— Успокойся, если это какая ни будь молодежь за острыми ощущениями на кладбище приехала, они сами к нам не полезут - забояться. А если черные копатели — ну посмотрим. Сколько их было?

— Не знаю, темно же.

— В смысле не знаешь, так ты видел или нет? Может это вообще какие-то дикие животные были? Места то заброшенные…

— Я… я видел какие-то силуэты, кладбище выше дороги, их на фоне неба и луны видно было. Там что-то мелькало, много.

— Ладно, гаси свет и прыгай сюда, посидим поедим, заодно послушаем что тут вокруг. Ты принес пакет?

Андрей спрыгнул в яму и бросил на землю пакет. Они разобрали бутерброды, и погасили свет. Несколько минут они сидели в полной тишине, в разных углах ямы, прислушиваясь к каждому шороху. Несколько раз Артем вставал во весь рост и выглядывал из ямы, но это не особо помогало оценить обстановку, так как могила была, в низине, а по краям оврага обильно росли кусты и деревья, закрывающие обзор. С одной стороны, они были надежно защищены от посторонних глаз, и даже при использовании фонарика, никто бы не заметил их со стороны дороги или кладбища. Но, с другой стороны, в центре оврага они были как на ладони, если бы кто-то захотел проследить за ними затаившись в кустах обильно разросшихся по периметру оврага.

— Короче, копаем дальше, мы двое с топорами, ломами и лопатами, да с кем-то не справимся что-ли?  — сказал Артем, сам не будучи до конца уверенным, кого он хотел больше успокоить, себя или Андрея. — Только не светим особо, поставь на фонаре луч поуже, и положи вон туда.

Андрей вылез из ямы, включил фонарик, сделал луч света более узким, и положил фонарик на кучу земли у короткого конца ямы, расположив его так, чтобы он светил под небольшим углом сверху вниз. Света было достаточно — все внутреннее пространство ямы было хорошо освещено. Артем поймал себя на мысли, что теперь они в этой яме как на сцене, но быстро отогнал эту мысль и взялся за лопату.

— Все, давай уже. — сказал Артём и принялся энергично копать, чтобы прогнать страх.

Работа пошла медленнее. Артем и Андрей периодически оглядывались по сторонам или замирали, прислушиваясь к ночным звукам. Но пройдя еще полметра, лопата Андрея ударилось обо что-то твердое и звонкое.

— Оно? — спросил Андрей?

— Еще нет, это каменная печать, сейчас придется немного попотеть.

— Печать?

— Да, печать для защиты от нечисти. Это камни, небольшие, уложенные определенным типа рисунком, их немного, но придется каждый откопать и вытащить. Они не больше пары кирпичей каждый.

— М-да… какая-то неполная защита… Ну от нечисти допустим эта печать могилу защитила, факт, а от лопаты и лома, кажется, все еще нет приема, — бодро сказал Андрей, и ловким движением вывернул из земли первый небольшой камень.

Резкий порыв ветра колыхнул кусты и деревья, и над могилой раздался пронзительный вороний крик. Огромный черный ворон сидел на сухой кривой ветке дерева, связавшегося с оврага прямо над могилой.

— Заткнись птица! — полушепотом прокричал Андрей и кинул в ворона горсть земли.

Ворон перелетел на ветку на соседнем дереве, и только сейчас, в свете луны Андрей с Артемом увидели, что ворон был не один. На каждом дереве, окружавшем овраг сидело по несколько ворон. Они сидели молча и неподвижно, наблюдая за происходящим, затаившись будто зрители в зрительном зале в ожидании представления. По спине Артема пробежал холодок. Он уже видел эту картину, как в день похорон прабабушки, стая черных как ночь ворон, преследовала гроб по пути к роще, а потом рассевшись на ветках точно также наблюдала за происходящим. Деревенские мужики, тащившие гроб и закапавшие могилу крестились и читали молитвы спешно копая могилу. А с последней брошенной лопатой земли не сговариваясь пошли прочь быстрым шагом не оглядываясь, оставив маленького Артема в недоумении.

— За жуками-червяками наверно прилетели, землица то свежая, — сказал Артем. — давай уже, немного осталось и свалим отсюда.

Камни оказались действительно небольшими, легко поддевались лопатой, и выбрасывались руками. Вынув последний камень, Артем вонзил лопату в землю, и замер — послышался глухой звук. Осознав, что цель близка, друзья начали орудовать лопатами, пока из земли не показалась крышка гроба. Очистив ее полностью от земли и немного углубившись по боками, они замерли и посмотрели друг на друга.

— Ну что, почти все, — Сказал Артём.

— Крепкий, не сгнил, — заметил Андрей, и попрыгал на крышке гроба.

— Нам же лучше, значит внутри все целое.

— Давай перекурим, нам похоже еще целый час тут дерево ковырять, я уже без рук и без ног если честно. — предложил Артем.

Они сели на землю, и замолчали. Уставшие, изможденные и грязные. Говорить не хотелось. Хотелось поскорее закончить дело, сесть в машину и уехать. Ветер и снегопад усиливался, но в яме, на глубине почти полутора метров, было тихо и даже немного тепло. Доев остатки бутербродов и допив остатки воды, они почти синхронно встали.

Крышку гроба долго ковырять не пришлось, целая в середине, но сгнившая по краям, где были вколочены гвозди, она поддалась почти без усилия. Выкинув крышку из могилы, друзья сели на корточки, и склонились над гробом созерцая сокровища. Игра стоила свеч. Кинжал, несколько ветхих книг, золотое кольцо, и множество других замысловатых предметов — все было на месте, как и говорил Артем.

— Ох... не зря пачкались... — сказал Андрей и потянулся за кинжалом.

— Не трогай! — оборвал его Артем.

Андрей подозрительно посмотрел на него.

— Это моя прабабушка, мне ее и тревожить, — объяснил Артем.

Андрей понимающе вздохнул и отклонился назад. Он видел, как Артему трудно собраться с мыслями и решиться действие. У Андрея даже промелькнула мысль, а не даст ли Артем заднюю, расчувствовавшись над трупом любимой прабабушки. Артем несколько раз начинал шевелить губами, как будто хотел что-то сказать, несколько раз еле заметно поднимал и опускал руку, в нерешительности. В конце концов Артем набрался смелости, и быстрыми движениями извлек из гроба кинжал.

— На, держи, — сказал Артем, и протянул кинжал Андрею.

Кинжал был явно ручной работы, и представлял из себя что-то невообразимое. Длинный, около полуметра, необычайно легкий и с изящным изогнутым лезвием. Резная рукоять была выполнена из красного дерева и представляла собой отдельное произведение искусства. На ней были изображены несуществующие животные и явно вымышленные твари. Тыльник рукояти представлял из себя печать, выступающие элементы которой были не плоские, а острые и длинные, сделанные из заточенных полосок металла. В основании рукояти был прозрачный слегка зеленоватый драгоценный камень.

Пока Андрей любовался кинжалом. Артем аккуратно завернул книги в пленку и убрал на дно рюкзака. Золотое кольцо, амулеты, и прочие диковинные вещи отправились туда же, отдельно рассортированные и завернутые в отдельные пакеты.

— Кажется все, — сказал Артем и протянул Андрею кусок ткани. — Заверни его, и лезвием вверх, чтобы рюкзак не прорезал— сказал Артем и протянул Андрею рюкзак и кусок ткани. Андрей завернул кинжал и бережно упаковал его в рюкзак. Не успел он застегнуть рюкзак, как фонарик скатился с кучи земли, упал на дно могилы и погас. Андрей выругался, поднял фонарик, машинально включил его, направив луч на кучу земли, и заорал:

— Господи ты кто!

Артем вскочил на ноги, схватив лопату. Андрей попятился, запнулся, и упал в гроб спиной, разбросав собой кости. Луч фонаря в руках Андрея на секунду осветил все вокруг, овраг, кусты и деревья. И хотя Артем стоял спиной, и не видел того, что испугало Андрея, на доли секунды его охватил страх. Ему показалось все это знакомым. Присутствие чего-то не зримого и опасного, тени, мелькающие между деревьями, когда они с бабушкой бежали по ночной лесной дорожке в день приезда.

Андрей отполз на противоположный конец могилы и вжался в земляную стену, закрывая руками фонарик. Артем присел, держа лопату наготове.

— Что там? – шепотом спросил Артем.

— Там… там какое-то животное или кто-то!

— Так животное или кто?

— Не знаю, я кого-то видел!

— Кого блин? Ты человека от животного отличить не можешь?

Андрей молчал, не сводя глаз с кучи земли на противоположном конце ямы.

— Андрей! – рявкнул Артем и легонько ударил его по плечу лопатой.

— Там какое-то животное было, но оно стояло как человек!

— Медведь? — предположил Артём, и вспомнил, как ему неоднократно доводилось видеть на картинках медведей, встававших на задние лапы в случае опасности.

— Нет, кажется козел…

— Чего? Какой нахрен козел? Ты прикалываешься?

Не успел Артем разразиться ругательствами в адрес Андрея, как над ямой нависла тень, а через секунду на фоне лунного неба появился и владелец тени. Артем присел, нащупал фонарик в руках Андрея, взял его в руки и со словами: «Эй, ты кто», включил направив вверх.

Над ямой на задних ногах стоял огромный черный козел и пристально смотрел на друзей. Ноги козла были толще козлиных, и скорее напоминали коровьи, тело козла было покрыто длинной густой черной свисающей шерстью, а руки были неестественно длинными и напоминали скорее куриные лапы. Не успел Артем понять, что происходит, и как реагировать дальше, козел заорал. Это было что-то среднее между блеянием и человеческим криком. У Артема заложило уши и потемнело перед глазами. Крик козла подхватили вороны, и резко сорвались с веток спланировав на край могилы. По краям оврага началось будто бы какое—то шевеление. Артем и Андрей больше не чувствовали себя одинокими в этой заброшенной роще, на этом заброшенном поле, в этой заброшенной деревне. В этой тьме они теперь были явно не одни.

— Быстрее, вылазим! – прошептал Артем, и пнул в бок Андрея, чтобы привести его в чувство.

Андрей не реагировал, он смотрел на козла скованный страхом не в силах пошевелиться.

— Андрей, бежим! – заорал Артем, вырвал у Андрея рюкзак, и начал вылазить из могилы.

Вороны кинулись в атаку. Они били крыльями и когтями Артема по лицу, путались в одежде, мешая на пути. Пока Артем карабкался по земляной стене, свет фонаря в его руке то и дело выхватывал все новых и новых страшных тварей, выползавших из кустов с двух высоких краев оврага и ползущих вниз. Выбравшись из ямы, он выронил фонарик и в темноте побежал вперед вслепую, запинаясь за ветки и натыкаясь на кусты и деревья. Добежав до дальнего конца оврага, Артем на секунду оглянулся. Из могилы бил вверх свет фонаря. Козел стоял в могиле и смотрел вниз, туда, где Артем последний раз видел Андрея. Козел наклонился и исчез из виду, раздался пронзительный крик Андрея, переходящий в хрип. Козел выпрямился, и посмотрел в сторону Артема. Фонарик погас.

Артем бежал по полю в полной темноте не оборачиваясь, периодически запинаясь и падая. Он не понимал, в какую сторону бежит, и молился, что бы это было направление к дороге, где они оставили машину. Кусты чередовались деревьями и зарослями сухой травы. Через некоторое время Артем окончательно сбив дыхание и не чувствуя ног, упал на землю и перевернулся на спину. Он до сих пор не мог поверить в происходящее и начинал сомневаться в собственной адекватности. «Какого черта, что происходит вообще, я точно не сплю?» — крутились мысли в голове Артема. Он несколько раз с силой ударил затылком об землю, в желании проснутся, но не получил ничего кроме боли и звездочек в глазах, неуместно дополнявших картину звездного неба.

Не успел Артем приди в себя, как где-то в дали послышался пронзительный козлиный рев. Теперь это было именно рев. Артем вскочил на ноги и побежал дальше, продираясь сквозь заросли.

Он с трудом узнал это место. Лес практически поглотил прабабушкин двор. Никакие строения кроме дома не уцелели, а сам дом практически врос в землю. Стекла потрескались, крыша была частично разрушена, а крыльцо сгнило и развалилось. Недолго думая, Артем забежал в дом. Внутри все было точно также – как в последний день, когда он был тут последний раз. Штукатурка местами осыпалась, доски пола сгнили, повсюду были следы гниения и влаги, но предметы и мебель были не тронуты. Дому явно повезло избежать мародеров или черных копателей.

Артем закрыл дверь и сел на кровать забившись в угол, бросив рядом мешок. На ту же самую кровать, на которой прятался, когда-то от курицы. Одеяло было немного влажное, но не мокрое. Артем сгреб его в охапку, прижал в груди и уткнулся в него лицом. Оно было такое же, как и двадцать лет назад, немного колючее и с запахом шерсти. Все еще не веря в происходящее, и сомневаясь в собственной адекватности, Артем погрузился в воспоминания. «Прабабушка… колдовство… чертовщина…» — крутились мысли в голове у Артема, высвобождая из недр памяти какие-то то-ли реальные то ли фантомные воспоминания. Черные тени, мелькающие между деревьями, когда они с прабабушкой бежали по лесной дорожке в день приезда. Глаза незнакомца, принесшего курицу, с длинными прямоугольными зрачками, не похожими на человеческие. Странные гости, приходившие к прабабушке, после визитов которых она пропадала на несколько дней и возвращалась изнуренная и иногда раненная. Рассказы перед смертью.

Из воспоминаний Артема вырвало громкое козлиное блеяние, раздавшееся совсем рядом. Артем поднял голову и его охватил ужас. В окне напротив была видна огромная черная козлиная морда, с желтыми, блестящими в свете луны глазами. Артем вжался в угол и сильнее прижал к себе одеяло.

— Артем, впусти меня… — раздался хриплый голос, голос принадлежал Андрею.

Артем вздрогнул. Голос доносился снаружи.

— Андрей, ты где?! — заорал Артем в никуда.

— Я… тут… — прозвучал голос Андрея, и в окне показалась окровавленная голова Андрея, оторванная от тела, которую козел держал в когтистой куриной лапе.

Козел оскалился, обнажив тонкие длинные зубы, облизал длинным языком кровь, стекающую с головы, и по-человечески засмеялся. Артем узнал этот смех. Это был смех того незнакомого мужчины, который принес курицу.

— Как долго же мы тебя сюда ждали… Зачем так усложнять? Закопали сразу… Печать поставили… А смысл всего этого, если правнук, то бестолковый оказался? Столько смертей и нелепых случайностей, и все из-за чего? Из-за старых книжек и ржавого ножика? Отдай, и катись на своих четырех на все четыре.

К…к…к…каких смертей? – спросил дрожащим голосом Артем, не сводя глаз с окна.

— Таких смертей, которые тебя в нужду поставили и сюда привели, — сказал козел и оскалился. — Ты думаешь ты по своей воле сюда приехал? По своей могилу вскрыть решился?

У Артема потемнело в глазах. Загадочные эпизоды из его жизни, начинали складываться в единую картину. Он вспомнил мать, умершую от сердечного приступа, и найденную с ужасной гримасой на лице, после смерти которой он был вынужден бросить учебу и пойти работать. Отца, попавшего в ночную аварию и так и не оправившегося, все говорившего про какую-то чертовщину преследовавшую его всю поездку, после смерти которого на Артеме повисли его долги. Смерть еще не родившейся дочери и супруги Оли, на лекарства для которой Артем «работал» последние полгода. Загадочная пропажа товара, который видел только Артем, и после пропажи которого к Артему и Андрею начались претензии, которые и привели к большому долгу перед поставщиком.

— Т…т… тварь… — выдавил из себя Артем дрожащим голосом. — Ну попробуй забери козлина!

Козел улыбнулся, подошел вплотную к окну, и осмотрел дом внутри. Знаки вырезанные прямо на деревянном подоконнике и пороге дома были целы, не смотря на печальное состояние остального дома. Он посмотрел на печку, которая от времени провалилась под пол и частично разрушилась, и улыбнулся.

—Зачем забирать? Сам отдашь… — сказал козел, и отошел от окна.

В доме было тихо и спокойно, он казался Артему неприступной крепостью, способным защитить его от любой напасти. Но последние слова козла не давали Артему покоя. Не успел он додумать что бы это значило, как на стекле окна блеснуло что-то ярко оранжевое. Через секунду пространство за окном осветилось оранжевым светом огня. Дом горел.

Артем сидел на кровати уткнувшись лицом в одеяло. В голове проносились картины из его жизни. Детство, лето с прабабушкой, прерванная учеба, смерть родителей и его семьи, проблемы с работой. «Нет, этого не может быть, это какой-то сон, это какой-то сюр…». Дом начал наполнятся дымом. Погруженный в свои мысли, он почувствовал это только сейчас. Становилось трудно дышать, подступал кашель. «Этого всего не может быть, просто не может, проснуться, только проснуться» — подумал Артем и посмотрел на рюкзак, из которого торчало острие кинжала. Он крепко сжал в ладони острие и с силой провел рукой вниз. Боль разрезала руку, кровь начала тонкой струйкой потекла по лезвию. «Не помогло» — подумал Артем, достал кинжал из рюкзака и взял его в руку. Рукоять была неожиданно теплой, а драгоценный камень в основании рукояти испускал приятный успокаивающий бирюзовый цвет.

***

— А можно мне его подержать? — спросил Артем, увидев у прабабушки на поясе настоящий кинжал.

— Да можно то можно, – ответила, улыбнувшись бабушка, да только не послушается он тебя!

— Ну дай пожалуйста я просто подержу!

Прабабушка вынула из ножен кинжал и протянула Артему.

— Только не поранься, рановато ему хозяина менять, я еще побегаю.  – сказал бабушка, и улыбнувшись тихонько добавила. – Или от меня еще побегают!

Артем взял кинжал в руки и несколько раз взмахнул им. Несмотря на легкость, кинжал показался Артему неуклюжим и не удобным. Он как будто сопротивлялся каждому движению и хотел быстрее вернутся в свои уютные ножны. Чуть не выронив его при очередном замахе, Артем поспешил вернуть кинжал бабушке, чтобы ничего не сломать и не расстраивать прабабушку.

***

Воспоминания были прерваны звуком падающих бревен – кажется начинала обваливаться крыша. В доме было находится больше нельзя. Артем больше не боялся. Страх за себя и сожаление за свою поломанную жизнь уступили место гневу. Перемотав окровавленную руку тряпьем, Артем взял кинжал и встал с кровати. Рукоять клинка была горячей, но не обжигала руку, в то время как холод от лезвия чувствовался будто на расстоянии. Он взял кинжал пальцами за основание рукояти и перевернул его лезвием вверх, расположив за рукой, с обратной стороны, чтобы его не было видно.

Артем открыл дверь и вышел на разрушенное крыльцо. Зарево горящего дома ярко освещало бывший двор, заросший деревьями и кустами, между которыми стояли самые разнообразные мерзкие твари из худших кошмаров. Маленькие и большие, напоминающие каких—либо животных, или состоящие из их частей. Одни выглядывали из кустов, другие висели на ветках на ближайших деревьях, третьи стояли совсем рядом готовые в любой момент напасть. В нескольких метрах от крыльца стоял козел.

Козел оскалил острые зубы и улыбнулся. Но не успел Артем ступить и шага за порог дома, как козел вытянул руку и схватил Артема за шею. Недолго думая Артем ловким движением перевернул кинжал, и одним ударом перерубил козлу костлявую куриную руку. Ошарашенный козел выпучил глаза и сделал несколько шагов назад. Из обрубка руки стекала буро-черная жижа. Артем бросился на козла, но тот растворился в воздухе, оставив за собой облако черных едких спор. Не сбавляя скорости Артем промчался по двору до ближайшей цели – собакообразной твари на тонких длинных ногах с длинной мордой. Прежде чем тварь успела понять, что произошло, лезвие вошло в ее длинную тонкую шею по самую рукоять. Еще несколько тварей отправились обратно в ад прежде, чем поняли, что произошло.

Твари начали пятиться и скрываться в кустах и деревьях, визжа, крича и негодуя. Хор адских звуков наполнил двор. Артем огляделся в поисках козла и заметил его орудующего рукой в рюкзаке, который Артем выронил, когда козел схватил его за шею. Артем кинулся к дому, но споткнулся – костлявая куриная рука, отрубленная ранее, вцепилась ему в ногу, и перебирая пальцами, как паук лапами ползла по одежде наверх. Артем на доли секунды посмотрел на кинжал – рукоять была обжигающе горячей, а камень в основании рукояти пылал ярким зеленым светом. Артем одним движением перевернул в руке кинжал, схватил его за лезвие, выкрикнул: «Эй козлина!», и метнул кинжал в козла. Кинжал попал точно в грудь повернувшемуся на крик козлу. Вороны сорвались с веток и полетели прочь, а твари затихли, исчезая в лесу.

Артем подошел к козлу и склонился над ним. Поверженный козел уже не казался таким страшным. Артем вытащил кинжал и вытер его о шерсть козла. Только сейчас Артём заметил, что от света камня на рукояти, шерсть козла начинала тлеть, а кожа обугливаться. Также, кажется присутствие камня не давал козлу творить никакую черную магию. Артем присел, и повертел кинжал в руках.

— Знаешь, я кажется, понял зачем нужна печать на рукояти. – сказал Артем. – Больше ни одной жизни ты тварина не заберешь.

Артем крепко сжал кинжал, и со всей силы ударил тыльной стороной клинка козлу точно в лоб. Острые края печати впились в плоть, оставив на ней магический рисунок из вытекающей крови. Козел начал биться в судорогах. Его ноги и рука извивались как змеи, как будто потеряв кости. С каждым выдохом из его пасти вырывался дым и пепел. Артем схватил рюкзак и отошел назад. Через несколько секунд стена горящего дома обвалилась, похоронив под собой адскую тварь.

***

Артем подошел к могиле. Он вытащил из могилы обезглавленный труп Андрея и принялся копать для него могилу рядом. Когда все было готово, он похоронил друга и спустился в могилу прабабушки. Аккуратно, насколько мог, он собрал разбросанные кости, положил их на свои места в гроб. Перед тем, как установить на место крышку и закопать могилу, Артем коснулся костей и сказал: «Извини… Ты чертей погоняла… отдыхай… теперь погоняю я…»

3 место  2000 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС - @CarrieBlanche Галланова песнь. Часть 1/7

4 место 1000 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС - @chetushka Марьин Корень (часть 1)

5 место - 500 р от Моран Джурич- @Koroed69 Гончие Красного Креста ч.1

От пикабушника @PCDonetsk - 500 рублей автору истории с самым захватывающим сюжетом и самым неожиданным сюжетным поворотом (по его мнению) в истории. - он еще не определился, позже напишет в комментариях к этому посту свой выбор.

Поздравляем победителей!

А так же озвучку от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС получат рассказы:

@LDA1 Чужая жизнь (1)

@LostSummoner Рикошет (1/2)

@Cherviblo Последний звонок (1/3)

@MaksimBodrov Стекло (ч.1/3) Орден малефиков (ч.1/2)
@RP.Burt Кредитор. Часть 1

@BritvaOkkama Сеанс (часть 1 из 3)

@bleick.i Шкаф из деревни Петровки

@midimag Взаперти (1/2)

@BlacAnGol Я работаю на ферме. Часть 1  Я работаю на ферме. Часть 2

@horror.fm Чёрная Метель. Часть Первая

@77.natalia Рождённый ползать... (эпизод 1)

@ArtemProstakov Капли света (1\5)

@Mikhalovna Гадость (часть 1)

@panegeric Не просто так

@Lloii7000 Зубы. Часть 1

@Dudareff Тыквенный Спас

@user7743576 Родство

Вас ждут 132 тысячи слушателей! Чтобы не пропустить свою озвучку подпишитесь на канал.

Авторы, пожалуйста, зайдите по ссылке в гугл док и напишите данные: название своего рассказа, имя автора, и оставьте ссылку на ресурс, где вы публикуетесь. Без разницы, это будет паблик ВК, площадки типа АТ, Литрес и прочие. Это будет в описании под видео на ютуб. Гугл док с доступом редактора. У многих здесь только ники, поэтому такая информация нужна, чтобы вы не остались неизвестными слушателям. Иначе ссылки и имена будут взяты отсюда, с Пикабу. Спасибо.
https://docs.google.com/document/d/1hCSjjhcwfjVQMNca94B0Ya8S...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость текста, сюжет, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Следующий конкурс будет в январе, тему объявим заранее, отдельно.

Высказав эту в чем-то глупую, в чем-то дельную мысль, Ксения вскрикнула, отринула, упала мне на грудь, заливая всё вокруг кровью, хлещущей из перерезанного горла.

Веня, застукав нас вместе со своей супружницей, ни секунды не колеблясь, полоснул ей по шее куском острого кремня.

- Да не нужна мне твоя Сенька вообще! – сказал я Вене, отскочив и стараясь держаться от него как можно дальше. - Просто хотел хоть какую-то информацию получить. Вы же ничего мне не рассказываете!

Всё конечно было не совсем так. И Ксения мне очень нравилась, и заниматься на Донке было больше нечем, как камасутру штудировать, и информатор из Ксении, ну такое… Веня во многое её и не посвещал, а про что говорил, про то велел молчать. Как я понял, подобрал Веня Ксению чуть ли не на улице ещё соплячкой, воспитал под себя, и на автомате, в некоторых вопросах она слушалась его как цирковая обезьянка строгого хозяина.

- Сволочь… сволочь… - сипела Ксения, корячась в агонии.

Лёжа на полу, она прижимала рукой лоскутки кожи, сраставшиеся в уродливый шрам прямо на глазах. Я так и не понял, кого она имела в виду? Меня или Веню?

- Нельзя! Нельзя ничего рассказывать! Никому!

Когда мы все успокоились, Веня объяснил, что существа подобные Марфе – интуиты, не слишком умны, но чувствуют угрозу и инстинктивно становятся агрессивными, если число источников угрозы возрастает. Про это естественно смотри в дневниках Придона. Убить придонскую Венеру невероятно сложно. Она сильна и обладает почти бронированной кожей. Согласно наскальной инструкции, чтобы только удержать её на месте, зафиксировать, так сказать, чтобы она не ёрзала и не дергалась, нужно не менее десяти человек. Убить можно только чем-то очень острым и крепким, например, придонским кремнем, но подходящий нож Придон то ли случайно, то ли намеренно забрал с собой. Портал откроет не абы какое убийство, а, согласно той же древней инструкции - конкретно отсечение головы.

Оказалось, что Веня и Сеня давно уже строят в одной из дальних комнат некое подобие гильотины.

- А материал где берете? – удивился я.

- Мусор из будущего, - кратко пояснил Веня. - Видел лекало с бегущими зубцами?

- Ну, видел… Мощная штуковина. А как вы собираетесь заставить лечь под него Марфу?

Скорчив грустную мину, Веня замолчал.

- Я же говорила - тупая идея! – зашипела на Веню Ксения, - А ты говорил, что придёт время – и всё само собой сложится! И ничего не складывается! – заплакала она.

- Подождите-подождите … - проговорил я, пытаясь ухватиться за кончик мысли, мелькнувшей у меня в голове. – Мёд … аллергия …

- Считаешь, я про это не думал?! Серьёзно? Как ты её заставишь есть мёд? Мы подержим, а Сенька ей в горло соты пропихнет?

- А если не мёд, а что-то с мёдом … В Турции были?

- Ха-ха! Мы даже в Крыму не были! – с обидкой заметила Ксения. - Венечка на солнце обгорает!

- А я вот был … Там очень много сладостей продается на основе мёда, Например, локма. И я заметил, что когда мы здесь едим, запахи проявляются не сразу. Сначала вкус – потом запах…

- Есть такое, - согласился Веня, – теоретически Марфа может наесться твоей локмы до того, как почует, что там мёд. И ты сможешь представить вкус?

- Я – сладкоежка, - признался я. - Если потренироваться…

- И на чем ты собрался тренироваться? – спросил Веня. - Мы тут как бы голодаем.

- Я заметил, но… да… есть одна мыслишка.

И касалась эта мыслишка рыжей Мыши-Мариши. Клялась мне в любви, а сама … Почему она до сих пор не здесь? Мы уже четырежды пробирались в реал, а её я что-то там не наблюдал. Выходит как миленькая вместе с другими жильцами? Или вообще уже съехала с Донки? Или Мишка Резниченко её утешил? С него станется.

И как бы в ответ на мои мысли в пятый раз, когда мы попали в реал, Мариша сидела на кровати с закрытыми глазами. Я сразу узнал ее, хотя наблюдал только размытый силуэт со смазанным лицом. Четко выделялись только ей рыжие волосы.

Вспомнив совет Вени, я недрогнувшей рукой срезал волосы Мариши под самый корень. В общий котел я их не сдал. Сидел, тренировался представлять медовые сладости из Турции.

Уходя развлекать Марфу, Веня оставлял подробные инструкции, по которым мы с Ксенией строили гильотину. В оставшееся время я пытался вспомнить вкус турецких сладостей и сотворить их с помощью воображения.

Не буду подробно описывать, как подействовали на Марфу пончики с мёдом, скажу только, что аллергическая реакция началась почти мгновенно. Она хрипела, задыхалась и почти одномоментно стала не опаснее большой плюшевой игрушки.

С огромным трудом, но нам удалось перетащить Марфу в комнату, где была установлена гильотина. Придонская Венера плакала ржавыми слезами, тихо и жалобно звала на помощь своего Валерочку. Ни я, ни Веня не решались опустить на ее шею лезвие с зубцами - всякая злость на нее прошла, это был как будто совсем другой человек, не тот, кто многократно меня избивал.

- Да ты хоть бы про дочь свою один раз вспомнила, гадина гребанная! – ледяным голосом произнесла Ксения, крутя в руках любимый розовый берет Марфы Владленовны.

- Лерочка … - всхлипнула Марфа. – Доченька…

Ксения не дрогнувшей рукой сорвала предохранитель с гильотины, и лезвие обрушилось на горло Придонской Венеры.

Глава 16. За дверьми

Мы стояли над обезглавленным телом по колено в песке. И это всё. Никакого портала не открылось.

- Ну, хоть от гадины избавились, - весело произнесла Ксения, с любопытством рассматривая как опадает тело Марфы, превращаясь в адский кожаный коврик.

Я тоже поначалу решил, что если смертоубийством всё и закончится, то, в общем и целом это тоже неплохо, хоть поживем спокойно – я с Ксенией, а Веня пусть и дальше штудирует дневники. Но не тут-то было…

Сабл Савелий, восставший в этот раз из песка, высыпавшегося из тела Марфы Владленовны, поманил нас за собой, как тогда в пещерах. Он повел нас к единственной двери, которую я никогда не видел открытой – парадной двери напротив комнаты Вени.

Теперь дверь была открыта нараспашку. За ней крыльцо. А за крыльцом такое … В общем, Веня и Сеня, увидев это, сразу упали на колени, закрыв глаза. Казалось, что дом несётся куда-то, пересекая то улицы, то реки, то поля. При этом и я наблюдал это боковым зрением, дом по-прежнему стоял на месте. Эта картина доводила до тошноты. Наверное, потому, что мозг не успевал определиться - реально это, или нет.

Эффект Придонской свистопляски я уже наблюдал, когда выглядывал из окон на кухне, но насколько же гаже я себя почувствовал, когда оказался на крыльце. Тогда я наблюдал ломающую мозг картинку как бы со стороны, а сейчас я находился в эпицентре. Реальность неслась куда-то, нарушая все мыслимые и немыслимые физические законы. И это была не иллюзия - мне удалось сорвать вполне обычный лист с куста, что несся прямо на меня, а потом куда-то делся.

Я попробовал скосить глаза в бок – там реальность еле заметно подергивалась. Зажмурившись, я сделал шаг вперед - дикая свистопляска реальности прекратилась. Всё застыло и выглядело абсолютно нормальным, Я стоял на заболоченном берегу узкой речки, видел воду, камни, коряги.

Интуитивно я почувствовал, что оборачиваться нельзя.

- Закройте глаза и сойдите с крыльца, - крикнул я Вене и Ксении.

Они послушались.

И мы пошли … Все вокруг было обычным, скучным, унылым. По виду – ранняя весна, но не чувствуется ни тепла, ни холода. Взгляд фиксирует покачивание деревьев, но тело не ощущает дуновение ветра. Мы долго шли, перебираясь через какие-то буераки. Устали жутко.

- Хоть бы полянку какую найти и передохнуть, - произнесла Ксения.

Я пошарил глазами вокруг.

- Вон там… вроде какой-то просвет.

Вышли на поляну. Отдохнули. В это бесконечно сером мире каждый миг отдыха был подобен глотку воды в жаркий день. Так я и сидел, свесив голову, пока не услышал голос.

- Кирилл, а поищи-ка дорогу, - попросил меня вдруг Веня.

- Чего? Какая еще дорога?

- Поищи-поищи. Посмотри вокруг …

- Да нет здесь … хотя, постой …

За поляной явственно что-то чернело.

- Смотри, и вправду дорога!

Это была скорее не дорога, а направление из грязи и глубоких луж, но всё же лучше, чем ничего. И мы пошли по ней. Шли и шли, пока Веня не сказал,

- Кирилл, а поищи-ка дорогу получше!

Я хотел его послать, но не стал, а снова осмотрелся. Тьфу, да что за черт, вон же параллельно этой дороге, за стволами берез и сосен мелькает серая полоска нормального асфальта.

- Идём! Идём туда!

Там виднелась вполне нормальная дорога, с трещинами, латками и разметкой. На обочине, аккурат перед ямой даже темнел треугольный знак «уступи дорогу».

- Не видишь, может машина едет? – спросил Веня.

Я успел только краем глаза глянуть вдаль, как мимо нас пронеслось нечто черное и четырехколесное.

- Вень, что происходит? – Веня молчал. – Это как с волосами? Что я представляю, то и получаю? – Веня кивнул. - А почему я?

- Ты попал сюда последний, ты - связь этого мира с настоящей реальностью.

- А если я попробую представить город? – чуть не взмолился я.

- Попробуй … представить город

Но как бы я не пытался, ничего не получалось. Не получилось и всё.

- Ты что сейчас представил?

- Ну… Москва-сити. – огрызнулся я не своим голосом.

- А ты там был?

- Бывал пару раз.

- Ты еще Тадж-Махал попробуй представить! – разозлился Веня. - Представляй то, что видел много раз. Наш пригород. Что-нибудь убогенькое, зачуханое, брошенное представь.

- А почему так?

- Не спрашивай! Начну объяснять – не получится ничего.

- И так не получается! Объясняй!

- Что тебе снится? – спокойной и размеренно прозвучал мужской голос.

- Разное.

- Такое снится? – спросил Веня, указывая руками на всё вокруг.

- Грязь и коряги? – я задумался.

Да… С детства, когда я болел или нервничал из-за контрольной, начинала снится всякая мутная хрень, как будто я шел через какие-то грязные места или они просто мелькали перед глазами.

- Допустим, - сказал я. – И что?

- Так вот, всё это - сон. – развёл руками Веня.

- Мой?

- Твой.

- То есть, я где-то лежу с закрытыми глазами и мне всё это снится, и вы, в том числе?

- Нет, демон Донки вытащил все эти образы из твоих снов и создал подобие реальности, но разрешает тебе все здесь менять.

- Так у меня же ничего не получается!

- Получится! Твой мозг должен поверить, что это всё – реальность.

- Но это не реальность! – помотал головой я.

- Хорошо – это сон. Осознанные сновидения бывали?

- Как это?

- Когда во сне можешь всё менять, - подала голос Ксения.

- Да, когда спишь и понимаешь, что спишь, - подтвердил её слова Веня.

Я попытался сосредоточиться, но этому мешала новая напасть. Жуткая Придонская круговерть прекратилась, но теперь, когда я что-то рассматривал, мой взгляд как будто проваливался в мелкие детали предметов и чтобы достать его оттуда, требовалось немалое усилие. Чтобы глаза отдохнули, я посмотрел вверх. Небо пульсировало белесым светом, безо всякого намека на солнце. Неприятно. Я перевел взгляд на землю и вскоре мог рассмотреть каждую песчинку. Почему-то устал от этого страшно и сел ... в полной уверенности, что сажусь на старый бабушкин диван, накрытый потертым клетчатым пледом.

- Вау! – воскликнула Ксения, падая рядом. – Как ты это сделал?

- Не знаю!

- Потому, что представил, а не пытался. – Заметил Веня.

- Так, мы в парке, - сказал быстро я, срываясь с места и не давая опомниться ни себе, ни своим товарищам по несчастью.

Я побежал вперед, представляя, что бегу к воротам парка, бежал с максимально возможной для меня скоростью, чтобы не дать мозгам ни времени, ни возможности начать в этом сомневаться. Метров через десять я почувствовал под ногами беговую дорожку, а минуты через три – врезался в железную решетку. За ней ходили прохожие, ехали машины, виднелись дома.

Вскоре меня догнали запыхавшиеся Веня и Ксения.

- Молодец, Кирюша, - сказал Веня, держась за бок. – Ты нашел город.

- Перелезем или выход поищем?

- Выход будет, если ты его сумеешь представить, - сказал Веня.

- Полезли! – сказал я, подсаживая Ксению и давая ей ухватиться за верхний край забора.

…Мы стояли посреди самой обычной улицы.

- Не подскажете, где мы находимся? – спросил я у первого попавшегося прохожего – мужика лет сорока, в вязаном свитере и в спортивных штанах.

- Зде…сь, - ответил мужик, с явным усилием издавая звуки.

У меня сложилось полное впечатление, что говорил он первый раз в жизни. Я посмотрел ему в глаза и «провалился» взглядом внутрь его зрачка. С усилием «выдернул» себя назад и тут же меня затянуло в сплетение нитей его свитера.

- Да что же это такое! Это настоящее всё или нет?! Где мы?

- Думаю, мы всё еще на Донке, - сказал Веня. - Смотри на всё как бы рассеянным взглядом или будешь «проваливаться». Тут зрение по-другому работает.

- Как это?

- Острота зрения зависит от времени. Чем дольше смотришь – тем больше видишь.

- Как неудобно, - замотал я головой.

Я посмотрел на Веню, перевел взгляд на Ксению, посмотрел на рукав своей одежды. Взгляд «не проваливался». Мы явно не принадлежали этому миру. Прохожий постоял с нами со скучающим видом и потопал дальше.

– Вень, а этот человек, он кто? – спросила Ксения. -Разновидность сабла?

- Вряд ли. Думаю, часть пейзажа.

- Бродячий манекен? – хихикнула Ксения.

- Вроде того.

- Ну…пойдемте и мы побродим, - сказал я.

Окружающее и вправду походило на мои обычные сны – мутные, хреновые, нудные, но не кошмарные. Мы бродили по городу, иногда развлекаясь фокусами. Мысленно удавалось остановить автобус, троллейбус и даже такси. Они везли нас в разные места. Если выглядывали в окно – начиналась свистопляска, доводившая до тошноты. Поэтому никаких удовольствий от поездки я не получал.

Места иногда попадались очень красивые, иногда – в просто необычные. Но чаше казалось старым и разрушенным, к новому целому и красивому было не подобраться. Всё красивое, стильное, изящное маячило где-то вдалеке, или приблизиться к нему мешало какое-то препятствие – котлован, забитая машинами трасса, разведенный мост. Люди иногда вели себя очень агрессивно, но успокоить их можно было легко и просто - не нужно было даже пытаться с ними разговаривать. Достаточно было просто игнорировать, и они уходили или вообще исчезали.

Заходили в кафешки. К нам подходили официанты, подавали меню. Прочитать его было либо невозможно – надписи превращались в мутные полосы, либо вполне себе читались, но не запоминались. Тогда мы просто тыкали пальцем в картинку. Еда имела слабый слабовыраженный вкус и не давала сытости.

- Опять этот грузовик. Куда мы ни пойдем, везде он стоит, - заметила Ксения, указывая на вполне обычную машину.

- Ты уверена?

– Да, там номер как мой день рождения – «пятнадцать – двенадцать».

Вот и я заметил этот грузовик. Присмотрелся. Серый кузов, характерные отметины на борту. Взгляд на нем «не провалился».

Бак почти полный, ключ в замке. В бардачке документы на имя Виталия Сергеевича Резниченко. Это были документы дяди моего друга Мишки. А не тот ли это грузовик, который пропал когда-то на Донке в девяностых, засыпанный песком?

- Поехали, что ли? – сказал Веня.

Я не устал, но для разнообразия можно и проехаться. Грузовик я пробовал водить когда-то в подростковом возрасте. Мишка стащил ключи у отца. КАМАЗ

Сел за руль. … Перед глазами сразу началась мерзкая круговерть, но я заметил, что если смотреть на дорогу не через стекло, а выглядывая в окно, то ехать можно. Внезапно дико заболела лодыжка.

- Черт, больно!

- Мне тоже, - скрипнул зубами Веня.

Ксения захрипела, хватая ртом воздух. Из шрама на её горле засочилась кровь.

- Стой! – закричали оба супруга.

Я остановился.

Что-то не так…

- Вам лучше выйти, - сказал я.

Мы поняли друг друга без слов.

- Я не выйду!!! Не выйду! – хрипела Ксения. - Что мы будем делать?!!! Блуждать здесь вечно? Или вернемся в дом, и станем саблами? Я хочу умереть! Хочу умереть!

- Погнали! – велел мне Веня. – Ире передай… А! Ничего не говори!

И я поехал, чувствуя боль в переломанных ребрах и дикую тошноту от сотрясения мозга. Последнее, что я видел – это судорожно подергивающиеся в едином ритме тела Ксении и Вени, будто две таранки, висящие на одной веревке.

Очнулся я в больнице под капельницами. Рядом сидела Мариша.

Глава 17. Реал

В больнице я узнал, что с момента моего исчезновения прошло полгода. Обнаружили меня в машине с двумя трупами в очень живописном месте на Алтае. Нашла меня группа туристов. На мне не было живого места.

Приходила полиция, со мной говорили врачи – всем я сказал, что ничего не помню, хотя естественно помнил всё. То же самое я сказал и Марише, и Мише, и родителям.

На поправку я шел быстро, на мне всё заживало как на собаке. Но с психикой была беда-беда, если честно. Я не смог больше водить машину – видел Придонскую круговерть. Даже просто ездить в машине стало для меня проблемой. Очень крепко зажмуривался, подавляя желание завязать глаза повязкой. Отрастил длинные волосы и бороду. Знаете, как пережившие тяжелые времена запасаются гречкой и солью, так и я испытывал непреодолимое желание иметь всегда длинные волосы.

На Донку я возвращаться боялся. Ни за какие шиши больше и близко к тому месту не подойду. Позвонил старосте дома, она поделилась со мной номером Ирки. Не давала мне покоя мысль – как же она сумела уйти с Донки?

- Соскучился? – спросила Ирка, подходя к столику в кафе. -Шучу, знаю, что нет. А когда-то такие симпатяги как ты за мной увивались табунами.

Я представил себе увивающийся табун и рассмеялся от такого сравнения.

- Что тебе заказать? – спросил я.

- Да ничего, - отмахнулась Ирка. - Водички попью. Говори, чего хотел.

- Расскажи все, что знаешь про Донку, - попросил я.

- А ты мне расскажешь … про Донку? Ты же там был?

- Был. Спрашивай, что хочешь.

- Венька… там?

- Был там, он умер.

Взгляд Ирки выразил забавную смесь жалости и удовлетворения.

- Я слышала, что тебя вместе с двумя трупами в машине нашли.

- Ага, Веня и Сеня.

- Хм… тогда помянуть надо.

- Надо, - не стал спорить я.

Мы заказали водочку и мясную нарезку, я было предложил овощей, но Ирка лишь отрицательно помотав головой.

- Ну, ладно … - сказал Ирка, когда мы выпили не чокаясь. - Слушай про Донку, но сначала про Венечку. Развёл он меня пару лет назад, как лохушку. Поиздевался и ноги вытер. За что только, не понимаю, - пожала плечами Ирка, кивая, чтобы наливал по второй. - Ну, влюблен он в меня был в школе, но я ведь этого даже не знала. Ладно бы голову ему морочила, а так… Переспал со мной Венька один раз, а на следующий день привёз в свою квартиру Сеньку. Запила я, дура. И когда погас свет, а я не вышла, то почувствовала, как проваливаюсь куда-то. Увидела море подземное, колонны и рисунки… очень знакомые.

- Как это?

- Знаешь… преподавала у нас в техникуме учительница, вела французский и изостудию. Вероника Николаевна Летняя. Очень красиво рисовала портреты и цветы. И я увидела альбом с портретом, похожим на её лицо и лилии, похожие на ту, что Венька мне наколол. Вспомнила я, как в школе называли меня Тигровой Лилией, вспомнила, какой я была в молодости. И ведь тогда не все прям подряд на меня мужики западали. Это только кажется, что красивым никто не отказывает. Отказывают, да только они долго над этим не горюют. И почувствовала, что там, куда я падаю, живет существо, у которого ни плоти, ни крови, ни злое оно ни доброе. Оно просто питается … блядством.

- Чиво? – рассмеялся я.

- То, что слышал. Вот ты, Кирилл, ты женщинами пользоваться привык, а Мариша твоя - типичная терпила. Она тоже должна была на Донку попасть, но почему-то не попала. Нравится Донке Мариша, нравится, как она пылинки с тебя сдувать готова и тапки в зубах приносить. Нравится, я это чувствую, но почему-то не забрала. Хоть и пыталась Мариша за тобой пойти… А что такое удон? – вдруг резко сказала она, рассматривая записи в меню.

- Ээ… да суп такой… вроде, - не сразу сообразил я.

- Закажешь мне?

- Хорошо.

- И зразы. И еще налей… Так вот…- продолжила моя бывшая соседка. - Я ведь Веньку не любила. Никогда, ни секундочки.

- А чего тогда кисла из-за него? – спросил я, подливая ей в стопку.

- Привыкла… и с сыночками моими хорошо он поладил. И поверила, что Венечка правда меня всю жизнь любил и до сих пор любит. А он, - пьяно ухмыльнулась Ирка, - женскую самооценку мою взял и… растоптал. И как только провалилась в темноту – так сразу это и поняла! А как поняла - так сразу и подумала: да ну нафиг из-за него убиваться! Я переспала с мужиком, который мне нравился, а он месть какую-то непонятную осуществлял. Кого еще и надо пожалеть, так не меня, а этого убогого, что время на месть свою дурацкую потратил. Он же мудак – этот Венька Скорочкин, а это навсегда. А я всего лишь запала на мудака от одиночества. В дерьмо вступила… понимаешь… ну отерла ножку и дальше пошла, что мне до него, а он так дерьмом и останется… вернее остался! – расхохоталась она.

Мне стало слегка обидно за Веню. Не был он прям уж таким.

- Знаешь, он просил тебе предать… - начал я и остановился, не зная как продолжить. Ведь Веня так ничего Ире и не передал.

- Что извиняется? – пьяно икнув, продолжила за меня Ирка. - Да плевать на него и его извинения… лучше слушай дальше! Мне тогда смешно стало, представляешь? Я почти в ад провалилась, а мне смешно! И начала я смеяться. Ну дала слабину, подумаешь! За секунду попустило, веришь? И плевать на Веньку стало, и на то, что он с молодой девкой красивой живёт, а я одна кукую – тоже плевать. И меня как «выплюнуло» назад! – тут Ирино лицо помрачнело, и она сказала почти трезвым голосом: - Я вернулась и резко стало очень страшно. Почувствовала, знаешь, что чудом избежала того, что многократно хуже смерти. Вернее – того, КТО хуже смерти. И этот КТО - никуда не делся, это он меня толкал, чтобы я к тебе приставать начала, - добавила она, слегка смутившись.

- Да ладно, - сказал я. А про себя подумал, я значит – вот оно, а для своего передка слабого Ирочка оправдание придумала – Донка виновата!

Уловив мои сомнения, Ира прищурилась и сказала:

- Ну и не верь. Всё равно спасибо, что отшил меня. Я ведь каждый раз себе говорила, ну нафига??? Чуть ведь не доигралась один раз. А это Донка!!!

- Демон?

Невольно подыграл я бывшей соседке.

- Демон? Может и демон. Он в меня вселяется. Нравятся ему такие игры … Со мной все время теперь этот демон Придонский, и вроде вреда от него никакого, но никогда он меня не отпустит и нормальных отношений ни с кем построить не даст! Понимаешь? Не интересно ему это! – Ирка склонилась ко мне поближе и замотала головой: - Нравится ему мучить и мучиться тоже нравится, будто разницы для него большой нет. Или есть, но как для человека – то солененькое хочется съесть, то сладенькое. Нравятся ему такие отношения, но не любовь. А вот измены, или если кто-то по кому-то сохнет, страдает – это да, это для него биточки и конфетки. Меня Придонский демон отпустил, потому что я изменилась за секунду, как разбойник, что рядом с Христом висел.

- Разбойник рядом с Христом? - не понял я.

Ира отстранилась от меня.

- Не суть, - сказала она, почти точно копируя интонацию Александра Андреевича или, как Ира его называла - Сашки-многоженца. – А ты… ты изменился после Донки? – спросила она.

- Не знаю, вроде такой, как и был.

Мне уже это всё начинало надоедать.

- Кстати, а не закажешь мне стейк с кровью? – повела бровью собеседница.

- Закажу.

- А потанцуем? – заулыбалась Ирка.

- Нет.

- А на брудершафт? – подмигнула женщина.

- На посошок и расходимся! – раздался голос у меня за спиной.

Спасибо, пришла моя новая девушка Ника!

Увидав Нику, Ирка сначала долго вглядывалась ей в лицо, а потом залилась таким громким хохотом, что даже перекрыла громко звучавшую музыку.

Глава 18. Ника

С Донки я уехал сначала с Маришей. Но быть с ней не смог, не хотел её. Ни как женщину ее не хотел, ни как с человеком общаться. Я хотел все забыть, а Мариша просто была еще одним напоминанием о кошмаре.

Да и общаться с ней было все сложнее и сложнее. Она начала заговариваться, перестала готовить, есть, убираться. Постоянно находилась будто в ступоре. Стала бесполезной обузой. Но самое неприятное – она не могла работать. Это только кажется, что работа кассирши простая, но на ней как минимум нужно быть внимательным и хорошо считать. У Мариши все прекрасно получалось, пока она была здорова. Семейка у нее была нищебродо-алкашеская, но училась Мариша в школе на одни пятерки, и любимый предмет у нее был математика. Ну, не суть, как говаривал мой бывший сосед Александр Андреевич, Главное - ну вот что мне было делать? Да, не предала меня Мариша, не бросила. К Мишке не ушла, хотя он сам рассказывал, как пытался несколько раз увести её с Донки и как по морде получил, когда руки стал распускать.

Мне что делать? Я молодой, я хочу жить. Я с того света вернулся! Пусть меня осудит тот, кто был в такой ситуации и поступил по-другому. Посоветовался я со своей новой девушкой Никой, и она предложила отправить Маришу на больничку. Сама нашла клинику, договорилась со всеми врачами и все порешала. Мне всегда с женщинами везло! И красивые все были, и полезные! Ника была богатой женщиной, знала иностранные языки, владела галереей «Самертайм» и несколькими школами искусств.

Не прошло и трех месяцев, за которые я успел позабыть даже Маришино лицо. Однажды мне позвонили из больницы и сказали, что случился пожар. Мариша не выжила. Эту новость я воспринял почти с облегчением. Будто гора с плеч свалилась. В эйфории я провел всё утро и весь день, плодотворно работая. А вечером я поехал к Нике.

Она приготовила чудесный ужин во французском стиле.

По какому случаю праздник? Такое впечатление, что ты собралась делать мне предложение, - пошутил я.

- Тебя ждет сюрприз, мон шер, - улыбнулась Ника, - но сперва – ужин. Тебе стоит подкрепиться.

Давно я не чувствовал себя так приятно! Тёплый халат, мягкие тапочки, на столе в супнице ждёт меня луковый суп-пюре, в духовке томится гратен. Куда там Маришиным мясным рулетикам. Тьфу, да что опять про неё вспомнил… Царствие ей небесное, земля пухом и всё такое… После второго бокала вина я откинулся на стуле и просто нежился.

Вечер тёк великолепно, пока не кольнуло в боку... «Опять этот желудок, чтоб его... Пить ферменты.» – подумалось мне, но стоило мне глянуть в окно… и не увидел там Придонскую свистопляску. Я обернулся к Нике, ловя на себе ее странный взгляд, выражавший и сочувствие, и скуку, и отрешенность.

- Ты видишь это? Видишь? – вырвалось у меня.

- Нет, Кирилл, не вижу, - вздохнула Ника, отставляя в сторону бокал, - но знаю, что видишь ты. Ты сейчас видишь Донку, она ведь всегда с тобой. Как и со мной…

- Ты… ты… Ты кто? Зачем ты это делаешь?

- Это не я, - грустно сказала Ника. – Это Донка.

- Ты была… там?

- Была. И она разрешила мне уйти, потому что пошла вместе со мной. Я попала на Донку вместе с Сержем после самой прекрасной ночи в моей жизни, побыла в аду, помогла убить Прасковью Шилову. Ты уже понял, кто я? Или мне назвать своё имя?

- Николетта … Но как? Почему ты жива? Сколько тебе лет?

- Я вышла из Донки в середине 90х двадцатого века. Почему так? Не знаю. Донка так захотела. Серж попал в наше время, знаю, а вот я... А как вы, кстати, выбрались?

- Уехали на грузовике, который когда-то засыпало песком на Донке.

- А мы нашли телегу, в которой крестьяне бросили опоенную Прасковью, и Серж долго сидел в ней, представляя, что она стоит на горке. И с этой горки бежит вдаль дорога. И так – несколько раз, пока нас не начало рвать кровью и всё тело не превратилось с сплошную рану. Я не выдержала и выпрыгнула на ходу, упала в воду и меня нашли в канале Москва-реки, бросили спасательный круг с круизного теплохода. Я думала, буду бомжевать или попаду в сумасшедший дом, но все как-то легко и просто порешалось, кто-то будто за ручку меня вел, но не для моей пользы, а для своих целей. С тех пор я не постарела ни на день, но живу будто во сне - если я что-то хочу, что-то делаю или со мной что-то происходит, значит так нужно Донке.

- Что со мной будет?

- Не знаю, но думаю ничего хорошего, - сказала Ника, поднимая бокал. – Удачи! Главное помни – даже вечность не вечна, всё проходит.

После этих слов я вылетел из комнаты, или комната пролетела сквозь меня. Меня затолкнуло в знакомые двери перед комнатой в камине, понесло сквозь люк на чердак. Мимо меня пронесся сабл Савелий, на ходу обретая плоть, в то время как моё тело становилось песочным.

Савелий … И куда я смотрел? Это ведь красивый мужчина в расцвете лет в старинном домашнем халате. Какой же я был дурак! Поверил Вене, что это безграмотный нищий. Знал Венька! Всё знал! Догадался!

И вот Серж Придон снова покидал Донку, пройдя новый, пока непонятный мне ритуал: смерть Мариши в огне и моё возвращение. Что ж… Донке нужно много тел, чтобы гулять в реальном мире, я тоже когда-нибудь выйду отсюда. Знаю точно, что выйду. Через годы или столетия выйду и никогда не умру, буду вечно молодым и сильным, пусть и с демоном внутри.

А пока буду сидеть и ждать… Кого ждать? Да может быть и вас. Ждать, передвигая песочным пальцем шахматные фигурки. Я знаю, я чувствую, что моё одиночество продлится не долго. Я уже слышу, как кто-то мечется по комнатам, пытаясь найти выход там, где его нет… Пока нет.

Смысла в том, что живой Придонской Венере нужно прятаться, я не видел. Зачем ей прятаться? От кого? Она могла одной левой скрутить и Веню, и Сеню, и меня одномоментно. Или тут ещё кто-то есть? Да вроде нет никого, кроме нас четверых и саблов в неизвестном количестве. Или я еще чего-то не знаю? «Забыли» меня просветить «местные жители», что-то мутят за моей спиной. Прям нутром это чую!

Так вот, сидел я на кухне, играл в шахматы с саблом Савелием. Играть было скучно. Савелию приходилось двигать фигурки зыбким песочным пальцем. Происходило это медленно, печально, но иной забавы я придумать себе не смог. Читать я никогда не любил, вот и сейчас не хотелось. Веня с Сеней сидели по своим каморкам, Марфу я не видел после того завтрака с бигусом.

Сабл обыграл меня уже шестой раз подряд, я психовал — не люблю проигрывать. От того, что пусть и не сильно, но хотелось есть, я стал прохаживаться взад-вперёд, когда внезапно свет за окном погас. Савелия вымело из кухни, словно порывом ветра.

Узкая световая полоса над неплотно прилегающими к оконному проёму ставнями и раньше сменялась темнотой. И иногда в этой темноте мелькали огоньки, похожие на свет от фар машин, фонарей, витрин или светофоров. В этот раз всё было иначе... Никаких проблесков за окном. На меня накатило непередаваемое чувство абсолютного нечеловеческого спокойствия. Будто кто-то смотрел на мир моими глазами, задвинув мою личность глубоко в подсознание.

Картинка перед глазами дернулась, расплылась. И вот я уже стоял не на кухне с эркером и стеллажом с фарфоровой посудой, а посредине обычной комнаты, явно принадлежащей школьнику. На столе лежала куча учебников, линейки, ручки, карандаши, фломастеры и прочая канцелярия, возле стула валялся школьный рюкзак с наклейками.

- Ножницы твои где?

С этим вопросом в комнату вошли Веня и Сеня. Веня был налегке, Сеня держала в руках кучу хозяйственных сумок.

- Что происходит?!

- Слияние двух миров, - пояснил Веня.

- На ТОЙ Донке сейчас погас свет? - догадался я.

- Так точно, - ухмыльнулся Веня.

Я посмотрел по сторонам. Заметил на столе канцелярский нож. Попытался его взять. Не тут-то было! Моё состояние очень походило на сон, в котором я мало что контролировал. Руки меня не слушались и я не мог даже толком дотронуться ни до какой вещи, не то чтобы взять её в руки.

- А ты попробуй взять пыль, - посоветовала Сеня.

- Как?!

- Представь, будто поднимаешь упавший платок... вот так...

Нагнувшись к ковру, Ксения сложила щепотью пальцы и подняла вверх нечто, напоминающее полупрозрачную ткань, поблескивающую белыми, синими и голубыми точками. «Ткань» потянулась и порвалась, колыхаясь неровными краями. Обрывок девушка привычным жестом запихнула в сумку и потянулась за следующим.

- Здорово! - воскликнул я. - У меня так не получится.

- Получится. Попробуй снять со стола.

Я двинулся в сторону стола, но чуть не вывернул себе ступни. Ноги провалились в пол, как будто в мякоть спелой дыни. Я отскочил от того места, словно ошпаренный и опять почувствовал, что ноги вминаются в деревянную поверхность.

- Двигайся! Не стой на месте, - сказал Веня.

- А я могу попасть в другую квартиру?

- Попробуй.

- Пройти через стену могу? - уточнил я.

- Пробуй, пробуй.

- Лучше пусть волосы поищет, - деловито и, одновременно, сварливо велела Ксения.

Она явно наслаждалась нашим временным возвращением в нормальный мир.

- А как волосы искать?

- Ищи светящиеся нити.

- Вон - на подоконнике, не они?

- Бинго, Кирюша! Расческу нашел! - воскликнула девушка, забирая нити в сумку.

Я подошел к окну. За стеклом роились буро-белые пятна, мелькали черные силуэты. Слышались то сильные, то приглушенные звуки, будто кто-то то включал, то прикручивал радио.

- Можно выйти наружу?

- Пробуй.

Вспомнился один старый веселый фильм, где главный герой проходил сквозь стены, используя мантру: «Вижу цель — не вижу препятствий». Я надавил рукой на оконное стекло. Почувствовал, как пальцы погружаются в нечто напоминающее засахарившийся мёд. Отступил назад, стараясь не давать ногам погружаться в пол. Интуитивно почувствовал, что выходить нужно не через окно, а через стену. Закрыл глаза и стал медленно продвигаться вперед. Ощущения были странными. Будто двигался через нечто трухлявое. Когда эти ощущения вдруг исчезли, я открыл глаза и... чуть не ослеп — настолько яркий свет резанул по глазам.

С трудом проморгавшись, я обнаружил себя стоящим на кухне потусторонней Донки. В ушах звенело со страшной силой, а видел я всё, будто в туннеле. Боковое зрение отшибло начисто. Я стал вертеть головой, рассматривая... вернее, силясь рассмотреть носящихся на дикой скорости вокруг стола Ксению и Марфу, а также Веню, вяло пытающегося их угомонить.

- Прибью... прибью!.. - повторяла Марфа. - Ты должна была за ним следить!

- А чё я-то?! - визжала со слезой в голосе Ксения.

На столе стояло блюдо, где горкой возвышался пейншамп. Ксения хватала оттуда изящной лапкой горсточку при каждом новом забеге вокруг стола, что вероятно придавало ей и скорости и прыти.

- Видела я как он на сиськи твои пялился!

- А сиськи тут при чём?!

- Ты должна была ему объяснить...

- А чё я-то?!

Разговор, похоже, закольцевался и зашёл в тупик.

- Кто, что должен был мне объяснить? - натужно просипел я, с ужасом понимая, что от прогулки в реальный мир пострадали все мои органы чувств.

Я даже запах пейншампа не ощущал! Хотя фарфоровое блюдо с комочками грибного хлеба маячило менее чем в метре от меня.

- Ты нарушил контур, и нас вымело назад, - меланхолично пояснил Веня, подпирая стенку и, со скучающим видом наблюдая, как голая тетка гоняется за полуголой девушкой.

Я стал рядом и тоже стал наблюдать.

- Ещё раз... объясни, что я сделал не так?

- Не надо было пытаться выйти. Нельзя так делать.

- Ты же сам говорил: «Пробуй, пробуй». - Возмутился я.

- Не думал, что у тебя получиться...

Из волос, что успела насобирать Ксения, мне удалось сотворить только подсохшие казинаки. За это я получил такую затрещину от Марфы, что думал, у меня случится сотрясение мозга, но обошлось. Зато узнал, откуда берется пейншамп – самообразуется из пыли. Ничего представлять не нужно, просто пыль из того мира перетаскивается в этот.

- А у тебя или у Вени, что, не получалось выйти сквозь стену? - поинтересовался я у Ксении, когда все разошлись — ну, то есть Веня удалился в свою комнату за камином, а Марфа отправилась в своё тайное убежище.

- У меня нет, а Веня и не пытался, - ответила Ксения.

- А что так?

- Мудак потому что. Эксперимент он проводил. На мне.

- Не понял…

- Он вычитал в дневниках Придона, как тот выходил за контур и… подговорил меня выйти. Я ослепла и оглохла на три дня. Думала, зрение и слух вообще не восстановятся. Ты ещё легко отделался

- Действительно – мудак, - искренне посочувствовал я Ксении.

Глава 13 Трёп, просто трёп

- Невидимым попал на улицы Пекина, косы китайцам пообрезал и вернулся назад? – не поверил я Вене.

- Так в дневниках Придона написано, - пожал плечами Веня.

- Ну, допустим, - нехотя согласился я.- А почему только у него получалось? Он этим вопросом не задавался?

- Кстати, задавался. Серж считал всех своих товарищей по несчастью откровенными слабаками, поэтому они и не могли.

- Так что, - рассмеялся я, – он был сильнее Марфы?

- Пфф… Ты считаешь, Марфа сильная? Старая жалкая баба. В восемнадцать лет пришла работать в какой-то спортивный комплекс и попалась на крючок сорокалетнему ловеласу. Всю молодость в любовницах проходила у своего начальника, дочку от него родила, а потом штук пять или шесть абортов сделала. Он ей всю жизнь поломал. А как поднадоела, так в групповушках стал заставлять ее участвовать…

- Да ну… прям заставлял… - засомневался я, вспоминая, как пытался развести на секс втроём Маришу.

И Мишка на неё заглядывался, прямым текстом намекал, а мне для такого друга ничего не жалко. И с одной заказчицей у меня как-то, раз затяжной роман случился… Я, устав метаться между двумя бабами - врать и выкручиваться тупо стало лень, хотел свести их вместе и посмотреть, что получится. И уж на что Мариша покорная была мыша, а сразу заартачилась и заявила, что не согласна ни на тройничек с мужчиной, ни на тройничек с женщиной, и лучше со мной расстанется, хоть и любит, чем на такое согласится. Вот тогда надо было её и бросать! Сейчас бы с Никой-фитоняшкой зажигал и подружками её… сама обещала подогнать… да, что-то я совсем отвлёкся…

Короче! Свои сомнения, я высказал Вене, хоть и понимал, что всё это пустой трёп, не имеющий прямого отношения к теме нашей беседы. Веня треп охотно поддержал. Ну, а как еще на Донке время убивать?

- Марфа тоже долго держалась, - сказал он, - не соглашалась почти год. Даже с работы ушла, а потом такая тоска по любовнику заела, хоть в петлю лезь. Пришла, назад попросилась и на всё согласилась.

- А потом еще и понравилось… - хохотнул я.

На самом деле смешно мне не было, несмотря на фривольность темы у меня по коже полз липкий холодок, будто я вот-вот должен был узнать что-то очень важное и при этом мерзкое до жути.

- Не нравилось, - мотнул головой Веня.

- Да нравилось, просто еще и жертву невинную из себя нравится корчить! – почему-то мне захотелось с ним поспорить. - Два в одном!

- Знаешь, как она плачет, когда кончает… - с неожиданным сочувствием в голосе заявил татуировщик. – «Валерочка, Валерочка, ну за что ты так со мной, ну за что? Я ведь так тебя люблю…» И во сне все время его имя шепчет, всё время с ним разговаривает, умоляет не отдавать её другим мужикам, говорит, что кроме боли она с ними ничего не чувствует».

- Чего-чего? – не понял я.

А потом как понял! Веня спит с придонской Венерой! Ну и дела! Хотя… вспоминая явно более доброжелательное отношение к татуировщику со стороны Марфы, чем ко мне или Ксении, всё становилось ясным и очевидным, как полная луна на черном небе.

- А что, Сенька ещё на меня не наябедничала? – грустно подытожил разговор Веня.

- Нет… - растеряно протянул я.

- Видел у меня на спине порезы? Сенька постаралась, ножичком потыкала, когда нас с Марфой застукала. Разобиделась, и жить ушла в отдельную комнату.

- Ну и как она в постели? - не смог удержаться я от любопытства. Да что там не мог! Просто сгорал от него, на мгновение даже позабыв про все свои проблемы.

- Без понятия, - ответил Веня на мой вопрос.

- Это как?!

- Она мне не даёт. Орально ублажать заставляет, а потом спать с ней рядом, обнимать и гладить по голове.

- Тьфу, гадость! - Меня реально чуть не вывернуло наизнанку от отвращения. – В жизни бы не согласился.

- Да ну? – гаденько усмехнулся Веня. – А вот скажу я Марфе Владленовне, что язык прикусил, угадай с одного раза, кого она попросит меня заменить, когда ей в следующий раз приспичит?

…Когда я вернулся на кухню, то застал там лежащую, свернувшись клубочком на тахте, Ксению. Она была в смешной длинной майке, которую натянула себе на коленки. Над столом возвышался сабл Савелий. Калейдоскоп мерцаний за ставнями превращал внешний вид Савелия то в фигуру из мелкой сероватой гальки, то в белоснежный памятник. Перед ним стояла пожелтевшая от времени шахматная доска с отбитыми углами и штампом сельского клуба. Поверх щербатых, растрескавшихся клеток держали строй потёртые, некогда лакированные фигуры. Сабл медленно перемещал фигуры, осыпая поле боя белым песком, после чего молниеносно переносился на другую сторону, чтобы сделать ещё один ход.

- Долго ты с Венькой болтал, - констатировала девушка без всяких эмоций.

- Разве?

- На Донке, если долго ни с кем не общаешься, минута превращается в вечность, - изрекла Ксения с таким умным видом, что ей позавидовал бы и далай-лама.

Забавно получилось.

- А Савелий тебе, чем не компания? – попробовал я пошутить.

Я понимал, что шутка так себе – дурацкая, но чувствовал, что Ксения собирается ныть и жаловаться на жизнь, а мне очень не хотелось это слушать. Так и получилось…

- Веня тебе рассказывал, как люди не выдерживали одиночества на Донке и пытались покончить жизнь самоубийством?

- Не рассказывал, - мотнул я головой, отгоняя плохие мысли. – А что значит пытались? Не получилось?

- А фигушки… На Донке это невозможно. Хоть кишки себе выпусти! Знаешь, всю жизнь боялась смерти, ну не прям сильно – как все люди, - стала сбивчиво объяснять Ксения, привставая с тахты, - а теперь – знаешь, чего я боюсь?.. Знаешь?

- Чего?

- Что не смогу умереть! На Донке нельзя умереть… Только саблом можно стать! А они… не мертвы, они чувствуют…

- И что же они чувствуют? – ехидно ответил я.

- Дикую тоску. Вечно! Я очень боюсь стать саблом!

- Не станешь ты саблом! Мы выберемся!

В это я естественно не сильно верил, но что еще говорить человеку, если у него включился режим скулежа?

- У меня через тело будто проволоку пропустили, я на ней теперь вишу, никуда не деться! – заплакала Ксения. - Вот тут проходит… вот тут, я ее чувствую… - она встала с тахты, повернулась ко мне спиной и показала точку где-то пониже левой лопатки. – Это первый признак, что человек становится саблом!

- В дневниках написано?

- Да! Чтоб ты сдох, Венечка… – всхлипнула Ксения. - Всё из-за тебя и твоей Ирочки Лилиной…

- А Ирка тут при чем? – удивился я.

- При всем! При всем! Это за ней Венька на Донку попёрся.

- Да ладно!

Веня предпочел хорошенькой молоденькой Ксении престарелую Ирку? Мою приставучую соседку, которая, в отличие от многих прекрасно выглядящих возрастных мадам, с коими мне приходилось общаться и по работе, и на отдыхе, и близко не сумела сохранить остатки былой красоты.

…А Веня, со слов Ксении, оказался тем ещё романтиком! Влюбившись в самую красивую девушку школы, он пронёс это чувство через годы, свернув на пути к заветной цели если и не горы, то серьезные преграды. Например, экстерном окончил школу, чтобы только побыстрее попасть в тот задрипанный кулинарный техникум, куда отправилась на дальнейшее обучение его рыжеволосая пассия.

- Ты же говорила, что Веня в техникуме с училкой французского встречался, - вспомнил я перипетии Вениной биографии.

- Так-то уже потом…

Венина зазноба один курс только в техникуме и побыла, замуж выскочила за военного, и тот увёз ее в голубые дали. В Абхазию, кажется. Точно Ксения не помнила. А Веня с крыши общаги вниз сиганул, ногу сломал, в больницу попал, а там учительница французского как раз с аппендицитом лежала. Начали общаться. Веня ей душу излил, про любовь свою рассказал, она его пожалела, ну и закрутилось.

- Странно, - заметил я. - А мне говорил, что на проектировщика машин и механизмов учился.

- Так-то уже потом… Училка уговорила пойти в институт учиться.

- А татуировщиком как стал?

- Училка помогла.

- Да ну? – не поверил я.

- Ага, она ещё и рисовала хорошо. Особенно цветы. И Веня тоже рисовал. Они вместе салон открыли.

- А потом училка куда делась?

- Веня стал деньги неплохие зарабатывать, загулял, они и разбежались.

- А на Ирку как вышел? Тоже училка помогла?

- Да, - процедила сквозь зубы Ксения. Я чувствовал, как меня пробивает на нервный смех. Не училка прям, а персональный Венин ангел-хранитель. - Написала она ему ВКонтакте, дескать Иру видела, вернулась она одна с двумя детьми и живёт теперь на Донке. Венька пулей туда помчался квартиру снимать. Ирка, хоть и выглядела как кракозябра, отшила его. А он давай за ней ухаживать, во всём помогать, с детишками подружился, татушку-лилию тигровую ей сделал, а как она размякла да втрескалась в него без памяти, так и бросил, и на мне женился. Ха-ха-ха!

- Это тогда Ира запила? – вспомнил я.

- Да.

- Мда… каждый сходит с ума по-своему, - констатировал я.

Ксения покивала головой:

- Веня так этот… как его… ге… шаль закрывал.

- Гештальт?

- Во-во, его. Сказал, что теперь Ирочкина очередь мучиться от неразделенной любви, а его – наслаждаться жизнью. Вот и насладились… Венька во всем виноват… - прошептала Ксения, стягивая через голову майку и прижимаясь ко мне всем телом.

«Мариша, ведьма рыжая, во всём виновата» - подумал я, подсаживая хрупкое, гибкое тельце на край стола.

Глава 14 Ритуал

- Чего она взбеленилась? – настойчиво интересовался я у Вени и Сени, когда мы бежали от Марфы в запутанные катакомбы неподалеку от подземного моря.

- Мёд, - лаконично пояснил Веня.

- Что мёд? Что не так с медом? – спросил я, с невольной горечью вспоминая какие великолепные соты мне удалось сотворить к недавнему обеду. Пчёлы бы мной гордились! - Ну, капусту она тушенную не любит, а с мёдом что не так? Она же мне чуть руку не оторвала!

- Аллергия у гадины на мёд, - сказала Ксения, устало привалившись к стене.

- Есть у кого-то пейншамп? – спросил я.

- У меня нет, - сказала Ксения. – Вень, у тебя как?

- Да никак,

- Что делать будем? - В моих глазах стремительно темнело. - Будем сидеть тут, пока не превратимся в саблов?

Я был в пяти минутах от бабской истерики. Ну, а как еще отреагировать на перспективу провести вечность в темноте и тоске?

- И такое может быть, - с ледяным спокойствием заметил Веня.

Внезапно посветлело. Это к нам приближался сабл Савелий. Понятно, почему Веня оставался таким спокойным, видать Марфа не в первый раз бушевала, не в первый раз бывшим кольщикам приходилось от неё прятаться, и не в первый раз Савелий приходил к ним на помощь.

Мы последовали за рассекающим тьму силуэтом. Сияние, исходившее от Савелия, выхватило обрывки полустертых рисунков на стене пещеры. Рисунки казались как бы детскими, но в них, несомненно, присутствовало чувство стиля. Очень уверенные изящные линии. Савелий застыл рядом со стеной и не реагировал на просьбы Вени идти дальше. Я понял, Савелий хочет мне что-то показать, как тогда, возле подземного моря. Я посмотрел внимательно и понял, что вижу перед собой рисунки первобытных людей.

- Марфа? – спросил я, указывая на нарисованную толстуху.

- Возможно,- ответил Веня.

И знаете, до меня только в тот момент дошло, что Марфа Владленовна не просто аномально толстая тетка, с ней конкретно что-то не так.

- Народ, - обратился я к товарищам по несчастью, - а, собственно говоря, кто такая Марфа?

- В смысле? – упал на мороз Веня.

- В прямом. Почему она так выглядит? Это же ненормально такой быть. Она выглядит…

Она выглядит как статуэтка, которую показывал мне Александр Андреевич. Я же сразу это понял, поэтому и стал называть про себя Марфу Придонской Венерой. Но почему-то мне не пришло в голову, что это не случайность, что Марфа… она как человек нового вида. Или не человек? Разновидность сабла. Допустим, сабл из мокрого песка. Или нет! Она - как спортивный матрас, набитый песком.

Я стал внимательнее разглядывать рисунок. Очень похоже на раскадровку. Вот толстая женщина стоит в окружении худышек, вот она бежит, а худышки гонятся за ней, вот худышки валят ее на землю. Человек с гипертрофировано огромным ножом отсекает женщине голову. Из шеи бьет фонтан белого цвета. Люди уходят куда-то гуськом.

- Никто ничего не хочет мне объяснить? – Веня и Сеня молчали. – Здесь уже жили такие, как Марфа? Ужасное существо… Прасковья Шилова, - вспомнил я запись в книге жильцов потусторонней Донки.

- Ритуал… - пискнула вдруг Ксения.

- Замолчи!

- Да что молчать, что молчать?! Мы вдвоем не справимся. Мы и втроем не справимся, сколько бы ты там с мусором не возился!

Я вообще отказывался уже что-то понимать.

- С чем не справимся?! Или с кем?... Вы что, Марфу хотите убить? А чего тихорились? Я только за!

Злость за побои на мгновение помутила мой рассудок, а когда попустило, сразу подумалось о том, что существа, подобные Марфе, появлялись на Донке регулярно, столетиями, тысячелетиями. И их убивали. Почему? Потому что они всех доставали, или есть еще причина?

- А почему вы хотите убить Марфу? И чем? Ножом… который забрал Придон? Да отвечайте уже, не молчите!

- Убьем Марфу – откроется проход обратно, - сказала Ксения.

- Молчи!

- Да почему молчи-то?!

- Действительно, ты что думаешь, что я против? - спросил я у Вени, когда Савелий довел нас до кухни.

- Да не в этом дело, - отмахнулся от меня Веня.

- А в чем?

Веня молчал.

- Объясни хоть, что не так с Марфой? Почему она так выглядит?

- Не знаю!

- Ты же читал дневники! – не поверил я ему. - Наверняка там про это есть.

- Кирилл, побойся бога, я учил французский в техникуме, а сейчас с помощью словаря пытаюсь разобрать написанное в девятнадцатом веке.

- А ты как думаешь, почему? – не отставал я. – Рабочая версия какая?

- Ну… Возможно, Марфа особенная, по-особому вкусная, может Донка так по-своему заботится о ней, не давая стать саблом. А может – она, действительно, портал для выхода в реальность.

- Вы думаете, что смерть Марфы откроет проход в реал? Так вот как вернулся Сережа Придон …, - протянул я, - Убил Прасковью Шилову и … Кто она, кстати, была?

- Да там все скучно и просто. Помещичья дочка из не шибко богатых, но красивая. В молодости отдали замуж за старика. Ну как за старика, в те времена те, кому за 30-35, уже стариками считались. Измывался он над Прасковьей как хотел, не6сколько раз даже в карты её друзьям проигрывал, и так они жили-поживали, пока его удар не хватил. Тут она в силу вошла, установила в поместье свои порядки. Лютые. Девок молодых изводила. Из парней молодых гарем себе организовала. А мужа на всё это смотреть заставила, сидя в креслице. В то время на месте усадьбы Придонки были поля да луга, и среди них место песчаное у речки неглубокой, где люди иногда пропадали…

- Мда, всё ясно, классика жанра, - перебил я Веню. - Злую барыню народ отправил в потусторонний мир. А что с рисунками? Кто их нарисовал?

- Без понятия, только не психуй, - остановил меня Веня предупреждающим жестом.

По мнению Вени, Донка существовала с незапамятных времен. Древние люди научились заходить и выходить отсюда, принося жертву. И оставили следующим поколениям как бы инструкцию.

- А зачем они сюда заходили? – не отставал я. - Волосы поесть?

- А почему нет? Это для нас такое - ужас-ужас, а для них - ... Вот представь. Есть нечего, охота не удалась, собирательство тоже, а тут место, где все это можно…. Заказать. Например, жареную мамонтятину.

- Заказать кому? – не понял я.

- Демону.

- Ты серьезно? И кто этот демон? Савелий?

- Да нет же! – тут уже Веня психанул от моей непонятливости. - На Донке живет какое-то существо. Нематериальное. Невидимое. Энергетическая сущность.

- Но демон?!

- Да - демон… демон… Но не в классическом смысле, не в духе американских ужастиков, конечно. Никакой ненависти к людям демон Донки не испытывает, навредить хочет не больше, чем рыбак червяку, которого насаживает на крючок. Мы просто видим ситуацию глазами червяка.

- Червяк ничего не соображает, - заметил я.

- Так, по мнению придонского демона, мы тоже ничего не соображаем! Это существо создает свою реальность, изменяет материю, делая несъедобное съедобным; будущее задает, поэтому и время здесь слегка убегает вперед …

- Будущее задает? Как - не спрашиваю. Зачем?

- Чтобы существовать всегда, - улыбнулся Веня. - Кто мы для него? Не знаю, но на равных он с нами точно общаться не будет.

Веня объяснил, что демон питается определенным типом энергии, которую излучают определенные люди. Если перестать излучать эту энергию – демон отпустит. Он в принципе и не держит никого. Если ты не такой, какой ему нужен – уходи на все четыре стороны.

- Так… - заинтересовался я. - И какие люди ему нужны?

- А какая разница? - Веня посмотрел на меня с явной издёвкой. - Допустим, демону нужны жадины…

- Я не жадный

- Я сказал, допустим. Ну, хорошо, ты щедрый. Можешь измениться и стать жадным?

- Нет, не могу… - Я понял, к чему вёл Веня. Не важно, что нужно демону Донки. Важно, что в нас это есть. Мы с ним в резонансе, совпадает нужная частота колебаний. У взрослых есть то, что ему нужно… - Поэтому он не трогает детей? – уточнил я.

- Наверное

- Слушай, а нож… как первобытные сделали нож из такого крепкого материала?

- Понятия не имею, могу только высказать предположение…

Веня считал, что до тех времен, которые наши историки считают первобытными, существовала высокоразвитая цивилизация. Может даже не вполне человеческая. Они либо создали Донку, либо она уже существовала, просто древние умники полезли с исследованиями, куда не нужно. Может, изучали это явление или как-то пытались контролировать. Древние создали подземное море с колоннами – оно явно рукотворное, они могли резать материал, что похож на кремний и алмаз одновременно. Здесь могли остаться какие-то высокотехнологичные режущие предметы, которыми и воспользовались дикари.

- Видел синий металл, что валяется среди осколков? – спросил Веня.

- Видел … Савелий показывал. И где эта цивилизация? – полюбопытствовал я.

- Не знаю. Погибла, скорее всего, ну её как бы нет сейчас, - развёл руками Веня, - а Донка осталась и ей нужно питаться. И она ловит людей уже, наверное, сотни тысяч лет, а может и миллион.

- Ловит – понятно, а выпускает зачем? Это ведь демон создал возможность выхода через ритуал?

- Хороший вопрос, ответа не знаю.

Мы надолго замолчали.

- Да… вот мы попали, – нарушил я тишину. - Хорошо, что он один – демон Донки.

- Ты так считаешь? А я нет. Думаю, что таких существ, которые питаются энергией людей до хрена и ровно, но они ведут себя тихо и незаметно, как невидимые растения, а наш демон что-то вроде мухоловки. Чуток активнее, чем обычные существа его вида.

- Как думаешь, Марфа знает, как выбраться с Донки?

- Ты сейчас про ритуал жертвоприношения с отрезанием головы? Хм… ну я ей ничего не говорил, я же не дурак, - ответил Веня, - а видела ли она рисунки на стене или нет, поняла их или нет – об этом она мне не говорила.

- Если бы видела или поняла, она бы их уничтожила, - предположил я.

- Возможно. А еще - она от нас прячется. По-моему - инстинктивно. За морем есть пещера, она там живёт, туда уплывает, а если я ей нужен – то перевозит меня туда в бочке.

- Да… попал ты…

Веня почесал шрамы на спине.

- Знаешь, я по молодости участвовал пару раз в ммм… в не совсем добровольных групповухах.

- В смысле, не совсем добровольных? – Уточнил я.

– Ну, как... Шмары какие-то, и так всем давали, просто скопом их до этого не драли… в разные места. Ну ладно… - махнул рукой Веня, - да… чёрт, как же это неприятно, когда тебя касается.

- Карма? – спросил я.

Веня криво улыбнулся.

- Она самая.

Я тихо, про себя, порадовался, что никогда не испытывал недостатка в женском внимании – уж таким уродился – и красивым, и здоровым, и умным, поэтому бог миловал от такого зажигательного времяпрепровождения, как у Вени.

Пауза затянулась. Веня совсем загрустил.

За столом, накрытым весёленькой скатертью в оранжево-жёлтый ромбик с длинной красной бахромой, на одной из табуреток сидел Веня - лысый худосочный мужчина непонятного возраста: ему могло быть как слегка за тридцать, так и далеко за сорок. Почти всё тело Вени покрывали татушки, в основном изображения ухмыляющихся черепов, разноцветных змей и остроногих пауков. Одет Веня был во что-то наподобие римской тоги цвета морской волны, но скорее всего – это была шторка.

- Кто вы такие? – спросил я, подходя к столу. – Где я?

Так как пребывал я в том состоянии, когда никого и ничего не боишься и хочется покуражиться, то я прошёл мимо Вени и нагло уселся во главе стола. Не на колченогую табуретку, а в удобное кресло. Девушка приземлилась напротив мужчины, и оба уставились на меня так, будто я был телевизором, по которому должно вот-вот начаться любимое шоу.

- Ты в аду, - сказал Веня, не отвечая на первый вопрос.

- Окей! – рассмеялся я. - А вы, значит, черти? Пытать меня будете? Ну и где ваш котёл со смолой?

- Окстись, Кирюша, какие мы черти? Мы такие же люди, как и ты.

- Живые?

- Не мертвей тебя.

- Он шутит, - вмешалась в разговор девушка. – Ты там, где и был. На Донке.

Ага… Вот спасибо. Объяснила. Сразу всё понятно стало.

- А меня откуда знаете?

Веня рассмеялся.

- Мы всех соседей знаем: и Наталью Сергеевну, и Александра Андреевича, и Ирку Рудакову в девичестве Лилину, а особенно - вас с Маришей.

- И чем это мы такие особенные? – спросил я.

- Угадай! – зашлась истеричным смехом девушка.

Девушка так затрясло, что мне показалось – сейчас с её татуировки осыплются и нарисованные перья и цветочками. Татуировки… татуировки…

- Кольщики! – внезапно озарило меня. – В нашей квартире жили татуировщики, а потом пропали!

- Бинго, земеля! – похлопал моей догадливости Веня. – Да. Я мастер тату Вениамин Скорочкин, а это моя любимая жена Ксения.

- Можно просто – Сеня, - сунула мне через стол ладошку девушка.

- Веня и Сеня, значит, - сказал я. – Ну, рассказывайте, что у вас здесь творится?

- Успееццо, - ухмыльнулся Веня. – И расскажем, и покажем и экскурсию проведём, а пока… встань с чужого места, - попросил он.

- А кто здесь сидит? – удивился я, вертя головой. – Чьё это место?

Внезапно я почувствовал, как меня за шиворот ухватила мощная рука, по шее скользнули шершавые, будто в песке пальцы. Я опомниться не успел, как летел, кувыркаясь, на пол. Плечо и бок пронзила острая, но быстро затихшая боль.

Вскочив на ноги, я увидел, как в кресло во главе стола умащивается голая, ужасно толстая женщина с огромной грудью, похожей на два мешка туго набитых песком, у которых роли завязок выполняли соски, размером с лампочку. Омерзительные жировые складки противно подрагивали от каждого движения, словно красноватое непрозрачное желе. Но самым страшным было ее лицо, разбухшее, словно у утопленницы. На фоне этого раздувшегося круга торчал большой нос с широкой переносицей, зияли чёткие прорези глаз и, что неожиданно, улыбались такие шикарные чувственно-пухлые губы, которым позавидовала бы любая инсталеди.

Голову той, что сбросила меня с кресла, как котёнка, украшал розовый берет с помпоном. Возраст женщины я не определил бы, даже если бы меня пытали. Но интуитивно понял - сколько бы ей не стукнуло по паспорту, она сильней и быстрей всех людей, каких я только знал в этой жизни, а её толстую кожу не всякая пуля возьмет, а если и возьмёт, то далеко не полетит - застрянет в жире, как пить дать.

«Откуда взялась эта махина?!» - пронеслась в голове мысль. «Неужели?..» И тут взгляд мой упал на тахту, где вместо груды подушек я увидел только протёртую вишневую обивку…

- Здесь сижу я, - пророкотала женщина, расправляя складку на животе, словно передник. – А твоя миска стоит за дверью! И место твоё там! - сказала она и захохотала так, будто в медный таз посыпались железные гирьки.

- Марфа Владленовна, ну не надо его мучить, - с укоризной в голосе попросил Веня, - вы же обещали.

- Ладно, - милостиво покивала головой Марфа. – Шучу я, Венечка. Скучно старухе, ты уж прости. Присаживайся на табуреточку, Кирюша. Мы её специально для тебя приготовили.

Плохо соображая, я плюхнулся на качающуюся табуретку.

- Будем ужинать, Марфа Владленовна? – заискивающим голоском прощебетала Ксения.

- Да. Тащи тарелки, Сенька! Шевелись!

Ксения ветерком метнулась к стеллажу, и по её суетливым движениям я понял, что Марфу она боится. Очень. Девушка поставила перед нами тарелки, положила вилки, а посреди стола водрузила большое глубокое блюдо.

- Ого! – воскликнул я, рассмотрев свою тарелку.

Однако, отличный в аду фарфор! Букетики из мака, ромашек и полевых трав, бегущие по ободку, восхищали изяществом и плавностью линий.

- Ого – не то слово! Девятнадцатый век, фабрика Силинкера. Глянь на клеймо, - уважительно указал Веня на обратную сторону тарелки.

- Шикарный антиквариат, - заметил я, продолжая рассматривать «белое золото», на мгновение, забывая, что напротив меня сидит прелестное полуголое создание, а справа – мужик, замотанный в штору и стрёмная жируха в берете.

Под стать тарелкам были и столовые приборы – явно серебряные: тяжелые, с помпезным орнаментом на ручке и с чуть тронутыми чернотой зубцами.

- Опять плохо начистила вилки, - проворчала Марфа, резко отвешивая Ксении подзатыльник такой силы, что бедная девушка стукнулась подбородком об стол.

- Простите, Марфа Владленовна! – пискнула затравленно Ксения.

Я скосил глаза на Вениамина. На его губах плыла спокойная расслабленная улыбка. Заметно было, что дебафф и буллинг по отношению к Ксении здесь дело обычное.

- Ты что это на голову нацепила, Сенька? – взгляд Марфы скользнул по волосам девушки. – Ты где его взяла, позорница?

Пока я соображал, о чём это чудовище рокочет, Марфа с неожиданной грацией слегка привстала, прилегла на стол, вызвав у меня стойкие ассоциации с моржом на лёжке, протянула руку и сорвала с головы девушки волосы. Парик... Черный «ёжик» с разноцветными прядями был париком, под которым голова девушки оказалась такой же лысой, как у Вени.

«А не радиация ли здесь?» - забеспокоился я, усилием воли задвигая эту мысль куда подальше.

Ксения тем временем сидела какая-то скукоженная, виноватая, словно ребёнок, что взял мамкину вещь без спроса, но даже лысая головушка не сделала девушку менее привлекательной. Череп Ксении был прекрасен, как будто над ним потрудился талантливейший скульптор, а не природа. Внезапно, мне захотелось обнять её и пожалеть, расспросить про все её беды, утешить, сказать, что я рядом и теперь всё будет хорошо. Хм, а вот к Марише, да и не к кому из своих бывших, я никогда не испытывал ничего подобного. Веня по-прежнему смотрел на всё происходящее с улыбкой блаженного. Да… Нашла ты себе муженька, девочка!

Отбросив парик на тахту, Марфа вдруг сделала нечто настолько странное и неприятное, что напрочь отбило у меня желание рассуждать на околоромантичные темы. Аккуратно сняв с головы берет, под которой обнажилась лысая, чуть пористая голова, Марфа вытряхнула содержимое шапочки в блюдо. Из берета посыпалась мелкая коричневая соломка… это были волосы… Мои волосы!

- Накладывай, Сенька! Начни с дорогого гостя.

Аккуратно подцепив кончиком вилки прядку волос, Ксения осторожно положила их мне на тарелку.

- Ешь! – не терпящим возражение голосом велела Марфа.

- Не буду! – замотал я головой и попытался вскочить с табуретки.

- Не дёргайся или она тебе все рёбра переломает, - прошептал Веня, останавливая меня, схватив за руку. – Возьми немного и пожуй, с тебя не убудет.

Сумасшедшие! Они сумасшедшие! Я в плену у безумцев! Делать нечего, стараясь думать о чём-то хорошем, например, о бюсте Ксении, я взял с тарелки пару волосинок.

- Э… нет-нет… - протянула Марфа. – Мы руками не едим! Ешь нормально!

Ладно, будем подыгрывать дальше этой кучке маньяков, раз выхода другого нет. С трудом удерживая волосы на зубцах вилки, уговаривая себя «ну это же твои волосы, а не чужие» я осторожно прикусил их передними зубами, отчетливо понимая, что ни пережевать их, ни, тем более, проглотить, я не смогу. И тут у меня на языке возник округлый, склизкий и очень-очень горячий предмет! От неожиданности я задышал ртом, и хотел было выплюнуть непонятную субстанцию на тарелку, но наткнулся на грозный взгляд Марфы.

- Только попробуй мне выплюнуть! - грозно рыкнула она, ударяя по столу ладонью, слово чугунной сковородой.

Я заметил, что ногти у неё были длинные, серо-оранжево-красные и, как мне показалось, очень острые.

- Просто разжуй и проглоти, и всё закончится, - с явным сочувствием в голосе произнесла Ксения.

И я раскусил ЭТО… И прекрасный домашний пельмень растёкся по моему нёбу великолепным мясным бульоном, а в нос - с некоторым запозданием, ударил аромат лука, перца, лавра. Опустив глаза вниз, я увидел, что на моей тарелке вместо волос лежит ещё четыре пельменя в сметанном соусе. Да… это был фокус почище исчезновения Статуи Свободы!

Все присутствующие разразились громким смехом, в котором, впрочем, не звучало ничего обидного. Я как бы прошёл инициацию и был принят в общину.

- Ну, вот ты и один из нас, - похлопал меня по плечу Веня.

- Какое счастье, - пробормотал я. – Никто не хочет мне ничего объяснить?

- Будешь здесь жить – сам всё поймешь, - сказал Веня.

Где-то я уже это слышал…

Ксения раскидала остальные пельмени по тарелкам. В блюде их было около тридцати штук: девушка положила себе три пельменя, Вениамину - пять, остальные ушли Марфе.

«Маловато… - подумал я, доедая последний пельмень. По жадным взглядам Ксении и Вени я понял, что они тоже не наелись. – Впроголодь тут живут, что ли?».

- С едой напряжёнка, да? – спросил я, отмечая про себя заметную худобу и Вени, и Ксении особенно на фоне невероятных телес Марфы.

- Когда как, - уклончиво ответил Веня.

Оглядевшись по сторонам, я уже во второй раз с удивлением отметил, что в почти кромешной тьме, вижу всё на удивление ясно и чётко. И не просто – ясно и чётко, а вижу все краски и оттенки, будто при хорошем электрическом освещении. А его то и не было! В этом помещении высокие и широкие ставни не пропускали и толики света и по идеи здесь должна царить непроглядная тьма. Понимая, что никто мне ничего объяснять не собирается, я решил действовать опытным путём.

- Марфа Владленовна, я могу посмотреть, что за окнами? – спросил я, обращаясь непосредственно к жирухе, так как уже понял, что хозяйка этой потусторонней Донки - она, а Веня с Сеней здесь на положении собачек, скрашивающих досуг.

Только Венечка – любимая собачка, а Сенька – собачка для битья.

- Лучше туда не смотреть, - тяжело вздохнула Марфа, почесывая ламповидные соски, вообще не стесняясь присутствующих.

Удивительно, но и я не воспринимал Марфу обнаженной. Мне она казалась человеком, одетым в скафандр космонавта или в водолазный костюм, или в костюм аниматора на утреннике для извращенцев.

- И всё-таки… - продолжил я. - Посмотреть можно или нет?

- Охх… ну, глянь разочек. Это не опасно, а второй раз глядеть туда тебе точно не захочется.

Встав из-за стола, я подошел к ставням и осторожно потянул на себя левую створку, краем глаза фиксируя: Марфа отвернулась, Веня закрыл глаза и опустил голову, а Ксения, сидевшая к окну спиной, обхватила себя за плечи руками и закачалась, тихонько поскуливая, реально, как маленькая собачонка. Я выглянул в окно и замер. На меня накатила тошнотная смесь удивления и отвращения...

Нет, я не увидел за окном чудовищ или горы черепов, или повешенных на собственных кишках обывателей. За окном, которого, впрочем, как такового и не было, так как за ставнями не было ни рам, ни стёкол, оказалась самая обычная улица. Дома, машины, деревья, люди, газоны, фонарные столбы, светофоры и дорожные знаки. Но улица… двигалась, вернее, всё выглядело так, будто та комната, в которой мы только что отобедали, была вагоном поезда, и он мчался по этой улице на огромной скорости. «Вагон» продвигался по улице под разными углами, на разной высоте: то летел выше проводов, то непонятным образом пересекал их, не разрывая, то опускался на уровень асфальта, то подскакивал к крышам домов. Меня замутило, в животе завязался холодный тугой узел, рвущийся наружу, в ушах шумел ураган, а кожа, особенно на спине и на затылке, покрылась мурашками, которые быстро разрослись до размеров ледяных пластин стегозавра.

«Да это просто экран!» - ухватился я за спасительную мысль, высовывая руку за пределы окна в надежде, что пальцы наткнуться на невидимое препятствие, но вместо этого кисть и предплечье онемели, будто я их отлежал, а моё сердце пронзила адская тоска. Застонав, я рухнул на пол и застыл там в позе эмбриона. Вся моя прошлая жизнь показалась мне сном, что длился лишь одно мгновение. Ничего не было! Всё приснилось! Всё ненастоящее: родители, друзья, Мариша, Миша, школа, институт, работа, бильярд, машина, ивы, поездка в Турцию, двадцать девять лет жизни… Всё это мутный сон воспаленного мозга! Реальна только Донка! Кроме неё ничего нет, не было и не будет никогда! И я никогда нигде не был, никогда нигде не жил… только здесь… только здесь… В аду навечно!

- Сенька! Хорош скулить! – послышался окрик Марфы. – Закрой ставни. И пни Кирюшу ногой, как будешь мимо идти. Ишь, разлёгся!

Мимо меня прошлёпали босые ноги Ксении в закатанных джинсах, открывающих тонкие, украшенные татуировками, щиколотки. Пинать она меня не стала, а помогла подняться и довела до стола, усадив на табурет. Я просто рухнул на своё место, холодный пот тёк с меня градом.

- Отпустите меня, пожалуйста, отпустите домой, - забормотал я, опасаясь даже поднять глаза, чтобы ненароком не глянуть в сторону жутких окон.

- Сенька, а ну-ка спой мою любимую, - велела Марфа, не обращая внимания на мою тихую истерику.

И Ксения запела. Голосок у неё был нежный, чарующий, изгоняющий из души печаль, вытягивающей её из черного омута, хотя сама песня и была грустной: «Осыпается белый цвет черешен в моём саду, больше я сюда не приду…». По красным щекам Марфы градом катились янтарные слёзы.

- Обожаю Софию Ротару, - сказала она, когда Ксения допела. – Пойду отдыхать. И вам рекомендую.

Марфа встала из-за стола, легко отпихнув свой «трон» мощным задом, зашла за спинку тахты, сделала шаг вперед и вдруг стала ниже ростом, ещё шаг – ещё ниже. Она исчезала, слой, за слоем стираясь из поля зрения и так, пока не пропала совсем.

Глава 9. В гостях у Вени

Я сидел с открытым ртом, переваривая очередное чудо, пока Веня не приклацнул мою челюсть со словами:

- Там лестница.

- А?..

- Говорю, там лестница, вниз ведёт. На чердак. Хочешь посмотреть?

Вниз? На чердак? Хочу ли я на это посмотреть?

- Хочу.

Я покивал головой. Ну, а чего на кухне сидеть, когда рядом такое? Поднявшись с табурета, я глянул на Ксению.

- Сень, а ты с нами пойдёшь?

Мне очень хотелось, чтобы она с нами пошла — видеть её отрада для глаз и бальзам на душу, но Веня сказал:

- Ей еще вилки чистить. Серебро на Донке чернеет очень быстро.

- Да… надо… - вяло подтвердила слова мужа Ксения.

Она выдвинула из стола ящик и достала из него банку с белым песком.

- Пойдём, - позвал Веня и пошёл вперёд, слегка путаясь в своей синей тоге.

За тахтой оказалась знакомая деревянная подъездная лестница. Она действительно вела на чердак: забитое старыми книгами и всякой рухлядью помещение со скошенными стенами и маленьким заколоченным окошком. Возле окошка был квадратный люк с уже откинутой крышкой. Веня легко запрыгнул туда, подобрав полы импровизированной тоги – запорхнул, как бабочка, а я вот замешкался. Глянул вниз. Хм… Паркет и горка белого песка. Расстояние до них метров пять.

- Прыгай! – прокричал мне снизу Веня.

Прыгать? Ну, уж нет! Здесь должна быть, ну, я не знаю, веревочная лестница или стремянка. А её и нет!

- Высоко! – крикнул я.

- Догоняй! – послышалось снизу.

Была, не была! Так лихо спрыгнуть с такой высоты, как Веня, я не рискнул – действие «грибного» хлеба на меня, видимо, подходила к концу, и куражное отношение к происходящему постепенно сменялось на опаску и настороженность. Я повис на крае лаза на руках. Пальцы обожгла боль от тяжести тела, а по ногам пробежал холодок сквозняка.

Ох, со школы не висел на перекладине! Ну, будь, что будет, падал же я с дерева в детстве. Разжав пальцы, я достаточно безболезненно приземлился на пол в большом тёмном помещении, напомнившим мне физкультурный зал в школе. Цвета я больше не различал, хотя в целом видел всё ещё неплохо.

Сначала мне показалось, что я подвернул лодыжку, но боль прошла, не успев толком и начаться, а зал оказался большим и явно не школьным: на потолке – восьмиугольные кессоны с деревянными вставками и то ли люстра, то ли водопад из хрусталя, возле стен - рядок разномастных стульев, табуреток и пуфиков. На окнах - плотно закрытые вездесущие ставни, лишь мигающий свет пробивается узенькой полоской вверху.

Под ногой что-то хрустнуло. Глянув вниз, я понял, что наступил на Нокию. Славную такую, кнопочную – привет из 90х. На полу ещё много чего валялось: одежда, обувь, посуда, игрушки, шахматы, шашки, домино, пазлы, кубики Рубика. А ещё много такого, что в обычной жизни мне почти никогда не встречалось: кочерга, чернильницы, перьевые ручки, чугунные утюги, деревянные счёты, стиральные доски, керосиновые лампы и примусы. То здесь, то там белели горки песка.

Прямо по курсу серела обсыпавшейся краской дверь в комнату, оказавшейся заваленной странным техническим мусором. Завалы кособокими горками доходили до самого потолка. Нечто напоминавшее обломок гигантского металлического лекала с мелкими зубцами по краю, стояло прислоненное небрежно к стене. Рядом валялись остатки рваной проволочной сетки, отливающей синим перламутром, прозрачные прямоугольные плитки с ладонь величиной и много чего другого. Справа была парадная дверь цвета слоновой кости в виде арки, за которой, казалось, меня ждала карета, запряженная шестеркой лошадей. Слева – камин, на котором стояла большая бронзовая менора. Подсвечник... Про похожий, кажется, рассказывала когда-то староста нашего дома.

Подёргал дверь. Она оказалась заперта. И куда мне идти?

- Эй, ты где? Долго ждать? – голос Вени звал меня из тьмы камина.

Слегка наклонив голову, я прошёл под лепным каминным украшением в виде мелких завитушек львиной гривы и попал в обычную комнату. Там стояла кровать полутороспалка, небрежно заброшенная одеялом из разноцветных лоскутков и старинный стол-секретер из красного дерева с откидной крышкой, как на советских хлебницах. На секретере примостились: фарфоровый «китайский болванчик» и два узких бамбуковых стаканчика – один с ножницами, второй с ароматическими палочками. Возле стаканчика с ножницами лежал французско-русский словарь, а рядом со стаканчиком с палочками - серебряная табакерка с вензелем «SP». Чуть поодаль от кровати, в углу комнаты высилась горка вездесущего белого песка, а рядом с кроватью стоял пластмассовый тазик, набитый разнопарными домашними тапками и сланцами.

Пока я раздумывал, спросить ли Веню о том, а для чего ему столько тапок, если все тут ходят босые, как он откинул крышку стола. И я услышал запах «грибного» хлеба. Действительно, внутри стола, помимо стопок толстых тетрадок и разной бумажно-рисовальной ерунды, вроде карандашей, кисточек и альбомов для рисования, стояла и хрустальная селёдница с «грибным» хлебом.

Я хотел попросить Веню, чтоб он меня угостил, но как-то было неудобно. И я стал дальше рассматривать интерьер, чтоб отвлечься. Вся комната была завалена рисунками: пейзажи городские и лесные, портреты разных людей, какие-то схемы, зарисовки механизмов. Они висели на стенах, лежали, разбросанные на столе, кровати, полу, торчали, свернутые трубочками, из тазика с тапками.

- Ты прям, как Леонардо да Винчи, - искренне восхитился я, вытаскивая наугад один из набросков.

То странное зубчатое лекало, что я видел в большом зале, было изображено на чуть желтоватом от времени листе бумаги подвешенным на хитроумной системе блоков и шестеренок.

- Да, ерунда, - отмахнулся Веня, отбирая у меня свои художества. – Так, баловался от нечего делать, я ведь по образованию проектировщик машин и механизмов. Лучше зацени вот… этот… портретик, - предложил он, указывая на один из рисунков галереи над столом.

- Плохо вижу, - признался я, подходя поближе к портрету.

Веня с легким полупоклоном передал мне вазочку с хлебом. Он положительно был рад моему обществу, и я где-то его понимал - самому как-то пришлось поработать в чисто женском коллективе.

- Лучше? – спросил он.

- А то! – ответил я, с удовлетворением отмечая, как мир вокруг меня снова заиграл красками.

- Узнаешь? – спросил Веня, вновь указав мне на портрет.

- А должен? – спросил я, разглядывая прелестное юное лицо с чётко очерченными скулами в обрамлении рыжих локонов.

- Всенепременно, - покивал головой Веня.

- Точно не Ксения… Неужели Марфа Владленовна в молодости?

- Не-а…

- А она и в жизни такая красотка или это фантазия твоя?

- В жизни она еще лучше… была. Двадцать два года назад.

- Я точно её знаю? – засомневался я.

- Точно.

- Значит, кто-то из соседей. Да ладно… Ирка?

- Узнал?

- Не-а… - рассмеялся я в тон Вене. – Угадал. Сколько же ей тут лет?

- Пятнадцать. Мы учились вместе в одной школе, но в разных классах. Она на два года меня старше.

- Первая любовь?

Веня покивал головой, улыбаясь своим мыслям.

- Ирочка... Лилина... - протянул он.

- Рудакова, - поправил его я.

- В девичестве Лилина. Ирина Тиграновна Лилина. Вот я тебя, зачем позвал…

Потянувшись к одному из бамбуковых стаканчиков, Веня вынул из него остро наточенные ножницы.

- Зачем они мне? – удивился я, вспоминая, что и Ксения носит с собой ножницы, да еще и виде амулета, висящего на груди.

Это что? Какой-то знак отверженных?

- Слушай и запоминай матчасть, - нарочито заговорщицким тоном прошептал Веня, - если здесь увидишь какого-то человека, не важно – мужчину, женщину, ребенка – без лишних разговоров срезай волосы. Зверствовать, скальпы сдирать не надо. Просто под корень – чик и всё. Понял зачем?

Я понял, волосы здесь – это еда. Но как? Как волосы становятся едой? Этот вопрос я задал Вене.

- А я знаю? Спроси, что полегче, – пожал он плечами. – Тут люди, поумней нас с тобой, над этой проблемой думали, трактаты целые писали, а воз и ныне там…

- Кто же об этом писал? – удивился я, с трудом себе, представляя научный труд под названием «Превращение волос в еду в потусторонем мире».

- Граф Серж Придон, например. Слыхал о таком?

- Конечно, но…

- Не веришь? – Веня скорчил скорбную гримасу. – Какой язык в школе изучал?

- Английский.

- Жаль. Граф по-французски писал, - сказал Веня, подавая мне одну из тетрадок из своего стола.

Я взял её, посмотрел. Тетрадка в зелёной обложке на девяносто страниц исписанная рядами ровных аккуратных, чуть округлых букв с завитками. Действительно, французский. Писали точно не шариковой ручкой, такие переходы от тонких линий к толстым возможны только при использовании пера. Но меня смутило издательство «Восход», а ещё ГОСТ и артикул на обороте.

- Это же советская тетрадка, - сказал я.

- И что? – с насмешкой посмотрел Веня.

- Ты хочешь сказать, граф Придон из девятнадцатого века писал в советских тетрадках?

- Не веришь, так и не надо, - не стал переубеждать меня собеседник. – Ножницы берёшь?

- Беру. Но… А если будут сопротивляться?

- А ты сильно сопротивлялся? – ответил вопросом на вопрос Веня. – То-то же. Иди осмотрись, отдохни.

- А как же экскурсия?

- Нам тут куковать если и не вечность, то очень-очень долго, - вздохнул Веня. – Ещё насмотришься на местные красоты. Кстати, ты уже понял, что ЭТА Донка представляет собой топологическое пространство?

- Какое-какое? – переспросил я.

- Не важно, - отмахнулся Веня от моего вопроса. – Просто пойми или прими, что выхода отсюда нет. Все пропавшие, погребенные под песком, строения на ТОЙ Донке теперь здесь, и они как бы закольцованы. Комнаты переходят в пещеры, пещеры в комнаты. Если будешь, как Сенька первое время метаться, словно в жопу раненая рысь, переворачивать всё верх дном, ища выход, то Марфа Владленовна тебя отметелит. Она не любит, когда шумят.

- И что мне делать? Чем вы вообще тут занимаетесь?

- Делать тут, честно говоря, нечего. Спим в основном, иногда едим, если повезёт. Можешь на чердаке книжку взять почитать, пока действие пейншампа не закончилось. А лучше – пойди, отдохни.

- Какого пейншампа?

- Пейншамп – так граф Придон называл местный хлеб, - объяснил Веня, похлопав ладонью по тетрадке. – Это производное от французского «хлеб» и «гриб». Пейншамп забивает чувство голода, придаёт сил, но главное - даёт возможность видеть в темноте. Электричества здесь нет, а свечки и спички пожгли ещё до нас.

- Ну, хоть где здесь туалет и ванна покажи, - попросил я.

- А ты хочешь в туалет?

Нет, в туалет мне не хотелось. Но рано или поздно ведь захочется! Так я Вене и сказал, на что тот ответил: «Вот захочется – тогда и покажу». Придурок! Завернувшись поплотнее в шторку, Веня уселся читать то, что он называл дневниками Придона, изредка заглядывая во французский словарик, и я понял, что меня вежливо выпроваживают.

Вопросов в голове роилась тьма-тьмущая, и я решил пойти расспросить обо всём Ксению, раз её муженёк не расположен вести со мной беседы. Выйдя от Вени, я отправился в сторону люка, и тут до меня дошло, что я не знаю, как забраться обратно на чердак с книжками. Пять метров вверх! И как их преодолеть? Прыгать, как кенгуру?