склепе Владимирского собора в Севастополе.