Многие в своей жизни ломали что-нибудь. Или многие что-нибудь в своей жизни ломали.
Кому как нравится. Вот и я сломал себе руку во время выпускных экзаменов в школе. 2 июня 1995-го года. В аккурат на следующий день после сдачи первого экзамена.
Сломал красиво, что в практике на тот момент подобный перелом наблюдался в практике впервые. Хоть диссертацию пиши. Однако речь не обо мне.
Опустим подробности попыток "лечения" в гражданской больнице и перейдём сразу туда, где мне руку спасли.
301 ОВКГ. 3-е хирургическое отделение. Как я подчеркнул выше, речь совсем не обо мне.
В нашей палате были все самые сложные больные. Почему? Это я понял уже с годами, поражаясь прозорливости врачей отделения, но на тот момент, для меня, почти восемнадцатилетнего пацана, это было выше моего понимания.
С нами в палате лежал полковник. Химико-биолог. Поговаривали, что это какой-то гений своего направления из какой-то секретной лаборатории, но так сложилось, что в очередной день он пришёл на работу, взялся за поручни и лаборатория взорвалась. Не готов утверждать, что, как и почему, но рассказываю со слов других людей. Все, кто был внутри, погиб. Наш полковник вместе с поручнями улетел в другую сторону от эпицентра, а так как те самые поручни были медными, они успели частично привариться к его кистям. Жар во время взрыва был невероятный. Сам не знаю и для кого-то подобное может быть прозвучать как байка, но обе кисти полковника пришлось амупутировать. В таком виде я с ним и познакомился.
Я не помню, как его зовут. Но запомнил точно другое. Он играл с нами в карты. Сжав их своими не конца зажившими культми, он говорил, какую карту вытаскивать при очередном ходе. Он почти ни в чём себе не отказывал, иногда прибегая к нашей помощи, но зачастую справляясь самостоятельно. Даже с тем, чтобы справить нужду, он не звал даже медсестёр.
Когда я оклемался сам после своей операции и насмотрелся на человека, который, в отличие от меня не смог сохранить свои конечности, я не мог ему не задать вопрос, который терзал моё юное сердце.
И когда в очередной раз мы вышли в курилку, я прикурил сигарету для него и для себя, я спросил - товарищ полковник, разрешите вопрос?
- Конечно, Алексей. - ответил он.
- А что вы будете делать, когда вас выпишут? - продолжил я.
- Как что? Дальше работать.
- Как?! - мой тогда ещё юный ум не был готов понимать происходящее.
- Да также. Только помощников будет больше.
И тогда я понял, что вне зависимости от того, что произойдёт в моей жизни, я буду знать, как и что мне делать. В тот момент решалась судьба моей левой руки, останется она или нет, но я чётко видел перед собой яркий пример человека, который не имея обеих кистей, точно знал, что он будет делать в своей жизни дальше. До самой выписки он был самым позитивным человеком во всей нашей палате. Человеком, который давал другим людям надежду, что всё будет хорошо.
Да, моя рука осталась. Пусть не в полном объёме она может выполнять необходимый функционал, но я точно знаю, что мне гораздо проще, чем тому полковнику. Однако его позитив, а точнее мышление и желание дальше заниматься любимым делом стали одним из основополагающих факторов, которые позволили мне не сдаваться, когда в течение последующих операций на руке всё было близко к тому, что я останусь без неё.
А когда я слышу людей, сетующих на какие-то проблемы в их жизни, при том, что у них руки и ноги на месте, травм никаких нет, меня удивляет одно - почему они сдались в такой простой ситуации, когда люди, имея колоссальные ограничения в своей работе, продолжают свой труд?
И как бы мне не случалось мне тяжело в жизни, я всегда помнил историю с этим полковником. Даже если я падал, больно больно был бит этой жизнью, я всегда вставал, потому что знал - он себе бы этого не позволил, а я себе не могу этого позволить тем более. Ведь у меня, в отличие от него, все руки на месте. Он не сдался. Не сдамся и я.
