Раньше, когда отключали домашний интернет, я раздавал вафлю через телефон и спокойно работал. Теперь же, мне надо пиздовать в блядскую погоду с ноутом в кафе с фри вафлей, заказывать кофе и работать там, потому что мобильного интернета - хуй в моем регионе и на моей улице. Ну как бы lte есть да, но с доступом туда, куда мне нахуй не надо. Я вот начинаю ощущать хуй в заднице, который вкручивают нам свои же ( точно свои?)
Чистенький ухоженный котик сбежал из квартиры в подвал. И встретил там такую же чистенькую кошечку. Между ними пробежала искра. Убиты оба наповал.
Когда я писал этот рассказ, я не придумывал — я вспоминал.
Вспоминал то чувство, когда видишь на улице крошечное существо, которое дрожит от холода и всё равно тянется к людям, веря, что добро существует.
Они не умеют злиться, не умеют мстить. Они просто ждут.
Ждут, пока кто-то из нас остановится, посмотрит, не пройдет мимо.
«Рыжий Хвостик» — это не просто история о котёнке. Это история о тех, кого предали, и о тех, кто даже после предательства продолжает любить.
Мне хотелось, чтобы читатель почувствовал: боль, отчаяние и страх — это тоже часть доверия. Ведь даже маленькое сердце способно любить так сильно, что разрывается от одиночества.
Я верю, что равнодушие — страшнее зла. Оно не кричит, не угрожает, не кусает. Оно просто отворачивается.
И именно из-за него кто-то сегодня мёрзнет под машиной, ищет еду в мусорном баке, всё ещё надеясь на человека.
Если после этой истории у вас ёкнет сердце — не прогоняйте это чувство.
Пусть оно останется. Пусть напомнит: любовь — не игрушка, и доверие — не одноразовое.
Он появился на свет в маленькой картонной коробке в заброшенном сарае, где пахло соломой и смолой. Лишь изредка туда заглядывал луч солнца. Мама вылизывала его крошечную мордочку, а он смешно шевелил лапками, пытаясь поймать неуловимый луч света, играя с солнечными зайчиками. Мир казался огромным, интересным и добрым. Он верил, что так будет всегда! Каждый день он верил в чудо и добро, ведь там, где мама — всегда спокойно и тепло.
Прошло немного времени, и малыш научился ловить бабочек, карабкаться по коробке и мяукать от радости, когда мама приносила еду. Он был самым любопытным из всех! Рыжий Хвостик — это непоседа, за каждым движением комочка счастья наблюдали его братья и сёстры, а мама вылизывала, мурчала и прижималась головой к нему. Его рыжая шерстка блестела на солнце, как золотая зоря. Мама часто подолгу вылизывала её, ведь знала: настанет день, когда их разлучат.
Однажды пришли люди. Они смеялись, показывали пальцем на котят, и только Рыжий Хвостик запал им в душу больше остальных — он игривый, забавный и мягкий, как подушка, а его шелковистая шерстка переливалась на солнце, как золотой браслет.
Они говорили:
— Какой хорошенький! Заберём этого!
Он даже не понял, что прощается со всеми навсегда. Мама жалобно мяукнула, когда его уносили, а Хвостик лишь посмотрел в сторону мамы из коробки, в которую его посадили. Он улыбнулся, думал, что это просто игра, и скоро он снова будет играть и веселиться со своими братьями и сёстрами в своём маленьком и уютном домике рядом с мамой.
Коробка качалась в руках человека, а мир вокруг пах новым — чем-то чистым, острым и непонятным. Любопытство заиграло в нём к новым местам, где Хвостик ещё никогда не был. Ему всё казалось интересным и добрым — ведь мир не может быть злым, думал Хвостик.
В новом доме всё было странно. Полы блестели, окна сверкали, за дверями гремели голоса. Ему было страшно и любопытно одновременно: он бегал по комнатам, скользил по паркету, играл с занавесками, ловил пыль в лучах солнца. Было весело. Хвостик думал, что теперь у него есть семья, где его любят так же сильно, как мама-кошка. Будут гладить и кормить, греть холодными ночами и прижиматься к нему поближе…
Однажды, играясь, он просто не успел добежать до лотка. Во время игры запутался в занавеске и сам не понял, как всё произошло. Хозяйка закричала. Он не понял, почему. Ведь мама не кричала — она обнюхает, оближет. Он подошёл, мяукнул, хотел прижаться, но получил шлепок. Еще услышал он слова, которых он не понимал тогда. Стало больно. Он чувствовал холод взгляда и злобу, которую ранее не знал.
Хвостик не знал, что делать, куда бежать! В спешке забрался под диван, ожидая, что будут бить опять. Просидев всю ночь один, в пыли и холоде, забившись там в углу, на утро он решил: «Я выйду! Я к людям пойду!» Вылез из укрытия, к хозяйке тихо, осторожно подошел; на руки тут же он вскочил и начал ластиться, мурчать как он умел.
На следующий день, играясь на столе, он случайно опрокинул вазу. Вода пролилась, цветы рассыпались, осколки звякнули об пол — как будто сердце треснуло у Хвостика. Прижался он к столу и мордочку от страха опустил. Женщина схватила маленькую шкурку и за шкирку вынесла на улицу, швырнула его. Сказала лишь слова: «Ты надоел!» и захлопнула двери за собой, ушла.
Он остался один, и мамы не было с ним рядом.
Сидел он под дождём, весь мокрый, дрожал от холода и вопрошал: почему, за что!? Он же просто хотел играть. Хотел, чтобы его любили, обнимали и кормили. Дарить тепло и ласку в ответ он был готов. Но нет — ответ был тут таков.
Ветер бил по мокрой шерсти, лужи холодили лапы. В животике урчало…
Хвостик пытался вернуться, но дверь была закрыта. Он жалобно кричал, мяукал и стучал мокрыми лапками, скребясь. Но дверь была глуха...
Мир стал чужим и злым. Его пинали, обижали, а собаки соседские рычали, пытаясь сорваться с поводка. Хвостику стало страшно, холодно и одиноко.
Он залез в тёмный подвал, там мяукал и кричал…
Свернулся он в клубок, и снится сон ему — о доме, где он не одинок. Там мама его рыжее тельце обнимала, мордочку лизала. Братья и сёстры бегают, играют. Там тепло, уютно, и вокруг добро.
Вдруг — резкий звук! Открыв глаза, Рыжий Хвостик проснулся и понял: здесь всё не так — тут он один.
Научился он искать еду — в баки мусорные полез, но и тут наткнулся он на злобу ото всех. Кто-то пнёт, а кто и камнем зашвырнёт. Он понял лишь одно — тут лучше не попадаться на глаза.
Лишь иногда улыбнутся люди, мимо проходя, да на «кис-кис» кивнут. Но уже понял я — и не пойду, ибо знаю: побьют опять они меня.
Не часто, но бывали дни, когда в кота летели кусочки хлеба, а не кирпичи.
Время шло, и к боли он привык. Пустота вокруг, и холод с голодом с ним породнились.
Он слышал смех в окне детей, как чайник свистнет на плите, как кто-то позовёт:
«Мурка, иди кушать!»
Его маленькое сердечко сжималось от боли и печали. Он знал: больше никто не позовёт его. Ночи стали длинными и холодными. Ветер выл, как волк на луну в холодном, голодном лесу.
Забегая под железную машину, он грелся, где тепло. Там пахло железом и бензином, но было хорошо — не холодно, тепло! Засыпая, под машиной, в те тёплые минуты снился ему дом, где тепло и светло.
Мама — тёплое мурлыканье, запах молока, и он снова маленький, счастливый.
Он часто просыпался он от звука рычащего мотора. Когда он не успевал быстро убежать, машина волокла его по земле, царапая и прижимая к асфальту. Шрамы на лапках заживали плохо. Глаза потускнели, шерстка стала грязной. Хвостик стал осторожным, научился не доверять и быстро реагировать на неизвестность.
Когда проходили люди, он отходил в сторону. Но внутри всё равно оставалась надежда — крошечная, как тот первый лучик света, за которым он когда-то тянулся лапками в картонной коробке, где была мама.
Однажды он услышал шаги. Мальчик. Сладкий голос, протянутая рука. Котёнок подошёл, сердце стучало быстро, будто впервые снова поверил.
Но из окна закричала женщина:
— Не трогай, грязный! Заболеешь!
Мальчик отдёрнул руку. Котёнок остался стоять, глядя вслед. А потом просто лёг на обочину. Он устал! Он не понимал, почему мир стал таким холодным и злым. Почему добро ускользнуло из его мягких рыжих лап?
Он смотрел на небо — серое, тяжёлое — и думал, что, наверное, где-то там, за облаками, всё иначе: тепло, тихо и светло. Там солнце греет, и любовь пылает, которой ему так сильно не хватает.
В этот момент он лишь успел почувствовать, как свет фар автомобиля коснулся его мягкой шёрстки. Он даже не успел мяукнуть — испугаться он тоже не успел. Просто закрыл глаза. И вдруг стало тихо и темно.
Открыл глаза и почувствовал тепло. И мама снова была рядом. Она лизала лоб его, и голос её звучал так мягко, как шелест травы:
— Всё хорошо, малыш. Теперь ты дома.
Он замурлыкал, впервые за те долгие дни. Теперь он больше не мёрз и был не одинок.
Если взял — не предавай!
Телеграм-канал автора: https://t.me/k_gulienko
"У тебя ничего не получится, зачем тебе это дело без прибыли? Хватит летать в облаках, живи реалью" - читали морали люди в окружении. Молодой динамичный решительный мальчик Гриша слышал эти слова, но старался не придавать их значения к себе. Всякий раз сбегая с учений или "важных дел", он то и дело прибегал к берегу и тщательно всматривался вдаль. Как будто что-то тянуло его в морской дали. Что-то неизведанное и таинственное. Уходили дни на это и всякий раз возвращаясь домой Гриша слышал одни и те же слова, мешающие концентрироваться на свои интересы. Энергия переполняла его, он желал победить это ощущение интереса и понять что же ждёт его там. Судьба даровала ему возможность заработать на простенький бинокль. Теперь то мальчик с ещё большим интересом бежал к берегу, но всё же то и дело возвращался ни с чем. Шли годы- долгие дни, которые тянулись болотной вязкостью. Теперь у берега стояла палатка в которой жил подросший юноша. Холодно, голодно и одиноко. Зато его сердце кипело и наслаждалось теплом его настоящих желаний. "Почему я страшусь это сделать?"- то и дело спрашивал он себя, смотря на закат. И в пустой тишине, под редкие песни птиц засыпал. Наконец Гриша решился. Под покровом ночи он проник в порт. Раньше его внимание привлекал небольшой корабль, который то и дело плыл в то самое направление и возвращался. Незаметно проникнув на корабль, Гриша спрятался и начал ждать отправления. С первыми лучами солнца, корабль начал своё движение. Сердце Гришы забилось от волнения, росла тревога и возвращались те самые слова, которые он когда-то слышал будучи в малом возрасте. "Всё получится"- успокаивал сам себя юноша и наблюдал за движением судна. Его прежнее место обитания скрылось за горизонт. Только пустынная морская гладь виднелась вокруг. На вторые сутки пути, Гриша как будто увидел одинокий остров. Он взглянул на него с помощью нового навороченного бинокля, который приобрёл перед походом в порт и был поражен. Остров сиял зеленью и будто отражался в прозрачной воде, омывающая берег. Юноша выйдя из укрытия бешено пробежал по палубе, устремляясь к шлюпке. Он успел обрезать канаты и та камнем упала в море. Гриша прыгнул с корабля и выплыв из воды, очутился в шлюпке. Схватив вёсла, он с горящими глазами поплыл к острову. На полпути от острова, юноша увидел дырку в шлюпке. Видимо та упала с корабля на что-то колкое. Вода приходила медленно, так что время позволяло добраться до берега. Яростно налегая на вёсла, Гриша смог добраться до острова. И тут он увидел настоящую картину. Прозрачная вода стала обычной водой, слегка мутной. А яркая зелень сменилась выгоревшей местностью с одинокими полуживыми деревьями. Яркий свет в глазах Гришы потускнел. Он сел у берега и пустотно смотрел вдаль. Время будто остановилось. Проходящих кораблей, самолётов больше не встречалось вдали. Долгие годы тянулись принятием положения. За это время юноша окреп и стал мужчиной 40 лет. Он нашёл пещеру с грунтовыми чистыми водами, смог посадить несколько деревьев и растений из оставшихся семян. Шлюпка стала отличной кроватью, которая стояла на входе пещеры. Постепенно остров действительно начал зеленеть и преображаться. Справившись с одиночеством, Гриша наслаждался им, оживляя увядшие дары природы. Годы длились долго и вот уже выходя на берег, Гриша видел в отражении старца. Остров было не узнать: вместо темного полотна от пожара раскинулась зелёная трава, деревья величественно возвышались над землёй. Старец то и дело смотрел на свои труды и всплакивал. Именно этого он так и ждал и с приятными и ласковыми мыслями он шёл спать. Его сон нарушил какой-то шум. Выйдя из пещеры, Гриша увидел какую-то странную технику, похожую на корабль и ещё одну на подобие самолёта с винтом. Услыша знакомую речь, он медленно приблизился и начал подслушивать разговоры. Странные люди то и дело говорили о какой-то прибыли и роскоши. Они будто делили остров и торговались. Гриша не выдержал и выбежав из укрытия крикнул: кто имеет право делить наш общий дом?? На его слова сбежались люди в форме и подняли оружие. Но не успев и сказать пару слов, как с другой стороны острова послышались взрывы. Толкнув старца, люди поспешили на звук. Завязалась драка: звуки выстрелов, взрывов, дым от огня, крики и вопли оглушили остров. Гриша стоял и смотрел со страхом на происходящее. На миг, который напомнил ему старую картину острова. Побежав на врагов он толкнул одного из них, выхватил оружие и начал отстреливать неприятелей. Не успев убить и двух человек, как он почувствовал приближение смерти. Дыра в голове от патрона обездвижела старое тело. Гриша упал на колени, а следом покатился бездыханно вниз по холму. Очнувшись на мгновение, он посмотрел на берег. Лунный свет дорожки, переливающийся волнами, отразился в его глазах. Старец подумал: "вот я и получил внимание от своих трудов, жаль что на труд не обратили внимание". Приливная волна захватила тело старца и укрыла в водной глади. Битва за остров продолжалась недолго и вскоре оставшиеся в живых люди покинули его, спасая свои жизни, оставив только выжженную землю и мутную воду.
Каждый день я выхожу на охоту. Я убиваю время. Не слишком большое, не слишком маленькое, а такое, которое мне по зубам. Нужно найти подходящее время. Лучший способ поймать время – это ничего не делать. Объясню. Вы садитесь и просто ничего не делаете. Приходит время. Оно очень любопытно. Оно осторожно подбирается к вам и начинает рассматривать. Ему кажется, что вы то ли задумались, то ли медитируете, то ли открываете новый закон термодинамики. Оно не догадывается, что вы ничего не делаете. Проходит где-то восемь часов. Время успевает привыкнуть к вам, ложится у ваших ног, думает о чём-то своём. И вдруг – раз! – оказывается, что вы ничего не сделали. Время убито наповал.
Другой вариант подловить время – поставить невыполнимую задачу и замаскировать её так, чтобы видна была только верхушка айсберга. И бросить время на её выполнение. Через месяц глядишь – ничего не сделано, а время убито. Отличный способ, если вы умеете ждать.
Говорят, убийство – занятие аморальное. Для слишком чувствительных натур есть замечательное средство – использовать на охоте дробь. Не говорите: «Я приступлю к делу через час». Говорите: «Пять минут!», потом ещё пять минут, потом ещё… Так времени уходит гораздо больше, а стыд и совесть тихо дремлют. Ничего ведь страшного. Всего пять минут.
Не слушайте хронозащитников, которые на каждом углу кричат о том, что время нужно беречь. Когда времени мало – охота вызывает особый азарт. Вы с трудом отыскиваете время, с величайшей осторожностью подбираетесь к нему через горы рутины и быта, выставляете прицел, ни единым движением не выдаёте своего местоположения… Выстрел – время бежит – ещё выстрел – валится на землю, последний – контрольный – в циферблат, и охота закончена. Ваши зрачки расширены, в кровь выброшен адреналин, вы чувствуете себя героем, вы справились с опасным противником, который грозил вам полезной деятельностью, прогулкой с любимой девушкой или – Боже, спаси и сохрани – чтением классической литературы.
Но порой встречается матёрое, страшное время, которое не берёт ни капкан, ни силок, ни патрон. Вы уже испробовали все методы, а оно идёт себе и идёт. Вы кричите, запугиваете его, а оно не останавливается. Вы выкапываете у него на пути яму, а оно просто летит. И кажется, что время огромно, что сколько его не убивай – всего не перебьёшь, что столько ещё впереди, что утерянное время не имеет значения, что научишься тайм-менеджменту, и всё будет отлично! И вдруг – раз…
Ну, совершенно неожиданно.
1712 год
Вот бочка с водой, под ней мы разжигаем костер, вода нагревается и превращается в пар.
Далее пар под давлением идет в эту камеру и вращает механизм.
1942 год
Вот защищенная емкость, с толстыми стенками, назовем ее ядерный реактор. Внутри находится уран, его ядра распадаются, осколки ядер разбивают ядра рядом и так далее.
В результате этой реакции выделяется тепло, которым мы нагревам воду, которая превращается в пар и крутит механизмы.
3100 год
Тут мы видим специальную секцию, в которую помещены капсулы с антиматерией, туда же мы загружаем обычное вещество. Какое, это зависит от типа реактора.
В результате аннигиляции двух частиц, мы получаем световую и тепловую энергию.
Далее нагревается вода, превращается в пар.............
Нужно было протереть пыль на раме в деревянных завитушках. Но, заглянув в овальное зеркало, Витя вскрикнул от испуга: за его спиной стоял полноватый господин в мятом сюртуке, жилете, при пышном галстуке.
— Чего орёшь, дурак? — мужчина сердито надул щёки с клочковатыми бакенбардами.
— Вы кто? — сипло выговорил Витя.
— Севастьян Евграфович Златопольский! — приосанился толстяк, и Витя услышал, как скрипнули на господине пыльные сапоги. — Помещик и поэт!
— Так вы и Пушкина знали? — выдохнул Витя.
— Чуть что, так Пушкин! — набычился Златопольский. — Будто бы на Руси и других поэтов не было? Ты вот тоже стихи пишешь, знаю.
— Пишу, — смущённо кивнул Витя. — Как на работе время есть. Я с мамой живу, мы этот прабабкин дом продавать хотели. А как вы тут оказались?
— Деревня эта моя была, в девятнадцатом веке, — с сожалением вздохнул помещик и гордо выпрямился. — Зеркало домой забери. С моими стихами ты прославишься!
— Как?
— Да записывай, — великодушно махнул рукой Златопольский и проникновенно продекламировал:
В тиши ночной, когда все спят давно,
Когда луна висит, как блин в окно,
Я, вдохновлённый музою пустой,
Пишу стишок — и сам не знаю, кто!
О, как прекрасны облака в тиши!
Как чуден кот на печке, как хорош!
Как мыши в подполе весело шуршат,
Как тараканы в кухне в ряд стоят!
— И как с этим прославиться? — с сомнением покачал головой Витя.
— А то я не слыхал нынешних-то стихоплётов! — обиженно надулся помещик, потом упёрся в бока. — Не чета мне! Пиши, говорю, пока я добрый!
— А про любовь есть? — прищурился Витя, вспомнив о кудрявой Светке.
— Да, пожалуйста! — сделал поэт широкий жест:
О, как прекрасна ты, как свет нежданный!
Как тень на солнце, как туман над речкой,
Как кот на крыше в час прохладный,
Как муха на стекле беспечно!
Твои уста, как мёд живой,
Твои глаза, как звёзды в час ночной,
А я, как пень в лесу глухом,
В любви твоей горю огнём!
— Треш лютый, но прикольно, — Витя полез за смартфоном. — Пошлю ей.
— Любая барышня будет под впечатлением! — с готовностью уверенно закивал истлевший поэт. — Ты, главное, меня слушай и записывай!
Витя уже строчил заметку в телефоне, радостно начиная путь к известности и признанию.
