— Властью, данной мне Господином нашим и наместником его на грешной земле папой Сатаном II, первое заседание Высокого Суда Святой Инквизиции объявляю открытым! — торжественно изрёк Председатель, избранный и чрезвычайно уполномоченный легат папы Каетано Бесини. — Передаю слово секретарю Высокого Суда.
Секретарь Джованни Бестурини поднялся и не менее патетично объявил:
— Процесс будет вести Верховный Прокурор Святой Инквизиции Конрад Бесиург!
Верховный Прокурор вышел в центр зала и официальным тоном начал речь:
— Сегодня рассматривается беспрецедентное, шокирующее дело известной блудницы, пособницы нечистых сил, гнусной распутницы, пропащей души, мерзостной еретички, растленной женщины, вместилища порока, развратной твари Кати Ивановой, обвиняемой в крайне неприличном поведении и ношении неподобающей одежды, — он повёл рукой и присутствующие узрели сидящую в углу, скромно сжавшись, полуодетую женщину с растрёпанными волосами, прикрывающими лицо.
Конрад Бесиург взял с места в карьер:
— Почему ты носила юбку ниже трусов?! Наши целомудренные женщины носят юбку намного выше трусов! Ты хотела будоражить воображение мужчин и пробуждать в них похоть?!
— Нет, святой отец! — Катя потупилась.
— Лжёшь! Ты бесстыдно завлекала мужчин своей юбкой! Ты хотела, чтобы они думали о том, что ты прячешь под тканью своих одежд! Ты дразнила мужчин проклятой юбкой!
— Нет, нет, святой отец! — испуганно воскликнула Катя. — Но ведь нельзя показывать своё женское естество… — она опять опустила голову.
— Почему нельзя?! Кто научил тебя этой ереси?! Ты прячешь то, что честные женщины держат на виду, им нечего скрывать! Ты же играешь мужским воображением, охочим до всякого распутства! Гнусная блудница! В секретариат Высокого Суда поступили жалобы от четырёхсот достопочтенных матрон. Это супруги самых уважаемых граждан нашей столицы. Они заявили, что ты соблазняешь их мужей своим поведением! — Прокурор схватил пергамент и зачитал одну из жалоб: — «Гражданка Катя Иванова позорит наше женское сословие. Она постоянно ходит опустив глаза и носит юбку, закрывающую трусы. Наши мужья думают о ней, её трусах и их содержимом, денно и нощно. Им кажется, в ней кроется какая-то загадка. Просим Высокий Суд осудить вышеназванную гражданку Катю Иванову и сослать её на рудники». Вот! — Прокурор потряс пергаментом. — А ещё ты совершила непростительный блуд! Нам стало известно, что ты носила длинную юбку до пят!
По залу прокатился шорох шокированного возмущения. Святые отцы были потрясены до глубины души порочностью женщины.
— Зачем ты носила длинную юбку?! Как подобная мерзость могла прийти в твою гнусную голову?! Что ты прятала под подолом?! Проклятая еретичка, ты хотела свести с ума всех мужчин города?!
— Нет, нет, святой отец! — Катя тихонько плакала.
— Даже сейчас ты не встаёшь на путь исправления! Ты опускаешь глаза, чтобы соблазнить меня?! Ты смеешь завлекать своими женскими чарами Высокий Суд?! Кто так сильно и глубоко растлил тебя, порочная женщина?! Почему ты не берёшь пример с достойнейших матрон нашего общества?! Они всегда носят юбки короче трусов. А ещё у нас живут самые целомудренные женщины. Это настоящие ангелы во плоти. Они совсем не носят одежды, чтобы показать чистоту помыслов, поведения и души. Они самые безгрешные, почти такие же, как и мы, святые отцы. Вот на кого вам всем нужно равняться!
— Святой отец, я не смею показывать своё женское естество и грудные железы. Это противно моей натуре, — прошептала Катя в слезах.
— Грешница! — брезгливо выплюнул Прокурор. — Ты омерзительна всякому примерному гражданину. Не перестаю удивляться глубине твоего нравственного падения. Даже имя твоё бесстыдное, возбуждающее мужскую похоть. Наших целомудреннейших женщин зовут Лукреция, Мессалина, Клеопатра, Филомена, Брунгильда, Феофана, Фредегонда. А тебя?! Почему ты опускаешь глаза?! Смеешь играть со мной, блудница?!
— Нет, святой отец, я стесняюсь…
— Ересью пахнет, ересью! Даже сейчас ты не раскаиваешься, не пытаешься разжалобить Высокий Суд! Ты испорчена безнадёжно! Этот порок неизлечим! Ты виновна!
Слово взял секретарь Джованни Бестурини:
— Высокий Суд, прошу голосовать в пользу вины женщины Кати Ивановой.
— Виновна! Виновна! Виновна! — раздавались голоса судей.
— Ты приговариваешься к сожжению, Катя Иванова, — устало сообщил Прокурор.
У него даже тело заболело от шока перед распутством Кати.
— Властью, данной мне Господином нашим и наместником его на грешной земле папой Сатаном II, объявляю, что заседание Высокого Суда закончилось обвинительным приговором! — громко известил Председатель, избранный и чрезвычайно уполномоченный легат папы Каетано Бесини.
— Амен! — дружно выдохнули судьи поднявшись.
— Грешница Катя Иванова приговаривается к сожжению за преднамеренное ношение длинной юбки, которой она со злым умыслом соблазняла мужчин, — зачитал секретарь Высокого Суда Джованни Бестурини. — Катя Иванова, ты должна пройти к месту казни.
Солдаты увели осужденную к палачу.
Судьи потянулись гуськом к выходу из зала. Самые чистые, самые целомудренные, настоящие ангелы во плоти, они шли абсолютно голыми так, как когда-то попали в этот мир и по сию пору, вероятно, сохранившие непорочность, являя собой высочайший пример для подражания стадам овец своих грешных. И лишь букли на серо-седых париках из шерсти тряслись в такт старческих шагов.
