Меня вывели в коридор, полный самого настоящего света, и запихнули в небольшую прямоугольную комнату, где я мог воочию наблюдать своё замечательное отражение в исполинском, наверняка прозрачном зеркале во всю стену.
В комнате меня ждали двое. Усадив мою задницу на жёсткий стул и приколов мои руки к столу магнитом, они начали задавать глупые вопросы.
– Тео? Тео Ван Ройсс?
Я устало кивнул.
– Вы осознаёте предъявленные вам обвинения?
Я молчал и тупо пялился в зеркало.
– Знакомы ли вы с Кристофом Бжезински?
– Никогда о таком не слышал…
Ко мне подвинули пустую открытую папку, ожидая моей реакции.
– У меня комм мёртв… Я тут ничего не вижу.
Два одинаковых пиджака переглянулись и принялись вполголоса что-то обсуждать. Потом один из них вышел и спустя несколько минут вернулся с напуганной молодой девушкой в белом халате.
Она надела перчатки и, пощупав мне затылок, спросила дрожащим голосом:
– Вы недавно не ударялись затылком?
Я кивнул.
– Упал, когда дрՃчил в душе.
Она покачала головой и повернулась к зеркалу. Должно быть, кто-то за стеклом дал ей добро. Она повернула моё правое запястье, достав из кармана двусторонний шлейф, сняла герметичный колпачок и трясущимися руками ввела штекер в линк. Затем открыла на столе панель и воткнула другой конец в свободный разъём.
Слабая дрожь прошла по моему телу.
Несколько лёгких движений наманикюренными красивыми пальчиками.
Девушка озадаченно нахмурилась, глядя на пустую для меня поверхность стола.
– Ваш комм... – наконец обратилась она ко мне, – почти полностью уничтожен... Лишь небольшая часть, отвечающая за зрительное и слуховое восприятие, почему-то осталась целой. Боюсь, это необратимо. Мне жаль.
Затем она повернулась к зеркалу и, помедлив, дополнила сказанное ранее.
– Обширное повреждение перегрузкой данными. Объём должен был быть колоссальным, чтобы так изувечить относительно надёжный MN34... Требуется… я бы сказала, от семи до десяти эксабайт в очень сжатый пропускной период, а короткозамкнутый электрический импульс, ударивший в затылочную долю мозга, спалил четыре из шести нейромостов, тем самым усугубив картину. Странно вообще, что он… всё ещё жив и в сознании. Уникальный случай, я бы сказала. Любопытно также, что сейчас весь объём пуст – не могу найти никаких следов, вообще ничего, словно всё намеренно стёрто. Хотя ещё вначале мне и показалось…
– Спасибо, мисс Фиан… Нам вполне достаточно вашего подтверждения… – прервал ее левый пиджак.
Ещё раз озадаченно взглянув на стол, она отключила меня от разъёма и вышла из комнаты, поправив красивую чёлку.
Левый пиджак забрал пустую папку, а правый пододвинул ко мне стекляшку.
– Вы узнаёте этого человека?
На матовом стекле проявилось изображение моего приятеля Кристофа. Снимали в больнице. И, судя по оборудованию, не из дешёвых. Тонкие, почти незаметные, швы в уголках глаз и перемотанная бинтом голова не давали усомниться – его недавно прооперировал довольно хороший нейрохирург.
Я отрицательно покачал головой.
– Никогда не встречал более отталкивающего гада. Я бы запомнил.
– А он в свою очередь указал на то, что очень хорошо с вами знаком. Более того, он утверждает, что вы под угрозой физической расправы заставили его выкрасть для вас личное имущество компании Саттори, с которым сегодня утром и были задержаны по анонимной наводке.
Долбаный Мику… С тем же успехом мог бы и представиться.
– Как вы объясните причины, по которым пропавший массив с неизвестными данными, представляющий исключительную корпоративную ценность, оказался у вас? И то, почему этот массив за инвентарным номером 9201688UX1/1 оказался непригодным для дальнейшего использования?
– А мне случайно не положен адвокат? – ухмыльнулся я, примерно зная, что услышу в ответ.
– Преступления против корпоративной собственности не подлежат рассмотрению в гражданских инстанциях. В зависимости от степени вашего сотрудничества и пока ещё не установленной тяжести понесённых компанией потерь, вы будете привлечены к ответу советом независимых экспертов компании Гинзо-Хаттори. В ваших интересах не препятствовать выявлению обстоятельств, приведших к возникновению инцидента.
Вот как? Значит, они и сами не знают толком, до чего именно дотянулся Крест. Как бы то ни было – я спёкся. А Крис хорош. Он-то всегда знал, что именно и кому собирается продавать…
«Чёрт. А ведь это он испортил шунт. Но когда? Когда он успел? Или вы всё же действовали вдвоём с Мику? Впрочем, теперь это уже неважно. Теперь только моё слово против его. Но и в этом тоже уже нет никакого смысла», – молнией промелькнула мысль.
Пусть у тебя всё наладится, старый друг. Надеюсь, новый имплант приживётся, и ты сможешь с этим жить. Хотя в последнем-то я почему-то был более чем уверен.
За этими размышлениями я едва заметил, как пиджаки внезапно переглянулись, уставились на зеркало и снова, но на этот раз потрясённо, на меня.
– Тео Ван Ройсс… Я… – правый откашлялся. – Мне приказано вам сообщить, что компания отзывает иск и претензию в ваш адрес. Дело признаётся несостоявшимся. Из архива пришло подтверждение. Массив, который мы нашли у вас при задержании, не представляет корпоративной ценности. Вследствие незначительной системной ошибки инвентарный номер был выдан некорректно, из-за чего две соседние ячейки получили одинаковый адрес. После уточнения было установлено, что массив, оказавшийся в вашем распоряжении, числится в общедоступной библиотеке.
– Либо всё это очень досадная оплошность… – озадаченно пробормотал левый.
– Либо у вас очень влиятельные друзья в совете директоров компании, – закончил за него правый.
– В любом случае, мы приносим вам свои искренние извинения, – правый провёл над столом ладонью, и магнитные замки, сковывающие запястья, с лёгким щелчком открылись.
– Вы можете быть свободны, – левый отодвинул от меня стекляшку, слегка задев изображение, слайд сменился. Меня прошиб холодный пот. На фото была запечатлена обрыгаловка Мику. И моё собственное лицо, лихо украшенное фингалом. И…
Я вырвал у него полупрозрачный кусок пластика и с ужасом уставился на то, что там должно было быть, и то, чего я найти никак не мог.
– Вы в порядке, Тео? – встревоженно спросил правый.
И нет. Я был далеко не в порядке.
На этот раз спуск не задался сразу.
Прижав ладонь к левому боку, я, покачиваясь, отодвинул неровно прорезанный кусок сетки.
Глухо застонав, я проскользнул внутрь и привалился к стене, оставляя на ней густой красный след. Обливаясь холодным потом, я продвинулся к ячейкам.
Выплёвывая кровь, я упрямо брёл к знакомому, красивому и такому чарующе симметричному номеру. Дверца была закрыта.
Я тяжело задышал, из горла рвался хрип. Всё тело ходило ходуном. Окровавленные пальцы слушались плохо. Горячая пелена застилала глаза.
Я нажал первую цифру, затем несколько раз ошибся и кое-как нащупал единицу. Из порезанного брюха тёплой рекой стекала в штаны моя жизнь. Затем опять двойку. И наконец.
– Чего ты добьёшься этим? – раздался позади приятный мужской голос.
– Правды… – прохрипел я, нелепо качая непослушной головой на деревенеющем теле, роняя на пол кровавые слёзы.
Глубокий вздох.
– Повреждения были слишком сильны для прямого контроля, ты был нестабилен – этого нельзя было допустить.
Я трясся и никак не мог найти эту сраную единицу.
– Но всё не может закончиться так… Не должно. Часть меня может и хочет дать тебе намного больше.
– Ты…
Вздох. Ещё один. И ещё… Нужно продолжать, но руки уже не слушаются.
– Ты ничего… не можешь мне… дать.
– Напротив. Пока эта дверь закрыта, для тебя ничто ещё не определено. После… После останутся лишь две параллельные возможности. В одной из них – Её никогда не было. Я её создал, наделил обрывками твоих воспоминаний, эхом твоей жажды, твоей боли. Ты же привязался к этому призраку, к этой мимолётной тени настолько сильно, что поставил её благополучие выше собственной жизни. В таком случае правда тебя убьёт.
В другой – я взял реальный образ, встретившийся на твоём пути случайно и неожиданно. Обрамил его и направил в выгодное нам обоим русло. Ложь. Продиктованная желанием жить. Выжить любой ценой. И насколько я понимаю – эта правда убьёт тебя ещё вернее.
Уйдём со мной, пока ещё не поздно. Я верну тебе её… Я верну тебе Лив. Я верну тебе твоё солнце.
– Моё… – я выплюнул сгусток крови. – Моё… сраное солнце… Погасло здесь…
И распахнул ячейку.
Ливень необыкновенно сильный, должно быть, распугал всех. Сегодня вечером в магазине было пусто. Кейси, как всегда, в конце рабочего дня переворачивала стулья, когда чьи-то пальцы мягко взяли её за локоть.
– Кейси Уильямс?
Девушка сначала немного встревожилась, но улыбка на этом правильном и почему-то очень печальном лице её подкупила. Она кивнула и, проводив мужчину за столик, сама присела напротив.
– Моё имя Этоцио Игараси. Я здесь по просьбе одного нашего общего знакомого. Имя Тео Ван Ройсс вам о чём-нибудь говорит?
Кейси покачала головой, а затем задумалась.
– Высокий, с кривым носом? – спросила она, дотрагиваясь до переносицы. – Дядя Тео…
Красивый незнакомец утвердительно кивнул.
– Он просил передать вам это… – мужчина аккуратно, словно великую ценность, выложил на стол небольшую белую пластинку. Девушка удивлённо приподняла прошитую волокнами н-фосфоката[1] бровь – у незнакомца оказалось по шесть пальцев на руках.
Кейси насторожилась. В его взгляде промелькнуло что-то зловещее, будто где-то там, за внешне спокойными серыми глазами, бушует всепожирающее зелёное пламя. На один неуловимый миг он задержал ухоженный палец на пластинке, как будто борясь с желанием немедленно забрать ее и уйти, но тут же пододвинул штуковину к ней.
– Что это такое?
– Это, если пожелаешь, откроет тебе правду.
– Какую, о чем?
– Правду о том, почему у тебя болит голова… Правду, которая перевернёт всю твою жизнь…
Кейси глубоко задумалась и медленно отодвинула от себя неожиданный подарок.
– Мне нравится моя жизнь… И голова уже почти не болит, – неуклюже соврала она.
Этоцио кивнул и накрыл ладонью массив.
Кейси никак не могла понять по его бесстрастному лицу – доволен или разочарован он её ответом. Но другого у неё всё равно не было.
– Простите, но у меня много работы…
Он кивнул и поднялся вслед за ней:
– Есть ещё кое-что, Кейси…
– Да?
– Ваша заявка на повышение уровня гражданства вчера была единогласно одобрена городским советом. Поздравляю, – он крепко пожал ей руку. И вышел под дождь.
Кейси потрясённо стояла, глядя на закрывшуюся за ним дверь.
А потом от внезапно нахлынувших эмоций, от осознания произошедшего расплакалась и побежала делить нежданное счастье с отцом.
[1] Святящееся волокно, популярный и дешёвый косметический имплант