Возрожденная во время Второй мировой войны Глинская пустынь стала преемницей и продолжательницей традиций знаменитого Оптинского монастыря. Здесь дивными цветами процвел тот подвиг монашества, который назывался старчеством. Оно золотой нитью тянулось от Фиваиды к Афону, от Афона через преподобного Паисия Величковского в Валахию, оттуда – в Оптину. В обителях, хранивших духовную традицию старчества, главным делом считались не внешние подвиги, а отсечение своей воли и совершенное послушание старцу. Старец как бы являлся для монахов тенью Бога на земле. Монах должен был принести в жертву то, чем согрешил Адам: волю, которая у нашего праотца склонилась к греху, рассудок, который некогда был обманут змеем, душевные чувства, которые в фантастических образах представили первому человеку, что он может быть независимым от Бога, даже больше – равным Ему. Монах отдает старцу свою волю, и этим исцеляется от язв своеволия, которые непрестанно источают гной, отравляющий духовные силы человека; он отказывается верить своему уму, говорит своим помыслам: «Вы лжете», и так ум его становится свободным от внутренних противоречий, от мысленной борьбы, от фантасмагории образов и может без труда сочетаться со словами молитвы. Ум отдавшего себя в послушание становится как бы прозрачным и световидным.
Наша праматерь залюбовалась чудным деревом, она была пленена желанием узнать вкус его плода, очарована собственной фантазией и словами демона. В послушании монах приносит в жертву свои чувства и влечения, он не верит им и как бы говорит: «Вы хотите обольстить меня ложным призраком правды. Если я вижу белый цвет, то я не поверю своим глазам, пока старец не скажет, что это белый; если я увижу черный цвет, то не поверю, пока старец не подтвердит это. Есть только два полюса моей жизни: один – это истинное добро, всецелое послушание старцу; второй – ложь и грех, вера самому себе. Слова старца – свет, в котором отразился вечный небесный свет. Мои помыслы – тьма, в которой отразилась тьма ада».
Эгоизм и самость – это ложная жизнь, которая рождает фантазии. В послушании фантазии исчезают, как тени в лучах солнца, и ум приближается к своей первоначальной простоте. В послушании монах получает прозорливость ума, которая позволяет ему видеть то, что скрыто от мудрецов сего мира, наполнивших свой ум образами земных предметов. В послушании воля получает новую силу: рука старца, как ангельское крыло, поддерживает монаха. В послушании отступают страсти, как звери перед хлыстом укротителя, и душа чувствует новое состояние – тепло Божественной любви.
Послушание требует постоянного самоотвержения. Непокорностью наставнику, не только внешней, но и внутренней, как движением сердца, отталкивающим слова наставника, разрушается связь между ним и учеником. Внутреннее сопротивление делает монаха немощным, и демон легко обманывает его. Это связывает руки старца, который не может уже помочь монаху и перед непослушанием чувствует свое человеческое бессилие. Поэтому послушание – это не пассивное состояние души, а непрестанно продолжающаяся жертва.
Старчество – это духовное отцовство. Отношения между старцем и его послушником – самые близкие из тех, какие могут быть на земле. Дух старца как бы живет в душе послушника и управляет ею. Только в Православии старчество сохранилось таким, каким было у древних монахов. В других конфессиях оно исчезло, но и не во всех православных монастырях оно сохранилось.
Каковы условия послушания для монаха? Первое – неверие себе; второе – готовность исполнить то, что говорит старец, без оценок и рассуждения, без критики его слов; и третье – постоянное открытие старцу своих помыслов.
Что нужно со стороны старца? – Духовный опыт, постоянная молитва и благословение на старческое служение от его отцов. При малейшем уклонении от Православия старчество разрушается и упраздняется. Без благодати старчество невозможно, оно превращается во внешнюю дисциплину, а иногда и в самодурство. Старец – звено в живом монашеском предании; он принял его дух, хранит его и передает ученикам. Когда ласточка приносит в гнездо своим птенцам пищу, то они широко раскрывают клювы, ожидая, что мать накормит их, а она знает, сколько кому дать. Так послушник должен воспринимать слова старца – как голодный птенец, ожидающий пищу. Если он сам захочет добыть пропитание, то выпадет из гнезда и разобьется, а если поест больше, чем надо, то может умереть.
Что испытывает послушник? – Прежде всего отраду и легкость; его сердце поет от радости, ему легко исполнять послушание, как будто он не идет по земле, а летит на крыльях. Если даже послушник падет в грех за свое непослушание, но покается, то старец поднимет его и вновь поставит на ноги. Если даже он будет истекать кровью, то старец даст ему свою кровь, и он останется жив. Тот, кто живет рядом со старцем, отсекая свою волю, получает от Бога сугубый дар.
Глинские старцы являлись хранителями старчества, которое так ярко просияло в лице преподобных Оптиной пустыни.
Архимандрит Рафаил (Карелин), из книги «ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ»