Вдовец

Женщина 31 год

— Три года назад я вышла замуж, - сообщила клиентка, высокая белокурая дама в легком голубом платье. - Познакомились на работе - он директор, а я кадровик. Поначалу отношения у нас были сугубо профессиональные, но в какой-то момент он начал делать мне знаки внимания, правда до каких-то реальных шагов дело не доходило.

— И вы взяли инициативу в свои руки? - улыбнувшись, предположила я.

— Знаете, как говорится: «Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо - сделай это сам», - вот я и попыталась прибрать его к рукам. Он красивый, видный мужчина, да и мне уже не двадцать - следовало действовать, пока не появилась другая претендентка. Только после того, как все получилось - ну, вы понимаете о чем я, выяснилось, почему он на самом деле не решался вступить в отношения.

— Он уже был женат?

— Вроде того, - хмыкнула она. - Он вдовец - жена погибла в автокатастрофе за несколько лет до этого, оставив его с маленьким ребенком. Собственно, ему Кирилл и посвящал все свое время, не желая огорчать дитя появлением новой мамы, которую, кстати, довольно неплохо замещала бабушка. Честно говоря, эта новость выбила меня из колеи - удивительно, но в офисе никто и знать не знал о таких подробностях из его жизни.

— Но, судя по тому, что вы поженились - этот факт не стал непреодолимой преградой, - задумчиво отметила я. - Должна признать - редкий случай, когда незамужняя женщина решается вступить в брак с вдовцом, у которого есть дети.

— Все потому, что я подошла к вопросу с умом и не пыталась занять принадлежащее умершей место. Медленно, но верно, я входила в их жизнь, постепенно укрепляя отношения в новой семье: сначала приходила с подарками, потом предложила сходить всем вместе погулять в парк, затем появились первые занятия вдвоем и так далее. А насчет редкости такого явления - я могу понять почему так происходит: растить чужого ребенка - это тяжелый труд и мало какая женщина пойдет на такое. Впрочем, у меня имеется богатый опыт воспитания двух младших сестер, так что особых проблем не возникло, да и в конце концов - я люблю Кирилла и это главное.

— А его сына?

— Если еще год назад, Миша только и делал что выводил меня из себя, то сейчас… да, сейчас я могу с уверенностью сказать, что люблю и его тоже, - с теплотой в голосе, ответила Наталья. - Собственно говоря из-за него я сюда и пришла. Где-то два месяца назад, я начала замечать какие-то странности: он немного осунулся, стал гораздо больше есть в обед после школы, а на вопрос чего ему хочется - говорит, что у него есть важное дело, но не хватает немного денег, поэтому мы с отцом начали их ему давать. На вопрос зачем - он отвечает уклончиво и, как мне кажется, врет.

— Он школьник, много чего может заставить его тратить деньги.

— Моего племянника колотили старшие ребята и отнимали все ценное. А он терпел, потому что боялся расправы и порицания. В конце концов все стало известно, но чего это стоило ребенку? Даже страшно подумать. А вдруг в нашем случае все еще хуже? Что если там какие-нибудь наркотики или тому подобная дрянь? Он же еще маленький - только недавно перешел в седьмой класс…

— Что думает по этому поводу ваш супруг?

— Муж ничего не знает, - покачала головой Наталья. - После того как он понял, что я вполне неплохо справляюсь с воспитанием, он с головой ушел в работу. А я решила не беспокоить его, учитывая все те проблемы что свалились на фирму. Мне, если честно, не хочется устраивать допрос с пристрастием или слежку, поскольку это могло бы повредить нашим с Мишей отношениям и огорчить его отца. Но и спустить все на тормозах не решаюсь - следует что-то предпринять.

— И вы хотите, чтобы я этим занялась?

— Только максимально деликатно - я сказала ему что нужно будет поговорить со специалистом по поводу здоровья и успеваемости в школе. Поэтому, думаю, следует начать издалека…

— Хорошо, я вас поняла - можете привести его. Но только разговор пройдет один на один. Вам придется остаться в приемной.

— Да, конечно - я понимаю.

***

— Здравствуй, Миша - меня зовут Виктория Сергеевна. Я — психолог. Ты знаешь, чем занимаются психологи?

— Здравствуйте, да - знаю. У нас в классе часто проводят всякие тесты, где нужно отвечать на вопросы или тыкать ручкой в квадратики. Это нужно чтобы понять кем мы станем, когда вырастем.

— Прекрасно, что ты это понимаешь, - доброжелательно улыбнувшись, сказала я. - И кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Спортсменом, - не задумываясь, ответил ребенок. - Мы с папой раньше часто ходили на футбол, поэтому я решил тоже начать заниматься. Наташа каждую неделю три раза водит меня в секцию.

— Значит ты в хорошей форме - это хорошо. А как насчет учебы - у тебя хорошие оценки?

— Вообще да, только с английским языком немного не получается, - отозвался мальчик и поспешно добавил. - Но я тут не виноват! У нас за год уже четвертая учительница и у каждой свои запросы! Сложно…

— Понимаю, - совершенно серьезно кивнула я. - У тебя много друзей?

— Не особо, - нахмурившись, признался ребенок. - На футболе много, а вот в классе - почти нет.

— Почему?

— Я их всех побил недавно, - нехотя ответил он. - У нас в классе появилась новенькая девочка - Ангелина. Они к ней цеплялись и обзывали - а мне это было неприятно, вот я им и объяснил, что так делать нельзя.

— Ты повел себя правильно, и я очень рада что ты решил поделиться со мной этим. Может тогда еще кое о чем расскажешь... Видишь ли, мне стало известно, что в последнее время ты стал тратить много денег в школе. Куда они все уходят?

— Я не могу сказать, - поджав губы, буркнул Михаил.

— Потому что твой папа и Наташа будут злы на тебя?

— Угу.

— А если я пообещаю, что они не станут на тебя сердиться?

— Не знаю…

— Поверь, им будет гораздо хуже, если ты не расскажешь.

— Я покупаю всякие разные вещи для Ангелины, - прерывисто ответил ребенок. - Скопил немного и купил ей новый рюкзак, чтобы над ней не смеялись из-за ее старого. Иногда покупаю ей в булочки в буфете или еще что-нибудь.

— Почему?

— Она очень бедно живет - вот я и помогаю, как могу.

— И почему ты это скрывал?

— Потому что эти деньги мне дают для учебы или на обеды, и Наташа очень расстроится если узнает, что я трачу их не на себя. Взрослые очень много времени тратят чтобы их заработать - папа уже несколько месяцев приезжает домой, когда я уже сплю.

— Ты прав, раз считаешь, что тратить деньги на другие цели — это плохо. Но, использовать их для помощи другу - это правильный поступок, ты не должен этого стыдится. Уверена, если ты расскажешь обо всем Наташе, то она будет только рада.

— Вы правда так думаете?

— Конечно, я ее сейчас позову, и ты сможешь сказать ей все то же самое что и мне. Увидишь - она тебя похвалит.

Следующие пять минут мальчик делился своей историей и тем, как он переживал, тратя деньги на девочку и скрывая это от родителей. Я специально не стала предупреждать мачеху о том, как ей следует реагировать, будучи уверенной что она поведет себя правильно. Она внимательно слушала, изредка задавая вопросы и миролюбиво улыбаясь.

— Но почему ты решил ей помогать?

— Ты же рассказывала мне о том, как тяжело тебе было в детстве и как тебя обижали в школе. Вот я и решил, что не хочу, чтобы Ангелине тоже было тяжело. Потому и начал помогать ей всем чем могу, а она мне постоянно объясняет задачи на уроках, если я что-то не понимаю.

— Хорошо, что ты решил ее защитить. Но зачем ты купил ей рюкзак - почему ее родители этого не сделали?

— Она живет с бабушкой - у нее маленькая пенсия, поэтому не всегда хватает денег на одежду и вещи. А у меня в отличие от нее есть папа и мама, вот я и подумал, что мог бы поделиться тем, что есть.

— Мама? - изумилась она. - Ты это про меня?

— Ну, ты же обо мне заботишься, и папу любишь - значит мама, - с совершенно искренней улыбкой, ответил пасынок.

— Мое ж ты Солнышко! - воскликнула женщина и заключила ребенка в объятия. По ее щекам покатились слезы и мне показалось что груз, который она так долго несла на себе наконец свалился с плеч. - Я так рада что ты помог этой девочке! Только в следующий раз, пожалуйста, не скрывай от меня такие вещи, а то я очень беспокоилась!

— Хорошо! - просипел Михаил, - Только отпусти, раздавишь!

— Да, конечно, - произнесла она и слегка разжала руки. Вытерев лицо так, чтобы не увидел ребенок, Наталья повернулась ко мне и одними губами прошептала. - Спасибо!

В Таиланде отец пришел в женском платье на детский утренник!

Дело в том, что папа воспитывает детей один. Он пришел на праздник в День Матери в платье, чтобы его дети не чувствовали себя обделенными.

Родители были сильно смущены, и даже возмущены такой выходке, и выложили фотографии в Сеть, чтобы высказать недовольство.

На их удивление мужчину в Сети поддержали!

В слесарке громко спорили о чём-то. Петька подошёл к железной двери, постоял, прислушиваясь. По тому, как он переминался с ноги на ногу, могло показаться, что внутрь заходить ему совсем не хочется.

Поправив на плече лямку брезентовой сумки, он толкнул дверь и перешагнул через порог, склонив голову; из-за высокого роста Петька периодически ударялся лбом о разные выступы.

Когда он вошёл в прокуренную темень полуподвального помещения, служащего одновременно складом, мастерской и комнатой отдыха для работников жилищно-эксплуатационного управления, его будто и не заметили - спор ни на секунду не прекратился. Петька прошел к стеллажам с инструментами, подвинул ногой железный табурет и сбросил на него тяжёлую сумку; та громко отозвалась лязгом металла.

Сейчас он стоял спиной к столу, служившему попеременно верстаком и буфетной стойкой, за которым расположились двое; электрик и водитель. Петька принялся раскладывать на полках инструменты, доставая их из сумки.

– Неее, Саныч, погоди! Ты от ответа не увиливай! Ты прямо отвечай на поставленный вопрос!, – это говорил водитель, имя которого Петька не запомнил при первом знакомстве с новым для него коллективом. Тогда, около недели уже прошло, Петька мысленно заклеймил шофёра прозвищем "мутный типчик", и с тех пор не знал как обращаться к нему; "тыкать" или "выкать". Полулёжа в старом ободранном кресле, закинув ногу на ногу, водитель курил, не вынимая сигареты изо рта, из-за чего речь его отдавала каким-то приблатнённым акцентом.

Его собеседник, толстопузый и добродушный электрик Саныч, Петьке понравился сразу. Сейчас он сидел напротив водителя, уперев руки локтями в стол – правой ладонью подпирает гладко выбритую пухлую щеку, мизинцем левой руки ковыряет в покрытом седой порослью ухе. Между его губ торчит головка изжёванной спички, которую он перекатывает языком из одного уголка рта в другой. Молчит, только спичка мелькает. Туда-сюда, влево-вправо. Смотрит пристально, упёр взгляд в глаза водителю и не отвечает.

– А давай молодого спросим, – водитель повернул голову к Петьке, похохатывая через слово:

– Эй, Петрушка, тебе какие больше нравятся? Такие, на которых лежишь как на перине, или плоские как доски? Будешь сейчас у нас третейским судьёй.

Петька уже закончил разбираться с инструментом. Теперь он стоял у железного шкафа – снимал рабочий комбинезон, переодевался в чистое. Рабочий день закончился.

– Оглох, что ли? Такие, как в витринах и на обложках журналов красуются нравятся больше, или дородные и пухленькие да мягонькие? Какие? – и хохотнул, почти по-поросячьи хрюкнув. При этом сигарета вылетела у него изо рта и приземлилась на столешницу.

Переодевшись и закрыв шкаф, Петька повернулся, и уже только проходя мимо мужиков, ответил на ходу, будто швырнул, коротко:

– Любимые.

Когда за ним закрылась дверь, Саныч шумно выплюнул спичку, и постучав себя костяшками пальцев по лбу, обратился к собеседнику выпучив глаза и багровея:

– Васька, ты нахуя так с ним?

– Чего? В смысле?

– А то будто не знаешь что Петя вдовец, месяц назад у него жена умерла при родах.

– Да не знал я!, – водитель выпрямился в кресле и принялся тушить окурок,– я не знал, бля!

– Ну, значит, теперь будешь знать. Вставай, пора по домам. Выходи, я запру.

Петр Кириллович вдовеет.

Сегодня – как раз тридцать девятый день, ещё день и – всё.

Можно жениться. Только не на ком!

- Сам батюшка сказал мне на отпевании: я тебе, Кириллович, разрешаю – сорок дней скорби, а потом – женись. Мужики, они как помидоры – в одиночку быстро портятся, - добавляет он хитро, выставляя миски с мёдом.

Всё семьдесят лет своей жизни Пётр Кириллович прожил в Берёзках, здесь родился, женился, работал, нарожал дочек. И помер бы здесь, но не может – молодой ещё, рано.

Жениться бы!

Супруга его, Наля, взяла и померла.

Ни с чего!

Попарилась в субботу в бане, поставила чайник, села на табурет у окна и сказал:

- Иди уже ты, Кириллович, а я пока чаю заварю.

Пока Петр Кириллович мылся она и померла. Сидя, на табурете, ни с чего.

Меня и ещё четырех бездельников-госсужащих занесло в отселённые Берёзки комиссионным ветром. В смысле – в составе комиссии. По выплате компенсации за петракирилловича дом. Даже из любопытства никто бы сюда из нас не приехал: напрямую, не по бездорожью, а линейкой по карте, до Чернобыля здесь не более ста километров. Зона.

Петр Кириллович совершенно лысый, но удивительно хорошо сохранившийся мужичок, даже язык не поворачивается назвать его «дедом». В милицейских штанах и гимнастёрке (один из зятей – милиционер, снабжает) он шустро принимает высокую комиссию, которая приехала из райцентра осмотреть дом и назначить компенсацию.

В Берёзках он один-единственный житель. В похозяйственней книге так и написано «Один проживающий».

Дом, за который государство заплатит не мерянные деньги – хорош; кирпичный, с пристройками, рубленная баня, гараж, сараи и сараюшки, погреб с погребней, теплица, собранная из окон соседних домов.

Петр Кириллович – хозяин, свой и два соседних огорода огорожены заборами-крепостями из половой доски позаимствованной в пустых домах:

- От кабанов и волков, - улыбаясь белыми и ровными, как чеснок, зубами, объясняет он нашему водителю.

Вслед за комиссией по усадьбе ходят две упитанных и ленивых дворняги, для компании.

Хозяйства у Петра Кирилловича практически нет.

Так, по мелочи – пчёлы, три поросёнка (надо же куда – то бульбу девать), два десятка кур (для яичек), дворняги – раскормленные вчерашним борщом и самопеченным хлебом. И внучкин подарок – «сильно страшный кот».

Показывая комиссии совершенно без эмоционального сфинкса, лежащего на вышитой петухами подушке на высокой металлической кровати с кружевным подзором, Пётр Кириллович добавляет:

- Он «пастеризованый», легчанный – как поросёнок, из хаты выпускать нельзя. Пропадёт.

Петру Кирилловичу очень одиноко последние тридцать девять дней.

Поговорить ему совершенно не с кем, кроме дворняг и «пастеризованого» кота.

Была, правда, почтарка с ликвидаторской пенсией, автолавка с хлебом и металоломщики – гопники, вывозящие всё, что видят, в ближайшую Россию, минуя блок-посты, древними, партизанскими тропами.

Вот он и решил – сдать дом государству и переехать в райцентр. А там - обязательно жениться.

Он угощает нас мёдом с магазинным хлебом – Наля-то померла, печь некому. И изо всех сил предлагает нам сало с мясными проростинами, огурчики-помидорчики – всё со своего огорода, Наля-покойница сажала.

Всё свежее, своё – со стронцием, цезием, кадмием и полонием.

И даже приносит из погреба (холодильника в доме нет) медовуху, самогонку из сот, в запотевшей четвертной бутылке. Крайне заинтересованный рецептом медовухи водитель нашего УАЗика Виктор тут же угощается «с собой» поллитрой.

- А я выпью, - говорит Петр Кириллович, - с хорошими людьми – грех не выпить.

И, выпив стопку, рассказывает нам, что выпивает он всю жизнь каждый день, но «трошки» - стопку в обед, под борщ, потом они с Налей-покойницей ложились отдыхать. И две стопки под ужин – «с устатку».

Петру Кирилловичу крайне приятно наше вынужденное общество, а особенно - женское.

А особенно - Анькино.

Анька-землеустроительница (обязательный представитель в комиссии по выплате компенсации) дважды разведённая двадцативосьмилетняя дура в поиске третьего мужа. Поиск заставил её вырядиться в зону отчуждения в самый провокационный из нарядов – джинсы размера «можно только стоять» (в УАЗике она полулежала на заднем сидении) и полосатую маечку с V-образным вырезом. Бюстгальтеров Анькиного размера Милавица не шьёт – не знает такого размера, что-то вроде «5+». Поэтому Анька так и ходит – без бюстгальтера.

Везде.

Встречая у ворот высокую районную комиссию Пётр Кириллович – остолбенел, какая красота!

И что бы не показывал нам и не рассказывал – периодически терял нить разговора, как только в поле зрения ему попадали задние карманы на Анькиных джинсах или полосатая маечка.

После обеденной стопки медовухи Пётр Кириллович рассказывает нам, о том, что он ещё мужчина – хоть куда, не смотря, что лысый. И горько сожалеет о том, как некстати померла Наля и как бы ему хотелось лечь отдыхать прямо сейчас, на кровать с кружевным подзором и вышитыми петухами подушками.

(Мёд, свежий воздух и стронций – видимо, крайне способствуют сохранению мужской силы.)

Провожая нас до УАЗика, Пётр Кириллович, порозовевший от стопки медовухи, с признаками явного мужского интереса к полосатой маечке с V-образным вырезом на милицейских брюках, решается спросить:

- А вы замужем? – у грудастой дуры-Аньки.

- Нет, ещё, - кокетливо щебечет Анька, опуская двух официальных и N гражданских мужей.

Кокетничает она со всеми мужчинами, включая «пастеризованного» сфинкса.

- А зря! – эмоционально и убедительно говорит Пётр Кириллович, - Замуж идти надо, особенно - за хорошего мужика. Пока берут. Я вот хоть и лысый, а - годный, и пенсия у меня хорошая – ликвидаторская.

Доброе и щедрое государство заплатило компенсацию за принятый на баланс дом Петра Кирилловича. Как обычно – без учета месторасположения и износа, по цене столичной однушки с ремонтом.

Петр Кириллович поделил деньги с дочками пополам, и за свою половину он купил отличнейший дом в райцентре. С газом и водой, на улице-однобочке, у леса. И переехал туда вместе со «страшным пастеризованным котом», двумя дворнягами и пчелками. Трёх поросят в город Петр Кириллович перевозил уже в виде сала (с проростинами).

И - начал жениться.

Я случайно встретила Петра Кирилловича спустя год, в местном универмаге, где пыталась купить себе зимнюю куртку.

Петр Кириллович был не узнаваем – джинсы, кепка, горящие глаза.

Он носил в примерочную осенние кашемировые пальто – всех цветов, туда-сюда.

А из примерочной,  капризный и совсем молодой женский голос командовал:

- Нет, Петюня, не то! Принеси мне снова синее, с манжетами.

«В сорок лет жизнь только начинается» - говорила героиня «Москва слезам не верит.

Возможно, но - не обязательно. Как у кого.

У нашего замечательного соседа Михаила Ивановича жизнь началась в девяносто три.

Началась трагически, со смерти супруги.

Покойная боевая подруга и жена, собираясь на ежедневную прогулку по маршруту: Чёрная Речка – Удельный парк обувала кроссовки, и вдруг, внезапно осела и ушла вместо пятикилометрового маршброска по природе в лучший мир. Прямо в кроссовках.

Достойнейший человек – участник войны, девяносто трёх летний бывший снайпер, Михаил Иванович овдовел.

Утратив смысл жизни на некоторое время, он тосковал в пустой трёшке на шестом этаже. Судьба пришла к нему журналом в почтовый ящик (покойная жена выписывала любопытнейший журнал «Лечебные письма»).

Михаил Иванович надел бифокальные очки и написал объявление о знакомстве в рубрику «Клуб одиноких сердец» под названием «С верой, надеждой, любовью».

И вера, надежда и любовь под именем Саида его нашла.

Разница в возрасте, вероисповедании и языковой барьер вызвали среди проживающих во дворе нелепые подозрения Саиды в корысти.

Елизавета Павловна, подруга покойной супруги снайпера-молодожёна, предполагала, что именно она украсит его старость и вдовство. И видимо, рисовала себе совместные прогулки на Удельный рынок и воспоминания за чаем генеральных секретарей КП СССР (оба симпатизировали Леониду Ильичу).

Потрясённая скоропостижным вступлением в официальный брак Михаила Ивановича и тридцати пятилетней Саиды, она прямо и бестактно сказала ему:

- Старый дурак! - и добавила, что у Саиды на лице не только большие глаза, но, и усы. И ещё, по слухам, двое саидят в Узбекистане, мальчик, и тоже, мальчик.

Но Михаил Иванович оказался настоящим снайпером и возмущенно сказал ей:

- Вы! Вы! Не смейте плохо говорить о моей супруге! - и кажется, даже перестал с ней здороваться.

Но, не точно.

Молодожёны счастливы неимоверно!

Всё делают вместе – ходят в поликлинику, на почту за очень приличной пенсией, за продуктами в «7Я» и «Дикси». Но - находятся под непрестанным наблюдением пожилых жительниц двора, предполагающих, что Михаил Иванович сошёл с ума, от счастья.

Покупка в магазине Саидой детского питания даже родила нелепые слухи о её беременности. Нет, всё в порядке: Саида просто любит мужа и варит ему детскую кашку.

Мне тоже очень интересно.

Интересно – откуда Саида взяла журнал «Лечебные письма» и кто перевёл ей то объявление, по-русски она не читает.

Подробности этого удивительного романа принесла в дом Алиса, почерпнув от общения со старушками-скамеечницами при выгуле кота на поводке.

Она тоже считает, что «Лечебные письма» - полезный журнал. Особенно рубрика «Клуб одиноких сердец». И мне уже пора изучать ассортимент тамошних снайперов, присматриваться.

И пропагандирует мне вековую белорусскую мудрость – «Без мяне мяне жанилi, мяне дома не было».

Живу с аферисткой!

Кот вышел из сложившегося тандема «Алиса - Кот» и в устройстве моей личной жизни участия не принимает. Он занят – осваивает новое хобби.

Вяжет мочалки.

Авторским методом, безо всяких спиц и крючков – лёжа на боку, передними и задними лапами одновременно. Из стограммового мотка пряжи, купленного в Fix Pricе, вне зависимости от цвета и цены, за сутки получается великолепная мочалка. Ничем не хуже той, которую продает профессиональный мочалковяз-бабуля на выходе из метро Чёрная речка за сто рублей.

На мой взгляд даже лучше – кустистее.

Произведения, правда, пока не продаёт, а складывает мне под кровать – готовит персональную выставку, наверное.