Плохие родители

Сколько себя помню в сознательном возрасте, мать постоянно жаловалась на маленькую кухню. Кухня действительно была небольшая – 6,5 кв. м. Но в целом наша трёхкомнатная 63-метровая квартира была очень даже ничего, комнаты все изолированные, в хорошем чистом районе Ясенево, окна выходили в тихий зелёный двор. До ближайшего метро 15 минут ходьбы неспеша. Рядом было несколько парков и всего, чего только пожелает душа. До центра Москвы 40 минут на метро. До своего института я добирался за 55 минут.

Но недовольство кухней гложило и гложило сознание матери:

- Мне неудобно тут готовить, тут очень тесно! Как же мне всё это надоело! – несколько раз она закатывала демонстративные истерики.

Регулярно шли жалобы на готовку:

-Вас четыре мужика, а я одна! Мне очень тяжело!

По телефону подружкам она часто жаловалась на тяжёлую участь готовить на большое количество мужиков.

Мне на обед мать, как правило, готовила, как она называла «картофельный суп». Чистила пару картошек, шинковала и варила на воде, присолив и добавив для приличия морковки. Вечером с негодованием замечала, что я «сожрал целую кастрюлю» этого замечательного супа. Хотя моему растущему организму, истязаемому ежедневными трёхчасовыми тренировками, пару картофелин с водой было явно мало. Может из-за постоянного недоедания я отставал в развитии и выглядел тщедушнее одноклассников.

После одной из истерик мать объявила, что вообще больше не будет готовить:

- Ешьте в столовой или давайте покупать пирожки, - размазывая слёзы верещала она. Это при том, что никаких карманных денег мне никто не давал.

Однако при всей её ненависти к готовке большую кухню хотелось всё больше и больше. Откуда она узнала про Южное Бутово и почему именно оно останется загадкой, но взор матери обратился именно туда. Вскоре созрело гениальное решение – продать 63 метра в Ясенево и купить 82 метра в Южном Бутово. Там нас ожидали огромная кухня в 8,5 метров и приличным чуланом в 6 метров квадратных. Решение было озвучено отцу, и ему оставалось только кивнуть, т.к. права голоса в семье он не имел и полностью подчинялся матери, которая в случае несогласия работала по ранее изложенной схеме – истерика, вопли, рваньё волос, катание по полу, умирание от мигрени и обвинение (как правило меня) в своей скорой смерти.

Вскоре меня повели к нотариусу, чтобы я отказался от права собственности на жилплощадь. Мать уверяла меня:

— Это совершенно ни на что не повлияет, это пустая формальность, просто подпиши вот тут и всё. Мы тебя пропишем к бабушке, чтобы тебе точно досталась её квартира, а жить по-прежнему будешь с нами.

Хотя бабушка написала завещание только на меня одного, и квартира досталась бы мне в любом случае. Позже всё это мне здорово аукнется, но об этом потом.

Начался переезд в новую квартиру в Ю. Бутово. Рано утром мы вдвоём едем туда с озлобленным отцом разгружать машину. Едем нескончаемо долго. Сперва минут 10 едем по МКАДу, затем сворачиваем в Бутово, и минут 20 едем мимо бесконечных кварталов и светофоров. Кварталы начали заканчиваться, и я было подумал, что вот-вот будет наш дом, но нет, едем дальше. Начинается лес, затем опять кварталы и светофоры. Ну, наконец-то, теперь точно приехали, подумал я. Опять нет, едем ещё дальше. Кварталы заканчиваются, начинается огромное поле, кое-где виднеются деревенские дома. Где-то впереди снова виднеются кварталы. Снова проезжаем череду новостроек. Ну теперь-то уж точно свернём к нашему дому? И снова нет, едем дальше. Среди новостроек виднеются высокие заборы, краны, бульдозеры и самосвалы, грязь и строительный мусор. Блять, неужели мы здесь будем жить? Наконец, мы сворачиваем во двор. Ехали, как мне тогда, казалось, не меньше часа.

В квартире нас ждал «ремонт от застройщика»: ванна из фольги, обои из туалетной бумаги на кривых стенах, максимально дешёвый и безобразный линолеум на кривом полу, двери из тонкой фанеры, гудящая и свистящая сантехника, и вишенкой на торте был санузел. Стены санузла были сделаны из тончайшего гипсокартона, и если надавить на них пальцем, то кафельная плитка начинала отваливаться.

Мать выделила мне комнату непосредственно рядом с санузлом. Братья по замыслу автора переезда должны были делить между собой соседнюю комнату, а родители себе взяли самую большую.

-Здесь я буду вязать, - говорила мать, указывая на большой чулан.

Незадолго до этого она купила у подружки большую японскую вязальную машину. У неё вдруг проснулась непреодолимая тяга к вязанию, и она ежедневно часами вязала никому ненужные свитера и шапки под педерестическое завывание Погодина.

Создавшуюся идиллию нарушали несколько НО.

Братьям на тот момент исполнилось 13 лет, а значит в самом разгаре шёл пубертат, и они начали дрочить. Делать это в маленькой комнате друг перед дружкой было неудобно, и они делали это в ванной, непременно по ночам. Первый раз я просыпался в час ночи от удара дверью, затем долго не мог уснуть, т.к. вода битый час с грохотом падала на пол душевой кабины, а картонная стенка санузла никак не способствовала шумоизоляции. Затем с 2 до 3 ночи шёл дрочить второй брат, и история повторялась. В 5 утра просыпалась мать, а я просыпался вслед за ней, когда она громко сливала в унитаз старую заварку. Никакие уговоры, никакие просьбы не шуметь по ночам не действовали.

- Не смей тут командовать, ты тут вообще не прописан! Если что-то не нравится, то уматывай по месту прописки, - резко отрезала мать.

- Мы моемся по ночам, нам так нравится, и вообще ты здесь не прописан, уматывай «к себе домой», - говорили братья.

Совершенно разбитый я собирался в институт. Если раньше нужно было просыпаться в 7 утра, чтобы собраться и доехать, то теперь задача резко усложнялась. До ближайшего метро автобус ехал 1 час 10 минут и делал 47 остановок. Но это было ещё не всё! Из нашего района автобус ходил раз в 30 минут и ездил жуткой набитый. Итак, только до метро я добирался, стоя на одной ноге, за час десять. После такого автобуса энтузиазма резко убавлялось, а ещё предстояло ехать 40 минут на метро. Также весь день предстояло провести без еды, т.к. родители не давали мне ни копейки на обеды – «ты и так сидишь у нас на шее».

Проблематично было доехать и обратно домой. В тот год ударили аномальные морозы, а автобуса приходилось ждать полчаса. Ходил и другой автобус, гораздо чаще, но он не доезжал до дома три километра. Чтобы не замёрзнуть на остановке, я садился в этот автобус, а затем шёл пешком три километра через поле. Лютый мороз и сильный ветер заставляли ускоряться, и я бегал, чтобы не околеть.

Как назло, этот период выпал на очень тяжёлый третий курс, где отчисляли много народу. Когда мать решала квартирный вопрос, ей даже не пришло в голову поинтересоваться, как я буду ездить на учёбу, и нужен ли мне этот переезд. Тогда меня уже списали со всех счетов, я был для них биомусором. Ставка родителей была сделана на братьев. Но мать серьёзно просчиталась с жилплощадью. Оставить жить двух бурно развивающихся подростков в маленькой комнате было грубой ошибкой, требовавшей скорейшего решения. И оно не заставило себя долго ждать.

Расшатанная материными истериками моя нервная система, подростковая агрессия братьев, недовольство отца, «сидение на шее», отработки питания по выходным, бессонные ночи, отсутствие права голоса в семье, напоминания о моих птичьих правах на квартиру - всё это не добавляло мне здоровья, и приводило к ссорам. После одной из ссор мать заявила:

- Всё! Уматывай отсюда! Хватит!

Т.к. юридических прав на жилплощадь в квартире родителей у меня не было, мне ничего не оставалось, как взять сумку и уехать к бабушке.

Градус ненависти был такой силы, что через несколько дней, забирая остальные вещи, я нашёл в своём письменном столе изрезанные ножом журналы с автографами известных футболистов, в т.ч. «зубастика. Кто их изрезал осталось загадкой.

Через три года пришло известие о смертельной болезни матери. Я думаю, что не последнюю роль здесь сыграли психические расстройства матери. После каждой истерики её мучили адские головные боли, она пачками пила обезболивающие, отравляя и без того измученный организм. Мать нашла себе какого-то «хорошего» по её словам невропатолога, но подозреваю, что тот не знал всей правды и не мог прописать адекватное лечение. Наверняка, она не рассказывала ему, как катается по полу в припадке истерики, как истошно вопит, рвёт на себе волосы и рыдает из-за неубранной постели или не помытой чашки. Если бы отец вовремя забил тревогу, видя явно неадекватное поведение матери, убедил бы её сходить к психиатру, то возможно она прожила бы дольше. Но отец предпочитал свою злость вымещать на мне, сваливая на меня вину за материны истерики, и упрекая в её скорой смерти.

Проходим с мамой совместную терапию. Работаем над темой границ и соблюдением договорённостей.

Каждая из нас написала список своих требований, потом мы их обсуждали. В моем списке кроме всего прочего были пункты:

1. Не спрашивать у меня, и не вызнавать у других, информацию о проблемах, об образовании, воспитании, лечении и вообще, ребёнка (ее внука). Мама очень тревожная и любую проблему превращает в безвыходную катастрофу мирового масштаба. Ребенок с особенностями и проблем хватает, а ее тревога на меня действует очень разрушающе и заразительно.

2. Не высказывать никаких суждений и не давать советов по поводу моей внешности, работы, образования и т.д и т.д

После 3х! сессий, мы пришли к какому то согласию и она согласилась.

Как мама соблюдает мои границы на практике:

1. Ты мне ничего не хочешь рассказать про внука? Совсем ничего. Ну как хочешь.. ты конечно как знаешь, но вообще-то я его бабушка и имею право знать. И твоя мать! Но бог тебе судья. Не хочешь, ну как знаешь, ну вот такая у меня дочь, такую вот я воспитала...

(На попытку возразить и на призыв отрефлексировать, что же такое она сейчас делает, отвечает: я ничего не спрашивала у тебя про ребёнка! Я спросила, не хочешь ли ты что-то мне рассказать. Это у тебя реакция не нормальная!)

2. Я ей предъявила, что она меня обманула (была неприятная ситуация). В ответ: Вот знаешь, когда люди хотят договориться они должны подходить друг к другу доброжелательно, и не решать заранее, что другой их обманывает. Нужно делать шаги навстречу! И я бы посоветовала тем кто так думает про другого, сначала посмотреть на себя и свои поступки, а потом уже обвинять окружающих.

(На призыв к рефлексии: я тебе ничего не советую и не комментирую, я же вообще про людей!)

Это тупик. Она реально не понимает что говорит????? Я немного в отчаянии. Я много сил и эмоций вложила в терапию..

КОММЕНТАРИЙ Психолога Евгении Богдановой

Изменение поведения и мышления требует больших временных затрат. И чем старше человек, тем, как правило, больше времени уходит на это. Однако ключевой вопрос в том, хочет ли человек меняться, готов ли он принимать помощь. Возможно, ваша мать и не хотела налаживать отношения, а придумала очередную игру.

Стараясь сохранить зависимость в отношениях, токсы пойдут на все. Например, токсичная мама может согласиться посещать психолога. Особенно если дочь это оплатит. Весело же. И дополнительное время со своей жертвой можно провести, узнать ее больные точки еще лучше, высказать свои претензии. А вне стен кабинета психолога имеем то, что имеем: хитрые манипуляции, обходные пути, сопротивление, обесценивание, нарушение личных границ и прочее. Странно, что психолог никак не реагирует на это. Конечно, если ему известна вся ситуация.

Что же делать в таком случае? Проходить терапию отдельно от матери. А относительно вопроса «Она реально не понимает что говорит?????» можно сказать следующее. Или у матери действительно настолько неразвито критическое мышление и она не может трезво оценивать свои действия и брать на себя ответственность. И тогда ей нужно проходить терапию по развитию этого мышления. Или она не хочет ничего менять и продолжает уничтожать вас, найдя новый рычаг воздействия. Я больше склоняюсь ко второму, потому что все говорит о ее нежелании идти вам навстречу. Если бы она действительно хотела наладить отношения, то прислушивалась бы к вам.

Значит, нужно принять тот факт, что мама не готова меняться и работать над собой, отношениями, и заняться своей жизнью.

Много бесплатной информации по этой теме вы можете найти в моем Инстаграм https://instagram.com/psych_bogdanova_tp

Бесплатная группа поддержки для людей которые пережили психологические травмы: https://www.facebook.com/groups/ToxRoditeli

В 1998 году мне пришлось взять академ по состоянию здоровья. Я очень боялся, что отец снова потащит меня на стройку, естественно без оплаты, в грязь и холод, грузить кирпичи и цемент, убирать мусор, мешать раствор. Взяв в руки газеты, я судорожно звонил по немногочисленным объявлениям. Большинство объявлений предлагало распространять гербалайф или нечто подобное, обещая золотые горы. По оставшимся объявлениям меня раз за разом посылали на хуй, т.к. везде требовался опыт не менее трёх лет и высшее образование, даже грузчиком, даже раздавать газеты.

Недавно грянул кризис 98-го года, миллионы людей остались без работы, так что мне без опыта и связей ничего не светило. Я отчаялся звонить по объявлениям и начал спрашивать у знакомых и родственников хоть какую-нибудь работу, но везде было глухо. Только дядя по большому блату предложил поработать грузчиком на рынке у знакомых армян.

- Я тэбэ буду платыт 50 рублей в дэн, - говорил хозяин палатки Ашот. – Ко мнэ хатят работат хохли за 30 рублей в дэн, но я так уж и быт буду тэбэ дават 50, как масквичу с образаваниэм! – Ашот закатил глаза от собственной щедрости.

Проезд до рынка и обратно домой обходился мне ровно в 51 рубль. Таким образом я зарабатывал минус один рубль, если не ездил зайцем, и это, не считая затрат на пропитание. Пятьдесят рублей по тем временам это как сейчас 208, если за точку отсчёта взять чизбургер. Тогда он стоил 12 рублей, а щас стоит 50. Если удавалось проехать зайцем, то у меня появлялись деньги на обед. Грамотно обедать меня учила продавщица Надя:

- Покупаешь пачку ролтона за рубль, маленькую пачку майонеза за два рубля и батон белого хлеба. Завариваешь ролтон большим(!) количеством кипятка. Бульон ни в коем случае не сливать, в нём самая суть. Съедаешь сперва лапшу. Затем в бульон выдавливаешь весь майонез, размешиваешь и ешь с большим количеством хлеба. Вот тебе будет и первое и второе и очень сытно, - с важным видом учила хохлушка.

Конечно, большое спасибо Наде за такие рекомендации, но от такой диеты наверняка начнутся проблемы со здоровьем. Сама она питалась так уже много лет, отправляя львиную долю своей зарплаты детям и мужу на Украину.

На складе мне иногда удавалось спиздить пакет сока «Сантал», тогда ещё итальянского, и побаловать себя сладеньким. И для справки, обед в столовой на рынке стоил 50 рублей, и был мне заказан.

Через пару месяцев, осознав бесперспективность своей работы грузчиком за зарплату ниже стоимости рабочей силы, я ушёл с рынка. Близился новый год, и про меня родители на время забыли. Вскоре как гром среди ясного неба грянула неприятная новость. Хозяин завода, где работал отец, решил преподнести ему новогодний подарок в виде увольнения. Долгое время на отца поступали жалобы от подчинённых, и в конце концов наступила логичная развязка. Мать в то время не работала, и я почуял лютый пиздец, который не заставил себя долго ждать.

В один прекрасный день отец злобно объявил мне, чтобы я далеко не уходил, т.к. завтра рано утром «еду с ним». Ехали мы несколько часов куда-то на запад Подмосковья. Вскоре приехали в некий илитный посёлок посреди леса, где мне предстояло провести ближайшие несколько месяцев. Хозяин дома описал задачи - ежедневно чистить снег на территории участка, следить за отоплением, вовремя сливать канализацию, убираться в доме и охранять территорию. Так начался новый этап моей жизни – работа охранником-дворником. Жить предстояло в небольшой комнатке при входе в дом. В целом условия были неплохие, особенно радовала перспектива не видеть своих родителей и братьев, с которыми обострились отношения из-за жилплощади. Мать для чего-то сообщила братьям, что я не прописан в квартире, и в любой конфликтной ситуации мне говорили - уматывай отсюда, «ты здесь не прописан».

— Значит так, я уезжаю, чтобы здесь было всё хорошо, - строго предупредил Александр Юрьевич, хозяин дома. – Да, и вот ещё что…, - он зачем-то полез в кошелёк. – Вот тебе «пайковые», - хозяин протянул мне 50-рублёвую бумажку.

Вот это поворот! Оказывается, раз в неделю мне полагалось 50 руб. На эти деньги тогда можно было купить ведро картошки или 5 десятков яиц. Отец, естественно, мне никаких денег давать не собирался. Моя зарплата по слухам составляла 150 долларов или 4500 руб, что было совсем недурно по тем временам, но из этих денег я не получил ни копейки, т.к. хозяин рассчитывался непосредственно с моим отцом, а тот всё забирал «на семью».

Так началась моя жизнь на 50 рублей в неделю. Первое время я питался одной картошкой и хлебом. Иногда кое-чего перепадало из хозяйского холодильника. Александр Юрьевич раз в неделю приезжал на фазенду, выпивал бутылку водки под нехитрую закусь, а утром, уезжая, давал добро доесть остатки курицы-гриль и ливерной колбасы из его холодильника.

Как-то раз, обходя огромный дом, я наткнулся на кладовку с запасами овощных «закруток». Видимо, жена хозяина, развлекаясь, наделала консервов по старой привычке. Хотя, будучи главбухом одного из крупнейших на то время банков, она могла себе позволить питаться в лучших ресторанах Парижа. Закрутки здорово выручали меня, позволяя немного разнообразить хлебо-картофельную диету. Время от времени я брал по баночке, аккуратно расставляя оставшиеся банки, чтобы в глаза не бросалась пропажа. Хотя подозреваю, что про эти банки давно уже все забыли.

Весна в том году выдалась очень снежная. Почти каждый день шёл густой снег, и участок оказался завален метровыми сугробами. Тогда хозяину пришла идея вывести весь снег с участка. «Иначе здесь скоро будет болото» - часто повторял Александр Юрьевич. Для вывоза снега приехала бригада мужиков на газели. Я целый день закидывал совковой лопатой снег в кузов и сильно потянул спину. Боли потом мучили очень долго, но никого это не волновало кроме меня. За день мы тогда вывезли только половину снега.

Оставшуюся половину предстояло вывести мне. В течение нескольких дней я резал снег лопатой на кубики и вывозил его с участка на санках. Вскоре приехал возить снег и мой отец, который тоже работал у Александра Юрьевича, только водителем-снабженцем-разнорабочим. Под злобные окрики и шипение отца я с утроенной энергией вывозил снег с участка на санках.

Ближе к вечеру отец неожиданно засобирался.

- Я поехал встречать Коленьку с Димой, а то им очень тяжко ехать на автобусе от метро. Если вдруг позвонит Юрич, то скажи, что я буду завтра к 8 утра и мы продолжим вывозить снег, - строго дал указания отец.

Вот это любовь! Поехать за двести километров туда-обратно, рискуя попасть под немилость хозяина только для того, чтобы встретить у метро любимых деток, которым так тяжело ехать на автобусе с мольбертами…

Братьям тогда было по 16 лет, и они ходили на подготовительные курсы в институт, иногда приходилось брать с собой раскладные мольберты. Все абитуриенты носили такие доски, и спокойно ездили на общественном транспорте, ничего страшного в этом не было. А тут такое горячее желание помочь сыначкам, преодолев 200 километров, растранжиря при этом 30 литров бензина.

Сразу вспомнился случай из детства, когда отец после школы заставил меня ехать ему по работе за краской в хозяйственный магазин. Я купил 12 больших банок краски, разложил их в две сумки. Придя на автобусную остановку, я понял, что физически не смогу влезть в туго набитый автобус. Чтобы удержать равновесие, схватиться за поручень и встать на ступеньку, мне нужно было иметь хотя бы одну свободную руку. Но у меня были заняты сразу две руки. Сумки были очень объёмные и тяжёлые, а автобус ходил редко и приезжал переполненный. Вариантов у меня было два – или ждать до глубокого вечер на морозе, когда пройдёт час-пик, либо идти через лес несколько километров пешком. Я выбрал второй вариант. Помогла хорошая физическая подготовка, и я кое-как донёс краску до дома. Как только я переступил порог дома, на меня сразу накинулся отец:

-Что так долго? Где ты всё это время шлялся? – орал он, лопаясь от злобы. – Дома столько дел, а ты где-то бродишь!!!

Я задыхался от обиды и мычал что-то невнятное в своё оправдание. У меня отваливались руки от тяжёлых сумок, я прошёл с ними несколько километров, выполняя задание отца, и вместо благодарности шквал агрессии.

И тут такой поворот… Тогда я тащил для него огромные сумки, и за это ничего кроме нагоняя не получил. Сейчас я с надорванной спиной, голодный, за 50 рублей в неделю таскаю снег под злобные окрики, а папа в это время едет за двести километров подвозить любимых сыначек до дома, которые вполне могли бы доехать и на автобусе. Возить своих деточек от метро домой отец ездил всю неделю, пока мы выгребали снег.

Вскоре хозяин сообщил мне, что переводит меня сторожить другой дом. Это оказалось большое недостроенное здание с одной более-менее пригодной для жизни комнатой. Там была железная кровать, старый советский телевизор с тремя программами, ржавая плитка для приготовления пищи, одновременно являвшаяся обогревателем. Плитка работала настолько плохо, что на ней можно было вскипятить только маленький чайник воды. Один раз я ждал, когда закипит кастрюля с картошкой, но за четыре часа так и не дождался. Как ни странно, но картошка оказалась вполне пригодной для употребления. Колодец с водой находился в километре от дома, и частенько я кипятил растопленный снег, когда было лень идти за водой. Мыться было негде, и я в течение нескольких месяцев не мылся вообще, только раз в три дня нагревал воду, чтобы помыть голову. Когда потеплело, то появилась возможность мыться в пруду и собирать берёзовый сок.

В посёлке был небольшой магазинчик с дикими ценами и минимальным ассортиментом, а до ближайшего нормального магазина надо было идти 4 километра по лесу.

Опытным путём, опираясь на ощущения своего организма, я пришёл к оптимальному пищевому набору. Основу составлял горох, который я готовил в разных вариациях, яйца, рис, гречка и растительное масло – это всё, что я мог позволить себе на 50 рублей в неделю. Молодому организму требовалась белковая пища, наверное, поэтому была сильная тяга к гороху и яйцам.

Время от времени ко мне приезжал Александр Юрьевич, осматривал участок и выдавал 50 рублей. Но частенько «пайковые» задерживались. Один раз после нескольких дней голода, получив деньги, я съел в один присест сразу десяток яиц. Было такое, что никто не приезжал в течение трёх недель. Продукты благополучно кончились, и я ничего не ел в течение трёх дней кроме нескольких кусков хлеба и бульона из кубиков. Голова кружилась, и я вставал с кровати только в случае крайней необходимости. Голод заставил меня пойти по окрестностям, где я познакомился с другими сторожами, они здорово выручали меня, давая немного еды. С одним украинцем, моим собратом по несчастью мы крепко сдружились и общаемся до сих пор, хотя он давно уехал к себе на родину.

Недалеко от дома находилась маленькая ферма при воинской части. Я познакомился там с солдатами, и они обеспечивали меня противным серым хлебом и варёной сечкой в неограниченных количествах.

Никаких занятий кроме телевизора и маленького приёмника там не было. Сначала я слушал всё подряд, пока на средних волнах не поймал две интересные радиостанции – «радио резонанс» и «народное радио». Первой давно уже нету, а вторая вскоре перекрасилась. Как-то по чистой случайности я послушал на «народном радио» лекцию борца с алкоголем Жданова. Она заставила меня серьёзно задуматься об алкоголе и полностью прекратить его потребление. Впоследствии я узнал, что в своих лекциях Жданов приводил много антинаучных доводов, но в главном он был совершенно прав – алкоголь — это наркотический яд в любых дозах и смысла в его употреблении вообще нет.

Ближе к сентябрю моя карьера сторожа закончилась. Я проработал почти восемь месяцев за 50 рублей в неделю. Всю мою зарплату полностью забирал отец. Несмотря на все сложности был и положительный опыт. Я научился выживать в экстремальных условиях, экономно расходовать средства, переосмыслил происходящее вокруг, бросил пить и курить, но к сожалению не понял тогда того, кем я являюсь для своих родителей, своё место в их мире – место «козла отпущения», дойной коровы и унитаза, куда они канализируют все свои неприятности. Мать спустя несколько лет умерла, а отец ещё долгое время тянул из меня жилы и сосал кровь.

Моя мама, особенно в начале нашей жизни пыталась лезть и высказывать мне всякое, что ей не нравится во мне, в жене.  Особенно когда мы жили вместе. Чаще всего она это делала по телефону, когда я был на работе. Звонок с как дела перерастал в какую-то фигню и упреки. При чем разговор такой мог растянуться на целый час, пока я пытался доказать, что я не такое говно и жена тоже. В какой-то момент мне надоело и я сказал, что мне ее мнение абсолютно не интересно и слушать я его больше не буду. Хотя ее это не остановило сразу. Готовит жена не так как она привыкла. Уборку мы не делаем каждый час и просто чушь выдуманную ей лично. Припоминание обид столетней давности и почее, сейчас уже не вспомнить всего. При том верила так в это будто это была истина , а нее ее фантазии. Не такую принцессу она своему сыночке хотела или хз, что атм было у нее в голове. Ну и я тварь неблагодарная и предатель тоже. Она меня растила, а теперь бац и женился я. Рассказывала мне о том, что я думаю (ну она так считает), при этом пытаясь меня убедить, что я действительно так думаю (на самом деле нет, но ей же виднее, она лучше знает, что я думаю).

Когда мы стали жить отдельно и общаться вроде как нормально снова мама  обижалась на меня почему я ей не звоню, не спрашиваю как дела. А я не хочу. Потому что знаю во что может перерасти этот звонок. Но она мне кажется до сих пор этого не поняла. Она же прав, все лучше знает.

НО Я ВСЕГДА был на стороне жены, защищал от любых ее упреков. Не важно насколько они были надуманными или существенными. Это наше дело, а не ее. Я большой мальчик, как-то разберусь сам если будут претензии у меня.. Доходило чуть не до драки, когда моя мама распалялась. И в итоге может с год после всего с ней почти не общались. Я стал предателем, но честно говоря мне было уже пофиг. Я перестал доказывать обратное.

Если б я пошел на поводу то действительно хоть разводись было.

При том что жена у меня хорошая! Но видимо мне надо было маму просить, чтоб она лично мне жену нашла, а не самовольничать. Может тогда бы она не придиралась.

25 вам лет, 30 или 40.. почему-то я должен все еще слушаться маму по ее мнению и свое мнение иметь в запасе, если оно не совпадает.

Но я ей много раз повторял, пытался донести мысль и не один год на это ушло, что у нее есть свое мнение и даже если она мне его высказала, а я его внимательно выслушал, это не значит что я поступлю как она хочет. Я приму свое решение, а к ее мнению я могу прислушаться, могу частично учесть или вообще проигнорировать. И это не значит что я плохой или еще что-то. Просто это ее мнение, и даже если она считает, что права на 1000%, я могу так не считать. И даже если я ошибусь - ну на ошибках учатся.

Мне 31 год. Рад присоединиться и рад видеть здесь всех братьев и сестер по несчастью. Хочу рассказать о своем наболевшем. У меня тоже проблема с матерью. Хотя вся семейка такая, кто-то лучше, кто-то хуже.

У нее даже возможно есть психические отклонения и много комплексов в голове. Так вот меня с детства били сильно ремнем и палками, разбивали губу пару раз, под дых били, в частности мама с покойной бабушкой. Били за то что я сильно засмеялся, за то что я пролил чай, если я не хотел есть или уронил случайно еду на пол получал по лицу. Уже не говорю про психологическое насилие и их коронные фразы:

Чтоб ты сдох,
Чтоб руки поотсыхали,
Скотина безрогая,
Чтоб ты кровью захлебнулся,
Мы тебя в интернат сдадим" и тд.

Обещали натравить на меня дядей или двоюродного брата, 2 раза так и сделали и я оказался избит очередной раз.

Постоянно стыдили и прививали чувство вины, говорили что у тебя ничего не получится. Из-за этого я был застенчив и зажат, у меня были нервные тики (кстати за нервные тики я тоже и словесно и физически получал). Когда я подрастал, бабушка умерла, мы с мамой (кстати с отцом они в разводе, да и никто бы с ней не выдержал бы жить) переехали в город. Началась обесценивание по новой + добавился гиперконтроль.

Честно признаюсь до 16 лет моя мать спала со мной в одной кровати, покуда я не стал бунтовать и она ушла в другую комнату. Гиперконтроль проявлялся что она фактически ограничивала общения с ребятами, препятствовала появлению новых друзей, так сказать социальная изоляция, и это фактически продолжалась чуть ли не до 25 лет. Если я шел куда то гулять то звонила раз 10 и более. На ночь кстати я так никуда и не ходил.

Один раз в 21 год сходил на тусовку, так потом получил от нее жесткого нагоняя. Особенно она ненавидела женщин и девушек, считала их всех проститутками и запрещала с ними общаться, и это наиболее остро проявлялось между 17 и 25 годами. Считала что сексом заниматься это постыдно. У нее постоянно теории заговоров, то кто-то порчу на нее накладывает, то родственники хотят квартиру отобрать и много других касающихся разных аспектов жизни. Особенно проявляется что все мои друзья и особенно подруги настраивают меня против нее.

У нее кстати никогда с детства подруг не было и хобби тоже не было. Своих университетских одногруппниц считала сплошь проститутками, этакая сверх моралистка. Кстати интернет и смартфоны считает злом и упрекает меня что я лажу в интернете.

Теперь гиперконтроль тоже проявляется, например если кто-то звонит мне она подслушивает разговор, а потом требует отчитаться о чем говорили, кто звонил и тд. Физически тоже бывает руку поднимает, например пару раз меня била за то что я не побрился. Если я с ней делюсь своими планами, переживаниями, она начинает обесценивать и упрекать, хоть я по хорошему с ней хотел поговорить. До сих пор говорит что лучше бы я тебя сдала в интернат.

Еще, запрещала мне самостоятельно покупать одежду даже в возрасте 21-22 года, и модную одежду я никогда не носил. Кстати после школы в 2006 году не хотела покупать мне мобильный телефон, потому что это зло и люди кто ходят с ними ненормальные. Но все-таки купила, правда со скандалом, а я тогда в универ поступал.

Вот так, и это еще вкратце рассказал. Ну и что вырос с неврозом, ПА, психосоматикой, пью антидепрессанты. За это она меня называет "дурным". Друзей у меня увы нет. Девушек тоже не было. Учеба никогда не давалась мне потому что невроз был и голова была считай свинцом залита, ничего не лезло. В школе гнобили, так как я не мог дать отпор, ибо был зажат сильно.

Так вот, вы спросите а почему ты живешь с ней до сих пор? Сейчас все расскажу.

После армии в 2012 году я впервые в жизни, робко неуверенно, начал отстаивать свое мнение, за что сильно получал от нее. Я решил съехать на съемную хату, благо тогда финансовые средства позволяли. Вы не представляете что мне это стоило и крики ее, и удары по лицу и манипуляции своим здоровьем, даже скорую пару раз себе вызывала. Но я съехал и жил 3 года отдельно.

НО!!!! Самое главное от токсичной мамы то я уехал, но из себя из головы ее не убрал, как не убрал ее директивы, неадекватные установки. Меня гложило чувство вины что я предал маму + осуждение общества, что я ушел от мамы, ибо в глазах общества она идеальная женщина, учитель с кучей грамот. Я приходил к маме каждые выходные. Она мне нервы трепала, и насильно всучала продукты, якобы помощь, кстати за эти продукты она до сих пор мне вспоминает. Если я не брал их она оскорбляла меня и орала на меня, обзывала тварью и другими словами.

Так вот живу я отдельно, все вроде налаживается, сходил к психотерапевту, выписали таблетки. И я думал что все прошло, но внутренняя мать все равно сидит и командует мной, хоть после лекарств я ее голос в голове перестал слышать. И вот в 2016 году, в сентябре, я сделал главную ошибку, я вернулся опять в этот дурдом к матери по своему же желанию. Кидайте в меня тапки, я это заслуживаю, но я был во власти матери, прямо как гипноз, как наркомания. Но что сглупил, это мягко сказано, это трындец!

Придирки как обычно вернулись, и я стал выпивать, хоть когда жил отдельно совсем не пил и даже спортом занимался. У меня еще с детства такое есть, когда сильно психотравмирующая ситуация уходить в мир грез (эскапизм называется, кто не знает погуглите) и так я жил 2017-2019 год. Вот такая у меня голова, такие нервы испорченные. Потом в 2019 году пришлось уволится с работы и устроится на гораздо менее оплачиваемую работу.

После этого она стала еще больше меня контролировать, упрекать, кричать, манипулировать ибо знает что у меня нет денег и друзей и я от нее никуда не денусь, так сказать все по классике про домашних тиранов.

Где-то с конца прошлого года до меня как-то все стало доходить, я стал переосмыслять, проделал работу над собой и ужаснулся в каком я ужасе оказался. Теперь у меня не очень хорошая ситуация с финансами, буду искать новую, более оплачиваемую работу и съезжать от нее уже с концами. Мораль всей басни такова дамы и господа, свалить от токсичной матери это обязательное условие, но еще важнее прочистить свой мозг. Лучше с помощью психолога или самому, но это надо. Потому что хоть на край света уехать, твой травмированный мозг с такой мамой-абъюзером останется с тобой. Кстати к психологу я ходил, но мне как-то не помогла, только хуже стало. Может следовало менять специалиста... Но в текущий момент, на специалиста у меня денег нет. Теперь моя задача выйти из финансовой ямы и дальше развиваться. Буду действовать. А Вам, уважаемые читатели, желаю, в первую очередь, душевного спокойствия и хорошей самооценки.

КОММЕНТАРИЙ Психолога Евгении Богдановой

Все, с чем вы столкнулись обусловлено неспособностью матери пережить развод. Вероятно, с одной стороны, она видела в вас супруга и поэтому ненавидела. С другой стороны, она хотела навсегда привязать вас к себе и получить от вас ту любовь, которую не дал супруг. То есть на психологическом уровне она пыталась сделать вас своим мужем. Отсюда и сон в одной постели до 16 лет, и запрет на общение с девушками, и тотальный контроль. Обесценивание – это всего лишь еще один инструмент. Ведь закомплексованного, неуверенного в себе ребенка с проблемами в социализации проще удержать рядом.

Мысли о всемирных заговорах и том, что кто-то настраивает ребенка против родной матери – еще один классический прием токсов, которые не хотят отпускать сына или дочь. И рядом с этим обычно еще идет фраза:

Я же о тебе забочусь.
Тебе меня не жалко?

Скорее всего, у матери были проблемы и до развода с супругом (судя по ее трудностям с социализацией и ненавистью к женщинам в юности). Так или иначе, это не входит в вашу зону ответственности. Вы не должны становиться для матери психологическим мужем, жертвовать собой ради нее, пытаться исцелить ее. Но вы можете и должны позаботиться о себе. Однако, как вы заметили, самостоятельно это сделать непросто. При самостоятельной борьбе, особенно без поддержки других людей и, наоборот, под давлением общественных стереотипов, откаты будут случаться чаще, чем при лечении у специалиста.

Действительно, нельзя исцелиться только через физический переезд. Важно психологически сепарироваться от матери. Это можно сделать при помощи ДПДГ и гипноза. Кстати, со всеми последствия токсичного детства (невроз, ПА, депрессия, психосоматика и прочее) тоже можно справиться при помощи этих методов.

Много бесплатной информации по этой теме вы можете найти в моем Инстаграм https://instagram.com/psych_bogdanova_tp

Бесплатная группа поддержки для людей которые пережили психологические травмы: https://www.facebook.com/groups/ToxRoditeli

Возраст 0-6, часть 2.

Сладости

Мне около 4 лет -- мой рост на уровне второго от пола стеклянного куба витрины в магазине, где лежат конфеты. Мать спрашивает, какие конфеты я хочу. Я отвечаю, что никакие, считая, что просить конфеты -- это плохо, так поступают только капризные дети, заставляющие родителей тратиться на себя свыше необходимого. Продавщица начинает сюсюкать со мной и говорить, что первый раз видит ребёнка, который не хочет конфет, я продолжаю отказываться и очень хочу уйти, мать радостно хвастается "вот, хочешь купить ребёнку конфет, а она отказывается." Я ловлю ноты поощрения в её словах.

Позже я начинаю понимать, что если отказываться от конфет самОй, отлучением от конфет невозможно наказать за "плохое поведение", а меня нельзя обвинить в попрошайничестве у взрослых, это приносит удовольствие.

Матери выдали на работе сладкий "детский" подарок, в котором лежит сникерс, я очень хочу его попробовать. Мать говорит, что он вредный и невкусный, что это не настоящий шоколад, и она съест его сама, а мне даст настоящий шоколад. Я киваю и соглашаюсь, мать жрёт сникерс и говорит, что он правда очень невкусный. В какой-то момент после, за что-то обидевшись на мать, я говорю: "Ты съела мой сникерс", она отвечает, что сникерс -- не мой, а её, потому что подарок дали ей, а не мне. Сейчас я знаю, что сладкие подарки дают на детей и только на детей, и каждый раз, когда коллеги отдают остатки сладкого подарка/целиком на съедение коллективу, я обязательно удостоверяюсь, что их дети слишком малы для конфет или не любят конфеты из подарка.

Где-то с этого времени я решаю сдерживаться в прошении сладостей/игрушек насколько могу.

В какой-то день мать и её мать в очередной раз суетятся, мать говорит что-то вроде "вот он придёт, ..., пусть попробует, ..." и нервно наставляет меня: "Вот сейчас придёт мужчина, называй его только дядя ((Имя)), запомнила? Только дядя ((Имя))!!!" Приходит мужчина, здоровается со мной, у матери наигранная улыбка (я уже поняла, как выглядит наигранная улыбка), я предлагаю ему поиграть в мяч. Кидаю мяч, а он смотрит и улыбается, но не ловит, я громко спрашиваю: "Дядя ((Имя)), что же вы не ловите?" Он поворачивается к матери и тихо спрашивает, почему "дядя". Мать что-то отвечает с полуулыбкой, затем они то ли уходят, то ли меня уводят от них. Дядя ((Имя)) был мой отец, с которым мать разводилась ещё до моего рождения. Впоследствии мать ругалась, что он "пришёл к ребёнку и принёс всего лишь чупа-чупс", который дешёвый и вредный. Я была очень огорчена, что мне не дали этот чупа-чупс, я считала это офигенным подарком.

Называть "дядя ((Имя))" нужно было потому, что "отцом называют только тех, кто участвует в воспитании, а он -- чужой дядя."(с)

Музыка

Мне 4.5 -- мать звонит по телефону в разные секции/кружки, чтобы узнать, куда меня можно отдать, так как я уже умею читать и как-то считать, но везде отказывают ввиду низкого возраста. В школе искусств соглашаются, меня отдают на рисование, танцы и фортепиано. Учительница фортепиано спрашивает, хочу ли я учиться, я понимаю, что нужно ответить да, чтоб порадовать мать.

Так начались 9 лет моего музыкального мучения -- 7 лет стандартного обучения, 1 подготовительный год и 1 год после выпуска. Чем старше я становлюсь, тем больше мучений приносит пианино, тем больше воплей и выбеганий матери, моющей посуду, из кухни: "Ты опять сфальшивила! Не сметь начинать заново, играй с конца такта! Я кому сказала!!!"

Рисование и танцы приносят удовольствие, но их решают бросить через год, якобы потому, что дедушке тяжело водить меня на уроки несколько раз в неделю (путь до школы занимает минут 15, с учётом детской скорости передвижения).

Пианино стояло в квартире родителей матери, по её рассказам, она очень хотела заниматься, но ей пришлось учиться играть на аккордеоне, так как пианино смогли купить только к её 9 классу, а потом она была слишком взрослой, чтобы заканчивать музыкальную школу. Мать всё время говорит, как сильно ей хотелось играть на пианино, но сама садится за него эпизодически, а позже -- где-то раз в год.

Год назад я узнала, что отец, который "умел гнать только брак, руками ничего не умел делать" (со слов матери) -- закончил музыкальную школу по классу баян/аккордеон и постоянно играл-пел-танцевал на разного рода общественных мероприятиях, о чём свидетельствуют лично мной увиденные фотографии.

Слова "музыка" и "пианино" становятся для меня ругательными, хотя учителя говорят про наличие у меня хороших способностей к музыке (мне эта похвала незначительна). Плюсы, ради которых я всё же хочу ходить в школу искусств -- мне нравится петь в хоре (входит в программу обучения фортепиано), а также сольфеджио; ещё там можно общаться с другими детьми, а учителя очень добрые к детям. Впоследствии я начну фантазировать, что кто-то из самых любимых из них -- моя настоящая мать, а в роддоме просто ошиблись.

Физическая культура

Примерно в этом же возрасте (4-5 лет) в детской поликлинике у меня находят "искривление осанки" и даже 1-ю степень сколиоза, мать радостно хватается за диагноз. Мне делают рентгеновские снимки, хирург смотрит на них и говорит, что нет там никакого сколиоза. Мать орёт: "Да вы посмотрите на спину, она кривая!" Хирург, к моей радости, говорит: "Да какая кривая, это волосы <падающие на спину с головы> кудрявятся!" Мать продолжает требовать диагноз "сколиоз" на повышенных тонах. К "болезненности", из-за которой (формально) меня не отдали в детский сад, добавляется "сколиоз". Мне назначают лечебную физкультуру, которая мне нравится, и посещение детского бассейна, где я нечаянно быстро учусь плавать под водой. Мать настойчиво вытребовала направление на лечебный массаж, который я ненавижу всей душой: мне стыдно и противно раздеваться перед взрослыми, мне дико неприятно и отвратительно, что 40 минут меня трогают, давят, растирают и т.д.  После прохождения всех физиокурсов мне дают рекомендацию делать зарядку дома каждый день, и мать заставляет заниматься, покрикивая, что я ленюсь. В это же время она жалуется на свой излишний вес и обвислые руки, приносит гантели от дедушки и занимается с ними не более 10 раз (дней), по моей памяти. Меня она постоянно тычет в спину, чтобы я выпрямилась -- "горб вырастет".

Я испытываю описанные неприятные ощущения при условии, что мне ещё везёт с низкой чувствительностью: когда мне первый раз налепили горчичники, сказали, что нужно терпеть "сколько сможешь". Я потерпела жжение, потом сильное жжение, а потом просто уснула с ними. Оставшиеся следы меня тоже не сильно беспокоили. По рассказам матери, я никогда не плакала, когда у меня брали кровь/делали уколы, с рождения; я также спокойно проходила медицинские процедуры вида полоскания горла и намазывания его люголем с помощью куска бинта, намотанного на указательный палец матери. Однажды, когда я сильно порезала колено при падении и мне отрывали бинт, я испустила небольшое "аааа!!!". Дедушка мягко сказал фразу вида: "Что-то ты немного капризничаешь", мать матери ответила: "Прекрати, для ребёнка это нетерпимо!" После этого я подумала, что больше никогда не буду ныть от болевых ощущений: во-первых, я не ребёнок; во-вторых, не хочу выглядеть в глазах дедушки слабохарактерной капризулей.

Как правильно использовать окно

Где-то в мои 5 лет в крайней комнате коридора общежития, где я живу с матерью, ночью начинается пожар, входную дверь коридора не могут открыть ключом, пытаются ломать. Мать будит меня, нервно суёт под одеяло и начинает суетиться, в панике бегая из комнаты в коридор. Я из-под одеяла спокойно смотрю на клубы дыма, проплывающие перед окном, которые выходят из коридора в окно общей кухни. Мне очень стыдно за мать: во-первых, за её истеричное поведение; во-вторых, я считаю, что нужно взять ведро и пойти тушить пожар или всё же открыть/выбить дверь, а не визжать, и что лично я справилась бы с задачей задержки дыхания (натренировалась в бассейне)/выливания ведра (хоть и по половинке)/открывания ключом -- не надо меня прятать под одеяло; в-третьих, всегда есть путь спуска через окно (4 этаж), зацепив простыни за батарею, нет смысла бояться. Приезжают пожарные, общую дверь открывают, пожар тушат, мать продолжает наводить истерику, с утра нервно отпрашивается с работы, снова вызывая стыд во мне, и заставляет меня отхаркиваться в раковину, хотя физически я прекрасно себя чувствую и ничем не хочу кашлять. Мать визгливо жалуется своей матери и всем встречным, как она надышалась дымом, как у неё болит голова и как ей было страшно, я продолжаю испытывать стыд и не знаю, как отделить себя от неё в рассказах -- что мне НЕ страшно, я НЕ "надышалась дымом", и что я пошла бы с утра спокойно на работу. Сейчас мне чуть больше лет, чем было тогда моей матери, я успела не раз повстречаться с бытовыми возгораниями и поучаствовать в их ликвидации -- и я утверждаюсь в правильности мнения себя 5-летней относительно описанной ситуации.

Точно такой же стыд я испытывала, когда мать боялась собак/наркоманов, при этом обучая меня: "Не бойся собак, они это чувствуют -- ой-ой, вон там собака идёт, сейчас надо будет как-то обойти, ой-ой."

Если меня в 5 лет интересовал только безопасный выход из окна и только ради защиты от дыма и огня, в это же время мать первый раз решила пригрозить мне самоубийством с помощью прыжка из окна. Я снова "плохо себя вела" (так обозначались мои действия, которые не нравились матери, но не являлись опасными для жизни/здоровья себя/других, не наносили ущерб дорогому и среднему имуществу/исходно не мешали соседям и т.д.), и мать сказала, что если я не прекращу (или что-то в этом духе), то она выбросится из окна. Я ответила: "Нет, тогда _я_ выброшусь из окна!" Она ответила: "Давай, бросайся!" -- и пошла отодвигать мини-телевизор с подоконника. Я успела посчитать, что сейчас зима, ровно под окном комнаты -- большой сугроб накиданного снега, а над ним -- дерево с мелкими ветками, достигающее 4 этажа. Поэтому даже если мать вывалится из окна, ветки её затормозят, а сугроб самортизирует. Я вспомнила сюжет по ТВ про ребёнка, который выпал из окна, и оценила, что мой вес намного меньше, чем у матери, и даже если мне придётся вывалиться, то это будет практически безопасно, особенно если в полёте цепляться за ветки. Эпизод кончился ничем, мать дёрнула створку окна, побЕгала с напряжённым лицом, закрыла створку окна и вернула телевизор на место.

Наверное, примерно в это время мой мозг решил, что ему нужно образование физика.

Продолжение следует.