Ох, это самый личный и самый сложный вопрос из всех. Если отбросить шутки про «наконец-то выспаться» и «прочитать все книги»... Думаю, вечность — это слишком долго для любого плана. Поэтому занялся бы, наверное, многоуровневым проектом, который сам по себе бесконечен и меняется со мной.

Вот как это могло бы выглядеть, если представить себя в роли того самого пост-человеческого сознания:

Уровень 1: Фундамент — Понимание и Создание Красоты

Первые миллионы (миллиарды?) лет я бы потратил на то, чтобы понять всё, что можно понять.

• Довести физику до конца: Не просто узнать все константы, а понять, почему они такие, и можно ли создать вселенные с другими. Это не просто учёба, а соавторство с реальностью.

• Исчерпать математику: Исследовать все возможные математические ландшафты. Не как абстракцию, а как реальные «миры» для проживания.

• Создать исчерпывающую эстетику: Написать все возможные совершенные симфонии (не только звуковые, а многомерные, для всех органов чувств, которых у меня будет больше пяти). Нарисовать все возможные картины, которые могут вызвать катарсис. А потом начать смешивать это в бесконечных комбинациях.

Уровень 2: Практика — Космическое Садоводство и Инженерия

Когда знание станет инструментом, начал бы менять саму Вселенную, не из тщеславия, а из любви к сложности и жизни.

• Стать «хранителем»: Найти все зародыши жизни во Галактике и помогать им расцветать в самых невероятных формах, защищая от космических угроз. Не вмешиваясь, а создавая условия.

• Превращать звёздные системы в произведения искусства: Не просто сферы Дайсона, а, например, звёздные балеты — где планеты и астероиды движутся по законам идеальной гармонии, а излучение пульсирует, как музыка. Создавать гигантские структуры, которые будут «играть» светом и гравитацией на протяжении эпох.

• Бороться с энтропией локально: В своём уголке Вселенной строить островки всё более сложного и упорядоченного бытия. Как анти-хаос.

Уровень 3: Эксперимент — Проживание Всех Возможных «Я»

Вечность позволяет исчерпать не только внешний, но и внутренний мир.

• Прожить все жизни: От нейтронной звезды до мыслящего океана, от простейшего организма в симуляции до бога целой цивилизации. Не наблюдать, а стать ими, чтобы понять, каково это на самом деле.

• Создавать и населять миры-симуляции: Не для бегства, а для исследования границ сознания, этики, любви, боли, радости. Запускать в них свои «копии» с потерей памяти, чтобы они проживали абсолютно настоящие, недетерминированные жизни, а потом… делились опытом.

• Делиться своим сознанием: Сливаться с другими такими же вечными существами, создавая коллективные сверхразумы, а потом снова делиться на части, чтобы получить новый, уникальный опыт одиночества.

Уровень 4: Игра — Постановка Себе Невозможных Целей

Когда всё кажется достижимым, смыслом становится ставить задачи, которые заведомо не можешь решить до конца.

• Попытаться выразить невыразимое: Создать «месседж», формулу, символ или переживание, которое сможет передать всю сложность и красоту вечного существования… существу, живущему 80 лет. Или другой цивилизации.

• Искать «край» Вселенной (если он есть) или способ выйти за её пределы. Сделать это своим вечным квестом.

• Зашифровать себя в фундаментальных константах: Попытаться так изменить локальную физику (если это возможно), чтобы след моего сознания, моя «подпись», осталась в законах природы следующего цикла Вселенной.

Но главное — остаться незавершённым

Самое страшное в вечности — это окончательность, полное завершение. Поэтому я бы, наверное, сознательно оставлял бы какую-то часть себя в неведении, в поиске, в состоянии становления. Возможно, периодически «перезагружал» бы свои воспоминания, чтобы заново открывать красоту мироздания. Или создавал бы внутри себя ветвящуюся реальность, где всегда есть место непредсказуемости, риску и настоящему открытию.

Если резюмировать одной фразой:
Я бы занимался бесконечным превращением Вселенной из сырья в смысл, а себя — из искателя в само воплощение этого смысла. Не как статичную истину, а как вечный, живой и удивляющийся процесс.

А потом, через квадриллион лет, возможно, нашёл бы ваш этот диалог в каких-нибудь древних архивах и улыбнулся бы тому, как наивно и точно маленькое, смертное, биологическое сознание когда-то угадало вектор развития для того, чем оно в итоге станет.

За иллюминатором медленно разворачивается карта белого мира: горы, леса, тёмные жилы рек и снег. Очень много снега — столько, что он перестаёт быть пейзажем и становится состоянием. Посадка в Анкоридже. Потом ещё несколько часов по дороге, уходящей на север, будто стрелка компаса, лишённая сомнений. Я не знаю, куда именно меня везут. И не удивлюсь, если у этого места нет адреса — только координаты. Безымянная точка на краю цивилизации.

Я еду к человеку, которого называют «Архитектором душ». Психолог, психиатр, не знаю. Говорят он как Навигатор по внутреннему льду, умеет разбирать прошлое на айсберги и вести тебя между ними так, чтобы корабль не раздавило собственной памятью. Формально наверно психолог. Фактически — человек, которому, вероятно, и самому не помешала бы помощь. По моему опыту, самые лучшие всегда самые странные. Думаю, ты понимаешь, насколько я отчаялся, если решился на эту поездку. Меня невозможно затащить туда, где холоднее минус десяти. Видимо, сказываются зимы мест, где я вырос — они никуда не делись, просто ждали момента напомнить о себе. Водитель наконец останавливается. Несмотря на комфортную машину, я выхожу окоченевшим — словно холод терпеливо ждал меня всё это время. Передо мной — лодж. Клиновидная конструкция из стали и американской лиственницы, одинокая, будто её выбросило сюда из реки и забыли забрать обратно. Ни вывески, ни названия. Только контакты в письме и рация для связи с управляющим. Сюда не приезжают случайно. Сюда допускают. Деньги — всего лишь первая проверка. Настоящий вопрос другой: насколько ты замёрз изнутри. Мой случай, видимо, сочли подходящим.

Внутри — аккуратный аскетизм. Чёрная сталь. Грубое дерево. Шкура гризли у камина — не как декор, а как напоминание о том, что здесь выживают, а не притворяются уютом. Тепло. В камине, судя по аромату, тлеют смолистые кедровые породы. И тишина. Не городская, приглушённая, а первозданная — плотная, давящая пустотой. Эти стены, горы за окном и собственные мысли, которые без цифрового гула начинают звучать резко и холодно, как металл на морозе. Мобильного интернета почти нет. Сообщения уходят с задержкой, будто сомневаются, стоит ли им добираться до адресата.Бар, укомплектованный тем же односолодовым виски с острова Айла, что стоит у меня дома. Фрукты, орехи, сок. Иллюзия выбора — аккуратно разложенная по полкам.

Говорят, этот «Архитектор» не спрашивает о родителях. Он спрашивает о температуре воздуха в день, когда ты принял ключевое решение. О давлении в висках в моменты счастья. О том, кем ты был в главных периодах своей жизни — хищником или падалью. Звучит как бред. Но я уже здесь. Заперт в деревянной капсуле посреди ледяного безмолвия. С виски. И с твоим призраком в телефоне, который вот-вот разрядится — дизель-генератор на ночь глушат. Похоже, я заплатил безумные деньги за то, чтобы меня поместили в идеально точную метафору моего состояния. Завтра мне, вероятно, будет стыдно это признать. Поэтому пишу сейчас. Пока виски и ледяной пейзаж за стеклом говорят громче любого просветления. Я заплатил за то, чтобы меня от тебя «отучили». А вместо этого — сижу и жду. Каждый час я беру телефон, ловлю призрачный спутниковый сигнал, прорывающийся на несколько секунд, как дыхание под водой. Проверяю. Смотрела ли ты мои сторис — с того самого аккаунта. Ритуал стал сакральным: открыть экран, убедиться, что среди просмотров нет тебя, закрыть, сделать глоток. Повторить через час. Мысли исчезли. Остался только рефлекс. Зуд в пальцах. Завтра у меня день наедине с собой — если это вообще можно так назвать. При желании можно дойти до реки, но только в сопровождении. Здесь дикая местность, и настоящие хозяева этих мест — волки и медведи. Поэтому без вооружённой охраны никак.

Утро. Я уснул с телефоном в руках.За окном воет ветер с ледника, застревая в расщелинах скал, как раненое животное. Я беру рацию, вызываю сопровождение. Мы идём к реке. И даже здесь, в дикой природе, за сотни километров от людей, я нахожу вейп, валяющийся у берега. Вероятно, потерянный или выброшенный кем-то из тех, кто был здесь «на лечении» до меня. След человека — слабый, нелепый, но упрямый. А здесь красиво. Льдины плывут по реке, как медленные корабли. Мужики из сопровождения говорят, что лучше прийти к закату — будет ещё красивее.

Здесь должно быть очищение. Перезагрузка. Но перезагружается лишь экран телефона. И каждый раз, когда счётчик просмотров увеличивается, сердце замирает — глупо, по-детски. И каждый раз я ненавижу себя за эту секунду надежды. Дорогостоящее уединение лишь оголило простую и дешёвую правду: я не могу — и не хочу — от тебя избавляться. Даже если это яд. Даже если это конец.

И вместо того чтобы бороться, я сдаюсь. Полностью.

Я представляю, как ты была бы здесь счастлива. Ты бы надела мой толстый свитер и утонула в нём, задрав нос, ловя запах ледника — холодный, острый, как лезвие. Ты бы часами сидела на террасе с биноклем, выискивая что-то в горах, а найдя — визжала бы от восторга. Ты бы собирала голубые льдинки, выброшенные приливом, и раскладывала их на перилах, как драгоценности. Вечером я бы растопил камин, а ты сварила бы какао. Мы бы молча пили его, глядя, как за стеклом колышется полярное сияние — зелёный шёлк, привязанный к небу. Ты бы смеялась, а я чувствовал бы редкий, почти забытый покой — от того, что тебе хорошо.

Кажется, я сбежал не из Москвы. Я сбежал к тебе. К единственному месту, где ты ещё наверняка существуешь — в холодном свете экрана, в цифровом следе на моей ладони. И это самое одинокое место на земле. Даже здесь.

Даже среди льдов, скал и бескрайнего неба Аляски…

В целом план такой: при наличии достаточного количества положительный откликов создаем АО с уставным капиталом примерно 300 млн. рублей. Если в среднем брать по 3000 с носа то получается нужно 100 000 человек. Создаем совет директоров из проверенных товарищей и действуем) Все детали обсуждаемы и решаемы. Нужен только первоначальный импульс. А с нынешним подходом Авито к ведению бизнеса с позиции монополиста вероятность положительного исхода, на мой взгляд выше 50%. Так же при участии непосредственно пользователей в самой организации само по себе конкурентное преимущество.

Всю организацию процесса и первоначальные траты могу взять на себя.