Он принялся щекотать её. Кокетливо извиваясь, она игриво выскользнула из его шаловливых объятий:

- Ты прав, любимый. Этот апрель действительно самый счастливый месяц в моей жизни... в нашей! Ах, жалко, что завтра его уже не будет.

- Тебе не о чем жалеть, любимая! Его не будет лишь у всех этих жалких... не у нас! Мы с тобою навсегда останемся в этом апреле!

- Как это? - её беззаботно игривый голос приобрёл нотки тревожной настороженности.

Он собирался сказать ей правду, но не решался - уж слишком жизнерадостна была она сегодня, пусть и останется такою. Навсегда.

- Ну, мы же не отпустим этот апрель никуда, моя башенка! Он навсегда останется в наших с тобою душах!

Она обожала, когда он называл её своей башенкой. Иногда случалось "Моя колоколенка" - когда она орала на него и, как он выражался, "Звенела в мозгах, как храмовый колокол", "Моя крепость" - в последние шесть лет, чаще всего называл именно так, но ей не нравилось - казалось очень грубым и даже несколько оскорбительным, как будто он так намекал, что она пополнела. "Башенка" звучало самым милым комплементом. И он снова назвал её так. Прям как в старое время.

- Ну, конечно же останется, милый! - она улыбнулась.

Раздался стук.

- Кто там, дорогой?

- Доктор Штумпфеггер, видимо. - отвечал он, крутя колёсики, дёргая за рычажки и прочие механизмы тяжёлой бункерной двери их покоев.

- Зачем он к нам? - она накинула халат на кружевную ночнушку.

- Ну ты же знаешь, дорогая, какое сейчас время! Из за всех этих событий... Заразы всякие гуляют, инфекции... - дверь отомкнулась, - Доброе утро, доктор Штумпфеггер.

- Доброе утро, мой... - с силой ударив себя в грудь, доктор хотел было резко вскинуть ладонь вверх.

- Давайте сегодня без оффициальностей, Людвиг! - остановил его хозяин подземных апартаментов, - Сами знаете, какой торжественный день у нас вчера был, не хочется в такие минуты думать о работе.

- А... Ну... Понял... - доктор умело перевёл заготовленную для вскидывания руки энергию в дружеский хлопок по плечу. - Как прошла первая брачная ночь дружище? - приблизив губы поближе к уху собеседника он прошептал, изображая туловищем отталкивающегося палками от снега лыжника, - Ну ты ей хоть вдул как следует!?

- НЕ НАСТОЛЬКО НЕОФИЦИАЛЬНО! - истерично вскричал хозяин, недовольно притопнув ногой, и, так же шёпотом осадил гостя: - Если бы я поинтересовался у Вас, доктор, в каких позах вы сегодня удовлетворяли Вашу любезную супругу Гертруду, как бы Вам это понравилось!?

- А! Ну я её сначала, значит, в рот как следует...

- ПРЕКРАТИТЕ! - он снова притопнул, - Давайте уже приступать к процедуре!

- Да мой... Мой друг. Кто из вас будет первым?

- Я! - решительно ответил он, торопливо засучив рукав белоснежной рубахи.

- Дорогой, что происходит?

- Успокойся, милая, это всего лишь прививка от... От чего там, доктор?

- От туберкулёза, мой... друг. Ну, не совсем прививка...

- Давайте без ваших скучных медицинских подробностей! От туберкулёза, милая. Сама понимаешь, какое сейчас время.

- Но, почему ты так нервничаешь? - в её робком голосе чувствовалось недоверие.

- Ну, я... я как-то с детства всех этих уколов не переношу! Так что, постарайтесь, мой любезный Людвиг, побыстрее покончить со всем этим!

Доктор достал шприц, набрал в него некую жидкость из ампулы, и, сделав пару щелбанов по цилиндру, расположив иглу, практически параллельно предплечью, ввёл препарат.

- Доктор, что вы ему колите?

- Не переживайте, фрау, это всего лишь туберкулин. Ваша очередь.

- Но я... я не хочу!

- Любимая, сделай как говорит доктор, сама знаешь, какое сейчас время...

- Да, какое к чёрту время, к чему все эти процедуры!?

- Любимая, в такой счастливый момент нашей жизни, меньшее, чего бы мне хотелось, это беспокоиться по поводу здоровья... Ведь ты же не хочешь подхватить туберкулёз, заразить им меня... - она всё ещё хмурилась. - Верь мне, моя милая башенка, просто верь мне!

Растаяв, от этого неземного комплимента, она послушно протянула руку доктору. Инъекция была произведена.

- Спасибо вам, Людвиг, Вы можете идти. - провожая доктора к выходу, он, едва слышно спросил: - Сколько у нас времени?

- Семьдесят пять часов. Но лучше не тянуть - чем быстрее решитесь, тем сильнее будет реакция, соответственно, больше шансов на успех. Ну, если это можно так назвать. - у самого выхода, доктор остановился и шёпотом, хотя и задорно, ещё раз поинтересовался: - Ну ты хоть нормально ей вдул-то ночью!?

- Да иди ты уже на хер отсюда! - бубнил хозяин, выталкивая назойливого гостя за тяжёлую дверь.

- Да а чё такого-то? Какая теперь-то разница? Ну тебе чё, впад... - дверь захлопнулась.

- Людвиг прекрасный врач, но совершенно невыносимый гость! - с напущенным хохмачеством произносил он, возясь с замками и механизмами.

Закончил, подошёл к ней, поцеловал в лоб.

- Посидим у камина? - шепнул.

- Посидим. - кокетливо ответила она, сбросив халат, и вновь оставшись лишь в откровенной ночной сорочке.

Встала, медленным изящным шагом, подошла к одному из кресел у камина. Игриво покрутилась вокруг, изящно села.

Поставив на маленький журнальный столик графин со шнапсом и два стакана, он сел рядом. Она смотрела на огонь. Он смотрел на неё. Такая прекрасная, милая, родная. Такая великолепная. Вот бы её нарисовать. В виде башни. С желтоватой, как её волосы, конической крышей, а под ней - два прекрасных окошка, с голубым свечением внутри. И кто-то постоянно, на долю лишь мгновения выключает этот лазурный свет. Но доля эта моментальна - и он снова горит, снова радует душу... А стены!.. Стены будут из кирпича! Красного! Хотя, красный кирпич, это же как у этих получится... Из серого камня! Точно - различные глыбы причудливых форм и размеров, такие как в средневековых стенах! Он почувствовал эрекцию. Давно с его уставшим организмом не происходило таких вот юношеских глупостей.

- Сиди тут, родная! - достал не весть от куда мольберт и холст, поставил перед ней, загородив камин, продолжил рыться по сундукам. - Карандаши, краски, чёрт да где же они!?

- Что ты делаешь, милый!?

- Я должен срочно нарисовать твой портрет!

- Портрет? Это очень мило, но к чему такая срочность!?

- Чтобы этот мир запомнил тебя, о прекраснейшее из его творений!

- Запомнил? - она нахмурилась, - Я так и знала! Будь со мной честным! - она решительно повысила голос и вопрос разнёсся по комнате истерическим криком. - ЭТОТ НЕНОРМАЛЬНЫЙ ДОКТОР ВКОЛОЛ НАМ ЯД!!!???

- Ну, моя колоколенка! Ну успокойся! Так было нужно! - бесполезно. - Да ведь ты сама снотворное глотала! И застрелиться пыталась!

- Я ТВОЁ ВНИМАНИЕ ХОТЕЛА ПРИВЛЕЧЬ, ИДИОТ! А НЕ ПОДЫХАТЬ В ЭТОМ ЧЁРТОВОМ ПОДВАЛЕ!!!

В припадке дичайшей истерики, она перевернула столик со шнапсом и принялась разносить апартаменты.

"Наверное это к лучшему!" - вдруг, подумалось ему. - "Сама бы она ни за что не решилась. А так её можно будет обмануть. Ах, как невыносимо обманывать столь хрупкое, нежное и любящее создание, но это для её же блага!"

- Ну успокойся, моя колоколенка! Ну ты же знаешь, что будет, если они придут сюда!

- ДА ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОГО, ЧТО... ИДИОТ! Я МОЛОДА, Я ХОЧУ ЖИТЬ! - разметав мольберт с холстом, она устало, будто упав, села на кровать, и закрыв ладонями своё милое личико, зарыдала.

- Они... Они надругаются над тобою! И надо мною. Посадят нас в клетки, как обезьяну в том американском фильме и повезут по улицам своей столицы...

- Но ведь не обязательно сдаваться именно им! Ведь можно же американцам! Они же тебе предлагали вывезти нас в Аргентину, глупенький! Ведь тебе нужно было только отправить телеграмму этому их новому... как его? Генри... Ведь ты отправил?

- Да, любимая. - виновато буркнул он.

Телеграмма действительно была отправлена:

«ТЕЛЛЕГРАММА

Куда\кому: Соединённые Штаты Америки/округ Колумбия/Вашингтон/авеню ПенсильванияНортвест 1600/Генри Т

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Поздравляю Вас с победой на выборах тчк Надеюсь на возможность нашего прогрессивного сотрудничества тчк Рассчитываю на Вашу помощь в предоставлении мне и моей семье политического убежища зпт рассматриваю как страну дальнейшего проживания любое зпт на ваше усмотрение зпт государство латинской Америки тчк В случае положительного решения зпт обязуюсь предоставить все технологические и иные достижения Великой Германии в распоряжение правительства Соединённых Штатов Америки тчк Я знаю зпт что вы зпт возможно зпт относитесь предвзято к моей личности тчк Прошу судить меня не как жестокого политика зпт а как творческого гения зпт равных которому планета не знала до селе тчк Я художник создавший величайшее по своим масштабом батальное полотнище тчк Гений зпт породивший новый формат творчества тчк Кистями мне служили славные войска Вермахта зпт а холстом Европа тчк Я создал величайшее произведение искусств тире кровопролитнейшую войну вскл И написал образ величайшего антагониста человечества тире себя самого тчк Пожертвовал простой человеческой жизнью зпт ради этой трагической роли тчк И ох зпт как нескоро человечество увидит подобного мне величием злодея вскл»

Она оживилась:

- Отправил!? Ты действительно ему написал!? И что он ответил тебе?

- Да, ничего особенного.

Ответ американского президента, действительно, был довольно короток. Видимо услуги телеграфистов в Вашингтоне обходились значительно дороже, нежели в Берлине:

«ТЕЛЕГРАММА

Куда/кому Германия/Берлин/улица ГертрудыКольмар 14/Адольфу Г

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Не обольщайтесь тчк Я не позволю Вам долго удерживать этот титул тчк Но вы вряд ли застанете мой триумф тчк Верьте на слово тире вы зпт всего лишь второй вскл»

Зажмурился. Что пытался сказать ему в ответ американец, он так и не понял.

- Ты права, любимая! - присев рядом, он нежно обхватил её плечи, поиграл носом с кудряшками(на голове), - Нам с тобой не обязательно здесь подыхать. Уедем. Куда ты там хотела? В Аргентину? В Аргентину!

Он подскочил на одно колено, как будто потрясая невидимыми маракасами прокричал:

- АРРРРИИИВВВВААААА!!!!

- Дурачок. А как же яд?

- Он подействует только через семьдесят пять часов. А за это время его можно... - голос замешкал. Сглотнув, выдавил: - Можно просто смыть водой.

- Обычной водою?

- Да. Просто этот волдырик на месте укола намочи и потри как следует.

Она пулей рванула в ванную. Он зарыдал. Так нужно.

- Сколько ещё мыть!?

- Да там чуть-чуть совсем нужно! Выходи уже!

Она появилась из ванной. Лицо её сияло радостью, как никогда прежде.

"Я всё таки сделал тебя счастливой!" - подумалось ему.

- Теперь ты, любимый!

- Да, конечно. - зашёл в ванную, сел на бортик, включил кран. Неуверенно поднёс к струе трясущуюся руку.

"А может действительно в Аргентину?" - подумалось ему. "Но ведь она уже намочила!"

Решительно подставил предплечье под струю. Потёр для верности.

- Дорогой, а что с Блонди!? - раздалось из комнаты, - Она весь день лежит и не шевелится, даже когда я...

- Не подходи к ней! - вскричал он выбегая из ванной, но видимо ей уже было не до собаки.

Она опёрлась на одно из кресел у камина, которые до этого поставила на место, после своего погрома.

- Что-то голова кружится...

- Сядь, моя башенка! - усадив её в кресло, он занял соседнее, не отпуская любимой руки.

Она молчала. Как будто уснула. Рука её делалась всё холоднее. Он лениво зацепил мутнеющим взглядом два красных, с перекрещенными чёрными зигзагами в белых кругах, знамени, свисающих с серого потолка по обе стороны массивной входной двери. Линии зигзагов были жирными и чёткими. Не расплывающимися, не заблюренными. Что было сил глядел на них и думал:

«Ничего страшного. Они ведь все меня боятся. Боятся настолько, что наверняка замажут мои знамёна. Зальют их краской, запретят друг другу их видеть! И забудут. Забудут, как выглядело величайшее зло. И возродят, однажды, в виде логотипа какой-нибудь фирмы или герба... И ни кто не заметит. Никто, ведь, не вспомнит что это. И тогда я вернусь в этот мир... и тогда уж точно не проиграю!..»

Закрыл глаза. Дышать было трудно, но он ещё дышал, хоть и не долго.

«За последние 100 лет Россия напала на 19 государств-соседей, а на неё не нападал никто».

В возрасте девяти лет семья Валтонен переехала в Германию, её отец работал там при дипломатическом представительстве. В Германии Элина училась в местных школах и после возвращения в Финляндию в 1995 году продолжила образование в немецкой школе в Хельсинки. Поэтому в её семье принята двуязычность: финский и немецкий; своих детей она также воспитывает на финском и немецком языках.

Бакалавр технических наук в области технологий информационной безопасности Хельсинкского технологического университета (2004 год); магистр экономики Хельсинкской школы экономики (2005 год).

«Уже вторая ЕСовка отличилась.» — Захарова

«У меня вопрос к правительству... Нет, это бесполезно. К народу Финляндии у меня вопрос: то, что ваш министр иностранных дел не знает, что в 1941 году нацистская Германия, возглавляемая Гитлером, напала на СССР, – это из-за влияния на неё немецкой школы и внедрения в правительство Финляндии иностранных агентов, или из-за деградации местных демократических институтов, рекрутирующих на высшие государственные посты неучей и бездарей?» — Захарова

Вариант «просто раздали натовскую методичку» – самый близкий к истине, но не принимается.

Специально для фейкового министра Валтонен – краткая история гибридной агрессии «Великой Суоми» против Советской России начиная с 1918 года.

Первые финские отряды вторглись в Россию в марте 1918 года, но объявить войну России финское правительство сочло нужным только в мае. К тому времени финские власти реанимировали учреждённый ещё в 1906 году Союз беломорских карел. Реанимированный союз проводил среди российских карел антирусскую и антисоветскую пропаганду, чтобы добиться от них поддержки Северо-Карельского государства со столицей в Ухте – марионеточного образования под эгидой Хельсинки на временно занятой финскими войсками территории российской Карелии.

Успешные действия Красной армии заставили Хельсинки вернуть отторгнутое. В октябре 1920 года РСФСР и Финляндия подписали Тартусский мирный договор. На переговорах финны надеялись провести восточную границу Финляндии от Ладоги до Белого моря, но советская дипломатия твёрдо стояла на позициях сохранения территориальной целостности РСФСР. По договору незамерзающий порт Петсамо (Печенга) отошёл к Финляндии.

Однако уже через год, в октябре 1921 года, Финляндия снова без объявления войны вторглась в Россию. Об идеологическом облике финской политики того времени говорит название такой организации, как «Братья по ненависти» – финской националистической группировки, ратовавшей за «освобождение» карел от «советской оккупации» и их объединение с финнами. Ненависть ко всему русскому была тогда в Финляндии в моде.

Финские отряды устраивали диверсии, уничтожали запасы продовольствия, мосты и госучреждения, атаковали подразделения Красной армии, расправлялись с пророссийски настроенными карелами. На захваченных территориях проводилась мобилизация местных мужчин для войны против России, но это не спасло финнов от поражения. В марте 1922 года РСФСР и Финляндия подписали новое соглашение о признании границ.

Таким образом, до войны 1939-1940 гг. Финляндия дважды нападала на Советскую Россию, вынашивая планы отторжения приграничных российских земель, населённых финно-угорскими народами (карелами, вепсами и другими).

В ближайшее время передадим для Валтонен перевод на финский язык издания РВИО «Черная книга. Краткая история шведской и финской русофобии».

Источники:
https://t.me/MariaVladimirovnaZakharova/11836
Глава дипломатии ЕС Кая Каллас:
https://history.ru/files/chk_swedish_finnish.pdf
https://www.fondsk.ru/news/2020/11/19/finskaya-agressia-prot...