Нам, взрослым, детские страхи часто кажутся нелепыми. Мы смотрим на темный угол и видим просто тень от шкафа. Мы знаем, что робот-пылесос даже один на один не съест кота, а под кроватью живет разве что пыль, но точно не зубастое чудовище. И когда ребенок в ужасе прибегает к нам, первой реакцией часто становится смех или раздражение: «Ну что ты выдумал? Хватит трусить, ты же большой!»...

Для ребенка его страх абсолютно реален.

Само собой, у детей еще не сформировано критическое мышление. Граница между фантазией и реальностью для них размыта. Монстр в шкафу даже для пятилетки так же реален, как для нас - увольнение, авария или потеря близкого. Когда мы смеемся над страхом ребенка, мы не прогоняем страх. Мы учим ребенка одному опасному уроку: «Мои чувства неправильные. Маме и папе нельзя доверять самое сокровенное, они меня не поймут». В следующий раз, когда ему будет страшно - уже по-настоящему, в подростковом возрасте, он промолчит. Он останется со своей бедой один на один. Потому что будет бояться насмешки больше, чем самой угрозы. Ругать за страх - значит запрещать проявлять инстинкт самосохранения.

Страх - это базовая и нужная эмоция, отвечающая за наше выживание. Если мы ругаем ребенка за то, что он боится, мы ломаем его базовые настройки. Вместо того чтобы учиться преодолевать опасность, ребенок начинает стыдиться самого себя. Так рождаются взрослые, которые боятся сказать «нет», боятся защитить свои границы и подавляют эмоции - годами. Не смейтесь над детскими маленькими трагедиями. Для них мы - единственные супергерои, способные разогнать тьму.

Если ваш ребёнок упал — сохраняйте спокойствие, скажите ему, что он молодец и что теперь нужно просто подняться.

То, как вы реагируете на происходящее с ним, определяет его реакцию на взлеты и падения в будущем.

Если, когда ребенок падает, вы начинаете паниковать и метаться вокруг, он будет во взрослом возрасте также реагировать на сложности и неудачи — катастрофизировать.

Трястись/переживать/истерить на глазах у ребенка насчет того, что с ним происходит = растить слабого человека.

А если, когда ребенок падает, вы говорите: «Это было круто, ты так быстро бежал, что даже упал! Молодец, давай ещё раз!» — он понимает: падения — часть жизни, главное — снова подниматься.

• ТГ канал "Все о беременности" в профиле

Смотрю ролик, где Агутин и Жуков общаются с детьми. И мой внутренний судья тут же выносит вердикт: «Агутин — злодей, Жуков — добрый». Но потом ловлю себя на мысли — а не слишком ли простой это приговор? Ведь то, что кажется однозначным, на поверку часто оказывается целой палитрой полутонов.

Жизнь неоднозначна. И дети, и взрослые постоянно оказываются в ситуациях, где нет одного правильного ответа.

Леонид Агутин: "Жесткая, даже суровая позиция"
Он держался строго, говорил с позиции силы, без сюсюканий. Сдерживал ребенка, бросал прямой вызов. Это стратегия «реалиста». Она как железобетонная стена — не согнется, но для сильного духом ребенка дает возможность проявить свой характер, пробивая внутренний страх.Ее посыл: «Мир требователен». Да, со стороны это может выглядеть травмирующе, но иногда именно такая позиция помогает ребенку пережить тяжелый опыт, стать сильнее и поверить в себя.

Парень в этом ролике — просто скала. Его выдержка выглядит даже мужественнее, чем у самого Агутина.

Сергей Жуков: "Мягкая поддержка" Он был эмпатичен, обнял расстроенную девочку, поддержал. Его стратегия — «эмпат». Она как мягкое одеяло: согревает, дает чувство безопасности и принятия. Ее посыл: «Я вижу твои чувства, и с ними все в порядке».
Это более одобряемая обществом позиция. Но задайтесь вопросом: как часто дети на самом деле получают такую поддержку? Как часто учителя, прохожие, друзья, а иногда и родители, проявляют к детям ту человеческую мягкость, которая им так необходима?
https://t.me/snachala_ya21