Я честно пыталась читать одну современную книгу о Корее V-го века н.э., но «не шмогла». Если про Корею всё-таки интересно, пишите в коммах, и я найду какой-нибудь компромисс. Если не интересно, то тема откладывается на далекое потом. А сегодня я расскажу об одном из самых известных средневековых произведений, нашедшем множество отражений в массовой культуре. Но прежде, как обычно, о реальной истории.
("Обвинение Кримхильды". Картина Э. Лауфера 1879-го года)
Про Аттилу, чья личность и помогла мне прикинуть время действия в этом эпосе, я рассказывать не буду (поскольку уже сделала это тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 84. «Аттила»). Поэтому сразу поведаю о франках и бургундах, и о том, как они строили свои королевства.
Термин «франк» (и, следовательно, первое выделение их из массы прочих германцев) появился в III-м веке н.э. А к V-му веку они расселились по всей Нижней Германии. Полулегендарный вождь франков по имени Маркомир, живший в IV веке, стал отцом Фарамонда (ок. 420-426/428), которого считали, по одной из версий, отцом Хлодиона (Клодиона; ок. 426/428-447/448) и дедом Меровея. Причем Хлодион управлял в том числе и романизированным населением в более южных областях, и франки активно вовлечены были в V-м веке в политические процессы Европы. Так они, например, принимали участие в битве на Каталаунских полях (451г. н.э.), причем разные их представители сражались по разные стороны. Сложно сказать, было ли у них уже тогда какое-то подобие своего государства или нет (равно как и оспаривается историчность их первых «королей»), но уже тогда они не были слабы и незаметны, и доставляли проблемы соседям, как римлянам, так и другим германцам.
("Меровей". Картина Эвариста Виталя Люмине)
Григорий Турский упоминал не только Меровея и его предков, но и вождя Теодемера, сына Рихомера и Асцилы. И если это тот самый Флавий Рихомер, то он был родичем самого Арбогаста. Был ли он в родстве с Хлодионом или нет – вопрос открытый. О Фарамунде написано, по меньшей мере, два романа, названных его именем (хотя о них я рассказывать не буду), а Хлодион под именем Клодиона был упомянут в романе «Аэций, последний римлянин» (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 83. «Аэций – последний римлянин»). О Меровее же повествуется в романе «Астрея», о котором я постараюсь рассказать позже или выберу другую книгу, ещё не решила.
Меровей (447/448-457/458) интересен тем, что именно в годы его правления салическими франками произошло нашествие Аттилы и знаменитая битва между гуннами и римлянами. Судя по всему, именно Меровей управлял разграбленными и захваченными гуннами землями и позже он присоединился к римлянам, чтобы их изгнать. А его сын Хильдерик I (457/458-481/482) стал первым подтвержденным франкским королем.
Что же касается бургундов, то они появились у римских границ ещё во II-м веке н.э., воевали с другими германцами (гепидами и алеманнами) и совершали набеги на римские земли в III-IV-х веках, а примерно в 406-м году (тогда же, когда вандалы, свевы и аланы вторглись в Римскую империю, перейдя Рейн по льду) или чуть позже, около 411-го, бургунды создали своё первое королевство со столицей в Вормсе, причем большинство из них к тому моменту уже были христианами-арианами. И тут-то вот начинается интересное. Произошло создание их королевства благодаря тому, что бургунды поддержали узурпатора Иовина и получили от него земли (если верить историку V-го века Олимпиодору). Чтобы не начинать лишнюю войну, Феодосий позже сохранил эти земли за ними. А правил бургундами тогда некий Гундохар (правил ок. 406-436, причем с 411-го как король Вормсского королевства).
Гундохар этот интересен не только тем, что стал первым королем бургундов, но и тем, что воевал с Аэцием, состоял в родственных связях со многими известными людьми того периода (так его дочь была женой Рицимера, а знаменитый префект Рима Гундобад через его сына Гундиоха приходился ему внуком), и, самое главное, считается, что именно он стал прообразом Гунтера из знаменитого эпоса.
Гундахар в 435-м году напал на римскую Белгику, и для него это плохо кончилось. В борьбе с Аэцием он потерпел поражение, погиб сам и утянул за собой к праотцам братьев и многих сородичей. После его смерти поочередно правили его сыновья Гундиох (ок. 436-473) и Хильперик I (473-480), которого не надо путать с франкским. Причем именно в правление первого гунны добрались и до бургундов, разгромив их королевство и, похоже, поставив его в вассальную зависимость. В 451-м году бургунды выступали в борьбе гуннов с римлянами на стороне Аттилы. Гундиох и Хильперик правили своим народом уже на других территориях, в Сабаудии (Савойе, в современной юго-восточной Франции), куда их римляне вынудили переселиться, и столицей их стала нынешняя Женева.
Казалось, положение их было шатким, но после смерти Аэция и императора Авита всё переменилось, и бургунды стали наращивать мощь и присоединять к своему королевству новые земли. При Гундиохе они захватили Лугдунум (Лион) и дружили с вестготами. Но с его смертью всё опять переигралось, и королевство было разделено между его братом Хильпериком и сыновьями – Гундобадом (473-516), Годомаром I (473-486), Хильпериком II (473-491) и Годегизелем (473-501). Именно в таком виде земли бургундов и встретили условные падение Западной Римской империи и начало средневековья. Не трудно догадаться, что это обернулось междуусобицей и победителем из неё вышел Гундобад. Но это уже совсем иная история. А сегодня я хочу рассказать о временах Аттилы и первого бургундского короля Гундахара, борьба которых нашла своеобразное отражение как в «Старшей Эдде», так и в сегодняшней эпической поэме:
Время действия: V век н.э., ок. 425/434-453гг.
Место действия: Франкское королевство, Вормсское (Бургундское) королевство, Исландия, империя Аттилы.
Интересное из истории создания:
Кто был автором этого произведения неизвестно, но создано оно было ориентировочно в конце XII – начале XIII века на средневерхненемецком языке, который был письменным языком в Германии XI-XIV-го веков. Тот, в свою очередь, с течением времени эволюционировал в современный немецкий язык (нововерхнемецкий).
Поэма эта явно основана на более ранних произведениях, некоторые из которых, вероятно, даже не дошли до наших дней. Сюжет её также во многом перекликается с более ранней «Старшей Эддой», хотя между ними есть и значимые расхождения. Интересно тут, кстати, и то, что частично на сюжет могла повлиять и реальная история вражды двух королев, одну из которых звали Брунхильдой. Только то были франкские королевы VI-го века.
И если прототипы Гунтера, его братьев и Атли (Этцеля) в принципе ясны, про Брунгильду тоже можно кое-что прикинуть, то образ Зигфрида (Сигурда) и его предков тут явно самый неопределенный. По поводу того, кто и почему послужил его прототипом, есть много версий, и я их пересказывать не буду, тем более что там порой встречаются очень странные варианты. Но могу высказать свои предположения. Если мы увязываем Зигфрида с конкретным временем и конкретными историческими личностями, и берем на веру то, что он был сыном франкского короля (в поэме его имя Зигмунд), то проще всего подумать на одного из сыновей легендарного Фарамунда, потому что это подходит и по дате, и определенное созвучие имен тоже присутствует.
Кстати, я читала о том, что в «Песни о Нибелунгах» время течет своеобразно, и герои, мол, не стареют, хотя проходят десятки лет, и это такой художественный прием. А я вот в этом не уверена. И моя версия состоит в том, что неувязка тут вызвана вот чем. «Старшая Эдда» и «Песнь о Нибелунгах» повествуют об одной и той же истории, но немного по-разному, и главное расхождение там в финале. Не буду сильно спойлерить, но кое-что вынуждена всё же раскрыть.
В «Старшей Эдде» история заканчивается гибелью не Гунтера и его спутников, а Атли (Этцеля), в то время как в «Песни о Нибелунгах» погиб именно Гунтер. Зигфрид (Сигурд) мог прийти в Вормс в начале V-го века, и, если он женился на Кримхильде около 417-го года, то спустя 36 лет история завершается в 453-м году, как раз, когда умер Аттила. А Фарамонд стал королем франков около 420-го года. Кримхильде в 417-м году могло быть всего 14-15 лет, тогда девушки выходили замуж рано, и, когда она по явным политическим мотивам стала женой Атли, ей было около 36-37 лет. Т.е. она уже не была юной, но всё ещё была относительно молода. В источниках написано, что сына от 2-го мужа она родила на 7-м году их брака, т.е. когда ей было около 42-43 лет. Теоретически даже в раннем средневековье женщина в этом возрасте могла ещё сохранять фертильность. Так что никакой рассогласовки тут может и не быть – все герои старели, но не слишком стремительно.
Всё переигралось и утратило историческую достоверность, когда автор «Песни о Нибелунгах» перенес эти временные рамки в свою поэму, но изменил финал. Допустим, мы можем сдвинуть начало истории на примерно 411-й год. И тогда у нас получается, что во второй раз Кримхильда вышла замуж примерно в 434-м году, т.е. в тот год, когда Аттила начал править гуннами. Но тринадцать лет прожить с ним она никак до конца этой истории не могла, потому что Гундахар-Гунтер погиб в 436-м году. Так что, думается мне, автор повторил канон, но сделал это неудачно. Хотя подтверждения моей версии у меня нет. А странно.
«Песнь о Нибелунгах» не только не потерялась в веках, но и со временем приобрела поразительную популярность. В.Г. Вагнер написал знаменитую оперу «Кольцо Нибелунга» в 1848-1874-х годах, а с появлением кинематографа стали снимать ещё и экранизации. Одни из самых первых – это «Нибелунги» Ф. Ланга 1924-го года и одноименный ремейк Х. Райнля 1966-67-го годов, а самый известный, пожалуй, фильм У. Эделя «Кольцо нибелунгов» 2004-го года. Кстати, похоже, с этого фильма, где он исполнял роль Гизельхера, начал актёрскую карьеру Р. Паттисон. И после такого идти в «Сумерках» сниматься… Фильм, кстати, не смотрела. Кто и поэму читал, и фильм смотрел, отпишитесь – насколько экранизация удалась? Ну а я пока поеду дальше.
Зигфрид (или Сигурд в «Старшей Эдде») – сын короля франков Зигмунда и его супруги Зиглинды, и по совместительству молодой искатель приключений на свою голову. Слава о нем разнеслась далеко за пределы отцовского королевства, особенно после того, как он победил страшного дракона Фафнира и искупался в его крови, что сделало его неуязвимым для обычного человеческого оружия…Ну или почти неуязвимым – Зигфрид до одного неудачного момента благоразумно хранил в секрете, что после того, как омылся в драконьей крови, обнаружил листок, прилипший к лопатке.
В один несчастливый (как стало ясно позже) день Зигфрид, известный на родине плейбой, мечта всех франкских девиц и женщин от 14 до 84, давно наслышанный о красоте и добродетельности сестры бургундских королей, Гунтера и его братьев, решил, что это лучшая партия для такого молодца как он. И, несмотря на то что родные его отговаривали, отправился из Ксантена (ранее римская Ветера и чуть позже Колониа Ульпия Траяна) в Вормс (в римские времена Цивитас Вангионум, во времена бургундов Борбетомаг, и там даже был свой епископ).
Несмотря на все опасения бургундские короли встретили прославленного героя со всем радушием и даже извлекли из его приезда немалую пользу – именно Зигфрид отбил нападение вождя (короля) соседней страны. Да и Кримхильда о нем и прежде слышала, а тут вообще влюбилась по уши. Но Гунтер не торопился их поженить, и Зигфрид раз за разом порывался уехать, но каждый раз его что-то удерживало, да и принцесса ему тоже пришлась по нраву. Поняв, что больше тянуть нельзя, Гунтер и его верный вассал решили в последний раз, прежде чем отдать ему Кримхильду, поюзать героя на полную катушку:
Сказал правитель рейнский: «Я отправляюсь в путь
И счастья попытаю, а там уж будь что будь:
Иль за морем Брюнхильду [68] добуду в жёны я,
Иль скатится до времени с плеч голова моя».
Возвысил голос Зигфрид: «Вам уезжать не след.
Все знают, сколь жестокий Брюнхильдой дан обет.
Нет, голову не стоит терять из-за неё.
Оставить вам разумнее намеренье своё».
«Коль ехать, — молвил Хаген, — и вправду вам охота,
Просите, чтобы с вамп опасность и заботы
Неустрашимый Зигфрид по дружбе разделил. [69]
Ведь он обычаи и нрав Брюнхильды изучил». [70]
Король воскликнул: «Зигфрид, надеюсь, ты не прочь
Отправиться со мною и в сватовстве помочь?
Коль за морем Брюнхильду добыть удастся нам,
Я за тебя — лишь пожелай — и жизнь и честь отдам».
Сын Зигмунда ответил: «Тебе помочь я рад
И от тебя за службу не попрошу наград,
Коль ты готов мне в жёны отдать сестру свою.
Уже давно я к ней любовь в душе своей таю».
«Готов, — уверил Гунтер, — и в том тебе клянусь.
Коль я, добыв Брюнхильду, в Бургундию вернусь,
С Кримхильдой в брак ты вступишь, разделишь с нею ложе
И будешь жить да поживать с супругою пригожей»...».
На первый взгляд кажется, что Гунтер просто втемяшил себе в голову такую безумную идею, а Хаген первый его отговаривает, но, на мой взгляд, похоже больше на хитро продуманный сговор. И Зигфрид повёлся.
Так вся эта компания попала в Исландию, где правила гордая королева Брюнхильда (а, по некоторым сведениям, ещё и бывшая валькирия, не утратившая ещё в полной мере своей силы), и где уж было Гунтеру с ней сладить? Так бургундскому королю не оставалось ничего иного, кроме как попросить одолеть королеву Зигфрида, что тот и сделал. Бургунды в итоге праздновали победу, а подавленная Брюнхильда собирала свои вещи, чтобы отправиться к берегам Рейна. И ещё никто не догадывался, во что выльется этот обман бедной женщины, ведь на этом Гунтер с Зигфридом при всём желании уже не могли остановиться…
В свои опочивальни герои удалились.
Перед любовным боем сердца их веселились —
Казалось, в нём победа обоим суждена.
И Зигфрид ею в эту ночь насытился сполна.
Когда воитель ложе с Кримхильдой разделил
И утолила дева его любовный пыл,
Ценить свою супругу стал больше жизни он.
Милей была ему она, чем десять сотен жён.
Но речь об их утехах вести я не охоч.
Послушайте-ка лучше о том, как эту ночь
Провёл король бургундский с красавицей женой.
Уж лучше б он возлёг не с ней, а с женщиной иной.
Ввели супругов в спальню, и разошёлся двор,
И дверь за молодыми закрылась на запор,
И Гунтер мнил, что близок миг торжества его.
Увы! Не скоро он сумел добиться своего.
В сорочке белой дева взошла на ложе нег,
И думал славный витязь: «Я овладел навек
Всем тем, к чему стремился так долго и так страстно».
Теперь он был вдвойне пленён Брюнхильдою прекрасной.
Огонь, горевший в спальне, он потушил скорей
И, подойдя к постели, прилёг к жене своей.
Король, желанья полон, от счастья весь дрожал
И дивный стан красавицы в объятьях пылко сжал.
Всю чашу наслаждений испил бы он до дна,
Когда бы сделать это дала ему жена.
Но мужа оттолкнула она, рассвирепев.
Он встретил там, где ждал любви, лишь ненависть и гнев.
«Подите прочь! — сказала красавица ему. —
Я вижу, что вам нужно, но не бывать тому.
Намерена я девство и дальше сохранять,
Пока не буду знать всего, что мне угодно знать».
Сорочку на Брюнхильде король измял со зла.
Стал брать жену он силой, но дева сорвала
С себя свой крепкий пояс, скрутила мужа им,
И кончилась размолвка их расправой с молодым. [110]
Как ни сопротивлялся униженный супруг,
Он был на крюк настенный подвешен, словно тюк,
Чтоб сон жены тревожить объятьями не смел.
Лишь чудом в эту ночь король остался жив и цел.
Недавний повелитель теперь молил, дрожа:
«С меня тугие путы снимите, госпожа.
Я понял, королева, что мне не сладить с вами,
И вам не стану докучать любовными делами».
Но не сумел мольбами Брюнхильду тронуть он.
Его жена спокойно вкушала сладкий сон,
Пока опочивальню рассвет не озарил
И Гунтер на своём крюке не выбился из сил.
Тогда спросила дева: «Не стыдно ль будет вам,
Коль вашим приближённым войти сюда я дам
И все они увидят, что вас связала я?»
Король промолвил ей в ответ: «Погибнет честь моя,
Но вам от срама тоже себя не уберечь.
Поэтому дозвольте мне рядом с вами лечь,
И коль уж так противна вам мужняя любовь,
Я даже пальцем не коснусь одежды вашей вновь».
Брюнхильда согласилась с супруга путы снять
И королю на ложе дала взойти опять,
Но, повинуясь деве, так далеко он лёг,
Что до её одежд рукой дотронуться не мог.
Явились утром слуги будить господ своих
И в новые наряды одели молодых.
Весь двор был весел духом и шумно ликовал,
Один виновник торжества скорбел и тосковал…».
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Я читала «Песнь о Нибелунгах» ещё в 2016-м году, и многие моменты мне пришлось освежать в памяти. Тогда я не слишком высоко оценила это произведение и сочла его скорее средним, чем отличным. Из моментов, которые и сейчас можно назвать минусами, я бы назвала историческую недостоверность и некоторую наивность что ли местами, но оно и понятно. С этим и в XIX-м веке были проблемы. К тому же я понимаю, что кому-то, наверное, тяжеловато будет читать стихи, хотя они там максимально простые и понятные.
В остальном я могу говорить только о плюсах, и «Песни о Нибелунгах», и «Старшей Эдды» в части, что повлияла на создание этой эпической поэмы. Хотя некоторые моменты тогда были каноничны, а теперь превратились в истлевшие штампы, в целом сама история довольно нестандартна, причем некоторые подтексты, то, о чем не говорилось в тексте, но что подразумевалось, придает истории особой перчинки. Так Брюнхильда мстила Зигфриду далеко не только за обман и унижение в истории со сватовством Гунтера и всем, что было после, но и за то, что предал их любовь. На их прошлые отношения намекается в сцене прибытия бургундцев ко двору Брюнхильды. А то, что было после того, как Кримхильда в пылу гнева раскрыла сопернице, это вообще форменное безумие, но в хорошем смысле слова.
Вообще я считаю, что эта история особенно хороша своей жизненностью, сложными конфликтами и тем, что среди главных персонажей там вовсе нет однозначно хороших и однозначно плохих. И отношение к ним может в ходе повествования меняться, например, от симпатии до отвращения и от жалости до отторжения, или от отторжения к пониманию и сочувствию. И это делает историю по-настоящему живой и новаторской в рамках той эпохи, потому что автор не мог не понимать, что закладывает именно это. Да и образы, особенно женские, удались ему на славу. Я хотела эту заметку ещё вчера публикануть (но не успела) – потому что вот где реально сильные женщины) И я не помню деталей, но помню основную канву повествования и самые сильные моменты даже спустя 9 лет, а это явно признак качества.
И ещё не могу не сказать. Когда читала «Старшую Эдду», концовка вызвала у меня непонимание и отторжение. Много позже она вдруг предстала предо мной в ином виде, и у меня открылись глаза – Кримхильда так поступила, не потому что она чокнутая, а потому что простила братьям прежние обиды ради борьбы с общим врагом их страны, народа и семьи, каковым для бургундов и был завоеватель Атли (Аттила). И да, смена парадигмы, перевес в сторону брачных отношений вместо отношений кровных, тут имеет значение, но этого недостаточно для понимания, если вот не учитывать исторический контекст. Так что, надеюсь, я дала необходимую базу для понимания этих произведений и замотивировала с ними ознакомиться, а прочитать их стоит однозначно, не только потому что это классика и очень известная вещь, но и потому что это в самом деле очень интересно.
