PsiCorp

Дизайн экзоскелета из собственного космо-киберпанк сеттинга. Поскольку пытаюсь держаться в рамках «твёрдой» НФ, идея делать двуногие экзоскелеты для военных в принципе не очень хороша, хоть и популярно, поэтому было решено перевести вояк на кентавроидный тип.

Доп-ноги помогают распределять вес, снимая нагрузку со спины и добавляют устойчивости при использовании тяжелых типов вооружения.

Продолжаю развивать свою космо-киберпанк новеллу. Эту часть, ввиду длины, приходится разбить на два поста.

Первая часть тут: Чарльстон в пустоте, часть I

Тунгуска - Золотой Бур

Хаб встретил меня типичным для центрифужных станций водоворотом из людей и грузовых дронов, водяной сыпью и неумолкающим, почти инфразвуковым гулом древних «мокси», натужно гнавших переработанный воздух.

Примагнитившись к пешеходной трассе, я двинулся прочь из дока.

«Тунгуска-Б» строилась в первую очередь как титанических размеров склад - жилые кольца наслаивались вокруг ядра-грузоприемника. Это удешевляло конструкцию и, конечно же, упрощало логистику. Вместо того, чтобы лепиться к внешнему доку, погрузочные слипы могли залетать в «Тунгуску» напрямик через основной гейт в торце станции.

Однако для проживавших в хабе работников ресурсных корпораций конструкция станции гарантировала постоянную прожарку излучением. Обшивка жилых модулей на внешней стороне трёх основных колец вращения плохо гасила радиацию, даже несмотря на пронизывавшую оболочку сеть водяной защиты.

Конечно, предполагалось, что работа сменная. Половина ТС-года в добыче, а потом обратно, под планетарный купол или на Землю, в том числе и на лечение.

Но нынешние жители «Тунгуски» приросли к хабу как лишай к марсианскому булыжнику. Вряд ли кто-то из них мог позволить себе частые межзвездные рейсы.

Человек, как говорят, скотина которая привыкает ко всему. И к такому можно привыкнуть: к слегка изгибающейся, ползущей в «небо» линии горизонта; и к самому «небу», лоскутному тряпью из жилблоков и узких проулков, выеденных червячными ходами травалаторов.

Застройка небольших хабов всегда делается намеренно тесной. Жилблоки на «Тунгуске» нарастили впритык так, что строители пирамид удавились бы от зависти на тягловых веревках. Не только потому, что площадь на вес урана. Просто в удушливой тесноте не видно пресловутого изгиба, так заметного из-за малого диаметра станции.

Спрячься и живи, забыв о жестоком ваке вокруг.

Планетников на центрифужных станциях мутит, большинство первые сутки проводят в судорогах жестокой клаустрофобии. Меня же пространство над головой только угнетало.

Зачем его столько?

Захотелось обратно, в тёплые объятия грав-колыбели.

Мелкодисперсная морось светилась в имитации дневного свете, играя радугой над громоздящимися кубами коммерческих и жилых отсеков. Источник холодного излияния не был виден, да его никто, кроме меня и не искал - клацавшие магсцепками сгорстки пустотников двигались со слепой целеустремленностью, свойственной бедноте. Мало кто умеет имитировать кипучую деловитость лучше, чем профессиональные бездельники.

Каждый третий был в вак-жакете. Это меня удивило. Я, конечно, ожидал что «Тунгуска-Б» окажется мерзкой дырой, но чтобы так?

Открытие испортило уже и без того мрачное настроение.

Вак-жакет для живущего в хабе обязателен, да... но вот только где-нибудь под кроватью, если станцию эксплуатируют нормально. А то, что мимо тащились типы в промышленных жакетах «Карго СуперЛиминал» и «Тао Ки Системз», говорило о том, что разгерметизация для «Тунгуски» если не обыденность, то уж точно не редкость. И о том, что местные противомусорные ПТО давно замолчали без боезапаса.

Паршиво. Но, если верить Аворке и Руду, вместе с ними хабом заправляли люди, далекие от таких вещей как «безопасность» и «ответственность».

Около куба со светящейся вывеской «Мелочи и нужности Армидон» группа хилых, большеголовых подростков развлекалась тем, что бросала баскетбольный мяч вверх, стремясь забросить его за лимит центробежного присоса. Где-то на противоположной стороне станции должна была быть вторая группка ловцов.

- Эй, Сака, давай еще! Швыряй!

Один из парнишек щеголял легочным пампом. Имплант торчал из его груди как фантастический паразит. Надувался и сжимался, дрожа словно желе от каждого движения. Мальчишка ржал и мокро кашлял, достаточно громко для того, чтобы даже в многоязычном гвалте сектора леденить душу туристов вроде меня.

В левом углу зрения материализовался аватар Даника. Пульсации остроугольного тессеракта светились сарказмом развитого синтина, уже хорошо понимающего, что к чему.

«Крайт, Руд сбросил пин-ключ к отельной капсуле в «северной» части хаба. «Золотой Бур», 20 силаров за ночь по обычной расценке или 1,3 платинаней. Тебе 60%-ая скидка и 2 минуты душа»

Я поморщился от щедрости командора.

Отель - зачем? Я был запаян в экзофрейм, в личную передвижную камеру хранения и личный же саркофаг. В нем ни прилечь, ни помыться. Да и отдельного багажа у меня не было. Разве что...

«Даника, маршрут к «Золотому буру»».

***

Что есть зрительная память? Фотоотпечаток на коре головного мозга, химическая вспышка, смываемая временем и другими веществами. Недолговечный оттиск света в гибнущих нейронах.

Именно поэтому мои воспоминания полны привидений со стертыми лицами.

А вот запах - запах другое дело. Что я помнил о Земле, на которой провёл лишь первые пять лет своей жизни? Кусок голубой бездны над головой? Да кроме этого, почти ничего.

Зато я до сих пор помнил то, как пах сорванный с дерева лист липы. Нагретая солнечным днем кожа. Гниющие водоросли на берегу моря. Озон, жгущий воздух после грозы...

Уникальные запахи. Настоящий мир пахнет подлинной же реальностью. Пластмассовый мир купольных поселений, будь это Тарсис, Вояджер-Бей или Морнигуа-2, всегда воняет недолговечностью.

Стоит содрать пленку с новеньких жил-модулей и техники, вдохнуть первый цикл «мокси», и все! Иллюзия свежего старта рассеивается, точь-в-точь как сдувается со временем резкий аромат полиэтилена.

И, конечно, радужные надежды лопаются мыльными пузырями, стоит придти пониманию того, что систему замкнутого цикла не возьмёшь никакими очистителями. Что будешь вдыхать воздух, пропущенный еще через альвеолы твоего деда. Поколение за поколением будет только наслаивать плесень, ржавчину и осклизлый осадок кожных чешуек.

Чем только не пытаются перебить энтропическую вонь окисления и пустоты...

На Тунгуске - уличной едой.

С травалатора «Улица Пионеров» я скользнул в широкий пешеходный туннель «Площадь Скипарелли», тонувшей в инфразвуковом стоне систем хаба и неразборчивом лепете олспика, цепляющемся за себя самое. Коммерческий блок - ломбарды, прикрученные к настилу лавочки и столики, стойки продавцов контрабандной мелочью. По-спартански легкие конструкции были сделаны с расчетом, что в случае аварии и остановки вращения, все можно легко свернуть и примагнитить к переборкам.

Я ловко лавировал между чадящими казанами с грибной лапшой и спаржей из гидропонной сои. Аккуратно пригибался под развешенными со свода туннеля свода светодиодными лианами, китайскими фонариками и наполненными водой пакетами, в которой вяло плавали мелкие сомики. Вокруг стучали ножи и стрекотала брань, вторя торгующимся у лотков людям.

Под ногами чавкал слипшийся мусор и я ступал по-навтовски мягко, чтобы не брызгать на просящих милостыню экумеников грязью.

Запахи окутывали «Площадь Скипарелли» тугой, масляной пленкой: острый укол гарам масала пробивал насквозь даже фильтры экзофрейма. В микрогравитации частички куркумы и белого перца висели в воздухе, рассеивая «дневной свет» в желтую дымку.

Внешняя убогость заведений компенсировалась атакой на открытый канал мнемопланта. Я не прошёл вглубь туннеля и десятка метров, как поле зрения захлестнула волна кричащих красок и анимаций - палатки с едой, скарбом и развлечениям развернули фрактали рекламы по всей роговице. Из-за завесы рекламы я чуть не снес ковылявшего рядом грузчика.

На Тунгуске было слишком много людей. И, как следствие, слишком много взглядов, бросаемых из теней и из-под капюшонов. Много рук, спрятанных в складки одежды. Много манёвров уклонения и контратаки, паутиной расползавшихся по моей сетчатке от каждого движения жителей хаба.

Раздраженно сморгнув очередную анимацию (астероид с руками и глазами, жадно пожирающий шашлычки из жареных дрожжевых шариков), я нырнул в ответвляющийся от центра «Площади Скипарелли» каньон.

Есть не хотелось. Казалось бы, проведённое не-время на внутривенных коктейлях «Вортекс» должно было вызвать тягу к настоящей пище, однако...

Гниль. Снаружи, и, что говорить, внутри меня. Добавка была ни к чему.

***

«Золотой Бур» оказался обычным автоматизированным отелем-капсулой, зажатым между титаническим ребром внутренней переборки и одним из генераторных блоков. Напротив него - опутанные сосудами водо-доставки задние стены коммерческих «кубов», которые за многие десятилетия приобрели тот неуловимо серо-зелёный цвет, что присущ наслоенным друг на друга до полной неразберихи, граффити.

Скользя взглядом по местности, в сложной вязи мне даже удалось разобрать несколько знакомых тэгов - неоновые крючки мандалы «Эйкологод» и кровавые пасти «Муэртонинья-Фобос».

Метки собственности, универсальные по всему ареалу расселения.

Как и собаке, человеку нужно нассать на что-либо, чтобы сделать это своим. С «Муэртонинья» мне пересекаться совсем не хотелось ввиду сомнительной перспективны пустить свою шкуру на сангринальный барабан, но я все же притормозил, разглядывая гиений оскал тэга.

Танатобуддисты из корпоративной секты спелись с мясниками Фобоса? Возможно ли чтобы щупальца крупных организаций дотянулись до Тунгуски или это мальчишки предавались фантазиям, разыгрывая из себя матёрых преступников? Проверить можно лишь на себе, но подобные развлечения в мои планы не входили.

Сам отель устремился вверх метров на десять и на пятнадцать-двадцать - в длину. Безликая стена, расчерченная рядами герметичных дверей и наваренными хватами лестниц. Пять вверх, десять вниз, всего номеров пятьдесят.

Красных лампочек над дверями горело совсем мало - очевидно, «Золотой Бур» не пользовался популярностью. На дверях, в легком бризе вентиляции «Тунгуски», колыхались потрепанные листовки. «Кармакс против Войгенгаста - только в «Мясодавилке»!».

С левого угла отеля располагался небольшой навес с автоконсьержем, где можно было расплатится за номер и купить тюбик с едой. Там же, вытянувшись на пластикоровой лавочке, дремала затянутая в биоплёнку женщина.

На ее скуле цвел синяк.

Приблизившись к автоконсьержу, я позволил системе просканировать себя. На крохотном экранчике детина в костюме пустотника-шахтера радостно махал мне дрелью. Заходи, брат-навт, упокойся с миром...

Я подумал, сколько настоящих шахтеров отель видел за последнее время. Когда-то, он, может и был полон пчелиной возни, номера-соты забиты телами - ворочайся себе как личинка, обмазанный вместо мёда защитным противолучевым гелем.

А сейчас - вряд ли много.

«Внимание, распознаны боевые импланты класса ТХ и С, запрещённые на территории...», тут автоконсьерж запнулся, переваривая пин-ключ от Даника. «Добро пожаловать в «Золотой Бур» - ночлег усталого работяги! Номер 36 доступен для заселения! В пакет проживания входит один ТС-час связи по...»

«Крайт, приближаются сзади»

Но я уже разворачивался, заметив тень на мониторе автоконсьержа. Больное тело напряглось, благодарно отзываясь на очередную порцию стимулятора, ауг-рука взметнулась вверх...

- Эй, устрица-тцен, вскроешься ради красавицы? Можно и по НИТи - у меня широкополосный джек.

Проснувшаяся проститутка мягко постучала по виску пальцем. От раздражения мне захотелось сплюнуть, но в забрале сделать это было невозможно. Красавица. Да. Я находил иссушенные и замороженные ваком трупы в пустоте которые принадлежали той же категории красоты.

- Сгинь.

- Э, чего ты? У меня сертификат от Т-ОБ. Не хочешь трогать - есть НИТь. Красотка Мей-Ин - легенда уровня, еще никто не пожалел, получив все это... - дрожащие пальцы побежали по телу.

Синяк говорил об ином. Нефтяное пятно биоплёнки было призвано подчеркнуть формы женщины, но на обвисшей плоти оно больше напоминало погребальный саван или мусорный мешок. Пародия на чувственность коснулась соска и сделала очередной шаг навстречу.

Я несколько раз полыхнул на диодах забрала красным в предупреждение и отвернулся, цепляясь ауг-рукой за ближайшую лестницу.

- Вали, гребанный моллюск! Импотент!

***

Капсула номер 36 была гробом. Ну, или должна была таковой стать для кого-то, кроме меня. Узкая щель с койкой и санблоком, плюс встроенный в потолок медиацентр с булавочной головкой камеры. Все - из дешевого, липкого пластикора, пожелтевшего от времени и испарений жильцов.

Я еле втиснулся в помещение, хоть мой фрейм не из громоздких.

Гидра на «Тунгуске». Сколько у него тел сейчас - девять, десять?

Такой как он, знает, что по его следу пойдут. С учетом того, как вёл дела Руд и компания, организовать слежку за прибывающими для него бы не составило - взломать местную сеть, поставить снифы на входящие. Под моим нажимом командор зарегистрировал меня и «Вортекс» как обычного доставщика, но копни глубже и маскировка растает, как тонкий лед.

Значит, стоило исходить из предпосылки, что Гидра может найти меня раньше, чем я - его. Или же другие недружелюбные элементы Тунгуски разволнуются, если моя предстоящая беседа с Заримом Чонг-Та пройдёт в неконструктивном русле.

В этом случае, правильнее будет если им покажется, что найти меня легко. Пустить их по следу наименьшего сопротивления.

Из контейнера на бедре экзофрейма я достал блок аратита-3. Редкость в пространстве Кита, даже для офицера ОКИ: уже больше ТС-декады его жестко контролирует поставщик, «Минерская Корпорация Тогайаг». За владение можно угодить в орбитальный ящик на много-много спинов...

Аратит-3 легкий и компактный, и его можно протащить на борт хоть за щекой, хоть в заднице, хоть вшитым под кожу. В период Второй Акселерации много судов пропало из-за разжившихся этой чудо-взрывчаткой психов.

Внешне взрывчатка выглядела как толстая плитка заплесневелого шоколада. Я подумал, и разломал ее на все двенадцать квадратиков. Размял каждый в шарик и принялся лепить их по капсуле. Так взрыв будет разнонаправленным и объёмным.

Приятный бонус - аратит-3 выделяет токсичный, низкомолекулярный газ, легко просачивающийся через большинство гражданских дыхательных фильтров. Те, кто не пострадает от ударной волны, хоть глотнут отравы. По крайней мере, я на это очень рассчитывал. В тесном помещении концентрация будет высокой.

К одному из шариков я прикрепил миниатюрный цилиндрик детонатора: исключающий ДНК-хемосенсор, который отреагирует на любого чужака.

Покончив с аратитом, я быстро проверил снаряжение - игломет, ЭМП-винтовку и дронов.

Самые большие надежды в предстоящей операции я возлагал на игломет «Сойяр-ФН» и пять канистр боезапаса, примагниченных к спине фрейма.

«Сойяр» особо ценили корпоративные службы как отличный демотиватор для недовольной толпы. Выпущенное облако вольфрам-танталовых игл прекрасно контролирует поле боя, особенно если враг быстро двигается, да и сами иглы способны нанести значительный урон.

Я позволил мозгу извлечь на поверхность приятную фантазию: месиво, в которое превращаются лица Виер Грина. Из картин эпохи Нового Ренессанса - в абстрактный фарш Морвинта или Кандинского.

Винтовка «Холикс Спешал Сплинтер» оружие более прямолинейное, хоть и отлично приспособленное к бою в пустоте - смоляные пули не повредят обшивке, зато расщепятся в ране, гарантируя агонию и долгую кровопотерю.

Эту ее скверную особенность я не раз проверял на провинившихся перед КЭРА пустотниках. Ранение из «Холикс» для живущего в гравитационном колодце или на хабе неприятная штука, но корабле, без грава, в отсутствие квалифицированной медицинской помощи даже выстрел в ногу может стать смертным приговором если упустить время. А когда у человека мало времени, он становится сговорчивее.

Складная, с подстегнутым к дулу плоским гребнем ЭМП-антенны, «Холикс» практически не увеличивала габариты бедренного короба моего экзофрейма. Еще одно маленькое преимущество в случае, если придётся ползать по тесным внутренностям Тунгуски.

Дроны на плечевых площадках фрейма моргали статусными диодами, шелестели углепластиковыми крылышками: ничто не повреждено и не перекошено. Я попереключал их оптику на собственный нерв, поигрался с зумом. Отлично, насколько это могло быть.

Крохотный санблок капсулы (две минуты душа, щедрость Руда воистину не знала границ) был оборудован зеркалом.

Я провёл рукой по пыльному стеклу. Из его глубин на меня смотрела рассеченная стыковочными швами темная скорлупа забрала. Голова насекомого, а не человека - россыпь глазок-камер и диодов придавала шлему тупой, бесстрастный вид.

Устрица. Моллюск-тцен.

Я раскрыл лепестки фрейма.

Отразившееся лицо я уже давно отождествлял с собой меньше, чем со шлемом. Признать его - значит признать болезнь и поражение, а мне только стало лучше после отключения от «Вортекс».

Я прищурился, пытаясь отстранится.

От себя. От горечи.

Крайт на ртутной пленке был бледен и изможден. Я моргнул, вдруг силясь сообразить сколько мне лет - и не смог.

Пустота смазывала, придавая характерный для навта вид «восковой куклы», вызванный недостатком инсоляции и не-годами мимической неподвижности в плотном геле грав-койки.

Куклы, которую обожгло пламенем так, что вся резиновая оболочка вытопилась и сошла, оставив металлический каркас выпирать под тонким слоем воска. Я почти мог разобрать детальное анатомическое строение своего черепа, если бы не слегка отросший темный «ёжик» на прежде лысой голове - в фазе торможения к Тунгуске-Б «Вортекс» слегка снизил дозу противолучевых препаратов. Провёл закованными в ленты усилителей пальцами по волосам.

Необычное ощущение.

Блестящая от пота, но синюшная плоть зеркального доппельгангера была пронизана геометрической сеткой шрамов от имплантов и лицевой реконструкции. Лоб усеян чёрными прямоугольниками меш-джеков для фрейма и систем корабля.

Глаза - две оловянные монетки в покрасневших глазницах. Такие, кажется, до сих пор в некоторых культурах клали на веки мертвым, чтобы тем было чем расплатится за перевозку.

Что ж, об этом можно было не беспокоиться. Вряд ли Харон откажется от дорогих имплантов с щедрого плеча КЭРА.

Я наклонился к зеркалу, потрогал швы у рта и подбородка. Боль всегда становилось самой яркой частью памяти.

Перед тем, как забрало вновь затянулось вокруг головы, я приказал Даника ввести меня в получасовой сон. Фрейм заблокировал тело около стены капсулы, и, ощутив накат снотворного в свою систему, я заснул.

По-настоящему.

Подборка концепт-артов, сделанных для личного научно-фантастического хоррор-сеттинга пока проходящего под названием «Под Бездной». Этакая смесь «Нечто», «Мертвого космоса» и «Сферы» - подводная тематика превалирует.

В этой подборке - попытки найти мерзкие и относительно уникальные (с визуальной точки зрения) проявления «заражения», с собственной стилизацией/эстетикой.

Нарисовано в ProCreate и Sketches Pro на iPad. Есть немножечко кровищи и слизи.

Довольно свежая работа, которая началась как грубый скетч, но захотелось подетальнее проработать. Валяющийся в отключке ниндзя-киборг и прочий видоизменённый углерод.

Создано в ProCreate на айпаде про. Отношения к Cyberpunk 2077 не имеет, это мой собственный сеттинг.

Отродье Звёзд из Лавкрафтовской мифологии. В программе Procreate на айпаде была попытка передать «цвет из иного мира» и прочую космотрэшовую крипоту.

Прибытие

В космосе танцевать нельзя. По крайней мере, если ты человек. Все твои подергивания в отсутствии гравитации сойдут максимум за эпилептический припадок. А жаль.

Пока я скользил на тяге ионных ускорителей, убаюканный в микро-кому фрактальными галлюцинациями корабельного синтина, я дремал о том, как танцую чарльстон на ледяных кольцах ГЕРАД-17.

Знаете, что вакуум творит с навтами? Ужасные вещи. Мускулы атрофируются. Внутренности перемешиваются вопреки воле Господа и природы, завязываются узлами Мёбиуса. Кости теряют плотность, становясь хрупкими, как твоё собственное будущее. Из-за истончившихся сосудов постоянно кровоточат десны.

И это только верхушка того самого айсберга из поговорки, и то - если повезёт.

Но на самом деле, тебе никогда не везёт. Во вселенной нет надёжного барьера чтобы защитить тебя от потока радиации при старте струнноструйного двигателя, и неважно, что это за корабль - тягач «Огнежук» или греховно роскошный круизер «Старгем-ХТ». Космос это болезнь; человечество выяснило это опытным путём.

Хотя, кто я такой, чтобы так рассуждать?

Может быть, освежающий гамма-душ и кислородное отравление это все что действительно нужно в жизни, вне зависимости от того, какой долгой - или короткой - она будет.

Может быть, и долгой. Я вот болтаюсь в великой пустоте уже почти три ТС-декады. Тридцать лет моя нога не ступала нигде, где сила тяжести доходила хотя бы до половинки G.

Метался, как муха от мухобойки, между системами, колониями, орби-хабами и шахтерскими посёлками на астероидах, застыв в невесомости перехватчика «Вортекс» на сотни лет математического не-времени. Гравитация за это время стала моим смертельным врагом. Она подстерегает меня, крадется... как хищник, готовый прыгнуть и вонзить свои когти при малейшем проявлении слабости.

Вак и грав, молот и наковальня, и ты - невезучий кусочек жести, пойманный между ними.

«Люди не созданы для этого», как говорят в террагенированных мирах. Им легко судить, но они не знают жизни навта. Мы уже не люди. И поэтому мы отлично подходим для самой грязной работы.

Возможно, даже и для чарльстона в пустоте?

***

В проекции сенсоров синтина, Тунгуска-Б представляла собой опухолевый нарост, источающий тепло и коммерческие суда в безжизненную систему ГАЛЛОП-8Бета. Фрейтер «Байрон Победоносный», принадлежавший концерну «Амиран» сбросил мой перехватчик прямо в колодце звёзды, и несколько недель я шёл к станции на маршевых.

Красный карлик, газовые гиганты, лёд, камни и несколько десятков тысяч людей, впитывающих ее тусклый свет.

Хаб когда-то был центром местной экономики, на волне прибытия сотрудников ресурсодобывающих компаний, только начавших сверлить камни в системе… но теперь, когда полезных ископаемых не стало, большие корпорации сняли якорь, урезав финансирование Тунгуски до минимума.

Кольца станции медленно вращались, половина обшивочной светотехники не горела - кадавр, копошение паразитов в котором пыталось имитировать жизнь.

При этом, контуры Тунгуски-Б почти потерялись под хаотичными, грибковыми надстройками которые сквоттеры умудрились прикрепить к внешней обшивке колец.

Чудо, что станцию до сих пор не разорвало. Как правило, такие хабы рассчитаны строго под разрешенную массу и геометрию, и собирающие их корпорации обычно следят за исполнением тех-спеков. Видимо, население хаба когда-то серьезно выросло, и в условиях стесненности стало плевать на строительные лицензии. Ну а расширившись, и сбросив ярмо обслуживающей станцию компании, Тунгуска превратилась в очередной свободный порт для прокручивания нелегальных доходов.

«Цель прибытия», - лицо диспетчера доков было близнецом станции - видеопоток заполнили волдыри, пластиковые и стволовые кожные заплатки, еле-еле собравшиеся в когда-то мужественное лицо. Бывший частный вояка, решил я. - «Вортекс», с какой целью прибыли на Тунгуску?»

Я не удостоил его словесным ответом. Все еще в цифровой коме, подключённый к десятку инфолиний, вместо этого я направил луч с приказом КЭРА напрямую в командное ядро Тунгуски-Б.

Такие приказы лучше всякой брони, любого оружия. Их достаточно, чтобы отменить большинство политик коммерческих и правительственных организаций… если бы последние вообще имели какое-то значение.

Людям в коллективной пустоте еще нравилось притворяться (а может, они делали это по инерции, по зову генетической памяти), что национальные юрисдикции все еще существовали.

Что можно прочертить некие линии в земле и никогда их не переступать.

Что социальный контракт еще имеет силу.

Что государство, воля людей и моральные принципы человечества в целом создают законы и поддерживают порядок.

На планетах, возможно, так оно и есть. Почва под ногами располагает к этической роскоши. Но между звезд все регулируется теми, кто контролирует логистику, ресурсы, время и способы передвижения. А это ничто иное как КЭРА - Коммерческий Экстрасолярный Ресурсный Альянс. Крупнейшая сеть инфраструктурных корпораций, владеющих правами на ключевые технологии с помощью которых человечество продолжает космическую экспансию.

Уникальный синдикат, с щупальцами в каждом мало-мальски значимом деле, в любом мало-мальски значимом поселении.

Я - как раз такое щупальце. Не охотник за головами и не полицейский. Их больше не существует - в них отпала необходимость. Но кому-то по-прежнему нужно возвращать похищенное или неоплаченное имущество КЭРА. Восстанавливать экономическую гармонию между бенефактором и должником.

««Вортекс» сканируют жестким пучком», предупредил Даника, мой синтин.

Управляющие Тунгуски-Б не хотели видеть меня на борту.

Лицо диспетчера растворилось в пиксели в то время как хунта станции, очевидно, совещалась по поводу брони и вооружений моего судна. Док-модуль станции был забит патрульными слипами, упрятанными в свои гнёзда как пчёлы в улей. Выпученные линзы сенсоров, жала-торпеды.

Интересно, готов ли диспетчер пойти на риск? Отказать в стыковке?

Такие навты, как я - гарантия проблем. Соблазн выпустить слипы наверняка велик.

Я решил за диспетчера. Двойные рельсотроны на брюхе моего перехватчика скользнули вниз, недвусмысленно разогревая катушки.

В пустоте, офицеры Оперативного Коммерческого Изъятия (ОКИ) имеют свободу действий, от которой завидно может стать любой частной планетарной армии. Таково реальное влияние КЭРА, а как иначе?

Поддерживать законопорядок было нелегко на фронтирах Дикого Запада. Сложно в масштабах Российской Федерации. Чертовски затруднительно в первой Волне Акселерации на Марсе.

Но здесь? Это вообще невозможно. В отсутствии закона, сила и страх главенствуют, вернув человечество к базовой норме. Если бы до этого дошло, я бы уничтожил Тунгуску и вытряхнул всех ее жителей в мертвый холод вака.

Системы моргнули зелёным. В тысяче кликов от меня, усиленное камерами моего корабля, док-гнездо расширило стыковочный затвор. Движение было почти вульгарным - словно шлюха нехотя раздвинула ноги.

***

Ниткой скользить через нуль-струны. Чинить тело, снова и снова.

Космос, он как огромный кусок чёрного ластика, стирающий из моего сознания настоящую память и убеждения. Я так часто испытывал кислородное голодание, что некоторые области моего мозга, это сложной нейронной сети, необратимо темны... мертвы, и никакой объем аугментаций уже не повернёт этот процесс вспять. Взамен, в бодрствовании «меня» существует некая условная личность, подпорченная нашептываниями синтина и непрожеванными воспоминаниями.

Но что-то осталось. В то время как «Вортекс» взял контроль над стыковкой и навелся на маршрут к гавани, с первыми импульсами воскрешения я начал чувствовать это снова.

Причину, по которой я оказался здесь, помимо системообразующей жадности КЭРА.

Банальная, но такая человеческая месть.

***

Возвращение к жизни всегда болезненно. Не думаю, что я когда-либо так орал с момента, когда утроба моей матери исторгла меня в реальность. Да благословит кто-нибудь ее давно мертвое сердце.

Прежде мягкая и утешающая, моя колыбель вдруг обернулось высокотехнологичной «железной девой», ощетинившейся инъекторами и катетерами. Жидкости были откачены и вновь закачены, полные коктейля из питательных веществ и стимуляторов.

Грав-кровь сменили на настоящую: стылое красное, которое держали где-то в баках на холоде, резко накачали обратно в еще коллапсированные капилляры. Электрические разряды приводили мышцы в тонус пока сознание слизняком заползало обратно в череп после мягкого безумия микро-комы.

Я сжал пальцы, двинув ими впервые за многие месяцы.

Это было больно. Все стало источником боли.

Оркестр мышечных резей заглушило соло раскаленной добела агонии где-то в глубоко в костях. Даже тишина была слишком громкой, даже отблеск газового гиганта, заливающий кокпит, был слишком ярким.

Я вывалился из перегрузочной колыбели на пол, прямо на колени, содрогаясь от приступа тошноты. Выдавил изо рта капельку желчи. Неплохо, Крайт. Достойно.

Наконец, встал на ноги. Пародия на Человека Прямоходящего, делающего свои первые шаги навстречу отряду Человека Разумного. Дрожащий, волочащий за собой трубки венозных портов словно извращённые вериги. Из них тут же брызнула кровь, но мне было плевать. Там, откуда оно взялось, было еще - пока я скользил в пустоте, гемозарядник наклонировал достаточно плазмы для пятерых меня.

В лицо уткнулась камера синтиновской ауг-руки - свисавшей с потолка многосуставчатой клешни, которой Даника обслуживал меня и корабль.

«Пожалуйста, Крайт, не двигайся. Посмотри в камеру, направо. Да, так. Проверяю целостность коры. Проверяю нейронную проводимость. Проверяю загрузку мнемопланта. Проверяю загрузку сим-меша. Проверяю...»

***

Пока я приходил в себя, «Вортекс» парковался, резко ввинчиваясь в стыковочную пуповину на маневровых. Даника быстро подстроил грациозный дрифт перехватчика к постоянным корректировкам станции, так что когда шлюз защелкнулся о пуповину, я все еще был голым.

Одна рука запущена во внутренности экзофрейма, другая на консоли и батончик питательного дерьма в зубах.

Насекомоподобные манипулы тем временем порхали вокруг меня: зажимали, втыкали и прикручивали сервосистемы фрейма к продырявившим мою плоть портам; и я начал вновь разогревать движок боли. Все недуги были лишь топливом для разума - я мог сконцентрировать дискомфорт, а потом выпустить его где-нибудь (на кого-нибудь), оставив себя очищенным и довольным. Я стиснул зубы, шкрябая неестественными углами нижней искусственной челюсти по верхней. Память, память...

Мой визави ждал меня где-то в холодных, узких коридорах Тунгуски-Б, и я должен был быть в лучшей форме, когда встречу его. Их. Оно. Ярлыки бессмысленны - в отличие от нашей встречи.

В конце концов, я должен отплатить твари по всем счетам.

«И, что более важно», думал я, наблюдая как внешние лепестки фрейма раскрываются чтобы проглотить мое тело целиком. «В этот раз все будет иначе».

***

Его - их - имя на текущий момент было Виер Грин. Но многие документы обозначали его просто как Гидру.

Я, правда, всегда находил безвкусным стремление современников тащить за собой земные мифы как кандалы рабов. Стран, наций и границ прошлого больше нет. Нам бы следовало разработать новую мифологию, начертать в песках новые символы.

Тем более что в какой-то степени мы преуспели в этом. Пустота дала нам прекрасные возможности раздробиться и найти причины для неприязни.

К какой планете или внесолнечной колонии ты принадлежишь. Улучшали тебя генетически или ты получил кибернетическое благословение. С какой корпоративной или правительственной сущностью ты связал свою жизнь, на веки вечные. Топчешь ногами поверхность или скользишь в пустоте. Вера и религия также остались любимой точкой преткновения, но и они исказились под стать времени и расстоянию между людьми.

Но странная страсть к греческим и римским аллюзиям все еще полыхала в коллективной душе человечества.

Когда я и Грин встретились в первый раз, его имя было еще более нелепым. Тогда его звали Керберосом. Три тела, три головы - в лоб, но метко. Тот факт, что из Кербероса он переродился в Гидру, тревожил. Значит, за то время что я провёл в стыду и восстановлении, Грин размножился и разжился еще несколькими телами.

Воистину, жадность - смертельный грех.

***

- Тунгуску не посещал никто по имени Виер Грин, - командор хаба, Карлов Руд, выдохнул целую дымовую завесу, а потом снова присосался к кальяну. - Или я что-то путаю?

Головы главного таможенника Тунгуски и диспетчера доков отрицательно качнулись в унисон. Надо же, какая спетая триада.

Апартаменты Руда были темными и тесными, как всегда бывает в хабах построенных для камнекопов. Ящики с контрабандой громоздились до самого - низкого - потолка. Оттуда же, отслеживая мое каждое движение, рыскали носы лазерной охранной сетки. Это явно не было его личным пространством - уж командор станции могу отжать себе больше квадратных метров. Помещение отдавало спартанским, деловитым духом, призванным впечатлять партнеров и клиентов.

У пристрастия командора к полумраку была и своя причина. Судя по новостной сводке, несколько ТС-месяцев назад в хабе случилась эпидемия ЮПВ. Мокрые раны на лице и руках Руда свидетельствовали о том, что он переболел, и как многие вылечившиеся от ЮПВ, старался избегать света.

«Мягкий» скан, которым я довольно нетактично просветил всю троицу, выявил множество замен органов и россыпь имплантов, по большей части утилитарного и медицинского характера.

Безобидные - и на том спасибо.

Хотя… троица изучала меня с подавленной враждебностью в которой все же была доля уверенности. Офицер ОКИ это, конечно, серьезно, но я - не сверхчеловек, и они прекрасно это понимали.

- Я не уверен, что вы понимаете специфику ситуации. Виер Грин, Джордж Каррега-Ву, Станслев Ахаши, Гидра, Керберос, Три-Коллектив - это не отдельный человек, - объяснил я. - Это мультикорпоральная сущность. Но все ее составные части прибыли вместе.

- Мульти-корпо-что, еще раз?

- Сущность.

- Руд, он хочет сказать, что говнюк разжился несколькими телами, - таможенный офицер, Аворка Ханаппати, печально вздохнул. Больше походивший на карикатуру человеческого скелета, обёрнутого в полоски жвачко-подобной плоти, Аворка источал тоску классовой зависти. - Я слышал про то, что такая хрень случается в колодце. С жиру бесятся.

Я утвердительно щелкнул языком. Точно. Обычные отбросы из пустотников не могут не могут позволить себе такую сложную медицинскую процедуру как «аутпринтинг». Да что там пустотники, мало кто вообще во вселенной может себе это позволить. Бессмертие, пусть и фальшивое, не может быть ходовым товаром - в противном случае корытом накроется вся межзвёздная экономика.

- Два из этих тел, о чем мы знаем достоверно - это биосинтовые фреймы военного образца, - добавил я. - Прямиком с Титана.

- Да ну? Это вообще возможно, загрузиться в биосинта?

Я пожал плечами.

- Какая-никакая нейронная начинка у них же есть, не так ли?

- Давай угадаю, - Руд сузил глаза. - Производитель хочет их обратно?

- Отличная попытка. Что же еще?

- Мы, конечно, можем прошерстить логи на прибывших, - лоскутный человек, диспетчер доков Рем Иб-Суу, отобрал кальян у босса и глубоко затянулся. Пар застелился по полу интересными завитками, эффектно иллюстрируя Кориолисову силу в действии. Я принюхался - траксатрин. Дешевки. - Но оно это... потребует усилий.

Я покачал головой и сфокусировался на Аворке.

- Вероятнее всего, большая его часть прибыла в виде груза, а не пассажира. Тот, кто прошёл через порт, был самым нормальным. Ваши сканеры не отличили бы его нагрузку от легальных мнемоплантов.

Тощий таможенник так зашёлся в смехе, что подавился дымом.

- Так, офицер, вернитесь в реальность! Вы хоть понимаете, сколько проходит через Тунгуску каждые ТС-сутки? Общий тоннаж? Да откуда вы вообще знаете, что он прилетел сюда? Что до сих пор здесь?

Данике потребовалась фракция секунды чтобы пробить местную сеть и внедриться в субрутины станционной связи. Я моргнул, и как марионетки, руководство Тунгуски моргнуло со мной, ошарашенное неожиданно выведенными на роговицу данными.

- Вы смотрите на информацию, которую в КЭРА удалось собрать в последнем известном пристанище Грина на Энцеладе. Синтины просчитали нитевые векторы судна, на котором Гидра покинул Энцелад, а потом и Парисфену в Волке-14, сюда, в ГАЛЛОП. Кроме Тунгуски, в системе нет ничего интересного, шахтерские поселения в Гранитном Полумесяце отключены уже несколько лет. Обратно… Мы знаем, что фрейтер «Коссиган Аматро 2» принял с Тунгуски автоматизированные грузовые слипы и на этом все. К «Байрону Победоносному», на котором прибыл я, тоже никто не стыковался. Оно здесь. Я не знаю, зачем оно прибыло сюда - да меня и не волнует особо.

Я наклонился вперед и постучал по столу. Пузырьки в кальяне дрогнули и всплыли к поверхности. Мой гнев, подзаряженный аккумулятором боли, точно так же пузырился где-то в животе несмотря на растворенные в крови наркотики.

- Что меня действительно волнует? То, что оно здесь и прошло через таможню. Я здесь не для того, чтобы вести переговоры. Все данные по таможенной, пассажирской и грузовой инспекции мне на мнемоплант, прямо сейчас, и вы меня не увидите до окончания моего пребывания в хабе.

Руд, Аворка и Иб-Суу обменялись взглядами. Их я мог расценить только как одновременно взволнованные - и довольные.

- Что?

- Ну, - Руд почесал особо воспалённый волдырь на щеке, взрывная ногтями чешуйки пластикрафта. - Я, эээ... уверен, что кто-то вроде тебя понимает чувствительную природу бизнеса в свободном порту. Особенно так, так далеко от Сол.

В протяжном выговоре всеяза Руда сквозило неприкрытая самодовольство, хитрый блеск в глазу. Он явно посылал мне какой-то невербальный код, и за пару секунд я расколол намек. Даже без помощи Даники.

Это было приятно - знать, что не все нервные клетки выгорели за месяцы изоляции.

- Вы не смотрите на груз. Вам платят, чтобы вы не смотрели.

В углу дивана вновь захихикал Аворка. Я уставился на этого пропитанного радиацией пустотника и думал, как много траксатрина нужно вдохнуть, чтобы развить такую наглость и нечувствительность к перспективе быть запихнутым в шлюз. Может, он думал что этими жилистыми руками он сможет цепляться за край люка навсегда, пока разгерметизация не опустошит весь хаб?

Забавно, но я не испытывал никаких братских чувств. Да и почему бы? Вот он, спокойно разгуливает в раскрученных 0,5 G, в то время как мне нужен был фрейм просто чтобы терпеть эту замшелую станцию.

Я проверил миоволокна в руке, сжав ладонь в кулак.

- Кто-то же смотрит. Кто?

- Я могу назвать тебе имя, но гарантий, что они захотят поделиться информацией с корпоративным банди-... извиняюсь, корпоративным офицером, нет.

- Не могу сказать, что меня это сильно беспокоит. - Я угрожал разнести хаб к чертям, ровно так же могу поступить и с местной теневой властью.

- Справедливо.


Левый глаз Руда загорелся огоньком выводимых данных, и я тотчас услышал пинг Даники о полученном стриме информации. Командор Тунгуски предупредительно поднял указательный палец.

- Два момента. Первое - обшивка станции должна остаться невредимой при любом раскладе, или, поверь мне, лучше тебе и твоему кораблю быть застрахованными.

Средний палец тоже распрямился и раструбы лазерной сетки дернулась в синхроне с этим движением.

- Второй момент - Тунгуска это закрытая система. Как риф на водном мире, а? Если твои действия выведут нашу уютную маленькую экосистему из баланса, она попытается самостоятельно стабилизироваться. Это значит что я и Т-ОБ - Оборона и Безопасность Тунгуски - не будем мешать природе взять своё. Даже для офицера ОКИ, потому что у нас с КЭРА есть более важные дела, кроме как история с ворованным добром с Титана. Это ясно?

Несмотря на перекрытую злобой глотку, я умудрился выдавить утвердительный хрип.

Руд и остальные улыбнулись. Деформация на деформации. Их работа, их жизнь, будто напрямую изменяли их плоть. Космос - это болезнь, а я прибыл чтобы подсыпать горсть страданий.

- Надеемся, что ты насладишься проведённым на Тунгуске-Б временем, офицер. Это настоящая жемчужина ГАЛЛОП.

_________________

Словарик:

Навт (сленг): - от земного «космонавт», «астронавт». Человек, чья профессия или род деятельности требует постоянного нахождения на судах. Пилоты, судовые техники, независимые торговцы, офицеры ОКИ и т.п.

Пустота, «Великая Пустота» (сленг): космическое пространство

Вак (сленг): вакуум

Пустотник: житель внепланетнарных поселений (орбитальных хабов, шахтерских станций на астероидах и тп). Как правило применяется по отношению к тем, кто родился в космосе.

Струнноструйный двигатель: двигатель квантово-струнной телепортации, обеспечивает моментальное перемещение объекта в космосе по отношению к наблюдателю процесса.

Нуль-струна (иногда - «нить»): пространственный элемент, обеспечивающий перемещение по топологии струнного клубка.

Перегрузочная колыбель: заполненная жидкостью камера пилота, обеспечивающая выживаемость в условиях стартовых и тормозных перегрузок, а также боевых маневров. Также обеспечивает стазис пилота/пассажира в ходе квантово-струнной телепортации по отношению к участнику процесса.

Грав-кровь: искусственная плазма, замещающая пилотам кораблей кровь для функционирования и выживания в условиях перегрузки.

Синтин: синтетический интеллект. Программно очищенный и доработанный слепок с реального человеческого сознания, исполняющий множество ролей, от личных помощников до со-пилотов и т.п. Не является истинным искусственным интеллектом.

Мнемоплант: церебральный модуль памяти и связи.

Син-меш: субарахноидальный имплантат коммуникаций с синтином.

Фрейм: общее название роботизированных конструкций и платформ. Могут принимать форму традиционных средств передвижения, специализированных роботов, экзоскелетов или гуманоидных автономных объектов.

ТС-время (сутки, недели, месяцы и тп): темпорально-сопряженный временной стандарт.

Благодаря тому, что технология струнноструйного перемещения и передачи информации мгновенна, она обеспечивает синхронизацию размазанного по Млечному пути человечества во времени без искажений. Однако, в силу того, что планеты, спутники и другие населенные объекты все имеют разную скорость вращения, как вокруг своих солнц так и сами по себе, для удобства исчисления был принят некоторый усреднённый стандарт - темпорально-сопряжённое время.

ТС-сутки равны 35 земным часам. ТС-неделя - 8 ТС-суткам. ТС-месяц - 48 суток. ТС-год - 514 дней.

Колодец (сленг): поверхность небесного тела, обладающая выраженной силой тяжести.

Всеяз, олспик: основной язык человечества. Грубый и рудиментарный, но достаточной простой для того, чтобы стать стандартом.

Слип: малый (как правило, одно- или двухместный, или роботизированный) шаттл, рассчитанный на короткие полеты в пределах планетарных орбит или визуального пространства станций.

Хаб: космическая станция с искусственно-создаваемой гравитацией, предназначенная для постоянного проживания людей.