Акунин "изъят" не только из магазинов
Бориса Акунина, русского писателя, которого на днях "отменили" в российских книжных магазинах, уже практически не достать даже на Авито. Во всяком случае, последние книги: "Яма" и "Просто Маса" все в резерве. "История Российского государства" местами встречается, но дорого и ненадолго. С одной стороны, жаль, что в бумаге его в будущем будет невероятно сложно достать... А с другой, понимаешь, что людей всё сложнее и сложнее обмануть.
Конечно, можно навешать в комментариях лапши, что это кляты перекупы и то же самое было с Поттером от Росмэн и Стивеном Кингом, но who cares? Кто следующий? Брэдбери, Джанни Родари, Оруэлл? Я ставлю на Глуховского.
Все будет хорошо!
Платформы для онлайн-обучения: что вы о них думаете? Поделитесь мнением!
Онлайн-курсов становится все больше, и нам интересно собрать статистику. Пожалуйста, пройдите небольшой опрос и поделитесь своим мнением!
У людей теперь нет времени друг для друга
"У людей теперь нет времени друг для друга"
Рэй Брэдбери 451 градус по Фаренгейту.
В чем то старина был прав. На фоне переездов из мегаполиса в деревню, часто замечаю контраст. Хотя, может это просто темп жизни так влияет
451 градус по Фаренгейту. Рэй Брэдбери
Буду супер признателен если подпишитесь : >>
Градус рабства: как нас отучили думать — 70 лет назад вышел пророческий роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»
19 октября 1953 года мир увидел книгу, которую тут же захотел, но не успел сжечь.
Рэй Брэдбери был из тех людей, о которых Голливуд любит снимать мотивирующие фильмы — все эти истории о self-made men, которые верили в себя и шли к мечте, к цели вопреки препятствиям. Судьба автора «Марсианских хроник» и «Вина из одуванчиков» действительно мотивирует, а сам он вызывает колоссальное уважение. Рэй родился в семье английского переселенца и шведки, верил, что его прабабку как ведьму сожгли во время Салемского процесса и всегда много, очень много читал. С детства он хотел стать писателем — и первый свой рассказ написал уже в 12 лет. Поначалу Брэдбери создавал фантастические тексты для дешевых журналов, денег те не платили или почти не платили, и, чтобы прокормиться, автору приходилось продавать газеты на улицах. Позднее в книжном магазине солнечного Лос-Анджелеса он встретил Маргарет Маклюр — и та некоторое время содержала его. Он отплатил ей, что называется, сторицей. С Маргарет Рэй прожил всю жизнь. Долго и счастливо. Ну, или, как говорилось в одном фильме, почти счастливо.
Еще одна важная, характерная деталь. Брэдбери не учился в университете. И сделал он это сознательно. Рэй получал образование в библиотеке, полагая, что там есть все необходимое, и был настоящим фанатом книг. Так что роман «451 градус по Фаренгейту», опубликованный в журнале Playboy и принесший автору славу и деньги, стал не только протестом против тоталитарного будущего, но и трепетным признанием в любви к книгам.
Журнал Playboy, март 1954
Произведение экранизировалось дважды. Второй раз, в 2018 году, довольно-таки бездарно, а вот первую экранизацию — через 13 лет после публикации книги, в 1966-м, — сделал один из моих любимых режиссеров Франсуа Трюффо. Да и сам Брэдбери, об этом тоже необходимо сказать, написал немало сценариев для фильмов. Сейчас лента Трюффо смотрится достаточно старомодно — и это в принципе свойство фантастики, устаревающей довольно-таки быстро. Пожалуй, нет ни одного фантастического фильма, который визуально был бы всегда актуален. Еще одно доказательство того, что кино в отличие от литературы ограничено временем и пространством.
А вот смыслы устареть не могут. Наоборот, со временем, воплощаясь в реальности, они лишь обретают мощь. За то, собственно, мы и любим культовые антиутопии — не за описания звездолетов, а за психологические моменты, за типажи и нравы, предсказанные автором. И в данном плане роман «451 градус по Фаренгейту» — образцовое произведение, несомненно, одно из лучших в своем жанре. Брэдбери не только угадал приметы будущего, но и показал вектор развития человечества в целом. Катастрофа родилась из войны — и войной кончилась. Брэдбери понял: главное, что определяет человека — это культура. Она работает и на краткосрочную, и на долгосрочную перспективу, а подлинная трагедия наступает тогда, когда культуру заменяют симулякром, или культурой массовой.
По сюжету романа, человечество, достигнув технического прогресса, живет в безопасном мире, где нет и не может быть никаких пожаров. Тем не менее здесь есть пожарные команды, но нужны они для того, чтобы сжигать книги. Роман и начинается с ударной фразы: «Жечь было наслаждением». Книги тут — во многом лишь образ. Они носители знания, культуры, цивилизации. Уничтожая книги, пожарные уничтожают историю человечества, обнуляют культуру, сбивают систему координат. Вместо книг люди начинают смотреть телевизор, чьи экраны занимают целую стену. Они не слышат друг друга, как не слышит главного героя Гая его жена Милдред. Со временем же этот портал в оболванивание расширится — достаточно будет взять гаджет. Как показал Дэвид Линч в третьем сезоне «Твин Пикс», Интернет перенес выход в Черный Вигвам в каждый дом. Читатели же книг, по Брэдбери, превратились в изгоев, во врагов государства, напоминающих ранних христиан, собирающихся на молитву тайно и тем рискующих жизнью. В романе «451 градус по Фаренгейту» если пожарные находят книгу, то сжигают не только ее, но и весь дом читателя, а самого его кидают в тюрьму.
В середине прошлого века, когда человечество пережило очередную войну, еще более страшную и масштабную, чем первую, когда философы задались вопросом «возможна ли поэзия после Освенцима?», риторика Брэдбери прозвучала сверхубедительно. И его роман можно было бы назвать великим предупреждением — однако оглянитесь вокруг: внял ли кто-то словам писателя? Ответ, к сожалению, очевиден. Человечество превратилось ровно в то, что описывали Брэдбери, Хаксли, Оруэлл, Чапек, Замятин. Оно с таким наслаждением отдалось рабству, счастливое и дурное от возможности бесконечного потребления, что окончательно потеряло из виду стоп-кран. И бомбы сбрасываются на госпитали, унося жизни тысяч женщин, стариков и детей.
Постановка Франсуа Трюффо — «451 градус по Фаренгейту» 1966 года:
Просто оглянитесь вокруг. Слышат ли вас ваши дети? Или у них в ухо воткнут наушник? Слышат ли вас мужья и жены? Или они уткнулись в экран, отгороженные друг от друга медиареальностью? Эта та жизнь, которую мы хотели получить, где человек человеку — даже не волк, а полип, моллюск, гидра, существующая автономно, потребляющая жадно и тут же выбрасывающая продукты потребления наружу? Кто есть человек в этом мире постправды, где ссылка ведет на ссылку — и так до бесконечности? А вместо реальных людей — образы из социальных сетей. И во что превратилась хваленая толерантность? Меньшинств становится все больше — и они требуют все больше свобод и привилегий. Но это не привело к равенству и братству — нет, это привело к диктатуре меньшинств, уничтожившей сначала культуру, а после и нормальную жизнь в принципе.
Все это предсказал и описал Рэй Брэдбери. Он мог ошибиться в деталях и формах, но однозначно уловил главное: кризис цивилизации будет порожден в первую очередь двумя факторами. Во-первых, технический процесс сильно обгоняет морально-нравственное развитие общества — об этом говорил и Тарковский в «Солярисе». Во-вторых, человечество движется не в сторону развития, цветущей сложности, а наоборот, в сторону упрощения. От книг к фильмам, от фильмов — к сериалам, от сериалов — к клипам и роликам, от роликов — к рилсам и шортам. Вся человеческая мысль, накапливаемая годами, уместится в минутный ролик, снятый очередным инфлюенсером, не отличающим Ирак от Ирана. В таком мире не только не нужны книги — они даже вредны.
Советская постановка — «451 градус по Фаренгейту» 1984 года:
В романе «451 градус по Фаренгейту» автор ошибся лишь в одном: он думал, что книги станут сжигать. Однако реальность оказалась хуже — впрочем, позднее Брэдбери сам охарактеризовал ее: «Есть преступление хуже, чем сжигать книги, — это не читать их». Человечество и правда добровольно отказалось от книг, отдавшись рабству глупости и примитива. Можно, конечно, и дальше продолжать верить в то, что мы все прогрессивны, умны и индивидуальны, но тогда скажите, почему происходит то, что происходит? И я сейчас говорю не только о войнах, а о повсеместном распаде: когда разрушаются семьи, родители не понимают детей, образование превратилось в атавизм, а культура — в бордель и кабак. Поэтому отбор работает наоборот: на вершины попадают не лучшие, а худшие или, что чаще, усредненные, отутюженные глупостью и холуйством, неспособные мыслить, но способные пресмыкаться.
Все это следствие сбитой системы координат и отсутствия целостного мышления — того, что давало чтение. Без него мир распадается на куски, несовместимые друг с другом. И неслучайно не столь давно в Любляне издали Манифест чтения. В нем авторы призывают сохранять и развивать навыки глубокого чтения в ситуации, когда цифровые технологии стремительно меняют наш образ жизни. Они уверены, что именно чтение формирует наше мышление и поведение, а их будущее тесно связано с будущим нашего общества. Ведь «война — это то, что случается, когда язык терпит неудачу». Абсолютно верно, но важно добавить еще и вот что. Именно книги и только книги дают абсолютную свободу. Ведь и читатель, и писатель в отличие от других видов культуры и массовой культуры не ограничены ничем. Для того и уничтожаются книги, чтобы забрать у человека свободу, чтобы раб был доволен своим рабством. Против такого общества протестовал Рэй Брэдбери. Против такого общества должны протестовать и мы.
Ответ на пост «Спойлер»
"Ded"
...Контакты Онлайн издал звенящий звук из колонок.
— Воспоминание дня! — Звонко зазвучал приятный женский голос. — Покупка ноль целых ноль-ноль сотых “деняк”. Фискальный номер 2024.12.01.7… — Дальше было и не запомнить.
— Хе! — Дед Виталик улыбнулся. Он очень любил эту рубрику. — Ты… Это... — Указующий перст метнулся к манипулятору, прикреплённому к потолку.
Робо-рука плавно переместила и зафиксировала в воздухе над головой старика шлем с яркими разноцветными индикаторами. Зелёный индикатор плавно мерцал. Калибровка закончилась буквально за пару секунд, и тот же приятный голос продолжил:
— Меня зовут Марина, я искусственный интеллект БАО Контакты Онлайн, сканирующий шлем версии 13.7, все обновления установлены, модуль поддерживающего лечения.
Дед припомнил историю с переименованием Контактов и погрустнел. ИИ Марина с лёгкостью считала смену настроения и попробовала со своей стороны исправить ситуацию:
— Давайте не будем откладывать! В ленте появилась новость: Славик тзинькнул и получил коины!
— А-а! — Дед хитро прищурился и покачал пальцем, указывая на проекционную стену.
— Памятная покупка номер… — цифры смешивались в кучу, — …оформление в собственность в результате исполнения договора дарения в рамках рекламной акции ООО “Пикабу”. Находится в шкафу за коробкой от робота-пылесоса.
Дед достал коробку и распечатал. На него глазом Саурона глядел маструбатор в виде филейной части тела женщины. Возможно, мужчины. Дед не стал разбираться, предпочтя спросить у голосового помощника:
— А-а-а… я такое??? — Дед снова показывал пальцем.
— Вы были выбраны в качестве победителя в ходе проведения рекламной акции на портале Пикабу на конкурсе “Коричневая шутка”. Аппарат имеет функцию самоочистки, автосмазки и генератор запаха… Продолжить?
— Нет! Кринжовник блять!.. — Дед вдруг вспомнил новое слово.
— Новое в ленте! — Бодро продолжила ассистентка. — Славик тзинькнул на 3,6 на 10 в минус семнадцатой иннова-коина. Текущая позиция в рейтинге — девять миллиа… — Это опять были цифры.
На экране появился кудрявый молодой человек в модном пиджаке, танцуя под заранее записанный кем-то трек:
— Э-ром-бом-бом, ноги ходуном!..
Дед каким-то образом понял, что голос не принадлежит Славику.
— Бесплатный коктейль от внука и компании Тзиньк, теперь банановы-ый! — Реклама звучала громче, да и голос был другим. Робо-рука несла коктейль в пластиковой бутылке.
* * *
— Марк Витальевич, триптофан, вроде, помогает? Заменим Славика на Марика и внука на сына? — спросила Оля.
Марк сошёл с лица и холодно заметил:
— Судя по расчётам, Оленька, он и должен помогать.
Оля испуганно замолчала.
— Вам домой, наверное, пора, — Марк постепенно оттаивал, — Десять дней амнестин ещё пока нельзя колоть, как Вы помните, конечно же. Потом повысим витаминки, как Вы правильно и сказали. И нанотаджиков тоже прибавим, да. Я записал в журнал.
— Да, спасибо Вам большое! До свидания, Марк Витальевич!
Олю дома ждал молодой человек и приготовление котлет.
“Каклеток,” — подумал Марк Витальевич, нащупывая взглядом ассистента, который должен был остаться на ночное дежурство.
Тот пил кофе и рисовал голограмму какой-то молекулы на голографическом проекторе наручных часов. Ему было весело, судя по всему.
По расчётам Марка, лечение можно было вести интенсивней. Но можно было также показать Оленьке, как заботиться о других. Хотя бы попытаться это сделать.
Марк Витальевич тихо выругался на ноябрьскую погоду, и повертел в руках ключи от лаборатории. На сегодня пора было “закругляться”.
Классика антиутопии — Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту (рецензия + 3 экранизации)
В основе этой антиутопии лежат не политические или социальные, а культурологические идеи.
Здесь показано общество, где истинная культура стала жертвой прагматичного жлобства, животный материализм безоговорочно восторжествовал над романтическим идеализмом. Пожарные, сжигающие книги, — очередной знаковый образ современной цивилизации.
В молодые годы Рэй Брэдбери увлёкся идеями технократии. Технократы утверждали, что научные методы управления экономикой позволят сделать её максимально эффективной и у общества не останется другого выхода, кроме как немедленно начать процветать. Но уже через несколько лет он стал воспринимать технический прогресс как одно из многих фантастических чудовищ, выпестованных человеческой недальновидностью. А уж утопии, особенно воплощённые в жизнь, станут для него едва ли не главным кошмаром.
Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются. Медный наконечник брандспойта зажат в кулаках, громадный питон изрыгает на мир ядовитую струю керосина, кровь стучит в висках, а руки кажутся руками диковинного дирижёра, исполняющего силгфонию огня и разрушения, превращая в пепел изорванные, обуглившиеся страницы истории, Символический шлем, украшенный цифрой 451, низко надвинут на лоб, глаза сверкают оранжевым пла- менем при мысли о том, что должно сейчас произойти...
Переводчик Т. Шинкарь
В результате юноша, увлекавшийся технократическими идеями, стал автором ярчайшего антитехнократического романа «451 градус по Фаренгейту» (1953), где показано общество, в котором рациональность восторжествовала над чувствами, и это привело к идейному и нравственному убожеству. Масс-культура победила с разгромным счётом. Интерактивное телевидение заполняет всё свободное время. Книги — наследие старых времён — подлежат сожжению.
Их сжигают пожарные бригады, чтобы они не оскорбляли ничьих чувств и не выводили из душевного равновесия благопристойных граждан. Но один из пожарных, Гай Монтэг, начинает сомневаться в правильности своих действий. Из любопытства и ещё каких-то не до конца осознаваемых им самим чувств он спасает одну книгу... и ещё одну... и ещё... Познакомившись с чудесной девушкой Клариссой и пережив душевное потрясение, Гай осмеливается бросить вызов системе и присоединяется к подпольщикам, которые заучивают книги наизусть, чтобы передать их потомкам.
Сейчас эта книга воспринимается не как предупреждение, а как почти сбывшееся пророчество о современном обществе тотального потребления. Герои реалити-шоу уже вызывают сопереживание миллионов. Люди уже отгораживаются от мира наушниками и гаджетами. Разве что книги мы пока не сжигаем — хотя и такое случается. Впрочем, многие из них и сжигать не нужно, ведь существует немало книг, которые совершенно ничем не отличаются от телешоу, служа лишь для развлечения и бегства от реальности. Так что предсказанный Брэдбери мир вокруг нас — здесь и сейчас.
Автор текста: Николай Караев
Источник: fanfanews
«451 градус по Фаренгейту» в прямом эфире американского TV
Помимо детей научную фантастику читают по большей части мужчины. Почему женщины интересуются ею не в пример меньше?
Что бы там себе ни думали борцы за права женщин, на земле две расы - женская и мужская. Мужской движут по большей части игрушки и наука, потому что единственное предназначение мужчин произвести потомство, а в перерывах между этим - убивать время. Поэтому им надо все время искать, чем себя занять. В мужчинах, помимо воспроизводства потомства, не заложено никаких центров мироздания, а женщины, напротив, с ними рождены: они способны создавать вселенную, растить, вскармливать и пестовать ее. Мужчины по большей части читают научную фантастику, чтобы пытаться создавать будущее, а женщинам это не надо - потому что они сами и есть будущее.
Многим не нравятся ваши разграничения по половому признаку. В интервью журналу People вы как-то заметили, что CD-ROM - штука больше мужская, чем женская, и на редакцию обрушился град писем от женщин, где вас называли сексистом.
О да. Больше никакого секса с ними! (Смеется.) Послушайте, все мужчины - чудаки, а молодые - так и вовсе психи. Мы любим игрушки. У меня их сотни, например. Так вот компьютеры - самые что ни на есть смазливые безделушки, вокруг которых мы носимся, чтобы почувствовать себя творцами.
Но эти безделушки - еще и ключ к будущему, разве нет?
Об Интернете говорят, что это якобы творческий инструмент для писателя. Чушь собачья. Я говорю: держитесь от него подальше и не трепитесь с людьми по всему миру, вместо того чтобы делать свою работу. Нас всех дурачит Билл Гейтс с партнерами. Посмотрите на Windows’95, например. Чистое надувательство.
Почему надувательство?
Потому что не дает людям ничего нового. А, кроме того, купив эту штуку, ты тут же покупаешь еще с десяток сопутствующих вещей. Это сотни долларов от людей, которые такие траты не тянут. Между прочим, Windows женщины тоже не покупают. Держу пари: если вы поднимете статистику их продаж, 80% покупателей составят мужчины. Молодые и старые психи, обожающие игрушки.
Для человека, сделавшего имя на будущем, у вас слишком скептический взгляд на хайтек.
Он не имеет никакого смысла, если ты не умеешь читать и писать. Ты никогда не получишь от него ровным счетом ничего.
Однако в хайтек вовлечены и процессы, когда ты читаешь и пишешь, разве не так? Например, сейчас можно писать интерактивные романы, когда читатели выбирают повороты сюжета и говорят, что хотели бы видеть в книге.
Никогда не говорите мне, как писать мои книги. Не пытайтесь придумать «лучший финал» и прочее. У меня нет на это времени.
Что заставляет вас писать?
До того как решить стать писателем, я решил стать волшебником. Я был маленьким мальчиком, который показывал со сцены трюк с фальшивыми усами, исчезающими по ходу фокуса. До сих пор иногда его показываю. Ну, а потом волшебством стало написание книг. А еще писатели пишут, потому что хотят, чтоб их любили. Меркантильно, наверное… Но мне писательство помогло еще и в другом. Когда я начал писать по-взрослому, я сделал для себя главное открытие жизни: я всегда прав, а все несогласные со мной - ошибаются. Никогда никого не слушайте, всегда идите своим путем.
Некоторые критики считают, что в вашей научной фантастике слишком мало науки и слишком много фантастики, чтобы можно было назвать ее серьезной литературой.
Мне все равно, что говорят технические служащие книжно-фантастического бизнеса. Они беснуются так, как будто я совершил убийство и не сел.
Я использовал научную идею, чтобы выстрелить с ней раз и на всю жизнь. Вот этого-то они и не могут мне простить. До сих пор брюзжат, что 40 лет назад в «Марсианских хрониках» я неправильно описал атмосферу Марса.
Вы знали Олдоса Хаксли. Каким он был?
Очень вежливым. Настоящий английский интеллигент. Со всеми обращался как с гениями, что всегда льстило. Однажды мы участвовали в публичных дебатах о будущем американской литературы. Впрочем, я был разочарован, когда Хаксли отказался признать фантастику единственным путем развития этой самой литературы.
Ко времени вашего знакомства Хаксли уже вовсю практиковал психоделические трипы с препаратами. Не предлагал вам?
Я дал ему правильный ответ: «Спасибо, нет». Я никому не позволяю открывать двери восприятия в моей голове - а то потом не закроются.
Ваш «451 градус по Фаренгейту» предсказал непредсказуемое на годы вперед.
Так и есть. Когда О. Джей Симпсон удирал по трассе от полиции и вертолетов, в «Нью-Йорк Таймс» написали: «Это же прямо финал „Фаренгейта“!» Я посмотрел повторный выпуск новостей - боже мой, они ведь и впрямь правы. В финале моего романа Гай Монтэг убегает от книгосжигателей и наблюдает самого себя на телеэкранах каждого дома, каждой квартиры. Когда он окончательно сбегает из-под лап Механического Пса, жаждущее зрелищ общество недовольно настолько, что для его умиротворения убивают двойника Монтэга… Но самое ужасное - это то, что еще 43 года назад я предвидел политкорректность.
Неужто в «Фаренгейте»?
Да. Босс-пожарный в одном моменте там описывает, как всевозможные меньшинства одно за другим затыкают рот мыслящему обществу, приводя пример: «Евреи не любят литературных героев Фейгина и Шейлока - надо сжечь все книги с ними, запретить даже всякое упоминание. Черным не нравится негр Джим (в оригинале у Марка Твена - Nigger Jim. - Прим. перев.), сплавляющийся на пароме с Гекльберри Финном, - сожгите или хотя бы спрячьте все книги о Томе Сойере. Борцы за права женщин ненавидят Джейн Остен как слишком неудобную и старомодную - сорвать с нее голову! Апологетам семейных ценностей неугоден Оскар Уайльд - твое место на параше, Оскар! Коммунисты ненавидят буржуев - убить всех буржуев!..» Так все и происходит. Но если во времена «Фаренгейта» я писал о тирании большинства, то теперь я говорю о тирании меньшинств. В наши дни остерегайся и тех и других! Первые пытаются заставить тебя делать каждый день одни и те же вещи, вторые пишут мне, например, что стоило бы уделить больше внимания правам женщин в «Марсианских хрониках» или придумать больше чернокожих героев в «Вине из одуванчиков».
Вы что-нибудь отвечаете на подобные письма?
Мой ответ обоим сборищам одинаков: большинство вы или меньшинство - идите к черту, прямо в ад, вместе со всеми, кто попытается говорить мне, что делать и как писать. Сейчас все общество разделилось на разнокалиберные меньшинства, которые на деле суть те же книгосжигатели - они жгут книги путем их запрещения. Вся эта политкорректность, разросшаяся одиозными дебрями в студенческих кампусах, - дерьмо собачье.
Вы явно не сторонник морали, пропагандируемой СМИ.
СМИ? Да там только и новостей то, что об убийствах и изнасилованиях, которые мы не совершали, похоронах, на которых нас нет, и СПИДе, который мы стараемся не подцепить. И на каждую новость - по 15 секунд. Но, в конце концов, у нас до сих пор есть рука и пульт от телевизора, с помощью которых можно переключать каналы или вообще выключить все сразу. Всем своим студентам я советую никогда не смотреть теленовости.
А как насчет журналов? Вы с детства были их заядлым чтецом. Как сегодня с этим?
Сегодняшние журналы слишком глупы и дурковаты, чтобы их читать. Однако больше всего меня бесит то, что в них практически нет статей. Когда-то меня восхищали Forbes и Fortune, но сейчас их содержание не разглядеть за рекламой. Именно это и заставило меня три года назад устроить всеобщий разнос на съезде ведущих редакторов и издателей Америки.
Как это произошло?
Из искры возгорелось пламя, как только я понял, какой прекрасный шанс мне предоставили, пригласив к участию в этом съезде. Я взял с собой наглядные пособия - выпуски Forbes, Fortune, Good Housekeeping, McCall’s, Vogue и People. Взобрался с ними на трибуну, потряс страницами Good Housekeeping и говорю: «Позвольте мне сказать, в чем ваша настоящая проблема. Поищите здесь статьи - вы их не найдете». Потом так же потряс перед ними журналами McCall’s и Vogue: «И здесь то же самое». Затем взял Forbes и Fortune. «Вот смотрите, - говорю, - здесь на левой полосе начало статьи, вы начинаете ее читать и вдруг видите справа рекламу на целую полосу». И бросаю журналы вниз с трибуны. Вслед за тем хватаю People и спрашиваю их: мол, вы что, и в самом деле станете читать вот этот ад от Time Incorporated? И снова бросаю журнал вниз. Делаю паузу, чтобы они отошли от шока, и объясняю: «Журналам этой страны надо больше думать об образовании. Вам же нужны читатели в будущем? И что, вы собираетесь вместо воспитания читателей продолжать их дебилизацию с помощью того дерьма, которое печатаете? Да вы же уже через пару лет окажетесь с голой задницей. Неужто вас это не пугает? Даже меня пугает. Измените свой продукт и пригласите меня снова на свой съезд». Именно так и сказал - ну, а вдруг, думаю, они хоть как-нибудь почешутся, вдруг я их хоть как-то пронял.
Почесались?
Долго мне хлопали. Потом ко мне подошла Кристи Хефнер (одна из дочерей Хью. - Прим. ред.) с поздравлениями. А я даже не знал, что PLAYBOY был представлен на том съезде.
На самом деле PLAYBOY ведь один из лучших журналов в истории, просто потому, что сделал столько, сколько не сделало ни одно другое издание. В свое время он печатал лучших мастеров короткого рассказа (в 50-х PLAYBOY активно публиковал Брэдбери. - Прим. ред.), не говоря уже о новеллистах и эссеистах, лучших деятелях искусства Америки. Проинтервьюировал чуть ли не каждого, кому было что сказать миру. Где еще найдешь такую палитру слога - от высокопарности до площадной вульгарности. (Смеется.) Я с самого начала полюбил PLAYBOY - потому что только у его редакторов хватало смелости заявить «Плевать, что скажет сенатор Маккарти», печатая отрывки из «Фаренгейта». Больше никому я бы их не продал - остальные просто боялись. И еще одну вещь я скажу - и многие парни, выросшие со мной в доплейбойскую эпоху, с этим согласятся: очень жаль, что у нас в отрочестве не было PLAYBOY. Окажись он у нас в 14 лет, у каждого было бы куда меньше проблем.
Вы оттачивали бы по нему писательский слог?
Я вас умоляю! Там просто картинки замечательные. В наше время ничего подобного не было! И больше мне тут сказать нечего, кроме того, что Хью Хефнер - величайший из секс-революционеров.
Почему вы стесняетесь описывать секс-сцены в ваших книгах?
Не dижу смысла писать порнушку, если в твоей личной сексуальной жизни все хорошо. Зачем тратить на это время?
Вообще довольно странно, что почти вся научная фантастика практически асексуальна.
Научную фантастику делает определенный тип людей. Большинство из нас женятся поздно; многие - маменькины сынки. Я жил с родителями до 27 лет! Подавляющее большинство научных фантастов, которых я знаю, взрослели очень долго. Они настолько глубоко погружены в свою тему, что до остального им дела мало.
Вы никогда не водили машину.
Ни разу в жизни. Когда мне было 16, я стал свидетелем ужасного ДТП с летальным исходом, погибло несколько человек. Домой шел буквально по стенке. От тяжкого ощущения отделался лишь через несколько месяцев и за руль садиться зарекся. Но вне зависимости от того, вожу я машину или нет, автомобиль - самое опасное оружие человечества. Машины убили больше людей, чем войны. В этом году в ДТП по всему миру погибло более 50 000 человек, и никто даже не заметил.
До недавнего времени вы слыли еще и единственным описателем будущего, боящимся летать на самолетах, не говоря уже о космических кораблях. Как вам удалось наконец отделаться от этой фобии?
Как-то я ехал с шофером через Флориду, и это заняло целых три дня, потому что чертова машина ломалась в каждом селе на нашем пути. Где-то на второй лопнувшей покрышке мне было откровение. Отчетливый глас с небес прокричал: «Лети, дурачок, лети!» (Смеется.) Сорок лет я боялся, что начну бегать по салону самолета и просить высадить меня прямо здесь и сейчас. А теперь вот летаю постоянно. Сажусь в хвосте, расслабляюсь, улыбаюсь в иллюминатор, почитываю журналы. Словом, веду себя так, как человек, который вовсе не боится летать.
Вы верите в Бога?
Я одновременно верю и в Бога, и в теорию Дарвина, что на самом деле одно и то же. Все это довольно таинственно. Возьмите Вселенную: она была и будет всегда, что в принципе невозможно. Нет ей ни края, ни конца. Факт, что солнце дало жизнь планетам, потом планеты остыли, пошел дождь - и мы рыбами выползли на сушу из Мирового океана. Обрели руки, ноги, стали ходить, а не ползать. Как неживое вдруг решило стать живым? Вдумайтесь в эти вещи. Нет тому объяснения. Нет никакой теории.
Интервью журналу «Playboy», май 1996
Интервью взял Кен Келли в мае 1996-го года. Перевод на русский язык сделал Константин Конь.