Не считая человеческой крови и трав, которые у колдуна имелись в избытке, первым ключевым ингредиентом была чешуя василиска. Чудище, почуяв неладное, спряталось в трубах замка. А ведь нужно было совсем чуть-чуть. Целый час Иоганн выманивал рептилию говяжьей тушей. Как только показалась огромная голова, он вырвал чешуйку зачарованным пинцетом. Василиск бросил на него полный обиды взгляд и скрылся обратно.

Вторым ингредиентом был измельченный коготь грифона. Пфефферкорн купил такой пару лет назад на аукционе, щедро заплатив золотом и несколькими душами.

А вот с третьим ингредиентом было несколько сложнее. Требовалась печень трёхголовой жабы, которая обитала только в Проклятых болотах на восточной границе ада. Жаба эта, помимо трёх голов, обладала ещё одной особенностью: была совершенно не подвержена колдовству, а значит, ловить её надо было вручную.

Иоганн переоделся в походную одежду, взял сачок, гнилое мясо — отличную приманку для трёхголовых жаб, — начертил на полу круг и принялся бормотать заклинание телепортации. В момент перемещения в портал неожиданно прыгнул фамильяр, что, видимо, сбило заклинание, так как очутился колдун не возле проклятого болота, а в Мёртвом лесу, где росли уродливо скрюченные чёрные деревья без листвы. Переместиться отсюда магией не было возможности, ведь координат он не знал. Пришлось три часа тащить до нужного места пешком (слава сатане, хотя бы направление было ему известно). В дороге Пфефферкорн проклинал фамильяра последними словами, дошёл даже до того, что назвал его ангелом. Добравшись наконец до места, Иоганн разложил гнильё и принялся ждать. Жабы непременно должны были появиться. Ждать пришлось чуть больше, прежде чем жирная, покрытая множеством наростов, жаба вылезла из болота и, облизываясь тремя языками, направилась к мясу. Дождавшись, когда она подойдёт поближе, Пфефферкорн бросился к ней с сачком и… промазал. Жаба отпрыгнула назад. Он попытался ещё раз и снова потерпел неудачу. Причём тварь, словно издеваясь, неподвижно сидела в метре от него. Иоганн бросился на неё третий раз и провалился в болото с головой, лишь капюшон торчал на поверхности. Он попытался сотворить заклинание, но не смог ни открыть рта, ни сделать жеста руками. «Ну вот и всё, — подумал Пфефферкорн, — погибаю в самом рассвете сил, в сто девятнадцать, не дожив и до ста двадцати. И как погибаю: не побеждён белым магом, ни сражён великим воином, не сгорел в пламени дракона… Стыдно будет показаться перед предками в аду». Он потерял сознание.

Очнулся Пфефферкорн на твёрдой земле. Рядом сидел фамильяр и смотрел на него преданными глазами. Когда хозяин провалился, он побежал на выручку, схватил колдуна за капюшон плаща и, с силой, которую не ожидаешь от такого небольшого создания, вытащил из болота. У его лап лежала трёхголовая жаба. Иоганн почувствовал неведомое прежде тёплое чувство и даже почесал фамильяра за ушком, но опомнился и одёрнул руку.

Телепортировавшись домой, Пфефферкорн принялся за приготовление зелья и вложил в него всё своё мастерство. По замку распространилась такая вонь, что пленники в подземельях стали просить отрезать им носы, а мандрагора выбралась из горшка и попробовала уползти. Иоганн был страшно доволен результатом, он очень устал за день и прилёг отдохнуть.

Тем временем, не забывший обиды василиск, заполз в лабораторию и опрокинул котёл с зельем на пол. Когда Иоганн проснулся и отправился за ядом, чтобы привести наконец-то свой жуткий план в действие, то поскользнулся на луже. Изрыгая проклятия, он случайно вызвал из ада Астарота. Чрезвычайно недовольный тем, что его оторвали от важных дел, великий герцог превратил колдуна в ящерицу, и в таком облике Пфефферкорн провёл две недели, прежде чем снова стал самим собой.

В этот раз я не отвлекался на то, чтобы глазеть по сторонам, всё моё внимание было приковано к моему противнику. Поэтому, как только раздался сигнал к началу боя, я смог заметить, как Ульрих слегка присел, а в купе с бурой энергией, которая собиралась в его ногах, он явно собирался всё решить одним ударом, не считая меня за достойного противника.

Это был великолепный прыжок, подкреплённый боевым кличем северных варваров. Ульрих оторвался от земли и за считанные мгновения преодолел десять метров, которые нас разделяли, а могучий вертикальный удар с лёгкостью переломал бы мне половину костей. Вот только за миг до того, как мой противник прыгнул, я рванулся вперёд, низко стелясь у самой земли. Тем самым проскочив у противника между ног и оказавшись за его спиной в момент приземления.

К сожалению, после этого манёвра я находился в нижней стойке, почти сидя на корточках и возможности нанести удар в спину оппоненту, который был существенно выше меня, просто не было. Но я нанёс удар наотмашь параллельно земле, не целясь, а скорее опираясь на какое-то чутьё. Почувствовав, что деревянный клинок рапиры совершил жёсткое столкновение и, услышав оглушающий вопль боли, я понял, что удар попал в цель.

Чудом сумев сохранить хладнокровие, я ощутил движение воздуха за моей спиной и поспешил разорвать дистанцию. Словно лягушка, я прыгнул вперёд, ощущая опасность всем своим естеством. Что-то пронеслось совсем рядом с моей головой, даже немного взъерошив волосы. Отскочив на пару метров, я развернулся и увидел, как Ульрих тоже разворачивается влекомый инерцией удара. Не поддавшись болевому шоку, мой оппонент так же, как и я, ударил назад своим большим топором, вот только, имея преимущество в длине оружия, он легко мог меня достать. Если бы я вовремя не отскочил, топор размозжил бы мне голову, и не факт, что даже лучшие жрецы после такого смогли бы меня вылечить.

Мы снова стояли лицом друг к другу, я всё так же выжидал и наблюдал. Ульрих же попытался кинуться на меня снова, вот только, при попытке опереться на левую ногу, слегка пошатнулся и зарычал сквозь зубы. После чего бурая аура, которая в этот раз была более тусклая, окутала его повреждённую ногу, и он неспешно начал ко мне приближаться. Судя по всему, мой удар удачно попал под колено и повредил или даже порвал связку.

Нам преподавали не только анатомию монстров, но и анатомию человека. Ходить при повреждении связок чудовищно больно. А при разрыве и вовсе, практически невозможно. Но Ульрих, несмотря на это, упорно шёл на меня.

Ринг был слишком мал, чтобы можно было бесконечно бегать, а быть повторно загнанным мне совсем не хотелось. Я двинулся вокруг Ульриха, обходя его с правой стороны, тем самым заставляя того опираться на повреждённую ногу.

Мне нужно было тянуть время, поединок с Игорем должен был отнять у моего противника немало сил сущности зверя, да и сейчас ему приходилось постоянно их расходовать. К тому же с каждой секундой боль должна была только нарастать и вытягивать всё больше физических сил. Вдобавок ко всему, я начал имитировать атаку, совершая ложные выпады, не забывая держать дистанцию. Со стороны, наверное, это выглядело как причудливый танец.

Ульрих, устав это терпеть, с каждой секундой всё больше впадал в ярость, что спровоцировало его наносить мощные размашистые удары, подкреплённые силой зверя. Вот только от каждого такого взмаха я с лёгкостью уходил, отслеживая накапливающуюся бурую ауру Медведя. Да и, честно говоря, эти удары не отличались изощрённостью, несмотря на всю силу и скорость, которая была в них заложена.

Спустя пару минут мой обессиленный противник рухнул на колени, мне оставалось только приставить оружие к его мощной груди, после чего судья зафиксировал победу.

Протянув руку Ульриху, как того требовал дуэльный этикет школы Охотников, я опасался реакции моего соперника: всё-таки победа, на мой взгляд, была не совсем честная. Я выиграл не столько мастерством, сколько измором, так и не скрестив клинки с противником. Ульрих же отличался буйным нравом.

К моему удивлению, в голубых глазах северного великана читался только восторг вперемешку с интересом. Он крепко сжал мою руку, пытаясь подняться. К счастью, поспел младший учитель, который судил наш поединок. Вместе мы смогли поднять Медведя, чтобы отвести его к жрецам.

— А я недооценил тебя, беспородный граф, — раздался густой бас. — Ты оказался гораздо более хитрым и ловким, чем я рассчитывал, для того, кто не владеет силой. Да к тому же ещё и позабыл главную заповедь воинов моего народа.

Старое прозвище в очередной раз кольнуло меня. Я уже пару месяцев его не слышал. Но за первые полгода в школе, стараниями Майкла, оно довольно прочно успело за мной закрепиться.

— А что это за заповедь такая? — поинтересовался я. — И, пожалуйста, обращайся ко мне «Турин».

— Как пожелаешь, Турин, на правах победителя ты можешь требовать к себе уважения. Что же касается заповеди, то она звучит так: «Не соревнуйся в силе с сильным, не соревнуйся в скорости с быстрым и не пытайся быть изворотливее ловкого». Я же бездумно бросился вперёд, что в итоге и стало причиной поражения.

— Похоже, что я, не зная того, как раз этих принципов и придерживался. Хотя, в самом начале, замешкайся я хоть на мгновение, и ты бы меня достал. Ну а потом, я всего лишь воспользовался ситуацией, — попытался я хоть немного утешить Ульриха.

— Турин, не надо ложной скромности, не пытайся умалить моё поражение. В поединке важно только то, кто по итогу одержал верх. А все эти сопли про честь и достойную победу оставь изнеженным рыцарям. Настоящий воин не должен стесняться своих побед.

Достоинству, с которым голубоглазый северянин произнёс эти слова, мог позавидовать любой правитель срединного континента.

— Тогда, я надеюсь, нам ещё удастся скрестить клинки в следующем году, — заявил я, протягивая руку Ульриху. — И в тот раз в моей победе уже никто не сможет усомниться!

— О! Вот это хорошо сказано! — воскликнул великан, пожимая мне руку с такой силой, что я даже услышал хруст костей. — Я буду ждать, и поверь, тогда уж я точно не проиграю!

Продолжая вглядываться в поле, просчитывая ходы, искать выход из ситуации, он заметил, как к нему движется фигура. Ловким движением монета отправилась в карман, а рука легла на рукоятку кинжала. Человек приближался всё ближе и это заставляло его тело напрячься в ожидании чего-то неизвестного.

— Ты Коинум? — обратился подошедший.

— Смотря кто спрашивает, — Коинум едва заметно сжал кинжал. — И какая у него цель?

Повернув голову в сторону подошедшего, он окинул его взглядом. Перед ним стоял смуглый парень, на вид лет пятнадцати, тёмные и коротко остриженные волосы, выбритое лицо. Его выправка и заметный мышечный рельеф говорили о том, что он ещё недавно занимался тяжёлым физическим трудом. Через плечо висела сумка, вид которой давал понять, что она явно не для вида. Позади него стоял невысокого роста человек, ухоженная борода, богатая одежда была сшита из плотной ткани цвета графита. На пальце правой руки был перстень, больше напоминавший часть кастета, нежели украшение. Первые признаки того, что это птица высокого полёта. Такие обычно не забредают в этот район, да ещё и в такое время суток. За дверями определённо были пара охранников, которых оставили там и которые готовы ворваться внутрь в любой момент. А возможно и внутри таверны был осведомитель, который следил за ним.

— Я знаю, что это ты, можешь не юлить, — промолвил парень. — Мой господин хочет с тобой поговорить насчёт одного дела.

Он сделал едва заметный кивок назад и отошёл в сторону. Коинум почувствовал едва заметное жжение в районе кармана, где была монета. Это значило лишь одно — «Якорь памяти» где-то рядом. Значит мальчишка не просто подай-принеси, а настоящий «хранитель памяти» с хозяином.

Пока он размышлял и вспоминал, чем мог заинтересовать столь важных людей, бородач подошёл ближе и без спроса сел за стол.

— Я Фалей, а это мой помощник Брик, — он указал на парнишку. — Есть одно деликатное, срочное дело. Оплата достойная, а вас нам рекомендовали как лучшего в этих делах.

Коинум едва улыбнулся. Ему стало смешно от таких речей и заискивания. Да он выполнял работу, порой грязную и даже жестокую, но никогда бы не подумал, что кто-то его рекомендует. Обычно заказчики стараются не пересекаться с ним. Что же за дело такое, ради которого к нему пришли сами.

— Мне не интересно, — Коинум потянулся второй рукой за кружкой и сделав глоток. — Пусть вот он и выполняет, это его долг — служить вам.

Последние слова звучали как издевательство над ними. Рабов, их владельцев, веру, магию он презирал, как почти и всё в этом мире. А сегодня он сорвал джекпот. Перед ним не просто раб и его хозяин, а два человека: один боится за свою жизнь и обращается к магии, а второй верит в свою миссию и защищает первого.

— Мальчишка ещё мал для таких вещей, — Фалей бросил взгляд в сторону руки, что лежала на кинжале. — Да и опыта у него пока маловато.

Показав на сумку и слегка кивнув, словно давая разрешение, он откинулся на неудобном стуле. Брик ловким движением снял её и аккуратно поставил на стол. Оттуда донёсся лёгкий звон стеклянных флаконов, которыми она была полна.

— Загляните внутрь, возможно это вас убедит, — сказал Фалей, ёрзая по стулу.

Не убирая руки с оружия, Коинум приоткрыл её и заглянул внутрь. Его глазам предстал редкий, притягательный вид — семь бутыльков с водой. Таким не разбрасываются просто так, значит дело действительно трудное, а он такое любит. Тело словно расслабилось. Поняв, что опасности здесь нет, он расправил плечи.

— Заинтриговали. Теперь мне нужны детали.

— И это только аванс. Получите ещё столько же после дела, если конечно всё пройдёт как надо. Брик, — Фалей поднял взгляд на парня, — дай нашему другу то, что мы писали с тобой.

Ловким движением руки на столе оказался лист жёлтой бумаги, что был закрыт печатью. Коинум взял его в руки, сломал печать и развернул. Там была написана лишь пара строк:

Цель: Золь Дрейк
Адрес: Верхний город, жёлтый большой дом, ограда украшена необычными животными
Примечание: охрана — трое человек, один всегда внутри дома, возможно, имеются магические ловушки. Очень любит не спать ночами, днём сон чуткий, обострённое чувство опасности

— Мотив? — Коинум поджёг лист. — Это конечно не важно для дела, скорее так, личный интерес.

Фалей усмехнулся.

— Сунул нос не в своё дело, — добавил он. — Решил, что поймал удачу за хвост, может торговать воздухом на виду… а тот возьми и оторвись. Жадность до добра не доводит.

Он встал из-за стола, ещё раз окинул взглядом наёмника и направился к выходу. Брик, в силу привычки, сделал поклон головой и бросился догонять своего «господина».

Фигуры скрылись за дверями таверны и Коинум смог выдохнуть. Он редко получал заказы таким образом. Обычно к нему присылали гонца с посланием, либо же письмо оказывалось под дверью его комнатушки, что он снимал в этой захудалой таверне. Сделав пару глотков из кружки, он осматривал помещение и пытался убедить себя, что за ним не следят. Встав из-за стола и взяв сумку, он отправился к лестнице, что вела на второй этаж.

Поднявшись, он распахнул дверь. Его убежище — небольшая комнатка, где навсегда поселился запах сырости. А свет, что пробивался через узкое окно днём, освещал лишь малую часть помещения. Он сел за стол, положив перед собой аванс, зажёг свечу и принялся размышлять над делом, что ему поручили. Незаметно для себя, снова достал из кармана монету и принялся вращать её меж пальцев. О том жаре, которым она пылала буквально десять минут назад, не осталось и намёка. Она была всё такая же чёрная, а холодок приятно расходился по руке. Это помогало ему сосредоточиться.

За собственным раздумьем он не заметил, как свет луны пробился сквозь узкое окно. Он упал прямиком возле Коинума, оставляя на полу густой оранжево-красный отблеск. Наёмник переключил своё внимание на игру света, что переливалась на грязном полу. Невольно по телу пробежала дрожь. Даже его пробивало на страх при виде лунного света таких зловещих тонов. Коинум понимал, что затмение лун близко. Вечно тёмная Эфира скоро закроет яркую Люмину, и лишь яркий красный свет будет озарять планету по ночам. От одной мысли тело прошибало в горячий пот, а разум затуманивался. Наёмник припоминал прошлое затмение, которое было пару лет назад и повлекло за собой множество войн, жестокости и просто смертей. Умирали люди не от людей, а от «Чтецов». Чем ближе затмение, тем чаще они выходят из своих тёмных убежищ и астрального состояния, нападая на людей.

— Скоро будут реки крови, — сказал он вслух, словно его кто-то слышит. — Нужно спешить выполнить заказ и постараться залечь на дно.

Хорошо обдумав свои действия на завтра, он собирался встать из-за стола. Но при попытке подняться по телу растеклось обжигающее тепло, что заставило его снова сесть на стул. Старые шрамы болели, а ноги отказывались слушаться. Разум затуманивался, монета почти выпала из рук, но он успел зажать её в кулаке. Боль нарастала, и монета, зажатая в кулаке, стала впиваться в руку. Вены расширились по всему телу, сердце учащённо билось, а кровь закипала у него под кожей. Этот обжигающий жар превращал его в слабую, беззащитную мишень. Коинум этого очень боялся: жар обжигал, лишал его контроля над собой и своим разумом. Умирать он хотел со своими мыслями, а не без них. Где-то вдали послышались стоны и крики. Это была боль ментально слабых людей, их разум начинал погружаться в страх и отчаяние.

Луны вновь скрылись за облаками и свет постепенно пропал. По его ощущениям прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем боль начала отпускать. Прилагая большие усилия, он смог подняться и пройти в сторону кровати. Завтра однозначно будет тяжёлый день, необходимо восстановить силы и подготовиться.