Восстание

Генрих VIII

Первую волну бунта быстро подавила королевская армия. Но не успели ещё повесить всех зачинщиков, как восстание разразилось с новой силой.

Лидером второй волны стал Роберт Аск — сын лорда, родственник Клиффордов и Сеймуров (старейшие английские фамилии), известный юрист. Как истинный католик, он также не смог остаться равнодушным к ликвидации монастырей — которые помимо прочего были земельными собственниками и работодателями. Захваченные монастырские земли король раздавал лояльным придворным, которые огораживали пожалованные им территории и превращали в выпасы для овец. Аск — как юрист — считал это беззаконием.

Собрав в мгновение ока девять тысяч единомышленников, он захватил город Йорк. Восстание полыхало в Йоркшире и ещё трёх соседних северных графствах. Участвовали все: от бродяг до аристократов. А также католические священники… и даже монахи. Чтобы придать происходящему некоторую пристойность и не отпугнуть дворян, Аск назвал всё это «Благодатным паломничеством».

«Благодатное паломничество»

В считанные дни общее количество восставших достигло уже 40 тысяч человек. Представители короля не знали, что предпринять и были вынуждены пойти на переговоры. Вообще властям в ту эпоху было несвойственно вести диалог с мятежниками. Это считалось признаком слабости. Обычно бунтовщиков казнили, иногда устраивали показательные суды. Но сорокатысячную толпу не так-то просто усмирить!

Томас Говард (герцог Норфолк) наобещал лидеру восставших с три короба, включая помилование. Несмотря на сказочность обещаний, Аск в них поверил. Вместе с герцогом Норфолком он направился в Лондон для личной встречи с королём. А своих сторонников попросил разойтись по домам и сохранять спокойствие: он посчитал, что уже добился серьёзных политических успехов.

Аска действительно представили королю, и юрист даже заручился некоторыми обещаниями монарха. Однако бунтовщики не унимались. В январе 1537-го началось новое восстание. А Аска по дороге назад в Йорк схватили и затем казнили.

«Овцы стали такими прожорливыми, что поедают даже людей»

В 1547 году Генрих VIII умер, и ко всем прочим проблемам добавилась ещё политическая нестабильность. На трон взошёл девятилетний Эдуард VI.

В начале июля 1549 года, уже в графстве Норфолк, поднялось новое восстание. На этот раз повод был ещё более ничтожным. Повеселившись на ярмарке в Уимондеме, простой люд пошёл ломать ненавистные заборы.

Особой нелюбовью пользовался некий Джон Флауэрдью. Его изгороди снесли первыми. Но Флауэрдью заплатил сердитым крестьянам, чтобы они сделали то же самое его соседу — Роберту Кету. Толпа отправилась туда, и вот тут сельские потасовки превратились уже в организованную борьбу. Потому что Роберт Кет на пальцах объяснил толпе, чего она хочет и какая у неё политическая платформа.

Роберт Кет со своими сторонниками

Землевладелец и сам огораживал земли, ему не принадлежавшие. Но, увидев протестное движение у собственных дверей, решил не бороться с ним, а возглавить.

И первый сломал свой забор. Долой огораживание!

К 12 июля число сторонников Роберта Кета достигло 16 тысяч. Все они дружно двинулись на город Норидж и 29 июля взяли его штурмом.

Требования, которые они назвали «Жалобой королю», были просты. Пожалуйста, никаких огораживаний. Никакого изъятия земли в пользу ленд-лордов. Пусть размер овечьих стад будет ограничен королевским указом. И пусть простые люди живут мирно, без притеснений.

Список жалоб передали маркизу Нортгемптону, которого отправили на усмирение бунтовщиков. Нортгемптон потребовал сдать город, Кет согласился. Потому что понимал: удержать Норидж с армией добровольцев всё равно не сможет.

Роберт Кет в своём лагере принимает посланников

Однако сметливый йомен, никогда не обучавшийся военному делу, нашёл способ победить королевскую кавалерию и итальянских наёмников маркиза. Даёшь ночные беспорядки с пожарами и паникой!

Не прошло и суток, как Нортгемпон с позором бежал из Нориджа. Вместо него прислали Джона Дадли — графа Уорика — с двенадцатитысячной армией.

24 августа 1549 года королевские войска разбили мятежников и заняли город. Кет снова повторил трюк с ночной атакой и пожаром. Больше всего его интересовали припасы, которые у бунтовщиков подходили к концу, а у королевских солдат имелись в избытке.

Джон Дадли, граф Уорик

26 августа на выручку Уорику пришло подкрепление: полторы тысячи немецких ландскнехтов. С которыми на следующий день мятежники встретились лицом к лицу. Уорик потерял 250 человек, а Кет — около трёх тысяч. Ещё три сотни человек, включая самого Роберта Кета и его брата, казнили. Кого сразу же, а кого несколькими месяцами спустя. Восстание было подавлено.

Овцеводство победило. Но неоднозначное отношение к овцам осталось. С одной стороны, вроде бы и польза от них была: сукно, седло барашка, средство от бессонницы в конце концов. С другой — ещё долго были свежи воспоминания о тысячах разорённых крестьян, готовых в любой момент взбунтоваться и идти брать города. А также о сотнях казнённых, так и не добившихся справедливости.

Варвара Стешевич

warhead.su

Два года войны привели население Ирландии к нищете и не дали ни малейшей подсказки, за что же они все-таки воюют. Британские власти поставили вопрос о предоставлении самостоятельности в зависимость от воинского призыва. Ирландцы начали подозревать, что это какая-то разводка. Было очевидно, что призыв в армию сулил ещё большее усиление военных возможностей Британии. Это подталкивало к бунту.

Джеймс Коннолли

Джеймс Коннолли, будущий руководитель восстания, считал, что надо действовать быстро. Под рукой у него была военизированная организация ирландских профсоюзов «Ирландская гражданская армия» (ИГА) — маленькая, зато зубастая. Такая перспектива заставила остальные фракции, которые в более спокойной обстановке просто отложили бы бунт на «когда-нибудь потом», сесть за стол переговоров и согласовать действия. Восстание наметили на католическую пасхальную неделю.

Горячая Пасха

Ирландское Пасхальное восстание 1916 года не имело ничего общего с тем, как у нас обычно представляют восстания: рабочие с транспарантами, бабы с иконами, пейзане с вилами… Никаких массовых выступлений не подразумевалось. Чисто боевая операция по захвату власти. В ней приняли участие около 200 женщин (бойцы и санитарки).

Восстание показало женщин в новом свете. Например, скромную учительницу из Глазго Маргарет Скиннидер. Услышав, что «соседи» готовят восстание, она поехала в Дублин, чтобы присоединиться к гарнизону, занявшему Королевскую хирургическую школу. Скиннидер скромно пересекла на велосипеде Дублин, где в то время шли бои, а доехав стала так же скромно работать снайпером. Она получила серьёзное ранение, когда пыталась поджечь несколько домов на улице Харкорт. Её взяли в плен, однако она незаметно сбежала. Умерла Маргарет Скиннидер в 1971 году, успев побыть президентом Ирландской национальной ассоциации учителей.

Маргарет Скиннидер и Констанция Маркевич

Некоторые участницы успели получить известность ещё до восстания. К примеру, графиня Констанция Маркевич вошла в историю, как первая женщина-британский депутат и одна из первых в Европе женщин-министров. В 1916 году она считалась ветераном ирландского социалистического и националистического движений. Характер эта прелестная дама имела нордический. Политические установки у неё были жесткие и сводились к тому, что лучшая инвестиция — это заложить бриллианты в банке, купить револьвер и перестрелять своих врагов.

Будучи членом ИГА, Маркевич участвовала во всех боевых действиях вместе со своим женским подразделением. Дело дошло до того, что именно женщины предложили подорвать бомбой отель «Шелборн», где на тот момент засело около 40 британских солдат. Вышестоящий офицер Майкл Маллин отказал на основании слишком высокого риска. В ответ он нарвался на отповедь, что прокламация об учреждении Республики провозгласила мужчин и женщин равными, а значит, никто им не помешает рисковать своими жизнями. Маллину пришлось принять доводы графини.

«Женсовет» стреляет

Заметная доля участниц восстания принадлежала к организации «Женский совет» («Куманн на мБан»). В документах, кроме упоминаний о необходимости борьбы за равенство полов, прямо постулировалась необходимость использования вооружённой силы против британских войск в Ирландии. Основной целью «Женского совета» было «обучение его членов первой помощи, военному делу, связи и стрельбе из огнестрельного оружия».

Куманн на мБан и члены гражданской армии

Во время восстания женщины находились практически во всех захваченных зданиях. Кроме одного — гарнизона Боландс Милл, где засел будущий президент Ирландского свободного государства, Имон де Валера. По словам одной из участниц, «…де Валера полностью отказался от девушек из „Куманн на мБан“ в гарнизоне… в результате, я уверена, этот гарнизон был менее стоек, чем те, в которых бились женщины».

Женщины Коннолли

Не менее важную роль в восстании сыграли женщины Ирландской гражданской армии. Они участвовали в попытке захвата Дублинского замка — центрального комплекса правительственных зданий, в числе которых была тюрьма. С точки зрения восставших, это был зримый символ национального унижения Ирландии, её подчинения Лондону.

В неудавшейся атаке участвовало слишком мало людей. Им удалось захватить ворота замка и удерживать их, пока не подошли основные силы замкового гарнизона. Только после этого они отступили, захватив взамен мэрию. В результате ожесточённого боя британцам удалось на следующий день отбить здание. В сдавшемся гарнизоне оказался только один офицер — и это была женщина. А точнее, доктор Кейтлин Линн, одна из первых женщин-хирургов на Изумрудном острове. Британцы, несколько обалдев от увиденного, просто отказались брать её в плен. Более того, британское командование уже на второй день восстания испытывало недоумение: что делать с захваченными дамами? Поначалу британские офицеры даже стремились спровадить женщин по домам — не тут-то было.

Всего в ирландских тюрьмах после неудавшегося восстания оказалось порядка 70 революционерок. Многие из них, например, доктор Линн, были приговорены к смертной казни, позже заменённой пожизненным заключением.

Еще до окончания Первой мировой правительство Великобритании помиловало всех участниц восстания. Их выпустили из тюрем в 1917 году. Времена были неспокойные, в России случилась очередная революция, фронт волновался, и надо было умаслить бунтовщиков в тылу. После помилования и эмиграции многие из женщин-заключенных постарались в последующие годы вернуться в политику.

Пиррова победа

Восстание оказалось переломным моментом для Ирландии. Во-первых, стало ясно, что мирным путём решить вопрос вряд ли удастся. Во-вторых, любые варианты, кроме обретения независимости, перестали рассматриваться, как допустимые.

Дальнейшее всем известно: призывной кризис 1918 года, когда Ирландия провалила поставку «пушечного мяса» в британскую армию, и резкое усиление «Шинн Фейн». Эта организация победила на послевоенных парламентских выборах в британский парламент. Но депутаты остались в Ирландии, где запилили свой собственный парламент — «Дейл» — и объявили о выходе из состава Великобритании. Так началась война за независимость Зелёного острова.

Проблема в том, что в результате войны за независимость и гражданской войны к власти в Ирландии пришли наиболее консервативные круги. Революционерок они воспринимали как серьёзную угрозу государству. Дамы же считали, что новая власть предала идеалы ирландской революции. Ирония Истории в том, что правительство независимой Ирландии стало сажать «подозрительных» женщин ровно в ту же тюрьму Килмейнхем, в которую после подавления Пасхального восстания их сажали британские власти.

Арест графини Маркевич

Но джинн феминизма не спешил возвращаться в бутылку. Участница гражданской войны Мер Комерфорд участвовала в подготовке неудавшегося похищения премьер-министра Ирландии Уильяма Косгрейва. Её приговорили к смерти, но потом помиловали. Другая активистка, Эйтн Койл, в одиночку захватывала поезда, курсировавшие между Лондендерри и Донегалом. Цель набегов в стиле Дикого Запада была оригинальной: леди сжигала корреспонденцию и газеты в рамках бойкота Белфаста.

Это была героическая, но бесплодная борьба: в стране усиливались католические и консервативные настроения. Женщин постепенно удаляли из политики, их вклад в общее дело тщательно вымарывался из истории. Но дамы не сдавались. Часть пошла в политику, другие сосредоточились на социальных реформах. Борьба не была равной, но она не давала окончательно похоронить память о валькириях революции. Однако, в 1970-е плотина рухнула. Ирландские революционерки оказались героинями борьбы за независимость и видными борцами за гендерное равенство. Каждая фигура обрела по несколько биографов, а почитание некоторых из них приобрело статус национального культа. А значит, народ Ирландии не забывает о своих героях — и это очень хороший знак.

Ольга Таболина

warhead.su

Вооружённые силы альянса восьми держав. Японская иллюстрация 1900 года

И вся эта история началась ещё в июне 1900 года, когда ихэтуани осадили Посольский квартал в Пекине. Хотя стоп, ещё раньше, в 1898 году, когда волна народного гнева, вызванная неравными договорами, являвшимися следствием череды военных, дипломатических, социальных и экономических неудач Китая, захлестнула страну и образовалось отряды гармонии и справедливости (а проще говоря, ихэтуани). Они выступали за выдворение иностранцев и территории государства. Императрица Китая Циси была не в восторге от любого расклада: захвати мятежники власть, ей было бы не сладко, останься европейцы, они продолжили бы обирать страну как липку. Ей пришлось лавировать в надежде на то, что обе стороны ослабят друг друга. Но со стороны это выглядело как политическая прос... простите, куртизанство. Причём самого вульгарного пошиба. Ихэтуани одержали победу над правительственными войсками и вступили в Пекин, где вынуждены были объединиться для борьбы с иностранцами. Началась осада Посольского квартала, достойная отдельного описания, скажу только что при подавляющем превосходстве в живой силе, китайцы, не смотря на яростные штурмы, так и не смогли его взять. Но и осаждённые не могли выбраться, так как любой вышедший за пределы квартала предавался страшной и мучительной смерти. А Циси каждый день являла чудеса ветрености, то издавая приказы казнить особо отличившихся ихэтуаней, и компенсировать все потери европейцам, то призывала своих подданных рвать иностранцев на куски без жалости.

Вот эти грозные ребята и есть ихэтуани, иначе ещё "боксёры"

И вот именно для освобождения послов коалиция решила взять Пекин. Но тут возникли разногласия. Великобритания, а с ней и почти все страны, в духе крестоносцев предлагали кинуться в гущу боя, колошматя направо и налево и вопя: "Мир! Мир вам! Возлюби ближнего своего, говорю вам, сукины дети!", то Россия предлагала решить всё мирно и дипломатично. Но остановить этих берсерков, вцепившихся в ружейные приклады зубами и с налившимися, жаждущими крови глазами англосаксов остановить было невозможно. Русские тяжело вздохнули и решили действовать по принципу "Не можешь победить, возглавь!". Как бы сказал Гомер, если бы всё это видел (нет, я не издеваюсь, я образно):

"И гнев, богиня, воспой анголсакса, Британии сына,

И грозный, который китайцам тысячи бедствий соделал".

И как раз к этому времени уже была готова крупная группировка солдат для штурма Пекина (Международная Освободительная Экспедиция). Руководителем похода было решено сделать немецкого генерала Вальдерзее, но об этом узнали после штурма, когда сам генерал прибыл уже в захваченный город. Фактически возглавил штурм наиболее авторитетный русский генерал Николай Петрович Линевич (Боевой опыт, отсутствие академической рутины, глубокое знание солдата, верное понимание противника, уменье выбирать исполнителей, физическая выносливость и старческая хитрость - всё рисует нам генерала Линевича, как полководца, самыми привлекательными красками). Китайское руководство призывало защитников Пекина к твёрдой борьбе до победного конца, в то же время желая идти на переговоры с альянсом. Но не смогло ни то ни другое. 13 августа Линевич уже подошёл к городу и позвал на совещание своих коллег. Казаки уже разведывали местность.

Фактический главнокомандующий штурмом Пекина Николай Петрович Линевич.

И вот, в ночь на 14 августа русские подошли к из рук вон плохо организованному Пекину и быстро перерезали нагло давящих клопа часовых, используя только штыки, чтобы не разбудить остальных, используя эффект неожиданности, после чего подкатили пушки и разнесли ворота.

Русская артиллерия пробивает ворота Пекина

Пекинские ворота, пробитые русскими гранатами

И русские начали успешно продвигаться и захватывать город, а к 7 утра подошли основные силы Линевича и стало ещё проще. Но китайцы яростно отбивались.

И вот, спустя много часов боя, к 9 утра с другой стороны подошли японцы под традиционным штандартом с хризантемой, вместе с помогавшими им русскими сапёрами. Но атака с этой стороны была ожидаема и защитники отлично подготовились, русско-японскому отряду пришлось отступить с большими потерями. Самураи запросили арт поддержку у русских и с 10 утра начался упорный бой за ворота Цыхуамэнь, продолжавшийся до самого вечера (хотя с других направлений город к тому времени уже был давно взят).

Японцы ведут огонь по пекинским воротам

И американцы тоже пришли намного позже, к 11 утра. И даже тут выпендрились, отказавшись атаковать предназначенные им ворота. Они попросили вездесущую русскую артиллерию пробить им стену. Артиллеристы пожали плечами и разнесли запрашиваемый участок стены. Американцы грозно рванули в пролом и... Оказалось что этот участок города уже давно взят русскими и там уже реет российский флаг. Ох и ржали же, наверно артиллеристы...

Так что не верьте, на этой картинке флаг РУССКИЙ!=))

И что бы вы думали, самыми хитро*опыми оказались англичане! Пользуясь всеобщей суматохой, они в час дня подошли с другой стороны и под шумок вообще без проблем зашли в город (все силы оборонявшихся были стянуты к другой стороне, к месту кипевшего многочасового боя). В два часа они уже были у Посольского квартала. В три часа русские выбили китайцев со стороны, которую "штурмовали" американцы и впустили их внутрь. В четыре часа Линевич подошёл к русской части Посольского квартала. При штурме Пекина русские войска потеряли 28 человек убитыми и 106 ранеными, японские — 30 убитыми и 120 ранеными. Англичане вошли в город без боя, но во дворе Английской миссии два сипая были ранены; американский отряд также вошёл в город без боя, но на улицах было ранено около 20 человек из его состава. Отряды других наций при штурме Пекина не присутствовали. В составе русского отряда был французский контингент, но он подошёл к Пекину уже после штурма.

И что самое забавное, заняв Пекин, оказалось, что ихэтуани почти все покинули столицу ещё до начала штурма! В императорском дворце началась паника, многие интеллигенты-патриоты кончали жизнь самоубийством. Американцы начали обстрел императорского дворца, но на гневные крики Линевича типа "Какого х*** вы делаете!? Вам лишь бы разрушать и убивать!" тут же закончили. Дворец был захвачен, но войска туда решили не вводить.

Русские войска в Пекине

А вот и войска всей коалиции

И тут начался ад. Резня и насилие над местным населением приобрела чудовищный размах! Разумеется, все обвиняли всех, кроме себя. Как писали русские очевидцы: "В 1900 году в течение одного месяца Пекин был так разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий назад его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии"; "Посетив палаты Запретного города, выношу глубокое убеждение, что двор ни в каком случае не в состоянии вернуться после грабежа, осквернения, разгрома святилищ, тронных залов, кабинетов, опочивален императора и императрицы".

И немцы тоже были в ужасе: "Мне стыдно писать здесь, что английские, американские и японские солдаты самым подлым образом разграбили город (отмечу, что о русских тут нет). Страшно представить себе, что имена немецких воинов будут произносить вместе с английскими индусами, русскими тунгусами, французскими аннамитами и японцами, и что нас смогут считать ответственными за варварские действия других", хотя сами творили ТАКОЕ, что русским газетам было запрещено освещать их "художества", во избежание шока детей и беременных женщин. Впрочем, немцам изначально и было приказано никого не щадить, пленных не брать, так что они отличались исключительной жестокостью. Англичане же обвиняли в варварстве русских, русские англичан (хотя, разумеется, перегибы были с обеих сторон).

И сам Линевич писал: "Я сам видел у англичан горы до потолка награбленного имущества. То, что не успели отправить в Индию, три дня продавали на аукционе, устроенном прямо в миссии". Наверное на вопросы "вы что грабите народное достояние Китая?" отвечали, что то типа: "Да мы сами лепили эти вазы династии Мин! Смотрите, написано: made in the UK". Так же Николай Петрович добавлял ко всему прочему и про японцев: "Что касается возмутительных корреспонденций в японской прессе, то уведомляю, что японцы в Печелийском отряде были главными виновниками всех самых возмутительных правонарушений в общем и дисциплины в особенности, означенные правонарушения входят у них даже в систему ведения войны". Так что ладно японцы, они ещё те отморозки и во все времена отличались жестокостью, от которой у бывалых СС-овцев волосы дыбом вставали, но европейцы! Цивилизованные же люди... Но жадность творит "чудеса" в самом ужасном смысле слова. Ну да ладно. Город был взят.

И всё это было сделано так быстро и решительно, что из Петербурга слали телеграммы, дабы город не брать, остановить наступление уже после того как Пекин был занят. И Николай II, узнав об успешном штурме из иностранных (!) газет, был вынужден поздравить Линевича и всех победителей. Неожиданный штурм Пекина произвёл в Европе сенсацию, Линевич сразу приобрёл славу как энергичный и смелый генерал. 18 августа 1900 года «за одержанные победы и быстрое занятие китайской столицы» Николай II наградил его орденом Св. Георгия 3-й степени, ему были пожалованы высокие ордена союзных стран: германский, французский, австрийский и японский. После взятия Пекина генерал Линевич принял ряд мер по уничтожению остатков китайских войск и отрядов повстанцев в окрестностях столицы. К середине октября в Пекине русских уже не было, руководство страны решило вывести свой контингент, оставив роту стрелков и 10 казаков. Союзники же решили остаться на зиму. Их было более 26.000.

И, таким образом, русские войска внесли существенный вклад в подавление восстания (на севере русскими были дважды разбиты основные силы ихэтуаней, что в итоге стало финалом для восстания в целом) и, под началом русского генерала, отметились взятием столицы Китая.

Материал написан для авторского челленджа.

Если у кого-либо есть желание поддержать конкурс и увеличить его призовой фонд — реквизиты в этом посте.

Поручик царской армии, делавший неплохую карьеру (накануне Февральской революции он уже служил вторым адъютантом у генерала Полонского в Фергане), сразу же после Февраля начинает революционную карьеру и становится членом Совета солдатских депутатов.

Впоследствии примыкает к большевикам. Отличился в боях по разгрому Кокандской автономии и белоказаков под Самаркандом.

В 22 года - военный комиссар Туркестанской республики, фактически – министр обороны не самого маленького государства.

Члены Совнаркома Туркестанской Советской республики

Однако дела у большевиков пошли не очень хорошо, Гражданская война в стране разгорается, и Осипов решает, что поставил не на ту лошадь.

Вечером 18 января 1919 года Константин Осипов поднимает мятеж в Ташкенте. Он без суда и следствия расстреливает большевистское руководство республики (знаменитые 14 туркестанских комиссаров, которым в Ташкенте поставили памятник).

Верные Осипову войска захватывают почти весь город, но в железнодорожных мастерских и военной крепости большевикам удалось удержаться и отбить атаки путчистов. Комендант военной крепости Иван Белов отказался сдать крепость и начал артиллерийский обстрел штаба мятежников в казармах 2-го стрелкового полка.

Командиры Ташкентской крепости. 1918 год.

На следующий день большевики, наскоро сформировав рабочие дружины, переходят в наступление и начинают отбивать город.

Вот что писал об этих событиях сын "паршивой овцы дома Романовых", ротмистр Александр Николаевич Искандер-Романов в своих мемуарах:

«Итак, иду и являюсь в штаб повстанцев. Меня любезно встречают Осипов, Гагенский и К. Меня покоробило, что они были пьяны. Но может быть, выпить пришлось для успокоения нервов и для храбрости. Получаю винтовку и в командование роту мадьяр, с которыми и беру с налёта кладбище с засевшими там большевиками. Затем мне дают человек шестьдесят детей: гимназистов, кадетиков и штатских „добровольцев-охотников“. Половина, если не больше, из них и ружья никогда не держала в руках. Пришлось, на скорость, учить их хоть обращаться с ружьем и показать, что нужно делать, чтобы не выпалить случайно в спину своему же товарищу. С этой „ротой“, мне дано было приказание охранять указанный район. Но у детей воодушевления и старания оказалось много, и все обошлось без „несчастных случаев“. В первой же стычке с взрослыми большевиками они так подбодрились, что обезоружили их и взяли в плен человек тридцать пять…

Наша „детская игра“ длилась всего сутки. До нас иногда доходили слухи о том, что делается в городе. За это время нас раза два покормили и напоили горячим чаем жители занятого нами квартала. Но вот прибегает под вечер второго дня гимназистик и шепчет мне, что „отряд повстанцев покинул город, восстание сорвано рабочими, бывшими на нашей стороне“. Спровоцированные большевиками-главарями (по нашему, конечно, упущению), они были приглашены явиться якобы за оружием и патронами в мастерские завода. Их впустили и затем заперли там, угрожая оружием. Восстание лишилось главных сил. Решил проверить „донесение“ и с четырьмя „телохранителями“ пошёл на главную почту, которая была недалеко. Прихожу и вижу полную растерянность и отчаяние среди там присутствующих повстанцев … Задумался, что делать. Решил, что надо сперва спасать „детскую роту“. Приказал им немедленно засунуть куда-либо оружие и бежать домой к их родителям (верно, уже потерявшим голову от беспокойства — за некоторыми матери уже приходили и за руку уводили воинов горько плачущих), ложиться спать, а наутро никому ни слова о том, где они были и что делали накануне…»

Действительно, поняв, что блицкриг не удался, Осипов лично приезжает в здание Народного банка Туркестанской республики и выгребает оттуда весь золотой запас Туркестана. Изъято три миллиона рублей николаевскими кредитками, 50 тысяч рублей золотыми монетами, драгоценностей и золотых изделий на четыре миллиона и валюта – фунты стерлингов, франки, бухарские таньга, индийские рупии…

После этого осиповцы бегут из Ташкента в направлении Чимкента, собираясь прорываться в Семиречье на соединение с белоказаками атамана Анненкова. Ротмистр Александр Искандер, незаконный отпрыск императорской семьи, распустив свой "детский батальон", уходит с ними.

На подходе к Чимкенту отряд зажат посланной в погоню ташкентской группой преследования и вышедшим из Чимкента красным конным отрядом в 200 сабель под командованием Лая. Побросав машины, отряд Осипова, в котором к тому времени оставалось всего сотня бойцов, перегружает мешки с деньгами на лошадей, и уходит в воспетые бардами Чимганские горы, надеясь прорваться за границу.

Им удается захватить высокогорное селение Карабулак и закрепиться в нем. Дальше были высокогорные перевалы, которые, как считалось, непроходимы в зимнее время.

На тот момент у осиповцев оставалось около ста человек, два пулемёта и дюжина лошадей. Но они держались за свой последний рубеж обороны до последнего патрона и лишь ночью ушли в горы. Утром красные вошли в кишлак. Осмотрели брошенные противником позиции и в доме местного бая нашли сундук, набитый николаевскими кредитками. Поскольку больше ничего ценного найдено не было, то посчитали, что золото и драгоценности Осипов унёс с собой.

Преследование продолжилось. У высокогорного озера Ихначкуль сорвавшаяся с горы снежная лавина раздавила 65 человек из отряда мятежников и почти одновременно с этой природной катастрофой настигла их погоня, вынудив вновь вступить в бой. Напрягая последние силы, теряя последних приверженцев, Осипов уходил всё дальше, иной раз проваливаясь по грудь в снежные наносы. К Пскемскому перевалу ушло не более 20 человек.

Пскемский хребет

Их не преследовали – всем было понятно, что люди идут на верную смерть, и последовать их примеру не очень рвались. Решили, что и Осипов, и драгоценности остались под лавиной и решили дождаться весны. Весной местные жители (под присмотром чекистов) откопали тела погибших в лавине осиповцев. Но ценностей не нашли. Не было среди погибших и главаря.

А летом стало известно, что Осипов все-таки выжил, прошел и Пскемский, и Чаткальский хребет и примкнул к банде известного басмача Мадамин-Бека, у которого служит военным советником. Выжил и Александр Николаевич Искандер-Романов.

После нескольких поражений банды в боях с красными отрядами Осипов со своими людьми уходит в Бухару. Советская республика настойчиво требовала выдачи Осипова по дипломатическим каналам, и бухарский эмир даже выдал несколько его соратников, но Осипову, по словам эмира, опять удалось бежать.

Сеид Алим-хан, последний эмир Бухарского эмирата.

После этого следы честолюбивого поручика теряются. По слухам, его видели в Афганистане, в Кабуле в 1926 году.

Так и представляешь себе седого дедушку в Кабуле в 1980-х, с прищуром смотрящего на ходящих по городу с автоматами "шурави". Хотя человек с такими амбициями мог и дальше податься, в Европу или Америку.

Этот сюжет, надо сказать, очень любили советские киношники. В фильме "Крушение эмирата" Осипова сыграл Владимир Балашов. Там его, правда, зачем-то сделали спивающимся при дворе эмира полковником, хотя фамилию сохранили.

В фильме "Это было в Коканде" предателя и мятежника Зайченко, одним из прообразом прообразом которого стал Осипов, сыграл Александр Кайдановский.

Мятеж ташкентского поручика упоминается в фильмах "Пароль — «Отель Регина»" и "Гибель Черного консула".

Вот только все эти фильмы получились так себе. Поэтому их уже никто не помнит, да и сам "осиповский мятеж" забыт давным давно.

А «золото Осипова» не найдено до сих пор. Предположительно – спрятано где-то в горах во время бегства. Считается одним из самых знаменитых ненайденных кладов на территории бывшего СССР.

Поступления от налога 1379 года были быстро потрачены на войну, чему посодействовала и коррупция. В 1380 году Симон Садбери, архиепископ Кентерберийский, предложил собрать ещё один новый налог в размере одного шиллинга с человека в возрасте старше пятнадцати лет. Шиллинг был значительной суммой для работающего человека, почти недельной заработной платой. Глава семьи должен был платить за каждого члена семьи старше 15 лет, включая пожилых, не работающих и других иждивенцев один шиллинг. Максимальная выплата составляла двадцать шиллингов для тех, чьи семьи и домохозяйства насчитывали более двадцати человек, таким образом получалось, что богатые платили меньше, чем бедные. Крестьяне посчитали это несправедливым. Они также не были уверены, что этот новый налог принесёт им пользу. Английское правительство, не могло защитить своих людей, живущих на южном побережье, от французских нападений. У большинства крестьян в это время доход был меньше шиллинга в неделю. Новый налог стал проблемой для больших семей. Для многих единственным способом, которым они могли его заплатить, была продажа собственного имущества. Джон Уиклиф выступил с проповедью, в которой утверждал, что лорды обижают бедных людей необоснованными налогам.

Недовольство в народе росло, начались беспорядки. По словам историка Джона Стоу, четырнадцатилетняя дочь Тайлера, Алиса, подверглась сексуальному насилию со стороны сборщика налогов на глазах у матери, когда он проверял, достаточно ли она взрослая. Услышав эту новость, Уот Тайлер поспешил домой, напал на сборщика и ударив его по голове, пробил негодяю череп, от чего тот скончался на месте. Тайлер знал, что власти жестоко накажут его за содеянное, поэтому он примкнул к массовым беспорядкам, проходившим по всему Эссексу и Кенту. Тайлер присоединился к повстанцам в Рочестере. Вскоре Уот Тайлер стал лидером восставших. "Его способность быть лидером, организатором и представителем отчетливо проявилась во время восстания, его положение среди повстанцев было подтверждено немедленным принятием Тайлера вождём не только в Кенте и Эссексе, но и в Суффолке, Кембриджшире, Норфолке и других областях Англии" писал Чарльз Оман, автор книги «Великое восстание 1381 года» (1906), он утверждал, что главная причина, по которой Уот Тайлер стал лидером восстания, заключалась в том, что он был человеком с военным опытом и знал, как руководить толпой.

Первое решение Тайлера в качестве лидера восставших состояло в освобождении Джона Болла из тюрьмы Мейдстона, что и было успешно реализовано. Историк Дэн Джонс пишет, что «Тайлер и Болл были опасной перспективой для правительства Англии: умелый воитель и пророк, союз военного ремесла с популярной демагогией». 5 июня восстание вспыхнуло и в Дартфорде, через два дня был взят Рочестерский замок, а 10 июня повстанцы уже достигли Кентербери. Там они захватили дворец архиепископа, уничтожили юридические документы и освободили заключенных из городской тюрьмы.

Все больше крестьян переходило на сторону восставших, сжигая усадьбы своих угнетателей. То, что первоначально начиналось как протест против нового налога, теперь переросло в попытку уничтожить всю феодальную систему. Повстанцы решили направиться в Лондон, для встречи с королём, Ричардом II. Поскольку ему было всего четырнадцать лет, то все обвинения пали на советников короля. Крестьяне надеялись, что, как только Ричард узнает об их проблемах, то справедливость будет восстановлена. Повстанцы достигли окраины города 12 июня. Подсчитано, что армия крестьян к тому времени насчитывала около 30 000 человек. В Блэкхите Джон Болл произнес одну из своих знаменитых проповедей о необходимости «свободы и равенства». Уот Тайлер также выступил перед повстанцами, говоря «Помните, мы приходим не как воры и грабители. Мы приходим в поисках социальной справедливости». Историк Генри Найтон пишет «Повстанцы ворвались в Храм Кларкенуэлла и разорвали все церковные книги, грамоты и записи, обнаруженные в сундуках, и сожгли их ... Один из повстанцев хотел спрятать и вынести церковное серебро, но когда его товарищи увидели это, они бросили его в огонь, заявив, что они пришли сюда за справедливостью, а не как грабители и воры ». Большая заслуга в том, что повстанцы не превратились в мародёрствующую толпу, конечно принадлежит Тайлеру, сумевшему навести дисциплину среди крестьян.

Ричард II отдал приказ, навести порядок, изгнав крестьян из Лондона. Однако некоторые лондонцы, которые сочувствовали восставшим, сделали так, что городские ворота оставались открытыми. От 40 000 до 50 000 граждан, около половины жителей города, были готовы приветствовать войско Тайлера. Когда мятежники вошли в город, король и его советники удалились в Лондонский Тауэр. Многие бедняки, живущие в Лондоне, решили присоединиться к восстанию. Вместе они начали уничтожать имущество высокопоставленных чиновников короля, освобождать заключённых из тюрем.

Тем временем часть английской армии направлялась в Португалию, тогда как её остальные подразделения под началом Джона Гонта находилась в Шотландии. Томас Уолсингем писал, что короля защищали шестьсот опытных мечников и шестьсот лучников, так же он указывает на то, что они не хотели воевать, и предполагает, что они могли быть на стороне крестьян. Джон Болл послал сообщение Ричарду II, в котором говорилось, что восстание не противоречит его власти, поскольку восставшие хотели только избавить его и его королевство от предателей. Болл также попросил короля встретиться с ним в Блэкхите. Архиепископ Симон Садбери и Роберт Хейлз, казначей (оба являлись объектами народной ненависти) предостерегали от встречи с Джоном, в то время, как Уильям, барон Монтегю настаивал на том, чтобы король вступил в переговоры, тем самым тянуть время до подхода верных войск. Ричард II согласился встретиться с повстанцами за городскими стенами в Майл Энд 14 июня 1381 года. Когда король прибыл на встречу с восставшими в 8.00, он спросил, что они хотят. Уот Тайлер объяснил требования повстанцев: прекращение всех феодальных услуг, свободу покупать и продавать все товары и бесплатное помилование за все преступления, совершенные во время восстания. Тайлер также попросил ограничить арендную плату и положить конец феодальным штрафам и чтобы "никого не заставляли работать, кроме как по найму на основании регулярно пересматриваемого контракта". Король немедленно удовлетворил эти требования. Уот Тайлер также утверждал, что офицеры короля, отвечающие за налог на участие в выборах, были виновны в коррупции и должны быть казнены. Король ответил, что все люди, признанные виновными в коррупции, будут наказаны по закону.

Ричард II пошёл на уступки, и 30 чиновников получили указание выписать хартии, дающие крестьянам свободу. Получив свои грамоты, подавляющее большинство крестьян отправились домой. Конечно же король и его чиновники не собирались выполнять обещания, сделанные на этой встрече, они делали это просто для разгона мятежников. Однако Уот Тайлер и Джон Болл не были убеждены словом, данным королем, и вместе с 30000 крестьянами остались в Лондоне. Пока король находился в Майл Энде, обсуждая соглашение, другая группа крестьян прошла к Лондонскому Тауэру. Солдаты защищавшие Башню, решили не сражаться с повстанческой армией. Симон Садбери (архиепископ Кентерберийский), Роберт Хейлз (королевский казначей) и налоговый комиссар были схвачены и казнены.

Повстанцы хотели отомстить всем, кто вовлечен в сбор налогов или администрирование правовой системы, в результате несколько адвокатов и судебных служащих были убиты. Мятежники также напали на иностранных рабочих, живущих в Лондоне. Утверждалось, что около 150 или 160 несчастных иностранцев были убиты в разных местах, тридцать пять фламандцев были вытащены из церкви Св. Мартина в Винтри и обезглавлены в том же квартале. Бесчинства заставили короля действовать решительней. Было решено, что 15 июня 1381 года между Ричардом II и лидерами крестьян в Смитфилде должна состояться еще одна встреча. Уильям Уолуэрт поехал к мятежникам и вызвал Уота Тайлера на встречу с королем, тот сел на пони и в сопровождении только одного телохранителя со знаменем повстанцев направился на переговоры.

Когда он подъехал к Ричарду II, то выдвинул еще один список требований, который включал: устранение системы господства, распределение богатства церкви среди бедных, сокращение числа епископов. Король пообещал сделать всё, что в его силах. Уот Тайлер не был удовлетворен этим ответом и попросил воды, чтобы прополоскать рот. Это было воспринято как крайне грубое поведение, особенно когда Тайлер не снял свой капюшон, разговаривая с монархом. Один из сторонников Ричарда закричал, что Тайлер вор и грабитель. Услышав это, Уот сделал попытку ударить камердинера своим кинжалом и убил бы его в присутствии короля, но мэр Лондона, Уильям Уолуэрт вмешался, пытаясь задержать Тайлера. Лидер повстанцев ударил мэра кинжалом, но Уильям был в доспехах и не пострадал, он нанес ответный удар Тайлеру в шею, а затем сильный удар по голове. Во время этой потасовки камердинер выхватил свой меч и нанёс ещё 2-3 удара Уоту, который в тяжёлом состоянии был отбит своими людьми и доставлен в больницу для бедных. Уильям Уолуэрт ворвался в лечебницу, арестовал Тайлера и на площади Смитфилда обезглавил его.

Крестьяне подняли оружие, и на мгновение показалось, что между солдатами короля и крестьянами начнётся бой. Однако у Ричарда II хватило смелости и хладнокровия, он подъехал к повстанцам и произнёс речь, которая убедила крестьян сложить оружие. Лишившиеся своего предводителя, повстанцы разошлись по своим домам. Многие историки средневековья отдавали должное Тайлеру, как несомненно способному лидеру, который принёс бы пользу Англии, будь он на правильной стороне (стороне короля). Скорее всего его убийство не было спонтанным, а продуманным действием советников короля, что показывает, как важен был Уот Тайлейр для восставших крестьян.

В Далласе

Есть видео из других городов.