Март 1961 года, Москва. Сотрудники КГБ врываются в квартиру на Краснопресненской набережной. Хозяин дома спокойно встречает чекистов — он уже знает, что его ждёт. За последнюю неделю к нему пришли 17 раз — сначала друзья и знакомые, потом совсем чужие люди, которые буквально вываливали на стол золотые украшения, пачки денег, драгоценности. Всё, что когда-то Шая Шакерман доверил им на хранение. Все предали его в одночасье. Все бросились спасать свою шкуру.

А началось всё с пяти тысяч рублей — суммы, которую разгневанный муж потребовал у миллионера-цеховика за то, что тот переспал с его женой. Шакерман заплатил, думая, что дело исчерпано. Но оскорблённый рогоносец посчитал иначе. Он не просто хотел денег. Он хотел мести. Полной, беспощадной, смертельной мести.

История Шаи Шакермана — это хроника человека, который создал подпольную империю на рабском труде психически больных людей, заработал миллионы рублей (миллиарды по современным меркам), жил припеваючи и считал, что неприкасаем. Но его сгубила не жадность, не неосторожность, а банальная любовь к свояченице — сестре покойной жены. Когда роман вскрылся, в ход пошёл простейший шантаж. Пять тысяч за молчание. Шакерман заплатил. Но этого было мало. И тогда обманутый супруг написал донос в КГБ, подробно указав, где цеховик хранит свои сокровища.

А когда Шакермана взяли, он в отместку сдал всех — от рядовых сообщников до крупнейших воротил московского подполья. Его показания были настолько детальными, что следователи не успевали записывать. Он топил направо и налево. И когда к расстрелу приговорили его главного партнёра Бориса Ройфмана, Шакерман специально настоял на очной ставке — чтобы выбить из него последние тайники с золотом, которые тот решил припрятать на черный день.

Начало пути: от мединститута до лагерей

Шая (Саша) Шакерман родился в конце 1910-х годов в еврейской семье. В юности поступил в медицинский институт — престижное заведение, куда брали только лучших. Но после третьего курса бросил учёбу. То ли не потянул, то ли понял, что медицина — не его стезя. А может, просто деньги кончились, и надо было идти работать.

В начале 1950-х Шакерман попал в поле зрения правоохранительных органов за хищение государственного имущества. Дали десять лет лагерей — срок суровый, но типичный для тех времён. Однако Шае повезло: после смерти Сталина в 1953 году объявили амнистию, и он вышел на свободу, отсидев меньше года.

Зона научила его главному — осторожности и умению договариваться. После освобождения Шакерман стал негласным осведомителем МВД. Формально числился на одном из производственных комбинатов, на деле оказывал посреднические услуги во взятках, сводил нужных людей друг с другом и время от времени сливал информацию своим кураторам из милиции. Жил на два фронта — и с криминалом дружил, и с законом.

У Шакермана были связи везде: среди валютчиков, подпольных антикваров, милиционеров, работников торговли, чиновников. Он знал, к кому обратиться за любой услугой, кого подмазать, кому занести конвертик. В Москве конца 1950-х такой человек был на вес золота. Именно поэтому, когда Борис Ройфман искал напарника для большого дела, выбор пал на Шакермана.

Психиатрическая больница как бизнес-модель

Весной 1958 года в жизни Шаи Шакермана произошёл переломный момент. Борис Ройфман, недавно назначенный заведующим мастерскими Краснопресненского психоневрологического диспансера на Малой Грузинской улице, пригласил его на работу. Должность — начальник картонажного цеха. На деле — партнёрство в создании подпольной трикотажной империи.

План был гениален в своей простоте. После смерти Сталина новое руководство СССР во главе с Хрущёвым объявило о развороте в сторону лёгкой промышленности. Всем хотелось одеваться модно и красиво, но государство не справлялось с производством. Артели кустарей-трикотажников Хрущёв велел закрыть за потворство частнособственническим инстинктам. Образовавшийся дефицит решили восполнить за счёт психиатрических больниц, где пациентов заставили шить одежду в рамках трудотерапии.

Врачи ничего не смыслили в производстве, а денег на оборудование не давали. Зато в эту нишу устремились предприимчивые дельцы, которые увидели шанс разбогатеть. Ройфман и Шакерман оказались в числе первых.

Схема работала так: по нормативам предприятия принимали от колхозов шерсть определённой длины и качества. Всё остальное считалось браком, списывалось и шло на утилизацию. Ройфман наловчился работать с такой некондиционной шерстью. Он покупал её за копейки или вообще получал бесплатно как отходы. А потом пускал на производство неучтённой продукции. По документам это сырьё уже не существовало, значит, изделия из него тоже как бы не существуют. И доходы от их продажи — тоже.

Но для реализации такой схемы нужен был человек со связями. И Шакерман идеально подходил на эту роль.

Рабы в подвалах: производство руками душевнобольных

Шакерман взялся за дело с присущим ему размахом. Сначала за взятки раздобыл на ленинградском заводе "Станкостроитель" несколько десятков трикотажных станков. Потом нашёл подвальные помещения в домах рядом с диспансером. Туда завезли оборудование и сырьё из Узбекистана и с московских фабрик.

Рабочей силой стали пациенты психоневрологического диспансера. Те, кто был способен освоить швейное дело, трудились в три смены, при тусклом освещении, в духоте и тесноте подвалов. Никакой зарплаты им не платили — в лучшем случае давали прибавку к обеду. Да и то не всегда.

Некоторые пациенты понимали, что происходит. Находились такие, кто писал заявления в КГБ о том, что их используют в преступных целях. Но все письма они сдавали главврачу диспансера, который тоже был в доле с цеховиками. Он получал за молчание сумму, равную своему окладу, и был вполне доволен. Жалобы душевнобольных он спускал в унитаз.

Производство работало круглосуточно. За три года через подвалы прошло около 460 тонн шерсти. Готовую продукцию — свитера, кофты, носки, рейтузы — Шакерман распределял по подконтрольным торговым точкам. Продавцы получали щедрые вознаграждения и держали язык за зубами.

Милиционеры тоже были в деле. Несколько офицеров с Петровки получали от Шакермана ежемесячные выплаты в саду "Аквариум" на площади Маяковского. Старший брал 15 тысяч рублей, остальные — от 5 до 10 тысяч в зависимости от должности. Для сравнения, средняя зарплата в СССР тогда составляла около 80 рублей. За три года один из офицеров получил от Шакермана миллион рублей.

За что такие деньги? За то, что сопровождали грузовики с неучтённым товаром на служебных машинах. Если вдруг остановят — показывали корочки, и всё. Никто не смел проверять транспорт под конвоем милиции.

Денежная реформа 1961 года: как обменять миллион

К 1961 году Ройфман и Шакерман заработали больше миллиона рублей. По тем временам это было фантастическое состояние. Но тут грянула денежная реформа: старые деньги надо было обменять на новые в соотношении 10:1. Официально через банк обменять такую сумму было невозможно — сразу начнут задавать вопросы, откуда деньги.

И здесь снова пригодились связи Шакермана. Через знакомых в сберкассах он организовал обмен небольшими партиями. Приходили подставные лица, меняли по несколько тысяч, уходили. Так за несколько месяцев удалось обменять весь миллион. Естественно, работники сберкасс получили свою долю.

Где хранили деньги? По советской традиции — в стеклянных банках, закопанных в землю. Ройфман закапывал своё золото и драгоценности в лесу на 37-м километре Дмитровского шоссе. Тайник был замаскирован так хорошо, что даже его брат, который его делал, потом с трудом находил нужное место.

Шакерман был менее осторожен. Он купил роскошную дачу в Раменском районе Подмосковья — двухэтажный дом с гектаром земли. На участке закопал золотые монеты царских времён, драгоценности, деньги. Часть ценностей хранил дома — в тайниках за шкафами и под полом. Ещё часть раздал на хранение друзьям и знакомым.

При этом Ройфман продолжал вести скромный образ жизни. А вот Шакерман не стеснялся своего богатства. И это его погубило.

Любовный треугольник: роман со свояченицей

У Шакермана была жена. Он похоронил её на Востряковском кладбище со всеми почестями, поставил дорогой мраморный памятник со столбами и цепями. Молодой 44-летний вдовец недолго предавался унынию.

Вскоре после смерти супруги Шакерман закрутил роман с её сестрой — своей свояченицей. Та в это время была замужем и имела детей. Но когда муж уехал в длительную командировку, она переехала к Шакерману и зажила с ним открыто.

Три месяца они провели вместе. Шакерман ни в чём ей не отказывал — деньги у него водились. Покупал дорогие подарки, водил в рестораны, возил на дачу. Свояченица купалась в роскоши и не думала о муже.

Но когда супруг вернулся из командировки, она вернулась в семью. И в порыве раскаяния рассказала ему обо всём. Про роман с Шакерманом. Про его богатства. Про дачу в Раменском. Про золото, зарытое в огороде. Про миллионы, которые цеховик заработал на подпольном производстве.

Оскорблённый муж пришёл к Шакерману с требованием возмещения морального ущерба. Вопрос вынесли на "третейский суд" — собрались друзья и знакомые Шакермана, посовещались и постановили: цеховик должен заплатить пять тысяч рублей за причинённые страдания.

Шакерман заплатил. Решил, что дело закрыто. Но ошибся. Оскорблённый рогоносец хотел не денег. Он хотел мести.

Донос в КГБ: месть дороже золота

Супруги долго обсуждали, как наказать подлого любовника. И придумали. Они сочинили подробное заявление в Комитет государственной безопасности.

В доносе было всё: что Шакерман занимается хищением государственного имущества, что он миллионер, что на его даче зарыты несметные сокровища. Более того, они указали точные места, где цеховик хранит ценности. Ведь свояченица жила с ним три месяца и видела, куда он прятал деньги.

КГБ проверил информацию и возбудил уголовное дело. На квартиру к Шакерману нагрянули с обыском. В указанных мстительным рогоносцем местах обнаружили тайники с деньгами, золотом, платиной, драгоценными камнями. Всего несколько тысяч рублей и множество украшений.

Потом приехали на дачу в Раменское. Вызвали солдат-срочников, которые перерыли весь сад. Но ничего не нашли. Тогда пригнали военных с миноискателями. И вот он, успех — за дачным забором под толстым слоем земли обнаружили стеклянные банки с золотом. Десятки килограммов. Золотые монеты царских времён. Драгоценности. Всё, что Шакерман копил годами.

По распоряжению КГБ даже подняли памятник покойной жене Шакермана на Востряковском кладбище — вдруг там тоже что-то спрятано. Там, правда, ничего не нашли. Но и обнаруженного хватало с лихвой.

Шакермана арестовали. Начался допрос.

Предательство: как Шакерман сдал всех подряд

Пока Шакермана держали в КГБ, к нему домой начали приходить знакомые. Сначала друзья, потом приятели, потом совсем незнакомые люди. Все несли деньги, золото, драгоценности — всё, что когда-то взяли у Шаи на хранение. Никто не хотел связываться с чекистами. Все предали его в одночасье.

Но и сам Шакерман оказался ненадёжным товарищем. Когда следователи предложили ему сделку — полное признание и выдача сообщников в обмен на снисхождение — Шакерман согласился не раздумывая.

Он сдал своего партнёра Бориса Ройфмана. Не просто назвал имя, а подробно расписал всю схему работы, указал места, где тот хранит свои сбережения, выдал всех поставщиков сырья, всех покупателей готовой продукции, всех продавцов, всех милиционеров, которые брали взятки.

Рвение Шакермана поражало даже бывалых следователей. Они не успевали записывать его показания. Он топил всех — направо и налево. Называл имена, адреса, суммы взяток. Рассказывал, кто, когда и сколько получил. Выдавал схемы поставок и сбыта. Чертил карты тайников.

Когда арестовали Ройфмана, тот тоже дал признательные показания. Добровольно выдал 15 тысяч рублей, которые хранились у него дома. Но Шакерман знал, что это не всё. И он настоял на очной ставке с бывшим партнёром.

На этой очной ставке Шакерман буквально выдавливал из Ройфмана информацию о дополнительных тайниках.

"Ты же закапывал золото в лесу! Я знаю! Говори, где!"

Ройфман пытался отпираться, но Шакерман не отступал. В конце концов Борис сдался и рассказал про тайник на 37-м километре Дмитровского шоссе.

Брат Ройфмана, который прятал там золото, с трудом нашёл нужное место — настолько хорошо был замаскирован тайник. Но нашёл. И чекисты изъяли ещё несколько килограммов драгоценностей.

Суд: когда мораторий на расстрел сняли специально для тебя

Дело Ройфмана и Шакермана насчитывало 77 томов. Кроме них на скамье подсудимых оказались десятки людей: кладовщики, бухгалтеры, продавцы, водители, работники больницы, несколько офицеров милиции. Все они в той или иной степени были причастны к подпольной трикотажной империи.

Процесс начался в 1962 году. Ройфман пытался оправдываться:

"Мы государству ущерб не нанесли. Сколько было у государства — столько и осталось. Мы работали с браком, с отходами, которые всё равно списывались. Мы их спасли от утилизации и сделали полезную продукцию. Нас нельзя судить за хищение!".

Но судьи были глухи к его доводам. Хрущёв лично курировал все крупные дела о цеховиках и требовал самых суровых приговоров. Он решил, что теневая экономика — главная угроза для социализма, и с ней надо бороться жёстко.

Ройфману и Шакерману вынесли приговор — высшая мера наказания. Расстрел с конфискацией имущества.

Осуждённые были в шоке. Ведь на момент их ареста действовал мораторий на смертную казнь за экономические преступления! Его ввели ещё при Сталине. Да, мораторий действовал и во время следствия, и на момент предъявления обвинения.

Но советские власти пошли на беспрецедентный шаг. Уже во время судебного процесса мораторий сняли. Специально для дел о цеховиках. Ройфман и Шакерман оказались в числе первых, кого расстреляли по новым правилам.

В камере Шакерман впадал в отчаяние. Сокамерники вспоминали, что он плакал, бился головой о стену, кричал, что его обманули — обещали снисхождение за признание, а дали расстрел. Он не переставал говорить, философствовал, рассуждал о жизни.

Он говорил следователям:

"Вам трудно это понять! Это вопрос психологический. Чем больше имеешь, тем больше хочется иметь. Наше положение можно сравнить с обезьяной в Индокитае. В дереве делают дупло и кладут туда орехи. Обезьяна находит орехи, хватает полную горсть, но лапа с орехами обратно не пролезает. А разжать лапу обезьяна не может. Так её и ловят. Мы как эти обезьяны. Нас засосала болотная трясина. Чем больше воруешь, тем одержимее становишься".

Приговор привели в исполнение в 1962 году. Ройфман и Шакерман были расстреляны и похоронены в безымянных могилах.

Масштаб катастрофы: волна репрессий

Но на этом дело не закончилось. Показания Шакермана легли в основу десятков других уголовных дел. По всему СССР прокатилась волна арестов цеховиков-трикотажников. Только в начале 1960-х годов на скамье подсудимых оказалось более 500 человек.

У них изъяли ценности на общую сумму около двух миллиардов рублей. 21 человек был приговорён к смертной казни и расстрелян. Остальные получили от 5 до 15 лет лагерей.

Трикотажная мафия была разгромлена полностью. Всё началось с пяти тысяч рублей, которые Шакерман заплатил обиженному рогоносцу. И закончилось смертью для десятков людей.

Подытожим

История Шаи Шакермана — это история о том, как жадность, любовная невоздержанность и предательство сплелись в один клубок. Он построил подпольную империю на рабском труде душевнобольных. Заработал миллионы. Чувствовал себя неуязвимым.

Но его сгубила не жадность и не неосторожность. Его сгубил роман со свояченицей. Пять тысяч рублей, которые он заплатил обиженному мужу, запустили цепную реакцию. Донос в КГБ. Арест. Предательство всех знакомых. И собственное предательство в отместку.

Шакерман топил всех, кого мог. Сдал партнёра, сдал милиционеров, сдал поставщиков, сдал продавцов. Надеялся на снисхождение. Но получил пулю в затылок. Вместе с ним расстреляли ещё двадцать человек. И сотни отправились в лагеря.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Также прошу вас ознакомиться с другими моими материалами. Если вам нравится мое творчество, аккуратно попрошу поделиться ими в своих социальных сетях, а также поддержать мое творчество через донат, так я пойму, что мои старания заметны:)

...авиационный рекорд — верхушка большой пирамиды, состоящей из труда многих людей. Одни рассчитывают полет, анализируют его, другие регистрируют полет, ведут самолет по заданному маршруту, третьи готовят технику, четвертые решают непростые порой организационные вопросы. Летчик как бы венчает эту пирамиду, от него зависит очень многое, но далеко не все, т. к. рекорд может получиться только при слаженной работе всего коллектива. Я могу назвать имена многих людей из рекордной команды, да времени прошло с тех пор немало, можно кого-то и обидеть, не упомянув. Но одного человека помню всегда — ведущего инженера на рекордной машине Владимира Сырового.
Исключительно добросовестный, грамотный, инициативный специалист, отличный организатор, горячий, неравнодушный человек, он всю душу вкладывал в любое порученное ему дело, в том числе и в рекордные полеты. И вот такого парня 7 ноября 1984 г. убил пьяный выродок ножом в сердце, на глазах жены и сына.
Владимир с семьей ехал в автобусе, где юный помощник рыночного мясника «балдел», наслаждаясь истошными воплями своего магнитофона. На просьбу уменьшить громкость «меломан» не реагировал, тогда Володя с помощью других пассажиров вытурил юнца из автобуса. А когда повернулся к нему спиной, то получил нож под лопатку...
Присудили того недочеловека к расстрелу, да что толку, Володю-то уже не вернешь... Не хочется мне заканчивать эту главу так печально, но не вспомнить Владимира Сырового не могу, он по праву является совладельцем многих рекордов, установленных на МиГ-25.

И когда сейчас вам, за недостатком дагов, киргизов и узбеков ссут в уши уже боевыми армянами (которые самая безобидная кавказская нация, сидящая на стратегическом торговом перекрестке и проебавшая к настоящему времени примерно всё, и именно из-за своего миролюбия и христианского смирения), то говно во мне кипит.

И поэтому я привожу эту историю из розового советского детства. А был бы у него короткоствол тогда интернет!

При этом, сам Кампос отказался прибегать к этой стратегии, предложил назначить на его место способного на это человека, а сам подал в отставку. Отказ он мотивировал тем, что повстанцы вели войну с честью: с пленными обращались цивилизованно, зверств не устраивали. Считая себя представителем более развитой и морально превосходящей противника цивилизации, Он не хотел быть первым, кто обратится к варварству. Поэтому умыл руки, предоставив опозорить Испанию кому-нибудь другому.

Этим другим стал Валериано Уейлер, позже прозванный мясником. Он в точности исполнил рекомендации Кампоса. 300 000 человек были сосланы, их поля были сожжены, а скот уведен.

Реконцентрация привела к успеху в войне - повстанческое движение, лишившись снабжения от крестьян, было подавлено. Но она также привела к гибели более чем 150 000 узников лагерей, радикальному ожесточению населения Кубы к испанцам, и уничтожению экономики острова. Последствия для Испанцев были плачевны: они сами подорвали себе источник огромного дохода(Куба приносила в казну огромные суммы с торговли сахаром), сделала постоянное сопротивление кубинцев короне неизбежным, и ослабила себя в противостоянии с другими державами: в 1898 году США объявили Испанцам войну, победили их на Кубе, и присоединили себе Филиппины, Гуам, и Пуэрто-рико, а над Кубой установили протекторат. Все это происходило, в том числе, на фоне воспоминаний в американских газетах об ужасах реконцентрации и варварстве испанцев.

Фотографии жертв реконцентрации

Понадобилось всего 2 года, чтобы "цивилизованные" американцы пошли по стопам испанцев: для подавления сопротивления своей власти, армия США без каких-либо колебаний прибегала к "реконцетрации" на Филиппинах.

Одновременно с Американцами, концлагеря открывали Британцы. Начатая ради залежей золота и бриллиантов война против Южноафриканских буров(1899-1901) оказалась чрезмерно кровопролитной и дорогой. Очень скоро Англичане прибегли к переселению населения(в основном женщин и детей) в концлагеря, по тем же причинам, которые побудили на это испанцев. В результате, в лагерях от болезней и антисанитарии погибло больше гражданских, чем военных за колючей проволокой. Сами британцы ужасались, считая, что буры, конечно, грубые и диковатые, но такого не заслуживают. К слову, еще более ужасные лагеря для чернокожего населения, особых претензий у британских "правозащитников" не вызывали.

После англичан, свой первый опыт управления концлагерями приобрели немцы: с 1904 до 1907 года они проводили геноцид народа Гереро в Юго-Западной Африке(сегодня - Намибия). Впервые, концлагеря стали неотъемлемой частью истребления целого народа, а не победы в войне.

Вот так начиналась история концлагерей. Они стали применяться в Первую Мировую против захваченных пленных, а также обычных граждан страны-противника. Вскоре их начали использовать против своего же народа(Ленинские, а позже Сталинские лагеря, немецкие, а также американские - против американцев японского происхождения, во время Второй Мировой).

Почему концлагеря все еще существуют, несмотря на осуждение, единогласное признание их недопустимости в наше время? Потому что они эффективны: политики редко смотрят дальше, чем на 5 лет вперед(даже это - редкость), и концлагеоь может легко и эффективно решить для них немало задач. То, что еще ни один из примеров применения
Концлагерей не привел ни к чему хорошему(ни в моральном, ни в политическом, ни в экономическом смысле) в долгосрочный период, а только ухудшил положение всех сторон, большинство политиков волнует мало. Поэтому концлагеря никуда не делись, и, к сожалению, не денутся еще долго.