21 декабря 1879 года (по другой версии 18 декабря 1878 года) в городе Гори Тифлисской губернии Российской империи, в бедной семье сапожника и подёнщицы родился мальчик, которого при крещении нарекли Иосифом...

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне –
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.Сказали ему:
“Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна..."...

(Журнал "Иверия", 1895 год, № 218, перевод с грузинского языка, автор - Иосиф Джугашвили, учащийся Тифлисской духовной семинарии).

"Луне.Плыви, как прежде, неустанно
Над скрытой тучами землей,
Своим серебряным сияньем
Развей тумана мрак густой.
К земле, раскинувшейся сонно,
С улыбкой нежною склонись,
Пой колыбельную Казбеку,
Чьи льды к тебе стремятся ввысь.
Но твердо знай, кто был однажды
Повергнут в прах и угнетен,
Еще сравняется с Мтацминдой*,
Своей надеждой окрылен.
Сияй на темном небосводе,
Лучами бледными играй
И, как бывало, ровным светом
Ты озари мне отчий край.
Я грудь свою тебе раскрою,
Навстречу руку протяну
И снова с трепетом душевным
Увижу светлую луну".

(Учащийся Тифлисской духовной семинарии Иосиф Джугашвили (Сталин), журнал "Иверия", 1895 год, № 123 (на груз. языке, перевод).

(*Мтацминда – горный массив.).

Меня очень просят рассказать про Ермолова и его действия в качестве командующего Кавказским Корпусом. И я расскажу, но начну издалека. Тема очень сложная и противоречивая.

Постараюсь описать всё это простым языком, может даже с шутейками, однако... однако начать надо с истории и экономики региона.

Русско-кавказская война воспринимается русскими как нечто вроде русско-шведской войны или наполеоновских кампаний. Ну было и было. Было где-то далеко и давно. Были герои, богатыри, были подвиги, победы, горькие поражения - но это чуть ли не былинная история. А вот для жителей наших кавказских регионов эта война была совсем недавно, задела множество семей и имеет куда более личный характер из-за клановости и семейных традиций в регионе.

И потому предупреждаю: под постами скорее всего будет бурление говн и срачи.

Если тема вам интересна, я сделаю по ней цикл постов, как и по войне с Наполеоном, но начну с небольшого общего обзора.

За 18 и 19 век, Российская Империя присоединила к себе множество земель. Сама Империя была феодальной и грамотно и мягко встраивала в свои границы другие феодальные народы. Знать и простолюдины получали те же права, что и жители Империи, и иногда даже большие привелегии. Поэтому интеграция происходила мягко, комплиментарно и почти все оставались довольны. Поляки сами позвали Катю, когда Стасик прогнулся под французов и начал своих же кошмарить. Другие жители Европы часто только выигрывали от присоединения к России и считали за честь стать подданными Империи. А вот на Кавказе всё было иначе.

Прикол в том, что существует так называемся "набеговая" экономическая система.

Это как у крутых викингов. Только когда читаешь про викингов, это похоже на сказку. А у наших кавказцев было так же и сказка становится страшной. Земля скудна, народа много, выжить и прокормиться можно только привязав свою экономику к постоянным войнушкам и набегам на лохов. Гордые горцы регулярно собирались в большие ватаги, а потом шли кошмарить равнинных землепашцев. Набег удачен - притащили кучу ресурсов, рабов, ништяков и можно годик кушать сытно. Неудачен - куча голодных ртов полегли в набеге, пропитания надо меньше. В принципе, система рабочая, иначе бы не существовала веками. Но представьте каково соседям таких набегаторов?

На Кавказ пришла Россия и многие народы сами добровольно ей присягнули. А как тут не присягнуть - три войны подряд мы побеждали и продвигались на восток и юг.

Поначалу Россия вела крайне мягкую политику. Тормасов пытался приучать горцев к торговле, задаривал подарками их лидеров, по большему счету мягко приводил к присяге. Но стоило только русским войскам чуть отойти или уменьшить присутствие в регионе - херак и новый набег. Соженные станицы, разоренные города, люди угнанные в рабство.

Приходит армия - опять горские послы и старейшины летят мириться, присягают короне, заверяют в вечной дружбе и что никаких мудаков через свои границы не пропустят грабить и набегать. Армия отходит - ситуация повторяется. Были некоторые князьки и ханы, которые умудрялись присягать и предавать по 2-3 раза. Взять хотя бы такого вот чувака: Сурхай-хан Кун-Буттай.

За 20 с небольшим лет он нарушил больше десятка клятв, присяг и обещаний. Постоянно огребал, бежал в горы зализывать раны, извинялся, клялся, что больше не будет, а потом собрав наемников и отморозков возвращался и разбивал небольшие отряды русских устраивая те ещё зверства.

И вот что о нём писали кавказцы:

Хотя частые измены и бросают тень на его личность, однако внуки сохраняют память о нём как о любящемь свой народ правителе, не дорожившим ради славы народа даже верностью данному слову и собственною совестью. Много лет прошло с тех пор но Сурхай-хана-Кун-Буттая, как и Чолак Сурхая, ещё долго будутъ помнить сыны Лакии.

А вот что он сам говорил если верить Саиду Гаирову, револбционеру и кавказскому этнографу:

Надуть проклятых гяуров, я думаю, не грешно

Кроме того, воду мутили и турки и персы, посылали религиозных исламских лидеров, те поднимали восстания на местах. То есть тот же Тормасов воевал с турками и персами на два фронта, а у него ещё и в тылу беспорядки постоянно возникали.

Но и так картина остается не полной. Почему? Потому что война никогда не меняется.

Есть такой термин "Большая игра". Это про борьбу за Азию между нами и бритами. Бритам была очень выгодна война на Кавказе - она отжирала у России до 25% военного бюджета десятки лет, и унесла сотни тысяч жизней русских солдат. Поэтому британские векселя, ружья, инструкторы и в целом британский след там всплывал очень часто. Вспоминаем баксы у боевиков в 90ых. Российской империи на Кавказе протвостояли не только гордые свободолюбивые горцы, но и сильнейшая империя тех лет.

Война была страшная. Повторюсь, но это надо понимать, чтобы принять то, что напишу дальше.

Российская армия - была прекрасной по тем временам боевой силой, но насквозь европейской. Устав армии запрещал зверства на местах, под запретом было разрушение мирных селений, за порчу домов и солдат, и офицер могли пойти под трибунал.

Русская армия привыкла собираться, находить место для сражения, побеждать и двигаться дальше. Горцы же воевали иначе. Собрать банду, ограбить обоз, разойтись по домам и улыбаясь в глаза русскому солдату клясться в том, что "мы мирные, невиноватые". За все время присутствия русских войск на Кавказе на одного убитого непосредственно в крупных сражениях приходилось 8-9 погибших в стычках о которых нет информации, потому что и сражений-то по сути не было. Об этом можно почитать у Владимира Лапина(очень крутой историк по части русской армии).
Наших солдат втихую резали и стреляли из засад. Битвы как таковой нет, есть множество мелких стычек, засад, подлых нападений.

Справиться с этим можно только одним способом. Горец должен бояться русского. Если аул укрывает убийцу русского солдата - виноват весь аул, и отвечать всем. Это понимал Ермолов, о котором расскажу чуть позже.

Пока ещё немножко о регионе. Климат Кавказа довольно суров и разнообразен, тут вам и засилье малярии на черноморском побережье, и моровая язва, которая почти выкосила всех кабардинцев, но и по другим народам ударила. Тут и холод зимой, перепады высот. В общем, очень сложная местность для войны. Небоевых потерь тоже было множество. Добавьте ко всему этому отравленные колодцы и поймете тот кошмар, с которым столкнулись русские воины на Кавказе.

С кем же мы воевали?

Вот вам характеристика от Ермолова:

«Теперь скажу о народах, против Кавказской линии обитающих.

От вершин Кубани по левому берегу живут подвластные Оттоманской Порте народы под общим названием закубанцев, известные, воинственные, редко спокойные.

Против центра линии лежит Кабарда, некогда многолюдная, коей жители, почитаемые храбрейшими между горцами, нередко по многолюдству своему отчаянно противостояли русским в кровопролитных сражениях.

…Моровая язва была союзницею нашею против кабардинцев; ибо, уничтожив совершенно всё население Малой Кабарды и производя опустошение в Большой, до того их ослабила, что они не могли уже как прежде собираться в больших силах, но делали набеги малыми партиями; иначе и войска наши, на большом пространстве частьми слабыми рассеянные, могли бы подвергаться опасности. Весьма многие предприняты в Кабарду экспедиции, иногда заставляли их возвращать или платить за сделанные похищения.

…Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников…»

В общем, воевать по-европейски на Кавказе было нельзя. Ермолову и Вороноцову(о которых я писал в разрезе Отечественной Войны 1812 года) пришлось воевать по-кавказски.

Русская армия действовала жестко. Сжигала посевы, разоряла аул за аулом, бывало, что истребляла поселения целиком, включая женщин, стариков и детей. Не брезговали мы и захватом заложников. Можно ли такое оправдать? Не знаю. Однако гордые свободолюбивые горцы отнюдь не чурались подобных методов и британских денюжек.

Если вам интересна тема, я расскажу и начну с Ермолова. Благо от него осталось много писем, прижизненных записей и других достоверных источников. Но предупреждаю - это история не про героев, а про жесть, подлость, кровь, кишки, распидорасило. Тут нет места лихому "Эгегей, blyad!"

Это история многолетней осады гигантской крепости с полумиллионным гарнизоном. А осада - дело страшное.

«Кавказ, — говорил Ермолов, — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. ... Штурм будет стоить дорого. Так поведём же осаду!»

П.С. Простите за сумбур. Тема правда сложная, поэтому такое большее введение.

П.П.С. Ваши донаты греют мою темную рептилоидную душу.

Во время наполеоновского вторжения 1812 года 16-летний Никита убежал из дома на войну, захватив карту местности и список наполеоновских маршалов. Попросив еды в одной из деревень, он заплатил золотой за кусок хлеба и кружку молока, показав этим, что не знает цену русским деньгам. Крестьяне приняли его за французского шпиона, схватили и сдали куда следует. Вся эта история получила огласку, и мать, наконец, снарядила сына на военную службу. Никита Муравьёв принял участие в заграничных походах русской армии. Стал поручиком гвардейского Генерального штаба, позднее капитаном.

Пушкин характеризовал Никиту Муравьёва «человеком умным и пылким». История, политическая экономия, право, социология – эти науки более всего интересовали Н.М. Муравьёва. «Никита один стоит целой академии», – говорил о нём впоследствии М.С. Лунин. Все эти данные позволили ему стать автором проекта конституции, где он попытался свести воедино все передовые институты конституционного права западноевропейских стран, переживших буржуазно-демократические революции, а также США.

14 декабря 1825 его не было в Петербурге. Приговорён к смертной казни, заменённой 15 годами каторги. За ним последовала в Сибирь жена Александра Муравьева, которой Пушкин отправил своё знаменитое послание декабристам. Когда Никиту арестовали, она ждала уже третьего ребенка. Несмотря на это, Александра Муравьева одной из первых отправилась за супругом в Сибирь. По пути она виделась с Александром Пушкиным. Поэт передал ей произведение, посвященное декабристам, — «Во глубине сибирских руд…» — и обращение к другу Ивану Пущину: «Мой первый друг, мой друг бесценный…»

В начале 1827 года Александра Муравьева прибыла в Читинский острог. Здесь она купила дом, который располагался рядом с казематом мужа. Благодаря Муравьевой в поселении вскоре появилась аптека, а позднее и больница, за что её называли «ангелом-хранителем». Личная жизнь декабристки складывалась трагически: у неё рано умерли родители, а позже — двое детей, которые родились уже в ссылке. В 28 лет — через пять лет после переезда в Сибирь — Александра Муравьева сильно простудилась и тоже скончалась.

Император Николай I запретил перевозить её прах в столицу: «…известно сколько у нас сочувствующих бунтовщикам лиц и скрытых либералистов. Они же прах жены государственного преступника сочтут чуть ли не святым. Начнётся незаслуженное поклонение. Нет, пусть уж лучше лежит там, где сейчас… Мёртвые страшнее живых».

Н.А. Некрасов воспел её в поэме «Русские женщины», а Н.А. Бестужев посвятил ей повесть «Шлиссельбургская станция». Никита Михайлович, на тридцать шестом году поседевший у гроба жены, пережил её всего лишь на одиннадцать лет.

7 сентября 1812 года. Новая глава из будущего романа «Красная комната войны» Арсена Ревазова

«Сегодня» публикует главы из будущего романа Арсена Ревазова «Красная комната войны».

Инфракрасная фотография полей битв становится инструментом как визуального осмысления, так и рефлексии о памяти, истории и культурной травме.

На этой неделе — история Бородинской битвы. 7 сентября 1812 года.

Война и мир

Фильм «Война и мир» советского режиссера Сергея Бондарчука получил в 1969 году «Оскара» и «Золотой глобус», прославившись не столько сценами мирной светской жизни Санкт-Петербурга, сколько масштабными батальными сценами — прежде всего Бородинской битвы.

Громких имен много — один Тарле чего стоит. Но ни в одной исторической книге, даже у Тарле, я не смог найти ответа на довольно простой вопрос: почему Наполеон повел армию на Москву, а не на Санкт-Петербург?

Вводные данные

Наполеон объявил войну России за то, что она не соблюдала санкции в отношении главного противника Наполеона — Англии и продолжала тайно (а на самом деле не очень тайно) торговать с ней пенькой и хлебом. Пенька была тогда стратегическим товаром для англичан, учитывая размер британского парусного флота. Ну и хлеб, стандартный экспортный русский товар, тоже был очень важен для Англии.

На английских полях пшеница не росла, там паслись экономически более эффективные овцы. Французский «Евросоюз» ввел против Англии санкции, которые назывались тогда континентальной блокадой, поэтому хлеб с полей Европы оказался для Англии недоступен. Россия эти санкции нарушала. Прекрасный повод для войны с точки зрения «Евросоюза»? Допустим.

Для оправдания будущей агрессии началась обычная предвоенная пропагандистская кампания. Два основных лозунга французов, пояснявших их действия: «Европа — либо французская, либо казацкая» и «Наполеон несет свободу Европе, Польше и русским рабам». И ни слова об Англии.

Император Франции, король Италии, протектор Рейнского союза, медиатор Швейцарской конфедерации и соправитель Андорры (это был полный титул Наполеона на то время) собрал для войны с Россией Великую Армию (это имя собственное, поэтому его следует писать с больших букв: «Великая Армия») численностью более полумиллиона человек.

Она только наполовину состояла из французов. За Наполеона воевали поляки, немцы из германских государств Рейнского союза, немцы из Пруссии, итальянцы, испанцы и хорваты. Австрия выставила отдельный корпус под командованием Шварценберга (30 000), бывший в оперативном подчинении у Наполеона.

Союзниками России в войне оставались только Швеция и Англия, но их войска в боевых действиях в России не участвовали. Турция, которая к тому времени оставалась еще совершенно европейской страной (нынешние Румыния, Сербия, Босния, Болгария, Греция, Албания, Черногория и еще несколько стран были тогда Турцией), сохраняла нейтралитет.

Великая Армия собиралась в Литве и Восточной Пруссии. 24 июня 1812 года ее основные силы пересекли русскую границу, перейдя реку Неман в районе Каунаса.

Самое интересное

И вот тут начинается самое интересное. От Каунаса до Москвы дорога в 1000 километров: через Вильнюс — Минск — Смоленск. От Каунаса до Петербурга расстояние 750 км, через Даугавпилс и Псков.

Столицей Российской империи тогда был Санкт-Петербург. В нем жил царь, в нем был двор. В нем, согласно Льву Толстому, танцевало на балах бездушное светское общество. В нем работал Сенат и все российские министерства. В нем располагался Святейший Синод — руководство Российской Православной Церкви.

Москва была вторым городом в империи, политического значения не имела и считалась милым провинциальным местом. Деревянные, реже каменные особняки, сады, церкви и добродушное светское общество. Единственное, что стоило делать в Москве в то время, — это любоваться построенными итальянцами волшебными кремлевскими соборами и самим Кремлем, который, кстати, тоже строили итальянцы.

Но Наполеон вряд ли настолько увлекался итальянской архитектурой, что ему не хватало уже завоеванной им Италии.

Историки, когда пишут о планах Наполеона на войну с Россией, немедленно начинают цитировать самого императора: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в самое сердце». Цитировать самого Наполеона — с целью объяснить его действия — совершенно разумно. Но фраза странная. Нуждается в комментариях. Почему Москва — это сердце, чисто географически — понятно. Какое отношение имеет эта в меру поэтичная метафора к целям и задачам военной кампании — нет. Непонятно. И она совершенно не отвечает на вопрос: почему Наполеон пошел на Москву, а не на Петербург? Сердце важнее головы? Это не эмоции ли случайно?

Продвижение

Царь не знал, куда двинется Наполеон, поэтому он разделил армию на три части. Одна прикрывала северное направление, другая — центральное и немного северное, третья — центральное, но южнее. Почти сразу, в конце июня, Наполеон без боя захватил Вильнюс и задержался в нем на две с половиной недели, надеясь на мирные предложения от царя.

Переговоры с царским посланником генералом Балашовым его не удовлетворили, и к концу июля он вышел к Смоленску, где две разделенные русские армии сумели соединиться.

Северная армия, точнее — 25-тысячный корпус генерала Витгенштейна, защищал как раз направление на Петербург и действовал независимо. Против него Наполеон отправил 32-тысячный корпус маршала Макдональда, который завяз где-то под Ригой. Но если бы Наполеон и вправду пошел на северную столицу России со своей полумиллионной армией, никакой Витгенштейн остановить его бы не смог.

Армия тает

К Смоленску Великая Армия уменьшилась более чем в 2,5 раза — до 200 000 человек. Причиной потерь была прежде всего катастрофическая логистика. Наполеон за многие годы европейских войн привык к концепции «война кормит сама себя». Быстрые марши и реквизиции продовольствия у местного населения отлично работали в богатой Европе.

Россия встретила его катастрофическими дорогами, исключавшими быстрые марши, малонаселенными пространствами и бедным полуголодным населением, у которого летом, до сбора урожая, отбирать было практически нечего.

Отступающая русская армия выжигала за собой все: склады с амуницией и боеприпасами, запасы продовольствия и фуража. Первыми начали гибнуть лошади. А без лошадей вставала артиллерия и обозы, которые могли бы доставить провиант. Армия оторвалась от своих баз снабжения в Польше и Германии. Солдаты были вынуждены есть сырую несозревшую рожь с полей, что не могло пойти на пользу даже их луженым желудкам. К голоду добавились болезни.

Огромная армия шла по одной дороге, будущей скоростной трассе Москва—Минск, по которой в то время с трудом разъезжались две телеги. Колодцев мало. Вокруг них трупы лошадей. Дизентерия и тиф выкашивали целые полки. Как только начались голод, болезни и тяжелейшие марши без славы и добычи, лояльность нефранцузских контингентов резко упала. Солдаты (особенно поляки, итальянцы, испанцы и немцы) дезертировали тысячами. Они просто уходили в леса, пытаясь вернуться домой.

Коммуникации растянулись на критическое расстояние. Наполеону пришлось оставлять огромные силы (десятки тысяч солдат) в качестве гарнизонов в захваченных городах (Вильно, Минск, Витебск) и в крупных селах, чтобы охранять свои длинные линии снабжения.

К Смоленску Наполеон привел уже измотанную, больную и голодную армию, потерявшую более половины первоначального состава. За три дня тяжелого сражения Наполеон захватил Смоленск. Он надеялся, что эта победа будет решающей, но Кутузов решил иначе. Русская армия в полном порядке отступила от Смоленска на восток, и победа оказалась пирровой. Наполеон получил разрушенный город, но не смог ни разбить русскую армию, ни решить проблемы со снабжением. Его Великая Армия продолжала таять.

Охота за генеральным сражением

Словом, Наполеону, чтобы выиграть войну, нужно было решительное победоносное сражение. Русским, чтобы избежать поражения, нужно было тянуть время и сохранять армию.

Надо сказать, что в те времена противники не стеснялись обмениваться военными стратегиями друг с другом. Еще в мае 1811 года, за год с лишним до войны, царь Александр писал французскому послу Коленкуру: «Если император Наполеон начнет против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, если мы примем сражение, но это еще не даст ему мира... За нас — необъятное пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию... Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима».

Кутузов был совершенно согласен с императором. Он уклонялся от генерального сражения и отступал. Тем не менее за три недели после Смоленска Великая Армия преодолела еще 200 километров, и Наполеон оказался уже под Москвой в районе Можайска.

Битва с двумя названиями

Сдать Москву без боя Кутузов, может, и хотел, но не мог. Это было невозможно политически. Этого бы не понял ни царь, ни армия, которой уже давно надоело отступать. Молодые офицеры вслух обсуждали нерешительность Кутузова. Численности войск были сравнимы: 130–135 тысяч у Наполеона против 110–130 тысяч у Кутузова. Впрочем, с Наполеоном к Москве подошли самые сильные войска, включая Старую и Новую гвардии.

До Москвы оставалось около 100 километров. Стороны начали искать место для генерального сражения. Выбор был за Кутузовым. Он предпочел пространство шириной в 4–5 километров в пойме Москва-реки. В центре позиции располагалось село Бородино.

Этим объясняются два разных названия одной и той же битвы. Французы с легкой руки Наполеона называют ее Битвой на Москва-реке — Bataille de la Moskova. По-русски эта битва называется сражением при Бородино или, чаще, Бородинской битвой. В других языках во избежание путаницы обычно указывают оба названия, что путаницу только усиливает.

Понять, как там все происходило

Сегодня все Бородинское поле уставлено памятниками, монументами, стелами, обелисками и часовнями. Есть и французские памятники, и даже памятники союзникам Наполеона. На некоторых пространствах, которые во время сражения были открыты для движения войск, за 200 лет выросли рощи, которые превратили Бородинское поле в огромный памятник военно-парковой архитектуры. Но если исключить новые рощи, можно сказать: ландшафт, который был во время боя, мало изменился.

Эта совокупность пространств кажется совершенно гигантской, в отличие, например, от поля битвы при Ватерлоо, которое вполне можно охватить взглядом. От ставки Кутузова до ставки Наполеона идти пешком около часа, от начала левого фланга армии до конца правого — больше двух. Я прошел часть поля пешком, но большую часть проехал на машине, пытаясь найти те виды, которые открывались с холмов военачальникам.

А вот представить, что видели простые солдаты и офицеры во время боя, было сложнее, потому что когда вокруг идет бой, твой взгляд фокусируется на самых близких и опасных предметах. Раненая лошадь в конвульсиях, пушка с отвалившимся колесом, которую артиллеристы пытаются привести в порядок, неразорвавшаяся граната, ящик с порохом и зарядами, разваливающийся бруствер. Ополченцы, оттаскивающие раненого офицера на деревянных носилках. Впереди, в 300 метрах, под бой барабанов идет полк вражеской пехоты, но ее видно плохо — все поле в дыму. И тебе надо не любоваться видами, а готовиться отразить следующий штурм — он будет через 2–3 минуты.

Ход битвы кратко

С тактической точки зрения битва оказалась довольно линейной и простой. Все стратегические решения были сделаны сторонами накануне при расположении войск. Левый фланг Кутузова был хуже защищен пересеченной местностью, поэтому он укрепил его двумя наспех возведенными редутами: Багратионовыми флешами и батареей Раевского, которая представляла собой скорее центр фронта, хотя формально относилась к левому флангу. Левым флангом командовал князь Багратион.

Правый фланг был лучше защищен холмами и оврагами, Кутузов оставил на нем меньшую часть войск. Ими командовал Барклай-де-Толли. Вся битва представляет собой бесконечные, очень кровавые, в основном лобовые атаки французов на левый фланг и центр русских войск — с вишенкой на торте в виде казачьего рейда в тыл армии Наполеона с правого русского фланга.

Секретный проект

Битва могла пойти по совершенно другому сценарию, если бы у русских получилось впервые в истории применить авиацию. Они были довольно близки к этому.

Незадолго до войны, весной 1812 года, император Александр I одобрил проект немецкого изобретателя Франца Леппиха. Леппих обещал построить большой управляемый воздушный шар, способный нести 40–50 солдат и запас бомб. Идея состояла в том, чтобы подняться над позициями Наполеона и сбросить бомбы на его штаб и войска.

Проект этот не был чистым безумием. Воздушные шары уже применялись в бою, правда, не для бомбардировки, а для разведки — французами. В революционной французской армии еще до Наполеона была создана первая в мире «рота воздухоплавателей» (Aérostiers). В битве при Флерюсе с австрийцами в 1794 году французы использовали привязной воздушный шар под названием «l'Entreprenant» («Предприимчивый»), наполненный водородом.

В гондоле шара находились наблюдатели. Они поднялись на высоту нескольких сотен метров и в течение многих часов наблюдали за передвижением австрийских войск. Информацию записывали на бумаге и сбрасывали вниз в мешочках с балластом, а также передавали флажковой сигнализацией.

Это дало французскому генералу Журдану огромное тактическое преимущество — он наблюдал действия противника в реальном времени. В битве при Флерюсе французы победили, и использование шара сыграло в этом решающую роль. Однако Наполеон, придя к власти, распустил эти отряды, считая их неэффективными (добывать водород в полевых условиях было сложно, а шары на горячем воздухе имели меньшую подъемную силу и требовали запаса топлива).

Леппих предложил использовать шар не для разведки, а для бомбардировки вражеского штаба. Идея понравилась Александру I. Под Москвой, в имении Воронцово (нынешний Воронцовский парк на юго-западе Москвы), была в строжайшей секретности построена мастерская. На проект выделили большие деньги. Леппиха торопили. Шар должен был использоваться во время генерального сражения. Но технологического прорыва не случилось.

На испытаниях, проходивших буквально накануне битвы, выяснилось, что шар или вовсе не мог подняться с грузом, или поднимался, но был неуправляем. Проект провалился. Когда французская армия подошла к Москве, секретный объект в Воронцово пришлось эвакуировать, а недостроенный шар — уничтожить, чтобы он не достался неприятелю. Вся фабрика в Воронцово была, по сути, химической установкой для производства водорода (путем реакции серной кислоты с железом). Остатки этих чанов позже нашли французы.

Интересно, что первую настоящую бомбардировку с воздуха провели в 1849 году австрийцы при осаде Венеции. Ее осуществляли беспилотники — бомбы были привязаны бикфордовыми шнурами к неуправляемым шарам. Бомбардировка была неточной: большинство бомб упали в лагуну, а часть шаров ветром отнесло обратно, на позиции австрийцев.

Первые атаки

С ночи Наполеон больше всего боялся, что русские снимутся и уйдут. Он подозревал, что бивачные костры, горевшие вдалеке по всему русскому лагерю, — это всего лишь маскировка.

Когда ранним утром 7 сентября (26 августа по старому стилю) Наполеону сообщили, что русская армия по-прежнему на позициях и готовится к бою, он не скрыл своей радости и, показывая на восходящее солнце, заметил: «Вот оно, солнце Аустерлица!».

Наполеон сразу заметил, что левый фланг русских существенно слабее правого, увидел недостроенные укрепления и решил атаковать левый фланг в лоб. Но Кутузов знал, что Наполеон пойдет именно на левый фланг, поэтому переместил на него существенно большие силы, расположив их в несколько линий на глубину более двух километров, что было вне поля зрения Наполеона. Вот тут разведывательный шар очень бы ему пригодился. Эта перегруппировка превратила фланговую атаку, ведущую, по замыслу Наполеона, к стремительному разгрому русской армии, в кровопролитное фронтальное сражение. В 5:30 утра началась мясорубка: артобстрел и сразу же атаки, контратаки, конница, пехота, пушки. Сумасшедшие потери с обеих сторон.

Тучков четвертый

Ориентировочно между 9 и 10 часами утра французы бросили на флеши лучшие силы (корпуса Даву, Нея, Мюрата) и вели массированный артиллерийский огонь. Для поддержки войск Багратиона, истекавших кровью, была переброшена свежая третья пехотная дивизия генерала Коновницына. Когда солдаты, неся чудовищные потери от ураганной французской картечи, дрогнули и начали отступать, генерал Александр Тучков четвертый (тот самый, про нежный лик и хрупкую фигуру которого писала Цветаева) выхватил полковое знамя у раненого знаменосца и бросился вперед с криком: «Вы трусите? Я один пойду!». Полк поднялся и пошел за ним. В этот самый момент, ведя атаку со знаменем в руках, он был убит залпом картечи. Его тело было мгновенно засыпано землей от разрывов и накрыто телами других солдат.

Багратион

К 11:00 французы начали уже четвертую по счету атаку флешей. Русских атаковали 45 000 человек и почти 400 пушек. При этом французские пушки стреляли не из укрытий, а прямо из чистого поля, картечью с трехсот шагов, что требовало от артиллеристов особого мужества. Наконец русские были выбиты. Князь Багратион собрал остатки отошедших русских войск числом около 20 000 человек и повел их в контратаку. Начался рукопашный бой, который длился около часа. Русские почти одержали верх, но осколок ядра ранил Багратиона, и он упал с лошади. Адъютанты увезли его с поля боя. Информация о ранении Багратиона плохо подействовала на русских солдат; они начали отступать.

Управление левым флангом перешло к генералу Коновницыны (Коновницыну). Он отвел сохранившиеся части назад, на следующий рубеж обороны, за Семеновский ручей. Там стояли нетронутые резервы — лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки. Французы, увидев сплошную стену русских, не решились атаковать их с ходу и начали обстрел. Русские полки не двинулись ни вперед, ни назад, а русские батареи начали встречный обстрел. Именно в этот момент Лев Толстой решил нанести князю Андрею ранение, оказавшееся смертельным.

Князь Андрей

Его полк был вынужден стоять на месте под ураганным огнем, не имея возможности ни атаковать, ни отступить. Солдаты и офицеры гибли, не сделав ни единого выстрела. Именно в этой ситуации бессмысленной, пассивной бойни, которая так разошлась с его мечтами о «своем Тулоне», происходит ранение. Рядом с ним падает «граната» (так в XIX веке называли разрывной артиллерийский снаряд). В то время как его адъютант инстинктивно падает на землю, князь Андрей, охваченный фатализмом, смотрит на дымящийся снаряд.

«Неужели это смерть? — думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. — Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь...».

После этого происходит взрыв.

Курганная высота

Французы не смогли сокрушить ни русские полки, стоявшие за флешами, ни русскую артиллерию. Тогда они сместили главное направление удара на соседнюю батарею Раевского — центральный опорный пункт левого фланга русских, находившийся на холме, который еще называли Курганная высота, примерно в полутора километрах от флешей. Со страшными рукопашными боями батарея несколько раз переходила из рук в руки.

Генерал Ермолов писал о том, как он отвоевывал батарею, только что попавшую в руки французам: «Несмотря на крутизну восхода, приказал я егерским полкам и третьему баталиону Уфимского полка атаковать штыками, любимым оружием русского солдата. Бой яростный и ужасный не продолжался более получаса: сопротивление встречено отчаянное, возвышение отнято, орудия возвращены. Израненный штыками бригадный генерал Бонами получил пощаду (то есть был взят в плен). Урон с нашей стороны весьма велик и далеко несоизмерим численности атаковавших баталионов».

Казаки и уланы атакуют справа

Наполеон понял, что без взятия батареи Раевского выиграть сражение невозможно, и стал концентрировать все ресурсы против нее. Но тут Кутузов предпринял совершенно неожиданную контратаку казаками далеко на правом фланге боя. Казаки и уланы генералов Платова и Уварова быстрым кавалерийским маршем обошли с правого фланга все защитные линии французов, проскакали несколько километров по пересеченной местности и готовились перейти в атаку непосредственно на ставку Наполеона, не дойдя до нее около полутора километра. Французы переполошились. Вице-король Италии Евгений Богарне с итальянской гвардией и корпусом Груши были направлены Наполеоном против новой угрозы. Казаки и уланы показали себя на виду у Наполеона, но не стали связываться с французами и откатились назад. Эта кавалерийская диверсия, не нанеся прямого военного ущерба, вызвала у Наполеона чувство неуверенности в безопасности тылов. Именно из-за этого рейда, по мнению ряда исследователей, Наполеон не решился послать в бой свою гвардию. Главное же — неожиданный маневр задержал на два часа решающую атаку противника на батарею Раевского. Это позволило русским отдышаться и перегруппировать силы. А два часа для битвы такой интенсивности — очень много.

Продолжение штурма

Когда французы пришли в себя после казацкого рейда, атака батареи продолжилась. Кутузов передвинул с правого фланга к центру четвертый пехотный корпус генерал-лейтенанта Остермана-Толстого. Наполеон приказал усилить огонь по пехоте четвертого корпуса. По воспоминаниям очевидцев, русские двигались, их косили ядра буквально рядами, но они шли, смыкая ряды на ходу. Путь четвертого корпуса можно было проследить по следу из тел убитых.

Командир дивизии генерал Евгений Вюртембергский рассказывает: «Генерал Милорадович, командующий центром русских войск, приказал адъютанту Бибикову отыскать меня и передать, чтобы я ехал к Милорадовичу. Бибиков нашел меня, но из-за грохота канонады слов не было слышно, и адъютант махнул рукой, указывая направление. В этот момент пролетавшее ядро оторвало у него правую руку. Бибиков, падая с лошади, снова указал левой рукой нужное направление».

Французы проводили одну атаку за другой. Второй кавалерийский корпус под командованием дивизионного генерала Огюста Коленкура прорвался сквозь адский огонь, обошел слева Курганную высоту и кинулся на батарею Раевского. Встреченные с фронта, фланга и тыла упорным огнем оборонявшихся, кирасиры были отброшены с огромными потерями (батарея Раевского за эти потери получила от французов прозвище «могила французской кавалерии»). Генерал Коленкур был убит пулей навылет на склоне кургана. Он был родным братом дипломата Армана Коленкура, с которым царь Александр делился своими планами на войну. Тем временем войска вице-короля Италии Евгения Богарне, воспользовавшись атакой Коленкура, ворвались на батарею с фронта и фланга. На батарее произошел очередной страшный бой. Генерал-лейтенант Остерман-Толстой во время рукопашной был ранен пулей в плечо, но остался в строю. Израненный генерал Лихачев был взят в плен. В четвертом часу дня батарея Раевского пала.

Вечер не внес ясности

Наполеон, видя, что русские, потеряв свои укрепленные позиции, не лишились управления войсками и готовы драться дальше, понял: ни на одном из направлений не удалось добиться решительного успеха. По состоянию на 18:00 русская армия по-прежнему прочно располагалась на бородинской позиции. Наполеон говорил, что «генерал, который не будет сохранять свежие войска к следующему за сражением дню, будет почти всегда бит». Генералы свиты умоляли его ввести гвардию. Уверяли, что русские почти разбиты и нужен последний завершающий удар. Наполеон решительно отказал: «Я не могу рисковать последним резервом, находясь в трех тысячах лье от Парижа».

Русские войска были уверены, что с утра сражение возобновится с новой силой, но 8 сентября Кутузов твердо скомандовал отступать к Можайску. Он хотел сохранить армию.

Итоги сражения

Итоги Бородинского боя соизмеримы с итогами крупнейших мировых сражений: примерно по 35 000 убитых и тяжело раненых с каждой стороны. Примерно 6000 человек в час. Со стороны французов было сделано 60 000 пушечных выстрелов, с русской стороны — 50 000. Около 10 000 в час. Почти 200 выстрелов в минуту. Убитых не хоронили. Только через несколько месяцев, уже после изгнания Наполеона, на поле пришли русские похоронные команды. Они сожгли и похоронили остававшиеся непогребенными тела. Согласно военному историку генералу Михайловскому-Данилевскому, всего было захоронено и сожжено 58 521 тело убитых.

Я вообразил эти похоронные команды: короткий серый зимний день, снег, костры, черное зимнее поле, ужас. И тут же вспомнил, что Маргарита Тучкова (урожденная Нарышкина), узнав о гибели мужа, получила разрешение от Кутузова и отправилась на Бородинское поле сразу после битвы, еще до того, как французы вошли в Москву. Вместе с пожилым монахом она несколько дней ходила среди тысяч тел людей и лошадей, пытаясь найти останки мужа. Но, поскольку он погиб в самом эпицентре сражения, его тело было либо разорвано картечью, либо мгновенно погребено под другими телами и землей от взрывов, и найти его не удалось. От мыслей о том, что видели вдова с монахом, какими запахами дышали, пробираясь по полю и раздвигая тела, мне становилось дурно. Позже Маргарита Тучкова продала свои драгоценности и имение, основала недалеко от места гибели мужа Спасо-Бородинский монастырь и приняла в нем постриг.

Объявить о сражении как о победе

Каждый из полководцев приписал себе победу в сражении. Кутузов в своей реляции императору Александру I писал: «Баталия была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать».

Император Александр I не обманывался насчет действительного положения дел, но, чтобы поддержать надежды народа на скорейшее окончание войны, объявил Бородинское сражение победой. Князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы с пожалованием 100 000 рублей, остальные участники также были щедро награждены.

Непоследовательность Наполеона

Наполеон тоже объявил себя победителем. В мемуарах он писал: «Московская битва — мое самое великое сражение: это схватка гигантов. Русские имели под ружьем 170 000 человек; они имели за собой все преимущества: численное превосходство в пехоте, кавалерии, артиллерии, прекрасную позицию. Они были побеждены! Неустрашимые герои, Ней, Мюрат, Понятовский — вот кому принадлежала слава этой битвы. Сколько великих, сколько прекрасных исторических деяний будет в ней отмечено! Она поведает, как эти отважные кирасиры захватили редуты, изрубив канониров на их орудиях; она расскажет о героическом самопожертвовании Монбрена и Коленкура, которые нашли смерть в расцвете своей славы; она поведает о том, как наши канониры, открытые на ровном поле, вели огонь против более многочисленных и хорошо укрепленных батарей, и об этих бесстрашных пехотинцах, которые в наиболее критический момент, когда командовавший ими генерал хотел их ободрить, крикнули ему: “Спокойно, все твои солдаты решили сегодня победить, и они победят!”».

Потом, правда, через несколько лет он смягчился: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из 50 сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано французами наиболее доблести и одержан наименьший успех».

После битвы

На военном совете через несколько дней Кутузов решил оставить Москву. Русская армия отступила на юго-восток, потом сменила направление на юго-запад. Наполеон вошел в столицу, но, в отличие от прочих городов, которые он захватывал, городские власти не встречали его. Москва опустела. Все, кто смог эвакуироваться, — эвакуировались. Вскоре начался великий Московский пожар, споры о причинах которого не утихают. Потом Наполеон, не дождавшись мирных переговоров, начал отступление по зимней России и в процессе отступления, которое все больше напоминало бегство, потерял остатки своей армии. Больше полумиллиона солдат пересекло границу с Россией. Около 130 000 участвовало в битве. Примерно 35 000 погибло на Бородинском поле. Из Москвы Наполеон вывел около 100 000 человек (к нему в Москве подходили подкрепления и отставшие части). А через пару месяцев через Неман пересекало не больше 20–30 тысяч замерзших, голодных, плохо вооруженных людей. Но это уже отдельная история. Будет еще битва народов при Лейпциге, блестящие «Сто дней» и Ватерлоо.

Но остается вопрос

Я ходил по Бородинскому полю, переезжал от памятника к памятнику, снимал один вид за другим и все-таки никак не мог понять: почему из Вильнюса Наполеон двинулся на удаленную провинциальную Москву, а не на расположенный ближе столичный Санкт-Петербург? Я понимаю, что гении — это просто люди и они тоже ошибаются, но тем не менее. Масштаб ошибки впечатляет. И по-прежнему меня удивляют историки, до дня разобравшие все шаги, все действия, все письма и чуть ли не восстановившие все мысли Наполеона. Почему они не уделяют почти никакого внимания такому странному выбору, определившему судьбу Европы на долгие годы вперед?

ИСТОЧНИК

ИСТОЧНИК

Вера в различные суеверия встречается даже в наши дни, а в прошлом мистическими причинами и злонамеренным использованием магии могли объяснять вообще что угодно. Влюбилась девушка в кавалера сомнительных достоинств, мужчина без ума от дамы, которую окружающие приятной не считают – приворожили. Померли все курицы в курятнике – навели «мор». На происки тёмных сил могли списать любые житейские неприятности. О приворотах пост уже был, на этот раз поговорим о порче.

Профессиональные колдуны «монетезировали» страхи людей и брали деньги не за то, чтобы по заказу навести порчу, а за то, чтобы её не наводить. На картине В. М. Максимова «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу» (1875) как раз подобный эпизод. Автор изобразил ситуацию, которая произошла на свадьбе его брата. В таком случае люди предпочитали откупаться. Иногда наоборот колдунов приглашали заранее, чтобы они, приятно проведя время на свадьбе, не наводили порчу и не давали это сделать другим. Порча, наведённая на «молодых» - один из самых больших страхов во время свадеб. Считалось, что недоброжелатель может наслать, например, на жениха импотенцию. Для этого колдун должен был подкараулить, когда парень выйдет справлять нужду, а затем в это место (куда её справили) воткнуть иголку, произнеся соответствующий заговор. Были и другие варианты, фантазия у народа богатая. На девушек могли наслать различные психические расстройства, проблемы в интимной жизни, бесплодие. Если молодожёны не ладили, это тоже могли считать результатом порчи.

На картине этого же художника «Залом ржи» (1903) мужчина особым образом заламывает колосья, чтобы навести порчу на урожай, само поле или хозяина. Если люди находили в поле такой залом, это считалось дурным знаком, а самостоятельно убирать его было, по мнению крестьян, смертельно опасным. За этим обращались к колдунам. Хлеб, собранный близ залома, часто продавали по цене намного ниже рыночной, мякину выбрасывали. Как не трудно догадаться, сами колдуны иногда эти заломы и делали, обеспечивая себя работой.

Крестьяне верили, что настоящий колдун может подселить в человека бесов, сделать так, чтобы пропал аппетит (худоба в крестьянской среде красивой не считалась), «надеть хомут» (хомутом называли  опоясывающие боли, якобы, если такого человека раздеть, то на животе и спине его обнаружится красная полоса), навести на женщин кликушество, сделать так, чтобы у кормящих матерей пропало молоко. Утверждали, что колдуны могли даже влиять на менструацию, сбивая цикл. Часто колдунов обвиняли в том, что они могут подсаживать «килы» - опухоли, грыжи и абсцессы.

Доктор Г. И. Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина» подробно описывает подобные суеверия. «Чрезвычайно, интересны способы, при посредстве которых производится порча. Всего чаще она пускается по ветру, по воде, примешивается к пище и питью, а иногда достигается и путем заклинания…  Таким образом, одна из них имеет случайный характер и является более общей, другая же – чисто индивидуальной: порча в виде заклятий и данная в пище и питье неизменно входит в того, кому «дано», а пущенная по ветру и по воде, на кого попадет. Вероятно, на основании такой случайности, про порченых и говорят иногда, что они “вбрели” (Скопинск. у. Рязанск. г.). “Идешь себе, – объясняют крестьяне такой случайный вид порчи, – и вдруг тебе лицо раздует, во, какое” (Владимирск. г. и у.). – “Колдун зайдет на ветер, – стараются объяснить порчу другие, – так, чтобы ты стоял под ветром и пустит на тебя ее с этим ветром” (Малмыжск. у. Вятск. г.). – “Увидит колдун проходящего мужика, дунет на него – и готово”, – еще проще объясняют такую порчу третьи (Городищенск. у. Пензенск. г.). При посредстве одного из таких удивительных способов «присаживается и кила». – “На вечерней заре выходит колдун на перекресток, делает из теплого навоза крест, обводит его кругом чертой и посыпает каким-то порошком, что-то нашептывая. Оставшуюся часть порошка кидает по ветру и если хотя одна крупинка этого порошка попадет на человека, то у него через три дня непременно появится кила” (Пензенск. у. и г.).

Подобными же трудно объяснимыми способами пускается порча и по воде. Сюда также пускаются какие-то порошки и особенные яды, а иногда нечто совсем необъяснимое. “Заметит колдун, – объясняет такую порчу мужик, – что ты хочешь, примером, купаться, и пустит это свое колдовство по воде” (Орловск. г. и у.).

Несколько более понятной является индивидуальная порча. Здесь какие-то неведомые снадобья и напитки подмешиваются к хлебу, кушаньям, квасу, пиву, водке, чаю и т. п. Славой производить порчу пользуются, между прочим, большие белые черви, которые заводятся в бочке из-под вина. Доставь червей и подойдя к кабаку, пускают их ползти по земле. Тот червяк, который поползет к кабаку, и есть обладатель вредоносных свойств. Стоить его взять, высушить, перетереть в порошок, подсыпать кому-нибудь в кушанье или питье – и человек этот будет пить запоем (Саран, у. Пенз. г.). Подобными же свойствами обладает и земляной паук. Если его, поймав, высушить и превратив в порошок, запечь в хлеб и дать кому-нибудь поесть, то тот в 3 года исчахнет (Алатырск. у. Симбирск, г.)… В случае невозможности испортить человека на пище и питье колдуны, будто бы, ухитряются как-нибудь “наколдовать у одёжи”… Существуют и многие другие способы порчи. С этою целью бросаются на дороги различные заговоренные предметы: стоит поднять такой предмет – и человек уже испорчен. Передают также, что колдуны кидают под ноги намеченного человека какие-то небольшие шарики, скатанные из овечьей шерсти, с примесью кошачьих и человечьих волос (Грязовецк. у. Вологод. г.). Достигают колдуны порчи, будто бы, и тем, что замазывают в трубе волосы намеченной жертвы, зашивают их с перьями неизвестных птиц в подушки, а также подкидывают в печь, подкладывают под стену в хате и зарывают под ворота».

В качестве атрибута, с помощью которого наводили порчу, могла использоваться, например, земля с могилы самоубийцы. Часто использовались иконы, перевёрнутые вверх ногами. Исследователь С. В. Максимов приводит такой набор: «которую чародеи зашивают новобрачным в подушки или перины. Это женский волос, спутанный комком, косточка, взятая на кладбище, три лучинки, опаленные с двух концов, и несколько ягод егодки (волчьих ягод). Знахарь устраняет от молодых порчу тем, что опаляет кладь на огне, уносит на речку и спускает на воду. Пекут также для клади лепешки с разными снадобьями и угощают ими или подкидывают, чтобы сами приговоренные нашли и съели».

Ещё один популярный способ вредительства – «вынимание следа». Колдун высматривал, когда человек наступит на землю так, чтобы остался отпечаток ноги, затем вырезал этот участок и проводил над изъятой землёй разные манипуляции. Некоторые верили, что навести порчу можно просто потрогав человека, похлопав по плечу.

Из наблюдений публициста Е. К. Евлентьева: «Суеверия эти так вошли в плоть и кровь, что ничуть не поражают своей нелепостью. Рассказы про знахарей, ворожбу и порчу стали неотъемлемой частью нашей жизни.

То чего все больше всего боятся – это, конечно, же порча.

Порчу наводят обыкновенно маленькую в виде мухи, нитки, волоса, зернышка. При благоприятных для нее условиях она в человеке разрастается. Сперва она ничего не говорит и не мучает того, в ком сидит. Если испорченный догадается, что в него посажена порча, будет морить ее в себе, то она может погибнуть и испорченный человек излечится. Если же порчу не задушать, не изводить, то она развивается и даже начинает говорить. Но не так как говорят обычно люди. Когда порча заговаривает в человеке, то предварительно с ним делаются судороги, грудь высоко поднимается и случается сильный прилив крови к голове. Из горла, точно из груди вырываются неестественные, поражающие ужасом дикие, грубые, бессвязные звуки, которые с трудом можно составить в слова - это порча называет своего отца или мать, то есть того кто ее навел. Порча начинает хвастать, что теперь уж ее ничем не изгонишь, просит себе пищи-молока и пряников. А всего горького, особенно табаку она не переносит. О горьких продуктах при ней лучше не упоминать, а иначе она начинает сильно бить и метать того, в ком сидит. Начинает страшно ругаться, бросаться в злобе на других людей. Так как в подобном припадке силы больного перенапряжены, то он скоро ослабевает и без чувств падает на пол или на лавку. И в этот момент становится видно как большой клубок бьется в его груди и подступает к горлу. Тут уж нужна скорая помощь больному, чтобы порча его не задушила, ее нужно отвлечь от горла к желудку для этого срочно делают щелок из горячей воды и золы и щелоком этим - чаще всего мутным, стараются напоить больного. Иногда бывает, что в горло порченного вливают по три полных ковшика. Когда же порчу ублажают и делают то, что она хочет, то она бывает ласкова, не бранится, говорит сносно и предсказывает судьбу того, кто ее об этом просит и угощает ее пряниками, орешками, изюмом и прочими сладостями. Если же порчу хотели уничтожить, уморить в испорченном, да не успели этого сделать, то после, выросши и окрепши, она хвастается своей хитростью и изворотливостью. Теперь уж порченному не помочь никакими травами и зельями. А когда испорченный человек умирает, порча из него выползает и ее стараются скорей бросить в топящуюся печь и быстро захлопывают заслонку, чтобы порча не убежала - иначе беда. Порча, брошенная в печь после долгих визжаний наконец сгорает, пепел от нее развеивают в прах, чтобы и помину о ней не было. Если же вылезшую из человека порчу изрубить, то кусочки ее будут шевелиться, содрогаться и попытаются срастись в целое».

Отдельная история – кликуши. Кликуши – люди, подверженные различным нервным припадкам, которые могли кричать, издавать странные звуки, биться в конвульсиях. Данное состояние тоже часто приписывали наведённой порче. Особенно таких одержимых было много среди женщин. На самом деле в некоторых случаях речь идёт о людях с реальными психическими отклонениями. В некоторых случаях людям просто не хватало внимания, поэтому они приписывали себе различные проблемы. Богатая барыня падала в обморок, чуть что доставала нюхательную соль и ездила на воды лечить некие нервные болезни и сетовала на свою тонкую душевную организацию. А крестьянка себе этого позволить не могла, поэтому для малахольных личностей был другой путь – изображение одержимости. Особенно часто такие спектакли кликуши устраивали в церкви. В некоторых приходах священники с этим эффективно боролись, просто и доходчиво объясняя кликушам, что их в лучшем случае просто выгонят из церкви вон, а в худшем отправят в полицию или сдадут в психиатрическую лечебницу. Но в некоторых местах люди относились к подобному явлению со всей серьёзностью.

Из книги С. В. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» (1903):  «Общепринятый способ для успокоения кликуш во время припадков заключается в том, что на них надевают пахотный хомут, причем предпочтение отдается такому, который снят с потной лошади. По мнению крестьян, баба, лежа в хомуте, охотнее укажет, кто ее испортил, и ответит на обычный в таких случаях вопрос: “Кто твой отец?” В некоторых местах (Меленк. уезд, Владим. губ.), надевая на больную хомут, вместе с тем привязывают еще к ногам ее лошадиные подковы, а иногда прижигают пятки раскаленным железом. Об “отце” спрашивают кликушу (около Пензы) через раскрытую дверь посторонние женщины, когда больную с хомутом на шее подводят к порогу, причем спрашивающие стараются убедить, что открытием тайны она не обидит сидящего в ней “батюшки” (отвечают кликуши во время припадка всегда в мужском роде). В Жиздрин. уезде (Кал. губ.) кликуш выводят на двор и запрягают в соху, двое волокут больную, а двое тянут соху и т. д. Около Орла хотя и знают про этот способ, но предпочитают ладан, собранный из двенадцати церквей и двенадцать раз в одно утро вскипяченный в чугуне и по ложечке слитый в штофы: этот настой дают пить больной. В Волховском уезде (той же губ.) в одном селе продают подобный ладан под названием “херувимского” (им кадят в Киевских пещерах, во время херувимской песни), причем “одну росинку дают на трынку” (одну крупинку за копейку)… Кроме ладана и богоявленской воды признается еще целебною и даже имеющею решающее действие на перелом болезни и изгнание беса крещенская вода, освящаемая в прорубях рек и озер, а за неимением таковых – в колодцах и чанах. В Волог. губ. кликуш, раздетых до рубашки, несмотря на трескучие морозы, макают в прорубь, опуская в воду ногами, лишь только успеют унести кресты и хоругви. В Орл. губ. одному свидетелю удалось видеть, как к колодцу и кадушке с водой, приготовленной к освящению (реки нет), привели бабу-кликушу в валенках и тулупе с головой, накрытой шерстяным платком, как потом раздели ее, оставив в одной рубашке, и как двое мужиков ведрами лили на нее с головы холодную воду, не внимая ее крикам, ознобили ее до дрожи во всем теле. После этого те же мужики накинули ей на плечи тулуп и, отведя в караулку, надели там на нее сухое и чистое белье, отвели домой и потом хвастались долгое время, что с этой поры баба перестала выкликать и совсем выздоровела.

Не менее действительною помощью при пользовании кликуш признается также «отчитывание». Берутся за это дело те старые девицы, полумонашенки, полумирянки, которые известны всюду под именем «черничек». Впрочем, участие их считается мало действительным, и приглашаются они большею частью, что называется, для очистки совести. Чаще же всего отчитывание производит старичок-священник, из тех, которые сами опростели до неузнаваемости и утратили даже многие внешние признаки, усвоенные духовными лицами. Из таких священников особенно дороги и близки народу те, которым удалось запастись редкостною и ценною книгою большого требника Петра Могилы (впрочем, за неимением требника, отчитывают и по Евангелию)…

Эта вера в помощь святыни, именно по отношению к этому виду людской порчи, настолько сильна в народе, что даже волхвующие колдуны вынуждены делать уступку столь твердо установившимся верованиям: наиболее сметливые из них и ревнивые к своей славе и общественному положению, прежде чем приступить к волшебным действиям, обыкновенно зажигают перед иконами в избах лампадки, держат в руках зажженные восковые свечи, ставят на стол чашку с водой и опускают туда медный крест, снятый с божницы, уголек и щепотку соли. Над водой читают молитвы. Больная пьет эту воду по три зори и выздоравливает, но не совсем кричать перестает, но по временам продолжает чувствовать в теле ломоту и судороги. Всезнающие старухи в таких случаях успокаивают тем, что порча сделана на железе – на замке, оттого-де она и крепка и просидит до самой смерти. Вообще, темные люди с большим трудом разбираются в этой бабьей болезни, которая у нас на Руси очень распространена и временами вспыхивает в той или другой местности в виде эпидемии». Сам Максимов считал такое поведение – результатом семейных неурядиц и способом протеста, особенно в случае с молодыми женщинами, которых после замужества третировали мужья, свекрови и иные родственники.

От порчи защищались разными способами. Невесты втыкали в подол булавки. Где-то сыпали соль. Встречалась рекомендация при встрече с колдуном держать фигу в кармане. Г. И. Попов в своей книге приводит такие рекомендации: «При свидании с колдуном, чтобы он не мог причинить вреда, нужно: упереться безыменным пальцем о сучок, где бы он ни был, а при споре или ссоре с колдуном следуем, плюнуть ему в лицо и смотреть в глаза: тогда он на время лишается своей силы. Теряет он эту силу и в том случае, если «вышибить» из него кровь. При этом необходимо пользоваться осиновой или вязовой палкой, а если нужно совсем убить колдуна, то этого ничем другим нельзя сделать, как только осью из летней повозки (Грязовецк. у. Вологодск. г.).Орловцы, для того, чтобы пустить колдуну кровь, прямо рекомендую «бить его по носу, разбить ему губы или зубы, а в более легких случаях – ударить его наотмашь в сказать: “чур меня”. Те же орловцы, для обезвреживания колдуна, поят его чистым дёгтем, смешанным с лошадиными испражнениями, и прокалывают левое ухо, но иногда пользуются и более невинными средствами. Хорошо, оказывается, пробить тень колдуна осиновым колом и пользоваться палкой с прожженным концом. Такой палкой, при встрече с колдуном, следует сделать круг на земле и встать на его середине: тогда колдун ничего не может сделать». Многие старались с колдунами не ссориться и просто держаться от них как можно дальше (что не мешало обращаться к ним же за помощью в других ситуациях).