Серия «Лицевая»

Край огорчений для меня — место конкретное. Находится в пустом "киндере". Попался такой однажды. Совсем без ничего, даже без деталек, которые собирались в какую-нибудь лесенку для сушки мухоморов, висящую в воздухе.. Когда самого здания нет!! Но лучше б эта лестница Якова, чем ноль. И такая у меня возникла злая обида, что я сделала из пустой капсулы солонку. Чтобы ещё одну пустышку, если уж попадётся в полосе неудач, сразу превратить в перечницу.

Сейчас солонку, хоть она точно цела, не найти под завалами моей коллекции. Причём я собираю не только сами сюрпризы, но и капсулы. Это отнимает площадь у жизни до самого потолка, но мне нравится моё ненормальное увлечение. Я лучше так всё сложу, чтобы не мешать коллекции. Сняла вот календарь в прихожей — и на пустой гвоздь сапоги повесила. Потом зеркало убрала, полку, везде обувь висит теперь с зонтами там, сумками. Расчистила пространство. Показала в блоге свои идеи по вещевой эргономике. И меня пригласил заняться его бытом коллекционер спорных исторических параллелей.

Работать с ним непросто, но интересно. Жить дядьке негде совершенно. У него в одной комнате мелюзга, вроде плошка с маслом и тряпкой супротив фонарика, а в другой стул рядом с пнём. И не только контрасты в размерах впечатляют или подписи под экземплярами "параллель не доказана" с научным объяснением.. Но и другие странности. Пустая, например, кухня с объявлением "Паттерны, которых нет". Стоит одна плита газовая. Я думала: тоже экземпляр. А это подъезд восстал, не дал плиту свернуть, чтобы или не рвануло, или газ у всех не отрубили. Тем не менее нашлось пространство, я давай туда вещи таскать, хоть подкоп до ванной сделать. Так скандал вышел! Оказалось, паттерны, которых нет, тоже место занимают. Это неправильные мысли, которые мы сами себе навязываем для удобства.

Что всё в истории человечества параллельно. Мы не сможем признать: лучший кирпич сегодня хуже древнеегипетского, и сравнивать их нельзя. Тогда придётся дальше признаться — мы не переросли, а не доросли до своих пирамид. До фантазма Вавилонской башни. До масляных светильников, веретена, пня в лесу вместо стула-полипласт в захламлённых давильнях жилищ... Я слушала, заставляя подкоп обратно, пока двери в ванную снова не стало видно.

Приближаясь к дому глубоким вечером, трясясь каждой усталой мышцей, вспомнила про круглосуточный киоск на остановке. И закупилась на стрессе, хотя уже отметила полгода "трезвости".. (Моя созависимость от своей коллекции была так велика, что я выполняла программу сепарации от неё, как взрослое чадо психолог отделяет от мамкиной юбки.) Шесть месяцев я не пополняла экспонаты ничем крупнее обычных "киндеров". Но в этом киоске перекатывалось огромное яйцо за 500 рублей. Оно затмевало всю витрину, весь городской неон. Оно покрывало Луну и готовилось вылупить Лунтика... Прекрасное, желанное, моё. Я несла его, потешаясь над глупыми пирамидами и всеми прялками с момента сотворения овцы. Трясясь теперь от власти над ним, я вскрыла пуды скотча.

В громадном основании болталось почти ничего. Коробка с карандашами за полушку от юаня... Перечница рядом с найденной солонкой выглядела Вавилонской башней.

А карандаши я под ту плиту подпихнула, не сообщив хозяину. И кухню для себя переименовала в "Пустоту, которая есть". Не захожу туда больше, аж душит меня она. Так, гвоздики довбиваю кое-где да развешиваю хоть чего, что под руку попадётся.

Коллекцию продала, солонку с перечницей нет, даже пользуюсь ими. Пускай не очень удобно, зато покупать не надо. Наборы для специй ведь исторически не менялись, только формы если, вид да материалы.. Доказано моим работодателем.

Желание побыть слабой завершилось многими нервными болезнями и танцем на стеклянном столе. Рухнувшем под весом тельца в мертвенной тишине пандемии..
Не стерпевшем и скопления отражений, формирующих устойчивую неприязнь к себе.

Оказалось, что дворянская женственность обозначает существование за чужой счёт, оплаченное едой и "шмутками" подавление Я, плюс забвение прошлого до появления твоего "приобретателя". Короче, вдрызг проваленная часть жизни закончилась похуданием и общим просветлением, с отказом от хворей не по карману.
А также выметанием осколков и поиском воли, чтобы снова стать сильной, практичной и владеющей своим языком, вынутым из любой задницы. И на этом многотрудном пчелином пути меня обрела представительница фем-общины "Прозрачный улей".

Просто вышла на меня из липовой аллейки и села около, в тенёчке. Видно одну скулу острую, она же в профиль устроилась.. И так мерно она болтала, тикающими дамскими часиками, пробивая моё опустошение. Пролезая в душевно родные люди. Разве что моментами громко встряхивала свой кулон, открывая его и доставая мятное, судя по запаху, драже. С впервые встреченной женщиной я незаметно просидела больше часа, почти молча её слушая. Про их общину, про судьбы женщин, про "хмарь одинокой ненужности", про поиски выхода из расстроенного болячками тела..

По телу-то я и поняла, что засиделась, тогда только глянула время на телефоне. А она непонятно резво стрельнула глазами, показавшись мне то ли татаркой, то ли такой монголоидной смесью кровей, и тут же предложила пожертвовать что-то их общине. Я сразу почуяла почву для побега, мирно сказав, что нечего дать. Но могу взять визитку или записать адрес сайта — будут средства, переведу немного.

Она как бы полезла в сумку, а я встала, делая шаги вперёд, чтобы её обойти и пройти к воротам по этой полянке.. Но тут я получила грандиозную подножку: она резко, невзначай подняла обе ноги! И немедленно села мне на спину, задирая мою голову вверх за ухваченный пук волос. Закаченными от натяжения лба глазами было видно её бесстрастное лицо, словно лик воина Чингисхана.. Я хотела бы крикнуть, лишь кашляя пока до судорог, а она сунула мне в разинутый рот горсть мятных конфет из своего кулона...

Но здесь я поперхнулась так основательно, совсем задыхаясь, что от страха и вытошнила все сочно горчившие какой-то травой конфетки, и её скинула, катаясь по поляне. Дико крича при этом; прорвало голос наконец — и остановиться было тяжело.

Из парка она срулила в соседний санаторий, по дорожке без камер. Единственной... Даже помощь мне прибыла по камерам быстрее, чем вызванная мужичком, припыхтевшим за своей собачкой. Которая меня в состоянии женщины-лешего и нашла, категорически чихнув на "мятные конфетки".

В полиции сказали, что я выдала себя опасным персонам, когда в одном чате пообщалась с бесплатным "женским помогатором". Потому что телефон взломан удалённо через этого бота.
Они всё про меня знали, но вот зачем хотели усыпить или убить (драже сделано вроде бы из сон-травы, мяты и сахарной пудры), надо выяснять.
Ни о каких "ульях" информации в области нет, но что мы живём в прозрачном мире — сами убедились, да, женщина? Да.

А ещё поняла: хочешь быть слабой — так ляг и усни! Она ведь мне свой кулон так в бриджи и сунула...

Может, улики скидывала, конечно, как знать.

Натуральности в ней не было, естественности. Эти льняные платья, слишком новые и дорогие для сельской простушки. Пояски с кистями на заказ. А кремовые румяна, вроде свеклы отварной, были неудачными только по оттенку. Кроме того, она ведь молодая, говор же у неё, как у глубокой старушки, всю "жисть" в деревне протянувшей. Ну не из глухой тайги девица эта к людям вышла! Переигрывала просто. Только вот зачем?

Посещала она нашу фирму одно лето, но довольно часто. Это ещё тогда, когда охрана пропускала коробейников — продавцов книжек, посуды и косметики. Торговала странными фигурками, сделанными из пуговиц. Уродцами, на мой взгляд...

Являлась с плетёной корзиной, полной пуговичных человечков, и каждый раз рассказывала, что с измальства с пуговицами возится. (Как с одинакового зачина "жили-были" разные сказки начинаются.) Все её игрушки были в детстве такие: пуговички в сундучке, собираемые прабабушкой, бабушкой, мамой. А она вот их оживлять придумала...

И плела свою историю не зря — человечков покупали. Необычно, крипово, забавно, кому чего ведь на вкус и цвет. Да и просто ручная сувенирка за гроши; тогда ещё избалованными всяким товаром не были.

Надо отметить, что манера продаж у неё имелась своя, спокойная и завлекательная. Ни к кому в глаза не лезла, никого не доставала, но так умела встать в уголочке у буфета, что к ней очередь выстраивалась не меньше, чем за толстыми, как блины, пиццами в обед.

Каждого своего уродца, обтерев тряпочкой, она передавала новому хозяину с почтительным наклоном головки в ровном платочке. И со словами, искривлёнными "деревенским" произношением: "Что отдал — то твоё. Вы радоваетесь вот, и я теперь порадуюсь".

Моя Каринка, ближайшая подруга и коллега, купила у неё человечка, прошитого тёмной тесьмой. Хотела прикрепить его на ковёр на даче... Меловые с золотом (но простенькие, мелкие, как с наволочек раньше) пуговки раскладывались в фигурку размером с ежедневник. Примечательную не в общем, а деталями.

Пластмассовая пуговица покрупнее, с куртки или пальто, вверху — голова — с не круглыми дырочками, а с удлинёнными щелями-прорезями. В них тесьмы нет. Тельце пришито ко рту куколки, к отверстию, аккуратно пробитому шилом. Ручки-ножки по бокам заканчиваются пририсованными вразноброд точками — пальчиками растопыренными. И все пуговицы, все!, не прямые или внутрь вдавленные. А наружу выдавленные. Будто кто-то нагрел поверхность и чем-то вперёд их выщелкнул, выправил.. Но это уж как-то совсем безумно. Так, головастик неприятный: подглядывающий, злобный, цыкающий прошитым ртом. Напоминающий аппликатор для массажа, кружочки с иголками, только без полотна. А тоже колючий, раздражающий, чесоточный какой-то.

Когда Каринкину дачу в августе обнесли, то случаем заинтересовались даже тогдашние милиционеры, на чьих шеях висели десятки проникновений на такие участки. Потому что в доме и около него что-то искали. Настолько упорно, аж проверили муляж колодца и побили фигурки садовых ежей с лягухами. Всё вверх дном, а новый инструмент цел!.. Ни еды не взяли, ни чайника электрического, что обычно бомжи с садов таскали. Забрали, подруга рассказывала, такое, что сразу не поймёшь. Уродца с сорванного ковра и все пуговицы из коробки для швейной мелочи. Если б сама Каринка не наступила в доме на катушку, найдя потом под диваном остальные нитки, то глупую, а потому особенно нервирующую пропажу не обнаружили бы.

Чуть погодя подружка со своими ехала из милиции, где пустяковое дело закрыли, конечно. Трясутся по щебёнке, переезжают какую-то насыпь бугорком и сразу проваливаются. Машина на брюхо садится с жутким треском, они быстро выскакивают. От автомобиля отваливаются и катятся в разные стороны все четыре колеса. И удаляются стремительно, кажутся махом споротыми пуговками...

Повреждённая машина даёт крен и уходит передом в прорезь-канаву, теперь-то очевидную. С оглушающим стуком закрывается окривевший багажник, на уровне людских глаз по вертикали. И подружака моя лишним уже шестым чувством вспоминает: коробка с пуговицами на даче была машинкой. Её ещё новогодний подарок, столетний..

Отец, везде успевавший только к шапочному разбору, принёс с работы мальчуковый — девчачьих не осталось. От сладкого перевеса картонная машинка легко вставала на капот, так под ёлкой и торчала под Каринкину истерику.

Истерила она и теперь не меньше, представив всех своих вдавленными в сиденья пуговичными человечками, надёжно упрятанными в жестяную коробку.

Чихнула. Потеряла координацию. Упала. Очнулась носом в снегу. Где и полежала немного, отдыхая от пережитого.. Сугроб был таким холодным и настоящим, крепким, застывшим в целую ледяную крепость, что места для видений в остуженной и ушибленной голове не оставалось.

Минут за пять до фатального чиха и упора носом лёжа на меня выскочила собака. Из тупика между домами. Из стены. Крупная, белая, мохнатая. Прошла и пропала напротив, в серой кирпичной кладке с желтушным швом, образующим узор — квадратный корень. Дом строился когда-то под молодых учёных с физмата...
А над тупиком, из которого появился пёс, краснел твёрдый знак. Сюда селили всякую гуманитарную братию. Вроде слепивший дома тупик примирял исторический язык с его ятями и ерами с актуальным.

Милая ностальгия, конечно, отвлекала от главного вопроса: это был призрак? Видимый днём (отлично видимый) дух, проходящий сквозь стены. При этом женщина у подъезда, поставившая пакеты на скамейку и искавшая ключи в рюкзаке, собаки не заметила. Потому что призрак исчез в стене рядом с ней... Я даже присела на сугробе поудобнее, чтобы думать дальше, но с этой вышки разглядела белого мохнатого пса. Помчалась за ним. Капитулировала на реплике: "Назови мне своё имя, дух!". Закатив глаза, как бы в трансе из историй про экзорцистов, проморгала хозяина.

Обаятельный пожилой мужчина аж очки снял и протёр от таких страстей. (У него, между прочим, были удивительно доверчивые глаза. Куда они пропали сегодня? Понятно куда; просто жаль, что их нет.) Умнейший кобель Пол махнул на меня всем телом, типа руками развёл, указывая на безнадёжный случай, и спокойно погулял дальше, сдав пост хозяину. А я принялась муторно извиняться, в итоге поделившись с незнакомым человеком, без того поражённым моим неадекватным поведением, всем произошедшим. Мужчина явно не знал уже, как бы от меня избавиться, пять раз тактично прощался...

Но я прицепилась к тому, что услышала полное имя его питомца. Полидевк. Не хухры-мухры. И выпалила чистую импровизацию. Вы, говорю, простите за назойливость, не историк какой-нибудь из этих домов с тупиком? Да, подтверждает, живу там сорок лет, был (заметил с глубокой иронией) в "какой-то" профессуре, занимался всемирной историей. Но никаких призраков не встречал, извините! Ни внутри, ни снаружи. Резко высказался — и вдруг взял паузу. Так задумался, будто только с этого момента принял меня всерьёз, и добавил:
— Я бы непременно обратил внимание на пса, похожего на Полидевка. Ведь собак у меня было две. Два брата, Кастор и Полидевк, как положено. Кас и Пол, если на языке моих внуков..
— А почему "как положено"? — встрепенулась я.
— По мифу положено, древней истории. — Посмотрел на меня поверх очков, словно на невежественную студентку, тянущую зачётку с претензией "ой, поставь трояк и отвали уже со своими мифами". — В греческой версии их звали менее известно, Кастор и Полидевк. В римской же их имена стали нарицательными, сюжет распространился глобально: Кастор и Поллукс. Братья, волей богов ставшие созвездием Близнецы.

Земной собачий Кастор оказался потеряшкой, куда делся — профессор не представлял. Сжимаясь жалобно, с печалью вспоминал, как завозили диван, раскрыли двери, и Кас сбежал. Пол ужасно переживал, да что тут сделаешь, если даже за первый месяц поисков не узнали ничего. А позже и подавно.

Я отпустила разбередившего рану историка с заждавшимся его Поллуксом-Полидевком. И крУгом ещё раз забежала в тот двор, забыв напрочь, что мне туда и было надо. Я же не просто так дошла до тупика. Но сейчас меня всё это не заботило, не тяготило; точно отлетело куда-то... На припорошённом свежим снежком устье двора, от стены до стены, таяли новёхонькие следы. Белые звёздочки лап Каса-Кастора, брата не покидающего.

И я спокойно вошла в ту дверь, куда опоздала не на два часа, а на двадцать лет. Попала внутрь не меньшим призраком, чем не видимый мне больше пёс. Подъезд был открыт.. Я прошла сквозь стены к нужному созвездию.

Пока оно не названо, но миф — дело интересного случая. А случаев, их ведь, как звёзд на небе, видимо-невидимо. Интересные тоже бывают.

Мой гараж рядом с трамвайным депо. Сколько лет по утрам хожу-езжу мимо, столько вижу пустой вагон. Первая остановка в ста метрах от депо, садятся тут двое, да кондукторшу в фиолетовой беретке по стенкам бьёт...

И вот однажды сел у меня аккумулятор в машине, а ехать надо. Сырость, дождик накрапывает, зябко, но пошёл я на эту остановку. Такси сюда только завтра утром приедет..

И подхожу - сам себе не верю. Людей в коробке - в глаза вся масса не влезает! И жуткие все какие-то, сапоги до колен, ватники, как на субботник в прежней жизни. Остановку эту жалкую вроде на себе держат, атланты шутовы.. Гул от народа сразу, как бы чайник кипит в павильоне, пузыри выдавливает. Да я офонарел просто!! И откуда они все набежали, здесь же ни домов, ни предприятий. Депо это скорбное, недострой на пустыре, коробка остановки и линия трамвайная. С кладбища, что ли; оно там же, на пустыре...

Влез в вагон, деньги по воздуху кинул кондукторше в берете. Ни терминалов, ни хрена.. Кепка на мне отдельно от меня разместилась, сумка моя на чьей-то голове покоится, куртка расстёгнутая перекрутилась и воротом задним весь фейс мне закрыла. Я так, на тонусе, лет двадцать не ездил, освежил в памяти студенчество, приободрился.

Какая-то остановка вроде, а я не знаю, как вылезти из своего ворота. Мне и ехать недолго, вообще-то.. И тут толпа, что меня сжимала, как схлынет вся. Гужем, гамузом. Поток повалил по мне, сквозь меня, вокруг. Я куртку с рожи сдёрнул наконец онемевшими руками - чуть не отключился. Да трамвай шибануло набок, я на поручни прилёг. Пусто в вагоне - вечные два пассажира у окошек и кондукторшу во вздутом берете по ветру мотает.

Спрашиваю у неё, что это было?? А, говорит, да это на новое кладбище публика спешит. Тут на "Пускай" открывают. Мужчина, вы чего, что с вами?!

У меня, реально, сознание помутилось. Затошнило даже. Кондукторша сказала, что у меня глаза, как у мопса, вылезли и перекатывались.. Не понял, шепчу ей, на самом деле перекрикивая трамвай, это зомби переезжали, так сказать? Она так посмотрела на меня, с глубокой жалостью.. Вроде с виду приличный, а псих. Какие, говорит, тебе зомби, психушка ты недолеченная. Места умные люди поехали занимать заранее.

На "Пускай" (это бывший ж/д узел в городе, так в местном обиходе называется) ограду поставили, рельсы поснимали, а там же поля и поля. Люди разметят сейчас и пойдут оформлять.

"Поезд в Пусан" корейский вспомнился.. А тут "Трамвай в Пускай". Своеобразный шок долго проходил, если честно.

Со словами "не помню, сладила я тебе чай" Вера в третий раз положила мне сахар в чашку.. Отвернулась к окошку, сжав губы ниточкой, и опять потянулась к сахарнице. От четвёртой порции я её удержала прямым вопросом: таки что стряслось? По охватившим Веру эмоциям стало ясно - опять зять чудит. Мы очень давно знакомы, и я точно знаю, что выбить мою подругу из колеи способен только он. "Иван-баран", так все его называют; и упрекнуть всех, к сожалению, не в чем.

В браке с Вериной дочкой мужчина состоит больше двадцати лет. За эти годы и я, человек всё же чужой, стала относиться к зятю предвзято, потому что вытаскивала его из самых странных переделок.

Беда Ивана - в приколах, не стыкующихся с нормальной жизнью. Ещё будучи "ягнёночком", он снялся на паспорт в шапке. Точнее, в кучерявой папахе. Год скандалил с паспортным столом, доказывая, что это не головной убор, а признак этнической идентичности. При этом Иван - русский в четвёртом колене, минимум.. Дальше была история на почте, куда он зашёл летом в лыжной маске, скрывающей лицо, и потребовал отправить телеграмму в Энгельс, Саратовской области, на главпочтамт. С текстом: "валюту взял, везу мешок". В Энгельсе он никого не знал, просто город наугад по справочнику выбрал. Безусловно, валюты в руках он не держал ни тогда, ни сейчас. Спасибо, менты ему наваляли маленько - Иван ненадолго притих с дебильными шутками. Списали же мы те события, отдающие нездоровьем, на бурные девяностые.

Но барашек не изменился, что-то двигало его натуру, в остальном инертную, к диким розыгрышам. В начале нулевых, когда теракты вторглись в нашу жизнь, он начал вечерами захаживать в одну многоэтажку. Присмотрел такую, где добровольно дежурили жильцы. Натянет кепочку до переносицы, в руках баул, как с вещевого рынка. А в бауле будильники тикают. Ох, и побили его мужики тогда!.. Вера боялась, что не оправится. Отошёл, ничего. Уголовку же замяли лишь благодаря избиению. В тот раз я уже настаивала, что Ивану надо посетить психиатра. Он ведь не осознаёт реальность, очевидно. Но посещение врача так и не состоялось, тему растрясли - и я попросила больше меня не впутывать в эти дрязги. Вера очень обиделась, я знаю, но смолчала.

После была серия "домашних анекдотов от Ивана", о которых Вера рассказывала без утайки, как о выходках безопасного чудика. Я не разделяла этого попустительства. В частности, ухажёру уже своей дочери Иван, надев ушанку, представился не отцом, а дедом. Парнишка видел его первый раз в жизни.. В итоге парень поехал в деревню копать картошку - помогать несуществующему дедушке. Зато по существующему адресу. Он вломился в чужой дом, до смерти перепугав людей, заставших у себя на кухне незнакомого молодца. "По приколу" жених отсидел за хулиганство и к Вериной внучке больше ни ногой.

А что же потрясло мою подругу теперь? Зять Иван, напялив её шляпу от солнца, отправился выбивать прибавку к пенсии. От Вериного имени, представившись Верой... В отделе соцзащиты он выложил распечатанные справки, что Вера - незаконная дочь какого-то разведчика. И должна получать компенсации за тяготы сиротства, а также её обязаны признать родственники. Дядя в соломенной шляпе, говорящий от женского лица, мог бы поколебать многих. Но смутить нашу соцзащиту - навряд ли. Они пообещали разобраться и с миром выпроводили. Настоящая Вера, чьи родители глубоко старенькими людьми ушли не так давно, ничего бы и не узнала, вероятно. Но Иван историй без выхлопа не выносил. Обождав, он написал в редакцию популярного ток-шоу... Держал с ними связь. И накануне Веру от глажки белья отвлекла целая делегация, еле пролезшая с камерами в её квартирку. Вот так Ивана сегодня под ручку жена и повела на приём; что ж, я даже репу почесала, удивившись такой скорости. И разрулить скандал с редакцией помогла.

Иван был средне адекватным мужем, отцом, сыном.. Водил машину без единого штрафа, всегда работал, любил животных, романы Дюма и клубничное варенье. Незаметный человек, один из миллионов таких же. Но внутри он был артистом, хотел сцены и внимания; не понимая, когда спектакль надо бы кончать.
Ничего серьёзного врачи не установили - просто недозрелый инфантил, заигравшийся подросток. С возрастом возможно ухудшение психического состояния. Пока же ему только машину водить не придётся, в остальном ограничений нет.

Как это ни больно, но сразила наповал меня в этой длинной драме - моя Вера. Она просто призналась, что раньше "колдовала". И присушила, послушав умоляющую дочь, будущего зятя шапкой. Есть такая народная "присушка": в шапку человека наговаривают что надо. И запечатывают наговор. Вера воском церковным запечатала, приклеила Ивана. К дочери и к шапкам... Может, говорит, и в голове у него что помутила. Потому и против врачей для зятя всегда была.

Да, сказала я, нам тут всем надо в домик с мягкими стенками. Вот и правда, согласилась кающаяся Вера, и вынула из-под застёжки моей сумки две серые шерстяные нитки. Гляди, как перекручены, - и мне показывает. Это чтобы мы дружили всегда, и ты меня не бросила... Пакостное чувство у меня появилось от тех ниток. Будто в клубок замотали без моей воли. Как-то и Ивана-барана сразу жальче стало.