Не все листья падают в безмолвии
Бывают миги… Нет, увы, не те, что делает КБ Микояна-Гуревича. Совсем другие миги, секунды о которых невозможно думать свысока. Ибо в эти мгновения синяя таблетка социопатии перестает быть протектором от одиночества.
И, разумеется, по закону группового передвижения бед – главному правилу мироздания, план «Б» тоже делается неработоспособен. Алкоголь словно утрачивает воздействие на центральный нейроузел.
Приводы шасси адски сбоят, все сенсоры почти утрачивают чувствительность, а мысли и не собираются терять отстойную ясность.
А ещё начинает вериться в синхронистичность по Юнгу – обычно задалбывающие бесконечными сработками «Мидгарда» суперволки бесследно пропадают из детектируемого сектора.
И совершенно некого становится пристрелить, чтобы немного развеяться. Доступно остаётся одно последнее развлечение – заброшенные по цене доставки на МКС почти, бумажные книги.
Ибо кремни-транзисторы и всё с таким связанное на «Таймыр-700» не особо долговечнее, нежели цветение сакуры.
Только вот беды действительно кучно шастают – и Гегель с Фейербахом, и даже приключения веселого маньяка по кличке «Сборщик пенисов» вдруг тоже совершенно перестают занимать.
Наступает невозможно невыносимая легкость бытия в полный рост, на весь штык, по самое просто не могу.
Остаётся последняя надежда — надежда на очередное появление вызывающего каталепсию гарпуна, эмерджентного импульса, депривационной накидки-савана из специальной упаковочной плёнки, субреалистического, угнетающе-тонизирующего источника вдохновения для создания алкоэнергетиков — крайнего средства и предпоследнего довода — Радио Промороженных Пустошей.
Это единственная штука, способная придать тень тени смысла наличию и функционированию чрезвычайно старого, почти древнего, потёртого, облезлого и поцарапанного, недоброго и ненавидящего всё на свете существа, нашпигованного клубком патологических зависимостей-аддикций, ценителя несуществования и замогильного покоя — Джона-Ледяные-Яйца.
Чрезвычайно ледяные.
И сегодня у него настроение поговорить о стремлении-тяге к смерти – т.н «мортидо». Полном антиподе прыщавого возвратно-поступательного «либидо», незаслуженно обделенном рекламой.
Для начала, если чутка напрячь мозжечок, то оказывается очень большой вопрос — что из тандема мортидо и либидо более мощный стимулятор витальности.
Джон надеется, у всех, кто сумел пережить пубертат, вопросов о либидо нет. Даже у тех, кто ещё не, нет — скучный примитив. А вот мортидо, о мортидо — явление куда как забавнее.
Цитируя один анонимный, но великий ум: «На борту падающего самолёта люто стоит даже у абсолютных импотентов». Таки да — правильная доза разрушения, крови и смерти чрезвычайно антидепрессивна.
И очень освежающе действует на людей, подстегивая все функции организма и особенно основной инстинкт к половому сунь-вынь.
И сюрприз-сюрприз, у большинства горожан, утомлённых тягомотно-тоскливым бытием жвачного зверья, наблюдается ужасное падение всего, что только можно, включая желание кидать-получать палки.
Победить эту пежню не под силу ни кофеину с никотином, ни алкоголю, ни всей рати бигфармы с ее пилюльками. Нет — только домкрат мортидо способен приподнять эти дела обратно.
Отсюда и растут ноги страстной любви к чернушно-криминальным новостям — пахнущее тленом дыхание безносой парадоксально освежает круче любого дезодоранта. Конечно, с условно-безопасной дистанции.
Оргазм, с которым, кстати, у сити-травоядных существ тоже обычно огромные проблемы — жалкая тень упоительного переживания, когда костлявая промелькает рядом, но не задерживаясь, мимо, к другим в гости.
К не таким вот няшным везунчикам, теперь раскидавшим руки, ноги и кишки в радиусе пары километров. Те, кому мало новостей, создают популярность фильмам ужасов.
Ведь ещё круче тонизирует представлять себя на месте их главного героя, щедро разбрасывающего багровые неправильной формы семена на мглистых полях у Стикса.
Скажем, Фредди Крюгера с его эргономическими, приятно скрежещущими лезвиями. Или легендарного Техасского Потрошителя, драйвово орудующего своей верной бензопилой. Ну, там понятно.
Власть — есть кайф.
Быть неумолимым серпом, снимающим брыкающуюся и вопящую жатву — максимальная власть.
Быть инструментом самого большого страха, а значит, фактически иметь к нему дипломатический иммунитет — есть ли больший кайф?
Ох уж это оргиастически яркое ощущение делового партнёрства с мрачным жрецом: «Я служу тебе, мы одной крови, ты и я»... И предвкушение скидок и бонусов «для сотрудников».
Это словно адреналиновый укол в сердце делает снулых от бесконечной тусклой рутины горожан ненадолго практически живыми.
Однако некоторым быстро перестаёт хватать и такого допинга — о них потом и вещают взахлёб криминальные новости, вдохновляющие новые ужастики, дающие мотивацию новым «героям» для «маньячных» новостей.
Такой вот круговорот хоррора в природе, пушистики.
Трансляция №17
В эфире было Радио Промороженных Пустошей
Из «Объекта» в аномальной зоне Таймыр-700
Побережье Моря Мрака (Лаптевых)
(… протяжный стон, завернутый в пожирающие его шорохи… скрип давно не смазанного боевого протеза… лязгание торопливо вращаемого верньера…)
Гильотиной обрубающий помехи, неестественно четкий размеренный голос:
«Мортидо и либидо — две стены одной пропасти, в которую падаешь, ожидая своего серпа. В этих ледяных пустошах техногенное и паранормальное сливаются в новое чёрт знает что, порождая радио, вещающее о непредсказуемом и неизбежном. О кошмарах, где ты расстаёшься с собой, как с надоевшим костюмом на маскараде. О воспоминаниях, превратившихся в абсурдный салат из забытых имён и несбывшихся поцелуев. И, конечно, о хорроре и его круговороте в природе».
(… металлический вой, сливающийся с механическим скрежетом… эхо пушечно лопающегося льда, раскалывающее тишину… внезапный хруст прорывающейся аномалии и тишина, прерываемая далёким ледяным треском, как будто сама зима зевает…)
Наталья Кислицина ищет много лет назад маленьким погибшего
сына, кормит грудью мальчишку во дворе. Всё считают её сумасшедшей. А я вчера сидел с ним в Ларгусе и разговаривал. Она мимо проходила, он тоже ей пару фраз кинул: мам, я позже приду, хватит за мной ходить. Андрей, а почему ты домой не идёшь, мать переживает? Да мама думает, что я...
Разломные
Сначала, всё пошло от нас. Мы-монстры, что пришли из другого мира. Я пишу это, только потому что люди так делают. Стоит сказать, что мы прибыли сюда намного раньше, чем 600 суток назад. Мы изучали этот мир и пытались подстроить его под себя, докладывали информацию своим и давали полный отчёт о делах на земле. Пока велись войны и между усобицы, мы пробивали себе дорогу в новую жизнь.
Она была глупа и бессмысленна, честно говоря. Нет, наше существование-тоже было своего рода, бессмысленным. Мы просто захватывали планеты, порождали новых существ и уходили. Согласен, что это не самый интересный образ жизни.
Люди же, в силу своей неосведомлённости о мироздании и о том, что они-лишь мелкий атом во вселенной, считали свои дела невероятно важными. Однако, ни один политик не сделал больше, чем условный пролетариат с фабрик.
Мы сделали только на самую малость больше. Просто захватывали планеты. Это не так сложно, когда ты не нуждаешься в кислороде или углекислом газе. Можно спокойно лететь и после мягенько приземлиться на поверхности планет. Некоторые, конечно чуть подгорают от озоновых слоёв атмосферы, однако, это лишь царапины.
В чём была наша цель? Такая же, как и сотни тысяч раз до этого. Поработить планету и… а, точно. Мы не просто так начали делать это медленно. Дело в том, что наш правитель, от которого и пошли все мы, оказался здесь.
Мы просто чувствовали его нахождение в данном месте. Даже тогда, когда были за сотни тысяч километров от этого места, мы чувствовали это. Нам оставалось, только механически идти за ним по пятам и попутно уничтожать всё, что было в наших силах.
Да, несмотря на наш интеллект и знания о вселенной, мы делали самые примитивные вещи. Даже макака может всё уничтожать, это не новость. А вот создавать… создавать мог только тот, кто боролся с нашей природой. У кого были силы сказать, что он не желает существовать, как лишняя молекула. Что он хочет жить осмысленно.
Мы никогда не убивали своих, никогда не осуждали их, ведь это не имело смысла. Каждый живёт так, как он считает нужным. Если один из наших хотел пресмыкаться или наоборот, доминировать над другими расами, то мы принимали это и шли дальше. Ведь стыд или позор, для человека-устаревшая модель поведения, которую стоит искоренить.
Что же мы сделали после? После того, как прилетели на планету, обосновались и сделали все процедуры, что были нужны?
Да толком ничего. Наше влияние было подобно эффекту бабочки, что был усилен в тысячи раз. Стоило одному из наших, сказать в сети интернета, что все люди-слабые и ничтожные, так они тотчас подхватили это и начали драться между собой.
Были и те, кто пытались противостоять мощи нашей расы, но ни выслеживания с угрозами, ни ФБР, не остановили его. А ведь это был ещё молодой Войдиец. Он ничего почти и не умел, кроме как превращаться в человека и атаковать своими конечностями.
Люди выкладывали его фото, всю его жизнь, но нам было плевать. Это было лишь доказательством их слабости. Никто не решался выйти на равных с нашим братом и мы написали, что все люди, которые боятся этого: маленькие мыши, что только грызут нашего друга, но не более.
Хомо сапиенс испугались миллионов сообщений о том, что они пытаются задеть нашего друга. Теперь каждый усвоил урок и закрыл рот на замок, раз и навсегда. Были и те, кто продолжали что-то печатать в чатах или создавать сайты про нас.
Мол: мы-зелёные человечки, инопланетяне, психопаты и вовсе не люди. Одного нашего слова в магазине хватило, чтобы таких людей не пускали больше никуда. Ни в магазины, ни в рестораны, ни даже в свой дом.
Зато, мы не убивали их и не зверствовали. Это было неинтересно. Любого можно разорвать, при желании, а вот заставить понять свои ошибки-нет. Те, кто понимали, что зашли слишком далеко и извинялись в интернете или лично приходили к нашим пустотным братьям, были прощены и отпущены с миром.
Мы, почти никогда не держим зла на других. В конце концов, какой смысл? Всё и так предрешено. Любой мир с лёгкостью поддавался нашему влиянию и мы могли уничтожить его в мгновение ока.
Но почему же не сделали?
Потому что был велик шанс убить нашего Лорда, который стал человеком. А раз он им стал, значит нужно было выслеживать его, искать, чувствовать. Это всё нелёгкий процесс, даже тогда, когда у тебя есть своего рода, JPSтрекер в своей черепной коробке.
Каждый из них-уродливый и противный, лишь копия человека. Они все выходят с недр земли, с другого мира, где находятся другие существа. Там-венец эволюции, не человек, а…
- Эй, чувак, нам надо идти. Скоро появятся эти… - Сказал мне Никита, что был моим другом, вот уже 9 лет. Мы стояли прямо перед разломом. Ранее, тут были военные и политики, ныне-только такие же как мы, прокажённые. Нас всех выгнали из городов разломные монстры. Если парней могли просто убить или изгнать, то девушкам повезло меньше. Их забирали пачками, одну за одной. Притом, что на тот момент не было разломных людей, были только первородные монстры.
У них были большие тела, размером где-то 4 метра каждый и переливались они пустотными каплями, что заражали мир. Любой мог отправить на тот свет кого угодно, однако видимо, у них был другой план. Совершенно другой…
В один из дней, когда разлом снова открылся, там появились тёмные руки, потом же и голова их хозяина. Это было существом невиданных масштабов, ранее никто такого не видел. Огромная пасть с сотнями тысяч душ в ней, гигантское тело, что вплетало в себя всю тьму, что оно несло из того мира. Стоило ему выйти в наш мир и всё порушилось. Буквально его присутствия хватило, чтобы уничтожить район.
Потом несколько, потом целый город, страну и в конечном итоге истребить почти всю планету. Это произошло по мере того, что тьма выходила постоянно, не переставая. По миру появились тысячи таких же разломов, что уничтожали экосистему.
Прошло около года с тех событий и вроде как всё улеглось. Люди вновь начали всё отстраивать, а кто наоборот-придался порокам. Много было тех, кто свято верили в то, что их спасёт новый Бог. Они приносили ему в жертву реальных людей.
Впрочем, такое всегда появляется при сотрясениях общества. Теперь же и общества как такового не было, только тысячи людей по всему миру, что остались живы. Однако, по факту, мы просто оттягиваем неизбежное.
Это стало ясно совсем недавно. Произошло самое страшное-открылись все разломы разом, исказив землю до неузнаваемости и дотянувшись до солнца, закрыли его. Это была гигантская нить или ветвь из чёрной жижи, что тянулась невероятно далеко. При желании, можно было залезть на неё и пройти до самого конца, прямиком в космос.
После этого, оставшиеся дома покосились, баланс воды в мире был нарушен, растительность, что и так была почти уничтожена до этого, теперь вовсе была в максимально ограниченных количествах.
Весь мир погрузился во тьму. Света солнца больше не было, отчего растительность прекратила появляться на свет. Стало намного меньше кислорода, больше углекислого газа, которым становится тяжелее и тяжелее дышать. Потому мы оттягиваем неизбежное-мы и так умрём, как ты ни крути. Смысла в таком существовании нет и быть не может. Это конец всех времён.
- А какой смысл? – Спросил я его. Это вертелось у нас обоих на языке около двух дней. – Мы и так умрём. Оглянись вокруг. – Показал я на гигантские пустоши, в которых раньше была жизнь и ездили машины. Теперь там скитаются такие, как мы или же мимики. Они притворяются людьми, пытаясь имитировать наш стиль жизни. Однако, они не едят нас. Они вообще никак не вредят, но от одного их вида-становится тошно и жутко. Они пытаются скопировать нас и довести до совершенства. Выглядит это приторно и неприятно, как глянцевая или фарфоровая чашка без изъянов. – Ты веришь в то, что мы вернём власть над миром? Военные ничего не смогли сделать им. Я не уверен, есть ли теперь вообще военные.
- Ну… - Он выдохнул, видимо, думал точно так же. Он лишь пытался жить дальше. Пройти это, типа как маленькую неудачу, на дороге жизни. Только нет теперь никакой дороги, только пропасть с улыбающимся лицом той твари, что открыла портал в наш мир и установила здесь свои порядки. – А что ты предлагаешь?
- Пойти напиться, заснуть и никогда больше не проснуться. Вот мой план. Тут нет смысла для жизни. – Он кивнул и начал доставать алкоголь из рюкзака, что взял с собой тогда, когда всё это только начиналось. Наверняка, он был уже отвратительным на вкус или вовсе отравой, но так даже лучше. Мы откупорили бутылку и каждый сделал по омерзительному глотку, но пили снова. Пили, пили и пили…
После этого, ко мне начала возвращаться память в более подробных деталях. Я начал вспоминать, как на самом деле всё было. Я помнил, как мы пили, как мы шли по городам, что превратились в руины, как мы жили до этого и как я оказался в одном из миллионов пространств, созданных бездной.
Очнувшись, я понял, что лежу на полу. На полу, полностью из чёрных костей и черепов. Позади меня висели сотни тысяч людей на чёрных нитях. Они переплетались и создавали коконы, уничтожая привычный скелет человека и преобразовывая его во что-то новое. Во что-то более прекрасное, для этих созданий.
Стоило мне посмотреть вперёд и я увидел тысячи таких же мест. Я встал с пола, а он не начал рушиться, как в ужастиках, нет. Он буквально взлетал в воздух, трансформировавшись в лестницу. Мне было так неловко и страшно одновременно… алкоголь уходил из моей головы и весь этот ужас приводил обратно в сознание.
Но так, как выбора особо не было, мне пришлось пойти наверх по ней. Теперь я мог рассмотреть то, что было под полом-это были бесконечные океаны пустоты, рассекающие воздух своими руками. Оказывается, пол не взлетал сам по себе, а поднимался их руками.
Подъём наверх вёл куда-то в бесконечность. Всё, что было там это: плёнка из чёрной жижи, руки тьмы и видимо часть того существа, что и открыло портал в наш мир. Видно было только его пальцы ног, но даже они были размером с несколько сотен людей.
Я шёл, незнамо сколько вверх, пока пальцы бездны выставляли ступени всё вперёд и вперёд. Вскоре, они исчезли и я шёл по тысячам осколкам реальности. Всё начиналось вспоминаться мелкими отрывками, как я пришёл в этот мир, как создал его пригодным для себя…
Стоп. Это же не мои воспоминания? Хотя… они были очень чёткими.
Всё началось с планеты… мы называли её Voidarium.Сначала, там не было ничего, кроме бесчисленных бактерий, которые соединялись в одну большую или умирали вовсе. Второй исход был более частым и очевидным, он порождал только смерть. Но первый, создавал из тысяч или сотен тысяч мелких соединений и атомов, новую форму жизни. Хотя, жизнью это было очень тяжело назвать. Просто существование в многих парсеках от планет, на которых на самом деле кипела жизнь.
Эти существа, начали образовывать на густых песках их тёмного мира, множественные разломы. Это не поддавалось объяснению, они просто знали, как и что нужно делать. Эти разломы не имели почти никакого смысла в одиночном экземпляре.
Но в большом массиве-да. Со временем их становилось больше и больше, а титаны, что были на подобии того, который пришёл на Землю. Выходили чаще и чаще за пределы своих владений. Вскоре, разломы буквально хватали планеты. Из них вытягивались руки и щупальца, что окутывали любое небесное тело.
После этой процедуры, на планету заселялись тысячи микроорганизмов, начиная свою экспансию. Мы начали ходить по мирам и разрывать их изнутри. Вопреки предположениям людей, что работали только с теорией, разумная жизнь была и её было очень много.
Технически, все образы, что когда-либо мог придумать человек, были созданы и воспроизведены во всех вариантах. Например: мир, где существовали живые камни, имевшие форму и полный образ жизни, старения и тому подобного. Или мир, где существуют только океаны и они могут говорить. Или тот, где любой, кто захочет-получит то, чего желает.
Последний вариант-был планетой номер 23077. Это количество тех планет, что они обошли за тысячи жизней. Там-то многие и загадали свои желания, отправившись, кто на тот свет, кто вовсе исчез из реальности, кто попал в буквальный рай, как его описывали в библии. А я попал… на землю.
Эти воспоминания были не моими. Они были лживыми и неправильными, такого не могло существовать. Я видел каждый мир, что они захватывали и огромный луч из тьмы, что переходил от одной планеты к другой. Он тянулся бесконечно далеко и сталкивал планеты, разрушал их изнутри, создавал взрывы ядер, космический мусор. Но продолжал простираться дальше, прямо в конец галактики.
Чем больше я смотрел в лестницу, тем больше вспоминал, что мы делали раньше и кто мы такие на самом деле. Я вспомнил, что мы, именно мы создали новые города из своих же тел, новые королевства и вообще что угодно. Например: Вторую луну. Она была точно такой же, но как только рядом с ней пролетал её спутник, с неё вырывались миллионы ртов, соединяясь в один и разрывая по кускам этот самый спутник.
Внезапно, эти воспоминания прекратились. Я вновь ощущал себя как человек, лестница была на крепком полу, не похожим на руки из бездны. Всё вокруг казалось ярче. Где-то вдали бил свет и он просил, чтобы его достали?
До меня долетали обрывки фраз на Линкосе? Я до этого не знал ни этого языка, ни его названия. Однако, любой звук, что произносился данным отголоском сияния, переводился в моём мозгу за секунды. Оно просило помочь? Да, просило помощи, просило у меня, как у… монарха? Это слишком людское слово. Скорее, как у Локра. На людском языке-это персонаж из древней мифологии, но мы его выучили на далёкой планете под названием: Локрания.
Те, кого называли «Локр», были самыми важными во всей экосистеме планеты и каждый должен был жить с их правилами. Однако, ни один Локр не смог остановить нас. Это были и змеевидные существа, так и буквально летающие квадраты и треугольники из камней.
Снова фальшивые воспоминания? Не знаю. Что-то звало меня, оно звучало очень близко и при этом очень далеко.
Теперь эти просторы не казались столь гигантскими. Это были обычные коридоры, где даже не висели люди. Матовая плёнка из чёрного волокна вовсе отсутствовала и теперь данное место напоминало пещеру с нефтью вокруг. Чем ближе я подходил к свету, тем сильней звучал его голос, вплоть до того момента, пока не отзывался гулом в моих ушах.
Он снова просил о помощи, говорил, что, если я его выпущу, то в таком случае-всё станет как раньше. Несмотря на странность всего происходящего, я открыл тёмную полусферу, достав оттуда первородный свет.
Как только это произошло, я начал чувствовать адскую боль по всему телу. Свет озарил всё, что можно своим сиянием, но я продолжал корчиться от боли. Нефть, что была ранее, умирала с истошным воплем и каждый уголок данного места был погребён под камнями.
Теперь тут не было тьмы или бездны. Только я и груда камней, что придавили моё тело. Скоро я отправлюсь на тот свет, я чувствую это…
Где-то в глубине космоса, начали уничтожаться тёмные руки и планеты, возвращая всё к первоначальному состоянию. Отныне весь космос был ярче и в нём было больше белых цветов. Тьма отступала, освобождая все народы и галактики, что поглотила за чрезмерно долгое существование. Ранее, те, кто мечтал поработить всё, что только возможно, были отправлены в небытие одной искрой луча.
Настолько сильным может быть влияние одного хорошего дела. Ранее, лорд или же Локр всех и каждого разломных монстров, выпустил свет. Тогда, на планете желаний, он пожелал стать чем-то большим, чем просто машина для убийств.
Он стал человеком, со стёртой памятью. Он не знал ничего о своей настоящей натуре. А после, все, кто были его детьми, медленно, но верно шли к своему патриарху.
Люди встали с земли, забыв весь тот ужас, что произошёл около года назад. Жизнь снова била ключом и все могли выдохнуть.
Более, никакой расы бездны не существовало…
Я родилась и выросла в секте. Когда я наконец сбежала, я поняла, что то, во что они верили — реально… (Часть 5 из 6)
Я проснулась от звуков того, как Луна заправляла свою постель. Она уже оделась, причесалась и была готова куда-то идти. У меня сложилось впечатление, что она старается покинуть дом до того, как я проснусь. У меня не было четкой уверенности, связано ли это с тем, что она хочет дать мне поспать, или с тем, что не хочет иметь дело со мной. Последний вариант казался более правдоподобным. Когда я встала, она сразу же бросила на меня строгий взгляд и быстро вышла из комнаты, оставив один угол покрывала не заправленным.
— Ты же не собираешься уходить без Эллисон, правда? — спросила ее мама.
— Она все еще спит, — полушепотом ответила Луна.
Женщина зашла в комнату и увидела меня, сидящую на кровати.
— Луна отведет тебя на завтрак, — сказала она, а затем повернулась к коридору. — Не так ли, Луна?
Я быстро натянула обувь и выбежала из дома. Луна стояла, прислонившись к стене, ее пальцы бездумно теребили кожу на руке. Как только она увидела меня, то сразу развернулась и пошла вперед. Я следовала за ней, держась на расстоянии, чтобы не мешать.
Столовая представляла собой большую палатку из армейского зеленого брезента, укрепленного вместе, образующего одну огромную крышу, поддерживаемую ржавыми балками, а в ее дальнем конце находилась маленькая хижина, выполнявшая функции кухни. Получив завтрак — кусок хлеба и тарелку сероватой каши на каждого, — Луна проводила меня к камням неподалеку, где мы сели поесть. Я так давно не чувствовала голода… но как только сделала первый укус — не смогла остановиться. Луна молчала, и, похоже, ей было удобно, что я едва могла перевести дух между жеванием, не говоря уже о том, чтобы завести разговор. Все вокруг исчезло, и я могла думать, чувствовать или делать только одно — есть. Каша была точно такой же, как дома: однообразной, липкой и слегка соленой. Но с таким же успехом она могла бы быть и праздничным рагу с сочным мясом, мягкими морковками и черным перцем; когда ты достаточно голоден, все кажется божественно вкусным.
После того как я закончила свой завтрак — но могла бы съесть вдвое больше — мое настроение немного поднялось. В теле появилась энергия, и наконец-то мне было на что надеяться: на следующий прием пищи. Я была так воодушевлена, что решила немного пораздражать Луну.
— Это место немного похоже на мой дом. Ну, почти точно такое же.
Луна обернулась ко мне с яростью в глазах. Она все еще ела, и с полным ртом каши произнесла: «Замолчи». Часть каши вылетела и брызнула на камни, что выглядело довольно забавно, но я не засмеялась. Она резко сглотнула. Почти шепотом она сказала: «Ты не можешь об этом говорить».
— Почему нет?
— Никто из других детей не знает. О твоем доме, я имею в виду. И они не должны знать.
— Но ты знаешь.
— Ну да.
— Как?
Она вздохнула и поставила миску себе на колени.
— Джон сделал объявление, что ты приемный ребенок или что-то в этом роде. Что тебя спасли из внешнего мира, и что мы должны держать тебя в безопасности здесь. Ты как раненый щенок, которому нужна защита.
— И ты в это не веришь?
— Ты будешь перебивать или дашь мне закончить?
— Извини.
— Ладно, — снова вздохнула она. — После этого объявления Джон пришел к нам домой и сказал, что ему нужно, чтобы я присмотрела за тобой. Он сказал, что ты из другого места, похожего на это, и что он доверяет мне достаточно, чтобы рассказать все это и доверить миссию следить за тобой. В общем, он сказал, что мне нужно смотреть, чтобы ты не болтала о своем доме и о любых других странных вещах, которые могут у тебя быть на уме, и чтобы ты не пыталась перепрыгнуть забор. Думаю, мои родители уже знали все это, так как он только мне это рассказал. Слушай, я знаю, что все не так, как говорит Джон и остальные старейшины. Я не дура, хотя Джон, вероятно, так не считает. Я не так много говорю, и, наверное, это делает меня в его глазах довольно недалекой.
Она продолжила есть, и я восприняла это как знак, что не стоит пока ее отвлекать. Пауза затягивалась.
— И… ты действительно собираешься это делать?
Прожевав, она ответила:
— Да. Потому что он сказал, что сделает больно моей маме, если я не соглашусь, так что да.
— Мне жаль.
Она не ответила. Мы сидели в тишине, пока она не доела завтрак.
Вернув тарелки в столовую, мы направились обратно к ее дому. Как только вокруг не осталось никого, кто мог бы нас услышать, я сказала:
— Ты знаешь, что можно выбраться отсюда?
— Знаю.
— Почему ты не пытаешься?
— Я не собираюсь оставлять маму.
— Почему ты не можешь забрать ее с собой?
Раздражение Луны наконец-то выплеснулось наружу. Она встала передо мной, заставив меня остановиться и посмотреть ей в глаза.
— А как это сработало с тобой, а? Где твоя мама? А папа? Почему ты вернулась в такое место, из которого только что выбралась, если это так чертовски легко?
С этими словами она развернулась и ушла. Я не последовала за ней.
Я вернулась к камням, это было единственное знакомое место в этом новом мире. Я не осмеливалась — и не хотела — говорить с кем-то другим, и, кроме того, все смотрели на меня как-то странно. Как будто я чумная или типа того. Я не знала, что делать, поэтому просто сидела и смотрела в пустоту, ожидая обеда.
Позже Луна вернулась. Она села рядом со мной и тоже уставилась вникуда.
— На что смотришь? — спросила она.
— Ни на что. Просто… Жду обеда, наверное.
— Сегодня фасоль с морковным пирогом, — сказала она. — Мне даже нравится.
Я молча продолжала смотреть перед собой.
— Так что, ты слила свой побег или как? — спросила Луна, подхватив маленький камешек и перекидывая его из руки в руку.
— Вроде того. Длинная история, но да, меня поймали. Когда привезли сюда, Джон сказал, что я должна следить за остальными детьми, чтобы они больше не пытались сбежать.
— А я должна присматривать за тобой, чтобы ты не удрала? — Луна рассмеялась. — Джон — конченый ублюдок. Умный, но ублюдок.
Я тихо хихикнула. Луна какое-то время молчала, подняв камешек и подбрасывая его в руке.
— Слушай, извини за то, что я вела себя неправильно, — начала я. — Я думала, ты в союзе с Джоном и старейшинами или что-то в этом роде. На самом деле я правда хочу выбраться отсюда.
Она метнула камень в сторону и повернулась ко мне.
— Ты первый человек, кому я это говорю. Просто… я не могу бросить маму. На отца плевать. Пошел он к черту, он джоноподобный мудак, мечтает стать старейшиной, но мама ни в чем не виновата. Да, иногда строгая, но всегда заботилась обо мне. Слушала меня, понимаешь?
— Почему ты не сказала ей, что хочешь свалить отсюда?
— Я… не знаю. Боюсь, что она не захочет. И тогда с ней или со мной может случиться что-то плохое.
— Знаешь, я могу попытаться помочь тебе. Помочь вам обеим.
— Как?
— Придумаю что-нибудь. Я же уже однажды это сделала, помнишь?
— А твои родители? Они тоже сбежали?
Слово “родители” словно нож вонзилось мне в живот, скрутив изнутри. А вообще, есть ли у меня теперь родители? Или они перестают быть родителями, когда умирают? Могу ли я так думать? Стереть их из памяти, если захочу?
— Нет. Они не сбежали.
— Мне очень жаль, — тихо сказала Луна.
Наконец подали обед. Морковный пирог здесь показался мне слаще обычного. Наверное, дело в почве или воде или что-то другое. Того неистового голода как утром не ощущалось, но я снова смогла съесть больше, чем прежде. Еда немного успокоило меня и дала возможность подумать.
Вечером Луна даже пожелала мне спокойной ночи. Мне стало теплее на душе: я ощущала, что теперь мы в одной команде.
Когда все в доме уснули, я выскользнула из-под одеяла, держа в руках обувь, и тихонько вышла на улицу. Обувшись, я направилась к ближайшей части забора и стала ощупывать проволоку в поисках слабых мест. Вспомнились камеры с птичьего полета, которые показывал мне старейшина Олстон — те самые «прямые трансляции». Но я надеялась, что темнота защитит меня, и вообще, может быть, за мной никто и не следит.
Я нашла участок забора, где проволока была чуть более расшатанной. Вставила в отверстие палку и начала прокручивать ее через каждый ромб. Дело шло медленно, но проволока сдвигалась. Я сидела в полутьме, пытаясь не издавать ни звука, и постепенно расковыряла достаточно большой проем снизу. Он был достаточен для меня с Луной, но, чтобы протащить еще и ее маму, придется вернуться и расширить дыру. Руки начали ныть от повторяющихся усилий, работать становилось все труднее.
Я решила остановиться и вернуться сюда следующей ночью. К тому времени дыру можно будет сделать шире и уже окончательно избавиться от всего этого кошмара.
Я тихо пробралась обратно в дом, сняла туфли и поднялась по ступеням ко входной двери. Открыв ее, я удивилась: внутри не было темно, как когда я уходила. Масляная лампа отбрасывала мерцающий свет, и в этом полумраке передо мной стоял старейшина Джон.
— Проходи, Эллисон, — кивнул он мне, распахивая дверь.
Он закрыл за мной, провел в комнату Луны. Взгляд упал на ее кровать: там между родителями сидела моя подруга и рыдала, уставившись в пол. Джон подтолкнул меня вперед, к Луне, а ее мама и папа отступили к двери, словно став охраной. Отец Луны смотрел на нас с той же яростью, что я когда-то видела в глазах своего отца. Живот скрутило от ужаса. Мать Луны выглядела подавленной и все время поглядывала на Джона, словно ждала от него указаний, как себя вести.
— Луна рассказала мне все. Я думал, у нас было соглашение, – сказал Джон, не отводя глаз от меня. — Ты правда полагала, что сможешь провернуть это снова? Что мы не узнаем? Я надеялся, что ты умная девушка.
— Это была моя вина, — пролепетала Луна, — я должна была следить за ней, как вы сказали, старейшина Джон.
Джон фыркнул.
— Я очень разочарован в вас обеих. Вы меня сильно подвели. Обычно я не выступаю за телесные наказания, но вас нужно как-то проучить. Вы должны понять, что ложь, побег и оставление других — это не Истинная Любовь. Это противоположное. И это не то, чего желает от нас Единый Истинный Бог. Вы понимаете?
Мы молча кивнули.
— Отлично. Но, мне кажется, вам нужно наглядно продемонстрировать степень вашего преступления против Истинной Любви. Против нас. Фред?
Отец Луны вышагнул вперед, из руки у него свисал кусок веревки, завязанный так, чтобы напоминать ошейник. Он накинул петлю на шею Луны и затянул так, что она начала задыхаться и кашлять.
— Суй голову под кровать, – скомандовал он.
Луна тяжело дышала, глядя отцу в глаза. Она молчала, ее руки затряслись.
— СЕЙЧАС ЖЕ!
Луна от испуга вскочила, словно подстреленная лань, и, дрожа, легла на живот, вползая до тех пор, пока голова не оказалась под каркасом кровати. Фред передал мне конец “ошейника” в руку, как поводок. Затем он поднял меня и поставил на кровать Луны. Он был невероятно сильным, и его хватка так сжимала мое тело, что я чуть не заплакала. Я слышала приглушенные всхлипы Луны внизу.
— Теперь тяни изо всех сил, — сказал Джон.
Я прикинулась, что у меня почти нет сил, и дернула веревку так, чтобы голова Луны лишь слегка ударилась о жесткий край деревянного каркаса.
— Ну же, Эллисон, — поддразнил Джон. — Судя по тому, как ты ковыряла забор, ты сильнее. Тяни еще.
Я потянула сильнее. Раздался зловещий стук, когда голова Луны врезалась в дерево, а затем оттуда донесся отвратительный хлюпающий звук, когда она возвращалась на пол.
— Еще. Сильнее!
Я снова сделала рывок. Луна заорала и попыталась закрыть голову руками, но Фред мгновенно нагнулся, прижал ее кисти к полу коленом, чтобы она не могла шевелиться.
— Снова!
Я изо всех сил дернула веревку, надеясь, что удар вырубит Луне сознание и все закончится. Я жаждала крикнуть: «Прости!», но знала, что это лишь подстегнет садизм Джона. Голова Луны ударилась так резко, что я ощутила дрожь по своему телу; тут же последовал мерзкий хлопок, когда она упала обратно на пол.
Я застыла. Все мое существо протестовало, меня тошнило от того, что я делаю. Я давно бы предпочла занять ее место и принять удар на себя. Я отпустила “поводок” и приготовилась принять наказание.
Фред отошел от Луны. Она лежала неподвижно, ни руки, ни голова не шевелились. Казалось, что я убила ее — и теперь расплачусь сама.
Фред вытащил ее бесчувственное тело из-под кровати и аккуратно перевернул. Лицо было залито кровью, под кожей уже наливались синяки. Мама Луны бросилась за водой и обдала ей лицо холодными брызгами. Луна закашлялась и медленно приоткрыла глаза. Она была жива.
Я взглянула на Джона. Он стоял, широко улыбаясь, словно любовался картиной. Внезапно его лицо ожило, как будто зазвенел невидимый колокольчик и вернул его в реальность. Он поднял подбородок и посмотрел на меня с таким удивлением, будто проснулся после очень приятного сна.
— Помните, я люблю вас обеих! — воскликнул он, глаза блестели от возбуждения.
Джон кивнул Фреду — мужской знак одобрения — и вышел из комнаты, словно ему не терпелось исполнить торжественную песнь старейшины.
Я села на свою кровать. В комнату вновь зашла мама Луны с тряпками и водой. Она начала осторожно протирать ее лицо, шепотом утешая дочь. Скоро у кровати скопилась груда окровавленных лоскутов. Помогая дочери сесть, женщина крепко обмотала ее голову одним из них, чтобы остановить кровотечение на лбу. Потом поднесла кружку с водой: Луна каждый раз морщилась, поднося ее к губам.
Когда дочь была приведена в порядок, женщина убрала кровавые тряпки, вытерла пол, собирая капли под кроватью, а затем присела рядом с Луной и нежно обняла ее за плечо. Лицо женщины было спокойно, почти бесчувственно, но я видела, как по ее щекам скользят слезы. Луна закрыла глаза, а мама вышла из комнаты, не глядя на меня, и тихо захлопнула дверь.
Тишина стала невыносимой. Мне хотелось кричать и выть.
Мы долго лежали в кроватях, слушая ровное дыхание друг друга. Я знала, что Луна не спит — она просто лежит, а я не могла проронить ни слова. Я тоже не могла уснуть: мне казалось, что я не заслуживаю отдыха.
— Эллисон? — хрипло позвала меня Луна, выводя меня из полусна. Ее голос был спокойным, но сломленным.
— Да?
— Подойди.
Я пересела на ее кровать, как это делала ее мама. Что бы она ни хотела сказать, я была готова выслушать: заслужить проклятие, какое только она мне пожелает, и даже больше. Я была готова выхватить у Фреда поводок и попросить Луну наказать меня сама. Но случилось нечто неожиданное: она взяла меня за руку. Рука у нее дрожала от усталости, но все же нащупала мой палец. Я сжала ее руку и начала рыдать.
— Я не рассказывала Джону, — тихо сказала Луна.
— Я знаю, — прошептала я сквозь слезы.
— Извини, — снова тихо сказала она.
Я провела ладонью по слезящимся глазам и ответила: — Нет, “извини” здесь не уместно. Я должна говорить “извини” — это моя вина. Я не должна была убегать — я поступила глупо, так безумно глупо.
— Ничего не поделаешь, — сказала Луна. — Он бы нас еще сильнее наказал, если бы ты не сделала, что он приказывал.
Я нежно гладила ее руку большим пальцем.
— Мой отец — настоящий мудак. — сказала Луна
Я не сдержалась и хихикнула, быстро прижав кулак к рту. Все было так серьезно, жизнь и смерть, а тут эта избитая и покалеченная девочка называет своего отца мудаком. Такое грубое слово — и в точности передающее ее отношение, хотя совсем не отражающее всей злобы вокруг нас. Наверное, смеяться было неправильно, но Луна хихикала вместе со мной. Она то смеялась, то ойкала — любое движение мышц лица причиняло ей боль. Но мы смеялись вместе, ее рука в моей ладони грела сильнее солнечного луча, и я сжимала ее все крепче, а она сжимала в ответ.
Когда хихиканье утихло, я сказала:
— Мой папа тоже был мудаком.
Луна фыркнула, чтобы не шевелить губами, а потом спросила:
— А что с ним стало?
— Он сдох.
— Круто.
— Ага.
Луна осторожно отодвинулась к краю узкой кровати и потянула меня к себе. Она обняла меня за талию, и я почувствовала, как ее дыхание сплелось с моим. Мы лежали вместе, уютно прижавшись друг к другу. В какой-то момент я начала засыпать и внезапно поняла: я уже не хочу умирать.
Завтра уже не казалось пустым — впереди был завтрак, а после него снова Луна.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Хаосит-затейник специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Отвлеченные темы со стримов ч.1
Неудачные дубли и прочая глупость :)
Дом у просеки(2 часть)
На следующее утро я едва спал.
Телефон не выключал, боялся снова услышать шёпот. Решил написать Максу:
[Я]: реально, что-то под окном было. Без лица.
[Макс]: хаха, да ты в отпуске или в фильме ужасов?
[Я]: нет, смотри, я серьёзно. Оно шло, а лица нет.
[Макс]: 😳 стоп, это уже не смешно.
[Я]: я больше ночью не выхожу. Думаю, завтра в лес сходить, проверить — может, кто заблудился.
[Макс]: лес? Да ты с ума сошёл. Там ночью вообще ни души, и не только лесники.
Я понимал, что выгляжу идиотом, но желание разобраться пересилило. Лес рядом — буквально за домом просека метров 200, дальше поле.
Утром я пошёл туда с фонариком и старым рюкзаком.
Сначала всё было обычное: птицы, запах мха, щебетание насекомых.
Но чем глубже я шёл, тем меньше казалось, что я один.
Тишина… не та деревенская, обычная тишина, а какая-то давящая, как будто лес следит.
И тут я увидел: следы на мягкой земле.
Не человеческие. Узкие, длинные, пальцев пять, но как будто когтистые. И они шли параллельно, но иногда резко разворачивались.
Я сфотографировал и отправил Максу:
[Я]: смотри, я нашёл странные следы. Чисто под ноготь
[Макс]: мать твою, это реально жесть. Может, кто-то шутит?
[Я]: не, это не шутка. Я сам видел, кто-то или что-то их оставило.
[Макс]: блин, убегай.
Я хотел повернуть назад, но услышал шелест.
Сначала подумал — ветер. Но шорох шел снутри леса, вокруг меня, и будто кто-то идёт за мной, но шагов нет.
Я замер, фонариком освещаю деревья — тьма, листья качаются, но движения не видно.
И тут почувствовал взгляд.
Не человека. Не животного. Что-то очень… чужое.
На мгновение показалось, что между деревьями мелькнула тонкая фигура, выше меня ростом, с длинными руками и головой, словно капля воды растянутая в высоту.
Я рванул обратно к дому, чуть не спотыкаясь.
Вечером, уже дома, решил не звонить Максу, а просто писать:
[Я]: вчерашнее… лес… не вернусь туда.
[Макс]: 😬 нормально. И спать с окнами закрытыми.
[Я]: щас сидел у окна — снова кто-то под дверью. Шёпот.
[Макс]: вызывай полицию. Или хотя бы кого-то с собой.
[Я]: тут никого нет, деревня. Только я.
Позже я понял, что страх ещё не главная проблема.
Ночью, где-то около двух, я услышал тихий плач из колодца.
Не детский. Скорее, как будто кто-то взрослый, но изнеможённый, сдавленный криком.
Я подошёл к колодцу. Плач прекратился, как только я заглянул внутрь.
И на дне колодца… был старый, заржавевший медный замок, висящий на цепи, хотя там никогда ничего не было.
[Я]: Макс, колодец. Там замок.
[Макс]: что за хрень. Сними фото.
[Я]: сделал. Но как-то страшно. Там… что-то чувствуется.
Фотографии не передают атмосферу.
Стоишь — и ощущение, что тебя кто-то тянет вниз, даже без физического контакта.
После этого я почти не выходил ночью.
Но постепенно начал замечать мелкие странности:
В доме вещи переставлялись сами.
Из колонок телефона иногда раздавался тихий шёпот, даже когда оно было выключено.
В саду появлялись маленькие ямки, будто кто-то копал ночью.
Макс начал шутить:
[Макс]: привет, соседи-тролли 😆
[Я]: смешно.
[Макс]: ты вообще проверял, нет
ли скрытой камеры? 😄
[Я]: нет. Тут никто.
Но я понимал: это не шутки.









