В 1826 году в Закавказье шла война с Персией. Мой герой был занят на ней, потому непосредственного отношения к движению декабристов не имел. Его товарищ по юношеским увлечениям «справедливостью» Сергей Муравьёв-Апостол был повешен, Артамон Муравьёв сослан на 20 лет, как и другой родственник и тоже выпускник школы колонновожатых – Никита Муравьёв. Оба умерли в Сибири. Ещё один, М.Н. Муравьёв, сын основателя школы колонновожатых, так же был сослан, но без лишения дворянского чина. Это дало ему возможность делать карьеру в Сибири: он побывал и Иркутским, и Тобольским городничим, а после возвращения из ссылки служил Нижегородским губернатором.
А кто же «вешал»? Николай Назарьевич Муравьёв, начальник императорской канцелярии, входил в состав Верховного Суда, выносившего приговоры декабристам.
Во многих военно-политических акциях пришлось поучаствовать Н.Н. Муравьёву, о котором этот рассказ. Не всегда ему сопутствовал успех. Уже генералом руководил он дипломатической интригой против Мухаммеда Али, султана Египта. Который, горя желанием освободиться от османского владычества, успешно воевал против турок. Плохо мы знаем подробности российской внешней политики. Почему русские вступились за целостность Османской Империи, которая, кажется, была нам многолетним врагом? Я не в курсе. Муравьёву не удалось переговорами усмирить энергичного султана. Но смог сделать это другой российский генерал, присланный на смену неудачливому дипломату. Правда этот, другой генерал, приехал не один, а с целой армией, которая и загнала султана за Синай.
Ко времени Крымской войны служил Н.Н. Муравьёв в штабе лучшего полководца времен Николая I - Ивана Фёдоровича Паскевича. Армия Паскевича размещалась во время той войны в Польше. Хотя эта армия не воевала, но её роль была важной: своим присутствием в Европе она препятствовала возможности поддержать интервенцию против России со стороны Пруссии и Австро-Венгрии.
Генерал-фельдмаршал Иван Федорович Паскевич (1782-1856)
Вот я и приблизился к рассказу о последнем, самом славном событии в карьере героя. Но сначала будет несколько слов о Крымской войне.
У нас, российских, такое мерило: если не взяли Берлин или Париж, значит, неудачная война. А что проиграли? За два года интервенции превосходящие силы объединенной пол-Европы ценой огромных материальных затрат и многих тысяч человеческих потерь захватили…южную часть Севастополя. Это, чтоб было ясно, район, по площади примерно такой, что в Москве внутри Бульварного Кольца. При этом Россия воевала в той войне одной лишь Крымской армией, в то время как армия Паскевича и еще вдвое большая армия Горчакова стояли на границах европейских государств в полной боевой готовности. Не удивительно, что мировой войны не случилось.
Был еще один театр военных действий – Кавказ. Турки предпринимали усилия для развития экспансии на север. Они встречали слабое сопротивление, потому что часть войск с Кавказа были переброшены в Крым. Неблагоприятная обстановка, сложившаяся на Кавказе, послужила причиной того, что там не осталось наместника. Никто из высокородных вельмож и высокоранговых военачальников не хотели рисковать своей репутацией на этом фронте.
Не повезло Муравьёву прибыть в Петербург в командировку по армейским делам. Вот когда личное знакомство с императором сыграло злую шутку! Император, заметив во дворце генерал-лейтенанта, вся грудь в орденах, поставил его по стойке «смирно» и скомандовал: Наместником на Кавказ – марш!
И не по чину было такое назначение, и не по титулу. Но, поди, поспорь с императором! Муравьёв не посмел ни войска попросить, ни денег. Собрался и поехал.
И приехал. Давно не был он на Кавказе. Не знакома ему была обстановка 50-х годов. Его появление там вызвало недовольство и разочарование тех немногих войск, что как-то держали оборону. Прибыл низкородный, не опытный начальник. Ведь армиями Николай Николаевич никогда самостоятельно не командовал. Да еще вскоре после приезда испортил отношения с Шамилём, неверно повел себя на переговорах.
Так что же происходило там к моменту его появления? Пятидесятитысячная турецкая армия рвалась к Тифлису. Ей противостояли три воинских контингента, каждый по 12 – 15 тысяч. Двумя командовали генералы из местных армян - Бебутов и Андраников, третьим – казачий генерал Бакланов. Эти трое в кавказских тонкостях разбирались прекрасно. Особенно отмечаются успехи Бебутова в переговорах с многочисленными местными горскими народами. Усилиями его дипломатии горцы обязались сохранять нейтралитет, пока русские и турки между собой дерутся. Это было на руку русским: турки, потерпев неудачу в переговорах с местным населением, опасались, что в любой момент получат «второй фронт» со стороны гор. Это сковывало их передвижение.
Василий Осипович Бебутов, личность, ставшая легендарной еще при жизни, достоин отдельного рассказа. А что же Муравьёв? Он не имел плана, как можно исправить ситуацию. Он не имел понятия, как действовать. Двух генералов субординация сдерживала против прямого выражения недовольства бездействием командующего. Но не таков был казак! Бакланов криком, руганью, уговорами требовал от Муравьёва совершить, как казалось, невозможное: оторваться от турецкой армии, застрявшей в горах на подступах к Тифлису, и ударить на юг – на укрепрайон Карса.
Яков Петрович Бакланов (1809-1873)
Представьте себе авантюру: вторгнуться на территорию вражеского государства, оставив у себя в тылу его армию, превосходящую числом. Конфликт достиг такого накала, что Муравьёв поддался. И так пропадать, и этак. Во втором случае хоть в бою. Меньше тридцати тысяч войск с казаками, да полтысячи армяно-грузинских добровольцев – всё, что привел Муравьёв под стены Карса. Где находился примерно такой же численности турецкий гарнизон во главе с английскими военспецами.
Крепость в Карсе (Турция)
А, может, на решение Муравьёва повлияло воспоминание молодости? Ведь уже бывал он под стенами Карса. Когда в далеком 1828 году Паскевич отвоевал у персов Ереван и Нахичевань, решил и с турками повоевать. И привел армию к Карсу. С намерением организовать правильную осаду укрепрайона. Разослал он своих штабных офицеров руководить устройством осадных позиций. Полковнику Муравьёву выпало готовить площадку под одну из артиллерийских батарей. В его распоряжении были землекопы и небольшая команда стрелков прикрытия. Действия землекопов не понравились турецкому офицеру, чья позиция располагалась против будущей батареи. И приказал он обстрелять русских. Муравьёвские стрелки ответили, завязалась дуэль. Да так увлеклись стрелявшие, что соседним подразделениям тоже захотелось поучаствовать. И пошла перестрелка по всей линии. Русские, уже привыкшие побеждать, через некоторое время, без команды сверху, ударили в штыки. Офицеры встали во главе атакующих, а впереди всех Муравьёв. Турки побежали и на их запятках ворвались атакующие в крепость.
Как же ругался Паскевич! Не по чину полковникам брать крепости, да еще без приказа! Муравьёв дрожал как листок осиновый, слушая выговор. Но не был бы Паскевич настоящим воином, если б не поступил так: на другой день, остыв, послал подробный отчет своему другу-императору с описанием события. А в конце приписал: негоже полковнику брать крепости, хотя б генерал-майором должно ему быть! Николай в ответ прислал указ о присвоении Муравьёву нового звания.
Эрзерум в 1916, когда эта крепость в последний раз доставалась русским.
Как дело пошло в 1855 году, подробностей я не знаю. Но кавказская армия взяла Карс, а следом и вторую крепость - Эрзерум. И вот тут характер Крымской войны разом изменился. Муравьёв развернул свою армию на запад, и перед ней до самого Константинополя турецких войск не было!
В России тогда правил уже новый император – Александр II. Не сразу в его генеральном штабе поняли, почему интервенты вдруг предложили переговоры. До Крыма известие о падении укрепрайона дошло быстрее, чем до Петербурга.
Грубый Бакланов потом говорил: Глупый он, столько времени зря потерял!
Николай Николаевич Муравьёв-Карский (1794-1866)
Вскоре Муравьёв вышел в отставку, получил при этом очередное звание генерала от инфантерии и приставку к своему имени. Теперь он стал не «тот, который…», а Николай Николаевич Муравьёв-Карский.
