Монахи

(окончание)

Старец отмечал, что часто наказанием за нераскаянный грех блуда служит заболевание раком, которое является как бы аналогом этого духовного гниения. Он в богословские рассуждения входить не любил и избегал отвечать на богословские вопросы, отговариваясь своей простотой.

Отец Серафим придавал очень большое значение преемственности монастырской жизни, включая устав богослужения, ежедневную исповедь, откровение помыслов и т. п. Он рассказывал, что когда архимандрит Таврион (Батозский), назначенный настоятелем Глинской пустыни, стал вводить новый устав, читать какие-то составленные им или неизвестно откуда взятые молитвы, то это вызвало недоумение и недовольство братии монастыря. Это нарушало монастырскую традицию, потому, несмотря на подвижническую жизнь отца Тавриона, глинские старцы вынуждены были просить Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского) о замене настоятеля, что тот и исполнил.

Этим была сохранена традиция монастыря, заложенная с его основания, и духовная преемственность, носителями которой являлись глинские старцы.

О значении церковных молитв и нарушения монастырской традиции говорит следующий пример. В пустыне жил один иеромонах, изгнанный из монастыря. Этот иеромонах старался заменить монастырское правило, которое исполняли пустынники из Глинской обители, Иисусовой молитвой. Он читал ее по слогам, несколько протяжно, притом конец каждого слова произносил резко, как бы отчеканивая, и между словами делал небольшие паузы. Когда он молился, стоя с четками в руках, то на каждом десятом узелке клал поясной поклон, а после каждой четки – несколько земных поклонов.

Чаще он молился молча, сидя в углу на низкой скамеечке лицом к стене. Он так погружался в молитву, что со стороны могло показаться, что он спит, если бы не четки, которые двигались в его руке. В обители этот монах руководил иконописной мастерской, пел в хоре и нес послушание в библиотеке, он отличался начитанностью. Таким людям трудно дается молитва; воображение и рассудок через помыслы и образы входят в борьбу с духом и как бы подавляют и заглушают его. Это понимал и сам иеромонах, придя в пустыню, и все время старался остановить этот поток мыслей и картин, как запущенную в ход машину. Он говорил, что завидует тем, кто мало читал, у кого нет музыкального слуха: у тех, кто не обладает никакими талантами, скорее открывается молитва. Отец Серафим любил этого иеромонаха, но предупреждал, что у него будет много искушений в духовной жизни, потому что таким людям трудно не только обнажить ум для молитвы, но и смирить свое сердце. «Для того чтобы научиться держать ум в словах молитвы, – говорил отец Серафим, – надо сердце свое держать в послушании». Старец советовал тем, кто приступает к Иисусовой молитве, вначале читать ее медленно и неторопливо, не обращая особого внимания на количество прочитанных молитв. Однако он предупреждал, что здесь есть своя опасность, а именно: замена молитвы как беседы с Богом размышлением о молитве, то есть при слишком медленном и раздельном произношении слов может потеряться предстояние перед Богом, и человек начинает разбирать каждое слово молитвы – какой смысл заключается в нем. Это тоже по-своему полезное дело, но лишь как приготовление к молитве: здесь нет обращенности к Богу, предстояния перед Ним. Молитва, исполняемая правильно и внимательно, – это действие духа, а рассуждение о молитве – действие души. Когда ум навыкнет заключаться в словах молитвы, уходить в них, сливаться с ними, тогда молитву следует читать в темпе неспешной речи. Мне кажется, что старец Серафим говорил здесь о различии между молитвой и медитацией, когда избирают какое-нибудь библейское изречение и начинают размышлять о нем, стараясь выявить семантическое значение и смысл каждого слова. Молитва исчезает, и слова превращаются в анализируемый объект, вместо того чтобы быть звеньями между душой и Богом.

Когда об этом спрашивали названного иеромонаха- пустынника, то он говорил, что во время молитвы он старается отгонять все помыслы и заключить ум в словах молитвы, а не занимается рассуждением о свойствах и значениях каждого слова. Он говорил, что находится в общении с отцом Серафимом и советуется с ним. Отец Серафим на мой вопрос не выразил какого-либо суждения о таком способе молитвы. Но мне показалось, что он считал преждевременным для этого иеромонаха оставлять чтение Псалтири и братское правило и заменять их Иисусовой молитвой. Это могут делать только старые пустынники.

Впоследствии этот иеромонах решил, что он должен литургисать, ушел из пустыни и приобрел домик в городе. Он служил как нештатный священник в храме, где официально исполнял должность регента. А потом он потерял Иисусову молитву, как признавался сам, и у него начался период тяжелых искушений. Но Господь дал ему искреннее покаяние.

Из некоторых слов схиархимандрита Серафима у меня сложилось мнение, что причиной искушения этого монаха было отделение от общей молитвы с братией, отсутствие послушания и некоторое пренебрежение к молитвам, благословенным Церковью (канонам, акафистам и так далее). Своей самочинной молитвой он как бы раздразнил и вывел змею из норы, но без послушания уже не мог победить ее.

(Воспоминания написаны до причисления старцев к лику святых) Архимандрит Рафаил (Карелин), из книги «Встреча с прошлым».

Некоторые люди приходят к старцу не для отсечения своей воли, а как к астрологу или гадателю, чтобы узнать свое будущее и что нужно делать, чтобы их земные дела увенчались успехом. Не получая того, чего они хотели, – так как Бог дает Свои дары в зависимости от внутреннего состояния человека, – делают вывод, что старец сам немощен и бессилен и ничего не может сделать. На самом же деле послушание – это перемена всей жизни, а не средство для успеха в каком-нибудь предпринимательстве. Хотя мы повторяем, что Господь в награду за послушание дает явную и необычайную помощь даже во внешних мирских делах, но это больше для слабых, чтобы укрепить и утвердить их в вере.

Послушание и смирение, как и все добродетели, должны быть сокровенными. Я встречал монаха, который, рассказывая о своем беспрекословном послушании отцу Серафиму, говорил, что по его слову он готов тотчас броситься в реку, – и что же? Этот монах сначала стал скрывать от отца Серафима свои грехи, а затем и вовсе оставил своего старца.

Истинный послушник всегда чувствует недостаточность своего послушания. Благодать приходит тем путем, каким она ушла. Благодать оставила Адама по причине непослушания Богу и злоупотребления им свободой воли. Мы получили с рождения волю больную и испорченную, которая проявляется прежде всего в гордыне, поэтому послушание есть самый действенный, а по сути, единственный способ возвращения благодати.

В последнее время стали появляться книги о монашеской жизни. Некоторые из них содержат много ценных сведений, но ни в одной из них нет категорического утверждения, что монашество без послушания невозможно, что монастырь, а также скит или келия пустынника без правильного руководства и послушания превращаются в клубы холостяков, в дачи, построенные в живописных местах.

Схиархимандрит Серафим говорил также, что для новоначальных монахов необходим физический труд, утомляющий тело. Он приводил пример из Патерика, где описывается, как старец благословлял своего ученика переносить камни из одного угла двора в другой, чтобы тот не оставался без дела. Физический труд является противоядием от плотских страстей и гордыни. В Глинской пустыни сами старцы показывали пример молодым монахам, занимаясь посильным для них телесным трудом: работали на поле, перебирали картошку, убирали келии. Такой почитаемый старец, как отец Андроник, нередко собственноручно мыл полы в гостином корпусе для приезжих богомольцев, притом старался это делать незаметно, когда те уходили в храм или на трапезу. Схиархимандрит Серафим вспоминал: когда монахи в Глинской пустыни шли на монастырский огород копать картошку или на другие послушания, впереди всегда шагал отец Андроник и пел ирмосы и тропари, как во время крестного хода, словно показывая этим, что монастырский труд является продолжением богослужения.

Отец Серафим говорил, что современные монахи перестали чувствовать сладость послушания, и вспоминал слова отцов, что теперь мало старцев, потому что мало послушников.

Некоторые из молодых монахов ропщут, что из-за монастырских послушаний у них остается мало времени для молитвы. Но они не понимают, что мало времени для молитвы остается из-за страстных и суетных помыслов, которые захватывают ум и изгоняют молитву из сердца. Такой человек может целый день сидеть в келии и не молиться или стоять в храме как бесчувственное изваяние, погрузившись в свои мысли.

Напротив, послушание очищает ум от мечтательности, сомнений и противоборства помыслов, а телесный труд усмиряет страсти. Смиренному послушнику дается дар молитвы во время самой работы. Старец говорил, что видел монахов, которые были всем недовольны и постоянно докучали настоятелю, чтобы он переменил им послушание, перевел в другую келию и так далее. Но когда настоятель, снисходя к их немощам, исполнял их просьбы, то через некоторое время они начинали снова роптать. Отец Серафим считал, что труд и отсечение воли – это экзамен для послушника: насколько он годится в монахи.

Для монашества необходимо постоянное самоотвержение. Горе тому человеку, который, приняв монашество, не отвергнул своей воли: когда придут искушения, он окажется безоружным перед ними. Горе монаху, который хочет исправлять и поучать старца и настоятеля: за дерзость он будет оставлен благодатью, предан в руки демонов и испытает скорби, подобные смерти.

Монашество – это ангельский образ. У ангелов совершенное послушание низшего чина высшему, о чем пишет святой Дионисий Ареопагит в книге «О небесной иерархии». Ангелы, отпавшие от этого послушания, стали демонами. Гордости свойственно падать. Иногда падение гордого бывает промыслительным. Но подобный урок всегда жесток и страшен. Большинство подвергающихся падению не находит сил для искреннего покаяния и продолжает идти путем греха. Были случаи, когда гордые подвижники после падения кончали жизнь самоубийством. Диавол иногда успокаивает человека: «Ну что же, согрешишь и покаешься», то есть злоупотребляй милосердием Божиим. Но надо помнить, что топкое болото греха – это все-таки не грязевая ванна.

Продолжение следует...

Оформляйте подписку Пикабу+ и получайте максимум возможностей:

• рекламные ссылки увеличат продажи товаров и услуг; 

• посты во всех лентах с учетом рейтинга повысят трафик и охват;

• 5 000 бонусов от Яндекс Бизнеса помогут найти дополнительную аудиторию;

• реклама не будет отвлекать от работы.

Узнать больше →

Шли годы. Отец Серафим все реже выходил из дома, но по- прежнему принимал посетителей. Незадолго перед смертью он перешел в другой домик на окраине города, куда не доносился городской шум. Когда я посетил отца Серафима, он лежал уже в постели не вставая. Странное было впечатление: он казался мне новорожденным младенцем, который смотрел на мир какими-то чистыми, слегка удивленными глазами, даже цвет лица был у него розовый, как у маленького ребенка. Он сказал мне всего несколько слов. Было видно, что ему не хотелось говорить, как будто его ответом была молитва. Те, кто присутствовал при смерти старца, вспоминали его последние слова: «Что я искал всю жизнь, то нашел». Я думаю, что он имел в виду, что его душу наполняют волны благодати, что непрестанная Иисусова молитва открылась ему в новой, неведомой доселе глубине.

Великий старец был погребен на Сухумском кладбище, недалеко от храма, около могилы своего послушника монаха Иеронима, который отличался особенным смирением и послушанием и умер в молодые годы от чахотки, напоминая своей жизнью и смертью подвиг преподобного Досифея из монастыря аввы Серида.

Я спрашивал у отца Серафима о многих сторонах монашеской и приходской жизни. С тех пор прошло уже несколько десятков лет. К сожалению, я не записывал его ответов и теперь передаю их по памяти в своем изложении.

Старец считал, что главная задача духовной жизни – стяжание благодати и ее хранение через послушание. Он категорически утверждал, что человек без благодати Божией не в силах побеждать искушения и сдерживать огромную силу греха, который, как яд, отравил все его существо. Только благодать Божия может обуздать грех и сделать человека победителем в духовной борьбе. Однако благодать действует в смиренном сердце: где гордость – там уже поражение. Гордому кажется, что благодаря личным подвигам тот уже недоступен для греха и страстей, и тогда он становится посмешищем для темных сил. Сатана может давать ему на время ложное бесстрастие, чтобы укрепить в превозношении над собратьями, но это подобно полету Симона Волхва, которого бесы подняли в воздух, но потом бросили вниз, так что он разбился насмерть.

Для стяжания благодати необходимо послушание. Монаха без послушания отец Серафим вообще не считал монахом. Только через полное послушание своему старцу возможна действительная, а не мнимая духовная жизнь. Внешние подвиги уединения и поста отец Серафим считал второстепенными по отношению к послушанию, то есть подспорьем, а не основой монашеской жизни. Телесный подвиг должен опираться на благословение старца и быть четко определенным. Отец Серафим считал, что без послушания невозможно занятие Иисусовой молитвой: она останется на уровне повторения слов, не будучи в силах тронуть окаменевшее сердце.

Однажды, когда я был у отца Серафима в Сухуми, к нему пришла монахиня Зосима, которой в книге «В горах Кавказа» монах Меркурий посвятил значительную часть. Отец Серафим, зная ее необычайно суровый пост, сказал ей, что она должна есть горячую пищу хотя бы раз в день. Та удивленно посмотрела на отца Серафима и ответила: «Неужели я должна терять время и отвлекать ум от молитвы для приготовления обеда?».

Отец Серафим широко перекрестился: «Вот крест, что ты не имеешь никакой молитвы и никогда не имела ее». Когда она ушла, отец Серафим сказал: «Так она ничего и не поняла. Кто дал ей схиму, сам находился в обольщении. Бедная душа, сколько ей предстоит испытаний!».

Отец Серафим считал, что подражать жительству святых отцов без послушания – все равно что начинать строить дом с крыши. Он говорил об искушении современных монахов, что они ищут прозорливых старцев, а когда видят обыкновенного человека, но опытно прошедшего монашеский путь, начинают колебаться и сомневаться, можно ли слушаться его. Они требуют от старца чудес, как фарисеи от Христа, они хотят, чтобы старец прорекал и предсказывал будущее, чтобы учил их не исполнению воли Божией, а как благополучно совершить то или иное дело. А ведь старец может благословить, и дело не исполнится, но зато исполнится воля Божия, и человек получит урок смирения и отречения от своей воли, то есть главное – благодать Божию. Бывает и такое испытание: старец благословляет, а дело как будто с самого начала встречает неодолимые препятствия – это испытание веры. В Библии, в Книге Судей, повествуется о том, как одиннадцать колен Израилевых несколько раз вопрошали Господа, идти ли им воевать с коленом Вениаминовым, совершившим неслыханное злодеяние, или нет. Господь через первосвященника отвечал: «Идите», и несколько раз они терпели поражение, но не роптали на Бога и за это в конце концов одержали победу.

Продолжение следует…

Монах должен находиться в послушании у старца и отсекать перед братьями свою волю. Преподобный Ефрем Сирин писал, что смиренный монах страшен для демонов.

Сам отец Серафим прошел многолетнюю тяжелую школу монастырского послушания, затем учился в «академии смирения» – в тюрьмах, ссылках и лагерях, приобрел опыт пустынножителя в степях Киргизии и горах Кавказа. Поэтому его можно назвать «доктором монашеских наук».

Один монах мне рассказывал, как он жил со своим старцем в пещерной келии многие годы. Когда старец умирал, то велел похоронить себя в пещере, а ему – немедленно идти в Сухуми. При этом он указал ему путь в обход обычной дороги – более долгий и тяжелый. После погребения старца монах решил выбрать короткий и знакомый ему путь через перевал. Он успокаивал себя тем, что воля старца состояла в том, чтобы он шел в Сухуми, а каким путем – это безразлично, тем более что старец в предсмертной болезни, уже почти в забытьи, мог вообще перепутать дороги. И вот он отправился коротким путем.

Было ясное утро, ничто не предвещало несчастья. Он шел по дороге быстрыми шагами и читал молитву, которой навык в годы пустынничества. Вдруг подул ветер и небо затянуло густой молочной пеленой. Пошел снег. Вернуться назад было уже невозможно, идти вперед по тропинке, исчезнувшей под сугробами, также нельзя. Настала ночь. Монах стоял, прислонившись к скале, окоченев от холода. Он понял, что послушание или непослушание старцу было для него выбором между жизнью и смертью. Из-за нарушения старческого слова он теперь погибает. Но, видно, за многолетние труды и молитвы покойного старца Господь помиловал ослушника. Его нашли полумертвым и обмороженным случайные путники и принесли в город. После этого он долго болел. Этот монах часто рассказывал о том, что случилось с ним, и говорил, что непослушание – это предательство самого себя, это грех для монаха, подобный самоубийству.

Отец Серафим сам был опытным делателем Иисусовой молитвы и послушание считал для нее необходимым условием. Он говорил, что если человек упорным трудом приобретет Иисусову молитву, но не будет отсекать свою волю, то молитва, произносимая по привычке, вовсе не будет сокровенной непрестанной молитвой, а всего лишь словами, колеблющими воздух, так как гордый ум не может сочетаться с именем Иисуса Христа – этого непостижимого Смирения.

Он говорил, что для стяжания Иисусовой молитвы необходима борьба со страстями, так как к чистому сердцу молитва прививается легко, как бы сама собой. Древние святые пребывали в постоянной молитве именно благодаря своей простоте и незлобию. Старец учил, что молитва не должна быть оторвана от жизни, предостерегал от искусственных приемов введения ума в сердце.

Он говорил, что Иисусову молитву, особенно вначале, надо произносить вслух самому себе, при этом сосредотачивать внимание на движении губ. Он считал также полезным соединять Иисусову молитву с дыханием, когда молитва читается про себя.

В первые годы своей жизни в Сухуми старец ежедневно ходил в кафедральный собор. Епископ Леонид (Жваниа), правящий архиерей, благословил отца Серафима принимать народ на исповедь. Надо сказать, что владыка Леонид был личностью незаурядной. В молодости он учился в семинарии, но сана не принял. В послереволюционные годы был следователем трибунала в Западной Грузии, работал в прокуратуре и занимал высокие посты. Но, видимо, он хотел вернуться к духовной жизни, к которой готовился в молодости, и решил стать священником. Это решение в определенных кругах вызвало шок, но он своего намерения не изменил. Патриарх Мелхиседек рукоположил его во священники, а затем, посчитав, что человек с такими знаниями и опытом может быть полезен Церкви в более высоком сане, предложил ему архиерейство. Так священник Леонтий стал епископом Леонидом.

Владыка отличался твердым, но справедливым характером. Умел наказывать, но охотно прощал, когда человек, не оправдываясь, признавал свою вину. В годы хрущевских гонений не раз вставал вопрос о закрытии Сухумского кафедрального собора, но он мужественно отстаивал права Церкви и неоднократно обращался к правительству с официальными протестами по поводу несоответствия конституции в отношении религии. Владыка был одним из тех грузинских иерархов, благодаря которым в 60-е годы, во времена гонений, храмы в Грузии не были закрыты, а законодательство о религиозных культах, притесняющее Церковь в России, в Грузии фактически не действовало. Епископ Леонид с уважением относился к отцу Серафиму и часто подолгу беседовал с ним.

Продолжение следует…

откуда чел взял 11 атак я честно не понимаю. Поскольку вы используете мультика, то сами себя обрезаете в отличие от чистого монаха, но допустим. Итак, у нас воин - 6 лвл / монах 6 лвл: Атакак: основное действие = 2 атаки (1 стандарт+1 доп атака (либо от 5 лвл воина, либо от 5 лвл монаха), используя всплеск действий (1 раз можем применить еще 2 атаки) - на этом основное действие закончилось.

Бонусное действие - мы либо используем шквал ударов и совершаем 1 атаку бонусным действием ЛИБО используем ци и совершаем 2 атаки бонусным действием (при чистом монахе на 12 лвл это было бы 3 атаки) ИЛИ судя по описанию рыцаря эха проецируем своё эхо.

Раунд окончен. Итого в 1й раунд боя может быть максимум 6 атак (2 основное действие+2 всплеск+2 бонусное (за ци)) при среднем уроне в 1d8 +мод. Ловкости =5(4)+4=9(8) получаем не более 54 урона (при всех попаданиях).

Иначе мы можем бонусным действием вызвать ЭХО, ограничившись в 1 раунде обычными 2 атаками+ доп. атаку от эха (остается у нас их 3 на весь день).

На втором раунде имеем за основное действие Атака: 2 атаки+1 атака от эха (их осталось 2)+2 атаки бонусным действием (минус 1 Ци) (которые в данному случае идут с автосбиванием с ног), всплеск действий + 2 атаки(*тоже автосбивание)=7 атак. 7 атак дают 63 среднего урона в раунд при всех попавших. За два раунда получается: 1 раунд (2 атаки) 17 урона+2раунд(7атак)63 урона=80 урона.

Вывод эффективность билда так себе. На 12 лвл чистых монах с использованием ЦИ бил бы 2 атаки основным действием + 3 бонусным за ЦИ, но имел бы кубик 1д10 и основную стату имел бы 20 (Ловкость). и средний урон был бы 6(5)+5=11(10), таким образом за 5 атак средний урон был бы 52, за два раунда 104, что на 24 урона превышает урон за два раунда у монах6лвл/воин6лвл, но вдобавок плюшки чистого класса, включая уклонение и бег по воде, стенам, а также самовосстановление. А макс урон за раунд может быть 5*15=75, за два раунда 150. А еще на 12 лвл у монаха 12 ЦИ,а не 6, как на 6 лвл. DIXI.