У этого черного "кота" жизнь удалась
Телеграм канал 18+ https://t.me/trash_tv404/3688
Телеграм канал 18+ https://t.me/trash_tv404/3688
Друзья, наконец-то мы купили долгожданный уголь и у котиков будет тепло зимними утра и, днями, вечерами и ночами ☃️☃️☃️🐾🐈🙏
Спасибо огромное https://t.me/a_sha_magic и всем участникам благотворительной гармонизации за огромный вклад в жизнь наших подопечных. Это бесценно 😽♥️🫂🎅👏
Привет, Пикабу! Четверг – время для нашей регулярной порции переводов странностей с r/Glitch_in_the_Matrix. Сегодня в выпуске: двойник отца, смерть и перезагрузка, недетские разговоры и одна из самых известных историй на Реддите — о человеке, который прожил целую жизнь, пока был без сознания. Поехали!
Параллельная жизнь / Пробуждение из-за лампы
Это репост одной из самых известных историй на сабреддите, которая изначально была опубликована в комментариях.
Предисловие от автора репоста:
Один из моих любимых «сбоев» – это история, опубликованная пользователем u/temptotasssoon. Он, судя по всему, прожил целую жизнь за те несколько мгновений, что находился в отключке после травмы головы. В конце концов он пробуждается от этого сна, когда замечает некую странность в настольной лампе.
Люди постоянно спрашивают про этот случай, но поскольку это комментарий, а не полноценный пост, его трудно найти через поиск. Поэтому я публикую его здесь, чтобы отвести этой истории подобающее место в истории «сбоев».
ПРИМЕЧАНИЕ: Я не автор оригинала. Аккаунт автора был одноразовым, а самому комментарию уже три года. Так что не ждите ответов на вопросы ни от него, ни от меня.
Оригинальная история:
Пишу с одноразового аккаунта, потому что это очень личное.
Во время моего последнего семестра в колледже на меня напал футболист за то, что я шел там, где он пытался проехать (для справки: он весил почти 150 кг, а я – около 55 кг). Пока я лежал без сознания на земле, я прожил другую жизнь.
Я встретил чудесную девушку. При виде неё у меня замирало сердце, а лицо заливалось краской. Я добивался её несколько месяцев, отвадил пару ухажеров-придурков и в конце концов завоевал её. Через два года мы поженились, и почти сразу она родила мне дочь.
У меня была отличная работа, жене не приходилось работать вне дома. Когда дочери исполнилось два года, у нас родился сын. Сын был радостью всей моей жизни; каждое утро перед уходом на работу я заходил в его комнату. Я души не чаял в нем и в дочери.
Однажды, сидя на диване, я заметил, что перспектива у лампы какая-то странная, словно вывернутая наизнанку. Она всё еще была трехмерной, но… просто… неправильной. (Это была лампа с квадратным красным основанием, с золотой отделкой, на четырех ножках и с белым квадратным абажуром). Я был как завороженный, не мог отвести от неё взгляд.
Я просидел всю ночь, уставившись на неё. На следующее утро не пошел на работу – с этой лампой что-то было решительно не так.
Я перестал есть. Сначала я вставал с дивана только в туалет, но вскоре перестал делать и это, так как не ел и не пил. Я пялился на эту грёбаную лампу три дня, пока моя жена не забеспокоилась всерьез. Она пригласила кого-то поговорить со мной. К тому времени мое сознание уже путалось, жена была в панике. Она забрала детей к своей матери как раз перед тем, как на меня снизошло озарение…
Лампа не настоящая… дом не настоящий, моя жена, мои дети… ничего этого нет… последние 10 лет моей жизни были, мать их, не настоящими!
Лампа начала расширяться, становясь все глубже, её пропорции оставались вывернутыми. Она заполнила всё моё поле зрения, я видел только красное. Я слышал голоса, крики, всякие странные шумы, а потом осознал боль… просто охренительное количество боли. Первыми моими словами были: «У меня выбиты зубы», – и я открыл глаза.
Я лежал на спине на тротуаре в окружении незнакомых людей. Многие паниковали, а я был в полном замешательстве.
В какой-то момент меня подхватил полицейский, проволок по тротуару и траве и бросил лицом вниз на заднее сиденье патрульной машины; я всё ещё плохо соображал. Коп отвез меня в больницу (видимо, не хотел ждать скорую), там мне сделали КТ и прочее дерьмо.
Я пережил около трех лет ужасной депрессии. Я оплакивал потерю жены и детей, пытаясь смириться с осознанием того, что их никогда не существовало. Я боялся, что схожу с ума, рыдал перед сном, надеясь увидеть её хотя бы во сне. Но я её так и не увидел. Зато иногда я вижу своего сына – обычно мельком, боковым зрением. Ему вечно пять лет, и я никогда не слышу, что он говорит.
UPD (через 24 часа после поста): Никогда не думал, что кто-то это прочитает. Я изменил одну строчку, чтобы больше не казалось, будто моя двухлетняя дочь родила ребенка. Я никогда не смотрел «Начало» или тот эпизод «Звездного пути», о котором многие упоминали (но со временем посмотрю). Я не буду проводить AMA (сессию «вопрос-ответ»). Мне пришло много личных сообщений с описанием подобного опыта, а также три сообщения, утверждающие, что такое невозможно. Я бы сказал, что функции мозга требуют дальнейшего изучения. Студенты-медики, не думайте, что вы знаете всё. Некоторые спрашивали, могут ли они написать книгу/сценарий/пьесу/комикс и т.д. на этой основе. Пожалуйста, считайте эту историю открытым исходным кодом и развлекайтесь. – u/temptotosssoon
Мой 5-летний сын «вышел из образа» и заговорил со мной как взрослый
Это случилось около двух лет назад. Я был настолько потрясен, что сделал заметки в телефоне и рассказал обо всем жене, так что записи у меня сохранились.
Мой 5-летний сын был вполне типичным для своего возраста: постоянно дурачился, никогда не был серьезным и вечно искал подход, чтобы выторговать сладости или новую игрушку, которая была у него в приоритете на этой неделе. У детей эгоцентричный взгляд на мир, и это в целом понятно, ведь они еще не созрели. Поэтому, когда сын попросил меня пойти прогуляться только вдвоем, я сразу усмехнулся про себя и подумал: «Окей, и что он собирается попросить?».
Мы пошли, и я спросил: «Что у тебя на уме, дружище?».
Он ответил: «Ничего особенного. Я просто хочу побыть с тобой, в тишине, на природе».
«Ого, ладно, это прогресс», – подумал я.
А потом он сказал: «Я хочу, чтобы ты знал: ты лучший папа, который у меня когда-либо был. Ты правда очень помогаешь мне и сестре, и ты очень добрый, хотя мы обычно тебе этого не говорим. Поэтому я просто хотел сказать спасибо за всё и что я хочу быть рядом с тобой всегда».
К этому моменту единственное, что удерживало меня от того, чтобы не разрыдаться в голос, – это мысль, что это какая-то шутка или подводка к просьбе. Это было совершенно нетипично для него, особенно в таком возрасте. Я сумел лишь выдавить из себя что-то вроде: «Я очень рад это слышать, и я тебя очень люблю». Затем мы просто наслаждались остатком прогулки.
На мгновение мне действительно показалось, что я говорю с душой, прожившей несколько жизней (эта фраза: «ты лучший папа, который у меня когда-либо был»), которая захотела обратиться ко мне напрямую, вместо того чтобы играть роль ребенка. Я так рад, что это произошло, я никогда этого не забуду. Позже он снова стал тем же дурашливым ребенком, которого я люблю.
Я умер прошлой ночью... Но я всё еще здесь
Это случилось на прошлой неделе... Мне просто понадобилось время, чтобы осознать случившееся.
Поздно вечером мне позвонил сосед и попросил помочь занести матрас на второй этаж. Его мама болеет, у неё большая тяжелая кровать Sleep Number. Я, конечно, побежал помогать, потому что они отличные соседи.
Я прихожу туда, и там его друг, священник, тоже помогает. Я помог им разобраться, как отделить матрас от кровати, чтобы мы могли пронести его по лестнице. Мы всё занесли и поставили на место, когда сосед спрашивает, могу ли я помочь им занести наверх еще и шкаф. Я соглашаюсь, не придав этому значения. Мы вытаскиваем его из жилого трейлера и начинаем поднимать по парадной лестнице его дома.
Вот тут я и умер. На парадной лестнице 11 ступенек. Я был с нижнего края шкафа, примерно на шестой ступеньке, когда сосед и его друг упустили шкаф из рук; он рухнул на меня, и я упал навзничь на асфальт...
А потом я просыпаюсь в своей столовой от звонка телефона. Жена спрашивает, собираюсь ли я отвечать. Это мой сосед, спрашивает, могу ли я помочь занести кровать наверх для его мамы...
Я иду туда и снова встречаю его друга-священника – как будто вижу его впервые. Я говорю, что могу помочь с кроватью, но НЕ буду помогать со шкафом. Сосед удивился: «Откуда ты знаешь про шкаф?». Затем я рассказал им, что, кажется, я только что умер.
Следующий час я провел в разговоре со священником. У него было так много вопросов. Мой сосед не верил мне до тех пор, пока я не описал спальню наверху в мельчайших деталях: вплоть до металлического каркаса матраса на полу и замысловатого изголовья, прислоненного к стене. А ведь я никогда раньше не был на втором этаже их дома.
Священник спросил меня, что я видел после смерти. Я ответил, что на самом деле так и не умер. До того, как это случилось, я проснулся за столом в своей столовой.
Двойник отца в 3 часа ночи
Мой отец каждое утро вставал на работу около трех часов ночи. С самого раннего детства я привык просыпаться самостоятельно и спускаться вниз, чтобы увидеться с ним перед его уходом.
Однажды утром, когда мне было около четырех лет, я спустился вниз и заметил, что входная дверь приоткрыта. Я распахнул её и увидел отца в его любимой рабочей одежде (клетчатая рубашка и брюки Dickies), идущего по подъездной дорожке к своему грузовику.
Я широко распахнул дверь и крикнул ему, чтобы он вернулся обняться перед уходом. Он медленно обернулся, просто УСТАВИЛСЯ на меня и двинулся обратно к дому. Он смотрел на меня так странно, что мне стало страшно; я заплакал и стал спрашивать, что случилось.
Как только он почти поравнялся со мной, чьи-то руки обхватили меня сзади в крепком объятии. Я повернул голову и увидел своего – по понятным причинам напуганного – настоящего отца, который смотрел на собственного двойника (одетого ТОЧНО ТАК ЖЕ).
Двойник бросил один взгляд на отца и бросился бежать по дорожке прочь, а отец тем временем затащил меня в дом и запер дверь.
Самое странное утро В ЖИЗНИ. Я так и не понял, что это было. Я бы не доверял своим воспоминаниям четырехлетнего возраста, если бы у этого события не было свидетеля – моего отца. Сейчас он не любит говорить об этом, но мама позже рассказала мне, что в тот день он отпросился с работы, и она провела весь день, убеждая его, что он не сошел с ума.
Вот такие дела. Иногда кажется, что наш мир — это не совсем то, чем кажется.
Если вам нравится то, что я делаю, и вы хотите получать больше качественного и залипательного контента с просторов зарубежного интернета (самого разного, не только такого!), заглядывайте ко мне в телеграм-канал «Офигенно».
А если у вас есть желание и возможность поддержать мой труд переводчика звонкой монетой — буду безмерно благодарен за любой донат. Это лучшая мотивация продолжать искать и приносить вам годноту 👇
Пару месяцев назад я устроился на новую работу — складским работником в довольно крупную транспортную компанию здесь, в Арканзасе. Меня сертифицировали на погрузчик: грузить фуры, гонять паллеты туда-сюда, всё такое. Работёнка довольно простая, а платят больше, чем я когда-либо зарабатывал. Я бы сказал, что дела пошли в гору, но у меня возникли проблемы с тем, чтобы влиться в коллектив. Я не самый общительный и уверенный в себе парень на свете. Честно, стать «своим среди пацанов» для меня всю жизнь было почти, мать его, невыполнимой задачей.
На каждой новой работе ты будто заходишь в уже готовую «экосистему»: клики, иерархии, куча общей истории, к которой ты не имеешь никакого отношения, и ты пытаешься как-то к этому прилепиться. Может, однажды и получится. Но на этой работе было хуже. Эти мужики в основном были старше меня на двадцать–сорок лет. Типичные суровые, грубые, вечно в грязных ботинках, пивом залитые работяги. Кофе — только чёрный, «Мальборо» — только красные, а шутки — такие, что помягче и не скажешь. Встают ни свет ни заря, и уж точно не затем, чтобы дружить с двадцатилетним новичком, который приходит на смену в футболках с покемонами и «Клинком, рассекающим демонов». Они просто не были теми «рабочими друзьями», которых я хотел или в которых нуждался, и, похоже, это было взаимно.
Короче, первые пару недель я чувствовал себя на работе изгоем. Я говорил себе, что так даже лучше, чем заставлять себя подстраиваться под их суровую атмосферу. Но со временем я из «изгоя, с которым вроде нормально» превратился скорее в человека-невидимку. Ненавижу это признавать, но меня это начало задевать.
Дело было не в том, что я хотел, чтобы эти старые стервятники меня полюбили. Я не хотел. Скорее я начал ощущать какое-то отстранение из-за банального отсутствия человеческого общения. Будто я на автопилоте и смотрю на свой день со стороны, от третьего лица. Работать по десять–двенадцать часов, не услышав за смену даже собственного голоса, реально влияет на человека.
А хуже всего было то, что наушники и вкладыши у нас были строго запрещены, особенно тем, кто сидел за рулём погрузчика. Я стал ждать обеденного перерыва как единственную часть дня, где вообще можно получить хоть какое-то удовольствие. Это было единственное время, когда я не был фоном в собственной жизни. Я его берег.
Вместо того чтобы сидеть в тесной столовой или за старым столом прямо в цеху, где обедали «старожилы», я всегда прыгал в машину и уезжал. Иногда заскакивал за газировкой или тако. Но чаще всего просто находил место на улице — пару кварталов от склада, на нескольких поворотах. В последнее время у меня вошло в привычку парковаться в одном затенённом, укромном закутке в тупике, где я смотрел ютуб, листал телефон и просто немного приходил в себя. Там было спокойно — до того дня, когда появилась она.
Я расслаблялся, смотрел стрим, когда мне показалось, что я слышу шаги по гравию. Это промышленная зона всегда кто-то шастает: то люди, то машины, поэтому я лишь на секунду огляделся. Никого из охраны, кто бы подошёл и попросил переставить машину, я не увидел, поэтому снова уткнулся в телефон. Честно, я вообще не придал этому значения.
А потом в моё окно вдруг врезался оглушительный, молотящий удар. Я дёрнулся и повернулся — и увидел старуху с тонкими седыми волосами в чёрном платье. Она снова и снова лупила старческой ладонью по водительскому стеклу. В глазах у неё было такое выражение, будто она хотела меня поджечь.
«Я, БЛЯДЬ, СКАЗАЛА ТЕБЕ ДЕРЖАТЬСЯ ОТ МЕНЯ ПОДАЛЬШЕ!!!!»
Она уставилась в стекло, длинный нос так сильно вдавлен в него, что почти расплющился, а в глазах — абсолютно сорванная с цепи безумная ярость. Пока она орала, от её дыхание запотевало стекло. Я попытался ответить хоть чем-то, что звучало бы осмысленно.
«Я… я правда извиняюсь! Я сейчас же уеду, я не—»
Она отпрянула и ударила кулаком по стеклу. Я увидел, как сморщенная кожа на костяшках то белеет, то краснеет на артритных суставах, пока она долбит по стеклу. Раздался мерзкий, хрустящий звук удара, и окно дрогнуло в раме в каких-то сантиметрах от моего лица.
«Мэм, я уезжаю! Я…»
Она завизжала на пределе лёгких и обеими руками вцепилась в ручку двери, дёргая её. Никаких слов — только пронзительный, режущий слух вой. Дверь на мгновение распахнулась, прежде чем я дёрнул её обратно и захлопнул.
Инстинкты взяли верх: я заблокировал двери и воткнул заднюю, резко откатившись на несколько метров. Я пытался поставить машину так, чтобы развернуться и свалить к чертям из тупика. Но она стояла прямо у меня на пути, дрожа от бешенства. Она выглядела худой и болезненной, но ярость в этих мелких чёрных глазках делала её какой-то ненормальной, неестественной. Она всё ещё орала, только теперь слова глушились стеклом.
Я рванул вперёд, оказавшись в каких-то тридцати сантиметрах от её ноги, когда она снова пошла на машину. Она бросила своё тонкое тело на капот. На секунду она попыталась удержаться на нём, как в каком-нибудь боевике. Я выкрутил руль изо всех сил влево и вдавил газ. Она скатилась с передка, прихватив с собой одну щётку стеклоочистителя — костлявыми пальцами. Кажется, я услышал, как она что-то орёт про то, что убьёт меня, пока я вылетал оттуда.
Я вернулся на работу как в тумане, не понимая, что, мать его, только что произошло. Боясь, что она могла поехать за мной или вызвать копов, я спрятал машину между двумя большими фургонами в самом дальнем конце стоянки. Меня трясло, как осиновый лист, когда я вошёл через заднюю дверь. Я поспешил в туалет. Я не мог перестать думать о ней.
Что, блядь, я сделал? Я ударил какую-то старуху. Может, серьёзно. Но она же была абсолютно ебанутая, разве нет? Она была сумасшедшая. Я плеснул в лицо холодной водой. Ледяная струя по лбу вызвала тошноту. Горячая рвота обожгла язык и хлынула наружу — я блеванул в раковину.
После этого меня отправили домой. Пока я забирал вещи из шкафчика, я услышал, как некоторые из этих старых мудаков ржут надо мной через весь зал.
«Ляля-ляля, у малютки животик заболел».
Над этим реально поржали, от души. Да пошли они. Я ушёл как можно быстрее, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.
Я выскользнул через заднюю дверь, оглядываясь по сторонам — не знаю… просто, вдруг она где-то там. Солнце уже начинало садиться, когда я открыл дверь машины. Я выехал со стоянки медленно, вертя головой во все стороны. Никакой старухи. Никаких копов. Я подумал: может, всё будет нормально. Может, не будет никакого «второго удара», который вот-вот обрушится мне на шею. Желудок немного отпустило, когда я свернул на шоссе.
Темнело быстро, пока я ехал домой. Примерно через полчаса пути тело и голова начали расслабляться. Как это часто бывает на длинной дороге, ровный гул трассы постепенно растворил напряжение, и мысли поплыли куда-то сами собой. Воображение унесло меня далеко вперёд по шоссе. Я уже видел, как забираюсь под любимый плед на диване в гостиной, включаю Switch, и на фоне играет YouTube.
Улыбка только-только начала выползать на лицо, как вдруг застыла. В животе скрутило тянущим, грызущим чувством. Ты знаешь это ощущение, когда кажется, что за тобой… наблюдают. Мне не хотелось поворачивать голову и смотреть, но тело будто действовало само. Я посмотрел в окно со стороны водителя — и она была там. Она ехала рядом, глядя на меня с чистой злобой. Я держал её взгляд, как будто целую вечность. Я окаменел.
Сознание металось. Она что, следила за мной? Я прибавил скорость. Опасно вильнул из правого ряда в средний, подрезав внедорожник. Я видел, как её старый чёрный седан пытается высунуться то справа, то слева от машины между нами. Тусклые фары её дряхлой тачки изгибались светом по бокам внедорожника, пока она искала щель, чтобы обойти. Её зажали с двух сторон, но это не мешало ей отчаянно сигналить и моргать дальним.
Я вдавил педаль в пол и не отпускал, пока не проехал около пятнадцати миль. Я проскочил свой съезд, но мне было уже плевать. Паника накрыла так, что я решил свернуть на следующем съезде просто для того, чтобы прийти в себя. В миле или около того от съезда я нашёл маленькую заправку. Я заехал и припарковался за небольшим магазинчиком, чтобы с дороги мою машину не было видно.
Я заглушил мотор и осел на сиденье. Я заплакал. Стресс сжал сердце, и, видимо, телу нужен был какой-то выход. Я не мог понять, почему это происходит именно со мной. Кто эта бешеная женщина и какого чёрта я стал её добычей? Я заламывал руки, бился лбом о руль, шлёпал себя по лицу. Всё, что могло помочь собраться, я делал. Вытер глаза, вышел и зашёл в магазинчик.
Когда я открыл дверь в затхлую старую лавку, звякнул колокольчик. Из-за прилавка дружелюбный, деревенский голос большого мужика поприветствовал меня.
«Э-эй!» Я попытался звучать нормально. «Как оно?»
«Да нормально! А у тебя как?» И почему-то этот густой, жареный на солнце южный говор вдруг ощущался как ниточка обратно к реальности.
«Брат, ты бы мне не поверил, если б я рассказал», — отозвался я, вытаскивая из холодильника холодную газировку.
«Чёрт. А ты попробуй. Я такое слышал и не раз, и ещё по два раза по воскресеньям!»
Я рассказал ему всё, стоя напротив у прилавка. Про работу, про то, как я обедаю, и, конечно, про эту чокнутую старую ведьму, от которой никак не могу отделаться. Легче становилось просто от того, что я это произносил вслух. Он посмеивался над всем — пока я не дошёл до шоссе.
«Говоришь, она ехала на старой чёрной четырёхдверке?» Он нахмурился.
«Ага. Такая старая, из восьмидесятых…»
«Таункар?»
«Да, думаю, ты прав».
«И эта старая баба… она такая худющая была? Белые волосы и чёрное платье?» Весёлое выражение на его лице сменилось тревогой.
«Да…»
«Сынок», — прошептал он. — «Она вон в той уборной сзади. Тебе надо—»
Щёлкнувший звук открывающегося замка на двери туалета за моей спиной оборвал его на полуслове. Кассир метнул взгляд вправо. Я сделал то же самое, нырнув за стеллажи со снеками. Сердце колотилось так, будто вырвется из груди. Как такое вообще возможно?! Я услышал медленные, неровные шаги по виниловому полу в соседнем проходе, там, где я присел.
Старуха издавала низкий, гортанный, хриплый свист, медленно двигаясь к выходу к прилавку. От неё пахло аммиаком и чем-то приторным, больным. Я видел её в отражении выпуклого зеркала у двери. Если я её вижу, ей достаточно лишь поднять голову — и она увидит меня тоже.
«Чем-нибудь помочь, мэм?» — спросил кассир своим обычным южным обаянием.
Она не ответила. Просто уставилась на него, задержав взгляд тем самым жутким образом, который я уже слишком хорошо знал.
«Я говорю, помочь чем, милая?»
Она раскрыла рот и издала звук, как будто давится бычья лягушка.
«Мэм, вы в поря—»
Она наклонила голову набок.
«Ты за мной сюда пришёл, да? ПРИШЁЛ?!»
«Э-э, мэм, я тут рабо—»
Он не успел договорить: она уже была через прилавок, длинными ногтями вцепившись ему в горло. Кассир взвизгнул, как раненая собака. В отражении я увидел кровь. Не понял, чья именно, пока они возились за стойкой. Пачки сигарет и бутылки с грохотом полетели на пол.
«ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ, СТАРАЯ СУКА!!»
Кассир вывалился из-за прилавка, а старуха висела на нём, вцепившись в грудь, как обезьяна. Её сухие, сморщенные пальцы рвали ему лицо, оставляя тонкие красные полосы, и кровь стекала по щекам. Он пытался оттолкнуть её. Пятясь назад с этой бешеной женщиной, которая всё ещё царапала его, он споткнулся о опрокинутую стойку с товаром.
Они рухнули прямо в стеллаж, за которым я прятался, и банки супа, пакеты чипсов разлетелись по помещению. Они упали тяжело. Запах железа ударил в нос, когда я посмотрел в защитное зеркало. Вокруг затылка кассира растекалась багровая лужа. Он лежал, всё ещё пытаясь отбиваться, пока пальцы старухи рвали и терзали его лицо.
«ТОЛЬКО НЕ ГЛАЗА, БЛЯДЬ!! ПОМОГИТЕ!!» — отчаянно заорал он.
Я побежал. Я даже не думал. Я просто побежал к машине и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель взревел. Я сорвался в ночь так быстро, как только мог.
Я знаю. Я грёбаный трус. Я хотел вызвать полицию, но в панике даже не мог вспомнить, что это была за заправка. Я вообще не мог вспомнить, где она. Что я должен был сделать — позвонить в 911 и сказать: «ищите убийцу-старуху», она может быть где угодно?
Я поехал домой. Сначала я, конечно, сделал круг по кварталу, высматривая любые признаки того, что она где-то рядом. Я был выжат до дна. Я не мог заставить себя даже выйти из машины. Я сидел перед домом минут двадцать, просто глядя на дверь. Я думал о кассире. Думал о безумном выражении в глазах той злой старухи.
Я думал о доме и о своём дневном мечтании — провести уютную, безопасную ночь перед телевизором. Думал о том, как захожу внутрь, запираю дверь за собой и просто живу этой картинкой. Единственная проблема была в том, что…
Когда я посмотрел в окно своего дома, я почти был уверен: когда утром уходил, я не оставлял свет в гостиной включённым.
Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
Указатель начал двигаться ещё до того, как кто‑либо из нас к нему прикоснулся.
Я понимаю, как это звучит. Знаю, что в каждой истории про Уиджа кто‑то клянется, что не толкал указатель, — но тут всё не так. Мои руки лежали на коленях, так же, как у Дженны и Маркуса. Мы даже не закончили спорить, стоит ли затевать эту глупость. А доска уже складывала слова.
С‑Т‑О‑П.
Дженна нервно и резко рассмеялась:
— Ладно, кто уже над нами издевается?
Никто не ответил. Пламя свечи между нами дрогнуло, изогнулось, словно кто‑то на него дунул. В воздухе слабо пахло сгоревшими спичками и пылью. Мы сидели на полу в моей квартире, свет был выключен, окна закрыты. Было чуть за полночь — идея Маркуса, ведь «именно в это время всё должно работать».
Указатель снова скользнул по доске.
Н‑Е‑Т Е‑Щ‑Ё.
У меня сжался желудок.
— Хватит, — сказала я, потянувшись вперёд. — Мы даже…
Указатель рванулся к центру доски так быстро, что сбил свечу. Воск разлился по буквам, тихо зашипев, коснувшись пола. В комнате стало темно — лишь слабый отблеск уличного фонаря пробивался снаружи.
В углу что‑то сдвинулось. Не форма, не тень. Просто ощущение, что угол вдруг… заполнился.
Маркус сглотнул:
— Ладно. Шутка закончилась.
На этот раз никто не рассмеялся. Я схватила телефон и включила фонарик. Луч прорезал стены, диван, дверь. Всё выглядело обычным — слишком обычным. Таким обычным, что казалось нарочитым, словно декорации после ухода актёров.
Когда я опустила телефон, указатель снова сдвинулся.
П‑Р‑И‑В‑Е‑Т.
Руки Дженны теперь дрожали.
— Мы не говорили «привет».
Доска всё равно ответила. Я почувствовала давление в ушах, как при резкой смене высоты. Воздух в комнате стал густым, дышать было тяжело. Я остро осознала звук нашего дыхания — три неровных ритма, пытающихся притвориться, что не паникуют.
— Кто ты? — спросил Маркус едва слышным шёпотом.
Указатель двигался медленно, нарочито, словно тот, кто его толкал, хотел, чтобы мы прочувствовали каждую секунду.
Н‑Е К‑Т‑О.
Свеча вспыхнула снова сама по себе. Угол комнаты потемнел, поглощая свет. У меня внезапно возникло непреодолимое желание не смотреть туда прямо, словно мой мозг выбрасывал предупреждающие знаки быстрее, чем я могла их осознать.
— Чего ты хочешь? — спросила Дженна.
Доска замолчала. Затем указатель медленно описал широкий круг, прежде чем остановиться на буквах.
В‑Ы Н‑Е С‑П‑Р‑А‑Ш‑И‑В‑А‑Л‑И.
Температура упала. Не постепенно — мгновенно. Моё дыхание превратилось в пар перед лицом.
— Думаю, нам стоит остановиться, — сказала я. — Нужно сказать «до свидания», верно?
Указатель резко дёрнулся, царапая доску.
П‑О‑З‑Д‑Н‑О.
В квартире вспыхнул свет. Весь — каждая лампа, каждый потолочный светильник. Даже тот, что в ванной в конце коридора. В резкой яркости я увидела то, чего не замечала раньше: на доске были отпечатки пальцев.
Не наши. Они впечатались в дерево вокруг указателя — слишком много, перекрывающие друг друга, некоторые слишком длинные, некоторые изогнутые под невозможными углами. Они выглядели выжженными, тёмными и неизменными, словно доска на мгновение размягчилась, чтобы принять их.
Дженна закричала. Указатель рванулся по доске и остановился на слове «ДО СВИДАНИЯ», расколов дерево под собой. Свет снова погас. Когда он вернулся, доска была чистой. Ни отпечатков, ни трещин, ни указателя.
Только дешёвый картон с печатью и глухая пластиковая поверхность, которая вдруг снова выглядела безобидной. Мы не обсуждали это после. Молча убрали всё и разошлись. Я пыталась уснуть — безуспешно.
В 3:17 утра мой телефон завибрировал. Уведомление из приложения, которого у меня не было.
ГОЛОСОВАЯ ЗАПИСЬ — НОВЫЙ ФАЙЛ.
Я долго смотрела на него, прежде чем нажать «play». Сначала из динамика пошёл шум, затем дыхание — три вдоха, не моих. Потом голос, тихий и близкий, словно кто‑то наклонился к моей кровати:
— Мы сказали «привет».
Экран моего телефона погас.
Комната больше не казалась пустой.
Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
Начало сюжета: Котейкины Новости от 01.12.2025
Предыдущая часть: Котейкины Новости от 24.12.2025
Пост в ВК: vk.ru/wall-74979718_6775
Оригинал: www.gocomics.com/breaking-cat-news/
Господа, товарищи, камрады, я ищу перевод вот этой книги: William E. Burrows "Richthofen: a True History of the Red Baron".
Точнее, мне хотелось бы выяснить, существует ли вообще перевод. Не посылайте меня в гугл, я только что оттуда. Но либо я не умею искать, либо никто эту книгу не переводил.
Если перевода действительно нет, полагаю, я бы могла заняться этим делом. Я подумала: раз мне интересно её читать - то, может, станет интересно и кому-то ещё. В таком случае я не отказалась бы от помощи пары человек, разбирающихся в темах авиации и Первой мировой и желающих принять участие в редактуре, если таковые окажутся здесь.