Часть 1.

Примечание от автора: в тексте встретится вымышленный жаргонизм (на японском)18 века - "киётэ", означающий "не торопись/подожди/тихо"....

– Кто… они такие?.. – бросил на бегу Костик.

Вопросы, которых у них скопилась полная голова, адресовали Мазаю. Только готовых ответов не было. Похожие на людей существа, словно скелеты, обтянутые кожей, серо-зелёной, сутулые, передвигались по-разному. Некоторые из воды выходили на двух ногах. Преследовали на четырёх. Быстро отстали от них, неуклюжие. Видимо, в воде передвигаться им было удобней.

Остановились.

«Что, Борька?.. Стлашно?..» – спросил бы сейчас Такимура.

Даже Мазай казался растерянным.

– Таких я ещё не видел, – помотал он головой. – И в месте этом не был…

– А… где были?.. – первое, что спросил Борис, после того как оказались непонятно где.

Инструктор посмотрел куда-то в сторону. Потом, помолчав, кивнул. Самое время было сбросить пелену.

– Много, где довелось, – ответил Степан Леонидович. Сплюнул. – «Отдел магнетизма». Его наработки. Приоткрывают там разные дверцы, проходы. Организация неподведомственная ни МВД, ни уже ФСБ. Сотрудничают с РАН. Негласно, разумеется, и напрямую подчиняются только президенту…

О, как. Вот значит куда «сватал» их Репейников Вячеслав Вениаминович. А что? Как раз по их узкой специальности.

– И… что? – спросил Костя Глухов. – Там были какие-то другие?..

– Не такие, – коротко ответил инструктор. – Какая-то мелюзга, вроде тушканчиков-кенгуру. Другие насекомые, птицы… Здесь был Репей… Репейников. Если я правильно понял, куда мы попали. Но ничего не рассказывал. Знаю, что пропали две наших группы, с учёными. Вошли, а обратно их выпустить не сумели. Место на острове, куда я не велел подходить, за вторым «курганом» – вроде как там… их останки.

Он пнул со злостью лежавший камень.

– Сегодня вообще никто никуда не должен был заходить. Варнавский улучшил оборудование, обычное рядовое тестирование. Должны были только показать проход, если откроется…

Показали. Что дальше-то делать? Если опять откроют проход, то снова на острове, куда набежали эти существа из воды, похожие на мертвецов из фильмов ужасов. Оставалось идти знакомой дорогой дальше. «Петля» приведёт их обратно в полдень, на то же самое место. Вести себя после тихо. И ждать.

– А ну-ка, глянь!.. – Мазай указал Долматову на пригорок, чтобы тот осмотрелся с высоты. Покачал головой, когда Ваня взглядом спросил про дерево, всё в язвах и бугорках, как многие здесь.

– Ничего руками не трогать. Смотреть под ноги и двигаться дальше…

Иван быстро поднялся на возвышенность, а потом спустился с неё. Никто их не преследовал, доложил. Или ещё не догнали – двигались существа и правда с какой-то неуклюжей ленцой, шипели, гудели, издавая невнятные и тягучие звуки. Переговаривались между собой или таким образом проявляли агрессию. На задних ногах ростом они были с человека, но передние конечности-руки, костлявые и с тонкими перепончатыми пальцами, казались немного длиннее человеческих. Несмотря на худобу, в тонких мышцах чувствовалась упругая сила. Не зря на ум пришло сравнение с капустными листьями – щёки у них будто отваливались, как те самые листы от кочана. И тощая как кочерыжка шея.

– Выдвигаемся, – велел всем Мазай, когда смочили пересохшие губы из его бутылки, оставив остатки на последний раз.

Долго они не прошли. Существа оказались хитрее них. Знали про свою медлительность и напрямую не преследовали, где-то срезали путь. Показались впереди с трёх сторон. Сходились в стаю. Особей пятнадцать-двадцать, шли на четырёх конечностях и начали подвывать, когда их увидели.

– Какие мы умные… – без страха, и скорее с сарказмом, произнёс Степан Леонидович, глядя, как существа медленно и уверенно приближаются.

– Значит, так, – сказал он уже троим подопечным. – Местность, насколько я вижу ровная. Но в лес далеко не заходить. Сейчас разбегаемся – разъединим их на группы. Двигаем назад, к болоту. Сходимся у начала тропы на остров. А там попробуем вернуться сюда. Тут узко, сейчас не обойти, много их… Поняли?.. Костян с Борей, Ваня со мной, парами… Пошли!.. В близкий контакт не вступать!..

Сердце заколотилось. К такому их точно не готовили, но делать было нечего. Некогда размышлять и удивляться происходящему, выберутся – успеют всё обсудить. Под ногами замелькали небольшие кочки. Поваленные деревья, что дважды попались им на пути, как будто заживо разлагались на земле – смердело словно от трупов. Где-то уже через минуту они перестали видеть Ваню с Мазаем, те двигались слева. Преследовавшие их существа ожидаемо отстали и подняли хором вой, когда увидели, что добыча ускользает.

А ещё через пару минут послышались вдруг раскатистые хлопки «Стечкина». Ваня начал стрелять.

– Куда?!... – одёрнул за локоть Константин, когда Борис захотел повернуть. – Под пули что ли?!.. Договорились – у начала тропы!..

Он вырвал у него руку.

– Они могут до неё не дойти…

И побежал, срезая влево. Слышал, что Костян тоже дёрнул за ним, один к условленному месту выбираться не стал. Инструкции инструкциями, но подчиняться им следовало дома, в штатных запланированных ситуациях. Тут не по плану шло с первого шага. Мазай, например, не узнал бы никак, что там, у острова, их могла поджидать другая группа существ. Ведь сами-то уже нарвались, Ваня в кого-то стрелял?..

«Стечкин» сработал ещё девять раз, пока впереди не замаячила фигура инструктора. Подбежали.

Тела человекоподобных существ лежали на земле. Как подошли ближе, увидели шестерых мёртвых и двое ещё шевелились. Приближались ещё другие. А по маслянистой воде, на берегу которой стоял Степан Леонидович, расходились тяжёлые круги. Потом появилась и исчезла рука – одного из местных обитателей.

– Где Ваня?.. – первым делом спросил Борис, когда Мазай поднял с земли камень и обернулся, услышав шаги.

Инструктор только покачал головой. Лицо посерело, лоб обливался потом.

– Утащили… Под воду… Я не успел…

Сломанная гнилая деревяшка валялась рядом. Ей, очевидно, Мазай размозжил чей-то череп – у одного трупа почти не было головы, сплошное месиво.

Борис дёрнулся к воде, но Глухов и инструктор крепко схватили.

– Всё!.. Он ушёл, Раневский!.. – громко повторил Мазай и оттолкнул его от берега.

– Камни в руки и возвращаемся сразу назад, откуда нас погнали! Быстрее попадём через холм в полдень… Эти из-под земли выскочили, яма тут у них была. Как ловушка… Я иду первым, Раневский замыкает…

Ни сам Борис, ни, вероятно, Костя Глухов, осознать ещё не успели, что Вани не стало. Огромный масляный пузырь всплыл на поверхность и лопнул. Инструктор одёрнул их голосом. Существа приближались с двух сторон. Много, десятка полтора или два. Только сейчас заметили – когда Мазай зашагал быстро от берега первым, то ногу одну ставил неровно. Сзади, на штанине – след от укуса, сочилась кровь. На ходу он с себя сдёрнул ремень. И ловко, одним движением, затянул его выше раны, остановившись лишь на миг. Затем снова пошёл и вскоре перешли на лёгкий бег. Деревья, попадавшиеся навстречу, казалось, поворачивали к ним «лица» и хлопали глазами-наростами, провожая недобрым взглядом. Каждая толика этого непонятного уголка обернулась будто против них. Словно искала повод наброситься…

***

Всё повторилось в точности. Существ больше не видели, но слышали их шараханья на отдалении. Дорога во второй раз показалась дольше. Закончилась, как и прежде, вечерним подъёмом в стремительно сгущавшихся сумерках. А после – спустились с холма под полуденным солнцем. Молчали весь путь.

Остров их встретил без изменений. Снова торчал флажок, от воды с трёх сторон поднимались испарения. И будто бы не было ничего. Разве что, теперь их осталось трое, без Вани.

Борис залёг перед первым курганом, наблюдал за поверхностью болота. Костя следил за тропой, идущий от места их локации к лесу, из которого они только что пришли. Мазай ушёл за второй курган, где обнаружил останки исчезнувших. На вопрос, зачем два раза бросал в воду копьём флажок, ответил, что заносило однажды в похожую на эту дыру. Там воду из озера пить было можно, но возле берега водились кусачие рыбки. И чтобы залить котелок или чайник, швыряли от берега ветку, и живность сплывалась к ней. Пока её терзали, наполняли ёмкости с посудой. Тут вышло иначе – побеспокоили опасных глубинных обитателей и, как следствие, понесли потери. Знать бы заранее, в какое место их забросит Варнавский. Понятно, что ничего подобного он не хотел – что-то там накосячил его помощник Саня, в итоге оставшейся без головы. Но легче в этом месте от этого не было. Надо было как-то выживать.

За полчаса не произошло никаких изменений. Пару раз Мазай выходил из-за кургана, давая им понять, что с ним всё в порядке. Чем-то он там был занят. На поверхности густой воды болота изредка появлялись круги и пузыри, однако на берег вылезти никто не стремился. Небо только стало немного другого цвета, появились нежные кремовые оттенки – заводи из-за этого подсвечивало розовым. И солнцем слегка обжигало кожу рук и лица. Не хватало ещё облучиться, чёрт его знает, в какие места открыло проход оборудование профессора. С Костиком несколько раз встречались глазами, но оба отводили их друг от друга, переключаясь на окрестности. Будто делили вину за гибель Вани. Не было тут виноватых, однако щемящее чувство внутри никуда не девалось. А вместе с ним и другое, постыдное – радовались, что участь Долматова миновала их. По крайней мере, пока.

Внезапно, когда Борис посмотрел на запад острова, он заметил в воздухе дрожание. Словно подрагивала невидимая плёнка, проявляясь время от времени. Затем это явление стало чётче. На миг даже сердце застучало от радости – точно такая же стена исчезла в самом начале, в неё бился телом Мазай, пытаясь прорваться. Значит профессор Варнавский справился с оборудованием, пытался снова открыть им «дверь».

Он снова взглянул на Глухова, махнул ему рукой. Тот почти одновременно повернулся и сам. Заметил, как нечто проявлялось и стена эта становилась видимой, быстро темнела.

И вдруг на их острове прозвучал одиночный выстрел. Донёсся из-за второго кургана, где был инструктор. Эхо раскатами разнеслось над болотом.

Оба вскочили одновременно. Бросились тут же к восточному краю суши. Обогнули курган, откуда донёсся звук. А там остановились.

На берегу лежал их инструктор. Мазай, или Корнеев Степан Леонидович. Ноги его конвульсивно дёргались. Из левого глаза вытекала кровь – глазница заполнилась ей, как небольшая болотная лужица. Рука ещё сжимала пистолет. «Стечкин», только старый и ржавый, не тот, который был передан Ване Долматову. Чуть дальше, метрах в семи, лежали кости – много костей, в истлевшей от времени одежде. Одни тела – в камуфляже, другие – в гражданском. Двое – в защитных халатах. Остатки какого-то оборудования, изъеденного ржавчиной и покрытого грязью. Не все из скелетов были целыми, у кого-то не хватало голов или конечностей. Инструктор, видимо, нашёл пистолет на одном из них, пытался с ним разобраться. Однако выстрелом оружие разворотило, и осколок сыграл свою роль. Случайность, как и сам выстрел. Не застрелился же Леонидович, да и зачем стрелять, коли решили вести себя тихо?..

– Борис… – позвал его негромко Костя, пока он проверял пульс, понимая, что Мазаю уже ничем не помочь. – Стена исчезла…

Глухов отошёл на несколько шагов и выглядывал из-за кургана, наблюдал оттуда за округой. Вдобавок, в болоте запузыри́лась вода. Как в первые разы́, в нескольких местах одновременно. Кто-то поднимался из глубин на поверхность. У них же – ушёл сначала Ваня, теперь их старший в группе, ещё и стена, замаячившая для всех надеждой, также неожиданно пропала. И находились по-прежнему хрен знает где. Захочешь – и не придумаешь хуже. Взмокла на груди и спине рубаха.

– Туда смотри, Костян!..

Борис первым увидел, что пузыри из толщ маслянистой воды, поднимались не только в полусотне метров от берега, но и дальше, вдоль ведущего к лесу пути, примерно где-то посередине. Если существа вылезут первыми там, то отрежут их от жиденькой чащи, где можно было хотя бы затеряться и оторваться от них. На острове по-любому зажмут, если навалятся большим количество. В подтверждение этому говорили тела более чем десятка учёных и бойцов. Были вооружены, но это не помогло. Одолели всех. Мазай говорил, что пропавших групп было две, в разное время. Что же получается, эти существа сами сложили тела после того, как убили, в одном месте? Может, даже не ели их, просто порвали? Кто вообще решил, что они едят людей?..

– Давай!.. – товарищ уже тянул его за руку.

– Подожди…

Избегая смотреть на тело инструктора, он шагнул к лежавшим неподалёку костям. Быстро пошарил. У одного, скелета в камуфляже, из сапога достал нож. Костя Глухов тоже сообразил, и начал помогать в поисках. Но больше ничего не попалось.

– Быстрее! – подгоняли они друг друга, начав убегать.

Понеслись бок о бок по дороге, тя́нущейся по кривой в сереющий лес. Уже от кромки, обернувшись, увидели, как существа начинали вылезать из воды на сушу. Разворачивались в их сторону и набирали свой неуклюжий галоп.

Разумеется, ждать их появления близко за спиной не собирались. Скорее всего, те не знали короткого пути – того, как обойти и преградить им впереди дорогу, и в первый раз встреча с ними в чаще была обычной случайностью. Просто в лесу жили другие из них, там тоже были лужи с водой – привычной, видимо, их средой обитания. Вот уж попали так попали…

***

Тишина. Мёртвая и вязкая. Весь лес теперь казался умершим. Они остановились километра через три, сошли с дороги в сторону. Дыхание вырывалось у обоих со свистом. Борис посмотрел в небо – серое, холодное и безумно далёкое, будто и непохожее на их обычное небо. Воздух здесь был тяжелее, видимо из-за больших объёмов необычной воды, что походила скорее на нефтяную отработку, разжиженную и вонявшую чем-то сильно несвежим. Где они были? Что это? Иная реальность, иное время, другая планета? Куда их занёс непредвиденный сбой в перегоревшем так внезапно оборудовании, какое ещё «заземление», про которое спросил Варнавский? Кажется, перед последней сильной вспышкой, профессор успел сказать что-то про сбившийся баланс в пучке лучей от главного радара, велел всем упасть на землю, но Борис уже не был уверен. Дальше их просто разбросало…

Он посмотрел Костю. Тот вроде справился с дыхалкой, кивнул ему, что всё нормально. А затем они услышали свист. Низкий и мелодичный, явно принадлежавший живому существу. Возможно даже птице, которых тут пока не видели.

Их уши не ошиблись. Скоро из-за деревьев выбрело живое существо, с виду похожее на небольшого страуса, ниже полутора метров в высоту. Перьев на хвосте было больше, чем у павлина, тащило за собой весь этот веер, подмахивало им. На маленькой голове, сидевшей на голой облезлой шее, торчал длинный изогнутый клюв – почти как пеликаний. Птица посмотрела на них безынтересно. Остановилась у поваленного дерева. Что-то начала клевать из лопнувших на коре нарывов, урчала, добывая себе еду. Надо же – действительно красивая.

Затем вдруг от дерева стремительно протянулась лиана, обвила птицу за ногу, и та громко вскрикнула. Стала клевать и била сильным клювом, пока эта лиана, словно змея, не разжалась и не уползла, потрёпанная, спрятавшись обратно под ствол. Другие лианы зашевелились тоже, их вылезло несколько, но этот «павлин» и не думал уходить, просто перешёл дальше к корню и продолжил добывать себе лакомства там, поглядывая настороженно то на людей, то на приближавшееся шевеление. Змеи-лианы намерились атаковать, медленно извиваясь подбирались к существу. И, клюнув ещё пару раз, «страус-павлин» отступил, коротко и недовольно взвизгнул, после чего, подметая землю хвостом, пошёл своей дорогой дальше. Костя и Борис переглянулись.

– Раневский, мы в Африке?.. – неуверенно спросил Глухов.

– Навряд ли. Пойдём…

На Земле ли вообще, хотелось сказать… Но усугублять и без того наихудшее не захотелось. Они остались вдвоём. Их выезд быстро перестал быть учением, двое из группы погибли. У них же самих закончилась даже вода, не было никаких ориентиров, как и куда выходить, одно лишь предположение Мазая, которое в целом казалось верным – почаще оказываться на острове. Возможно, проход откроют в том месте и их заберут. Что-то похожее начинало уже происходить перед тем злосчастным выстрелом, дрожал миражом воздух, превращаясь в стену. Не бросят же их в конце концов?..

Двигались вперёд быстрым шагом и больше не бежали. Затем пошёл дождь. Странно, если это была временна́я петля, то почему не было дождя в те два других раза, когда они покидали затерянный посреди болот островок суши, продвигаясь среди деревьев? И что они вообще знали о петлях? Кроме нелепых гипотез, в которые Борис не углублялся, – почти ничего. Может, события могли развиваться по-разному вдали от эпицентра, коим являлся тот островок, но когда они к нему возвращались, то попадали в ту же временную точку. Светлое небо, прозрачные облака, торчащий у берега флажок. Ваня погиб в лесу, а вот Мазая не стало на острове. Что если там, когда они в очередной раз вернуться, Мазай снова окажется жив?.. Глупо на такое надеяться. Но мозг всё равно цеплялся за всё подряд, что давало хоть тень надежды.

– Борька, стой… – взял его Костя за локоть.

Они уже останавливали своё продвижение, когда ливень усилился, подбирали с земли безобидные на вид листья и пытались собирать в них воду. Та, что падала с неба, казалась вполне нормальной, жажда их мучала и справляться с этим было нужно, вода – не еда, долго без неё не продержишься. На худой конец, была зажигалка, и можно было попробовать вскипятить даже ту, болотную. Разжечь в лесу костёр, взять какую-то выпуклость из остатков железного оборудования, лежавшего рядом с костями учёных. Но в этот раз остановились не от желания пить. Глухов указал молча в лес.

Засели за смердевшим гнилью поваленным деревом. Таких тут было много – словно когда-то прошёлся ураган. Долго всматривались вперёд, однако дождик усилился и за его пеленой ничего не было видно. Борис успел проверить, нет ли под этим стволом лиан, похожих на змей, потыкал туда ножом. Одна даже из них вылезла после второго движения, но быстро убралась обратно, не проявив к тащившему её остриём клинка человеку внимания. Не то боялись воды, не то интересны были только птицы павлины-страусы.

Потом появилось ОНО. Пригнулись ниже, и наблюдали, как в поредевшей стене дождя прошагало существо. Похожее на черепаху-паука, на двенадцати трёхсуставных лапах, с парой десятков маленьких глаз на ножках, крепившихся на выпуклой голове с коротенькой толстой шеей. Двигалось оно медленно, вперевалочку, на спине – вместительный овальный панцирь, куда, видимо, могло спрятать и ноги, и голову. Ростом немного ниже предыдущего «страуса». И будто медлительней. Полудесятком глаз повращало на них, остановившись с другой стороны лежавшего дерева, но дальше прошло мимо и бежать от него не пришлось.

Уже третий местный подвид, включая змееподобные лианы, не проявил к ним агрессии, продолжив заниматься своими делами. Видимо, нападали только «мертвяки». А как их ещё назвать? Скелеты и есть скелеты, только живые. Пытались на них охотиться. Ваня с Мазаем угодили в их ловушку в лесу, сооружённую под землёй по типу охотничьей ямы. Защищали так свою территорию?.. Охотились будто на дичь?..

Как только встали из-за лежавшего дерева, дождь с неба кончился. И снова пошли стороной от известной им дороги, двигались параллельно ей. Дошагали до места, где «мертвяки» развернули их, когда были с Мазаем и Ваней, однако на этот раз тут никого не оказалось. Потому безопасно перебрались через хребет первого холма. Именно в этом месте, из-за скал и камней, иного пути продолжить дорогу как-то иначе на глаз не просматривалось. Тут им и устроили засаду – а, значит, примитивное охотничье мышление у этих существ работало превосходно, неповоротливость компенсировали тактикой и стратегией. Умный противник – опасный противник.

Впрочем, совсем скоро им пришлось убедиться в этом самим – как Корнееву и Долматову. Закончился спуск, а впереди ждал последний участок пути, перед подъёмом на следующий холм, за которым опять лежал их болотный остров под вечным полуденным солнцем. Так замыкалась временная петля. В воздухе через четверть часа стало быстро темнеть. Прибавили ходу и начали выходить на знакомый путь, вынырнули из леса. Снова полил с неба дождь, застучав по жухлой траве и валявшимся под ногами веткам. Борис отвлёкся лишь на мгновенье – оглянуться на треск по правую от него руку. А, повернувшись обратно, Костю, бежавшего впереди, уже не увидел. И в следующий миг провалился за ним в ту же яму. Ловушки, расставленной на земле, не заметили оба.

Шипение, лязг зубов и запах мертвечины сказали обо всём за себя сами. Вспыхнули глаза и потянулись руки. Костя пыхтел где-то рядом, слышались его удары. Борис успел перехватить левой рукой существо за шею и начал вонзать в него нож. Однако в раже схватки не сразу увидел, как второй мертвяк подбирался к нему справа. Заметил только, когда тот уже схватил его костлявыми пальцами за плечо и щёлкнул зубами у самого ухо. Отпрянул, вскочили оба, и в это же мгновение сбоку прилетел лоукик от вставшего на ноги Глухова; вдогонку ещё удар – чётко пробил в уродливый череп, заставив существо отлететь к краю ямы. Снова поднимался второй, получивший ножом раз десять, и стало понятно, что из ямы нужно вылезать. Существа несли урон, однако, что у них нужно было повреждать, чтобы издохли, выяснять лучше на открытой местности. Ваня скосил нескольких выстрелами, Мазай разбивал головы камнем и палкой.

Костя коротко вскрикнул, когда подтянулся на краю ямы. Сверху откуда-то подоспел ещё один, вынырнул из дождя и зубами вцепился в груд ниже ключицы. Борис, выпрыгнув, попытался сбить его ногой. И дальше они уже вдвоём с трудом оторвали его голову. Зубы выхватили целый кусок. Нож следом вошёл мертвяку в глазницу, и, не став дожидаться, когда другие выберутся за ними из ямы, а также сбегутся те, что уже шуршали и подвывали в кустах, дали оттуда дёру.

Выйти на холм по привычной дороге не получилось. Там этих существ уже собралось на подходах под тридцать особей.

Тогда попробовали взять влево, чтобы боком холма подняться на верхнюю его точку и начать спускаться с северной стороны по местному солнцу – именно где-то там поздний вечер вдруг превращался в полдень. Начали карабкаться. Ноги скользили и корни вырывались из рук – подъём оказался довольно крутым.

– Жжётся как огнём… – пожаловался на рану Константин.

Добрались до какой-то площадки, передохнули минуту, и снова начали подниматься. Борис помогал – Костю начинало пошатывать. Повязка из рубахи, которую ему наложили, всё равно съезжала и кровь не останавливалась.

Когда же вскарабкались ещё на одну площадку, существа эти начали прыгать на них откуда-то сверху. Быстро оттеснили к краю, и, спасаясь от их зубов, оба были вынуждены заскользить вниз. Где-то Костина рука по пути высвободилась из разжавшихся пальцев. А дальше кубарем покатился и сам Борис. Болезненным ударом в спину встретил мокрую землю. Сознание, словно спичка, вспыхнуло от возгорания ярко и, словно на сильном ветру, мгновенно погасло…

***

Очнулся он под последние капли дождя. Как в тропиках – быстро начинался и прекращался тоже в секунду. Открыл глаза. Пошевелил левым плечом, и в груди отдалось резкой болью. Перевёл взгляд. Тонкий деревянный сук или обломок ветви засел глубоко, ниже плеча. Не помнил, что б по пути, пока съезжали по боку холма, встречались деревья. Боковым зрением увидел, что тело Кости Глухова лежало рядом, в полутора метрах от него. А также то, что скатились они совсем не туда, откуда начали подниматься – тут тоже было какое-то болотце и камни, скалы, торчащие из земли клыками гигантских змеиных челюстей.

На одном из камней, у воды, сидел человек. В старинном воинском облачении, раскуривал от уголька длинную трубку. В круглой, на голове, сандогасе и лица его не было видно. Дым струйкой поднимался вверх. Весь облик сухонького маленького человечка тем не менее показался знакомым.

Пыхнув дымом из трубки, тот, наконец, взглянул на него. Негромкий узнаваемый смех.

«Цлабая ты, Болиска… – произнёс сидевший голосом мастера Такимуры. – Опять встать не можешь? Сдался?.. Товалища как поднимать будешь?.. А сам как?..»

Этого ещё не хватало – разговаривать с взбунтовавшимся рассудком.

– Не сдался… – тихо прошептал Борис. – Встаю уже…

Осторожно перевернулся на бок и поднялся на колени. Каждый проклятый вздох отдавался болью – лишь бы не задело лёгкое. Вытащить деревяшку тоже не решился, начнёт истекать кровью как его укушенный друг. Помедлил немного, перевёл левую ногу на стопу и двумя руками вцепился в одежду Кости Глухова. Уповая больше на сильную правую, одним рывком поставил на ноги их обоих. Костя застонал, не открыв глаза.

Борис огляделся по сторонам. Посмотрел вверх. Угораздило же съехать почти по откосному склону. Где-то там наверху одно из существ уже пробиралось к ним вниз, нащупывало дорогу, не торопилось. Полезут и другие. Повернулся. Маленький клочок земли, окружённый водой, и две узкие тропки, уводившие с него куда-то в топи. Выбор был невелик. Встряхнул Константина и повёл его к одной из них. Тот так и не пришёл в себя толком, вяло сопротивлялся.

Однако у самого спуска на дорожку остановился. Вздрогнул, едва не выпустив Глухова. Там, по колено в воде, в стороне от тропы, стоял Ваня Долматов. С оторванной рукой, выбитым правым глазом и следами укусов на теле, рубаха разорвана. Он покачал ему головой.

«Не сюда… Поверни…»

– Да куда же?! – вспылил Борис.

И сразу увидел, что Ваня был прав – в нескольких местах в воде поднимались пузыри. А вдалеке, на тропе, на сушу уже вылезло существо. Отряхивалось и осматривалось. Затем испустило призывный вой.

Он развернул Костю и, не давая упасть, повёл его к другому выходу с острова. Кое-как прошагали пятнадцать метров. Перехватил удобней за руку, что б удержать – и снова та же история, у спуска на вторую тропку остановились как вкопанные. Дорогу преградил инструктор Мазай. Весь изувеченный, с прогнившей впалой грудиной, торчащими осколками рёбер и вырванным из горла кадыком.

«И не сюда…» – прошептали мёртвые губы инструктора. За ним было то же самое – кто-то поднимался из воды и скоро должен был оказаться здесь. Оставался только один выход – двигаться наверх.

Подняв снова голову, Борис усмехнулся. Куда там с Костей, ему и одному теперь не взобраться и до половины высоты. Эту черту – середину холма – первое существо уже преодолело. И где-то за ним, наверху, движение вниз начали сразу двое.

«Что Борька, стлашно?..»

Видение Такимуры исчезло, однако в голове голос звучал настойчивей. Борис развернулся. Почувствовал, что самого начинает качать. Нож вылетел при падении, глазами искал, за что бы зацепиться, но, как назло, кроме трёх обломков скалы на островке, куда они съехали, ничего не видел. Ни оного малого камушка, чтобы использовать как оружие. Надёжной показалась скала, торчавшая посередине. В ней виделась выемка. Направился туда, но у самого подхода Глухов совсем перестал реагировать. Не смог переставлять больше ноги и тело его обмякло. Едва не упали оба.

Борис усадил его на землю спиной к камню. Выпрямился. Перед глазами поплыло. Покачнулся и сам спиной прижался к скале. Ноги дрожали, рот начинал открываться шире, пытаясь поймать глубокий вздох.

Первое существо хлюпнуло лапами по воде возле тропы, где привиделся Ваня. И сразу, там же, появилось второе. Поводили носами. Головы затем безошибочно повернули в их сторону. Плохо, вероятно, видели в сумерках.

Затем уже справа, у спуска на другую тропку, тоже возникли двое. Увидели или унюхали их, перекликнулись со своими, словно обсуждали что-то.

«Киётэ, Болька, киётэ…» – звучал в голове Такимура.

Борис поднял правую руку. Пальцы нащупали обломок ветки, вцепились. Сжал зубы и дёрнул. За миг перед этим успел подумать, что мог потерять сознание, вот только рука эту мысль опередила. Обломок вышел, боль прострелила, и всё же он остался стоять на ногах. Вздохнул, наконец, полной грудью. За спиной – скала, а, значит, так сразу не упадёт.

«Киётэ, Болька… Тихо, тихо…»

Постояв немного, существа переглянулись между собой, крутя на шеях тощими черепами с большими овальными глазницами.

Тут уже к ним присоединилось и пятое, спустившееся с холма сверху. С четырёх конечностей все разом все перешли на две. И медленно двинулись к ним с Костей кольцом. Недалеко заплескалась вода – на тропы начинали вылезать другие.

Руки Бориса, дрогнув, поднялись в готовность. Левая чуть не дотянула и опустилась.

«Киётэ, Болька, киётэ…»

Тот, что шёл посередине сдвигавшегося полукруга, немного выбился от других четверых вперёд. Ещё шаг, ещё.

«Киётэ, киётэ…»

Ещё один шаг. Оставалось совсем немного.

– Киётэ, киётэ… – тихо вторил Борис голосу учителя в голове, не различая уже, когда звучал он, а когда его собственный и охрипший.

«Киётэ…»

– Киётэ…

«Вот теперь!..»

– Банза-а-а-а-а-а-й!......

Часть 3 - ФИНАЛ

От автора: все рассказы цикла легко читаются как отдельные истории.

Рассказ 1 (в 2-ух частях). Противостояние (Жених и Невеста)

Раскказ 2 (в 2-ух частях). Питерские каникулы Вари ("Звериный Карнавал")

Рассказ 3 (в 2-ух частях). Я Приду и Останусь с Тобой

– Раневский!.. Постой!..

Кричали в спину, издалека.

– Бориска!.. Слышишь, что ли меня?!... Подожди!..

Костик Глухов. Всегда орал как полоумный. Только почему-то не раздражал этим. Такое чувство, будто тот после долгой разлуки встречал лучшего друга, и делал это всякий раз громко, когда замечал первым. Знакомы были всего года два – Костю к ним перевели позапрошлым летом, из другого города. Быстро включился в учёбу и занял одну из первых строк по всем позициям успеваемости.

Хлоп!..

Ожидаемо прилетело по затылку учебником. Тяжёленький. Не как «талмуд» Реформатского по языкознанию, но всё же. В их направлении знания вообще давались тяжело.

Борис не остановился. Крепко пожали друг другу руки, и дальше уже шагали вдвоём, бок о бок по людной аллее. Он направлялся к набережной. Хотел немного посидеть перед утренней лекцией и посмотреть на Волгу. Три долгих недели на больничном после односторонней пневмонии сказались на общем тонусе. Наверное, только через неделю приступит к вечерним тренировкам у Такимуры, врач велел поберечься. Необычным оказалось после больничных палат и квартиры чувствовать в лёгких такой объём воздуха. С непривычки даже закружилась голова. Утренний речной бриз обдул прохладой лицо.

– Тебе ещё не сказали?.. – дожёвывая бутерброд из пакета, спросил Константин. – А я первый узнал! Про тебя. Ты тоже будешь в группе…

Любил он вот так, загадками. Напустит тумана, что б начинали расспрашивать, потом уже выдавал малыми порциями.

– Кто? – небрежно спросил Борис, поддерживая знакомую игру. – В какую группу?..

– Как это – «в какую»? – сразу и с азартом завёлся Глухов. – Ну, с нами. На выезд… За тебя сам Силыч просил! Ваня говорил, что он подходил к Репейникову. Слышал, как называли твою фамилию…

Костик с годами стал бы, наверное, хорошей дворовой бабкой. Из тех, что с голубями клюют на скамейках семечки, зорко наблюдают за всем и могут припомнить каждого, кто входил в их подъезд. А также – на сколько зашёл, когда вышел, с кем, и было ли что в руках. Лучшая на деле наружка. В Москве, говорят, Аркадий Францевич Кошко, ещё в начале прошлого века, будучи гением российского сыска, уделял особое внимание таким случайным свидетелям, от чьего глаза не ускользала ни одна съеденная голубем семечка. А Владимир Филиппов, начальник Петербургской сыскной полиции, многих таких стариков, коротающих будни во двориках жилых домов, знал поимённо. Это камеры наблюдения иногда бесполезны – то нечёткая съёмка, то угол захвата не позволяет разглядеть нужного пешехода. Подслеповатые старики, когда им было любопытно, быстро прозревали и слух у некоторых становился лучше, чем у младенцев – частенько слышали то, что для их ушей не было предназначено. Дворовый интернет и система контроля.

Плюхнулись оба на лавку. Борис зацепил у дома мороженое. Подтаяло немного, когда оказались на набережной. Все три недели, несмотря на плохое самочувствие, жутко хотелось его поесть.

– Ты что – вообще меня не слышишь? – обиженно боднул его локтем в бок Костик Глухов. – Я ж говорю, сам Силыч за тебя просил!..

Силычем, или Микулой Силычем, коверкая его настоящее имя, называли мастера Иошито Такимуру. В питерских и московских отделениях свято верили в «шотокан» и его непобедимые техники. Мастер Такимура вразрез общим канонам не шёл, но немного усложнил, а в чём-то и упростил обучение – вывел свой собственный стиль, который применялся только здесь, у них. Первые вечерние занятия, после дневных с Мазаем, Борису не понравились. «Что это за танцы с бубнами?..» – так и сказал потихоньку Костику, когда посмотрел на демонстрацию техники в начале обучения. А потом втянулся. Другие тоже оценили преимущества того, чему обучал их маленький сухенький японец. Сам Боря никогда не называл его Силычем – всегда только по имени и с уважением. Мастер Такимура появился в их городе шесть лет назад, и как-то быстро был замечен службами. Практика его в спортзалах моментально закрылась, и он оказался на новой для него работе. Говорят, согласился охотно. Успел воспитать немало специалистов за короткий срок. Жил скромно. И, кажется, был доволен своим положением. Бо́льшего о японском мастере его ученикам не было известно. Сам о себе никогда не рассказывал. «Что, Болька?.. – через раз произнося то «р», то «л», спрашивал его мастер на тренировках, когда отрабатывали нападение. – Сдался?..» «А если совсем не могу?..» «Кричи «банзай» и иди вслепую, – пошутил мастер. – Сдавайся, слабак…» Ещё бы не сдаться. Нехитрые блоки, а «отсушил» сначала ногу, потом – правую руку. Борис был вынужден отползать – встать после такого сразу не получалось. Дед худенький, но вот его конечности – как у железного терминатора. «А если длуг твой тоже лежит?.. Как защитишь?.. Как встанешь сам и его поднимешь?..» Старый учитель хорошо говорил по-русски. И пользовался уважением других педагогов. За первые полгода занятий синяки не сходили с тела. Однако Борис научился вставать. Потом уже – не отбивать так глупо руки и ноги, начал держаться в учебном поединке намного дольше. Мастер Такимура вёл каждого из них грамотно – видел, как те самые дворовые бабки, их слабости, и постепенно укреплял. Меньше всего приходилось упорствовать Глухову – Костик сразу оказался неплохим бойцом. Постепенно, за год, ребята сравнялись…

Прохладным выдалось утро мая. Мороженное ещё не закончилось, а из носа уже потекло. Костя ещё три раза пытался его разговорить. Борис же быстро утомился и от такой лёгкой прогулки. Да и не хотел вести беседы.

– Давай потом, Костян, – сказал он товарищу. На самом деле, он понимал, о чём говорил Глухов, просто не сразу всплыло в памяти. – После лекций. Ко мне всё равно никто не подходил и не звонил. Может, и передумали… Я ж пропустил вроде многое…

Костя согласился. Нечего запрягать тележку впереди быков. Мало ли о чём Силыч с Репейниковым договаривались. Может, вообще обсуждали, как из них и кто успевал в вечернем спортзале. Однако чутьё у Глухова, как и удары, тоже было отменным. Когда поднимались от набережной по ступенькам, Борис не упустил возможности, и пнул ногой друга под зад. Готовился к ответному удару, и всё же чуть-чуть не успел отойти – Костян хорошо задел под колено. Вывернулся ведь ещё, дотянулся левой. Ничего. Оправится немного после болезни, и снова будут на равных. Последние два поединка Костя ему проиграл, в достаточно близких схватках. До это раз восемь – наоборот. Они будто соревновались. Зимой упирались с Ваней – тот тоже был хорош. Да вся их группа. Осенью готовились к службе и присяге. Куда-то ведь все попадут по распределению. А эта поездка как раз могла немного определить их направление в будущем – вроде как Репейников подбирал группу, в какой-то особый отдел, занимающийся непонятно чем. Расширение и обновление кадров – единственное что было дозволено узнать из уст самого Вячеслава Вениаминовича. Ещё в апреле.

А после Борис тяжело заболел. Наверное, в первый раз за последние десять лет…

***

Ни в этот день, ни на следующий, ни на другой после них, Бориса к себе так никто и не вызвал. Он даже слегка усомнился в словах Константина. Более того, чувствуя себя ещё не совсем уверенно, вечером четвёртого дня отважился выйти на вечернюю дополнительную тренировку. Однако дальше входа в зал пройти не сумел. Маленький зоркий Такимура сразу увидел, что рано ещё было храбриться его неокрепшему подопечному, пытаться наверстать и что-то доказать другим. Легонько пихнул ногой в низ живота – и руки не успели поставить блок.

«Домой, Болька. Долечиваться…» – невозмутимо сказал наставник и повернулся к нему спиной.

Пришлось подчиниться.

Зато через неделю в их корпусе объявился Репейников. Вячеслава Вениаминовича все называли «куратором». Преподавателем в заведении он не был, но часто в нём появлялся, общался с наставниками и педагогами, кого-то из учащихся к нему иногда приглашали на беседы. Противный мужик, цепкий и чрезмерно язвительный. Борису довелось с ним разговаривать дважды. И это был третий раз.

– Ну, что, Раневский? – спросил он, не разрешив ему сесть и оставив стоять перед бюро. Сам сидел на крутящемся стуле, сложив перед собой руки. Большим пальцем левой руки, почти бесшумно, но в какой-то осмысленный такт, словно морзянку, отбивал по гладкой полированной поверхности. Смотрел пристально, исподлобья.

– Глухов тебе, конечно, всё растрепал, – усмехнулся он после вопроса. – Ваня Долматов встретил меня с вашим «самураем» в коридоре. А потом я их видел с Костей, когда уходил. Ведь так?..

– Так… – почти не раздумывая ответил Борис. Хотели бы что-то скрыть, не обсуждали бы в стенах коридора, где ходит много людей. Костику не попадёт.

– Правильно мыслишь, – читая его как с листа, расплылся губами Репейников. И, закончив беззвучно отстукивать, поставил точку в своей «передаче» – громко щёлкнул пальцем по стеклу на столе. Поднялся, повернулся к нему спиной и отошёл к окну.

– В общем, поедете в лес, – сказал он, не оборачиваясь. – Ты, Ваня Долматов, Константин Глухов. За старшего над вами – Мазай. И группа учёных. Посмотрите на один эксперимент. Увидите оборудование, пройдёте инструкции. Правда сначала подпишите бумаги…

– Какие?.. – сразу спросил Борис.

Теперь Вячеслав Вениаминович уже повернулся к нему.

– Какие? – переспросил он с насмешкой. – Ты дурачка-то не включай. В июне уже последние экзамены. А там посмотрим, куда попадёте по распределению. Есть мысли насчёт вашей троицы. Подпи́шете – и назад дороги нет. Всё понял, задохлик?..

Слащавая улыбочка. Неприятная.

Однако репутация у этого человека из некоего ведомства была железной. Говорят, будто он лично взял под своё крыло Такимуру. Хотя бы за это стоило его уважать, не любить, но относится по-должному.

– Не слышу, мой мальчик, – надавил Репейников голосом.

– Я понял, – ответил Борис. – Когда выезд?..

– Глухов на хвосте принесёт, – с ещё большей насмешкой ответил Вячеслав Вениаминович. – Или Ванька. Мельчают поколения. Что ж… Других нет.

Как-то горько он произнёс последние слова, захотелось даже ему поверить. Но Борис ничего не сказал вслух. Спросил глазами разрешения уйти и был отпущен.

– Сам вызову… – прозвучало уже в дверях ему в спину.

Две недели пролетели незаметно. Борис снова вернулся к тренировкам. Костика он больше не побил, но Ване настучал один раз хорошо. Кроме вечерних занятий у мастера Иошито, ещё нравились история и философия. Профильные, физика с математикой, поднадоели. Книжками эпохи мыслителей Возрождения он просто зачитывался. Очень любил классиков идеализма, Канта и Гегеля. Правда, порой не видел чёткую линию между субъективным и объективным, вечно они у него переплетались, не имея границ. Проходил это ещё в университете, до того, как попал в особую школу, но тогда просто заучивал, чтобы сдать, а сейчас пытался вникнуть глубже. Затягивало как чёрная дыра. Выжимала центрифугой мозг, и после каждой подобной выжимки тот расправлялся снова. Ну, обновлялся что ли. Мысли после этого казались более стройными.

В самых первых числах июня произошло то, что ожидалось всеми с внутренним напряжением. Вызвали одновременно. Не было самого Репейникова, приехал какой-то его помощник – Валера, на вид немного старше их самих, но при погонах, при звании и должности. Провёл начальный инструктаж. После были подписаны необходимые документы. Мазай – так звали первого дневного инструктора по самообороне – зашёл в кабинет последним. Не глядя подписал свою бумажку. Кто и как его назвал дедом Мазаем, для всех оставалось тайной. Зато было совершенно понятно, почему – с молодыми «стажёрами» выезжал, куда требовалось. Просто за ними присматривал, для объяснений всегда были учёные, узкие специалисты в какой-то области. В их случае – люди из точных наук. Отдел, куда их «сватали» в пополнение, занималось некоторыми разработками. Понемногу отбирали. Из разных, видимо, городов, поскольку деятельность была слишком специфичной. Если, конечно, доверять тому, что изредка приносил «на хвосте» Костя Глухов – как-то он умел доставать информацию. Или через него её им давали планово, по чуть-чуть, чтобы понять, что думают, как относятся. В сложную сферу внедрял Борис свою жизнь, не было тут ничего однозначного. Такое будущее ему казалось интересным….

Двенадцатого июня их всех подняли в пять утра. Ездили по домам. Собрали в одну машину и дальше держали путь прямиком за город. У выезда ехал уже целый эскорт из четырёх внедорожников. Сзади и спереди сопровождали легковушки с мигалками и специальными знаками, которые километров через пятнадцать от них вдруг отстали. Уехали дальше прямо. И на узенькую дорогу они свернули без сопровождения. По ней углубились в лес. Ехали так ещё километров двенадцать, пока не замедлили ход и какой-то неприметной тропой начали протискиваться между деревьями, петляли, поворачивали и объезжали. На широкой поляне остановились.

В двух машинах из четырёх приехавших сидели вооружённые люди. Они первыми вышли и сразу рассредоточились по периметру, исчезли в летних зарослях. То, что это будет не обычный рядовой выезд, Борис понял ещё в дороге, когда увидел у Мазая кобуру со «Стечкиным», не деревянную, а изготовленную на заказ, без места для дополнительных магазинов. Мазаем, в глаза и за глаза, называли Корнеева Степана Леонидовича – тот никогда не обижался, был здоровенным добродушным дядькой, и в принципе ему никакой пистолет не был нужен. Но раз уж взял, значит, надо. Да и ребята в камуфляже показались серьёзными, по двое разошлись по четырём сторонам света. Будут охранять территорию. Удивило немного, что почти у всех были «эмки». Только у двоих привычные «калаши» особой серии.

– Ну, что, мелюзга? – обратился к ним троим инструктор Мазай. – Осматривайтесь. Помогайте учёным, если разрешат…

Тех из четвёртой машины выгрузилось только двое. Профессор Варнавский, которого знали и видели раньше, и один молодой помощник. Остальное место занимало оборудование. Ваня Долматов и Костя Глухов помогали вытаскивать. Какие-то платформы, антенны, радары, коробки. Что-то похожее на большие аккумуляторы. Пара тонких зеркал с мутной поверхностью и много чего по мелочовке.

– Щеглов то эти Репей зачем прислал? – спросил между делом профессор, когда Мазай подошёл ближе. – Сам-то не приехал…

– Репей будет позже, – с широкой улыбкой ответил учёному инструктор про Репейникова. – А правила знаете, Размик Эдуардович. Ребята посмотрят, вы что-то расскажете. Надо же как-то начинать…

– Ага, – кивнул недовольно Варнавский и поднял самый большой радар. Глазами примерялся к платформе, к которой помощник уже подключил питание. – Руки оторву – именно пусть только посмотрят, не трогают…

Зыркнул на Костю Глухова, который, поставив на землю коробку, легонько приоткрыл верх и уже заглянул внутрь.

– Нос убери, желторотик! – прикрикнул на него учёный.

– Отойди, Костян, – позвал Мазай Глухова. – Помощь пока больше не нужна. Позовут. Наблюдайте…

Костя, Ваня и Борис встали шагах в десяти от намеченной площадки. Она ещё долго обустраивалась. Сначала поставили в ряд шесть платформ, на них – радары. У крайних платформ – зеркала, которые направили туда же, куда смотрели шесть похожих на спутниковые антенны радаров-локаторов. Что-то к ним подключили, законнектили между собой. Подняли длинные антенны. А затем помощник начал настраивать каждый по-отдельности. Подсоединялся своими наушниками и изменял угол наклона тарелки, ловил какие-то шумы, а после фиксировал. Пока наконец не проверил все.

– Размик Эдуардович, – позвал он профессора, молча, как и все, наблюдавшего за его действиями со стороны и курившего вонючие сигареты в пластмассовом мундштуке. – Готов настраивать частоту. Зону определил…

Варнавский в ответ кивнул. И манипуляции продолжились. Саша, как звали его помощника, делал вроде то же самое, но времени теперь тратил больше. Ноги уже давно затекли от стояния, однако велено было внимательно наблюдать. По протоколу потом ещё, после поездки, составить детальный отчёт обо всём увиденном. И дальше беседовать со специалистами-физиками, слушать их разъяснения. Все ребята учились на физическом направлении в академии ведомства. Только на губах Мазая играла скучающая улыбка, и было видно, что ему всё равно, что здесь происходит. Сказано присмотреть за стажёрами – вот и присматривал. Никто не разбежался, все живы-здоровы, стояли, смотрели вместе с ним. И так же не понимали, что они видят.

По одному же известному и глубокому оврагу пошло всё внезапно. Профессор Варнавский сначала попросил всех переместиться, встать сбоку от «поля», на которые были направлены зеркала и радары-локаторы. Предупредил, что сейчас что-то увидят. А потом сам встал за панель управления, потеснив своего помощника. В какой-то момент он запыхтел. «Ёб твою мать, Саня! – выругался он. – Где заземление?.. Откуда так фонит?..»

Далее последовала вспышка и пошёл белый дым. Что-то коротнуло. А после уже вспыхнуло по-настоящему – как от светошумовой гранаты. Появился гул в ушах. И в следующий миг Борис понял, что лежит на земле, отбросило какой-то волной. Попробовал встать, но волна повторилась, и он откатился. Ударился обо что-то и, кажется, на мгновенье лишился сознания….

Когда проморгался после падения, увидел следующую картину. Впереди, метрах в двенадцати – матовая стена, уходящая высоко вверх и похожая по цвету на те самые зеркала Варнавского. Мазай разбегался и бил с наскока в неё плечом. Раза три так бросался. Скатывался по ней, отходил на несколько шагов и снова пытался взять с разбега. Она очень быстро бледнела, буквально на глазах. И после последнего прыжка инструктора стала вдруг совсем прозрачной. За ней появилась местность.

– Ну, всё, – прекратил свои попытки Степан Леонидович. – Пиздец…

Костик Глухов сидел в паре шагов рядом и тоже осматривался. Ваня Долматов стоял на ногах. Похоже было на ту самую поляну, куда они приехали, только немного шире и больше, а лес просматривался в одной лишь стороне, где-то вдалеке. Туда уходила тропа, поросшая низкой растительностью. Вокруг них везде тянулось болото. С кочками, камышами, маленькими корявыми деревцами кое-где и поднимающимися местами испарениями. Вода была зловонной, тянуло серой. Пара небольших возвышенностей вроде нарытых курганов, какой-то хлам – вот и всё, что было на островке, превратившемся из поляны в лесу, где они все оказались утром. Инструктор Мазай выбрал самое верное слово, назвав им случившуюся ситуацию. Они были не там, куда приехали. Всё вокруг изменилось.

– Подъём! – скомандовал Степан Леонидович. Открыл кобуру, когда все трое ребят встали на ноги, протянул Ване Долматову пистолет.

Тот взял его открытой вверх ладонью. Застыл, как с подаренным яблоком.

– Во-во! – похвалил Мазай. – Так и носи. Как барсетку в девяностых, на вытянутой…

– Зачем оружие?.. – не сразу сообразил Ваня.

– Ну, ты вроде десять из десяти в серёдку бьёшь. Мой результат хуже. Магазин один…

Костя переступил с ноги на ногу. Они ещё не вышли из оцепенения, глазели только по сторонам, как пингвины, попавшие сразу с айсберга в московский зоопарк.

– В кого… стрелять-то? – спросил настороженно Глухов, пока Ваня проверял пистолет.

Мазай не услышал. Он уже отошёл к берегу. У самой воды торчал какой-то флажок на деревянной рейке. Выдернул его резко из земли. Посмотрел вперёд, где в воде виднелись точно такие же, на округлых кочках, и уходи неровной вереницей вдаль, словно отметившие дорогу вехи. Отвёл назад руку и швырнул как копьё, с большим замахом.

Флажок плюхнулся в воду. На поверхности разошлись большие круги. Медленно расплывались, увеличивая радиус, как будто вода была слишком жирной. Инструктор покачал головой, повернулся.

– Сюда не ходите!.. – предупредил он. – Воняет…

Немного постоял ещё. Пока снизу не начали подниматься пузыри, большие и вязкие, лопались на поверхности словно не в воде, а в машинном масле, медленно сначала надуваясь.

После их старший развернулся и быстром шагом направился обратно.

– Из воды, с глубины – это поднимаются… газы, – предположил Костя Глухов. Посмотрел в сторону усилившегося бурления.

– Хуязы, – поправил небрежно Мазай.

– Уходим по тропке, – коротко сказал он. – Я иду первым, Раневский замыкает. Дорожка узкая. Ваня, патроны впустую не тратить…

– Стрелять-то в кого? – спросил уже сам Долматов. – И… где мы?..

– Где мы – не знаю, – ответил инструктор. – Стреляй во всё, что движется, если глаз не опознает. Желательно в голову. Ну, если будет голова…

Потом, зашагав к тропе, обернулся на них:

– Не ссать, пацаны! Выберемся! Сане разорвало голову, я сам видел. Варнавский что-нибудь да придумает. Но тут оставаться не надо – чую… Просто прогуляемся!..

Хорошее объяснение. Подбадривающее. Борис шёл последним, как и было велено. Не узнавал даже деревьев вокруг, когда вошли в странный лес, начавшийся через полкилометра впереди. Болотная вонь осталась за спиной…

***

Он присел на низеньком бугорке. Вытряхивал из одного ботинка набившийся сор. Попутно сорвал с икры пару каких-то сухопутных пиявок – впились в ногу и раздулись порядочно. Собственно, это была и не тропа – просто что-то похожее на дорогу, из-за хилой растительности, дорогу, которой они шли через незнакомый лес с деревьями, не походившими на те, которые были привычны взгляду в обычном лесу. Вытянутые листья, бугристая поверхность стволов, словно изъеденная язвами и испещрённая крутыми выпуклостями наподобие наростов на коже. Родинки. Невусы. Некоторые из них выделяли слизь. Мазай, как стало ясно, действительно не понимал, где они находятся, а они – ещё в меньшей степени. Солнце, по крайней мере, походило на их обычное – жёлтое и мордастое. Просто перенеслись куда-то, в незнакомую местность.

– Хватит сидеть, – бросил инструктор. Начинала мучать жажда, но пить он не велел – пару раз ручей уже пересекал им дорогу, с такой же маслянистой жидкостью вроде воды в болоте. Жалили насекомые. Толстые хоботки вонзались болезненно.

Борис закончил с обувкой. Сникерс Ваньки Долматова поделили на четверых. Бутылка в кармане Мазая оказалась кстати. Отпили по два глотка, осталось ровно на столько же. Возобновили путь. Если их и будут возвращать обратно, то откроют проход в том же месте. Только их инструктора что-то там напугало, на острове, и им он пока не говорил. Решил вывести «на прогулку», перетоптаться. Потом уже вернуться.

Планам их, именно в той форме, как было задумано, осуществиться было не суждено. Поднялись через густую траву на высокий холм. В воздухе неожиданно стало темнеть. Пару раз останавливались, слыша разные шорохи. Странно, что за всё время не встретили ни одного зверя, ни птицы. Только налетавшие внезапно на них рои насекомых. Ваня, со «Стечкиным» в левой руке – был левшой – реагировал на каждое предупреждение Степана Леонидовича. Минуты напряжения – и заново продолжали путь. Стрелять же по долгоносикам – не хватит патронов.

А когда спустились с возвышенности, спереди снова потянуло влагой. Вышли обратно на остров. Опять засияло солнце и поплыли прозрачные облака.

– Вот и нашли… – удручённо произнёс их инструктор.

– Чего нашли? – спросил Костя Глухов.

Мазай глазами указал на берег. Затем посмотрел на солнце, на тени.

– Петлю, которую искали, – ответил он после некоторого раздумья. – Флажок видишь? А я его зашвырнул… И время опять полдень. Попали…

Борис было двинулся к берегу, что б рассмотреть флажок, но Мазай остановил рукой.

– Я сам, – сказал он, словно по-прежнему не желал пускать их за ближний к воде «курган». – По сторонам смотрите. Быстро вернусь. Опять погуляем…

«Петля» была некой выдумкой. Что-то из фантастических фильмов. Борис их пересмотрел в детстве множество – нравились вымышленные повороты и верил, что наука когда-нибудь докажет нечто подобное. Ну, как же! «День Сурка». Красивое, поучительное. В мерзостном запахе, исходящем от воды неизвестного им болота, в унылых пейзажах вокруг, красоты красивого виделось мало. Радугой, где-то вдалеке, поднимались какие-то деревца на таком же островке. Как нарочно так выстригли – горбатой дугой, от маленьких по краям до высоких посередине. Вонь же стояла страшная – пахло мертвечиной. Будто кладбище отстрелянных животных. Дышать не хотелось.

Мазай повторил свой нехитрый приём. Достал древко флажка и швырнул дальше в воду. Проверил часы. Потом вернулся к ним. Остановившись, сказал:

– Давайте-ка за второй курган. Понаблюдаем, что там пузырится…

Они подчинились. Быстро поспешили за ним и присели за этой большой земляной бородавкой, похожей на огромную возведённую могилу. Затихли. Стали наблюдать.

Между тем всё повторялось. Воздух или, как предположил Костя, некие газы поднимались из недр болота. Раздувались на поверхности воды, образуя шарики, а затем разлетались с негромким хлопаньем. Брызгами всё оседало обратно. Что бы ни сделал Мазай, забросив флажок, а начинало бурлить именно там, где он приземлился. Круги, пузыри, хлопанье. И этого становилось больше, пока вдруг так же внезапно всё не прекратилось. На поверхности наступила тишь, вода разгладилась. Будто ничего и не было.

А минут через пять, когда, успокоившись, собирались выйти из своего укрытия, появилась вдруг голова. Похожая на кочан капусты. Щёки, как листья. Худые и сильно впавшие.  Больше похоже на голову разложившегося трупа. Глубокие глазницы, длинные жидкие волосы и курносый нос. И это нечто плавно двинулось к берегу.

– Сидим… – тихо сказал Мазай. – Сначала подпустим… Обожди, Ваня…

Это самое непонятное, с тонкой, как у орла шеей, доплыло до суши. Медленно выбралось на четырёх конечностях. В лохмотьях не то одежды, не то таких же капустных листьев, как сама голова. Осмотрелось. И двинулось к ним. Худое как скелет, с проглядывающими костями. Лязгнуло недовольно зубами. Как будто тигр, который выходит из озера, демонстрируя силу. Внюхалось в воздух. После призывно завыло – и над водой, минуту спустя, появились другие головы, шесть или семь. Все так же стали двигаться к берегу.

– К тропе! – уже не скрываясь, скомандовал их инструктор.

Вскочили и побежали. Ваня сделал в сторону первого существа одиночный выстрел. Оно их само заметило, бросилось вслед за ними. Неслось нелепыми скачками. Кажется, до тропы нагнать не успевало….

Часть 2

Взято с канала: Пабло Нейрассо