В сказочной стране Норвегии, в долине реки Гломы есть небольшой городок Хирькинэрь, это центр небольшой коммуны Грюэ. И живет в этом городке очень неординарный человек, которого все называют Помощник. Когда я приехал в Норвегию к своему дяде, прежде всего он начал мне рассказывать именно об этом человеке. Это некая достопримечательность тех мест, впрочем, достопримечательностью он был только для нас, гастарбайтеров из Восточной Европы, те же беженцы на него внимания не обращали, для них все европейцы были какими-то чудными. Мой дядя почти ко всем норвежцам, не говоря уже о беженцах относился очень плохо, вечно в шутку говорил, что не мешало бы в этой сонной стране устроить нечто вроде красного террора большевиков в России. Это все, конечно, были шутки, но в каждой шутке есть только доля шутки, да и шутка является шуткой только тогда, когда она не повторяется. Однако, про Помощника, ни он, ни его жена не говорили ничего плохого, при разговоре о нем, они даже умильно улыбались.
Мой дядя работал там на мусорной машине, очень хорошо зарабатывал, и если бы он не считал СССР самой великой страной, а всех советских людей высшей нацией, то он был бы счастлив. Пожалуй, ещё ему мешало быть счастливым его директорское прошлое в Латвии. Возить мусор он считал занятием недостойным для директора, пусть и для бывшего. Только я прибыл из Ирландии, уже на следующий день он взял меня с собой на работу, чтобы я не сидел без дела утром, а помогал ему опрокидывать контейнеры. В тот день как раз его маршрут проходил по городку Помощника. Когда мы въехали в черту города, дядя сказал мне, чтобы я не мешал Помощнику опрокидывать контейнеры, что он сам со всем прекрасно справляется. И действительно мужик с седыми кудрями большими светло-голубыми глазами, открытым ртом, опрятно одетый в добротную невзрачную одежду, благоухавший стиральным порошком уже стоял с контейнерами наготове, а потом лихо принялся их опрокидывать. Я начал ему помогать, и он, посмотрев мне в глаза, недовольно замотал головой, затопал ногами, рявкнул что-то на норвежском. Но я тоже вытаращил глаза, и принялся ему помогать, и он как-то с этим смирился.
Дядя потом сказал, что это странно, что он так спокойно отреагировал на меня, и даже попытался со мной поговорить. Ранее, если ему кто-то мешал помогать, то он мог взять контейнеры, укатить их подальше, и злобно смеяться. Я так же в тот день услышал рассказ, как ушлый начальник моего дяди в свое время пытался принять Помощника на работу официально, но тот категорически отверг это предложение, как на него не давила общественность. Тогда Сигбьёрн решил хотя бы куртку светящуюся в темноте подарить помощнику. Но для него, новая одежда, как и для многих скандинавов была стрессом. Много раз я видел, что очень состоятельные люди ходят в стоптанной обуви или потертых штанах, и дело тут не в скупости, а скорее в привычке. Дядя рассказал, что видел, как старенькие родители в магазине одежды просили Помощника примерить новую обувь, а тот сидел с выражением невыносимых мучений на лице. В общем не принял Помощник подарок заботливого начальника мусорщиков, который просто боялся, что его в темноте не заметят и собьют его работники. Пытался Сигбьёрн и запретить Помощнику помогать своим подчиненным, но тот готов был драться за свое священное право помогать людям, даже если эта помощь и не нужна.
В выходной день мы пошли в супермаркет в этом городе, и я снова увидел Помощника в работе. Он действительно делал очень полезное дело – аккуратно раскладывал товары по полкам, сверял штрих-коды на упаковках с ценниками. Дело в том, что там в супермаркетах работала в основном местная молодежь, и кидала товары, как попало, на ценники там мало кто смотрит, потому претензий со стороны покупателей не было. А вот мой дядя на ценники всегда смотрел, потом переводил кроны в латы соизмерял цены не со своей норвежской зарплатой, а с латвийской и просто рыдал от злости на жадных норвежцев, которые заламывают такие высокие цены. А тут ещё на кассе были неприятные сюрпризы, оказывалось, что продавцы накидали товаров не под тот ценник, что надо. Но в городе помощника, об этом можно было не беспокоиться, целыми днями он следил, чтобы все ценники во всех супермаркетах соответствовали товарам на полках.
Видел я потом и то, как этот помощник закидывает мусор в урны, если его оттуда выбрасывали птицы в поисках съестного. Часто он выгуливал собак своих соседей, шел с целой стаей, по улице, и умудрялся за ними подбирать экскременты совочком в пакетик. У многих там около дома были яблони, но яблоки из собственного сада там мало кто ел, потому плоды опадали и гнили, но Помощник и тут поспевал вовремя с тачкой, собирал и вывозил яблоки на свалку биологических отходов, где из них делали компост. Потом дядя объяснил ему, что в контейнерах от супермаркетов продавцы иногда путают мусор, то есть в контейнеры для органики могут бросить бумагу, и наоборот или в мусор кидают органику. С тех пор Помощник стал следить за тем, чтобы мусор был тщательно отсортирован. Я со временем показал Помощнику, что тару нужно сдавать в специальных автоматах в супермаркетах и получить за чек, который можно обналичить на кассе. А так, как деньги его не интересовали, он нажимал на кнопку с красным крестом, чтобы деньги пошли на благотворительность.
Для практики норвежского, я иногда пытался читать местные газеты, и в одной из них была статья о трудоустройстве инвалидов в автомойке. Журналист призывал, граждан мыть машины именно в той автомойке, чтобы помочь инвалидам почувствовать свою значимость, принося пользу обществу. И на фото мой дядя узнал в одном из инвалидов по умственной отсталости брата Помощника. Сигбьёрн потом рассказал нам, что родители Помощника очень состоятельные землевладельцы и получают неплохие деньги за аренду своих угодий фермерами, хотя жили они примерно в таком же домике, как у их безработного соседа.
Со временем мой дядя, начал даже разговаривать с Помощником, хотя норвежский на курсах учить и не хотел, но иногда слышал некоторые слова от жены и сыновей, да и я, чтобы его подколоть часто употреблял норвежские слова в разговоре. Помощник залезал к нему в кабину, немного погреться, холодной зимой. Как-то раз он сказал, что вечером родители приведут ему пухлую женщину, для которых в норвежском языке есть слово - «чука». Сказав это, Помощник неожиданно засмеялся, а потом снова стал отрешенным, как обычно.
Я любил, катаясь на велосипеде по округе собирать тару на обочине дороги, на этом можно было заработать сотню крон. Но у меня в этом деле был конкурент, какой-то очень высокий мужик на неудобном велосипеде тоже собирал тару на обочинах и зимой и летом, в любую погоду. Я заметил, увидев его у аппарата приемы тары в супермаркете, что деньги за тару он жертвует, нажимая на соответствующую кнопку. Потом мне сказали, что это тоже богатый землевладелец, которому нечем заняться, вот он и занимается делом полезным для экологии и благотворительности. На велосипеде он с детства любил кататься, вот и решил, совмещать приятное с полезным.
Чем дольше я жил и работал в той стране, тем больше убеждался в том, что большинство людей там, может жить и не работая, у многих там на счетах огромные сбережения, у кого-то земля, доставшаяся в наследство, там можно и до пенсии жить на пособие по безработице, можно получить инвалидность при незначительном заболевании. Люди там работают не от нужды не потому, что хотят купить какую-то роскошь, живут там все одинаково скромно и чем-то хвастаться там не принято. На работе там спасаются от депрессии. Пить там не принято, путешествовать они не любят. В силу своей психологической изнеженности, путешествия в другие страны для них стресс. Один коллега моего дяди как-то решился съездить в отпуск в Хорватию. Он сел в такси, осведомился, сколько стоит проезд, таксист показал ему, а когда довез, сказал, что сейчас ночь, потому оплата двойная. И мужик как-то расстроился на весь отпуск. Не то, чтобы ему было жаль денег, просто неприятно было, что его так нагло норовят обмануть. Ругаться и спорить с таксистом он не стал, просто понял, что нечего ему делать в таких странах.
Мне было трудно покидать Норвегию, потому что я тоже стал таким же изнеженным в психологическом плане и переселение в Англию было для меня стрессом, а из Англии в Латвию просто трагедией. Да и родственники за долгие годы, насколько я знаю, как-то стали ездить в Латвию все реже и реже, и родина уже стала их раздражать во время коротких визитов. И мечта накопить много денег, приехать в Латвию и жить, не работая, как-то утратила актуальность…
