В апреле 2006-го весь мир заговорил о плавании бальсового плота "Тангароа" - наследника "Кон-Тики", в составе экипажа которого находился Олав Хейердал, внук знаменитого норвежского исследователя. Однако знали ли вы, что ровно за 66 лет до этого порт Кальяо, приветствовавший норвежскую экспедицию как в 1947-м, так и в 2006-м году, покинуло перуанское судно, также носившее имя морского бога древних полинезийцев.

О том, как проходило плавание "Тангароа", ставшее национальным достоянием Перу, наш сегодняшний материал. И, поверьте, вы даже не представляете, какие сюрпризы ждали членов экипажа бальсового плота в этой экспедиции.

Прогуливаясь по окраинам Лимы, столицы солнечного Перу, на пересечении улиц Керекотильо и Симбилы вы можете обнаружить неочевидную для многих местную достопримечательность - белый камень, окруженный пятью стремящимися ввысь пальмами. Высаженные когда-то в небольшом парке Хавьер Корреа Элиас, расположенном в знаменитом районе Сантьяго-де-Сурко, эти деревья символизируют память о смелости и отваге мореплавателей, пересекших Тихий океан на плоту, доказав тем самым возможность путешествий древних полинезийцев с берегов Перу к островам Полинезии. Одно из этих имен вы прекрасно знаете - пальма первенства во всех смыслах этого слова принадлежит норвежскому исследователю Туру Хейердалу, своей экспедицией на плоту «Кон-Тики» доказавшем саму возможность таких путешествий. Однако кто же были следующие четверо смельчаков, решивших бросить вызов океану на доколумбовых плотах?

Первым мореплавателем, решившим повторить путь норвежца, стал американский путешественник Уильям Уиллис - на своем плоту «Семь сестричек» (1954г.) он преодолел 6700 миль, достигнув берегов Американского Самоа. Маршрут, оказавшийся на 2200 миль длиннее маршрута «Кон-Тики», 60-летний Уиллис проплыл в одиночку, закрепив тем самым за собой право находится в числе мореплавателей-первопроходцев. Однако, покорив Тихий океан, Уиллис грезил о трансатлантическом путешествии - первые две попытки, предпринятые в 1966-м и 1967-м годах для мореплавателя окончились неудачей, третья же стала последней - «Малышку», отплывшую 2 мая 1968-го из гавани Монтока, 20 сентября того же года обнаружит экипаж советского рыболовного судна в 560 км от побережья Ирландии. На борту одномачтовой парусной шлюпки моряки найдут вещи, принадлежавшие Уиллису, а также астрономический ежегодник, последняя запись в котором будет сделана 20 июля 1968-го года.

Вторая попытка достичь берегов Полинезии была предпринята уже на следующий год после плавания «сестричек» - целью воссоздать экспедицию «Кон-Тики» на бальсовом плоту загорелся чешский исследователь и авантюрист Эдуард Ингриш, известный композитор, фотограф и дирижер. Его экспедиция «Кантута I» (1955-1956 гг.), как вы можете догадаться из цифры в конце, закончилась неудачей, вторая же, предпринятая в 1959-м году достигла своих целей - пройдя 6000 морских миль «Кантута II» врезалась в риф у Матаивы, атолла к северу от Таити, что, однако, не помешало успешному завершению экспедиции.

Третьим человеком, чью жизнь изменила экспедиция Тура Хейердала, стал французский мореплаватель Эрик де Бишоп - в отличие от других упомянутых личностей француз всю свою жизнь посвятил морю. В возрасте 23 лет Эрик командовал патрульным катером, а после предпринимал множество попыток пересечь Тихий океан на самодельных судах - китайских джонках «Фоу По I» и «Фоу По II», полинезийском двойном каноэ «Каймилоа», а также плотах «Таити-Нуи» и «Таити-Нуи II, также построенным по образу и подобию полинезийских судов. Путешествие на втором «Таити-Нуи» стало для де Бишопа последним - отплыв 13 апреля 1958-го года плот потерпел крушение у атолла Ракаханга, одной из частей острова Кука. Катастрофа, произошедшая 30 августа 1958-го года, унесла жизнь лишь одного члена экипажа - капитана судна «Таити-Нуи II» Эрика де Бишопа.

Наследие Тура Хейердала проложило дорогу в жизнь многим путешественникам, не побоявшимся бросить вызов судьбе. Однако прежде чем мы познакомим вас с последним мореплавателем, память о котором увековечена в парке Хавьер Корреа Элиас, мы предлагаем вам вспомнить один из наших прошлых материалов, посвященном плоту «Тангароа» - наследнику легендарного «Кон-Тики», чье плавание было призвано подвести итог практически 60-летнего развития науки со дня завершения знаменитого плавания. Экспедиция «Тангароа», организованная норвежцем Торгейром Хиграффом, во всех смыслах продолжала традиции плавания 1947-го (одним из его участников даже был внук Тура Хейердала Олав), не говоря уж о том, что к древнему плоту, пересекавшему Тихий океан уже в реалиях XXI века, было приковано внимание всему мира, позабывшего о том, что за десятилетия до него существовал другой «Тангароа». Экспедиция 1965-го года, в отличие от упомянутых выше примеров, была организована перуанцем, также стремившимся оставить свой след в истории, доказав, что его предки были способны преодолеть путь из Южной Америки в Полинезию. Именно этому путешествию и будет посвящен сегодняшний материал.

Одним из известных нам примеров преодоления такого расстояния являются сведения о существовании в эпоху правления инского императора Тупак Инка Юпанки (1471 -1493 гг.) флота из бальсовых плотов, на которых предки современных перуанцев (а возможно и сам император лично) достигали берегов острова Пасхи. Эта история, а также легенды местного населения Рапа-Нуи наверняка были знакомы перуанцу Карлосу Караведо, проживавшем в районе Перу Ате. Карлос Караведо, как вы уже знаете, был не первым смельчаком, вдохновленным экспедицией Хейердала, однако в отличие от своих предшественников, Карлос не имел признания и каких-либо серьезных достижений - за плечами перуанца диплом агронома, успехи в спорте и рисовании, а также немалый опыт работы в поле - в будущем именно доход с продажи урожая позволит Карлосу организовать собственную экспедицию.

Следуя за своей мечтой, Карлос Караведо учился собирать плоты и плавать в открытом море - перуанец даже пытался связаться с Туром Хейердалом, чтобы тот побольше рассказал ему о своей экспедиции. Однако связаться с норвежцем не удалось, проводником Караведо в открытый океан стал уже упомянутый выше Уильям Уиллис, с которым перуанца на долгие годы связывала крепкая дружба. Именно Уиллис научил Карлоса Караведо обращаться с деревом, что же до всего остального, то здесь перуанцу пришлось справляться самостоятельно.

Первым делом Караведо отправился в Эквадор, чтобы найти подходящую древесину для плота - перуанец отал предпочтение женским особям, ибо, по мнению экспертов, такие бревна лучше держатся на воде, хотя и имеют меньший срок службы (в будущем этот выбор еще сыграет свою роль). Договорившись с колумбийским судном, идущим до Лимы, Карлос доставил бревна в порт Кальяо, где располагалась военно-морская верфь SIMA - в помещениях организации перуанец планировал начать строительство будущего судна (как это делали участники предыдущих экспедиций), однако в этой просьбе ему было отказано. Найдя наконец место для строительство, коим стали несколько шатких сараев для ремонта лодок, Карлос приступил к работе - к этому времени у него уже был готов чертеж плота, спроектированного по моделям своих предшественников. Воплотить мечту Каравадо в жизнь помог известный мастер по изготовлению веревок и завязыванию узлов Сатурнино Луке, сотрудничавший с предыдущими искателями приключений - именно благодаря ему будущий «Тангароа» начал обретать форму.

Организация будущего плавания обошлась перуанцу в 350,00 сингапурских долларов, причем в эту сумму входили не только расходы на строительство плота, но и закупка необходимой техники, а также продовольствия на трехмесячный срок. Родственники Карлоса, по его мнению, всячески стремились помешать перуанцу осуществить задуманное, опасаясь за его жизнь, но увидев, что их старания ни к чему не приводят, даже помогли ему с оснащением «Тангароа», снабдив Каравадо канистрами для воды. По воспоминаниям Караведо раньше в них хранилась зубная паста, потому на протяжении всей экспедиции экипаж "Тангароа" пил воду со вкусом "Kolynos" - бренда, популярного в Латинской Америке и в наше время.

Идеальным временем для отплытия Караведо считал апрель, потому стремился подготовить все к этому сроку. Долгожданное отплытие было назначено на 16-е апреля 1965-го года. Сотни людей собрались в порту Кальяо, чтобы быть свидетелями старта "Тангароа" - его экипаж состоял из уже упомянутого Карлоса Караведо, а также двух его коллег- перуанца Хайме Толедо и чеха Йозефа Матауса. Первоначально кампанию перуанцу должны были составить два его друга - Кларенс Гушерст и Марко Антонио Зенья, а также девушка по имени Тассара, но все они покинули экспедицию еще до ее начало из-за длительного ожидания старта. Упомянутые выше мореплаватели присоединились к Каравадо буквально в последний момент и их присутствие на борту, как и многое другое, также еще скажется на ходе экспедиции. В отличие от Караведо, Толедо и Матаус были опытными мореплавателями - в 1955-м и 1959-м годах друзья попытались пересечь океан на плотах "Кантута" и "Кантута II" соответственно. Как вы могли заметить, не самый удачный опыт мореплавания не смутил двух товарищей, раз спустя годы они предприняли еще одну попытку - но на этот раз в составе меньшего экипажа и под началом капитана, ранее не выходившего в открытое море. Впрочем, не будь их, вполне возможно, что плавание «Тангароа» так никогда и не состоялось бы.

О триумфе перуанца вовсю гремели телеграфные агентства, а сам Караведо раздавал обещания журналистам, заявив, что пересечет Тихий океан за 90 дней, завернет на Таити, а затем отправится к берегам Австралии. Однако покинуть берега Перу экипажу "Тангароа" было не суждено - у плота возникли проблемы с управляемостью, из-за чего дату старта пришлось перенести на более поздний срок.

Больше трех месяцев выход в море раз за разом откладывался по разным причинам и лишь в конце июля портовые власти дали Караведо разрешение покинуть Кальяо. И наконец 26 июля 1965-го года плот, названный в честь морского божества Тангароа, отправился в самостоятельное плавание. Хайме Толедо занял место штурмана, а Хосе Матаус - радиста, с его помощью Карлос Караведо намеревался держать интересующихся его экспедицией в курсе последних новостей, практически ежедневно рапортуя о том, что на борту "Тангароа" все в совершенном порядке. Радиостанция порта стала популярной среди радиолюбителей-коротковолновиков Перу, Эквадора, Венесуэлы и Никарагуа - неравнодушные слушатели из нескольких стран слушали о том, как плот преодолел Галапагосские острова, а его экипаж наслаждался жизнью, ловя акул и переживая капризы погоды. Многие детали путешествия, конечно, оставались нерассказанными - так, например, у тех же Галапагосов плот столкнулся с гигантскими волнами, пытавшимися сокрушить самодельное суденышко на протяжении нескольких дней. Карлос вспоминал, что эти дни были дня него чистилищем и он молился Богу, прося сохранить ему жизнь.

Неделя за неделей в пути и вот уже на горизонте должны были показаться Маркизские острова, ознаменовавшие прохождение половины намеченного маршрута, как вдруг "Тангароа" перестал выходить на связь. Спустя неделю молчания за тремя смельчаками было решено послать самолет, однако поиски не дали желаемых результатов. Совсем скоро среди тех, кто следил за плаванием Карлоса Караведо, начали распространятся новости о том, что "Тангароа" погиб вместе со своим немногочисленным экипажем.

Тем временем на борту "Тангароа" действительно было неспокойно. По мере того, как продвигалось путешествие, оба члена его экипажа начали беспокоиться текущим положением дел - настолько, что сам Караведо вскоре стал опасаться за свою жизнь. Ибо не только морская стихия и плывущие рядом акулы были опасностью для мореплавателей, но и они сами - все дошло до того, что Караведо пришлось перебраться на заранее построенный вспомогательный плот, спасаясь от мятежа товарищей.

Причин вспыхнувшего бунта было несколько. Одна из них - текущее состояние "Тангароа", вызванное в том числе месяцами ожидания в порту Кальяо. Его тросы ослабли, бревна разъезжались в стороны, а древесина потихоньку начала гнить - дошло до того, что на некоторых участках плота пальцы членов экипажа проваливались в нее. Другим обстоятельством, разобщившим экипаж «Тангароа» стало нормирование Караведо еды и питья, что вызвало гнев Матауса, чей ненасытный аппетит очень раздражал капитана (чех оправдывал это заболеваниями желудка, однако ел по-прежнему с большим удовольствием). Все свелось к тому, что в конце концов Толедо и Матаус начали требовать изменить маршрут путешествия - предлагалось идти сразу к берегам Австралии (что, как мне кажется, еще более безумная идея), но к счастью команде удалось придти к компромиссу. В результате переговоров Карлос убедил и успокоил мятежников - правда, после капитан беспокойного судна стал очень мнительным, а под подушкой на всякий случай держал заряженный револьвер.

Отношения между членами экипажа ухудшило и то обстоятельство, что вся имеющаяся на плоту радиоаппаратура в одночасье вышла из строя, оставив команду в полной изоляции. В конце концов Карлосу Караведо удалось отремонтировать технику, однако от "Тангароа" к этому времени уже месяц не было никаких вестей - последний раз экипаж плота связывался с большой землей 6 октября. На тот момент "Тангароа" рапортовал о прохождении тремя смельчаками 3000 морских миль, добавляя дежурное "у нас всё хорошо". Следующее такое сообщение от Караведо, Толедо и Матауса будет получено благодаря уругвайскому радиолюбителю - плавание благополучно продолжалось, хотя и от зрителей были скрыты некоторые неприятные его подробности. А уже в последний день месяца, 31 октября 1965-го года, перуанскую экспедицию приветствовали в Полинезии - повидавший немало бед «Тангароа» встречала местная делегация с отрова Напука. В сопровождении лодок экипаж плота проследовал к берегу, а Карлос Караведо, в душе радуясь тому, что достиг Полинезии на четыре дня раньше Хейердала (все плавание заняло 97 дней), все-таки понимал, что путешествие для него и его команды еще не закончено - как никак точкой финиша было выбраны острова Американского Самоа.

Уже третьего ноября экипаж «Тангароа», пройдя через небольшой ремонт, рапортовал радиослушателям о продолжении экспедиции и прохождении отметки в 100 дней плавания, а еще через несколько дней плот установил не только личный, но и мировой рекорд - «Тангароа» стала первой перуанской экспедицией, прошедшей мимо опасного архипелага Туамоту. Однако уже не только Толедо и Матаус, но и сам Карлос Каравадо понимал - дни плота сочтены. Во время плавания плот прошел через несколько штормов и под конец рейса его палуба уже находилась на уровне поверхности океана - «Тангароа» медленно погружался под воду, где отчаянный экипаж уже ждали зубастые акульи пасти. От того, как быстро мореплаватели доберутся до суши, зависела жизнь экипажа, в связи с чем капитаном «Тангароа» было принято решение несколько подкорректировать маршрут. Заметив сушу, Каравадо попытался направить плот через пролив, что перуанцу, вероятно удалось - избежав столкновения с коралловыми рифами, плот «Тангароа» сел на мель у острова Факарава. Не только члены экипажа, но и радиослушатели из Трухильо и Кальяо, говорили о том, что последние часы плавания «Тангароа» были непростыми - волны то и дело бросали плот о скалистые берега, а одной из ночей чуть было не разбились о рифы острова Кауехи. Два перуанца из чех держались за что угодно, лишь бы сохранить свои жизни, пока наконец плот не выбросило к берегам Факарава. Это было 18 ноября 1968-го года.

Достигнув долгожданной суши, экипаж вскоре покинет плот, надеясь получить помощь от местных жителей, но спустя время, 23 ноября, вновь вернется на борт «Тангароа», уже ставшего для них домом. Правда, служившее им почти 5000 морских миль судно было решено оставить на месте его вынужденной стоянки, сделав своеобразной достопримечательностью, напоминающей о подвиге экипажа судна. Наверняка и сами мореплаватели уже не горели особенным желанием продолжать плавание, надеясь наконец распрощаться друг с другом, однако даже с окончанием экспедиции проблемы с бывшими товарищами для Карлоса Каравадо не закончатся.

Началось всё с того, что покидая «Тангароа, Хайме Толедо и Йозеф Матаус прихватили с собой сделанные Карлосом фотографии - одно из немногих документальных подтверждений экспедиции. Восстановить утерянные кадры помогла случайность - бывшие товарищи по экспедиции однажды обратились в одно из перуанских фотоателье, откуда после Карлосу Каравадо удалось забрать украденные снимки, заплатив при этом некоторую сумму. Возможно именно известность Каравадо и его экспедиции, достигнутая благодаря газетным публикациям и радиоротации, дошла до сотрудников фотоателье, которые и связались с бывшим капитаном «Тангароа», однако этих подробностей мы скорее всего никогда не узнаем. О том, что пришлось пережить капитану плота во время его путешествия, Карлос Каравадо намеревался рассказать в собственным мемуарах, однако они так и остались незакончены. К тому же Карлос считал, что не может умолчать о тех эпизодах плавания, когда между ним и другими членами экипажа возник конфликт, потому не торопился с публикацией книги, считая, что Толедо и Матаус могли отомстить ему.

В поисках информации о дальнейшей судьбе Карлоса Каравадо я наткнулся на перуанца Марио Кнудсена - он является официальным представителем экспедиции «Тангароа» и хранит множество ценных материалов, касающихся данного путешествия. Однако ни он, ни кто-либо другой не оставил сведений о том, каким образом Карлосу Каравадо удалось вернуться в Перу и как его встретили на родине - известно лишь то, что и после возвращения его жизнь была нелегкой. Проведенная в его стране земельная реформа лишила его семейного поместья, обеспечившего его немалым доходом, который, как мы помним, и сделал возможным организацию экспедиции «Тангароа». На долю искателя приключений выпали развод и смерть сына, да и сам Карлос однажды чуть было не погиб, попав в аварию на мотоцикле. Трагедия чуть было не стоила ему ноги, однако врачам удалось ее спасти, которые, однако, заверили перуанца в том, что он больше никогда не сможет ходить. И если встать на ноги бесстрашному мореплавателю в конце концов удалось, то одна его мечта так и осталась неисполненной - однажды вернуться на остров Факарава.

Карлос Каравадо покинул этот мир 8 октября 2007 года, не дожив месяца до своего 87-летия. На своей родине он стал лауреатом нескольких государственных наград, однако, по мнению самому перуанца, его подвиг так и не был признан должным образом. Когда он узнал о том, что норвежцы планируют организовать новую экспедицию, назвав свой плот «Тангароа», он был опустошен, ведь весь мир забыл о том, как он дал это имя своему судну в 1965-м году. Посчитав этот факт оскорблением, Карлос Караведо тут же связался с норвежцами, объяснив им ситуацию, однако экспедиция, ставшая данью уважения плаванью Тура Хейердала, не стала менять свое название, оставшись «Тангароа». За день до отправления норвежской экспедиции из порта Кальяо он дал интервью газете «La República», заявив:

«Это нападение не на меня лично, а на Перу, потому что это было нашим национальным достижением. Я прошу, чтобы к нам отнеслись справедливо, уважая нашего «Тангароа». У этого плота еще есть время сменить название»
(Карлос Караведо, 27 апреля 2006 г.)

Когда его пригласили быть свидетелем отправления нового «Тангароа», Карлос Караведо был опустошен. С этого дня и до самой своей смерти гордого перуанца сопровождала однажды сказанная им фраза:

«Перу - мать иностранцев и мачеха перуанцев»

Вот такая история. Вне зависимости от того, каким было плавание «Тангароа», ему удалось войти в историю, а подвиг Карлоса Каравадо и его команды стал национальным достоянием Перу. Экспедиция Карлоса Каравадо во многом преследовала те же цели, что и экспедиции, предпринятые до нее - важным отличием этого плавания стало лишь что, что «Тангароа» прошёл больший путь, достигнув опасного из-за своих рифов и течений архипелага Туамоту, где, собственно, и закончилось его 115-дневное путешествие. А с вами был Бородатый Горец, еще больше интересных историй и самых разнообразных публикаций в нашей группе «Бородатый Бард» Вконтакте! Спасибо за прочтение и до новых встреч!

"Я уверен, что индейцы ходили на своих плотах через Тихий океан, я даже готов сам построить такой плот и пересечь на нём океан, чтобы доказать, что это было возможно!
-Ты с ума сошёл!
-Значит, по-твоему, это невозможно?
-Ты с ума сошел? На плоту?! Послушай-ка, пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику"
(Из книги "Экспедиция "Кон-Тики" Тура Хейердала", 1948 г.)

28 апреля 1947 года дан старт путешествию, которое по праву можно считать экспедицией, изменившей мир. В этот день из перуанского порта Калькао отправился в путь бальсовый плот "Кон-Тики", названный так в честь вождя и предводителя Тики, который привел предков полинезийцев с востока, а также почитаемого ими как божество. Помимо главы и идейного вдохновителя экспедиция норвежца Тура Хейердала на борт "Кон-Тики" поднялись Эрик Хессельберг, занимавший должность штурмана, а также подаривший парусу бальсового плота знаменитое изображение Тики, Кнут Хёугланн и Турстейн Робю, отвечающие за прием и передачу радио-сообщений, Герман Ватцингер в обязанности которого входило ведение метеорологических и гидрологических наблюдений, Бенгт Даниельссон - кок и переводчик, а также единственный ненорвежец в экспедиции, а также зеленый попугай Лолита, подаренный путешественникам одним из провожавших их местных жителей.

Экспедиция "Кон-Тики" продлилась 132 долгих и насыщенных на события дня - уже 7 августа 1947-го бальсовый плот достиг атолла Рароиа в архипелаге Туамоту, пройдя таким образом около 6980 км. Таким образом была доказана возможность пересечения Тихого океана в западном направлении из центральной части Южной Америки, а следовательно и теория о переселении предков полинезийцев с территории материка, а сами участники экспедиции тут же стали национальными героями. Интерес к экспедиции еще больше подогрел выход документального фильма, получившем в 1952-м году "Оскар", а также книга самого Тура Хейердала о путешествии на "Кон-Тики", переведенная на 70 языков. Однако тогда, 28 апреля 1947 года, каждый из участников экспедиции, равно как и сам Тур, стояли перед неизвестностью, не зная какие испытания принесет им плавание, долгое время считавшееся самоубийственным.

"Метр за метром мы продвигались вперед."Кон-Тики не рассекал волны с лихостью быстроходного катера. Широкий и тупоносый, тяжелый и крепкий, он плавно переваливался с волны на волну. Он никуда не спешил, но уж как пошёл - всё, не остановишь" (Тур Хейердал)

Путешествие команды Тура Хейердала на бальсовом плоту "Кон-Тики" предвосхитило множество других не менее удивительных открытий, а также дало старт и другим экспедициям знаменитого норвежца, исследовавшего не только возможности древних судов, но и мирного сосуществования людей разных народов и культур, доказав тем самым, пожалуй, одну из самых главных теорем человечества. О том, что наш земной шар слишком мал, чтобы на нем враждовать, норвежец впервые задумался, когда судьба занесла его самого в один из самых кровопролитных конфликтов в истории человечества. О том, как формировались взгляды известного путешественника, читайте в нашей статье "Пацифист и война: Путь офицера Хейердала" - еще одной правдивой истории из жизни удивительного человека, вдохновившего тысячи его последователей, одни из которых - участники экспедиции "Тангароа", материал о которой уже опубликован на Пикабу!

Сегодня, в XXI веке, многие из нас слабо представляют себе то, как стало возможным плавание на бальсовом плоту через океан, не говоря уж о том, что в середине прошлого века не было многих современных нам технологий и возможностей. И если вы думали о том, мол, как было бы здорово увидеть нечто подобное и в наше время, то знайте, что такой проект был осуществлен, причем одним из его участников стал внук легендарного исследователя - Олав Хейердал!

В этот день, 28 апреля 2006 года, из Перу в Полинезию отплыл бальсовый плот "Тангароа", считающийся наследником "Кон-Тики" и выполненного по его чертежам и той же технологии строительства, однако превосходящий своего предшественника благодаря улучшенному парусному оборудованию и активному использованию гуар (центропланов) - центральных досок из твердых пород дерева, используемых в андских плотах. Название новому судну дал морской бог маори Тангароа, также являющийся создателем первых людей, а в состав его экипажа входили норвежцы Торгейр Хиграфф, Олав Хейердал ,Бьярне Креквик (капитан) и Ойвин Лаутен (исполнительный директор), швед Андерс Берг (фотограф) и перуанец Роберто Сала. Стоит отметить, что свой путь "Тангароа" начал ровно через 59 лет со старта "Кон-Тики", отправившегося в плавание 28 апреля 1947-го года.

"В начале Тангароа был для меня просто мечтой. Но когда я убедился, что проект возможен, я почувствовал, что это больше чем мечта, это – мой долг. Я назначил себе это как миссию. И хотел бы признаться, что на этом пути я открыл больше чем просто море."
(Торгейр Хиграфф, глава экспедиции "Тангароа")

Плавание "Тангароа" предполагалось освещать на весь мир в режиме онлайн благодаря оборудованному на плоту современному навигационному и коммуникационному оборудованию, а также портативных компьютерам и солнечным панелям, о чем, конечно, экипаж "Кон-Тики" и мечтать не мог. А вот цель исследования у "Тангароа" была та же - доказать возможность трансатлантических путешествий в древности, реконструируя технологии того времени. Тем более, по словам Торгейра Хиграффа, "Кон-Тики" был не лучшим примером древнего плота, так как Хейердал не использовал практически систему «гуарас» для корректировки направления движения. "Тангароа – более хороший пример, но другие могут построить более хорошие плоты. Это и есть научный процесс – накопление знаний и точной информации" - считал будущий глава экспедиции.

Отдельного упоминания стоит участие в плавании внука Тура Хейердала - Олава, ведь брать в команду довольно рискованного путешествия на основании лишь кровного родства идея не самая лучшая. В рамках подготовки к плаванию Торгейр Хиграфф посетил родной город исследователя - Ларвик, а также основанный им музей "Кон-Тики" в Осло. Там, в Осло, Хиграфф познакомился с директором музея, который и порекомендовала ему поговорить с внуком Хейердала Олавом. На тот момент парню было 27 лет, он занимался подводным плаванием на побережье Южной Африки, а также имел навыки плотника и специализацию гражданского инженера. По воспоминаниям Хиграффа, Олав, равно как и его дед, стал неотъемлемой частью экспедиции - он активно участвовал в строительстве плота и его ремонте во время плавания, а также отвечал за подводные съемки на борту. К слову, одним из результатов экспедиции "Тангароа" также стал документальный фильм, который сегодня можно найти на YouTube.

Экспедиция "Тангароа" была завершена 7 июля на то же года, тем самым экипаж бальсового плота пробыл в море на месяц меньше своего предшественника - правильное использование центропланов обеспечило судну более высокую скорость. Мы же для себя сделали вывод, что и в наше время возможны такие рискованные и интересные проекты, равно как и не перевелись еще романтики, способные стать частью таких авантюр.

Еще больше интересного материала в нашей группе "Бородатый Бард" Вконтакте и здесь, на Пикабу, где вы можете познакомиться, например с одним из малоизвестных пунктов биографии Хейердала. Об этом в статье "Пацифист и война: Путь офицера Хейердала"

«Дорогая Лив! У меня новостей нет, мы почти все время пребываем в состоянии ожидания. Пока мы не видим никакой специальной работы, зато по горло сыты стрельбами, и в позавчерашнем соревновании я был одним из лучших. Ты должна прислать мне свою хорошую фотографию, Лив. Свяжи мне, пожалуйста, парочку теплых носков!»

Все мы знаем историю Тура Хейердала - романтика, бросившего вызов самой природе и неутомимого искателя приключений, решающегося на самые смелые эксперименты. Этот рассказ посвящен этапу в жизни капитана "Кон-Тики" до его знаменитого плавания, однако не меньшему по значению, ведь именно он окончательно сформировал взгляды норвежского исследователя. Через его биографию, исторические фотографии и письма самого Тура мы отправимся на фронта Второй мировой войны, чтобы увидеть ее глазами пусть не солдата, но патриота своей родины, отправившегося на борьбу с нацизмом.

«Дорогие и любимые мама и отец! Мы с нетерпением ждем весточки от вас, уже давно вы ничего нам не писали. Война для нас стала чем-то далеким и невообразимым, лишь рассказом, который мы слушаем по радио, и мы очень счастливы, что были эти два последних года в Америке, а не в Европе. Работа занимает большую часть моего времени, и так, наверное, будет, пока не пройдет зима и мы не накопим достаточно денег, чтобы строить новые планы. Конечно, мы останемся в Америке, пока идет война, но как только в Европе снова установится мир, мы обязательно вернемся домой»

Однако пушки и не думали замолкать. Это письмо датировано восемнадцатым октября 1941-го года - прошло уже два года со дня, когда войска нацистской Германии вошли на территорию Польши, запустив цепочку событий, обернувшихся самым крупным военным конфликтом в истории человечества. Под оккупацией немцев уже находились Австрия и Чехословакия, под контроль Муссолини к 1 сентября 1939 года переходит Эфиопия и Албания, а спустя 36 дней с вышеназванной даты нацистские флаги реют и над Польшей. В ходе следующей крупной операции Гитлера, оставшейся в истории под именем «Везерюбунг», оккупированы Дания и Норвегия - датчане падут под натиском немцев спустя день, норвежцы продержатся чуть больше двух месяцев - до 10 июня 1940-го.

Немецкие войска на улицах Ларвика - родного города Тура Хейердала (Апрель 1940 г.)

Новость о том, что его родина была захвачена нацистами, молодой норвежец узнает, вернувшись с охоты. Он сразу же поспешит к жене, а затем в норвежское консульство в Ванкувере - Канада приняла молодую пару и их годовалого малыша осенью 1939-го, когда войска Адольфа Гитлера уже начали перекрашивать карту Европы. Надеясь помочь родной стране, молодой норвежец, ни дня своей жизни не служивший в армии и к тому же являющийся убежденным пацифистом, принимает решение записаться добровольцем. С этим он стучится в кабинет консула, где, к его удивлению, его встречает немецким акцентом некто герр фон Штальшмидт. Дав понять, что Норвегия сдалась и больше не участвует в войне, фон Штальшмидт выставляет гостя за дверь. Позже выясняется, что полеты в страну также прекращены, равно как и затруднено любое другое сообщение с Европой. Оставшегося в чужой стране практически без средств к существованию и официального разрешения на работу молодого норвежца ждал еще один удар - научное сообщество обрушилось на его теорию, собственно, причину, по которой тот и оказался на американском континенте. Здесь молодой ученый искал следы предков полинезийцев, тем самым начав главный труд всей своей жизни. Звали его Тур Хейердал.

«Тур относился к войне как к разрушителю любой цивилизации. Еще он боялся авторитетов. Он даже не хотел и думать о том, что ему придется выполнять команды других, не говоря уже о марше строем»
(Рагнар Квам-младший, автор трехтомной биографии Хейердала)

Однако ни война и даже ни научные открытия занимали ум молодого ученого - Хейердалу нужно было содержать маленького сына и беременную жену. «Там, где мы сейчас находимся, научная работа приказала долго жить по причине обстоятельств» - говорил он, попутно подыскивая возможность скорейшего трудоустройства. Ни в плотники, ни в строители никто не хотел брать молодого зоолога, не имевшего каких-либо профессиональных навыков. Так шли дни, месяцы. Не знавший бедности в родном Ларвике, в Канаде Хейердал оказался практически за ее чертой, не в силах что-либо изменить. «Когда я остался с последними шиллингами в кармане, которых не хватало на следующий взнос за жилье, и смотрел на чудесные продукты в витринах магазинов, но не имел возможности прийти домой с чем-нибудь вкусненьким для Лив и маленького Тура, тогда несправедливость современного культурного общества предстала предо мной в ужасающем виде» («По следам Адама», Тур Хейердал). Казалось, что помочь норвежцам может только чудо. И чудо действительно произошло - на молодого ученого вышел норвежский судовладелец Томас Ульсен. С помощью своего агента беглый бизнесмен связался с Хейердалом, чтобы обеспечить существование его семьи - молодой ученый уже тогда был известен и после начала войны на его родине всерьез обеспокоились о том, как поживает чета Хейердал за границей. Так появились первые деньги, а следом вернулся интерес и к научной деятельности норвежца - его статью о прибывании на Фату-Хива принял «National Geographic», а следом и работа последних месяцев заинтересовала научные издания. Однако проблемы с финансами все еще существовали, теперь уже двое ребятишек было на попечении норвежца. Стремясь улучшить свое положение, Хейердал наконец находит работу.

Плавильный завод в Трейле. Война вынудила Тура Хейердала остаться в Канаде на неопределенное время. Чтобы содержать семью, он устроился на работу на этот завод

Благодаря помощи своего приятеля по Ванкуверскому университету, чей отец работал на металлургическом заводе в городе Трейл, Тур наконец получил возможность зарабатывать. Там молодой ученый впервые столкнулся с тяжким физическим трудом, а вместе с тем постоянным воздействием ядовитых выбросов и унижениям со стороны начальства - норвежцев считали союзниками Гитлера, что сказалось и на отношении коллег к Хейердалу. Ему поручали самую трудную и вредную работу, с которой организм ученого не в силах был справиться. В конце концов Хейердала увольняют, однако спустя время он вновь возвращается на завод в должности инспектора в цеху по производству магниевого порошка - не без помощи все того же университетского товарища. Получив повышение, Тур наконец смог накопить достаточную сумму для того, чтобы расплатиться с Томасом Ульсеном, однако дальнейшей карьеры не сложилось - в одну из ночей на заводе произошел взрыв, унесший жизни всех, кто находился в здании. Так норвежец, прибывший на работу тем же утром, принял решение навсегда покинуть эти края. Следующей его целью была Америка - там Тур планировал продолжить исследования, а также совершить еще одну попытку отправиться добровольцем на войну.

«Он воспринимал войну как выражение дисгармонии между людьми. Это в немалой степени касалось политики, и особенно, по его мнению, партийной политики. Хейердал очень не любил политические споры, он считал политику в большей степени причиной проблем, чем средством их решения. Он утверждал, например, что нет смысла обращаться к политике, если нужно решить проблемы, подобные тем, с которыми ему пришлось столкнуться на заводе в Трейле» (Рагнар Квам-младший)

Волей судьбы Тур оказался в Спокане, затем был Солт-Лейк-Сити, Дуранго, Денвер, Канзас-Сити, Сент-Луис, Вашингтон и Балтимор, где находился Университет Джона Хопкинса, предложивший норвежцу работу. Туда же, в Балтимор, совсем скоро переедут его жена и дети, а сам Хейердал вновь устроится на завод - слишком уж плохо оплачивалась работа при университете. Оттуда же супруги отправляют письмо в Норвегию, ставшее эпиграфом к данной статье, а спустя еще два месяца, 7 декабря 1941 года, Соединенные штаты Америки вступают в войну. Она перестает быть европейской, обретя мировой характер. Однако, получив наконец возможность заниматься наукой, норвежец принимает решение посвятить свое время исследованиям, отложив участие в вооруженном конфликте на неопределенный срок.

Дневник Лив и Тура Хейердала на Фату-Хива, знаменитая фотография, сделанная во время пребывания на острове, а также ружейный приклад, украшенный резьбой Поля Гогена - его супруги выкупили у торговца. Впоследствии приклад был подарен Хейердалами судовладельцу Томасу Ульсену, обеспечившему семью финансами в сложные времена, а также приютившему Лив во время службы Тура

Находясь в Америке, Хейердал подает заявления в «Международный клуб исследователей» и в конце концов становится его членом, а между тем на другом конце земного шара немецкие войска продвигаются по территории СССР и практически полностью контролируют Европу. Однако с вступлением США в войну и переходом инициативы к Красной Армии на восточном фронте появилась надежда, что война, продолжающаяся уже несколько лет, однажды закончится. Повлияло на желание вновь обратиться в призывной пункт и тоска по родным, оставшимся в Норвегии. Однако на что жить Лив и маленьким сыновьям, которые останутся в Америке? Благодаря связям в «Международном клубе исследователей» Хейердалу наконец удается продать свою коллекцию, привезенную им с путешествия на Фату-Хива - на вырученные с продажи деньги его семья могла какое-то время существовать в случае, если он отправится на фронт. В Нью-Йорке он встает на военный учет и в тот же год, летом 1942-го, получает приказ отправиться в город Люненбург в Канаде. Девятого июля пацифист Хейердал становится солдатом, попав в расположение одной из норвежских воинских частей, дислоцированных в городе.

Тур Хейердал с женой Лив и сыновьями Туром-младшим и Бьорном. Эта фотография использовалась для пропаганды

«Теперь, облаченный в военную форму, он обязан был научиться не только ходить строем, стоять по стойке «смирно» и делать упражнения с оружием, — ему предстояло решить задачу потруднее: научиться исполнять чужие команды. Отныне он должен был смириться с системой взаимоотношений, которая признавала только коллектив, а не отдельных индивидов, — как раз с тем, что он всегда презирал. А ведь даже в университете, где процветала академическая свобода и студенты в большинстве случаев могли сами выбирать себе форму работы, молодой человек не выдерживал давления коллектива.» (Рагнар Квам-младший)

Новобранец описывал себя как «совершенного идиота во всем, что имеет отношение к технике, не умеющего даже водить машину или поменять батарейку в радиоприемнике», однако подчеркивал свои навыки, приобретенные в походах. Знания антрополога и зоолога военное командование заинтересовали не больше, чем бывших работодателей норвежца, потому, чтобы быть полезным родине и фронту Хейердалу предстояло освоить профессию радиотелеграфиста, а после возможность побывать в шкуре военного летчика - с начала войны в окрестностях Торонто существовал тренировочный лагерь, куда со всех концов мира прибывали норвежцы, желавшие сражаться за родину. Предприниматели, моряки, студенты и искатели приключений стремились войти в состав «Малой Норвегии», многие из них покинули страну после оккупации гитлеровской Германией. К слову, на благо страны, находясь за ее пределами, работало и само правительство Норвегии - перебравшийся из осажденного Осло в Лондон король Хокон VII руководил обороной страны и регулярно выступал по радио с речами.

Вместе с коллегами по «Малой Норвегии», где Тур Хейердал провел год, прежде чем отправиться в Норвежскую бригаду в Великобританию

Тур прибыл в «Малую Норвегию» в составе группы из 10 человек, позже получившей наименование группа «Р», которая, по предположениям солдат, означала их принадлежность к разведке, ибо из-за режима секретности даже они сами мало что знали о задачах, которые будут на них возложены. Все они проходили курсы радиодела, прохождение которого сулило им повышение в звании до сержанта и соответствующее жалование. Однако этого не произошло, ибо оказалось, что члены солдаты формально были приписаны к сухопутным войскам, что исключало присвоение им званий командованием ВВС, в подчинении которых они находились. Затем солдаты группы «Р» были перемещены в новый лагерь - продолжение обучение требовало еще большей секретности, однако обстановка на новом месте была менее строгой. В связи с этим к Хейердалу с смогли приехать жена и дети, вскоре поселившиеся неподалеку, а лагерь то и дело посещали высокие гости. Одни из них - члены королевской семьи, с которыми дети четы Хейердалов легко нашли общий язык.

Королевские дети и братья Хейердалы соревнуются, кто поймает самую большую рыбу

В лагере, получившем название «Малый Скаугум» Хейердалы находились с начала 1943-го, однако уже в августе группе «Р» был отдан приказ немедленно отправляться в Великобританию. Туру предстояло надолго расстаться с семьей, чтобы наконец попробовать себя в деле. Ведь к тому моменту, по словам знаменитого норвежца и его товарищей, они знали об электронике больше, «чем кто-либо в норвежской армии. Не знали только одного — где эти знания придется применять».

Очевидно не знало этого и военное командование, ибо занимались солдаты группы «Р» чем угодно, но только не военной подготовкой и обучением. Прибыв в Европу, Хейердал, равно как и его сослуживцы, стали забывать полученные на курсах радиодела знания, а практика и физические упражнения сменились работой на кухне, чисткой сапог, да заправкой кроватей. О том, как проходила служба знаменитого норвежского исследователя, а также об отправке на фронт, солдатском бунте и первой боевой задаче читайте во второй части статьи, которая будет опубликована совсем скоро. Ее, а также другие интересные материалы вы также можете найти в нашей группе "Бородатый Бард", а с вами был Бородатый Горец, спасибо и до встречи!

Тур Хейердал с товарищами в день отправки на фронт (1943 г.)

Нашёл фото классического волка который съел бабушку Красной Шапочки.

Большие глаза, уши, зубы, клыки.

Спасибо Туру Хейердалу за фото.

Это же индийские ракшасы получается.

Они по истории и были самыми злодеями и мясоедами и оборотнями.

Ещё за ними числилось, что они демонические правители этого мира, раса демонов.