Страшилка

- Меня Егором зовут. А как мне отсюда выбраться в нормальный мир? – спросил Егор, решив не задавать лифту вопросы, от которых тот перестает делиться с ним информацией.

У него в голове всплыла картинка с плачущей бабушкой, сидящей на диване. Ему очень хотелось найти родителей, но и бабушку бросить он просто не мог. Егор с нетерпением ожидал ответа от призрачного лифта.

- Выйти отсюда, гораздо сложнее чем войти, парень. Ты же учил физику в школе. Тут тоже работает закон сохранения энергии. И что бы выйти, ее нужно достаточно много, в том числе за этим сюда и ходят такие как мы. У кого-то получается стать сильнее, у кого то, как у меня, нет. – легкое сожаление проскользнуло в голосе собеседника.

- А это, что за место вообще? Как будто в сказку попал … - задал очередной вопрос Егор.

- На этот вопрос ответить сложнее. Это место было всегда и будет всегда. Здесь собирается вся отрицательная энергия и как бы аккумулируется. Местные обитатели питаются этой энергией, она же их и порождает из небытия. Я не ученый, мне тяжело это объяснить. Но знай одно, чем больше в обычном мире делается зла людьми, тем сильнее местные обитатели, и тем выше дом в этом мире. – Ответил лифт и свет его лампочек притух, словно он очень устал.

Шипение из микрофона прекратилось и двери лифта медленно поползли в стороны. Егор понял, что диалог пока закончен. Парень решил для себя, что будет относиться к этому миру как компьютерной игре, ведь в некоторых из них он был даже очень неплох, однако, умирать все же не стоит. Когда двери открылись, Егор услышал безудержный веселый смех, со стороны где находились квартиры. Он медленно вышел из лифта, держа перед собой меч. Обычная пластиковая дверь на балкон, со вставками стеклопакета, была цела и закрыта.

Очередной взрыв хохота донесся с квартирной площадки. Интересно, кто там такой веселый может быть. Егор осторожно сделал пару шагов и заглянул в проем, так как с этой стороны дверь просто отсутствовала. Смех раздавался из самой левой квартиры, вроде там трешка, вспомнил он единственное посещение своих соседей, еще в возрасте тринадцати лет.

До приоткрытой двери метров шесть-семь, парень очень медленно и осторожно подбирался ко входу в квартиру. Повторить историю с первой своей квартирой в этом мире, ему не хотелось. Лучше понаблюдать за происходящим, оставаясь незамеченным, хотя бы первое время. Подойдя вплотную к двери, все еще держа меч острием вверх, рядом с собой, он осторожно заглянул в квартиру и сразу отпрянул.

В довольно большой прихожей веселились три карлика, ростом ему по пояс. Они сидели на диванчике, передавая друг другу объемистую бутылку, и смотрели в зеркало, висящее на стене. Сначала Егор подумал, что это телевизор, но быстро заглянув второй раз, понял, что это все же большое зеркало, висевшее над столиком, где женщины обычно наводят красоту.

Карлики были ему примерно по пояс и походили на раскормленных крыс, такие же торчащие уши и хвосты, выбивающиеся из-под серого тряпья, в которое они были одеты.  Слегка вытянутые морды и красные глаза делали это сходство еще более очевидным. По всем раскладам получалось, что это Злыдни. Как бы смешно это не звучало на современном слэнге. Егор про них помнил, только то, что они наводят болезни и ссорят домашних.

Ну, судя по габаритам, они не должны быть серьезными соперниками. - подумал Егор и резко открыл дверь в квартиру выставив перед собой меч.

Бутылка, отправленная ему в голову метким и резким броском, была полной неожиданностью. Он отшатнулся назад, что и спасло его от прямого попадания в голову. С громким звоном бутылка разбилась о раму входной двери, обдав его градом осколков.

Резкая боль, чуть выше правого глаза, и что-то теплое потекло по лицу. Злыдни двигались удивительно быстро и слажено. Доля секунды, и первый из них уже летит, целя ему в лицо своими когтями. Егор неуклюже отмахивается мечом и попадает по второму монстру, пытавшемуся в это же время пробежать вдоль стены и зайти ему за спину. Меч легко проходит через середину тела монстра практически разрубая его на две половины. Парень видит, как бьется в судорогах убитый им Злыдень, разбрасывая вокруг себя сизые кишки.

Прыжок первого Злыдня достиг своей цели, зубы монстра больно входят в руку, сжимающую меч. Егор чудом удержался на ногах и продолжил размахивать мечом из стороны в сторону, потеряв из вида третьего Злыдня. Первый монстр, в это же время, сомкнул зубы и откусил кусок мяса с руки Егора. Дикая боль мутной пеленой застилает глаза, как будто вырывают зуб без наркоза.

Егор понял, что очень переоценил свои силы. Монстры двигались быстро, очень быстро. Какая тут уже компьютерная игра. Один глаз заливало кровью, кровоточащая рана на руке, как после укуса собаки. Парень решил, что пора отступать к лифту, иначе, очень скоро будет Game Over. Сделав шаг назад, он услышал за спиной шаркающий звук шагов. Мгновенно обернувшись, он понял, что в западне. На площадку входили два Мертвяка, изгибая и без того сломанные шеи, и словно принюхиваясь.

- Пиздец. – пробормотал Егор, сделав выбор, уверенно шагнул в квартиру, закрыв за собой дверь.

С кухни в прихожую вернулся пропавший Злыдень, ловко поигрывая кухонным ножом. Два оставшихся целыми Злыдня зашипели, ну точно крысы, и, резко ускорившись с места, бросились на парня. Состояние апатии накатило на Егора, он понял, что сейчас скорее всего умрет, и игра закончится, даже толком не начавшись. Дикое отчаяние придало ему сил, или он прост поймал нужную волну, но время словно замедлилось для него. Неожиданно для себя, почувствовал прилив сил, словно кто-то начал вливать их в него. Монстры как-то очень медленно приближались к нему, двигаясь словно в киселе. Он увидел летящий в него нож, с трудом рассекающий воздух. Судя по траектории, он летел прямо ему в голову.

Все закончилось за пол секунды. Появилось ощущение, что его руку кто-то ведет. Одним плавным движением он отбил нож, летящий в него, и отрубил башку Злыдню, откусившему кусок из его руки. Нож, отскочивший от его меча, прилетел прямо в глаз хитрожопому монстру, сбегавшему на кухню за ножом, отбросив его практически к стене. Егор упал следом за ним, прямо на пол, не дойдя одного шага до диванчика, почувствовав дичайшую слабость от перенапряжения.

Слабость постепенно отступала, кровь перестала течь на глаз из разбитой брови, укус на руке затягивался прямо на глазах. Он чувствовал, что прилив сил продолжается. Егор посмотрел в зеркало. А там происходило страшное, мужик тащил за волосы девушку в ванную, оставляя кровавый след на ламинате. Она все еще пыталась сопротивляться, кровь, вытекающая из раны на животе, не оставляла ей шансов. Кому горе, а кому и веселье, вспомнил Егор веселящихся Злыдней. Вот получается, чему они так сильно радовались.

Парень отвернулся от зеркала и в очередной раз осмотрел себя. Кровотечение прекратилось, словно у него появилась способность заживлять свои раны. На руке остался кривой шрам от укуса. Чувствовал он себя даже лучше, чем, когда вышел из лифта. Очень интересный эффект, надо разобраться с ним и спросить у Лифта, пусть его теперь будут звать так. Как только боль окончательно утихла, Егор почувствовал мерзопакостный запах стоящий в комнате. Тошнотворно-сладкий и, в тоже время, как будто прорвало толчок.

Желудок не выдержал и вывернулся наизнанку, добавив свежий аромат вчерашней еды. Он подошел к хитрому монстру и достал нож из его глаза, решив, что второе оружие очень даже необходимо. Осталось придумать, как выйти из этой квартиры и добраться до лифта. А еще, очень хотелось есть, как решить эту проблему оставалось загадкой. Он не был уверен, что местную еду можно есть.

Заряд бодрости или выброс адреналина не давал ему сидеть на месте. Егор подошел к двери и выглянул в глазок. Мертвяков стало больше, они толпились на площадке перед квартирой и, судя по всему, никуда уходить не торопились. Насчитав восемь тел, Егор озадачился вопросом, откуда столько самоубийц в этом доме. Хотя, дом построили лет семь назад, вполне могло набраться такое количество. Еще эта современная мода, прыгать с балконов самого высокого дома на районе. Его года два назад пригласили в подобную группу в социальной сети, но он быстро осознал, что это точно не для него. Да и как можно добровольно расстаться с жизнью, какой бы плохой она не была, тоже оставалось для него загадкой.

Егор пробежался по комнатам, ища выход из ситуации. Но квартира в этом мире была в плачевном состоянии. Все было какое-то ветхое и ломалось от его прикосновения. Едва он уселся на большую двуспальную кровать в спальне, она подломилась под его небольшим весом и превратилась в кучу хлама по центру комнаты, обдав его пылью и запахом затхлости и отчаяния. Когда он открывал дверцы шкафов на кухне, в поисках еды или хотя бы ножей, они ломались на ржавых петлях и падали на пол. Вся еда, которая когда-то была на полках, превратилась в серую плесень и мох, пахнущий просто отвратительно.

После кучи безуспешных попыток найти что-то полезное, он вышел с кухни на балкон. Серое тяжелое небо было так близко, что можно было достать рукой. Опустив взгляд вниз, он увидел странный трехэтажный автобус, одиноко стоящий в пустом сером поле. А в реальном мире, тут был автобусный парк, странно, почему от него остался всего лишь один автобус. Егор подумал, что он не хочет разгадывать это ребус, ведь скорее всего разгадка будет очень неприятной и опасной.

Если нельзя пройти через препятствие, может его обойти. – произнес Егор вслух и вздрогнул от звука своего охрипшего голоса.

Его взгляд скользнул на этаж ниже, там был точно такой же балкон. Единственная проблема, что ждет его в квартире. А потом еще одна, как быстро приедет лифт. Но это была лишь гипотетическая проблема, мертвяки за дверью были пока более реальны. Сидя на месте проблему не решить, надо пробовать. Егор с детства был человеком действия, лучше сделать хоть что-то, чем не делать вообще ничего, таким был его девиз по жизни, привитый еще отцом.

Еще раз пробежавшись по квартире, он нашел покрывало, которое не расползалось от малейшего прикосновения, удивительно, но оно лежало на диванчике в прихожей. Именно там сидели Злыдни и наблюдали за ссорами в квартире. Хотя, может как раз ничего удивительного в этом и нет, этой вещью пользовались, делясь с ней энергией, хоть и плохой.

Скрутив одеяло по диагонали, чтоб немного выиграть в длине, парень привязал один его конец к перилам, так как ниже привязать было не куда. Осталось решить вопрос, как держать меч и куда засунуть нож, что освободить руки. С ножом все было просто, он засунул его в задний карман, прорезав его насквозь, так что лезвие торчало поверх джинсов, прикрывающих задницу. С мечом такая история не прокатит, надо срочно придумывать ножны.

Не найдя ничего подходящего в квартире, Егор придумал решение. Снял с себя футболку и завязал ее низ узлом вокруг меча, возле гарды, второй же конец, где были рукава, завязал вокруг шеи. Получилась не очень надежная конструкция, но она позволила освободить ему руки, давая возможность спуститься на нижний этаж через балкон.

- Хорошо все-таки, что в этих квартирах не удосужились сделать лоджии, иначе пришлось бы придумывать что-то другое. – подумал Егор, спрыгнув на пол балкона этажом ниже.

Он попытался заглянуть в квартиру через окно, но там была полнейшая темнота, в противовес прошлой квартире, где везде горел свет. Егор это осознал только сейчас, по его спине пробежали мурашки. Он очень не любил темноту, можно даже сказать боялся ее. И только сейчас понял, что везде, где он был раньше было освещение, хоть какое-то. Здесь же полная, густая и вязкая темнота внутри. У него даже проскользнула мысль спуститься еще на этаж ниже, может там по-другому. Но зачем плодить сущности, вдруг там будет еще хуже, надо действовать здесь и сейчас.

Егор потянул ручку пластиковой балконной двери вниз, и та легко поддалась, как будто ждала этого. Он приоткрыл дверь и заглянул в тягучую темноту. Ничего. Егор развязал меч и надел на себя футболку. Выставив меч перед собой, он осторожно сделал первый шаг. Темнота была абсолютной, как будто выкололи глаза. Быстро оглянувшись назад, он убедился, что темнота окружила его полностью. Боясь сделав следующий шаг, Егор прислушался и даже принюхался.

Стояла абсолютная тишина, разбавленная звуком его часто бьющегося сердца, но запах выдавал опасность. Волосы встали у него на голове и загривке от тошнотворного запаха немытых тел.

- Может попытаться пройти через Мертвяков, была очень даже здравая мысль. – подумал он и прислушался к тишине.

Все его чувства буквально кричали об опасности. Егор нащупал левой рукой в кармане джинсов мелочь. Он решил проверить, что там впереди, подобно сталкеру, из одноименной серии рассказов. Вытащив одну монетку, он прицелился и кинул ее в сторону выхода из кухни, которая по всем законам логики должна тут быть.

Монетка с легким звоном упала на пол, и тут кухня ожила. Темнота забурлила и зашипела. Шорох и шипение донеслось со всех углов и сместилось к тому месту, где упала монетка. Егор старался не издавать не звука, он прокачивал в голове все воспоминания о монстрах, но идентифицировать их по одному звуку пока не мог. Опять наступила абсолютная тишина. В кармане оставалось еще четыре монетки. Ему срочно нужно было придумать план.

Может стоить кинуть монетку в противоположный от себя угол, чтоб твари переместились туда, и он смог прокрасться мимо них дальше. Или кинуть в метре от себя и попробовать их зарубить. Но кто там пока не ясно, может такие же быстрые, как и Злыдни. Тогда шансов нет, их тут точно не меньше четырех, а то и пяти, судя по звукам реакции на первую монетку.

Юношеский максимализм и легкая эйфория от предыдущей победы сделали свое дело. Парень решил, что сразится еще раз, в полной темноте. Он даже почувствовал легкое одобряющее похлопывание по спине, как иногда делал отец. Легким движением большого пальца, как кидают на орел/решко, он отправил вторую монетку в угол, слева от себя. Твари пришли в движение, натыкаясь на полуразвалившуюся мебель, сталкиваясь друг с другом, они устремились на звук.

Как только наступила относительная тишина, Егор сделал полшага в сторону угла, замахнувшись мечом. Удар получился сильным, он даже смог почувствовать сопротивление, которое оказывали разрезаемые мечом тела. Кухня ожила в очередной раз, послышался звук падения тел, а потом звон разбитого стекла. Легкие сумерки ворвались в помещение, освещая его серым светом.

На полу лежали четыре разрубленных женских тела с дряблой старческой кожей, длинными седыми волосами и пальцами, заканчивающимися острыми, даже на вид когтями. Ночницы, точно Ночницы, очень опасные твари, получают силу от страдания детей. Что же было в этой квартире, что здесь их столько.

Резкий удар сзади по голове и режущая боль по всему лицу, стали для него полной неожиданностью. Егор свалился на пол, успев по дороге, приложиться головой о подоконник. Меч вылетел из его руки и со звоном отлетел в кучу разломанной мебели и тел Ночниц. Парень успел перевернуться на спину и выставить перед собой ноги, чтобы хоть как-то защититься.

Прямо напротив него стояла пятая тварь. Она была высокой и худой, спутанные седые волосы падали на лицо, закрывая его. Длинный руки, оканчивающиеся когтями, доходили до ее колен. Она облизывала его кровь со своих когтей, и Егор в очередной раз почувствовал, что силы начинают покидать его. Парень вспомнил о ноже в заднем кармане одновременно с тем, как Ночница прыгнула на него и начала рвать его грудь когтями. Брызги крови летели в разные стороны, адская боль застилала сознание, Егор наносил удар за ударом в бок твари ножом.

Он очнулся от того, что очень хотелось почесаться. Глаза сфокусировались на разорванной в хлам футболке, от которой остались только красно-желтые лохмотья. Шрамы на груди выглядели так, словно он их получил лет пять назад. Егор все еще сжимал в руке нож, который выглядел уже далеко не как кухонный. Нож превратился скорее в кортик или стилет, с длинным и тонким клинком, которым очень удобно колоть. Парень поднялся на ноги и осмотрелся, серые сумерки, сменились более ярким серым днем.

- Сколько же я тут провалялся. – подумал Егор, подбирая с пола меч и засовывая нож в задний карман джинсов.

Сила бурлила в нем, он прямо физически чувствовал, что теперь может свернуть горы или накрошить двадцать таких Ночниц. Парень уверенно походкой направился на выход из квартиры. Он не останавливался и не прислушивался к каждому шороху, просто шел вперед, чувствуя себя уже хозяином данного места.

Дверь из квартиры он открыл легким пинком, она была не заперта. Уверенной походкой зашел в коридор, не обращая внимания на остальные открытые двери квартир на площадке, словно приглашающие его зайти. Он нажал кнопку вызова лифта и стал ждать, когда тот приедет. Уверенность, что так и будет была стопроцентной. Спустя пару минут, двери лифта открылись, встретив его привычным светодиодным светом.

Зайдя в лифт, он нажал кнопку девятого этажа, а затем кнопку вызова лифтера. Обернулся и посмотрел в зеркало. Ему в глаза смотрел черноволосый парень с тонкими шрамами на лице и густой сеткой шрамов на груди, словно на ней играли в ножики. Он смотрел уверенным и сильным взглядом бывалого бойца. Встретив такого на улице, даже очень пьяные и уверенные в себе люди, пытаются отвести взгляд и уйти от конфликта. Егор положил меч на свое место, где раньше был поручень. Его оружие, светилось от переполняемой его энергии.

- Вези меня Домой, Лифт. – Уверенно сказал Егор.

- Да, конечно, Ведьмак. – Донеслось в ответ с нотками уважения и даже немного страха.

Лифт начал свое движение вверх, слегка придавив Егора перегрузкой. Он снял остатки футболки и кинул их на поручень, в который превратился опять его меч. Футболка повисла на нем и с легким хлопком превратилась в пыль, словно поделившись энергией с лифтом, как чаевые.

Двери открылись, яркий солнечный свет ударил по глазам парня, даже не успевшего выйти из лифта. Чистая и помытая площадка перед ним сразу бросилась в глаза, неужели дома. Егор уверенно вышел из лифта и оглянулся.

- Прощай, Лифт, и спасибо тебе. – Сказал он, обернувшись.

- До встречи, Егор. Меня звали, зовут … Алексей. Спасибо тебе. – Хрипло прошипел лифт и двери начали закрываться.

Бабушка встретила его на пороге квартиры, как будто стояла за входной дверью и ждала.  Слезы радости катились по ее щекам. В руке она сжимала любимую черную футболку Егора. Она просто кинулась ему на шею и обняла.

- Слава Богу, я молилась двое суток, куда ты пропал. Господи, слава Богу. Я уж думала ты как … пропал. – Скороговоркой бормотала она, утирая слезы.

- Теперь все будет хорошо, Бабуль. – Искренне улыбнулся ей Егор впервые за пять лет, чем вызвал ответную радостную и искреннюю улыбку бабушки, которая свои светом рассеяла страх и тоску, поселившуюся в этой квартире.

Мысли же его уже были далеко. Теперь он точно знает, как и куда идти. Тяжесть стилета в заднем кармане придавала ему сил и решительности.  Он обязательно вернется и найдет своих родителей, надо просто подготовиться.

-------------------------------------

P.S.

Спасибо всем, кто поставил лайк. Это продолжение для вас. И пусть хотя бы здесь, оно будет с хорошим концом. Пока)

- Держи его, Мама. Сейчас мы станем еще немного сильнее.

Цепкие руки, которые я уже думал ослабили хватку, впились в шею с новой силой. Я постарался схватиться за них, и хоть немного ослабить хватку, но мои руки натыкались лишь на мою собственную шею. Паника, накатывающая волнами, усиливалась. Девушка, или все же какой-то монстр, уже выбралась из петли. Она отпустила веревку и с хрустом приземлилась на пол, прямо на мой телефон. Мысли яркими молниями понеслись в моей голове. Монстры, маньяки, живые висельники, что за бред. Может это все же дурной сон. Ну не может такого быть.

Мне кажется, я начал терять сознание от недостатка кислорода. Мои руки все также пытались нащупать того, кто меня душил, но безрезультатно. Глаза начали закрываться. Девушка, уже стоящая напротив меня, и пристально смотрящая мне в глаза, склонила голову на бок и ухмыльнулась.

- Ты. Даже. Не. Попытался. Тогда. – Произнесла она, четко разделяя слова, и сознание погасло.

Я открыл глаза. Тут была звенящая тишина и абсолютная темнота. Волна мурашек прокатилась по телу.  Сделав шаг в сторону следующей комнаты, я удивился, что не слышу собственных шагов. Решил, что надо опять открутить ножку от стола, хорошая палка, лишней не будет. Блин, откуда эта мысль, ведь еще недавно я лег спать, после приятных посиделок с друзьями. Достал телефон из кармана и включил фонарик. Его свет выхватил из темноты опрокинутый стол и висящие в воздухе ноги, по которым стекали капли крови.

Сердце пропустило пару ударов, и я начал активно вспоминать события последних часов. Тело свело судорогой, но в этот раз телефон не выпал из моих рук, продолжив светить на слегка покачивающееся в петле тело. Тягучая кровь медленно текла из-под платья, капли причудливо огибали коленку и стекали дальше, падая с большого пальца ноги на пол. Пересилив свой страх, примерно представляя, что будет дальше, я поднял телефон с фонариком выше.

Свет выхватил из темноты когда-то красивое лицо, с глубокими кровоточащими царапинами на лбу. Сейчас оно было больше синюшным и опухшим, но даже смерть иногда не может скрыть красоту. Она тоже была задушена веревкой, стянувшей петлей ее шею и привязанной к крюку в потолке. Это очень мучительная смерть, на сколько я знаю, повешение предусматривало все же перелом шеи и более быстрое окончание жизни.

Девушка дернулась на веревке и открыла глаза, это было жутко, но я чего-то подобного уже ждал. Ее взгляд уперся в меня, в этот раз глаза не были черными, по крайней мере полностью.

Она поймала мой взгляд и прошептала одними губами, переведя взгляд мне за спину.

- Беги.

Я успел сделать шаг в сторону следующей комнаты и ощутил резкую режущую боль в правом боку. Разворачиваюсь, пытаясь на ходу достать пистолет, но правая рука лишь застревает в кармане. Телефонный фонарик выхватывает из темноты невысокого лысого чувака в майке, с руками покрытыми синюшными татуировками. Он крутит в руке нож, типа бабочки, как мы в детстве все любили. Только делает это как-то профессионально, с перекидывание из руки в руку.

Он резко наносит удар, все что мне оставалось, это вскинуть руку с телефоном, чтоб хоть как-то прикрыться. Звон стекла и боль в ладони. Я делаю шаг назад и рука, застрявшая в кармане вместе с пистолетом, наконец освобождается. Направляю ствол в сторону мужика и нажимаю на спусковой крючок, или курок, короче пофиг, жму на гашетку. Успеваю заметить, как пуля попадает в грудь мужику, но он даже не шелохнулся. Рефлекторно делаю пару шагов назад и … легко прохожу через привычную преграду.

Пульс зашкаливает, отдаваясь ритмичным перезвоном в ушах. Руки дрожат, пистолет ходит из стороны в сторону, направленный в дверной проем. Я пытаюсь успокоиться и собраться с мыслями. Тусклый свет луны, через окно, напротив входной двери, немного рассеивает мрак. Смотрю на свою руку, с зажатым в ней телефоном. Кровь медленно капает на пол из пораненной ладони. Нож, пробив телефон, воткнулся на пол сантиметра в ладонь. Неприятная рана, хорошо не насквозь. Телефон не подает признаков жизни. Видимо, дальше придется надеяться только на свое зрение, слух и обоняние.

Так, что же было в предыдущей комнате. Надо понять. Почему вторая повешенная пыталась меня спасти, а первая убить. Мысли проносились в голове со скоростью света. Первая очень напоминала девушку, которая придушила свою мать. Вторая же была похожа на ту, в которую бросил стакан лысый чувак с татухами, что опять же, подтверждалось его желанием меня зарезать. Ведь во втором случае, я попытался вмешаться в события, в отличии, от ситуации с мамой и дочкой.

Похоже в этом месте все завязано. Надо быть осторожным в своих поступках. Но, что же делать дальше. У меня больше нет света, но, с другой стороны, есть револьвер и нож. Я в очередной раз осмотрелся. В лунном свете, проникающем через окно, все было довольно размыто. Я прислонился спиной к стене, между комнатой и кухней, почувствовав боль в боку. Точно, он же мне еще бок порезал, а я со страху и не чувствовал. Все еще держа на прицеле вход в комнату, огляделся. Надо было чем-то перетянуть раны, но хлам валявшийся повсюду в комнате не вызывал доверия. Я снял с себя куртку и балахон, положив их рядом с собой на шконку.

Стянул ярко-желтую футболку с надписью “Honolulu”, и следами крови на боку. Надпись показалась мне довольно забавной, так как, в данный момент, из окна в стене напротив меня явственно дунуло холодной зимой. Ножом разрезал футболку на полоски и перемотал неглубокий порез на боку, повезло. Остатками футболки замотал ладошку. Судя по вялости кровотечения ничего серьезного не пострадало и шансы выжить у меня сохранились. Натянул обратно балахон и надел куртку. Прислушался, в комнате было тихо, лишь через разрезанный полиэтилен на окне, шелестя краями, задувало холодным воздухом.

Все было как в прошлой раз, когда я посещал эту комнату, но что-то поменялось. Я встал и, стараясь не шуметь, медленно подкрался к окну. Рассеянный свет луны проникал в комнату, делая темноту не такой абсолютной. Сугробы доходили почти до самого окна. Снег был девственно белым, на нем не было даже намека на присутствие тут людей. Может попробовать пробраться через снег, хоть куда-нибудь, промелькнула мысль в моей голове.

Неожиданно, сзади раздался звук, как будто кто-то наступил на стекло. Я резко обернулся и чуть не вывалился в окно от испуга. В метре от меня стояла задушенная пару комнат назад бабка. Ее глаза пристально смотрели на меня, голова же была склонена на бок, как у повешенной дочки в прошлой комнате. У меня язык прилип к небу от страха. Уж больно жутко она выглядела в тусклом свете луны. Она подняла руки и протянула их в мою сторону, при этом не сдвинувшись с места. Я сразу почувствовал тот леденящий холод из прошлой комнаты, как будто, меня покидают силы.

Я согнул руку в локте и направил пистолет, все еще зажатый в ладониё, на нее. Выстрел. Бабка подернулась какой-то рябью, но никуда не пропала, однако ощущение потери сил уменьшилось. Пуля не оставила на ней никаких следов, как и на мужике в прошлой комнате. Видимо, в этом есть какой-то смысл. Оставалось только бежать, это естественный рефлекс – “Бей или беги”. Бить я попробовал, помогло мало, значит бежать.

Прыгнул на шконку, слева от меня, и обогнул бабку стараясь не коснуться ее. Судя по всему, это было правильным решение. Прыжок, и я опять у двери в ту комнату, где лег спать, как кажется, уже много ночей назад. Шаг, и мыльный пузырь привычно лопнул в ушах.

Глава 8

Яркий дневной свет ослепил меня. Я зажмурился, пытаясь унять резкую боль в глазах. Этого я точно не ожидал. Спустя пару минут стояния с зажмуренными глазами свет уже не казался таким ярким. На улице были сумерки, но после предыдущей комнаты, свет ощущался прямо режущим. Как только прошла боль в глазах, я почувствовал дикий голод. Даже не так, жрать захотелось настолько резко и сильно, что стало страшно.

В комнате было пусто, но, как я понял по опыту, это ничего не значило. Приключения могли начаться в любую минуту. На печке, покрытой сетью глубоких трещин, справа от меня, лежал пакет. Заглянув в него, я увидел сморщенные и посиневшие картофельные клубни. Рука с пистолетом потянулась к нему. Чертыхнувшись я переложил пистолет в левую руку и достал картошку из пакета. Живот невыносимо урчал. Я начал жрать сырую картошку прямо с кожурой, чтоб хоть как-то утолить голод. Меня не смущал ее вкус и запах. Хотелось есть, Жрать.

Вдруг опять что-то неуловимо поменялось. Если раньше я видел следующую локацию из предыдущей комнаты, то сейчас игра усложнилась. И антураж создавался прямо во время моего нахождения в комнате. С одной стороны, это хорошо, есть возможность передохнуть и оклематься перед новым квестом. Минусом же было то, что я был явно не готов к тому, что будет происходить. И в этот раз я опять оказался не готов, да и можно ли к такому быть готовым.

Я смог оторвать взгляд от пакета с картошкой лишь тогда, когда он опустел. Медленно обернулся и увидел лежащее на палатях тело рыжеволосой девушки. Это было уже именно тело, со следами многочисленных повреждений. Куски плоти были вырваны из ног, грудная клетка вспорота, руки разведены в разные стороны. Она лежала практически на том месте, где я ложился спать. Кровью было забрызгано все вокруг, но странно, это не вызывало во мне отвращения.

С дикой силой урчащий живот напомнил о невероятном голоде, который я испытывал. Сделал шаг к телу и убрал пистолет в карман, достав нож. Бедро было уже порезано тесаком, но на нем оставалось еще достаточно мяса. Я потянулся ножом, чтобы отрезать себе кусок мяса, с запекшейся кровью по краям. Нож легко вошел в бедро и также легко отрезал мне стейк на обед. Когда кусок мяса почти отделился от тела, я понял, что со мной что-то происходит. Голод настолько поглотил меня, что я очень быстро скинул с себя все человеческое. Блин, нельзя же так просто жрать других людей, пусть даже и мертвых.

Сделать шаг назад было невероятно сложно. Второй еще сложнее. Третий шаг от тела и от еды был как будто через цемент. Четвертый шаг, я прошел через стальную плиту толщиной сантиметров, да даже не важно сколько, главное прошел. Легкий хлопок в ушах вернул меня в реальный мир. А резкая боль в прокушенной губе и кровь, стекающая по подбородку, окончательно открыли глаза на происходящее. Чувство голода притупилось, перестало быть таким ярким и всеобъемлющим. Сейчас, я бы даже не стал есть эту тухлую картошку.

Посмотрел на нож, все еще зажатый у меня в руке. На нем остались потеки крови и кусочек мяса. Давно я так не блевал. Картошка и возможно ужин из реальной жизни выходили как из водонапорной башни. Угол коридора я заблевал основательно. Опершись ладонью о стену, я поднял глаза. Неожиданно встретился взглядом с самим собой в мутном осколке зеркала, чудом сохранившимся на стене. Рассеянный свет проникал через щели во входной двери, контрастом играя с абсолютно черным проемом прохода на кухню, куда свет просто отказывался проникать вопреки всем законам физики.

Я смотрел на себя в зеркало и не мог узнать этого человека. Полностью седая голова и борода, углубившиеся морщины на уже далеко не пухлом лице, синяки под глазами. Господи, как же Александр Иванович прошел то невероятное количество комнат, которое он сказал, и практически не изменился. Вот она разница в поколениях или в силе воли каждого отдельного человека. То был человек - кремень, а мы или я, так, сырки.

- Сучья бабка. – Решил я свалить вину за свое состояние хоть на кого-то. – Мне просто не повезло.

Порассуждав вслух, мне стало немного легче.

- Ну, что же делать. Продолжим выживать так. – Сделал я выводы и оторвал взгляд от зеркала.

Подошел к входной двери, все еще закрытой на щеколду. Заглянул в щель, между дверью и косяком. Хм, интересная картина. Походу алгоритмы дома вернулись на старые рельсы. События опять протекали в соседней от меня локации и видимо требовали вмешательства. На улице происходили терки между двумя зеками, один здоровый и лысый, второй тоже лысый, но с наколками на руках и поменьше. Для меня эти персонажи уже были узнаваемыми. Светало, как говорится.

- Васек, валить отсюда надо как можно дальше, скоро поверка и нас хватятся. – Как-то скромно для его габаритов сказал здоровый.

- Да свалим не ссы, дай мне пять минут. Со шмарой этой разберусь и пойдем. Лодка внизу. Скаканем и по течению… К обеду уже хер знает где будем. – Шепеляво и агрессивно ответил чувак с татухами.

- Ну ты давай, не затягивай только. Попрощаешься и сразу идем. Меня мама дома ждет. – Господи, какой бред говорит этот здоровяк, просто детский лепет. И это он потом превратится в такого монстра, внушающего страх одним своим видом.

- Да не ссы, Бычок. Я туда и обратно, и так пару раз.  И погнали к твоей мамке. – ехидно произнес татуированный.

Я так увлекся процессом наблюдения, что не заметил, как более мелкий зек подошел к двери и постучал. От неожиданности я сделал пару шагов назад и в очередной раз прошел через порог кухни, в этот раз спиной назад. И практически сразу у меня потемнело в глазах, сознание помахало ручкой и покинуло меня.

Очнулся от похлопывания по щекам. Сфокусировав взгляд, разглядел сурового мужика, заросшего бородой по самое, не могу. Его пронзительные карие глаза смотрели на меня очень внимательно. А ствол старой двустволки, направленный мне прямо в лоб, смотрел еще внимательней. Тусклый свет от керосинки, стоящей на кухонном столе позволил мне рассмотреть его получше. Узнавание пришло не сразу. Улыбка, растянула мои губы. Блин, неужели я еще поживу, пронеслось на заднем фоне мыслей. Он конечно тоже немного сдал, но не так как я.

- Саня, братух, ты? Пипец, я уж и не надеялся. – слегка хрипло в начале, с непривычки говорить, а потом все более радостно воскликнул я.

- Хм, да уж. Очень неожиданно. – Продолжил он, однако, не убирая двустволку и не меняя ее направление.

- Сань, может ружье то уберешь? – Спросил я, улыбаясь уже как-то через силу. Волна недоверия захлестнула меня.  Сколько он тут, насколько он изменился. У меня перед глазами все еще стоял здоровый зек, Бычок, который хотел к маме.

- Сколько комнат ты прошел? – словно читая мои мысли, спросил Саня, не убирая ружье.

- Слушай, я не считал, но точно не больше пятнадцати. Да убери ты это ружье! – Уже резче воскликнул я, а сам, потихоньку, начал тянуть руку к револьверу в кармане.

Саня, после моих слов, резко выдохнул и убрал ружье, устало опустившись на кресло, стоявшее за ним. Он смотрел на меня внимательным изучающим взглядом. Я мог ответить ему лишь не пониманием.

- Я прошел немногим больше двухсот комнат. Это сильно меня поменяло, не уверен, что в лучшую сторону. Но тебе еще можно верить, наверное. Возможно, мне тоже все еще можно верить, но в этом я уже не уверен. Есть что пожрать человеческое? – Продолжил он устало и с надеждой посмотрел на меня.

Я пошарил по карманам, больше для успокоения своей совести и с удивлением в одном из них нашел пару конфет, которыми я закусывал коньяк. Протянул ему их, он улыбнулся и взял одну.

- Ты тоже поешь. Удивишься. – Сказал он и быстро развернув фантик, убрав его в карман, закинул конфету в рот.

Я повторил его действия. Конфета подействовала как пару банок энергетика, практически сразу напитав тело бодростью, а жизнь смыслом. Странный эффект.

- У нас мало времени. Я попытаюсь тебе вкратце рассказать основное, что смог понять. От тебя жду того же. – Сказал он, опять пристально взглянув мне в глаза.

- Да, да конечно. – ответил я и внимательно уставился на друга.

- В доме есть живые люди помимо нас, иногда мы встречаемся. Не всегда это безопасно. Их можно убить, но не всегда это надо, как в случае с тобой, например. Если видел здорового маньяка, так вот, он все еще живой, старше его тут, я не встречал. Еще попадался мужик, он тут хрен знает сколько, но, я так подозреваю, из партии, которая потерялась до нас. Видел в окно каких-то персонажей парочку, но толком не разглядел. Если долго находиться в одной комнате, она тебя рано или поздно убьет.

Я слушал, открыв рот. Вопросов было миллион, но я решил не перебивать. Если эта информация позволит мне выжить, надо впитывать. Саня остановился в своем монологе и внимательно прислушался, потом принюхался. Хмыкнул, сделав какие-то выводы, и продолжил.

- Я почти уверен, что мы не сможем пойти дальше вместе. Дом раскидывает по разным … эээ, как сказать, локациям что ли. Я один раз подловил здорового на входе, прикладом по лбу. Вошли в проход мы вместе, но вот в разные места. Так что почти уверен, с тобой будет также.

Он взял со стола полупустую бутылку водки и опрокинул ее в себя, оставив там ровно половину. Протянул мне.

- Пей, спиртное тут точно безопасно. И вот еще, есть не совсем живые. Их тяжело вальнуть оружием. Но они тоже вроде как живые, память есть. Встречал тут одного мужика, призрака, так я его назвал. Он мне напомнил о нашей прошлой встрече.

Сказал он и непроизвольно погладил ружье. Я взял протянутую бутылку и в пару глотков прикончил, водку или самогон, который огненным комком скатился в живот.

- Я встречал твоего отца. Он умер. – Сказал я невпопад и протянул ему нож, рукояткой вперед.

Саня дернулся и схватился за ружье, одним плавным движением направив его мне между глаз. Я моргнул и продолжил говорить.

- Он прошел 323 комнаты. Я был с ним в его последней. Он передал тебе нож. – Сказал я, не решаясь сказать всю правду.

Друг медленно опустил ружье, все еще недоверчиво смотря на меня. Он взял нож из моей руки, внимательно рассмотрел его и прикрепил на ремень проходящий через его грудь, рукояткой вниз. Мне же протянул нож-бабочку, ловко достав ее из бокового кармана. Нож был мне знаком. Что-то начало неуловимо меняться в комнате.

- Пора валить, это комната отдыха. Если ничего не происходит в комнате больше пяти минут у тебя есть часов пять, чтобы отдохнуть. Удачи, если вдруг не свидимся.

Он резко встал с кресла и шагнул к проему. Я увидел, как он протер рукавом лицо, словно смахивая слезы. Обернулся ко мне, махнул рукой и исчез. Как будто этой встречи и не было. Я поднял руку, прощаясь, но он этого уже не увидел.

Глава 9

Как только Саня покинул комнату, я услышал комариный писк, на грани слышимости. У меня создалось ощущение, как будто, еду на лифте, в дверном проеме начали чередоваться электрический свет, тьма, сумерки. Спустя несколько секунд, это ощущение пропало, сменившись чувством дикого ужаса. Волосы на руках и голове встали дыбом. Я стоял лицом к проходу и боялся пошевелиться. Сзади раздавалось какое-то чавканье. Понимаю, что оборачиваться в данной ситуации было глупой идеей, но ноги примерзли к полу и сделать один шаг до двери не было никакой возможности.

Тело начало разворачиваться само. Я попытался сделать шаг к двери и свалить из этой страшной ситуации, но ноги не хотели меня слушаться. Темнота в комнате в этот раз тоже не была абсолютной, я отчетливо ощущал сзади себя источник света. Только толку от него чувствую не будет. Я завершил разворот, как оловянный солдатик. Взгляд уперся в страшную даже на вид старуху. Они что сговорились, опять старуха. Но по сравнению с этой, прошлая была милая бабулечка.

Морщинистое толстое лицо, бельмо на глазу, длинные спутанные седые волосы, огромный нос крючковатой формы. Она сидела за простым деревянным столом из грубо отесанных досок и ела из большой деревянной миски, периодически что-то бросая под стол псине, огромных размеров. Рядом с миской на столе стояла черная свечка и кучка мисок поменьше, с соусами что ли. Старуха смотрела на меня и жутко ухмылялась, показывая один оставшийся кривой зуб, торчащий из нижней челюсти. Она достала из миски женскую кисть и точным движением закинула его псине в пасть. Что-то хрустнуло пару раз и кисть исчезла в невероятно здоровой пасти собаки.

Если я выберусь из этой комнаты, больше никогда не буду оставаться на перезагрузку, промелькнула у меня здравая, но бесполезная сейчас мысль. Бабка, не отрываясь, смотрела на меня, барабаня длинными когтями по столешнице.

- Опять слабый какой-то попался. Иди сюда – садись за стол. – Шамкая произнесла она, но слова отпечатались в моей голове каленым железом.

Я сделал пару шагов и сел на лавку, стоящую напротив нее за столом. Псина приподнялась и подползла поближе ко мне. Ее челюсти сомкнулись на моей лодыжке, легко прокусив штаны. Боль была дикая, однако, из моего рта не вырвалось ни звука. Бабка же, как мне показалось, словно питалась моей болью. Даже слюна потекла со рта. Да уж, комната с повешенными тихонько отдыхает в сторонке. Все еще пытаюсь предпринять хоть что-то. Пошевелить хоть пальцем. Не получается. Такое ощущение, что находишься во сне.

- Руки на стол клади. – сказала она.

Подчинился, а что я мог поделать. Она взяла нож со стола и начала медленно отрезать мне мизинец на правой руке. Боль была адская. И тут я, наконец, почувствовал что-то, кроме боли. Слезы, бегущие из глаз от бессилия и безысходности, протаптывали дорожки на сухой коже, легонько щекоча. Я дернул рукой, мизинец отделился от руки и остался лежать на столе. Почувствовал, как собака сильнее прикусила лодыжку. Понимание, что у меня только один шанс, пришло сразу.

Изуродованная рука скользнула в карман куртки, не доставая револьвер, я нажимаю спусковой крючок, направив дуло в сторону здоровенной башки собаки. Выстрел обжигает, еще больше шокирует дикий крик старухи. Она смотрит на меня вмиг почерневшими глазами, однако звука я уже не слышал, лишь какой-то гул. Чувствую, что по шее потекла кровь из ушей. Старуха схватила со стола маленькую миску, стоявшую ближе к ней, и швырнула ей в мне в лицо.

Дикая боль обожгла глаза, из носа мгновенно пошли сопли. Такое чувство, что брызнули перцовым баллончиком. Я начал падать с лавки назад, с трудом доставая пистолет из кармана. Жму на спуск, раз, два, три, четыре … десять… пятнадцать. Продолжаю тупо ползти назад, в надежде, что попаду в проем и уберусь из этой комнаты. Умирать здесь, мне категорически не хотелось. Пусть уж лучше меня маньяк зарубит.

Я уперся стеной в стену и пополз налево, проем где-то там, так мне казалось. Стена кончилась, и я ударился затылком о доски. Левой перемотанной рукой попытался нащупать что-нибудь. Рука наткнулась на железяку. Щеколда, я уже в коридоре. Потянул ее на себя и вывалился из дома на улицу. Из глаз непрерывным потоком лились слезы, из носа сопли, в ушах стоял непрекращающийся гул. Я попытался подняться, но нога, которую грызла собака сразу подломилась, и я опять упал на задницу.

Перевернулся и попытался ползти вслепую. Вот доски сменила трава и грязь. Тупо ползу вперед. Спустя несколько минут упираюсь лбом во что-то резиновое. Ощупываю руками и с каким-то адским облегчением понимаю, что это колесо от машины. Я привалился к ней спиной, выбросил, так и зажатый до сих пор в руке, револьвер. Все равно больше нет патронов.

Я просто сидел и ни о чем не думал. Ждал, когда вернется зрение и возможно слух. Сколько я так просидел не известно, но ничего больше не менялось. Никто больше не хотел меня убить и съесть. Спустя какое-то время слезы перестали течь, в глазах прояснилось, однако, гул в ушах все еще стоял. Посмотрел на свою ногу, она была вывернута под неестественным углом, недолго думая, отрезал ножом рукав от куртки, разделив его на две полоски и насколько мог перетянул ногу ниже колена, затянув узел ножом. Обрубок пальца перетянул повязкой с ладошки, там кровь уже не капала.

Может еще и поживу.  Собрав остатки сил, я подполз к машине и попробовал ее открыть. Заперто.

- Бля, вот дурак, почему ключи не взял. – Прохрипел я и ужаснулся от своего скрипучего голоса.

Я полз по дороге, в сторону нашей первой стоянки. Кровь все еще сочилась из раны где раньше был палец, пульсирующая боль в ноге чувствовалась при каждом движении. Чувство сожаления о потерянных друзьях, оставленных в этом проклятом месте, давило на грудь. Но я полз вперед, сколько еще надо проползти, чтоб добраться до обжитых мест, это не важно. Главное я выбрался из дома.

Давно стемнело. По дороге, на которой тут и там попадались довольно глубокие лужи, ползти было очень неприятно, но и скакать на одной ноге у меня тоже сил не было. Полная луна освещала дорогу, зависнув над самыми высокими елями в этом лесу. Я услышал шум мотора, где-то вдалеке, это был первый звук, который я услышал, выбравшись из дома. Свет фар вдалеке подарил надежду. Мне на встречу ехала синяя двухдверная нива, та на которой очень давно к нам приезжал Виталик.

Когда я понял, что на встречу едет тот, кто вывезет меня отсюда, сразу стало легче. Я тупо сел на дорогу и стал ждать. Я понимал, что выгляжу не очень, весь измазанный в крови, кровоточащие раны, наспех перетянутые моей же футболкой, порванная куртка, седые волосы. А что у меня с лицом, вообще не известно. Но мне уже было все равно, я понимал, что я выбрался. Один из всех тех, у кого было гораздо больше шансов спастись. Я поднял руку, когда свет фар ослепил меня, давая понять, что не могу больше сделать и шагу.

Машина остановилась в нескольких метрах от меня. Свет фар слепил меня, машина продолжала стоять, никто не выходил. Смутные мысли, что все еще не закончилось, на мгновение проскользнули в моей голове. Скрип открывающейся двери и удивленный возглас вернули меня в реальность. Из машины, тяжело пыхтя выбрался Виталик. Я опознал его по округлому силуэту и по голосу.

- Епта, это как же ты здесь. Что с тобой случилось? Откуда кровь? – посыпались от него вопросы.

- Виталик, помоги. – прохрипел я.

- Ба, да ты же с Серегой был, что с тобой. Ты бы себя видел. Я тебя только по одежде узнал. – продолжил он скороговоркой.

Я продолжал сидеть, не в силах подняться. Он подбежал ко мне, попытался поднять, с первого раза не вышло. Со стороны пассажира тоже открылась дверь и вышел Эдик, его кореш. Вдвоем, они впихнули меня в машину на переднее сиденье. Эдик забрался на заднее.

- А где все остальные то? – спросил Виталя, как только все уселись в машину.

- Не вышли из дома. – Сказал я и махнул рукой в сторону откуда приполз.

- Понятно. – Ответил мой спаситель.

- Давай! – добавил он, обернувшись к Эдику.

Петля, ловко накинутая на шею с заднего сиденья Эдиком, не оставила мне шансов. Сил сопротивляться больше не было. Сознание погасло довольно быстро. В последний момент, перед глазами промелькнули лица дочки, сына, жены и мамы. Вот и весь калейдоскоп событий. А дальше, мое сознание погрузилось в темноту. Смешки и разговоры о новой добыче, благодаря дому, я уже не услышал.

Конец

Очнулся неожиданно и резко, в ушах отчетливо раздался звон самого большого в мире лопнувшего мыльного пузыря. Оглядевшись, понял, что стою возле своей палатки, в которой я ночевал несколько дней назад. В моей голове пронеслись все пережитые воспоминания, последних дней. Надо предупредить, надо спасти. Я побежал ко входу в палатку. Остановился и попытался ее открыть, рука проходила сквозь нее не встречая препятствий. Я обошел палатку и попытался просунуть в нее руки, спокойно проходившие через ткань.

- Кто здесь? Что надо? – раздался мой собственный голос из палатки.

- Бегите отсюда, собирайтесь и уезжайте. – закричал я. Потом я еще много чего кричал, но все безрезультатно. Как я только не пытался сам себя предупредить, но ничего не получалось.

Понимание, что здесь и сейчас, я ничего не смогу изменить, приходило очень болезненно и неотвратимо. Поднявшись на холм, за палатками, вершину которого освещала полная луна, я посмотрел в сторону дома. Он стоял черным монолитом на верхушке соседнего холма. Но теперь, я видел немного больше. Дом уходил вглубь земли на несколько сотен этажей, теряясь где-то в первородной тьме. Теперь, это будет и мой дом тоже. Приезжайте, я еще выберусь отсюда.

-------------------

Всем спасибо за оценку и терпение. Надеюсь, вам понравилось. Жду комментариев и оценок.) Готовимся к новому рассказу?)

Аудио вариант 👇
https://youtu.be/8BgyPII6yAo

История, которую я вам расскажу, случилась лично со мной, в середине октября 1989 года.
Я, тогда ещё достаточно молодой человек, уехал в очередную авантюрную поездку на байдарке по озёрам Карелии со своим приятелем Димкой, бывшим старше меня лет на семь. Такие поездки обычно занимали у нас около недели.
Той осенью мы сплавлялись на байдарке по реке Суна. Первые несколько ночей мы провели в палатке, но на пятую ночь, случайно наткнулись на лесную избу местных карел, стоящую на одном из небольших лесистых островков.
Под вечер погода испортилась. Откуда-то нанесло туч, моросил мелкий противный дождик. И обнаружить такое место для ночлега было большой удачей.
Причалив, мы разгрузились, вытащили и перевернули байдарку. Дорогу долго искать не пришлось, к избе вела только одна тропка, с остальных сторон к избе было не пройти, так все там заросло мелким кустарником.
В то время ещё не воровали так, как сейчас. В избушке было достаточно всякой утвари, матрасы, посуда, свечи… Была даже керосинка. Про недельный запас продуктов я уж и не говорю — целая полка литровых стеклянных банок, в которых были спрятаны от мышей крупы, макароны, прочая еда, которая может долго храниться. В избе нашелся даже маленький погребок, в котором лежала банка тушенки, пара банок перловки со свининой и даже чекушка водки. Ещё в погребке почему-то лежала небольшая икона св. Николая Угодника. Это я сейчас знаю, кто был изображён на иконе, а тогда православие было для меня белым пятном на карте моего мира.
Сама избушка представляла собой сруб из сухостоя. Щели между бревнами были забиты сухим мхом, по стенам избы были устроены нары, а по центру между ними был стол, так что было удобно и посидеть за столом, и выспаться. Стол узкой стороной упирался в торцевую стену избы, и прямо над ним в стене было прорублено окно.
Ещё одно окно было над небольшим столиком, рядом с металлической печкой-буржуйкой. Тут же был сколочен небольшой столик, по типу кухонного, под него был задвинут сосновый чурбак, служивший табуретом.
В общем, это было очень уютное и теплое местечко. Даже входная дверь была утеплена изнутри стеклотканью с толстым слоем ватина под ним. Замка, естественно, не было. Дверь была просто подперта жердиной, чтобы ветром случайно не открыло. Изнутри дверь запиралась на обычный накидной крючок.
День за веслами выдался хоть и утомительным, но зато рыбалка порадовала. За избой, как на заказ, нашлась даже небольшая металлическая коптилка. Ольха росла рядом, так что к ужину на столе были оглушительно пахнущие копченые окуни. Чекушку из погребка мы доставать не стали, у нас в запасе на такой случай имелся темный ром в металлической фляжке. А вот иконку достали, поставили на стол.
Только мы собрались вечерять, как в дверь постучали. Мы с Димкой решили, что кто-то из хозяев избы нагрянул и уже приуныли, представляя ещё одну ночь в палатке. Из натопленной избы в холодную сырость уходить совсем не хотелось.
Однако обошлось. К нам на постой попросился один из местных карел, невысокий кряжистый мужик. Как он был одет, сейчас вспомнить сложно. По-моему, на нём был ватник, какая-то не совсем обычного вида шапка, полосатые брюки, заправленные в сапоги. Представляться было как-то не принято, свела судьба под одной крышей на одну ночь, развела, и разошлись, позабыли путники друг друга…
Мы пригласили мужика к столу, он не отказался. Присел, достал из кармана ватника завернутый в газету кусок хлеба. Кивнул на образок:
— С-под пола достали?
Мужик говорил с ярко выраженным карельским акцентом, делая ударения на каждую гласную в слове, отчего речь звучала как-то необычно торжественно.
— Да, достали, а что такого? — удивились мы с Димкой вопросу.
— Зря. — коротко ответил он. И положил икону лицом вниз.
После того, как с рыбой и ромом было покончено, мужик ушел к кухонному столику, сел на чурбак и, раскурив трубку, ушел в себя.
К тому времени стемнело, морось сменил мелкий снежок, пока недолговечный, но предрекающий грядущую зиму. На столе осталась гореть одна свеча и вечер в избе посреди глухого леса сам собой настроил нас на мистический лад.
Мы долго обсуждали книги, которыми были увлечены не на шутку, потом разговор свернул на всякие темы, касающиеся мир духов. Я рассказывал, как мы с приятелями, начитавшись спиритических романов Конан-Дойля, пытались заниматься столоверчением, потом предложил попробовать погонять блюдце. Димка, раньше активно болтавший, тут неожиданно замолчал. Я попробовал продолжить тему спиритизма, но Димка, как-то резко меня оборвав, попросил помолчать.
Минут пять мы молча курили. А потом он начал рассказывать:
∗ ∗ ∗
«Лет десять назад я служил в роте связи. Мы уже собирались на дембель, как вдруг нас бросили на учения. Нашу роту расположили неподалеку от Тамбова, в брошенном колхозе. Рота была небольшой, в основном спецы-связисты.
В нашей компании было четверо. Я, Толик — водитель, Витька — радист и Славик. Славик был у нас центровой фигурой — поваром. Все уже старослужащие, как раньше говорили, „Деды“. Соответственно, мы могли себе позволить больше других солдат.
Работы у нас было немного, времени достаточно, и мы с ребятами вечерами ходили играть в преферанс. Играли мы в коровнике, который был в двух шагах от наших палаток. Да, сидели мы, конечно, не в коровьем стойле. Между стойлами коровника был сделан коридорчик, пол которого был местами проломлен, местами прогнил, но с фонариком пройти было можно. Этот коридор приводил нас к двери, ведущей в комнату отдыха. Вот в ней-то мы и сидели.
И вот, вечерком мы собрались в коровнике, запалили свечку, расселись. Табуретами у нас были такие же чурбаки, как и здесь, в избе, только намного тяжелее. Наверно, дубовые, мы их еле ворочали.
Славка запаздывал. Пульку положено расписывать на троих, Толик в преферанс не играл, а играть с „гусариком“ не хотелось. Тут Толик и предложил идею. Давайте, говорит, духов вызывать, я умею. Да и вас научу, сложного ничего, зато весело. На гражданке потом девчонок пугать будете.
Все загорелись идеей. Толик сказал, что нужно лист бумаги, блюдце, свечку и карандаш. Карандаш был у меня, блюдце с трещинкой Толик нашел в буфете, а за лист бумаги сошёл пласт обоев, содранный Витькой со стены.
Толик расстелил лист на столе, разметил его на сектора и написал буквы и цифры. На лист поставили блюдце с трещиной, горящую свечу в левый угол листа, и началось.
Мы возложили по два пальца каждой руки на блюдце. Сначала Толик вызвал дух Наполеона, потом ещё кого-то, не помню уже… Помню, что блюдце носилось по листу, трещина указывала на буквы с такой скоростью, что мы едва успевали складывать их в слова. Мы пытались поймать, кто из нас двигает блюдце, задавали каверзные вопросы из собственного прошлого, о котором никто знать не должен был. Духи отвечали нам на любые вопросы, казалось, что они знают о нас всё.
Но Толику и этого было мало. Он потребовал от духов доказать свою реальность. Дальше начался кошмар.
Блюдце резко замерло, сразу же погасла свеча. Мы вскочили на ноги. Из коридора, ведущего в комнату отдыха, раздались тяжелые ритмичные удары. До меня не сразу дошло, что это шаги, настолько тяжело и как-то медленно кто-то шёл по коридору. Ближайшим сравнением будет, наверно, поступь статуи Командора. В полной темноте сквозь щели досок в двери не было видно света, а я уже говорил, что по такому прогнившему полу в полной темноте, без фонарика, пройти невозможно. Тяжелые шаги, от которых вздрагивал пол, приближались. Толик зажег свечу. Буханье шагов замолкло.
Повисла томительная пауза, все смотрели на дверь. Прошло, наверно, секунд десять, которые длились не меньше пяти минут по внутреннему ощущению, дверь медленно открылась, и вошел наш Славик, прижимающий к груди термос. Картинка была бы смешной, если бы не абсолютно белое лицо Славки, испуганно смотрящего перед собой. Я оглянулся и увидел, что Славик смотрит на Витька. Витек, ростом метр шестьдесят, весом чуть больше пятидесяти килограмм, держал над головой дубовый чурбак, весивший не меньше самого Витька. Общее оцепенение прервал глухой удар упавшего на пол за спину Витька чурбака. Свеча опять погасла. Когда мы её зажгли, то увидели, что дверь закрыта и Славика в комнате нет.
Тут наше внимание привлек шорох на столе. С ужасом мы смотрели, как блюдце, самостоятельно ползающее по листу бумаги, написало „Достаточно?“, после чего по трещине распалось пополам. Мы, не сговариваясь, рванули на воздух, прочь отсюда.
Славку в этот вечер мы не нашли. Его обнаружили утром, за деревней. Он был прибит вилами, прошедшими сквозь грудь, к задней стене амбара. Удар был настолько силён, что грудную клетку вдавило внутрь. Синее лицо Славки было страшно исковеркано, будто по нему били кувалдой, выбитый глаз болтался на нитке нерва… Мне эта картина до сих пор снится.
Толик, как только увидел, что стало со Славкой, ушел в караулку, отобрал автомат у часового и застрелился.
Потом было расследование, нас мотали по разным инстанциям, но вскоре отвязались, свалив все на Толика. Так что с того дня спиритизма мне хватило на всю жизнь».
∗ ∗ ∗
Ночь в глухом лесу, мерцающий свет одинокой свечи, стоящей посреди стола, тусклый огонек трубки, подсвечивающий красным густые брови ночного гостя, придали Димкиному рассказу понимание того, насколько хрупка и прозрачна преграда, отделяющая мир непознанного от нашего мира.
— Это хозяин тогда шалил. — Нарушил тишину мужик,
— Вы его позвали и не угостили. Вот он и разозлился, сам своё забрал.
— А кто он такой, этот хозяин? — Спросил я.
— По-разному бывает… Бывает, халтиа шалит. По-вашему будет дух. Но ваш хозяин не халтиа был, только одного взял. Халтиа всех забрал бы. Ваш из колдунов был. Силу до смерти не успел отдать, вот и бесился, неупокоенный.
— А ты откуда знаешь? — завелся Димка.
— Знаю. А вам спать пора.
Мужик пыхнул трубкой, и нас вырубило, точно наркозом.
∗ ∗ ∗
Утром, проснувшись, мы увидели, что мужичка уже нет. Решив, что он ушёл потихоньку, быстренько вскипятили чайник на печке, заодно спалив в ней остатки вчерашнего ужина. Пока ждали кипяток, собрались в дорогу. Но, открыв дверь, мы слегка удивились. Точнее, обалдели.
Снежок, выпавший этой ночью, лежал тонким слоем по всей поляне, окружающей избу. И на этом снегу не было никаких следов, ни к избе, ни от избы.
Подумав, что мужик решил нас разыграть, мы вернулись в избу. Прятаться там было решительно негде, но мы проверили все возможное. Заглянули под нары, сунули нос в подпол. Иконка Николая Угодника снова лежала в погребке. Мужика нигде не было. Единственным свидетельством его визита был сверток, забытый на столе. Развернув его, мы обалдели второй раз. В кусок газеты «Карельская коммуна», датированный аж 20 июля 1928 года был завернут здоровенный сухарь ржаного хлеба, полностью несъедобный из-за своей окаменелости.
Сверток тоже полетел в печку, где тут же вспыхнул так, как будто хлеб был пропитан спиртом. Мы взяли свою поклажу и пошли к берегу, где лежала перевернутая байдарка. Там мы обалдели в третий раз. Тонкий, как бумага, утренний береговой ледок был нетронут вдоль всего берега. То есть, никто на остров ни приплывал, ни уплывал.
Погода утром ничуть не напоминала вчерашнюю. Стоял полный штиль. Байдарка рассекала идеальное зеркало озера, в котором отражалось голубое небо. Воздух был кристально прозрачным, по-утреннему студёным, байдарка как будто зависла между водой и небом, и было непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. Солнце уже поднялось над горизонтом, пробиваясь лучами сквозь золотые осенние кроны деревьев, растущих по берегам озера. Кора сосен в этих лучах тоже казалась золотой, весь пейзаж дышал таким умиротворением, что все наши ночные переживания начали потихоньку таять в памяти.
Но всё же, нам пришлось удивиться ещё раз. Выплыв из-за острова, примерно в ста метрах мы увидели в небольшой бухточке колышущийся шар серого тумана. Решив хоть тут разобраться, что к чему, мы поплыли к этому шару. Но не проплыв и десятка метров, увидели, как из этого шара выплыла лодка-карелка, в которой сидели две женщины. У обеих во рту торчали отчаянно дымящие курительные трубки.
— Ну ничего себе накурили — фыркнул Димка. Смеялись мы негромко, сдерживались, чтобы случайно не опрокинуть груженую байдарку.
Но к лодке мы все-таки подплыли. Интересно было, что же за мужик с нами ночевал. Прослушав наше описание мужика, одна тетка сказала:
— Это Федька Лесонен, патьвашка наш. Хороший был, ни одной свадьбе не отказал. Только он умер давно, лет пятьдесят уж. Мне про него мамаша рассказывала, как мучился он, силу отдать никому не мог. Наши-то все уже комсомольцы были, в сказки не верили, не хотели с колдуном знаться. Все позабыли, сколько хорошего он людям сделал…
— Да, точно, Федька. Он как жив был, моего отца на ноги поднял, когда ему спину сосной поломало. Да и сейчас, бывает, кажется людям — сказала вторая.
— Ну, раз вы живы, значит, глянулись нашему патьвашке. Кто от него живым уйдет, тот год болеть не будет, — добавила первая.
— Он вам там не оставил чего? — спросила вторая.
— Оставил, гнилой сухарь в старой газете.
— И что, взяли?
— Нет, конечно. В печке спалили.
— Ну и дурни. Он вам через хлеб силу свою оставлял. Теперь нельзя вам в избу вертаться, худо будет, осерчал теперь Федька то. Живыми боле не уйдёте.
Озадаченные, мы с карелками и распрощались. Через три-четыре часа мы выплыли к вырубкам, где тормознули попутный лесовоз, подбросивший нас до железнодорожной станции. Больше в тех краях мы не бывали.
Не знаю, Федька помог или походы наши меня закалили, но с той поездки года два я ни разу не чихнул. Про силу сгоревшую, каюсь, не раз вспоминал, жалел, что спалил.

Аудио (видео вариант) Прошу вас господа поддержать канал подпиской. Благодарю
https://youtu.be/vz7oIEJmNDg

Как хорошо, что я взял теплую куртку, застегивая молнию, думал я, возвращаясь из гостевого домика обратно к костру. Холодная ранняя пасха, ежегодная поездка старой компанией на шашлыки. Моя девушка осталась в номере, и решила лечь спать пораньше, ну а я предпочел посидеть со всеми у костра.
-И знаете что было на следующее утро? Кровь, много крови вылилось за порог с той закрытой квартиры – многозначно закончила историю Таня.
-Жесть.
-Капец.
-Фу.
Хаотичные возгласы прокатились вокруг костра, близилась ночь и в лицах окружающих виднелась размеренная усталость. После Таниной истории вокруг повисла неловкая пауза, сидящие вокруг были на той стадии, когда и сказать уже больше нечего, но и уходить спать пока не хотелось. Одновременно со мной вернулась Инна с Димой, также в зимних куртках.
-А хотите, я расскажу вам действительно страшную историю? – спросил я.
Компания из восьми человек в едином порыве согласилась, и на миг я ощутил непонятную неловкость, понимая, что эта история будет обо мне.
-Только это не типичная страшная история, из тех что вы тут травили весь вечер, это реальный случай из моей жизни, и порой он нагоняет на меня жути и по сей день, особенно если бываю в родительском доме.
-Та давай уже – с нетерпением проговорил Саня, докладывая бревна в костер.
-Ну, тогда слушайте – сказал я, и начал свой рассказ.
Не могу сказать точно, был это две тысячи четвертый или пятый год, это и не суть важно. Просто помню, что в то время мы еще не бухали особо, когда были малыми. Ну, то есть мы могли выпить пива иногда, но так чтоб устраивать попойки, такого вроде тогда не было. В то время нам было по четырнадцать лет, и если мы оставались у кого-то компанией с ночевкой, то в основном мы всю ночь играли либо в «таймзеро» либо в « героев» по очереди, редко в «соньку», иногда смотрели фильмы ужасов. Но самым крутым в то время для нас были ночные вылазки. Вы наверняка помните, какие раньше улицы в нулевые были у нас в городе, ни одного фонаря, за окном была просто тьма, и ночь была действительно ночью. Жуткой, темной и пугающей. Но тот день был немного иным. Мои родители уехали на выходные к бабушке, и мы втроем, я, Серега, и Андрюха тот, что на лето приезжал с Питера, как обычно остались на ночь у меня дома. Можно сказать что всё шло по накатанной, погуляли, затем завалились ко мне домой, навалили громко музон, похавали «мивины», ну и сели играть за комп. Все бы и было как обычно, и к трем часам ночи, мы уже собирались идти в ночную вылазку, как Серега неожиданно спросил у нас «Пацаны, а хотите вызвать чёрта?». Мы только рассмеялись с этого, но он настаивал, что это далеко не смешно, и намного страшнее, чем ночные вылазки. Нам с Андрюхой было интересно, и мы без особых споров согласились. Тогда Серега, взял лист бумаги и стал рисовать круг. Внутри него, он аккуратно вписал весь алфавит по окружности. Затем он попросил меня дать ему цыганскую иголку и нитку. Мы начали искать их по всей квартире, попутно подшучивая над Серегой. Всё-таки с Андрюхой мы были друзьями детства, с одного дома, я с четвертого, он с первого подъезда, а с Серегой мы уже стали дружить в школе. Нашли мы иголку, долго искали, перерыли все мамины вещи почти. Он просунул нитку в игольное ушко, и что-то отсчитал, я уже не помню что, но он сказал, что это важно. И вот мы положили на пол этот лист бумаги с алфавитом, сели вокруг и стали наблюдать за Серегой. «Только круг разрывать нельзя, что бы нам тут не сказали. Помните, если мы его призовем, нужно также затем ему пожелать идти в добрый путь, и только после этого можно разрывать круг, иначе может прийти беда». Вы должны меня понять, мы с Андрюхой тогда угорали над Серегой, он был такой серьезный, ну какой призыв черта? Каждый из нас же был летом в лагере, помните, как тогда вызывали всяких пиковых дам, утопленников и домовых? Все эти походы ночью на перекрестки, зеркала в темноте. Этим хорошо кого-то в восемь лет пугать, поэтому мы и воспринимали это тогда как абсолютно детскую забаву.
Всё бы и дальше было смешно, если бы он тогда не дал эту иголку с ниткой в мои руки. Спустя годы я могу точно сказать, это был самый страшный день в моей жизни. Расставив на полу вокруг листа свечи, мы выключили свет, и Серега попросил повторять вместе с ним, три раза слова «Черт- черт приди».
-Пфффф - прыснула со смеху сидящая рядом Инна. Вокруг костра прокатилось хихиканье, я бы мог посмеяться вместе с ними, но мне было далеко не смешно, даже рассказывая это, я словно переживал тот произошедший ужас заново.
- Зря вы смеетесь, говорю сразу, это история без хорошего конца - сказал я и продолжил свой рассказ.
Мы сидим на полу, я держу нитку с иголкой в центре начерченного алфавита, в самой середине Серега сделал иголкой дырку, и она была как - бы в небольшом пазу. «Черт- черт приди» синхронно произносим мы, нам с Андрюхой пока весело, мы переглядываемся, а Серега смотрит вниз. «Черт- черт приди», второй раз звучит куда более увереннее, и я начинаю чувствовать, как нитка в моей руке слегка подрагивает, словно я ловлю маленькую рыбу леской. «Черт- черт приди», звучит третий раз, после чего иголка внизу начинает описывать полукруги вокруг своей оси. Я клянусь вам, что было дальше чистая правда, хоть убейте но это было. Серега спрашивает «Черт, ты здесь?», и иголка без колебаний крутится сначала на букву «д», замирает на ней буквально на секунду, затем на «а». Меня пробила волна страха, но Серега продолжала спрашивать. «Как тебя зовут?», и иголка по буквам, без единой ошибки показывает имя «Ванёк», именно не «Иван», а «Ванёк». Затем Серега спрашивает « Ты жив или мертв», после чего ответ « мертв», затем снова «мертв».
«Откуда ты?», и он называет наш с Андрюхой дом, затем Андрюхин подъезд. Мы в полном ужасе переглядываемся, после чего Серега спрашивает « Ты знаешь кого-то из присутствующих?», ответ «Да», после чего по буквам появляется мое имя, затем Андрюхи. Я бы поверил что всё это развод, но я сам держал эту нитку, и на какой высоте я бы не держал её, она всегда крутилась сама, я чувствовал это. Затем без каких либо вопросов, она стала двигаться сама и мы по букве собирали фразу, по мере появления которой всё в комнате словно наэлектризовывалось страхом. « Вы дверь закрыли», Серега спросил вопрос ли это, ответ «Да». Когда всё собралось воедино, я в ужасе хотел выскочить из комнаты, и бежать проверять дверь, но Серега схватил мою руку и проговорил «не вздумай».
Не знаю, что конкретно чувствовал Серега в тот момент, было ли ему страшно так как мне, но вот Андрюха, махнул рукой и заявил что мы его разыгрываем. Пока я в ужасе держал нитку, боясь сделать лишнее движение, Андрюха вскочил и включил свет в комнате. Иголка продолжала крутиться, и писать слова, но я смотрел за тем как Серега пытается угомонить Андрея. Он держал его за руку и заставлял сесть, но тот и слышать ничего не хотел. « Сейчас, я вам покажу что всё это развод и самовнушение», сказал он и попросил у меня кусочек пластилина. Я нашел ему небольшой кусочек, после чего он, продолжая беспечно проговаривать прикрепил его к подставке под клавиатуру. У меня был такой стол, там где выезжает как бы подставка для мышки и клавиатуры, ну короче самый обычный стол для компа. Он выдвинул эту часть, отодвинул компьютерное кресло, и прикрепил пластилин к той подставке снизу, туда он быстро подцепил нитку, и подложил листик с алфавитом. Эта конструкция висела практически без движения, лишь игла по инерции ходила полукругом.
Мы подсели поближе и стали затаив дыхание смотреть, на секунду я даже испытал облегчение, от того что всё это было неправдой. Андрюха довольный повторял «вот видите, видите», а затем резко замолчал. Я видел как менялось его лицо по мере того как по буквам складывалось слово. «Зря», «Зря», «Зря», «Зря», на миг мне показалось, что игла попала в собственную орбиту, и случайным образом повторяет эти буквы. Но затем, уже от былого Андрюхиного сомнения не осталось и следа. «За это будет худо бабушке Андрея», « Будет худо», «Худо». Затем он переключился на меня, «Твои друзья меня обидели», «Меня», «Обидели». «Ты дверь закрыл», я спросил это вопрос, ответ «Да». В тот момент я уже ничего не хотел, просто отмотать время на пару часов назад, до того как мы всё это натворили. Я стал просить Серегу попрощаться с ним, от чего игла с бешеной скоростью стала выдавать слово «Нет», раз за разом. Тогда Серега спросил, что нам делать. Ответ который проследовал, поднял каждую волосинку на моем теле дыбом. « Я в дальнем павике, дай мне воды», «В дальнем», «Воды». Чтоб вы понимали, у меня во дворе был детский садик, и там были такие большие павильоны из дерева, где мы малыми играли. Каждый павильон имел свое название «Ближний», «Дальний», «Каштан» и т.д. Мы всегда тусили в дальнем, потому что он был дальше всего от двора. Этот павильон днем было хорошо видно с моего окна, жил у родителей я тогда на четвертом этаже. После этих слов я подошел к окну, и смотрел в абсолютную темноту ночи, я знал что «дальний» где-то там справа, я отчетливо представлял где он находится в своей голове, но за окном была просто тьма, лишь маленькая лампочка тускло светила над входом в садик. Её света едва хватало, чтоб осветить пятачок возле главного входа. «Помоги мне и я уйду, или будет худо Андрея бабушке», «Помоги или худо», «Помоги». Серега сказал что нам нужно идти, по другому не получится проводить его. « Нет, он один», «Идти будет один», «Один».
От прочитанного я даже не мог встать с пола, мои ноги будто свело судорогой, страх был настолько сильным что у меня начали дрожать руки, словно от холода. « Жду пять минут», « Дальний, воды», «Пять минут», «Один». Серега, будто он делал это всю жизнь, быстро дал мне двух литровую бутылку воды и начал одевать меня как родитель ребенка.
Они с Андрюхой провели меня до входной двери, я собрался открыть замок, но дверь была открыта. Я видел что они тоже напуганы, но казалось они жалели меня, и чувствовали облегчение, от того что идти придется не им. Серега попросил меня не бояться, не бежать и что бы не случилось не оборачиваться до возвращения в квартиру. От этого мне стало еще страшнее, но назад дороги не было. Я вышел в подъезд, и стал спускаться. Садик был сразу под моим домом, и идти до дальнего павильона навскидку было меньше тридцати секунд. Я дошел до калитки, перелез через неё и стал огибать здание корпуса, идя в ту часть, где были песочницы, беседки и павильоны. Говорят, у всего есть предел, но я думаю, у страха его нет. Он постоянно трансформировался, и мне начинало казаться, что моё тело горит холодным огнём от испытываемого ужаса. Моё лицо буквально сводило от уколов невыносимого страха, по мере приближения к дальнему павильону. Светя телефоном под ноги, я подошел к одной из его стенок, и стал медленно обходить его, идя к входу. Это было самое страшное что я испытывал, наблюдая как свет движется по пустому пространству, освещая лавочки и доски на полу. Там никого не было, пусто. В пограничном состоянии, я подставил на одну лавочку бутылку с водой и замер, вслушиваясь в тишину. Ночь была настолько тихой, что было слышно как где-то вдалеке, за городом едет поезд. Еще раз посмотрев вокруг, и собравшись уходить, я услышал едва слышимый вдох, подобие втягивания носом воздуха, с небольшим свистом. От этого звука, я по нелепому присев стал двигаться в сторону дома, затылком чувствуя как за мной что-то идёт. Без шума приближается, и тянется в мою сторону. Я чувствовал это каждой клеточкой телка, каждой волосинкой. Мне так хотелось рвануть со всей силы, влететь в подъезд и бежать до самой квартиры. Сжав голову в плечи, я продолжал идти и чувствовать приближающееся «что-то», что был не в силах понять.

Я стал смотреть на свой дом и увидел свет в окне своей комнаты на четвертом этаже, а затем увидел то, от чего по моим щекам невольно потекли слёзы от страха. В окне отчетливо виднелись три силуэта, два по бокам и один повыше за ними. Я понимал, что мне просто некуда бежать и идти, спасения нет, я ревел и медленно шел домой. Мне было так по-человечески обидно от того что всё это случилось со мной, и никто этому не препятствует. Не появляется Бог, уничтожающий подобное на своем пути, никто не спасает меня, в тот момент я был полностью один с этим. Я перелез через калитку обратно, и стал идти к себе домой. Поднимаясь по лестнице, я чувствовал как ко мне словно тянется рука сзади, как она не попадает по мне буквально сантиметры, обдавая мои плечи легким порывом воздуха. Дрожащими руками я вставил ключ в замок, и открыл дверь, всё также спиной чувствуя приближение. Стараясь не оборачиваться, я закрыл дверь, и посмотрел на пацанов ждущих меня на пороге. Мне было стыдно смотреть им в глаза, я был весь заплаканный и как при истерике не мог нормально продохнуть. Серега сказал, что надо проводить «черта», и мы пошли в мою комнату. Там он что-то произносил, а мы повторяли за ним, «вроде в добрый путь», но иголка уже не двигалась. Мы в полном шоке просидели еще до утра, я рассказал им про третий силуэт за их спинами, про то, как чуть не умер от страха пока шел обратно. Как меня «что-то» чуть не схватило, и как услышал тот приглушенный полувдох с носовым свистом.
Утром мы пошли во двор и сожгли листик с ниткой, а иглу сломали. В тусклом свете рассвета мы проходили мимо «дальнего» павильона за оградой. Я смотрел туда, и не смог увидеть там бутылку с водой, её не было. Казалось, мы столько пережили за ту ночь, что вопросов про происходящее не оставалось, но мою часть пацаны как-то пропускали мимо ушей. Они просто старались сводить на нет разговоры про случившееся, и всячески меняли темы. Но самая жесть была дальше, когда мне через пару недель позвонил перед самым сном Андрюха.
Я уже говорил вначале что тот, кого мы вызвали назвался «Ванек», и что он говорил мол он из нашего дома, с Андрюхиного подъезда и знает нас. Но за последующие недели я даже не пытался свести всё воедино, а банально абстрагировался от этого, но вот Андрюха похоже по своему капал. Он позвонил и сказал, что вспомнил кто такой «Ванек». Это был паренек с первого этажа, которого мы знали буквально одно лето в еще очень далеком детстве. Поэтому мы его вообще не помнили, но вот Андрюха нашел одну фотку, где мы во дворе лежим на покрывале на так называемом «пикнике». На фото нас пятеро малых. Мы с Андрюхой, Свят, Димон с пятнадцатого дома и этот «Ванек», и всё бы нормально, только на этом фото на лице «Ванька» словно выгоревшее пятно, такое иногда бывает со старыми фотографиями. Будто зажигалкой прижгли то место. Андрюха увидев то фото, спросил у своей бабушки, кто это, и она рассказала ему про семью «Ванька», как они уехали с нашего дома в другой город, и ровно через год погибли в пожаре. Но меня больше напугала другая деталь, что тело «Ванька» так и не нашли после того как дом обвалился. Его похоронили просто номерной табличкой.
- Вот такая история – сказал я и посмотрел на окружающих.
- Если это хоть отчасти правда, то это конечно полная жесть.
-Ага.
И вновь куча вторящих возгласов вокруг костра. Рассказав им случай из своей жизни, я испытал легкое облегчение, будто избавился от ороговевшей части своего естества.
-Ну что может тоже попробуем кого-то вызвать - проговорил Саня и стукнул плечом сидящую рядом Инну.
- Ладно, все спокойной ночи – проговорил я, и пошел в сторону своего домика.
Хоть на душе мне и стало легче, лежа в кровати я переворачивался с бока на бок, не в силах заснуть. Мне казалось естественным заканчивать истории на хорошей ноте, этому учит нас жизнь, этому мы должны учить других, и только так мы можем защищать мир от подобной неописуемой жути. Ведь когда настоящий ужас протягивает свои темные руки в твою сторону, тебя никто не спасает, тебе приходится проходить это одному. Сквозь колючие шипы страха, царапающие твое лицо, сквозь слезы и дрожь.