**Работаю поднимателем пингвинов.** Не в Антарктиде, не в океанариуме — обычный приполярный склад рыбы и тюленьего жира. Одна будка, один термос, одна рация (с пометкой "Для экстренных случаев опрокидывания") и белый медведь по кличке Умка, который сотрудничает только если у тебя в руке бочка сельди.
До недавнего времени думал, что моя работа — максимально понятная: поднять упавшего пингвина, не дать Умке его случайно придавить, и желательно не уснуть мордой в снег. Но однажды всё изменилось. Прилетел наш начальник отдела био-логистики — молодой человек в пуховике с логотипом и с тоном, как будто я обеспечиваю стратегический запас вертикальных птиц для ООН.
— С этого сезона у нас внедряются KPI по подъему.
— У меня всё стабильно: пингвины подняты, все стоят, Умка на месте, я на месте. Что ещё-то?
— Этого недостаточно! Теперь у нас *цифровой контроль эффективности вертикализации*.
И выдал мне вот такой список:
**Количество обходов колонии за смену** — минимум 7 (утром, днем, вечером и 4 раза ночью).
**Время на подъем одного пингвина** — не более 3 минут (включая путь по сугробам и уговоры).
**Фотодоказательства каждого подъема и состояния пингвина ДО/ПОСЛЕ** — обязательны (селфи с птицей приветствуется).
**Количество зафиксированных «критических опрокидываний»** — не менее 2 в неделю (???).
**Количество несанкционированных отогреваний лап у чайника** — 0.
**Коэффициент вертикальной устойчивости поднятых пингвинов** — выше 0,9 (оценивается по видеоаналитике).
**Медведь Умка должен быть «функционально вовлечен» в процесс подъема** не менее 70% смены (например, наблюдает или ворчит одобрительно).
— А если пингвины не падают так часто?
— Значит, плохо стимулируете падения. Нужна активная позиция. Можете аккуратно... имитировать ветер.
То есть если я не ловлю падающих пингвинов, меня лишают премии за "низкую выявляемость опрокидываний". В итоге мы с коллегой по смене стали тайком друг для друга изображать «стихию». Один аккуратно дует на пингвина, тот падает, второй бежит поднимать, фоткает и рапортует. По инструкции.
Через неделю пришла служебная записка:
«Отметили выдающийся рост эффективности подъема! Молодцы! Ваша колония — самая "динамичная" по количеству успешно преодоленных гравитационных инцидентов».
Теперь пингвины стоят как вкопанные, но все уверены, что у нас эпидемия вестибулярного расстройства. При этом Умка стал получать бонусы за KPI — ему выдают бочонок икры, если он «проявил интерес к процессу». Один раз он зевнул, глядя, как я ставлю пингвина — теперь его вовлеченность 110%.
Сам я тоже стал «эффективнее». Как минимум, научился поднимать пингвина за 2 минуты 55 секунд, чтобы успеть в норматив и не замерзнуть намертво. Фотоотчёт делаю под разными ракурсами, чтобы не подумали, что одного и того же пингвина роняю и поднимаю. И, главное, теперь у меня есть график: в какие часы ночи у меня максимальная скорость реакции на падение (пик — когда Умка храпит).
По этой логике, скоро мне введут KPI по количеству ободряющих слов на пингвиньем языке. Типа, если промолчал — теряешь очки. А если пингвин после подъема сделал два шага вместо одного — премия утраивается.
Подниматель пингвинов — это не просто профессия. Это теперь набор метрик. С датчиками на ластах, графиком падений и криками "Аккуратнее, товарищ Шкипер!" в ледяную пустоту. А Умка? Умка просто ждет свою икру за "вовлеченность".
