Мы снова взмыли в небеса, глотнули тучи напряженье,
Подзависли в тусклой вате, жнущей капельки дождя,
И вдруг во мге узрели ярко-золотое оперенье —
Чудо-стерх пронзил перину выси, щель в свет возведя.
В зазор нырнули: с крыльев шелестом мир резко кувыркнулся —
Вознеслись мы над Великого Эона чертежом.
Во весь наш взор рай освещенный многомерно развернулся
И вовлек нас в басу Яви пред восхода миражом.
В прохладном воздухе восстали искры зорьки и помоха,
Что окутали Эон, вселили в округ тусклый блеск;
Вельми изящно в мир наведалась возжития кумоха
И явила вожделенье встретить свежий, чистый брезг.
Все почивающие земли не спеша в себя вдыхали
Свежесть парков, гущ лесов и ароматов дня вуаль —
Та вязла в ды́халах будящихся, взывала в ритуале
К сердцу верности, к нырку в напев, что льет стихий регаль.
Природа в спелом изобильи перлов дремой омывалась,
Невесомые потоки в ясном мире ткали холст,
На коем ди́во-одиссея пилигримов рисовалась;
Их вояжей любознательности фолиант так толст,
Что не прикроется замочком — разлетится на ветру
По краю каждая страничка, дабы миру обсказать,
Как улучшается быт душ, кто предан свойскому нутру
И кто нацелен сообща народа славу поднимать,
Кто вдохновляется твореньем, будь-то странник аль оседлый,
Чье желанье мчится в бодрое раздолье мастерить
Мечту повсюду, укреплять дух Яви радостный и светлый,
И шедевры в разных сферах-отраслях производить.
В тумана капельках сияло круглых хаток отраженье:
Вдохновение, свобода, эйфория, дум восторг;
В беседках дулся виноград — его амбре живит мгновенье,
Сочность ягод плавит гланды, украшает, будто торк
Нагую шею изнутри, стекает в горло грациозно
И развязывает дух, пускает вмиг в бравурный пляс,
И проявляет краски жизни, в счастьях банит виртуозно
И извивно погружает в креативности экстаз.
Долины тропы и дороги постепенно насыщались
Аппетитным ароматом свежих кушаний, питья,
Места у общего стола пома́лу в скверах заполнялись —
Души завтракать сбирались под частушки соловья.
Задорный лучик с серебринкой пробежался по столу,
И, заприметив, как его все пробудившиеся ждут,
Помчал карабкаться по елочным верхушкам, сквозь кайму
Густого леса и расплылся по тарелкам, экий плут!
Упал в хрусталь, в фарфор залился, солнца мощи не щадя,
Залез в стеклянный самовар, захохотал мерцаньем строф
Лучистых, чи́во озарил все, света царство возведя,
И пригласил на пир живье, зажег час сытых животов.
Облечены все души были в цвета жемчуга одежды,
Что расписаны узорами оттенка василька,
Святым еле́ем с а́мброй лилии помазаны душ вежды,
Дабы видеть весь Эон, направив взгляд издалека.
Счастливый, полный неги гул заполонил пиров опушку:
Души пищей насыщали трио — тело, дух и ум;
Они с азартом развлекали прибаутками друг дружку,
Всеми фибрами души стремились влиться в бранли дум.
На горизонте с дымкой слились белоснежные фигуры:
Их движенья восхищали — столь пластичны и мягки,
На плечи пары душ взобрались белошерстые лемуры,
Что держали в лапках свитки за златые узелки.
В сих свитках тщательно слагалась сотворенья мира тайна —
Та, что пишется сама, как чудо, сходит с вышины,
Сей тайны ценность велика, внутри строка необычайна,
В ней присущие задачи априори решены.
Победы света в областях наук, эстетики, искусства
В манускриптах круглой буквицей рисуются, как цель,
Что превращается в рецепт, егда́ из выданного руста,
Дружно, вместе, сообща народ рождает иммортель.
Фигуры вышли из тумана, четко выявив число —
Их было шестеро, одетых в белый, пе́рловый сатин,
На коем вышивка сребром кружилась в бликах, а гало́
Обняло ласково в кулоне дамы блесткий турмалин.
Рукав епископа, расшитый нежным кружевом еле́цким,
Элегантно украшал уклюжий, женский силуэт,
Который спереди шагал бок о бок дремно с духом детским;
Два других малы́х смешливо танцевали менуэт
И заливались звонким смехом сзади, пели песнь под нос,
Вертелись в браных рубашонках-платьях, шитых ба́ско в пол,
Мигали живо позументов лоски с ко́пнами волос,
Сердца звучали мармеладно, реял разумов иол.
За детворою продвигались паки а́бриса два в поле,
Кои крайне статно шаг творили, бригами плывя;
Глава семейства путно вел беседу о лесном подзоле
С резвым старцем, кой волок волшебный посох. Подойдя
К рябому зорному застолью, поприветствовав наро́душко,
Направив уваженье чутко кушанью вдогон,
Семья прибывших принесла с собой, как все, свою заботушку
О Яви, душах, времени, в которой рос Эон.
Все сели дружно пировать, в лучах восхода развивая,
Пробуждая сотворителя счастливого нутро,
Веселым гулом силы дня к себе с задором созывая,
Ощущая над собой любви всевышнее крыло.
Семейство душ пришедших не́сколько от прочих отличалось;
Им доверена была Всевышней тайна и судьба
Народа-мира покровителей, в сердцах их зарождалось
Побуждение доспехом быть для душ, чья суть слаба.
В веденьи жизни помогали душам и́стово хранители,
Которым был дарован изощренный сердца ум;
Они отрадных дел, волшебных исцелений вдохновители,
Советчики для тех, кто проживает наобум.
Они хранят прилежно складное единство и согласье
Между душами, Эона фауной, флорой, естеством;
Они способны разгадать дилемм загадку в одночасье
И достойно управлять дум процветаний колесом.
Мы обязательно в дальнейшем возвратимся к шара квестам,
А пока отметим: завтракать не все пришли к столу —
В садочка мягком гамаке, укрывшись древним палимпсестом,
Дочь ведущего хранителя вняла сна похвалу.
В семье хранителей росло четыре юных покровителя,
С младенчества впивающих защиты мастерство;
Премудрый старец выступал успешно в роли просветителя
И взращивал в преемниках стальное удальство.
Передавал святые знания дедок весьма забавно —
Ставил чудные спектакли, пробуждая интерес;
Как остальные мэтры, он уставу следовал исправно,
Кой гласил, что чадо тянется к училищу чудес.
Из разнородных сфер наставники общались с молодыми,
Каждый день вникали в суть того, что хочет донести,
Что видит, чувствует душа младая все ощо́ слепыми,
Пробудившимися зенками, сердцами во плоти.
Младые души не совсем способны были в одиночку
Обнаружить, где хранится их призванья личный путь,
И дабы плавно миновать срыв в потребительскую точку,
Просветители занятно открывали света суть
И позволяли чадам ручками творить сердец виденья,
Деликатно направляя, выявлять души талант,
Дареный в полной мере каждому в его момент рожденья
И в глубь спрятанный, как недр земли ценнейший адамант.
Когда душа освобождала из загадочного плена
Драгоценный и насыщенный мечтами света дар,
Она мгновенно устраняла плод бездельничества тлена,
Чтобы ловко сохранить звучанье чуткости кифар.
Так кто же сможет обучить младую душу жизни в свете?
Просветитель — это явно не столь должность в душ среде,
Сколь состояние нутра, в котором ум парит в уве́те,
В эйфории, в велем опыте, в стабильной доброте.
Лишь просветитель привнесет в младых сознанья шевеленье,
Активирует корректно назначения поток,
Который верно повлияет на мало́й души мышленье
И раскроет край, в котором спит развития виток.
Так глядя сердцем в керн устава, видя света утвержденье,
Молодые души с легкостью ширяли над средой,
Давно пропитанной толковостью; открытий нарожденье
Привело Эона край в век просветления златой,
В котором каждый чистит разум свой в зиждительных источниках
И лично водит за руку в творенья сны свой ум;
И каждый знает четко, что к цельбе ключ кроется в помощниках —
Хранителях, способных трансформировать ход дум.
Паденье внутренних вибраций, на́ступ чувствий предвечерья,
Гибель самообладанья, свивка лживости узлов
Удачно корня нахожденьем и могуществом доверья
Устранялись при общении с династией послов.
Четыре благостных наследника легко кружили в танце
С просвещения сиянием, внимав речам дождя
Из феерических познаний; каждый в свойском мыслей ранце
Стойко взращивал наитья ток, вкруг вежество будя.
Три младших чада отворили дверь в ученье лишь намедни,
Но уже солидный свой багаж успели обрести
Из ясных знаний, внятных следствий — их сознания соседни
С тех сознаньями, кто смог покой в мирскую жизнь вплести,
В чьем быте места нет пристрастьям и обыденным страданьям,
Их вольготность от желаний дольных крепнет с каждым днем,
Им не нужны очередные подверженья испытаньям
В Сорфатале, все наследники сыскали лаз в подъем.
Однако, младших глузд не сможет конкурировать с ученостью
Их старшей, благородной и покладистой сестры;
Звучанье имени ее поило лакомой влюбленностью;
Наивностью сердца пленяла, ба́яла умы
Всего Эона, сострадательностью вылечить могла
Любую душу, здравомыслие ее пронзало пат
И находило разрешенье всех вопросов; как мила,
Волшебна Эифа, голубые небеса в глазах «Виват!»
Звенят, желают процветанья свету, жизни, небосводу,
Безмятежные движенья воздают кругом спокой,
А бу́де Эифа пожелает станцевать паспье восходу —
Песнеплясками Эона край объят, един с мечтой.
У юной Эифы полыхало в сердце пламя добродушия,
Сознанья чистота искрилась пуще звезд в ночи;
Она для каждого была любимой, искренней роднушею,
Способной ясно видеть токов скрытые лучи,
Что исходили от всего, что получало воплощенье,
Находилось на любых развитья уровнях души,
Что поднимало стойко, и́сподволь вибраций излученье
И сменяло раз за разом воплощений шалаши.
В период важных перемен, когда единство душ взлетает,
Достигает пика сущего этапа в житии,
Душ единенье в дар посла с талантом новым получает,
Кой является предвестником реформы в бытии.
Энигматичный Эифы дар — способность зреть сей мир дуальным,
Был за гранью пониманья для Эона сонмищ душ,
Весь смысл дара им казался бестолковым и банальным,
И́мже каждый был способен ощутить чутьем зла туш.
С сим даром Эифы род хранителей не видывал наследников,
Но четко понимал: любой дар — шаг в прогресса круг;
Ведь переход на новый уровень застынет без посредников,
Поэтому на помощь прибывает с даром друг,
Кой обладает нестандартной, с новым отблеском, структурой,
Может новые способности раскрыть в любой душе,
Пластично справиться с сознанья заболевшего фрактурой
И порядок навести в познаний общем багаже.
Эона души не знавали, в чем особенность структуры
Воплощений; сердце мчалось жизнь в единстве сотворять,
Но, неосознанно, поэтому души нутра фигуры
Продолжали быть загадкой, над которой размышлять
Не зрелось прока, ведь все души обрели предназначенья
И прекрасно понимали, как построить вместе Явь,
Их интересы подавались на наружности творенья
По божественным законам, что вели в святую Правь.
Структура Эифы воплощенья блик имела неизвестный—
В рядовых лучах и генах пламенела златом нить
Энергий чистых, сотворительных, что просятся в небесный
Высший свет; нить оживает в час, когда душа развить
Себя стремится, а сверкает в миг, егда́ нутро искрится
Схожим током — сотворительных течений волшебством,
Когда душа добром, любовью и заботой серебрится
И всецело обладает сотворенья мастерством.
В семье хранители за каждым Эифы шагом наблюдали,
Восхищаясь прыткой жаждой смалу сметить Яви суть;
Ее живых дум карусели в книжных залах созревали,
Сердце искренне мечтало новых знаний пар вдохнуть
И отыскать разгадку ту, что затаилась в недрах дара
Ей ниспосланного, чтобы подкрепить в Эоне свет
И распахнуть легко врата в сознанье, полное нектара
Осмыслений, здравых чувств и сотворительности вед,
К которым доступ обеспечен душам с редкостным мышленьем,
При котором Мирозданье на ладони кажет лад
И растворяет парадоксы, порожденные сомненьем,
Душу в бездну зазывает догматических услад.
С азартом ре́я над учений по́нтом присным и бездонным,
Эифа в зданьи Сорфаталя средь рутинных дел росла;
Сызде́тства к будущим открытьям поворотным и резонным
Жизнь наследницу неспешно по следам судьбы вела
И не успела оглянуться, как дух Эифы дернул в зрелость,
Стал готовым совершенствованья путь в Явь проложить;
Сей путь потребует терпенья и заставит прыгнуть в смелость,
Е́же в веж народ Эона в час затменья обратить.
Лилейно-платиновый цвет кудрей объятой грезой юной,
Возрождающей в сне силы, в зорьке спеющей души,
Укрылся блестками на пледе, притворившем себя дюной,
Возлегающей помпезно на плечах младых в тиши.
Жемчужный сад, в гипнозе бдя, впустил в себя игривый ветер,
Устремившийся дремливой Яви нежно намекнуть
На утра час — его взор ранний наблюдателен и светел,
Он приходит вместе с заревом истому умыкнуть.
Тентакли ветра дружелюбно прикоснулись к Эифы прядям,
Проскользили по ланитам, пробудив от миража
Небесно-и́нейные зеркальца души; на небо глядя,
Эифа сделала глубокий вдох; достигнув рубежа,
Где сон покорно уступает место истинной реальности,
Крадет воспоминаний звенья, мчится эхом прочь,
Эона будущий хранитель утонул в сентиментальности —
Улыбкой озорной привлек любви великой мочь
И осветил пространство жгучим, внеземным энтузиазмом,
Слившись с радостной мелодией шипящего ручья;
Завились песни прямиком из гамака о дне прекрасном
В звуковом сопровожденьи удалого воробья.
Зашелестели палимпсесты, в строках лучик поплутал,
Проник сквозь ветви ив, следами пестро бросился во взгляд,
Взывая Эифу с хитрецой отворотить дремотный тал,
В гамак впустить как можно больше света лучиков-писклят,
Дабы́ продлить вояж по миру единения Вселенных,
Коим Эифа доверяла много времени и сил;
Сей мир доступно прояснял суть света логик неизменных
И парных чудес твореньем виртуозно полонил.
Так зачастую дочь хранителей, попав под мыслей град,
Кой оживляли знаний древних заводные огоньки,
Не успевала на застолья; погрузившись дюже в клад
Прозрений дивных, та вила́ в свой мир новаторства вьюнки.
С вниманьем бодрым изучив страницу рукописи древней,
Эифа сладко потянулась, кинув взгляд из гамака
На ясный сад, залитый солнечным сияньем, и блаженней
Стало в краешке пейзажа, в коем льется дум река.
Взор беззаботной юной нимфы прокатился по цветам,
Росой жемчужною обряженным, по сребряной листве
Могучих древ, по затаившимся в кустарниках носам
Пытливых, карликовых ланей и усам крольчат в траве.
В саду раздался звонкий смех: усы-носы закопошились,
Кролик пегий, длинношерстый ловко прыгнул на сундук
В лепной, узорчатой ротонде; Эифы очи зацепились
За парящие часы, что издавали кроткий стук.
Вдруг наступила тишина. Стал гуд растерянности слышен...
Возглас Эифы растревоженной в саду прервал покой;
Ворвался хаос в безмятежность, крыльев грохот стал возвышен
Испугавшихся пернатых, переживших дремы сбой.
Души дыханье участилось; ложе прыгнуло вверх дном,
Швырнув настойчиво наследницу в подстил из мха и хвои;
Разлетелись манускрипты, мня себя хохотуном —
Смеясь в единстве, понеслись помять кукушки льнов покои.
Белоснежные воланы элегантной, браной блузы
Запорхали над притихшими бумагами в саду;
Подол ажурный закружился, походя на плащ медузы,
И зазвал шифона волны поиграть с ним в чехарду.
Сложив в плетеный рюкзачок старинных хартий, книжек кипу,
Эифа кинулась к цветным вратам, впускающим в живой,
Уже лабающий на струнах дня мир, отданный действ хрипу
С утреца пораньше, чтоб в Эона чудной мастерской
Обильно множилось мгновенье фантастических открытий,
Сотворялась Явь мечты, Явь жизнерадостнейших снов,
Струился свет на бытие, на душ пути саморазвитий,
Наслаждался поколений слой расцветом городов.
Душа бежала по шершавым, плотным, мраморным дорожкам,
С упоеньем наблюдая за бравурностью вокруг,
За баловливыми пичужками, что пляшут по окошкам,
И за тем, как вдохновенье ускоряет сердца звук.
Округлых зданий очертанья проносились пузырьками
Мимо Эифы, образуя пенный, облачный каскад,
Который ладно уживался с флоры радужной садами
И с которым басни жизни плел журчливый небоскат.
За пестрым парком стал виднеться и расти сребристый шар,
Спешила к коему наследница в особо важный день —
В день посвящения в хранители, в призвания разгар,
Дабы́ подняться на развития дальнейшего ступень,
Дух привести к предназначенью, поддержать единства мощь
И укрепить основу в душах, от сниженья уберечь;
Ей предстояло устремить свой взор в язвительную нощь
И положить борца сознательность на дуги хрупких плеч.
Массивных, пухленьких деревьев и густых кустищ аллеи
Бег помалу замедлялся — впереди виднелся фон,
На коем горные цепочки сотворили вид лиле́и,
А над центром запустили ввысь воздушный лампион —
Блестящий шар — сам Сорфаталь, туманом дышащий, нарядный;
Он висел над главным зданием резным, в котором пляс
Узоров зыбистых, античных расписал проем парадный,
Залы, стены, и развлек шеренгу марморных баляс.
Шаг Эифы сделался короче, шепот сердца вдруг забил
В волненья колокол, как только та приблизилась к фойе,
И всех знакомых помещений фас, что ум в себе хранил,
Внезапно дюже изменился, канул резко в небытье.
Она смотрела на колонны, что размыто излучали
Свет лазурный изнутри, на каждой спал златой аканф;
В нешумном центре вестибюля облачков круги держали
Сорфаталя лаконичную проекцию и канв
Парящих змейки, по которым в колесе ряд душ в уроки
И задачи погружал сознаний собственных брега;
Чрез все проекции хранители отслеживали сроки
Пребывания во снах сошедших душ в учеб луга.
Просторный холл был крайне светел, панорамных окон глади
Стены ловко заменили, проявили горный лик,
Безбурно греющийся в творческой, возвышенной руладе,
Сотворяющейся душами, что плавят тьмы ледник
В своих виденьях; плитки мрамора с отсветами играли,
Приглашали по скрипторию экскурсию начать
И оживить воспоминанья Эифы в токовом хорале,
Позывали в дверку каждую в сем зданьи постучать.
Раздался сладкий звон, заполнивший скрипторий замедленьем,
И душа младая в память воротила все плоды
Учений прежних; Эифа ринулась к пассажу с устремленьем,
В коем зрелищно ютились вечно бодрые ходы.
Она бежала мимо разных круглых врат, златых проходов,
За которыми кипел в спокойствьи трепетный аврал;
В пассаже велего скриптория не виделось эксодов,
В нем помощники-хранители вращали снов штурвал
Без остановки; смены душ классифицировали цели,
Проверяли ход душ снов и берегли к задачам путь,
Дабы́ сошедшая душа не нанесла визит вие́ле
Регрессивного застоя, не нырнула в смури муть.
Шаги летящей, милой девы пели свой романс заливно,
Силуэт желал скорее отворить в умов архив
Резьбой украшенную дверь, впорхнуть в сад книжный реактивно —
В велих дум библиотеку, маслом втечь в даров лекиф;
Сей книжный сад-архив извивно окружил златое сердце
Величавого скриптория — вход в чудный Сорфаталь,
В который сможет провести хранитель токмо — это дельце
Предоставлено лишь тем, кто видит, где спит тьмы финаль,
Кто опыт зрелищный обрел и изучил эмоций масть,
Пришел к желанию вручить спасенья длань, защиты бронь
Душе заблудшей, что ослепла резко, сбыла света часть,
В которой с болью завопила тьмой задетая гармонь.
Примчавшись живо к двери плитной той златой библиотеки,
Эифа трепетно челом впилась в дверное полотно,
И, отдышавшись, вновь взглянула на пассаж, где гул ребеки
Изливали, и со мленьем сердца двинулась в звено
Цепи скриптория — в архиве Эифу ждали два святителя
И дюжина наставников, готовых приступить
К серьезной части посвящения, дать звание хранителя,
Помочь на новый пост душе созревшей заступить.
Отец и дед младой наследницы — святители отряда
Душ защитников, тихонько ожидали у двери
Прихода Эифы; все хранители собрались для обряда
Проведенья, на плечах держали знаний пехтери́.
Все повернулись оживленно и прикрыли Эифу бодростью,
И искренней улыбкой в миг, когда вошла в архив
Девчушка робкая; пустила Эифа взгляд, залитый кротостью,
Волненьем по архиву, дабы выловить мотив
Знакомый, близкий и родной; очей прелестных очертанье
Спешно вдруг остановилось, поселив в себе пастель:
Пред Эифой статно развернулось сада книжного блистанье,
Вскрылись полки с роем чтив, явилось вни́тье в Цитадель.
Архив златым великолепием рождал в нутре наитье,
Стены бережно хранили текстов ценных волшебство —
От сердца к сердцу, чрез наставников-воспитанников нитью
Сотворяющих дух слов неслось в Явь знаний божество.
Библиотеки лик был крупным, златоглазым и узорным,
Каждый свиток в этом месте дивном думами кипел
И помогал прижиться в Яви компонующим оук зернам,
Что при выросте хранили род от рвущих в клочья стрел.
Писанья этого архива сотворялись круглой буквицей,
Пускающей всевышний ток бежать с восторгом в Явь
И вырисовывать добро на пару всласть с душою-спутницей,
Творить чудесный мир, счищать с зарытых глуздов ржавь.
У круглой буквицы имелась внеземных энергий сила,
Каждой буквы образ сеял в Яви частный, важный ток;
А единенье знаков в грамотном порядке для посыла
Проясненья отпирало дверь в свет новеньких дорог —
Несвы́чных, вовсе неизведанных допре́жь Эона родом,
На которых уйма тайн вела к полянам мудрой ржи;
На этих дро́мах каждый мог найти путь к благости жеодам
И узреть подсказки будущего через миражи —
Виденья эти приходили к душам, коих подсознанье
Уникальный составляющих порядок соблюло;
И в этом случае любой способен был в миров познанье
С головой нырять и чувствовать премудрости тепло.
Архив хранил бросе́ли с множеством рисунков, схем и планов,
А в торцах баюкал свитки с объяснением основ:
Как погрузиться в Сорфаталь, как подобрать ряд талисманов
И сценариев созвучных для сошедших душ в шар снов.
Особым шармом обряжало книжный сад сердец творенье —
Оформители в шедевр превратили сей архив:
Карту́шей каменных обилье, балюстрад переплетенье
И кессо́нов кружева победно чалили прилив
Энергий, токов со структурой сотворительной, всевышней,
А наличники с резьбой в тандемах с гладями зерцал
Красою смесной расширяли Явь по формуле давнишней,
Позволяющей душе сохранно взглядывать в астрал.
Но, вяще всех красот архива в очи резь воротец мчалась,
Что изящно разлеглась в сердечном месте сада книг;
Врата пущали в Цитадель, что в центре Яви размещалась
И в великий Сорфаталь вливала души напрямик.
Ко входу в дремы Цитадель стянулись медленно хранители:
Наставники, помощники и главы сферы снов —
Родные, но не все по крови — часть по року покровители,
Рожденные плечо подставить душам без весов.
Средь всех хранителей слыла́ одна семья по крови крайне
Прогрессивной, в коей важный ген затронул апогей
Развитья нынешнего уровня, нашел разгадки в тайне
Мироздания, и души сей семьи зажгли огней
Рассудков россыпь как-то раз и сотворили шар иллюзий,
Стали тщательно нутро сознанья в теле изучать;
Определили ход энергий, погрузились в грез перфузий
Круговерть, пустились души в Яви живо выручать.
И так, однажды, в сей семье роди́лась Эифа с новым геном,
Устремилась познавать Эон, вселять в Явь неба твердь,
Облагораживать среду идей летящим, пышным треном,
Останавливать благих эмоций, чувств гнилую смерть.
Но, чтобы стать официально представителем хранителей,
Знать много — недостаточно, в сей сфере нужен дар —
Предназначенье покровителя, талант воспламенителей,
Уменье приручать дум процветаний буйный шар.
По сей причине Эифа день и ночь ткала свое сознанье,
Подготавливалась к часу, кой однажды соберет
У врат, ведущих в Цитадель, родных хранителей жужжанье
И позволит деве двигаться в развитии вперед.
В дверь жизни Эифы этот час в сей день тактично постучался,
Притащил младую душу в Цитадель пройти процесс
Инициации — святого посвященья, и помчался
В первый ряд, дабы́ узреть с восторгом зрелищный прогресс.
У Эифы дрогнула душа, шепнуло сердце еле слышно,
Что пора к коллегам будущего срочно подойти:
И, сфокусировавшись, выдохнула, вжилась не облыжно
В роль уверенного гуру, впала в духа клафути.
Весьма решительно команду поприветствовав у входа
В Цитадель, уже отважно Эифа двинулась к душе,
Держащей белую порфиру, ждущей стойко руковода,
Предназначенного роком, высшей силы протеже,
Который взвалит раз ответственность за весь Эон на плечи,
Укротит шар Сорфаталь и станет гордостью семьи;
Всему свой срок, однако, до́ндеже горят священства свечи,
Сей наследнице придется встретить згру снов молоньи,
Что в шаре грез огнем и бешеным мерцанием сверкает,
Неприступностью, спесивостью хранителей клюет,
Абы́ кого настырно к шару и к себе не подпускает
И по правилам своим безумным счастливо живет.
На Эифу бережно накинули торжественную мантию,
А очи обвязали синим шелком, чтоб во тьме
Сердечко с разумом слилось во всемогущей силы братию
И выдало способность вить порядок в кутерьме.
Отец наследницы — верховный жрец защиты душ Эона,
Бережливо взял ручонку Эифы в правую ладонь
И, поместив ее десницу под свой локоть окрыленно,
Потихоньку, неспеша повел дитя чеканить бронь
Для духа, е́же Эифа ходко и успешно посвященья
Все этапы, не колеблясь, твердо, с лаврами прошла
Наперекор незнанью, что внутри святого помещенья
Развернется и откроет путь в прогресса зеркала.
Досе́ле Эифа не имела доступ к сердцу Сорфаталя,
Лишь усердно изучала план, строенье чрез тома
И свитки, дух свой сквозь мышленья обращенье закаляла,
Постигала шара дивного энергии тона.
Она старательно к святой инициации стремилась
Подготовиться, лелеяла способность в тьме дышать
Свободно, и училась в хаосе жить ладно, в коем крылась
Залежалая подсказка, что поможет орошать
Любовью душ сухих поля, но чтоб поймать сей ключ проворно,
Важно даром обладать особым: зреть двуликий ток —
Сего хранители не знали, лишь струились в свет покорно,
Убегали от возможности извлечь из тьмы итог,
И посему не понимали дара суть младой девицы,
Но готовились к открытьям при вступлении в ряды
Святых защитников родной души, что вскоре путной жрицы
Пост возглавит и вольет в Явь бор живительной воды.
Объятье главного хранителя взбодрило Эифу живо,
Слово силы от отца настрой победный возвело;
Девчушка смело и вслепую побрела в страну созыва —
К Цитадели входу, вскрывшему портал в управ нутро.
Толпа хранителей построилась прилежно в емкий круг,
В него впустила душу юную, шары в руках зажгла
Жемчужным светом; осмотрелись души с ясностью вокруг
И, соблюдая форму, вдались в проходные зеркала.
Портал пустил по коже щек всех душ пикантный холодок,
Когда они шагнули в сердца глади бледные, блестя
И издавая мягкий хруст; прохладный облачный поток
Пришел направить рой коллег в пункт преломления бытья.
Туман жемчужный, в коем души оказались коллективно,
Вызвал тянущийся, звездный, беззастенчивый эфир,
Который стопы душ собою оторвал от пола мирно,
В невесомость поместил, где ждал всех ласковый зефир.
Нагретых токов вязь живая души нежно облегла
И понесла по волнам мягкого спокойствия и чред
Мгновений счастья, что затрагивали чувствия шелка
И выдавали в Сорфаталя сердце мчащимся билет,
Который действует вне времени, пространства и материй,
Пропускает в ле́ду лечащих иллюзий, тычет в путь,
Ведущий в тайный уголок, который с помощью мистерий
Искривляет под гуманным управленьем Яви суть.
* ба́са — красота
* помо́ха — сухой туман, мгла
* кумоха — лихорадка
* чи́во — щедро
* егда́ — когда
* иммортель — бессмертие
* ощо́ — еще
* кифа́ра — струнный щипковый музыкальный инструмент
* уве́т — наставление
* глузд — ум, рассудок
* ба́ять — заколдовывать
* и́сподволь — понемногу, постепенно
* и́мже — так как
* понт — море
* е́же — чтобы
* лаба́ющий — играющий
* ака́нф — скульптурное украшение капители
* рула́да — украшение, преимущественно в пении, быстрый виртуозный пассаж
* эксо́д — уход актёров и хора с орхестры
* вие́ла — струнный смычковый музыкальный инструмент
* лекиф — ваза с узким горлышком и небольшой ножкой
* ребе́к — старинный смычковый струнный инструмент
* пехтери́ — лубяная корзинка, которую носят обычно на спине, кошель
* внитье — вхождение; явление; пришествие
* оук — буква старославянской азбуки
* допре́жь — прежде, раньше
* дро́ма — дорога
* бросе́ль — скрижаль
* клафути — пирог с фруктами
* порфира — мантия
* до́ндеже — до тех пор, пока
* згра — искра
* ле́да — поле
* крини́ца — колодец
* фоте́ль — кресло
* амво́н — находящаяся на возвышении площадка перед алтарём
*по́солонь — по ходу солнца
* харать — старинная рукопись
* гарцу́к — горный дух у славян
* ма́ра — густой туман
