Вторая неделя в школе начинается с казуса, благодаря которому чуть не пропускаю собрание. Одна остановка и я, наконец, дома. Коллега в WhatsApp упоминает о приближающемся совещании. Оказывается, что пропустила объявление в общем учительском чате среди сообщений о питающихся в столовой. Полчаса мне хватает, чтобы влететь в кабинет перед появлением директора и занять место с чрезвычайно ворчливой женщиной. Пожалуй, я даже не могу её осуждать. Мол, вы же работаете с детьми. Она просто знала больше меня. Двухчасовое слушание о турникетах, новом заборе, рециркуляторах и необходимости горячего питания по президентской программе здорово утомляют. Пытаюсь отнестись к этому, будто провожу включённое наблюдение. Любая информация рано или поздно пригодиться. Энтузиазм скачет как давление у моей бабушки. Не могу найти ответов на вопрос о том, зачем предметникам озвученная информация. Передо мной сидит физрук с записной книжкой и ещё учитель ОБЖ. Директор немного покричала из-за жалоб родителей. Забавный парадокс. Ведь это тоже самое, что ругать присутствующих учеников за отсутствие одноклассников. Классные дамы из начальной школы бунтуют против кухонного персонала. Они пришли учить детей, а не разливать им суп.
Снова обсуждается проблема несоблюдения границ «зоны выгула». Так называют пространство перед кабинетом, в котором разрешено находиться детям во время перемен. А знаете, где они находятся на самом деле? По всей школе. Везде. Они валяются на полу, играют в волейбол бутылками, записывают танцевальные батлы для тик-тока, швыряют мусорные корзины с лестничных пролетов (в меня как раз прилетело одно). Пока классный руководитель в соседнем крыле, его подопечные разыгрывают сценки из «Республики ШКИД» или «Повелителя мух». Надо отметить, что получается у них весьма талантливо.
Угроза коронавируса заставляет меня мигрировать по огромной школе шесть раз в день. Школа становится моим фитнес клубом. Всё ещё блуждаю по этажам и путаю переходы, лестницы. Иногда дети замечают мою растерянность и провожают до нужного кабинета, а иногда я выхватываю в толпе знакомые лица и прошу подсобить. Теряю свои вещи. С забытой где-то бутылкой воды ещё можно смириться, а вот с оставленным телефоном или стопкой проверочных – нет. По наивности забредаю в временную учительскую, чтобы пересидеть окно, а там ничего нет – мебель вынесена. Составляю компанию охраннику в холле.
От меня просят списки участвующих в предметных олимпиадах. В лучшем случае, своих учеников я видела дважды. Обхожу классы. Тех, кто запомнился мне активностью – положительной или негативной, отправляю отстаивать честь школы.
Завуч уводит меня к себе в кабинет и сообщает новость: на мне теперь три кружка. Примите и распишитесь. Я отказываюсь. Открыто говорю, что мне трудно ещё справляться нагрузкой, готовлюсь до отбоя к следующим урокам. Мне не потянуть дополнительные занятия. Обещаю взять реванш на следующий день. Три часа волонтёров в неделю. Что мне с ними делать? Мести двор и отдирать жвачки со стульев?
На следующий день, когда я целеустремлённо направляюсь отказываться от кружков, хотя бы их части, получаю сюрприз. Наверняка, вы уже догадались. Теперь вы читаете заметки не просто учителя-новичка, а ещё и классного руководителя. Удивительная административная ментальность: вместо «нет, я не смогу», слышать «да, конечно». Я в ужасе. Примерно того рода, когда тебе показывают адронный коллайдер и говорят – почини. Меня представляют ребятам. Они буквально вопили от радости. Моя мягкотелость на прошедших уроках явно пришлась им по душе. По закону жанра – достаётся самый проблемный класс в параллели.
Спустя пару дней понимаю, что учителя физкультуры и ОБЖ тоже являются классными руководителями.
Посмотрели с шестыми классами фильм «Чудо». Расселись в кривой кружок и обсуждаем впечатления. В основном ребята восприняли историю очень даже чувственно. Но без неприятного инцидента не обходится. Срываюсь и требую, чтобы хамоватый засранец (конечно, я избегаю подобных эпитетов в его сторону) немедленно покинул дискуссию, до конца урока он играет в телефон на задней парте и полностью этим удовлетворён. Более того, я не хило так пугаю пару самых зажатых ребят в группе. Видя меня, один пацан теперь буквально белеет. Естественно, всё это происходит в моём будущем классе, о чем я ещё не подозреваю.
Замечаю, что никто из детей не запомнил, что в итоге главный задира Джулиан (простите за спойлеры) раскаивается в содеянном. Они все останавливаются на моменте, где хулигана отчитывают в кабинете директора и отчисляют.
Перед тем, как прозвенит звонок, спрашиваю, почему же история называется «Чудо»? Дети отвечают, что с главным героем происходят чудесные вещи – он становится смелее, находит друзей, учится не сдаваться. Прошу всех посмотреть направо и налево, говорю им, что все они сейчас видят перед собой настоящее чудо. И одно из этих чудес изгнано лично мной. Теперь бы придумать, как возвращать.
Братья спорят за возможность высказаться, выдирают из рук друг друга лягушку, дарующую право голоса. Им очень понравился фильм. Звучат искренние восхищения подвигом главного героя. На большой перемене замечаю, как они дружно лупят и достают тихоню с первой парты.
Есть робкие дети, но этот ребёнок замкнут. Попытки разговорить его заканчиваются провалом. В какой-то момент просит меня посторожить его ранец, пока он сходит в столовую. Посторожить от одноклассников.
В старшем классе затесался не по годам начитанный парнишка. Иногда мне кажется, что урок я веду исключительно для него. Он отзывчив, внимателен и любопытен. С последней парты за две недели он перемещается на первую - прямо перед учительским столом. Иногда приходится его притормаживать, чтобы дать возможность высказаться другим ребятам. С горечью обнаруживаю, что ровесники недолюбливают его. Краем уха слышу нелестные замечания о «выскочке». И звучат они не в лицо. Вспоминается мой университетский однокурсник – жутко умный и настолько же высокомерный. Надо признать, крови он попортил мне прилично, кусал болезненно, любил поспорить ради спора, чтобы напомнить окружающим о том, чем мы все были обделены в сравнении с ним. Теперь задумалась, в моих ли силах сделать так, чтобы мой поклонник европейской философии не потерял улыбчивость и добродушие. Не нужно делать из него Эндера, чтобы он смог успешно сражаться с межгалактической угрозой.
Лидер класса зеркально отображает поведение вышеназванного ученика. Он вдруг замолкает и обнаруживает себя на задней парте.
Среди выпускников, наоборот, блистают девушки, опережая юношей во всех сферах. По традиции на первых партах сложилось созвездие знатоков. Сложнее всего им даётся ответ по поднятой руке, всё остальное довольно легко. Прошу их заполнить анкеты. В графе «мои слабые стороны» многие пишут о стеснительности и боязни выступать перед публикой. На перемене вижу у девушки исписанные ручкой ладони. Решаю не одёргивать её сейчас, если не замечу как она воспользуется ресурсами во время контрольной работы. Надо отдать ей должное – она не попалась. Кто-то спрашивает в шутку, могут ли они заполнить тесты простым карандашом. Напоминаю им, что мы не в американском фильме про подростков. Они парируют, можно ли им оценки поставить буквами? Что же. Так и быть, поставлю буквами. Читать ответы любопытно. Одна и та же ошибка на четырёх человек в одной части класса и в противоположной. Несколько прекрасных афоризмов в мою учительскую копилку цитат. Моя любимая фраза на данный момент принадлежит семикласснику. На обществознании мы позволили себе рассуждать о том, нужно ли уважать старших исключительно за то, что они старше. Мальчишка вспылил: «ну и как их уважать, если они ведут себя, как мы?»
Происходят у меня и маленькие победы. Удачно рассаживаю двух девочек, которые заслонились учебниками, чтобы поиграть в телефоны. У одной из них вдруг прорывается интерес к предмету. В конце урока без зазрения совести ставлю ей в дневник «отлично». Приятно видеть, как она довольна собой.
Осознаю, что объяснять исторические процессы без карт, на пальцах – довольно проблематично. Дети начинают играть в ассоциации, когда схематично изображаю континенты на доске.
Предметы не интересуют детей так же сильно, как вопрос о том, сколько мне лет. Но я помню первое правило бойцовского клуба, поэтому обещаю поведать ученикам эту тайну, когда они получат аттестаты. Моя программа минимум до получения классного руководства заключалась в том, чтобы продержаться один учебный год. Выжать из себя всё возможное. Теперь задача усложнилась. Протянули я ещё четыре года? Если да, то к тридцатилетию получу ощутимый подарок - две дюжины выпускников.
За три дня мои новоиспеченные подопечные устраивают три драки и одну потасовку с прыганьем по партам, кидание камнями на физкультуре, они срывают урок английского, ломают дверцу гардероба. Дважды забираю из кабинета завуча особо отличившихся, отнимаю подобранную с улицы сломанную зажигалку и пытаюсь успокоить рыдающего. Неправильно заполняю ведомость о питании, за что получаю. Дети просят меня проводить их из школы, потому что они услышали, что им устроят «тёмную». Три дня. А впереди ещё четыре года.
Мой первое родительское собрание. Был аншлаг. Возможно, связан он был с тем, что у детей меняется третий классный руководитель. Или с президентской программой горячего питания, о которой они снова хотели услышать подробности.
В школе идёт ожесточенная война с полосками. Жертв много. Внезапно урок у десятого класса прерывается на показательную казнь. Полосатые рубашки понурив головы следуют за завучем.
Виновато сжимаю губы. На мне полосатая блузка.
В кабинете физики срочное педагогическое собрание. Чувствую, как ходит ходуном здание школы. У дверей столпились старшеклассники.
- Чего вы здесь забыли? Какой у вас сейчас урок?!
- Ну, физика…
- Так, идите от сюда! Живо!
Каждую неделю меняется расписание. Обнаруживаю свою фамилию напротив часа «Искусство» в одном из классов. Обращаю внимание на опечатку. Только нет там никакой опечатки.
Зарплата? Вы будете смеяться. Мне никто так и не смог четко ответить, какая у меня будет зарплата. Хотя бы приблизительно.
Знакомые просят про выборы не писать. Бояться, что я так и не узнаю тайну зарплаты, если обмолвлюсь словечком про Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав» и неудобные вопросы родителям.
