Ок, едем в эту клинику (неврологический центр) в Москву. До Москвы мне ехать 3.5 часа на электричке + около часа до центра.

Приезжаю в сопровождении мужа.

Заходим в клинику, подходим к стойке регистратуры.

За стойкой сидит классическая блондинка, лет под 60.

Описываем проблему, получаем ответ в духе: "Знаете сколько вас "таких" со всей страны едет? Нет свободных "окошек", записывайтесь по телефону!

Ну ок. Возвращаемся домой.

Проходит еще несколько недель безуспешных попыток записаться по телефону.

Отчаявшись, я написала письмо на сайт президента.

В письме я изложила вообще все, все выписки и все направления, в т.ч. направление от лечащего врача на ЭНМГ.

Началась бюрократическая игра. Я наблюдала как мое обращение плавно перетекало от одного чиновника к другому, после от одного гл. врача к другому.

И "О чудо!". Буквально чрез несколько дней мне звонит какой-то помощник гл. врач, того самого центра, извиняется и предлагает выбрать удобную для МЕНЯ дату и время! Более того, мне предлагают транспортировку до центра!

Но, ЭНМГ мне уже было ненужно, т.к. все это время я лечилась препаратами которые мне назначил (по знакомству) гл. врач частного неврологического центра. Он в онлайн формате ознакомился со всеми эпикризами и дал назначение.

Еслиб не он, возможно я бы так осталась овощем.

Пруф:

Да, это было очень болезненно.

4. Это не мой случай, а история одного врача скорой помощи по имени доктор Марк Вахба из Саскачевана. Он понял, что головные боли у пациента были вызваны отравлением угарным газом. Поскольку пациент жил в многоквартирном доме, врач сделал несколько звонков и смог предотвратить отравление газом для всех жильцов дома! [Взято из источника]

Если они считали мою тревогу такой серьезной (при отсутствии значительного психиатрического анамнеза), то было крайне жестоко не лечить её и не привлечь психиатра. Вместо этого мне угрожали помещением в психиатрическую больницу, и я, конечно, испугалась. Я боялась потерять контроль над тем немного, что у меня ещё оставалось, потому что, несмотря на сильное смятение и страх, я понимала, что со мной что-то физически не так.

В конечном итоге я утратила надежду. Будучи медсестрой, я сама осознала, что у меня воспаление, и начала принимать стероид, который был у меня дома.

Однако прошло почти 5 лет, прежде чем стало ясно, что произошло. Мне делали КТ по другой причине, и всё случайно обнаружилось. За эти пять лет из-за изменений в поведении я потеряла семью и друзей. Перемены приписывали моим «личностным недостаткам», а не восстановлению после повреждения мозга. У меня также развилось тяжелое ПТСР.

В общем, я очень ценю, когда врачи исключают медицинские причины перед тем, как ставить психиатрический диагноз. Иногда это симптом, а не диагноз. [Взято из источника]

Я назначила тест на один конкретный ген с использованием платформы полного секвенирования генома, которая позволяет исследовать ген гораздо глубже, чем стандартные тесты. Лаборатории обычно не проводят такие глубокие секвенирования из-за низкой вероятности нахождения чего-либо значимого: речь шла об интроне, который ранее считался «мусорной» ДНК, так как интроны не кодируют белки. Тем не менее, тест выявил мутацию глубоко в интроне этого гена.

Эта мутация объяснила как опухоль у ребёнка, так и семейную историю рака.

Результат оказался крайне серьезным: это редкий синдром, при котором пожизненный риск развития рака любого типа составляет почти 100%. Он называется синдромом Ли-Фраумени. Я рада, что мы смогли предоставить семье ответ, поскольку теперь можем обследовать родственников и выявить носителей — это может спасти им жизнь. И, конечно, это лишь усилило мою настороженность: действительно ли «отрицательный результат» означает отсутствие проблемы? Это также дало мне ещё больше мотивации углубляться в исследования ради детей с подобным синдромом. [Взято из источника]

В конце концов, я спросила, не начала ли она недавно принимать новые лекарства (назначенные другой клиникой), и она вдруг вспомнила: «Около шести недель назад я начала принимать метформин». Я подумала: «Вот в чём дело!» Спросила: «Извините за прямоту, но у вас случайно не началась диарея после начала приёма метформина?» Она ответила: «Да! Я несколько раз в день бегаю в туалет! Всё выходит из меня!» Я объяснила ей, что из-за этого она не успевает усваивать антидепрессанты, и они просто выводятся из организма. Таким образом, она не только не получала нужного эффекта, но и фактически испытывала симптомы отмены.

Она обсудила это с врачом, который назначил ей метформин, и он перевёл её на пролонгированную форму метформина и изменил время приёма обоих препаратов. Через два месяца она снова почувствовала себя хорошо! [Взято из источника]