Серёга как раз вышел на балкон выкурить уже третью за полчаса после Объявления сигарету. На соседнем балконе дымил Юрич, между затяжками делая большие глотки беленькой прямо из горла.  Глядя на несущийся к земле лайнер, Серый гадал, что же там случилось. Технический сбой из-за грядущей катастрофы? Массовый психоз? Он представил себе вцепившихся в подлокотники пассажиров: кто-то плачет, кто-то молится, кто-то отправляет последние сообщения самым близким. Но все они уже приняли свою судьбу. У всех в глазах одинаковое смирение обречённых.

– Фигасе! – всё, что смог выдать на это Серый.

– То ли ещё будет! – сипло отозвался Юрич и с чувством бля́кнул, выбрасывая обжёгший пальцы окурок. Махом допил остатки водки, отправил вслед за бычком пустую бутылку.

Звон стекла, и тут же возмущённый голос Бабы Лены:

– Да шо ж вы творите, сволочи! А убирать хто будет?

– Пошла на хер! – перегнувшись через балкон проорал ей Юрич и прикурил новую сигарету. Получилось не сразу – руки со сбитой на костяшках кожей дрожали.

Подрался он что ли?

Снизу ответили неразборчивым бормотаньем.

– Ну а щас-то уж чо, – пожал плечами Юрич на молчаливый вопрос в глазах Серого. Сделал три глубоких затяжки и неожиданно выдохнул:

– Сука ты!

– А? – мозг Серого, перегруженный, пребывающий сейчас в тупом оцепенении, с трудом обрабатывал информацию. – Ты чего? – повернулся он к соседу по площадке.

– Того, блять, – во взгляде Юрича, на удивление трезвом, была беспросветная тоска. – Думаешь, я не знаю, что ты мою Светку шпилишь?

Серый не нашёлся, что ответить. Потому что это была неправда. Кто бы там не «шпилил» Светку на стороне, Серый с сожалением вынужден был признать, что это не он.

Между тем Юрич докурил, перелез через ограждение балкона, чуть постоял на выступе, крикнул: «Ну и дура, блять!», как-то совсем по-детски всхлипнул, разжал руки и, пролетев пять этажей, распластался на асфальте.

Старая, слепая на один глаз, брехливая болонка Бабы Лены, оказавшаяся не в то время и не в том месте, успела только коротко тявкнуть, расплющенная грузным телом.

– Ой, да шо ж энто такое! Бэллочка, солнушка ты моя родненькая! – разнеслись по двору старушечьи причитания.

А потом вышла Светка. Глянула вниз. Охнула. Повернулась к Серому. Их балконы разделяла всего пара метров, поэтому он разглядел её очень хорошо.

Левая сторона лица – распухшее багровое нечто. Из развороченных губ, сейчас больше похожих на две оладьи, смазанных малиновым вареньем, сочится кровь.

У него аж сердце ёкнуло. Он невольно отшатнулся и отвёл взгляд, потому что… Господи, как же больно видеть её лицо, от красоты которого у него каждый раз захватывало дух, таким. И эти потускневшие заплаканные глаза, в которых тихо зарождалось безумие.

«А ведь я люблю её, – впервые признался себе Серый. – Всегда любил. Ещё со школы». И заставил себя снова поднять взгляд. Даже попробовал улыбнуться.

Он уже почти подобрал слова утешения, когда Светка начала кричать.

2. БЬЯНКА

Некоторое время Бьянка сидит, уставившись невидящим взглядом в никуда. Боль от прикушенной губы возвращает её в реальность. Она делает глубокий вдох. Приглаживает волосы цвета воронова крыла, чуть тронутые на висках ранней сединой.

– Нет, тварь! Так легко ты не отделаешься!

Набирает Грюньо́на.

– Чего тебе? – ворчит в трубке хриплый голос. Очень в его духе.

– Вопрос с Исабэ́ль решаем сегодня. Сейчас!

Её собеседник поперхнулся.

Когда кашель стихает, Грюньон отвечает уже совсем другим тоном:

– Девочка моя, зачем? Скоро её и так не станет. Нас всех не станет. Давай закатим отвальную. Уйдем красиво все вместе.

– Я и на том свете не успокоюсь, пока чёртова сука за всё не поплатится! Хочу забрать у неё эти последние часы! Хочу посмотреть в её глаза, когда она поймёт, кто пришёл за ней!

Она чётко представляет выражение лица Грюньона в эту минуту. Вот он хмурит кустистые брови и кривит тонкие губы. Почёсывает недельную щетину, как всегда, когда нужно сделать выбор, каждый вариант которого не вызывает восторга. Вот кто-то из парней (она не разобрала, кто) спрашивает: «Что такое, брат? Кто там?» Грюньон отводит телефон в сторону и прикрывает ладонью, но Бьянка всё равно прекрасно слышит: «Сестрёнка звонит. Кажись, девочка не в себе. Зовёт убивать Исабэль». В ответ несколько секунд тишины, а затем поднимается гвалт, распознать в котором что-то внятное невозможно. «Похоже, все семеро уже в сборе, – отмечает Бьянка, – Ну и славно!» «Да заткнитесь вы уже!» – слышится рычанье Грюньона, перекрывающее поднятый остальными шум.

– Ты на громкой связи, Бьянка, – говорит он, когда наконец все затихают.

– Солнышко, не соизволишь объяснить, какого хрена мы должны тратить остаток жизни на сомнительное предприятие, которое с вероятностью до-ебени-матери процентов сделает этот и так милипи́зерный остаток ещё короче? – вежливо интересуется Элега́нтэ.

Умник хренов!

О да, у Бьянки есть много слов! Но сейчас каждая минута на счету, поэтому она ограничивается только одним:

– Клятва.

Снова тишина. Её нарушает весёлый голос Диверти́до:

– А чо, парни! Нормальная тема! Зажжём напоследок, йоба! На ранчо сейчас все в ахере и такого поворота сто пудов не ждут!

– Точняк, – подхватывает Эсторну́до. – Небось ещё и половина охраны сдристнула после Объявы!

– Что ж, пацаны, пожалуй, в этом есть резон, – глубокомысленно изрекает Элега́нтэ.

– Тогда погнали, – подытоживает Бьянка, чувствуя невероятное облегчение: она так и не была до конца уверена, что в нынешних обстоятельствах парни – будь они хоть тысячу раз честными бандитос, свято чтущими клятву на крови и всё такое – подымут свои задницы, чтобы помочь отомстить когда-то прибившейся к их стае девчонке. – Через час в схроне.

– Ясно, – снова Грюньон. – Парни, допиваем пивас и по ко́ням!

– Наведём шороху, мать вашу! – слышит Бьянка воодушевлённый возглас обычно сдержанного Мадэ́сто, прежде чем связь обрывается.

То, что парни приняли на грудь, её ни капельки не волнует. Она знает: чтобы эти отморозки окосели – на каждого и ящика не хватит. Помнится, во время очередной попойки Симпле́, выжрав бутылку текилы, на спор сбивал ножом яблоко с головы флегматично жующего табак Дормильо́на. С десяти метров, ага. Пять раз.

Бьянка поднимается с дивана, собирает волосы в хвост, несколько секунд смотрится в зеркало. Проводит пальцами по старому побелевшему шраму, идущему через всё горло. Оглядывает свою маленькую, но такую уютную, ставшую за полгода родной, меблирашку: зелёный велюровый диванчик – потёртый, зато дико удобный; древний (наверняка антикварный) торшер с бирюзового цвета абажуром, украшенным золотой бахромой; круглый лакированный чёрный стол с подломившейся ножкой, сейчас скреплённой металлической скобой; книжные полки на полстены. Она больше не вернётся сюда. «Сто лет одиночества» так и останутся недочитанными.

Ну и ладно!

Натянуть гриндерсы, накинуть чёрную косуху из бычьей кожи от «Сапкоффски» с кучей серебристых шипастых заклёпок (роскошный подарок братьев на двадцатый день рождения), бегом спуститься с третьего этажа, оседлать и завести «Веспу» – всё это занимает у Бьянки меньше минуты. И вот она уже мчит к месту сбора.

Конец света встречают по-разному. Проезжая через весь город по узким улочкам, она слышит песни и смех, признания в любви и остервенелую ругань, рыдания и молитвы. Иногда выстрелы. Минует городскую площадь, на которой, должно быть, собралась добрая половина жителей. Близкий конец сплотил их, как никогда. Вынесенные столы ломятся от еды и выпивки. Играет сальса. Люди пьют, едят и танцуют. В последний раз.

На мгновенье Бьянке хочется остановиться. Остаться здесь с этой толпой обречённых самозабвенно отплясывающих счастливчиков. Но сука-память тут же подбрасывает воспоминание.

…Её заставили опуститься на колени. Она смотрит снизу вверх на высокую медноволосую женщину в длинном багряном платье.

– Врать не буду, детка, законные наследники нам ни к чему, так что сегодня ты умрёшь! Но… есть и плюсы: твоя кончина не будет бессмысленной, и  скоро ты увидишься с папашей. Передавай от меня привет!

Красная Дама кривит в усмешке чувственные губы.

Исабэль – молодая, безумно красивая женщина, только-только вставшая во главе набирающего силу картеля... Зря отец доверился ей.

…В тот день с самого утра занялся дождь. По влажной вязкой земле Бьянку волокут к свинарнику, обитатели которого скоро полакомятся её плотью. Онемевшие ноги еле слушаются. Она падает в грязь, беззвучно плача. Её рывком поднимают и толкают вперёд:

– Двигай, осталось немного, – хрипло каркает из-за спины страшный одноглазый дядька.

Страх заполнил всё её существо. Лишил воли. Она даже не чувствует холодных капель, хлестающих по нежной коже.

– Вот и пришли. С днём рождения, малышка! – одноглазый набрасывает гарроту на её шею.

В тот день Бьянке исполнилось девять…

Воспоминание обжигает сердце кипящей ненавистью. Двенадцать лет она лелеяла её. Берегла, не давая остынуть, в ожидании этого дня. То, что происходило сейчас было отнюдь не спонтанной выходкой. На самом деле предприятие, не без оснований названное Элегантэ «сомнительным», предполагалось осуществить через две недели. Момент был подходящий. На деньги, пожертвованные городу донной Исабэль, построили детский приют, открытие которого проклятая сука, разумеется, ни за что бы не пропустила и выползла-таки из своего загородного логова – ранчо «Да́ма Ро́ха». Они ж, в свою очередь, собирались устроить засаду и взять её на обратном пути в поместье.

Бьянка несколько вечеров кряду не могла заснуть, в красках представляя, что будет, когда она приведёт Исабэль к Га́то... Долговязому Гато, от пяток до макушки покрытого татуировками. На лице Гато всегда сверкает улыбка – вот только ни у кого никогда не возникало желания улыбнуться ему в ответ. Царство Гато – любителя странных шуток и мастера долгих пыток – специально обустроенный подвал.

Мысленно, десятки или даже сотни раз, Бьянка проговаривала слова, которые скажет, когда Исабэль – сломленная и испуганная, как когда-то она сама – будет на коленях молить о пощаде.

И сейчас, подъезжая к схрону, Бьянка вновь повторяет эти слова.

Склады за чертой города братья выкупили пару лет назад через подставную контору. Официально здесь приём металлолома. Надо признать, эта ширма неожиданно оказалась довольно прибыльным бизнесом. Шурин Грюньона, взятый в управляющие, не задавал лишних вопросов, когда парни время от времени наведывались прибарахлиться перед очередным делом или заваливались после, нередко изрядно потрёпанные и перепачканные кровью. Когда появляется Бьянка, мужчины уже вовсю готовятся к предстоящей заварушке.

– Салют, семья! – она обнимает каждого из семерых братьев.

– Какой план?  – деловито осведомляется Грюньон, рассовывая по кармашкам разгрузки рожки для «АК-47».

– И есть ли он вообще? – ехидно вставляет Элегантэ, прикрепляя гранатомёт к дулу «СПАС-12».

– Более-менее, – отвечает Бьянка. Карту местности она помнит наизусть. – Добираемся до холма перед последним поворотом. Он в трёхстах метрах от въезда на ранчо. Симпле́ снимает охрану. Дальше по ситуации. Но, в целом, как обычно – работаем быстро, нагло, жёстко.

– За-е-бись! – Эсторнудо поднимает большой палец вверх. – Короче, братва, врываемся в мясорубку, а там видно будет!

– Всё, как мы любим, – зевает Дормильон.

– Не ссыте, щеглы, я вас прикрою, – усмехается Симпле́, укладывая в чехол свой «Винторез».

– Знаешь, девочка моя, если бы не конец света, я бы послал тебя на хер с таким говёным планом, – басит Грюньон задумчиво. – Но сейчас это как будто бы даже реально.

– Может, ещё не все подохнем! – скалится Дивертидо.

– Типун тебе на язык, ебала́й! – шипит на него Грюньон.

Парни ржут.

– Все готовы? – Бьянка обводит стаю взглядом. Как-то вдруг разом посерьёзнев, братья молча кивают. – Тогда выдвигаемся.

Около сорока минут два джипа пылят по извилистой дороге среди холмов. Наконец останавливаются у того самого.

– Пошли, посмотрим, чо как, – кряхтит Грюньон, выбираясь из тачки. – Дор, Сим, работайте.

Эти двое махом взбираются наверх. Последние метры до верхушки холма – ползком. Бьянка с Грюньоном держатся за ними.

– Вы не поверите, – Дормильон отрывает от глаз бинокль, – у ворот вообще никого!

– Вижу троих на террасе, – добавляет Симпле́, глядя в прицел Винтореза. – Судя по количеству пустых бутылок и специфическим позам – они наебенились и сейчас в отрубе. Убрать?

– Стопэ́! – Бьянка не намерена рисковать. – Вдруг это ловушка. Оставайся здесь. Если что…

– Естественно, – кивает Сим понимающе.

– По ходу сегодня нам везёт, – сплёвывает Грюньон. – Что скажешь, дорогая?

– Везёт, ага, – цедит она сквозь зубы.

Предчувствие у неё… странное.

Они спускаются с холма. Бьянка обрисовывает ситуацию остальным.

– Похоже на сказку, – усмехается Элегантэ.

– Всегда бы так, – поддерживает Эсторнудо.

– Но не расслабляемся, ребзя, а ну как замануха! – хмыкает Мадэсто.

– Погнали рысью, – командует Бьянка. – Прислугу не трогать. Остальных валим. Исабэль – моя.

Все всё поняли. Возражений нет.

Распахнутые настежь ворота они проходят спокойно. До самого́ дома ещё около пятидесяти метров. Сейчас и Бьянка видит на террасе три тела: одно спит, уронив голову на стол, второе храпит, откинувшись на спинку ротангового кресла, третье пускает слюни под столом.

Она сигналит своим: не стрелять, подходим ближе. Первой заступает на террасу. Грюньон с Дивертидо следом. Мадэсто и Элегантэ обходят дом справа, Дормильон и Эсторнудо слева. Ублюдок, что спит мордой в стол, внезапно поднимает голову. Осоловевший взгляд пытается сфокусироваться на новоприбы́вших:

– А вы ещё кто, блять, такие? – при этом рука вопрошающего тянется за стволом в наплечной кобуре. Бьянкина «Беретта» прерывает его неловкий манёвр, проделывая аккуратную дырочку между глаз. От звука выстрела, всхрапнув, очухивается второй – тот, который в кресле. Прежде чем он успевает хоть что-то сообразить, его успокаивает «Винторез» Симпле́. Из-под стола раздаётся мычание третьего, но «АК» Грюньона не даёт ему эволюционировать до членораздельной речи.

– Дорогие гости, прошу в дом, – дурашливо раскланивается Дивертидо и вперёд всех шмыгает за дверь, уже внутри выдавая изумлённое:

– Хрена себе, картина маслом!

«И действительно, – мысленно соглашается с ним Бьянка, едва войдя в помещение, – картина, сука, маслом!»

– А-а-а, это ты!

Донна Исабэль сидит на широкой лестнице, что ведёт на второй этаж, вытянув сломанную правую ногу. Да, сломанную. Все видят обломок кости, торчащий её из голени. Белое платье изорвано и пропитано кровью. Она поправляет эти ошмётки в попытке хоть как-то прикрыться. Получается плохо. На месте левого глаза у неё засохший тёмно-багровый сгусток, через который от надбровной дуги до нижней челюсти идёт глубокий кровоточащий надрез.

– Последних двоих я всё-таки достала, – Исабэль с гордостью кивает на два тела на полу. – Знаешь, детка, оказывается, осознание скорой смерти – охуительный афродизиак! Да-а-а! И все эти псы, которые годами ели с моей руки, послушно выполняли команды; дрожали, если я повышала голос; вдруг ужас как захотели трахнуть собственную хозяйку.

Гримаса отвращения передёргивает бледное лицо. Она отворачивается, так что Бьянка видит только её не изуродованный профиль.

Она всё ещё безумно красива, эта сука Исабэль. Даже сейчас.

Из-за лестницы появляются зашедшие с чёрного хода Эсторнудо и Дормильон.

– Всё чисто, – объявляет Эсторнудо. – Чо тут у вас?

Замечает Исабэль, мгновение присматривается и осеняет себя крестным знамением:

– Святая Дева Мария, защити и помилуй!

Со второго этажа спускаются Мадэсто и Элегантэ.

– Похоже в доме больше никого нет, – объявляет Мадэсто.

– Из живых, – уточняет Элегантэ, заметив два трупа и осторожно обходя Исабэль. Бросает на неё быстрый взгляд, заметно вздрагивает, но, ничего не говоря, проходит мимо. Встаёт за плечом Бьянки.

– Будьте любезны, – Исабэль указывает пальцем на тёмно-синий клатч, валяющийся на полу в трёх метрах от неё.

Дивертидо вопросительно глядит на Бьянку, та едва заметно кивает. Он поднимает вещицу и передаёт Исабэль:

– Пожалуйста, сеньора.

Исабэль достаёт из клатча маленькое зеркало. Долго разглядывает своё лицо. Из уцелевшего глаза катится слеза. Её крик, полный бессильной ярости и боли, заставляет мужчин сделать шаг назад. Она швыряет зеркальце об пол и, закрыв лицо руками, беззвучно плачет, вздрагивая всем телом.

Бьянка всё это время стоит молча. Ведь представляла их встречу совсем не так, и что делать теперь – непонятно. Она хотела проучить донну Исабэль – королеву картеля Дэспиада́до. Сломать её, лишить всего, погрузить в последние дни жизни в мир нечеловеческой боли, а потом отнять и саму жизнь. Но сейчас... Она идёт к высокому окну, срывает тяжёлую парчовую штору. Подходит к дрожащей Исабэль и укутывает её. Та медленно отрывает лицо от ладоней:

– Почему ты просто не убьёшь меня? – шепчет хрипло.

Бьянка пожимает плечами. Оборачивается:

– Мадэсто, дай обезбол.

– Нефопам сойдёт?

Бьянка глядит на торчащую из ноги Исабэль кость. Хмыкает:

– Лучше морфин.

Мадэсто кидает ей шприц-тюбик. Бьянка, не пытаясь быть нежной, всаживает иглу в плечо мачехи.

– Что это? – вздрагивает та.

– Это чтобы тебе было не так больно и грустно, – отвечает Бьянка и, развернувшись, бросает братьям:

– Уходим. Нам здесь больше делать нечего.

Уже у двери оборачивается:

– Исабэль…

Одинокая, в одночасье потерявшая всё женщина поднимает изувеченное лицо, сейчас из-за размазанной крови и туши похожее на демоническую маску.

– Да, Бьянка?

– Не пропусти конец света. Говорят, это будет красиво.

Они молча идут до холма, за которым ждут джипы и скучающий Симпле́ с сигариллой в зубах.

– Я горжусь тобой, девочка моя, – тихо говорит Грюньон. Она благодарно пожимает его запястье.

– Куда двинем? – забираясь в машину, осведомляется Дивертидо. – К нам или…

Все смотрят на Бьянку.

– А давайте на городскую площадь! – улыбается она.

У них есть ещё пара часов, чтобы потанцевать.

3. КУРТ

Старый Курт Саблински воспринял новость о конце света спокойно. Большую часть своей жизни он ожидал чего-то подобного. Если б его спросили, как это случится, Курт без капли сомнения ответил бы, что однажды кто-то по эту или другую сторону океана не выдержит многолетнего зуда холодной войны в потных ладошках и нажмёт-таки красную кнопку.

Кроме шуток, Курт был настолько уверен в неизбежности подобного исхода, что в своё время всерьёз заморочился, чтобы они с Мардж пережили ядерную зиму. И плевать, что соседи многозначительно переглядываются и крутят пальцем у виска за его спиной. Зато он был спокоен. Бункер на заднем дворе, обошедшийся в кругленькую сумму, внушал уверенность в завтрашнем дне. И в послезавтрашнем тоже.

По идее, припасов им с Мардж должно было хватить на два года, а за это время – если верить яйцеголовым – температура на планете уже придёт в норму. Само собой, как именно будут обстоять дела на поверхности, с точностью предугадать не мог никто, но Курт полагал, что «Моссберг», верой и правдой служивший ему уже пару десятков лет, и новенькая «М-16» последней модели решат большую часть вероятных проблем.

И вот это случилось. Пусть не так, как представлял себе Курт, но тем не менее… Хотя, если честно, сейчас ему было всё равно. Марджери умерла много лет назад, а ему уже стукнуло семьдесят пять. Коротко стриженные волосы давно поредели и поседели. Когда-то ярко-голубые глаза теперь казались тусклыми серыми ледышками на загорелом морщинистом лице. Недавно начались жуткие головные боли, и, промучившись пару недель, он всё же обратился к врачу. Опухоль в мозгу была операбельной.

«Но ваш организм может не выдержать. Шансов пятьдесят на пятьдесят», – сказал док.

Не самый лучший расклад, но Курт играл и при худших. А что? Несмотря на преклонный возраст он считал себя крепче иных тридцатилетних. И ему всё ещё нравилось жить. Пусть даже без Мардж, на могилу которой он приходил раз в пару недель, подолгу рассказывая покойной жене новости и вспоминая былые деньки.

Впрочем, в последнее время можно было не ходить – Мардж всё чаще являлась к нему сама. Курт прекрасно отдавал себе отчёт, что это лишь выверты больного мозга, но ему даже нравилось, и он с сожалением думал, что после операции визиты с того света прекратятся. В любом случае.

Сейчас он сидел на своём крыльце в плетёном кресле и потягивал «Будвайзер» из запотевшей холодной банки. Прятаться в бункере он не видел смысла. Теперь-то уж точно нет. Медленно сходить с ума под землёй и в итоге сдохнуть, превратившись в пускающую слюни, срущую под себя развалину?! Ну нахрен! Он встретит смерть достойно – в здравом уме и твёрдой памяти, как говорится.

– Не против, если я закурю? – спросил, поставив банку на круглый столик по правую руку и достав из кармана рубашки помятую пачку «Ла́ки».

Марджери не выносила табачного дыма, и когда он сделал ей предложение, взяла с него обещание, что пока они вместе, он не заставит её вдыхать эту гадость. И он бросил. В тот же день. А вернулся к дурной привычке пару недель назад, решив, что, если очнётся после операции, бросит опять. Может быть.

– Конечно, дорогой, я же всё равно не почувствую, – улыбнувшись, отозвалась Мардж из соседнего кресла.

– И то верно. Но всё равно спасибо, – он щёлкнул зажигалкой, сделал первую затяжку и выпустил вверх струйку дыма. – Прости меня, милая.

– За что? – Мардж удивлённо приподняла брови.

– Мы так и не отправились в кругосветку на белом пароходе, как ты мечтала. А могли бы, если бы я не вбухал столько денег в этот грёбаный бункер.

– Может, оно и к лучшему, – тихо засмеялась Мардж. – Они же постоянно тонут, эти дурацкие пароходы!

– Да уж прям, – с сомнением буркнул Курт, а Мардж, никогда не жаловавшаяся на недостаток воображения, с воодушевлением продолжила:

– Только представь: мы с тобой все такие разодетые – я в элегантном вечернем платье, а ты в шикарном смокинге или даже во фраке – попиваем шампанское на верхней палубе, играет оркестр, и тут – бац! – наш лайнер сталкивается… ну, не знаю… с айсбергом!

– С айсбергом? – повторяет Курт. – Честно говоря, верится с трудом. Как, чёрт возьми, можно не заметить айсберг? Да на корабле же целая команда специально обученных людей как раз для того, чтобы подобной херни не случилось!

– Какая разница, – отмахивается Мардж, – главное не это… На судне паника! Люди бегут, расталкивая друг друга, к спасательным шлюпкам. Шлюпок на всех, конечно же, не хватает. Корабль погружается в воду за считанные минуты. И вот мы с тобой уже бултыхаемся в океане. А вода холоднющая – просто ужас! Силы быстро покидают нас, но – о чудо! – ты замечаешь плывущую рядом деревянную дверь от каюты и помогаешь мне забраться на неё! Залезаешь следом, но дверь начинает тонуть! Ты понимаешь, что двоих она не выдержит и сползаешь обратно в воду.

– Ну, ничего страшного, – Курт, успевший докурить сигарету, тушит окурок в консервной банке из-под бобов и делает глоток пива. – Я же могу долго оставаться на плаву, просто держась за дверь.

– А вот и нет, ишь ты, какой хитренький! – Мардж грозит пальчиком. – Я ж говорю – вода ледяная и у тебя наступает это… как его… переохлаждение, ага. Ты чувствуешь слабость, тебя начинает клонить в сон. «Курт, только не умирай! Не бросай меня!» – рыдая, умоляю я. Но ты, чувствуя, что сознание ускользает, смотришь мне в глаза и тихо шепчешь: «Я никогда не оставлю тебя…», гладишь своей посиневшей ладонью мою руку и медленно уходишь под воду. Последнее, что я вижу – твоё бледное лицо, исчезающее в пучине. И это воспоминание преследует меня до конца жизни, вызывая в сердце нежность и щемящую тоску.

– Херня какая-то! – фыркает Курт. – А почему я не могу найти ещё одну дверь?

– А как ты думаешь, – Мардж очень серьёзно глядит ему в глаза, – какова вероятность, что сразу две двери окажутся в одном месте?

– А какова вероятность, что корабль врежется в айсберг? – не сдаётся Курт, но жена протестующе машет руками:

– Тут дело вообще не в этом!

– А в чём?

– В печальной, но очень красивой и трогательной истории о любви и самопожертвовании!

– Я бы всё-таки поискал вторую дверь, – сварливо бурчит Курт.

Мардж заливисто хохочет в ответ.

Сегодня она пришла к нему такой, какой он её помнил в их десятую годовщину – ей тогда было тридцать шесть. Длинные каштановые волосы крупными локонами падают на спину и плечи, и на ней то же белое в чёрный горошек платье. Хорошее было время.

***

– Мистер Саблински? – голос пастора Джонса, его соседа справа, заставил задремавшего Курта вздрогнуть и открыть глаза.

– А? Что?

– Как поживаете, Курт? – с елейной улыбкой спрашивает Клэр – жена пастора.

– Да ничего так, вполне неплохо. Сижу вот, знаете ли, жду конца света, – отвечает Саблински с хриплым смешком и тянется за сигаретой. Пухленькое личико Клэр передёргивается, но она продолжает лыбиться. Между тем в её глазах плещется страх. Курт уже догадывается, о чём пойдёт разговор.

– Это прекрасно, прекрасно, – лопочет Клэр, – просто замечательно!

Пастор Джонс дёргает супругу за руку и та, закусив губу, затыкается. Курт понимает, что она в одном шаге от истерики. Неторопливо закуривает и, щурясь сквозь дым, смотрит на мнущуюся парочку.

– Вы что-то хотели?

До сих пор его отношения с соседями были – мягко говоря – прохладными. Пасторский золотистый ретривер Бадди порой гадил у него на лужайке, и тогда Курт на всю улицу орал, грозясь пристрелить в общем-то симпатичного пса. Впрочем, Джонс каждый раз рассыпался в извинениях и дисциплинированно собирал собачьи экскременты в бумажный пакетик, краснея то ли от смущения, то ли с досады. Так что Курт относился к нему неплохо. А вот его толстуха-жена почему-то раздражала. Может быть, этой своей фальшивой улыбкой и явным желанием всем нравиться.

– Мистер Саблински… Курт, – пастор Эдвард Джонс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к его крыльцу и продолжил, понизив голос, – мы с женой хотели узнать, не найдётся ли в вашем укрытии местечка для нас?

Курт задумался. Судя по тому, что сказали по ящику, вряд ли бункер спасёт. На то, что случится с планетой через несколько часов он точно рассчитан не был. Хотя, будь Курт в добром здравии, он бы, конечно, им воспользовался – чем чёрт не шутит? Терять всё равно было нечего.

– Почему нет? – он пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой. –Милости прошу…  Хотя, должен предупредить – собачьим кормом я не запасался. Да и рассчитан бункер только на двоих.

– Собаку мы брать не будем, – торопливо заверила его Клэр.

Джонс, помрачнев, недовольно зыркнул на жену, однако, вздохнув, согласно кивнул:

– Что ж, раз по-другому никак…

Курт усмехнулся понимающе.

– Но, – встрепенулся пастор, – вы сказали, что места только на двоих, а как же… кхм… то есть, если мы с вами…

– Я сказал, что он рассчитан на двоих, – перебил его Саблински, – чтобы пережить последствия чёртового ядерного взрыва. А поместиться там может намного больше. Но у нас-то ситуация совсем другая – так что чёрт его знает, как всё выйдет. К тому же, я не пойду.

– Как так? – удивился Джонс. – Почему?

– Не вижу смысла, – Курт не собирался вдаваться в подробности.

– Дорогой, ну что ты к нему пристал, – снова затараторила Клэр, в голосе слышались облегчение и радость. – Ну не хочет и не хочет! Взрослый же человек – сам знает, что ему лучше!

– Погоди, – резко, даже зло, бросил Джонс жене. – Пожалуйста, объясните… Курт, если вам нужна помощь, какой-то специальный уход – вы только скажите.

– Милый, – Клэр подбежала к мужу и ухватила его за рукав, – мы теряем время! Пошли собирать вещи!

Пастор вдруг развернулся и влепил ей пощёчину.

«Неожиданно!» – мысленно хмыкнул Курт.

– Дорогой, ты чего? – Клэр отшатнулась, схватившись за алеющую щёчку.

– Ну почему ты такая стерва?! – спокойно, глядя в её повлажневшие глаза, спросил Джонс. – Всегда хочешь казаться лучше остальных, строишь из себя Мать Терезу, но на самом деле тебе не насрать только на саму себя!

В этот миг Курт невольно почувствовал к нему уважение.

– Я… я просто… – промямлила она и, закрыв лицо руками, разревелась.

– Ну ладно-ладно, – Джонс о́бнял её, поглаживая по голове. – Прости! Прости ради бога, я не должен был вот так с тобой… Посмотри на меня, Клэр.

Та подняла заплаканную мордашку.

– Да, милый?

– Иди в дом, собери всё самое необходимое.

– А ты?

– Я скоро подойду.

– Хорошо, Эдди, как скажешь.

Клэр, утирая слёзы, засеменила домой.

Когда она ушла, пастор повторил вопрос:

– Так что с вами, Курт? Мы можем вам как-то помочь?

– Вряд ли, – хмыкнул Курт. – Разве что на досуге ты подрабатываешь нейрохирургом.

Пастор помолчал, осмысливая услышанное.

– И сколько вам осталось?

Курт открыл стоящий у ног ящик со льдом и достал прохладную баночку «Будвайзера».

– Док сказал, что без операции я смогу протянуть от силы полгода. Операция, как ты понимаешь, отменяется, так что… – он щёлкнул жестяным колечком и отсалютовал банкой, – расслаблюсь и буду наслаждаться последним вечером.

– Не угостите? – Джонс показал пальцем на пачку «Лаки Страйк».

Курт прикурил сигарету и протянул пастору:

– Может, пивка?

***

Полная версия бесплатно на АвторТудей https://author.today/u/badcatisgood

Доп.инфа (вдруг кому интересно ;)

Аудиокниги в ВК https://vk.com/badcatisgood

Канал в ТГ https://t.me/zverev_channel

Канал на Ютубе (аудиокниги) https://www.youtube.com/@hellradio

Адмирал поднялся на ноги. Конвойный надел на него наручники; второй грубо толкнул его в спину дулом излучателя, поставленного на предохранитель. Экзет Солар первым вышел из камеры. За ним конвойные повели Адмирала, держа его под прицелом излучателей. Даже сейчас, когда старый командир был избит до полусмерти и скован, его боялись и ненавидели.

Солар вёл конвой по коридорам корабля. Миновали капитанский мостик, каюты экипажа, кубрик, трюм, отсек планетарных кораблей, механический отсек… Перед очередной дверью экзет остановился. Набрал известный только ему код. Дверь бесшумно открылась. Адмирала грубо протолкнули в неё. Увидев уходящее далеко вниз сопло двигателя вертикального взлёта, Адмирал грустно улыбнулся и иронично сказал:

— Солар, передай Красту, что он подонок и слова своего держать не умеет.

— Передам, — многозначительно ответил Солар. — Ты ведь…

— Понимал, что меня не оставят в живых? Понимал. Безмолвный не терпит беспорядков, а та чёртова колония была форменным олицетворением нарушения его порядка, — желчно произнёс Адмирал. — Колонии уже много лет как не существует, но Безмолвный всё никак не может успокоиться. Донесли бы вы с Крастом до него, что прошлое надо отпускать…

— Не ёрничай! — велел Солар. — Ты прекрасно знаешь, почему Краст вынужден так поступить. Безмолвный тут не причём.

— О да, — многозначительно ответил Адмирал, улыбаясь одними глазами. — Скажи мне, Солар, зачем же тогда было потрошить свои же колонии?

Раздражённо скривившись, экзет поднял руку. Солдаты вскинули излучатели.

— Последние слова будут? — хмуро спросил Солар.

— Будут. Адмирал флота Селезнёва не должна знать правду о моей судьбе… и о том, кто же я такой на самом деле.

— Не узнает, — буркнул Солар, давая отмашку.

Выстрелы двух излучателей поразили Адмирала в спину. Солар едва успел подхватить падающее тело, не дав ему упасть в сопло. Передав Адмирала на руки конвойным, экзет распорядился:

— Сжечь. Прах собрать в урну и предать земле на ближайшей высадке.

— Может быть, расскажешь, как докатился до жизни такой? — хмуро повторила Алиса, складывая руки на груди.

Лёха с натугой помотал головой:

— Алис… Я это… ну, того…

— Десять лет прошло, а твой лексикон так и не пополнился, — хмыкнула Алиса, кладя ногу на ногу. — Ну? Я жду ответа на поставленный мной вопрос.

Лёха, потерев виски, сказал:

— Алис, я… В общем… — поперхнувшись слюной, он наконец выдавил: — Я не хотел, чтобы так повернулось.

— Ещё б ты хотел! — Алиса раздражённо фыркнула. — Ну?!

Справившись и с волнением, и с головной болью, Лёха начал говорить, делая между словами большие паузы:

— Меня сюда Селге отправил. Я уже к загсу подлетал, тут сообщение пришло. Требовал, чтобы я немедленно к нему приехал — какое-то срочное дело. Ну, я подумал, что выбора всё едино нет… Встретились в земном филиале ГСБ. Селге сказал, что на окраине галактики происходит какая-то чертовщина, и мне нужно отправиться туда. Мол, я единственный капитан в системе, который сейчас не на задании. Я пытался отбиться, говорил, что у меня свадьба… Если б это его ещё волновало… Когда я попытался отказаться, начались угрозы… Селге меня не выпускал, пока я не подмахнул согласие отправиться туда… разрешил только написать тебе записку…

— И что было дальше? — спросила Алиса после минутной паузы.

— Меня отправили туда. Отряда со мной не было. Селге сказал, что я с отрядом точно каких-нибудь дров наломаю, и одного отправлять как-то спокойнее. Когда прилетел, оказалось, что там высадились первые корабли флота крудов. Тогда я ещё не знал, что это за хмыри… Высадился на одну из их колоний, которую они разбили. Пошёл к их командованию. Так, мол, и так, капитан Галактической Службы Безопасности, кто вы и что вам нужно. Договорить не успел, как меня скрутили. Корабль куда-то угнали, меня самого к их главному доставили… маршалу. Часа четыре допрашивали. Ну, блин, я-то ничего сказать не мог, кроме того, что меня сюда послали… Поняли, что толку не будет. Предложили с ними работать — служить им, начиная со звания рядового. Обещали быстрое повышение. Ну, я отказался — ещё не хватало… — Лёха сплюнул. — Уговаривали, потом угрожать начали… В конце концов отправили меня на работы. Попытался оттуда дёрнуть…

Лёха снова замолчал.

— Ну? — поторопила его Алиса.

— Да ничего хорошего потом не было… Раз меня поймали — предупредили, два поймали — предупредили… на третий послали в штрафбат. Я и оттуда попытался бежать… В общем, кончилось тем, что меня сослали на тюремный мир строгого режима.

— Ты и оттуда попытался сбежать? — язвительно спросила Алиса.

— Восемнадцать раз, — признался Лёха.

Повисла долгая и тяжёлая тишина.

— И как тебе это удалось? — спросила Алиса уже гораздо мягче.

— Лейтенант подсобил. Лейтенант Шарп, который за нами присматривал… У него были какие-то неприятности по службе из-за трений с маршалом. Ну и… он меня как-то вызвал к себе. Я когда пришёл, Шарп сказал, что у него наготове корабль и что он вывезет меня отсюда. Зачем — я так и не понял. Нас засекли, подбили… Шарп каким-то образом ухитрился посадить корабль. Кстати…

— Погиб. Твоё счастье, что рядом оказалась я, а не штурмовой отряд, — Алиса болезненно хмыкнула.

Ситуация и вправду была двусмысленной. С какой стати лейтенанту, главе тюремного мира, помогать заключённому? Тем более — жертвовать ради него жизнью?.. Разве что он знал, что это за заключённый и… Такое тоже возможно. Алиса уже знала о крудах достаточно, чтобы понимать — в их командной структуре царят интриги. Возможно, это тоже интрига кого-то из командования… Весь вопрос в том, кто и зачем это делает… Сейчас девушке бы не помешал мудрый совет.

— Ладно, — сказала наконец Алиса. — Постараюсь выбить для тебя броню и оружие, станешь моим вторым телохранителем. Посмотрим, чем кончится это дело…

— Алис, я… — воспротивился Лёха.

— Ты будешь делать то, что я скажу. Помни — мы на вражеской территории. Дай хоть малейший повод — и нас казнят на месте. Поэтому пока будем выжидать. Тем более, что стараниями этих подонков мы оба, скорее всего, вне закона.

Лёха медленно кивнул.

— Маршал дал мне звание лейтенанта штурмовой группы. В круг задач входит не только захват планет, но и мирное присоединение. Высадка, блокирование космопортов, а после — предложение сдаться миром. Как правило, обычно сдаются. Если нет… если нет, тогда мы берёмся за дело всерьёз.

— Уже «мы»? — с болезненной горечью спросил Лёха. — Давно ты предала…

— У меня не было выбора! — Алиса грохнула по краю койки кулаками.

— Был. Проявить маломальскую гордость.

Алиса подавила желание сплюнуть.

— Моя смерть ничего бы не дала. А так… так есть хотя бы возможность…

Алиса осеклась. Если она хотела сдержать вторжение крудов, у неё было предостаточно возможностей улететь. Штурмовые группы после вылета на задание никто не контролировал. Солдаты беззаветно подчинялись ей — так они были обучены, выполнять любой приказ своего командира. Тем более, рядом был верный Лакт. Стало быть… Да нет, не может быть такого…

— Ладно, — Алиса до скрежета сжала кулаки. — Посмотрим, что из этого выйдет… Выбора у тебя всё едино нет. Если хочешь жить — делай, что говорю. Дальше видно будет.

Лёха горько усмехнулся.

— Я серьёзно, — хмуро продолжила Алиса. — Придётся пока что подчиняться… Есть у меня одна мысль, что можно будет сделать, но для этого нужно время.

Нажав кнопку вызова, Алиса распорядилась:

— Сержант Лакт, поднимитесь ко мне.

Сержант вошёл в каюту. Внешне он ничем не выдавал своих чувств, но Алиса, с её опытом, почувствовала, что Лакт чем-то сильно взволнован.

— Захват планеты идёт штатно, лейтенант. В ближайший стандартный час можно ожидать возвращения отряда.

— Что-то случилось? — спросила Алиса, жестом предложив сержанту сесть.

— Долгая история, лейтенант. Скажем так, я навёл справки о том рухнувшем корабле.

— И? — Алиса приподняла бровь.

— Корабль действительно был с тюремного мира. Более того — он числился в угоне. Учитывая, что за штурвалом был комендант тюремного мира…

— Эта загадка уже разрешена. Во всяком случае, частично, — оборвала сержанта Алиса.

— В самом деле? — Лакт облегчённо перевёл дыхание. — Прошу прощения, лейтенант. Признаться, я немного запаниковал, когда увидел…

Помолчав, Лакт сказал:

— Маршал узнал об этом происшествии. Экзет Солар начал копать… Может на Вас выйти, лейтенант. И что будет тогда — предсказать несложно.

— Копать начал, значит… — Алиса многозначительно посмотрела на Лакта. — Значит, будем играть на опережение.

— Что Вы имеете в виду? — растерянно спросил сержант.

— Узнаете, — уклончиво ответила Алиса. — Узнаете… Пока что, Лакт, соберите информацию об этом деле. Всю, какую сможете найти.

Сержант отрывисто кивнул, развернулся на носках и вышел из каюты.

— Что тут происходит? — непонимающе спросил Лёха.

— Сама не знаю, — ответила Алиса, подняв забрало шлема. — Похоже, что твой побег, мягко говоря, не остался незамеченным. Если маршал узнает, что ты тут, тебя просто-напросто выбросят в космос. Или ещё чего похуже… Поэтому действовать надо крайне осторожно… Я попытаюсь переиграть экзета. Мы скоро вернёмся на корабль, и тебе лучше не подставляться.

— Алис, — возразил Лёха, — я не стану помогать этим… этим…

— У тебя выбора нет! — отрезала Алиса. — Если хочешь жить…

— Моя верность присяге сильнее, — Лёха помотал головой.

Прикрыв глаза, Алиса ровным голосом сказала:

— Лёха, если ты прямо сейчас не обещаешь мне делать всё, что я скажу, я прикажу тебя связать и запереть в этой каюте. Ради твоей же безопасности.

Лёха не ответил. Но Алиса и так поняла — она пересекла очень опасную черту.

— Ладно, — раздражённо выплюнула Алиса, опустив забрало, и вышла из каюты. Спиной она чувствовала обжигающий взгляд Лёхи, полный презрения.

На нижнем уровне корабля, где были десантные люки, Алиса долго расхаживала взад-вперёд, нервно играя палашом, которым ей очень хотелось прикончить одного конкретного человека. Слова Лёхи звенели в её ушах. Ненависть жгла девушку изнутри; но гораздо сильнее была досада. Почему Лёхе хватило смелости достойно поступить, дать отпор захватчикам, а ей — нет? Почему она, молодой, но достаточно опытный офицер, пошла на поводу у Адмирала? И почему сам Адмирал так покорно сдался? Определённо, его что-то связывает с захватчиками… Вопрос в том, что именно. В этом следует разобраться, и разобраться немедленно.

Догадка пришла неожиданно. Алиса спокойным шагом прошла к лифту, поднялась на два уровня выше, где располагалась рубка управления. Сержант Лакт, сидящий перед панелью управления челноком, развернулся в кресле, встал и отдал честь, услышав шаги.

— Вольно. Лакт, есть просьба.

— Слушаю Вас, — сержант отрывисто кивнул.

Сглотнув, чтобы побороть сухость в горле, Алиса сказала:

— Снимите шлем.

Лакт не стал задавать вопросов. Нажав пару кнопок на воротнике, сержант осторожно снял шлем. Алиса, посмотрев на его лицо, выдохнула — да, так и есть. Её догадка верна. Кожа сержанта была серой и даже на вид грубой, словно пергамент.

— Так, стало быть…

— Ваш спутник, Адмирал? Да, он был одним из нас, — Лакт снова надел шлем.

— Что Вы знаете? — спросила Алиса неожиданно осипшим голосом.

Помолчав, Лакт кивнул на кресло:

— Сядьте. История длинная.

— Энергия на исходе, командир. Даже до следующей системы не дотянем, не то что до базы.

Доклад старшего помощника заставил капитана нервно нахмуриться. В зоне доступа была всего одна планета, на которой можно было окопаться. Значит, выбора нет…

— Готовьтесь к посадке. Надеюсь, нас смогут тут найти… Бортовой компьютер, анализ планеты и сравнение с родным миром.

Бортовой компьютер запищал, мигая всеми лампочками. Прошло минут десять, прежде чем принтер выплюнул длинную бумажную ленту. Коротко изучив её, капитан удовлетворённо кивнул:

— Планета по всем параметрам сходна с Круд Доминус. Можно считать, что нам повезло.

— Командир! — затрещал динамик внутренней связи.

«Машинное отделение», — кисло подумал капитан, включая микрофон.

— Командир слушает.

— Двигатель повреждён. В любой момент может произойти утечка антивещества. Если это случится…

— Сколько у нас времени? — флегматично спросил капитан.

— Самое большее — десять минут.

Переключив микрофон на общую связь, капитан произнёс:

— Всему экипажу — немедленно покинуть корабль!

По коридорам загрохотали сотни бронированных сапог. Дождавшись, когда от корабля отделится последний десантный челнок, капитан так же спокойно и неторопливо набрал на панели управления код катапультирования. Его подчёркнутая флегматичность и сыграла роковую роль. В машинном отсеке раздался глухой хлопок; взрывная волна за доли секунды разодрала корабль в клочья, раскидав десантные челноки. Несколько из них получили необратимые повреждения, ещё несколько сгорели в атмосфере. Из двадцати челноков на поверхность планеты высадилось двенадцать.

Посадка тоже вышла далеко не мягкой. Челноки пришлось разобрать, чтобы соорудить реактор. Круды в кратчайшие сроки возвели укрепления, начали добычу ископаемых, возвели город. Очень быстро выяснилось, что планета необитаема, а других разумных цивилизаций поблизости нет. Отколовшиеся от своего флота круды отныне были сами по себе.

Шли годы. Колонисты возводили новые города, бурили шахты, открывали заводы и плантации, которые снабжали их пищей. Но, несмотря на то что круды плодятся быстро, рабочих рук в конце концов стало не хватать. Колонисты построили несколько кораблей с двигателями на антивеществе и разослали их на поиски других цивилизаций с чётким приказом на руках: набрать рабов. Закон крудов не одобрял рабовладения, и обычно за обращение разумного существа в рабство полагалась перекладина. Но та колония стала исключением.

С тех пор рейды за рабами стали ежегодными. Тёмно-серые корабли крудов стали настоящим кошмаром для всех обитателей галактики, которые оказались в зоне доступа. Планета, над которой появился боевой флот, была обречена. Всех взрослых вырезали, детей забирали и отвозили в колонию, где им стирали память. День за днём, год за годом — и некогда мирные колонисты превратились в жестоких пиратов.

Много лет спустя колонию нашёл один из рейнджеров маршала Краста. Его приняли с почестями, полагающимися гостю, но предложение перейти под протекцию Безмолвного вызвало у правителей колонии только смех. Рейнджера щедро одарили, аккумуляторы корабля зарядили, но ответ велели передать однозначный — они уже много лет живут сами по себе, так что «этот хренов Безмолвный» может катиться куда подальше.

Новости о колонии привели Безмолвного в бешенство. Мало того, что её жители пиратствовали, мало того, что они вопреки всем законам широко использовали рабский труд, так ещё и отказались вернуться под крыло своего истинного правителя!.. В ярости Безмолвный был готов отдать приказ уничтожить эту планету, но вовремя опомнился. Война с галактикой должна была отнять много времени и сил, и отвлекаться на колонию было по меньшей мере неразумно. Безмолвный ограничился тем, что приказал Красту зафиксировать координаты мятежной колонии, чтобы потом к ней вернуться.

Маршал выполнил приказ Безмолвного в точности. Через много месяцев, когда половина галактики была покорена, и наконец высвободились силы, Краст принял решение покончить с колонией. Но неожиданно вскрылся странный факт — координаты колонии были «случайно» потёрты. Маршал пришёл в ярость, казнил каждого третьего навигатора, но найти ту колонию снова так и не смог. Более того — покорённая половина галактики вовсе не желала послушно работать на захватчиков. Начались мятежи.

Пока Краст разбирался с повстанцами и параллельно с тем думал, как обвести вокруг пальца Безмолвного — за такой косяк маршалу светило минимум понижение в звании — на колонии родился круд, ставший основоположником целого пиратского рода, взявший себе фамилию Панченга. Впоследствии у него родились два сына; старший взял на себя руководство всеми плантациями, младший встал во главе пиратского флота — подневольно. Ему, в отличие от отца и старшего брата, не доставляло удовольствия мучать разумных, но выбора не было.

Прошли годы. Братья обросли семьями. У старшего родились два сына, у младшего — сын и две дочери, младшая из которых умерла во младенчестве. К этому времени Панченга-отец уже встал во главе всей колонии. Когда на орбите снова появились разведывательные корабли флота Безмолвного, Панченга без колебаний отдал приказ средствам орбитальной защиты открыть по ним огонь.

Младший сын, Скулити, к этому моменту был далеко от колонии, но именно ему предстояло стать «козлом отпущения». Безмолвный объявил семью Панченгов персонами нон-грата по всей Вселенной — вернее, по той её части, которая была захвачена крудами. Впоследствии отец и старший сын пали жертвой кукловода — маршала Краста. Младшего сына предстояло арестовать и казнить. Адмирал к этому моменту уже перешёл под защиту ГСБ, поступив на службу.

— Что с ним сейчас? — резко спросила Алиса.

Лакт не ответил.

— Что с ним? — жёстко повторила девушка, кладя ладонь на бластер.

— Казнён, — неохотно ответил сержант. — Экзет Солар лично руководил казнью.

— Чёрт, — пробормотала Алиса. — Стоило ожидать…

— Лейтенант…

Алиса подняла руку:

— Последний вопрос, сержант.

Лакт напряжённо кивнул.

— В вашем обществе разрешены дуэли? — мрачно спросила Алиса. Даже под забралом шлема было видно, что глаза у неё загорелись мрачной решимостью.

Сержант медленно кивнул снова.

— Отлично. В таком случае, ждём отряд и возвращаемся на корабль.

— Лейтенант, — Лакт поднял руки, — не делайте этого.

— Я Вашего совета не спрашиваю, сержант.

— Лейтенант, — хмуро произнёс Лакт, — это плохо закончится, и в первую очередь для Вас.

— Мне плевать, ясно?! — вызверилась Алиса.

— Так точно, — неохотно ответил сержант.

Вернувшись в свою каюту, Алиса с размаху плюхнулась на койку. Алюминий жалобно заскрипел. Лёха, по-прежнему сидящий напротив, едко спросил:

— Не в духе?

— Заткнись… — процедила сквозь зубы Алиса.

— Уже заткнулся, — победно ухмыльнулся Лёха.

Выдохнув, Алиса сказала:

— У меня есть план, как выбраться из этого дерьма. Но мне потребуется твоя помощь.

— Великому комбинатору Алисе Селезнёвой нужна помощь? — саркастично спросил Лёха.

— Во-первых, сарказм тебе не идёт. А во-вторых, я серьёзно. Если всё получится, то… — Алиса осеклась.

— То — что? — спросил Лёха — уже без сарказма.

— То нам удастся отстоять эту галактику практически бескровно, — уклончиво ответила Алиса.

Это была лишь половина правды. Алиса уже разрабатывала план, как ей — ни много, ни мало — встать во главе всего флота крудов. А потом… что будет потом — она пока не скажет никому.

— Ладно, — Лёха с неохотой кивнул. — Я помогу тебе. Что нужно делать?

— Увидишь, — так же уклончиво ответила Алиса.

Рано, рано, слишком рано… Нельзя об этом говорить. Тем более, что на челноке могут стоять микрофоны.

— Лейтенант?

Оживший динамик заставил Алису дёрнуться.

— Лейтенант, штурмовая группа в сборе.

— Отлично. Возвращаемся на корабль.

Дождавшись, когда с рёвом оживут двигатели, Алиса, поразмыслив полминуты, решилась.

— Слушай сюда, — она подманила Лёху пальцем и начала быстро шептать.

— Советую Вам в следующий раз не выпендриваться. Учитывая, что пол тут тоже металлический, Вы могли заработать как минимум ушиб, как максимум — сотрясение. Теперь к делу. Не стану скрывать, Ваши последние успехи говорят о том, что Вы не выгребаете. Причины всё те же — недостаточно развитая жестокость и не вырванное до конца человеколюбие. Вы не можете понять, что всё, что мы делаем, идёт в конечном итоге на благо галактики… И с целью устранить подобные предрассудки я принял решение устроить Вам небольшой ликбез. Прошу встать и идти за мной. И мой Вам совет — не дёргайтесь. Будет немного больно.

Только сейчас Алиса обратила внимание, что на полу капитанского мостика лежит стальная плита, к которой подходит множество кабелей. Плита тихо гудела, как трансформаторная будка. Вокруг неё был выставлен бортик высотой примерно девушке по колено — вернее, по коленный шарнир.

— Это что? — резко спросила Алиса.

— Телепортатор. Как Вы, должно быть, знаете, телепортация возможна только для микрочастиц… Нам удалось преодолеть этот барьер, а впоследствии сделать телепортацию на любые расстояния безопасной. Пространство прокалывается, и через получившийся пробой переносится… Впрочем, у нас будет время поболтать о насущном.

Маршал ступил на плиту, перешагнув оградку, и протянул Алисе руку. Та без особой охоты взялась за неё и шагнула на плиту следом.

— Держитесь крепче.

Гудение усилилось, стало выше, пока не превратилось в ультразвук. Плита мелко завибрировала. А в следующую секунду… В следующую секунду пришла волна боли, прошедшая от основанья бёдер до макушки. Боль была настолько сильна, что глаза Алисы подёрнулись красной пеленой. За первой волной пришла вторая, за второй — третья и самая сильная. Тело девушки разрывалось на молекулы и собиралось обратно, кожу по всему телу пронзали раскалённые щипцы, в позвоночник втыкались иглы… Когда Алисе уже казалось, что она вот-вот потеряет сознание от боли, та резко отступила. По телу пронеслась освежающая волна холода.

— Вы в порядке? — с ноткой участия спросил маршал, протягивая Алисе руку. — К этим ощущениям надо привыкнуть.

— К этому можно привыкнуть?! — выдавила Алиса, поднимаясь на четвереньки. Встать на ноги она не могла — фантомные боли сковывали каждое движение.

— Низковатый у Вас болевой порог, лейтенант. Не думал, что хомо сапиенсы сделаны из столь мягкого теста… — маршал присел рядом с Алисой, доставая из кармана на поясе плоскую коробочку. Щёлкнул кнопкой на её боку, вытряхнул на ладонь несколько белых таблеток. — Рот откройте. Смелее, не яд. Ну, вот… — положив в рот Алисе таблетки, маршал распрямился и начал осматриваться.

Алиса судорожно глотнула. По телу пробежала волна жгучей боли, а за ней — такая же неожиданная волна холода. Ощущения были не из приятных — словно на ней загорелась одежда, и, чтобы потушить огонь, девушка прыгнула в прорубь. Но боль и правда быстро прекратилась. Через минуту Алиса смогла встать на ноги.

— Ну, вот и славно. Осмотритесь, лейтенант.

Алиса осмотрелась. Шум и грохот обрушился на неё, словно неизвестно откуда налетевший ливень. Они стояли на такой же плите, но в центре оживлённого города. Вокруг чадили бесчисленные трубы; по улицам сновали, словно муравьи, сотни и тысячи рабочих. Вдоль улиц шли длинные серые ленты конвейеров, по которым ехали какие-то непонятные детали. Полыхала сварка, грохотали неведомые механизмы. Весь город был одним большим заводом.

— Думаю, нам не помешает пройтись.

Кипучая жизнь не затихала ни на миг. Но среди рабочих, как отметила про себя Алиса, не было ни солдат, ни надсмотрщиков — по крайней мере, на первый взгляд. Не удержавшись, она повернулась к маршалу и в упор спросила:

— Вы хотите сказать, что все тут работают добровольно?

— Именно так. Каждый знает, что его работа приближает день, когда во всей Вселенной настанет мир и порядок, а потому трудится в поте лица. На таких планетах наши силы нередко обходятся минимальным контингентом лексов — блюстителей закона и по совместительству солдат гарнизона. К сожалению, всегда найдутся те, кому мало рабочего места и полуторного пайка. Паёк составляется на каждую расу, исходя из энергетических потребностей. И, как правило, выдаётся в объёме, превышающим минимальную суточную норму в полтора раза. Таким образом достигаются сразу две цели: рабочие сыты и довольны, а заодно можно отсекать нежелательные элементы. Кто не работает — тот не ест. Всё по совести, согласитесь.

Алиса кивнула.

— За работой следят антисты. И… У Вас какой-то вопрос?

— Да. Откуда в языке крудов столько латыни?

Маршал усмехнулся:

— Как думаете, кто принёс латынь на Землю? Наш легендарный капитан — ныне экзет Солар.

Алиса надолго замолчала. Снующие туда-сюда рабочие не обращали на неё никакого внимания. Время от времени среди них мелькал тёмно-синий шлем лекса или широкополая чёрная шляпа антиста. Лексы были одеты в тёмно-синюю панцирную броню, и каждый был вооружён — в основном вполне привычным излучателем.

— Проще преступление предупредить, чем его ликвидировать, — прокомментировал маршал. — В этом и заключается главная задача лексов — заблаговременно выследить и задержать преступный элемент.

Прогулка продолжалась ещё часа два. И с каждой минутой Алиса всё больше убеждалась, что в городе царит идеальный порядок, который поддерживается не силой, а общей идеей. Люди не просто работали — они верили в то, что делают. Наконец Алиса, остановившись прямо посреди улицы, раздражённо бросила маршалу:

— Хорошо. Вы меня убедили, маршал.

— Прекрасно. Полагаю, можно вернуться на корабль.

Реальность разошлась с треском. На мгновение у Алисы потемнело в глазах от резко накатившей боли, длившейся всего несколько долей секунды. Наконец из тьмы проступили очертания капитанского мостика.

— Как Вы можете понять, — маршал кивнул на кресло, в которое села Алиса, — на ту планету отправились не сами мы, а наши голограммы.

— А как же…

— Моя тирада о телепортации? Фактически я не солгал. Голограммы — не физические объекты, а информация о них, но всё же её отправка требует значительных энергозатрат. Для справки — телепортация туда-обратно отняла, грубым и круглым счётом, тераватт. Этого количества энергии хватило бы, чтобы обеспечить примерно пять минут работы города-завода. Это чтобы Вы понимали, каких колоссальных затрат требуют наши планеты…

— Откуда вы её только берёте… — пробормотала Алиса.

— Атомные реакторы. В основном. На более продвинутых планетах — реакторы на антивеществе. К слову, именно на нём работают двигатели наших кораблей.

Алиса снова долго молчала.

— Что Вы сделали с Адмиралом? — неожиданно даже для себя резко спросила девушка.

— Ничего особенного. Он… скажем так, улетел. Предпочёл провести остаток своих дней на одной пустынной планете, где у него будет достаточно времени, чтобы подумать о своих поступках.

— Ложь, — по буквам отчеканила Алиса.

Маршал усмехнулся:

— Вы вправе так считать. Убеждать не стану… Нет, не стану. Теперь к делу. Прежде, чем отправляться в дальнейший поход, нам следует провести кое-какую подготовку. Это — простая и рутинная работа, которой не избежать. С ней мы разберёмся. Что же касается Вас, лейтенант… Есть одно важное дело, которое нужно сделать до того, как мы будем готовы продолжить поход. Де-факто, дорога на Блук открыта уже сейчас, но я не стану наносить последний удар, не обеспечив тылов. Конкретно Вам и Вашей штурмовой группе ставится задача захватить одну планету. Она населена довольно воинственной нацией… Считайте это своим последним шансом, лейтенант. Эта планета должна быть очищена под ноль. Возможно, Вам поможет осознание, что Вы на той планете — персона нон-грата.

Алиса подняла бровь.

— Вы не ослышались. Вас там, мягко выражаясь, ненавидят, причём абсолютно все. Поэтому пленных советую не брать, пощады Вам там не дадут. Сержант Лакт останется Вашей правой рукой. Он осведомлён о том, что это за планета. По всем вопросам обращайтесь к нему. Если есть, что спросить — я слушаю. Если нет — можете считать себя свободной.

Алиса встала. Маршал кивнул:

— Добро. Можете вылетать, когда сочтёте нужным… в пределах ближайших двух суток по корабельному времени.

— Разумеется, — холодно ответила Алиса. Она была намного ниже маршала по званию и всецело зависела от его решений, но держалась как равная с равным.

Маршал, провожая девушку взглядом, подавил усмешку. Что ж… юная особа заигрывается в гордость. Пусть заигрывается. Пусть заблуждается сколько душе угодно. Скоро она поймёт, что играет по чужим правилам. Но будет поздно. Деваться ей уже некуда… Думает, что стала изгоем во всей обитаемой галактике. Думает, что лучший друг её предал. Что жених сбежал из-под венца. И теперь горит желанием отомстить им всем. Наивная девчонка… На чувствах юности так просто играть, если обладаешь достаточным опытом.

Писк станции связи привлёк внимание маршала.

— Маршал Краст слушает.

— Лейтенант Шарп, тюремный мир номер сто тридцать тысяч двести двадцать один.

— Шарп? — маршал нахмурился, чувствуя, что новости явно не хорошие. — Что случилось?

— Заключённый, о котором Вы говорили, оборвался. Угнал катер и сбежал.

— Дьявол! — маршал опрокинул стол. — Я же предупреждал…

— Недоглядел, маршал. Виноват.

— «Виноват», «виноват»… — пробурчал маршал. — Погоны оборву! Приказываю начать поиск заключённого. Любой ценой вернуть его на тюремный мир и сделать так, чтобы больше не сбежал. Ещё раз повторится — разжалую в рядовые!

— Есть.

Отключив связь, маршал некоторое время расхаживал туда-сюда по мостику. Этого только не хватало! Если заключённый и правда оборвался… Тюремный мир находится в том же секторе, где и планета, куда он отправил лейтенанта… Совпадение? Или… Нахмурившись, маршал вдавил кнопку вызова. Вошёл экзет Солар.

— Через шесть часов у меня на столе должно лежать максимально полное личное дело лейтенанта Шарпа, тюремный мир номер сто тридцать тысяч двести двадцать один. В случае, если в личном деле найдётся хоть намёк на измену, выслать за ним челнок незамедлительно, без согласования со мной. Брать живым и только живым! — яростно выпалил маршал.

Экзет отрывисто кивнул.

— Солар… — маршал запнулся. — Ты — единственный, на кого я могу рассчитывать в такой ситуации. Сделай всё, чтобы…

— Я всё сделаю, Краст. В этом не сомневайся.

— Спасибо. Сделаешь всё быстро и чисто — с меня ящик элитного пойла.

Штурмовой корабль приближался к планете. Посмотрев на радар, Алиса мрачно произнесла:

— Боюсь, что силами одной группы не обойдёмся. Планета развита до плюс-минус того же уровня, что и Земля… а стало быть, на ней найдутся в том числе и толковые вооружённые силы. Наивно полагать, что наши экзоскелеты неуязвимы.

— Похоже на то, лейтенант, — согласился Лакт. — Похоже, маршал задумал для Вас изощрённый способ самоубийства.

— Не смешно, сержант, — отрезала Алиса, нервно одёргивая ремень.

— Самому не смешно, лейтенант. Мне ж тоже ещё хочется пожить лет пятнадцать хотя бы.

— Поживёте, — пробурчала Алиса. — Вопрос в том, как… Ладно, отставить смефуечки. Приготовиться к высадке. Штурмовую группу разбить на отряды с сержантами во главе… ну, не мне Вас учить.

— Есть.

— Отряд в Вашей зоне ответственности возглавлю лично я. Посмотрим, из чего сделаны местные.

— Предупреждение местным послать?

— Обойдутся. Приказ однозначный — брать силой. Донесите до остальных сержантов мой приказ — тех, кто не сопротивляется, не убивать. Разоружать, если потребуется, но не убивать.

— Есть.

Корабль вышел на орбиту планеты. Посмотрев снова на радар, Алиса отрывисто приказала:

— Провести орбитальную артподготовку. Потом на поверхность планеты высадить штурмовую группу. Места высадки я укажу непосредственно перед её началом.

— Есть, — Лакт снова кивнул, набивая на планшете внутренней связи приказ.

Артподготовка длилась больше трёх часов. Когда пушки штурмового корабля наконец затихли, в атмосферу планеты вошли несколько десятков десантных челноков. Алиса точно рассчитала места, куда следует направить десант. Как обычно, практически одновременному удару должны были подвергнуться сначала все космопорты и станции связи. Сержанты получили однозначный приказ — подавить сопротивление малой кровью. Своему отряду Алиса выбрала наиболее важную цель — столицу планеты. Пока челнок снижался, девушка стояла у шлюзовой камеры, то нервно кусая губы, то на треть выдёргивая палаш из ножен и задвигая его обратно.

Челнок мягко сел неподалёку от города. Алиса, дождавшись, когда откроется люк, первой спустилась на поверхность планеты. За ней, словно тень, шёл верный Лакт. За пехотой с грохотом катились гаубицы — Алиса решила перестраховаться и распорядилась кроме пехотных частей высадить ещё и артиллерийские батареи. Хоть и был отдан приказ лишней крови не лить, Алиса отдавала себе отчёт в том, что вряд ли местные легко сдадутся. А её отряд состоял всего из полусотни бойцов — больше выделить не получилось. Штурмовую группу пришлось раздробить на множество мелких частей — слишком много было целей, а времени не было. Либо один мощный одновременный удар — либо местные успеют мобилизовать силы.

— Ближайший город находится в двух милях, лейтенант. Садиться ближе было опасно — силы ПВО не дремлют, — доложил Лакт, доставая свой палаш.

— В курсе. Выдвигаемся. Оружие на изготовку. Мощность выставить на «Подавление бунта».

— Мудро ли, лейтенант? — возразил Лакт. — По нам стрелять будут всерьёз.

— Ладно! — раздражённо рыкнула Алиса. — Мощность выставить на «Общевойсковой бой». Артиллерии приказ — следовать за нами на расстоянии мили. Двадцать солдат на её охрану. Захватят гаубицы — и челнок разнесут, и нам в спину дадут…

— Есть.

Отряд выдвинулся в сторону столицы. Алиса шла впереди, сжимая палаш и бластер, и про себя гадала, какой у неё шанс выжить. Тридцать солдат и гаубичная батарея против большого города… Это выглядит как самоубийство. Но выбора нет. Маршал прямо сказал ей: не вернётся с победой — получит мозговые импланты.

Когда отряд под командованием Алисы подошёл к столице, их уже ждали. Единственную дорогу преграждала баррикада; за ней маячили тёмно-зелёные шлемы. Посмотрев на данные визоров, Алиса сплюнула: на одной только баррикаде было не меньше сотни человек. Лакт, тоже рассмотревший и наскоро пересчитавший защитников, прокомментировал:

— Если они вооружены чем-то серьёзнее огнестрельного оружия — не прорвёмся.

— Вижу, — Алиса перехватила поудобнее палаш. — Но выбора у нас нет. Построиться цепью! Излучатели наизготовку!

До баррикады оставалось меньше сотни метров, когда защитники открыли огонь. После первого залпа Лакт упал на землю и дёрнул Алису за собой. И вовремя — полыхнул лазерный луч, который, если бы Алиса не упала, поразил бы её точно в лицо. Приподнявшись, Алиса наудачу выстрелила. Луч бластера попал в деревянный ящик, лежащий на самом верху. Баррикада запылала. Поднявшись на ноги, Алиса коротким рывком добежала до баррикады. С неё уже сыпались защитники. Повинуясь отмашке сержанта, солдаты вскинули излучатели и дали залп. Защитников, которые не успели спуститься, смело огнём. Следующий залп поджёг баррикаду в десятке мест.

— Чёрт… — Алиса облизнула пересохшие от волнения губы. — Мы в сложной ситуации. Расстрела своих земляков они нам не простят. А если у них есть лазерное оружие — это очень плохо. Наша…

— Наша броня способна выдержать много большее, — возразил Лакт. — Окажись у них пушки посерьёзнее — тогда был бы смысл переживать. А так…

Горящая баррикада с треском развалилась. Снова достав палаш, Алиса отрывисто кивнула:

— Разделиться на подотряды по десятеро, разойтись «веером». В случае осложнений радировать соседнему подотряду. Сержант Лакт, за мной.

— Есть, — Лакт поднёс к виску два пальца.

Улицы города оказались щедро перегорожены баррикадами, но большая их часть была брошена. Скорость прорыва врага деморализовала защитников, и, судя по количеству брошенного оружия, многие струсили и бежали. Алиса прижимала к боку бластер для беглой стрельбы и посекундно осматривалась, ожидая удара, но ждать его оказалось неоткуда.

— Они давно бежали впереди своих воплей, — заметил Лакт. — Лишнее доказательство, что крудам суждено править этой вселенной. Даже самые развитые цивилизации боятся нас…

Алиса остановилась посреди улицы так резко, что сержант влетел ей в спину.

— Не нравится мне это… — пробормотала девушка. — Слишком легко всё даётся. Хотела бы я знать, кто дёргает за ниточки.

— Лейтенант? — непонимающе спросил Лакт.

— Вам не кажется странным, сержант, что уже очередная планета сдаётся нам практически без боя? Мне это не нравится. Когда что-то даётся слишком легко — это повод встревожиться.

Сержант пожал плечами:

— Как по мне — бери и пользуйся. Каждому может иногда повезти, и в этом нет ничего странного.

Алиса промолчала, но дала себе слово разобраться в ситуации.

Центральная площадь города так же оказалась пуста. Оглядевшись — в последний раз — и убедившись, что за ними не следят, Алиса коротко кивнула Лакту:

— Ждём тут. Когда отряды отчитаются об успехе, можно будет возвращаться на челнок.

— Есть.

Ожидание оказалось мучительным. Алиса расхаживала туда-сюда по площади, нервно играя бластером. Сержант Лакт выглядел гораздо спокойнее — сидел на окружающем площадь газоне, жевал травинку и о чём-то думал.

— Проклятье! — выругалась Алиса, посмотрев в очередной раз на часы. — Прошло уже больше часа…

— Вы же сами говорили, что… — напомнил Лакт.

— Что не хочу участвовать в убийстве разумных? Само собой. Но ждать…

Лакт усмехнулся:

— Лейтенант, если мне не изменяет память, то…

Договорить сержант не успел. Небо над городом расчертил огненный след. Лакт вскочил на ноги. Алиса, сбившись с шага, едва не упала. Задвинув бластер в крепление на броне, рявкнула:

— За мной, бегом!

На соседней улице упал потерпевший крушение корабль. Падая, он влетел в один из домов и едва не был похоронен под обломками, из-под которых была видна только корма. Подойдя на полдесятка шагов, Лакт уверенно сказал:

— Корабль с планеты-колонии. На таких возят заключённых.

— Заключённых? — Алиса на всякий случай достала палаш. — Тогда что он делает здесь?

— Понятия не имею. Но мне это не нравится… — Лакт поднял бластер. — Эй, там, на корабле! Выходите по одному, бросайте оружие — и останетесь живы!

Корабль оказался глух к призыву. Лакт, подойдя почти вплотную, ещё раз крикнул: «Эй, на борту!» и, не получив ответа, выстрелом бластера разварил замок на кормовом люке и открыл его. Изнутри пахнуло затхлым воздухом с металлическим запахом.

— Точно с планеты-колонии, — повторил Лакт. — Это не объясняет, почему он высадился на этой чёртовой планете… Она ведь даже ещё не захвачена! И к тому же… Могу поставить голову, что из него идёт сигнал «SOS». Странно…

— Согласна, — Алиса задвинула палаш в ножны — в узких переходах корабля он был бесполезен — и тоже достала бластер. — Думаю, что следует разобраться. За мной.

Корабль сильно пострадал от падения. Некоторые переходы были перекрыты — упавшими балками или вдавившимся практически до пола потолком. Кое-где Лакт вставлял балки, расчищая проход, но чаще приходилось их обходить. Наконец повреждённая часть миновала. Алиса шла впереди; идущий за ней след в след Лакт комментировал:

— Арсенал. На таких кораблях его обычно блокируют на замок, считывающий ДНК. Доступ есть только у капитана. Тюремный отсек номер три… В нём сидят смертники. В случае, если кто-то нападёт на корабль, замкнёт электронику или откажет двигатель — словом, если станет ясно, что довезти смертников до тюремного мира не получится, их моментально выкинут в космос. Каюта охраны. Сами понимаете, почему она именно тут… Странно, что в ней никого нет.

— Согласна, — Алиса кивнула. — Если только…

— Капитанский мостик, — перебил её сержант.

Дверь на капитанский мостик была открыта. Заглянув внутрь, Алиса тихо ахнула.

Мостик был сравнительно цел, не считая разве что разбитой панели управления. От неё уцелела только верхняя часть. На разбитой панели полулежал круд в униформе лекса, зажавший ладонью кнопку «SOS». От его лица стекала струйка крови. Рядом на полу лежал темноволосый парень в серой робе. Больше на мостике никого не было.

— Лейтенант, — прокомментировал Лакт, подойдя к лексу. Приложив руку к шее, добавил: — Мёртв. Не пережил падения. Видимо, ударился головой.

— А второй? — спросила Алиса, стараясь придать голосу небрежное звучание.

Присев над парнем, Лакт приложил руку к его шее.

— Жив. И даже относительно цел. Видимых травм нет. Видимо, лекс попытался защитить его — своим телом. Ещё одна загадка…

— Мы найдём её разрешение, сержант. А пока что доставим его на челнок.

— Есть.

Взяв парня захватом пожарного, Лакт пошёл за Алисой. Девушке едва хватало выдержки идти ровным шагом и ничем не выдавать охватившего её волнения.

На челноке, оказав парню первую помощь, Лакт отнёс его в каюту Алисы. Положив на запасную койку, вопросительно посмотрел на лейтенанта.

— Спасибо, — отрывисто бросила Алиса. — Свободны. Проконтролируйте захват планеты.

— Есть.

Оставшись наедине с парнем, Алиса села на свою койку и приготовилась снова долго ждать. Прошло больше сорока минут, прежде чем спасённый начал подавать признаки жизни. Очнувшись, он сел на койке, продирая глаза и потирая виски — голова у него явно раскалывалась. Видимо, он где-то ударился ей при падении.

— Как спалось? — иронично спросила Алиса.

Парень подпрыгнул на койке и ошарашенно посмотрел на девушку.

— Да-да, ты не ослышался. Может быть, расскажешь, как докатился до жизни такой? — Алиса говорила с иронией, но за ней чувствовалась скрытая угроза.

Один из рабочих неожиданно уронил кирку, схватился за горло и захрипел, пуская изо рта пену. Ближайший солдат, сплюнув, указал на него. Двое надсмотрщиков подошли к рабочему — молодому тёмно-русому парню лет двадцати. Тот только этого и ждал. С быстротой атакующей кобры он схватил упавшую кирку, взмахнул ей — и надсмотрщик упал с размозжённой головой. Парень вырвал из его рук нейрохлыст, перевёл мощность на максимум. Солдат вскинул излучатель. Рывок! — и излучатель упал на землю вместе с оторванной по локоть рукой. Ни броня, ни экзоскелет не спасли от удара. Солдат покачнулся. Подцепив самым концом нейрохлыста излучатель, парень подтянул его к себе. Выставил рычажок «Мощность выстрела» на позицию «Общевойсковой бой». Со всех сторон к нему уже спешили солдаты.

Парень оказался крепким орешком. Услышав позади быстрые шаги и лязг брони, он обернулся и, почти не целясь, выстрелил. Луч излучателя прошёл мимо, но солдаты повалились, словно кегли. Кто-то из рабочих, сообразив, что к чему, с диким воплем кинулся на второго надсмотрщика, вырвал у него нейрохлыст и удавил его. В ту же секунду рабочие по всей штольне, вооружённые кто чем, от кирок и мотыг до лопат, бросились в рукопашную.

Схватка была короткой, яростной и кровавой. Многие рабочие погибли, но обезоружили надсмотрщиков и солдат, связали им руки их же ремнями и отволокли в один из многочисленных «аппендиксов» штольни. Парень, начавший бунт, поднял руку с излучателем, хотел сказать что-то торжественное, но замер с поднятым оружием. К спуску в шахты подлетел грузовик на воздушной подушке, с кузова которого начали прыгать солдаты во главе с несколькими сержантами. Построившись в две цепи, солдаты быстро пошли вниз.

Рабочие застыли в тех позах, в каких их застало подкрепление. Старший сержант остановился посреди штольни и, обводя рабочих кончиком палаша, хмуро спросил:

— Ну? И кто на этот раз зачинщик?

Парень инстинктивно вскинул излучатель и выстрелил, попав старшему сержанту под левую ключицу. Луч даже не повредил позолоту. Вытерев ключицу, старший сержант указал палашом на парня. Двое солдат, забросив свои излучатели за спину, пошли к парню. Тот снова защёлкал курком, но излучатель лишь отзывался тихим щёлканьем — батарея была разряжена. Солдаты обезоружили парня и подвели его к старшему сержанту. Тот, слегка наклонившись вперёд, коротко, но жёстко произнёс:

— Двое суток в карцере. Пищи не давать.

Солдаты подхватили парня под руки и по земле поволокли его к выходу из шахты. Когда они выходили на поверхность, сзади послышались щелчки и нестройные вопли — солдаты и надсмотрщики, восстановив порядок, начали доступно объяснять рабочим, почему бунтовать — это плохо.

Тем временем парня подвели к пересохшему каменному колодцу. Один из солдат сковал ему руки наручниками; второй без видимых усилий поднял парня за пояс и сбросил в колодец. Тот упал вниз. К счастью, дно колодца было из мягкой глины. Перевернувшись на спину и расположив поудобнее скованные руки, узник посмотрел наверх. Там, в десятке метров, находится свобода — такая близкая и такая недоступная…

Это уже восемнадцатая попытка сбежать. И опять провал. Неудивительно. Он слишком импульсивен, чтобы по-настоящему продумать план. А любой непродуманный план заканчивается вот так. В колодце не было ничего, не считая вмонтированного в одну из стенок ржавого водопроводного крана. Когда-то его провели сюда, чтобы рабочие, осуждённые на срок в карцере, не умерли от жажды. Но пищи пленникам намеренно не давали. Устроившись максимально удобно, парень прислонился спиной к влажной холодной стенке колодца. Подхватить бронхит или воспаление лёгких, чтобы загреметь в лазарет — самый надёжный способ хоть ненадолго откосить от тяжёлой, а главное — бессмысленной работы. Его ведь сюда тоже не просто так отправили — за несговорчивость. Согласился бы сразу «дружить домами» — и сейчас не в старом колодце бы сидел, а с лейтенантом штурмовой группы пил бы чай в салоне корабля. Впрочем, ниже каменоломен понижать уже некуда. Может, рано или поздно до этих чёртовых крудов дойдёт, что он никогда не будет нормально на них работать?.. Даже расстрел станет избавлением от этого «дня сурка». Впрочем, не стоит тешиться пустыми надеждами. Никто не даст ему умереть. Лейтенанту надо сломать своего непокорного пленника, заставить работать на себя…

Что ж, пусть попробует. Не сумел до сих пор — не сумеет и впредь.

— Следующие цели флота — звёздные системы, окружающие Солнечную. Финалом кампании станет захват планеты Блук, — при этих словах маршала на карте загорелась красная звезда. — К ней сходятся основные звёздные маршруты… Кроме того, на Блуке расположено немало залежей ископаемых. Лакомый кусочек. Если Вы, лейтенант, будете верно служить и доживёте до этого момента, то штурм Блука даст Вам повышение до экзета. Поверьте, это немало. Есть вопросы?

— Есть, — буркнула Алиса. — С какой стати Вы думаете, что я буду работать на Вас и дальше?

— Юмор? Ценю, — в голосе маршала не было и тени смеха. — Теперь к делу. Последняя высадка показала, что Вы пока морально не созрели, чтобы проявлять должную решительность и жестокость. Что же, это лишь вопрос времени. А пока что займётесь более мирной работой. Штурмовая группа остаётся под Вашим командованием. Но задачи теперь будут другие… Мы предпочитаем не лить лишней крови, поэтому каждую планету, которая обозначена в наших планах, пытаемся уговорить встать под протекцию добром. Для сопротивляющихся припасены три степени наказания. Первая степень — точечный обстрел с корабельных орудий с орбиты. Вторая — ковровая бомбардировка позиций со штурмовых катеров. И третья — непосредственно высадка десанта и жёсткий захват. Отсюда, кстати, и происхождение термина «степени наказания». Если планета сдалась без боя — никаких санкций применено не будет. По условиям почётной капитуляции планета переходит под нашу протекцию. Малой кровью давятся беспорядки. Де-факто, происходит мягкий переворот. Первая степень — правительство подлежит публичной казни. Вторая — будут вырезаны военные силы. Третья… Что ж, третья степень наказания подразумевает казнь каждого десятого — а в исключительных случаях и каждого пятого — жителя планеты.

Алиса по привычке жестом попросила у маршала сигарету. Достав пачку, маршал кинул её через стол. Закурив, Алиса просевшим голосом переспросила:

— Я не ослышалась?

— Нет. Такое случается редко… но случается.

— Я никогда не стану работать на мясников, — отрезала Алиса, ломая окурок.

Маршал пожал звякнувшими плечами:

— Вольному воля, свободному гроб. Нет, убивать Вас в мои планы не входит. Если хотите — пожалуйста, можете идти на все четыре стороны. Только советую сперва ознакомиться вот с этим.

Карта, замерцав, исчезла, и на её месте появилась свежая газета. Прочитав заголовок, Алиса потрясённо выругалась: «АДМИРАЛ ФЛОТА ГСБ В ОТСТАВКЕ АЛИСА СЕЛЕЗНЁВА ПЕРЕМЕТНУЛАСЬ НА СТОРОНУ ЗАХВАТЧИКОВ. ПОД ЕЁ КОМАНДОВАНИЕМ НАСЕЛЕНИЕ ПЛАНЕТЫ РОТАК БЫЛО УНИЧТОЖЕНО».

— Блук подсуетился. Новости имеют крылья, лейтенант. Теперь на любую цивилизованную планету Вам путь заказан.

Картина окончательно стала ясна. Вот в чём состоял план маршала…

— Что скажете теперь, лейтенант? — ехидно спросил маршал.

— Я Вас ненавижу, маршал, — тихо сказала Алиса.

— Спасибо за комплимент. Можете не переживать, Вы не одна такая. Увы, чем выше ты забрался, тем больше будет тех, кто хочет твоей смерти. Но речь не о том. Вам предстоит заняться кое-какой общественно полезной работой. И помните — чем больше планет Вы уговорите сдаться миром, тем меньше будет жертв в дальнейшем.

— Что будет весьма непросто, учитывая, какое у меня теперь реноме, — пробурчала Алиса.

— Никто не обещал, что будет просто, лейтенант. Впрочем, если хотите, могу перевести Вас обратно в боевое звено.

— Нет! — яростно выкрикнула Алиса.

— Вот и отлично. Ну что же, колонизация планеты идёт полным ходом… корабль-колония догонит нас позднее. Выдвигаемся к следующей системе.

Алиса кивнула, клокоча от злости.

— К слову… — маршал достал откуда-то сложенную бумагу. — Советую Вам ознакомиться.

Бумага отливала чайно-желтоватым цветом и была очень плотной. В самом низу её стояла расплывчатая печать. Просмотрев первую строку, Алиса почувствовала, как её сердце сжимается.

«Алиса, моя девочка!

Я догадываюсь, как ты отреагируешь на это. Ты в полном праве меня возненавидеть… да, в полном праве. Я поступаю сейчас крайне малодушно и подло — особенно по отношению к тебе. Но выбор невелик. Я не смогу даже поговорить с тобой и всё объяснить тебе лично. Ситуация, мягко выражаясь, не слишком располагает…

Ладно. К делу.

Я покидаю корабль. Маршал отпустил меня. Остаток своих дней я проведу в уединении на пустынной планете. Не скажу тебе её названия, чтобы ты не могла меня найти.

Если хочешь кого-то винить в этой ситуации — вини меня. Мне не хватило присутствия духа, чтобы поступить… (в этом месте чернила расплылись. Алиса поджала губы, поняв, что сюда упала слеза. Адмирал на её памяти плакал только однажды). Возможно, когда-нибудь мы сможем снова увидеться… Возможно…

Прости меня, моя девочка.

Адмирал.

Postscript. Я попытаюсь разузнать о судьбе капитана Тетерина. Если что-нибудь узнаю — немедленно дам знать».

В душе Алисы снова поднялась клокочущая ярость. В бешенстве она бросила письмо Адмирала на пол, растоптала его каблуком. Перевела взгляд на маршала и едва удержалась, чтобы не броситься на него. Маршал, от глаз которого этого не ускользнуло, сказал:

— Мой Вам совет — спуститесь на стрельбище и позанимайтесь. Отлично помогает спустить пар.

— Да, конечно… — процедила сквозь сжатые зубы Алиса.

На стрельбище девушка пережгла весь боезапас бластера, поразила десятков шесть мишеней в «яблочко» и в несколько раз больше — по краям. Но гнев не стих. Не выдержав, Алиса перерубила оставшиеся мишени палашом, распинала по углам обломки, а после этого спустилась в трюм и перепинала все попавшиеся под руку пустые ящики из-под продуктов и баки из-под воды.

Маршал, наблюдая за девушкой по камерам, усмехался. Отлично… отлично… Мозаика складывается. Гнев — штука полезная. Он будет с каждым днём расти и умножаться… Жених предал, лучший друг предал… Рано или поздно лейтенант переступит последний порог — предаст себя. И тогда дороги назад уже не будет. Она встанет во главе уже своих легионов и поведёт их к победе над следующей галактикой.

Наконец гнев стих. Алиса села на первый попавшийся ящик и закрыла лицо ладонями. Между пальцами заструились слёзы.

Как Адмирал мог так с ней поступить?! Он был единственным близким для неё человеком на этом проклятом корабле! Адмирал был единственным лучиком надежды… а теперь погас и он. Адмирал покинул её… всё равно что предал… предал…

Слёзы высохли. Алиса встала. Спокойно положила бластер обратно в кобуру — тот благодарно пискнул, начав перезарядку батарей. Задвинула палаш в ножны. Поправила фуражку, вытерла глаза невесть откуда взявшимся платком. Посмотрела на него. Странно знакомая вещь… Розовый платок с кокетливыми кружевами на краях…

Секунду спустя влажный скомканный платок взлетел под потолок трюма и сгорел в голубом луче бластера. Алиса опустила руку, тяжело гневно дыша. Никогда в жизни она так никого не ненавидела, как Адмирала в эту минуту. В какой-то степени девушка была даже рада, что Адмирал улетел, иначе Алиса вряд ли смогла бы удержаться, чтобы не высказать ему пару ласковых, а то и бросить вызов на дуэль.

Поднявшись снова на мостик, Алиса села в своё кресло.

— Итак, к делу, — повторил маршал. — Следующий пункт назначения флагманского корабля — Альфа Центавра. Остальной флот разлетается «кольцом» вокруг Солнечной системы. Ваша работа, как и было сказано выше, сводится к мирным переговорам. Возвращайтесь в каюту. И советую Вам хорошенько выспаться. Парламентёрская работа — одна из самых сложных.

— Конечно, — флегматично ответила Алиса.

***

Корабль приземлился. Ещё с тихим шипением выходили из ниш амортизаторы, ещё не осела пыль на посадочном поле, как по коридорам уже грохотали шаги солдат. Делегацию, вышедшую встречать неожиданных гостей, быстро и жёстко скрутили и под дулами излучателей загнали в кубрик. Солдаты ворвались в здание космопорта. Алиса мрачно наблюдала за этим из иллюминатора. Стоящий сзади сержант Лакт, верный адъютант и телохранитель, тип достаточно прямолинейный, не блещущий умом и без меры языкастый, деликатно напомнил:

— Лейтенант, время.

— Я помню, Лакт. Пойдём.

В сопровождении сержанта и нескольких солдат Алиса вышла из корабля. Прошагала через здание космопорта, стараясь не смотреть по сторонам — люди, гуманоиды и представители ещё десятков галактических рас лежали лицом в пол. Каждый, кто хоть на микрон пытался сдвинуться с места, получал пинка по рёбрам. Ещё более страшная картина ждала у выхода из космопорта. У вращающейся двери лежали два десятка тел с оплавленными ранами, которые мог оставить только излучатель. Они пытались сбежать — и жестоко за это поплатились. Видимо, солдаты имели приказ стрелять по всем, кто оказывает сопротивление или пытается бежать.

— В этом не было никакой необходимости, — мрачно прокомментировал Лакт, когда космопорт остался позади. — Пройдёт время, и Вы, лейтенант, узнаете, какая же наш маршал кровожадная тварь. Он только строит из себя гуманиста и филантропа, а сам готов любого из пленников зубами загрызть. Уж моему слову поверьте, я на службе уже лет двадцать пять…

— Сколько вообще живут круды? — спросила Алиса, не сбавляя шага.

— Сложный вопрос, лейтенант. До прихода Безмолвного с его техническим гением, подарившем нам регенерацию, глубокими стариками считались те, кто дожил до тридцати. Но надо понимать, что на Доминусе год длится примерно столько, сколько двадцать земных лет.

Алиса прикусила язык. Получается, что сержанту, который шагает за ней, больше пятисот лет?..

— А сейчас?

— От ситуации зависит. Лучшие из лучших — сам Безмолвный, маршал, капитаны, губернаторы планет, лучшие учёные, инженеры и так далее — практически бессмертны. Им вживляют ряд имплантов, которые дают клеткам тела вечную регенерацию. Это даёт не только вечную по продолжительности жизнь, но и практически полный иммунитет к ранам. Лейтенантам, героям Доминуса и другим менее ценным людям жизнь продляют до сотни лет — по меркам родной планеты. Впоследствии можно получить последний, ключевой имплант, который даст бессмертие. Сержанты, солдаты и рабочие крудов живут в среднем пятьдесят лет… Это позволяет нам держать популяцию на плюс-минус стабильном уровне.

— Рабочие крудов?

— Именно так. Жители покорённых империй никаких имплантов не получают. Их производство — не настолько дешёвое удовольствие, чтобы осчастливить всех. Представитель инопланетной расы может получить имплант только в том случае, если докажет, что он действительно кардинально отличается от своих собратьев. Безмолвный лично занимается рассмотрением таких вопросов. Только с его ведома и санкции индивида могут возвысить. Тогда его, вместе с семьёй, если она есть, перевезут на Доминус. Там ему вживят все необходимые импланты, а его семью посвятят в рыцари. Но с этого дня путь на родную планету для них всех заказан. Если Безмолвный приблизил к себе представителя иной расы — значит, на то была веская причина. Такого специалиста лучше держать на виду.

— А рабы? Разве…

Лакт пожал плечами:

— Как представитель крудской военной структуры должен сказать, что формально рабов у нас нет. А вот как реально дело обстоит — это пусть высокое командование разбирается. Я — всего-навсего сержант, не испытывающий восторга от своей службы.

Алиса лишний раз убедилась в правильности старой народной мудрости: «Болтун — находка для шпиона». Болтливый Лакт рассказал ей о крудах больше, чем она могла даже пожелать. Возможно, дело было ещё и в том, что он тайно сочувствовал девушке, попавшей в такую ситуацию. Маршал то ли не знал этого, то ли предпочёл насладиться игрой.

За разговором Алиса не заметила, как они вдвоём дошли до телестудии. Сержант, на всякий случай достав свой палаш, дал двери пинка, и та послушно открылась. Войдя первым в здание, обводя вокруг себя рукой с палашом, Лакт зычно рявкнул:

— Все мордой в пол, руки на затылок! Кто попытается сопротивляться — будет убит на месте!

— Это не шутка, — добавила Алиса, заходя следом и сжимая холодеющей рукой бластер.

Сотрудники телестудии начали по одному медленно ложиться на пол. Алиса выстрелила в потолок, ускорив их в несколько раз. Лакт, подойдя к панели, быстро осмотрел её.

— Все гуманоидные устройства работают по схожим законам, — заметил сержант. — Ага, всё понятно. Лейтенант, сядьте во-о-от сюда. Ага. Подсоединяю.

Кашлянув, Алиса подтянула к себе микрофон и заговорила:

— Я обращаюсь ко всем жителям планеты. С данного момента и до соответствующих распоряжений вы находитесь под протекцией военного флота планеты Круд Доминус. Вам даётся ровно один час на то, чтобы приготовиться к отправлению во временные лагеря. Не оказывайте сопротивления, и вам не придётся ни о чём не жалеть. К тем, кто окажет сопротивление солдатам, осуществляющим перевозку гражданского населения на территорию временного пребывания, будут применены самые жёсткие меры дисциплинарного взыскания — от временного ареста до расстрела на месте преступления. Повторяю — не оказывайте сопротивления, и вам не придётся ни о чём жалеть.

— Ждём начала беспорядков, лейтенант, — сообщил Лакт, крутанув в руке палаш. — Будь я проклят, если местные сдадутся без боя.

— Их воля, — пробурчала Алиса. — Мы предупредили.

Предательство Адмирала настолько ранило девушку, что была не в себе и даже на толику не поняла весь смысл произнесённых ею слов.

— Разумеется, лейтенант. И всё же я, с Вашего позволения, вызову подкрепление с корабля. Если нас тут зажмут, вдвоём отбиваться будет проблематично.

— Делай что считаешь нужным, Лакт, — Алиса отрывисто кивнула.

Время тянулось медленно. Прошло намного больше означенного часа. В телестудию поднялся взвод солдат крудов. Взяв излучатели на изготовку, они заняли позиции так, чтобы держать на виду вход и окна. Лакт встал рядом с креслом Алисы, своим телом прикрывая её от возможных снайперов. Конечно, доспехи было трудно чем-то пробить, но всё же подставляться не следовало.

— Время? — спросила Алиса, закидывая ноги на пульт управления телевизионной станцией.

— Плюс один час шестнадцать минут от объявления протекции.

— Ответ?

— Не последовало. По данным разведки, некоторые жители вооружаются и баррикадируются в домах.

Алиса сдавленно выругалась. Решить дело миром не получалось.

— Какие будут приказания, лейтенант? — флегматично спросил Лакт.

— Боюсь, выбор невелик. Придётся брать планету силой. Передайте приказ штурмовой группе — высадка и захват. Мощность излучателей солдат выставить на «подавление бунта». Без необходимости не убивать. Нам не нужны лишние жертвы…

— Есть.

Через несколько минут на экранах телестудии началось оживление. Штурмовая группа на множестве челноков спускалась на поверхность планеты. Челноки зависали в пяти-семи метрах над землёй; с бортов свешивались канаты, по которым соскальзывали бойцы в чёрной, как смоль, броне. В точке высадки челноки также сбрасывали на парашютах БМП. Солдаты облепляли их; несколько залезали внутрь, но остальные ехали на броне. Выстроившись в колонну, БМП разделились на отряды и споро расползлись в разные стороны — на захват городов.

— Прекрасно, — Алиса невесело усмехнулась. — Просто отлично.

Вскоре на телестудию начали поступать записи с городских камер. Многие улицы были на скорую руку забаррикадированы; для баррикад использовалось всё, что могло попасться под руку, от кусков асфальта до деревянной мебели. Жители тоже были вооружены кто чем, вплоть до кухонных ножей. Но сдаваться без боя не пожелал никто. Однако то пренебрежительное спокойствие, с которым захватчики шли в атаку, пугали всех до полусмерти. Круды подходили практически вплотную к баррикадам, поднимали излучатели, и их залпы сметали защитников. Ран излучатели практически не наносили, но причиняли существенную боль и могла на короткое время парализовать, чего, как правило, было вполне достаточно.

Алиса смотрела на происходящее и незаметно даже для себя грустно вздыхала. Ну и в скверную же историю она попала…

Захват планеты занял всего несколько часов. Пленённых жителей, построенных в колонны, собрали по традиции в здании космопорта.

— Ну, вот и всё, — пробормотала Алиса, прикладывая ко лбу холодную рукоять бластера. — Ещё одна планета. Интересно, сколько их ещё будет?..

— Вероятно, немало, лейтенант. Не вините себя. Как говорят у нас на планете, «тот, кому не повезло, виноват лишь в том, что родился невезучим».

Алиса раздражённо покивала. Её мысли уже улетали куда-то вдаль.

Парень проснулся от резко обострившегося чувства голода и какого-то звука, донёсшегося сверху. В колодец медленно спустился солдат, обвязанный вокруг пояса тросом. Взяв пленника одной рукой и закинув его себе на плечо, солдат второй подёргал трос. Тот начал так же неторопливо наматываться на вал. Наверху, над колодцем, стоял ещё один солдат.

— Может, хоть сейчас ты придёшь к выводам, — с этими словами второй солдат дал парню, которого первый поставил на ноги, крепкую оплеуху. — За мной. Лейтенант хочет тебя видеть. Идти можешь?

Парень не смог даже помотать головой — у него не было на это сил. Солдат сплюнул:

— Ну за что мне всё это… Подам в отставку, вернусь на Доминус, буду малину сажать. А не гуманоидов. Чего встал? — это уже первому солдату. — Я за руки, ты за ноги, и тащим, как святую икону.

Такое количество земных выражений заставило парня насторожиться. Вернее, заставило бы, не будь он так измучен.

Лейтенант действительно ждал пленника в своём кабинете. Парня посадили на стул напротив. Когда солдаты удалились, лейтенант нажал какую-то кнопку — и из открывшегося в столешнице отверстия выехал поднос, на котором стояла алюминиевая миска с густым супом, лежали ложка и большой ломоть непропечённого ржаного хлеба.

— Поешь, — почти ласково сказал лейтенант.

Пленник из гордости был готов отказаться, но… от супа шёл пар, источавший поистине божественный запах — особенно для того, кто два дня просидел без пищи. Незаметно для себя парень взял ложку и начал есть. Сначала медленно, потом всё ускоряясь. За минуту уничтожив суп, он забросил в рот хлеб и проглотил его, почти не жуя и не чувствуя привкуса сырого теста.

— Вот и отлично. Полагаю, три тысячи тридцатый, ты хочешь знать, зачем я тебя позвал.

Пленник кивнул.

— Восемнадцать раз ты пытался сбежать. Восемнадцать раз… Каждый раз мне приходилось отдать приказ примерно наказать тебя. Но с тех пор, как ты попытался сбежать пятнадцатый раз… — лейтенант помолчал. — Тогда, если мне не изменяет память, ты украл из столовой ложки и с их помощью начал рыть подземный ход. За чем тебя и застукали во время смены караулов. Так вот, уже тогда я задумался — а сколько ещё это будет продолжаться? И понял — всегда. Ты не прекратишь попыток сбежать, пока жив… верно?

Парень кивнул снова. Он понимал, что его сейчас могут убить, но не боялся.

— Скажи мне, что тянет тебя на свободу? — спросил лейтенант.

— Семья, — твёрдо ответил парень.

— Семья… Что ж, это похвально. Но, сам понимаешь, не в моих… не в моей власти тебя отпустить. Но я могу устроить тебе свидание с твоей семьёй.

— Что мне сделать взамен?! — подался вперёд пленник.

— Ишь, какой шустрый, — усмехнулся лейтенант. — Докажи сперва, что достоин. Будешь хорошо работать — тогда и подумаем о свидании. Возможно, даже получишь свободу. Теперь можешь идти.

Охрана вывела парня за дверь. Лейтенант, включив космическую рацию дальней связи, негромко проговорил в микрофон:

— Экзет Солар, докладываю. Рыбка на крючке.

— Прекрасно, — забулькала рация. – Всё идёт по плану.

Выключив рацию, лейтенант с минуту сидел молча, отбивая пальцами ритм какой-то мелодии на столе. Что ж… Правильно ли он сейчас поступает? Навряд ли. Парень будет работать за троих, без сна и отдыха, чтобы увидеться с семьёй… которую уже никогда не увидит. Не всё живое в разуме лейтенанта было замещено холодной логикой. Не выдержав, он снова включил рацию и уже в четверть голоса заговорил:

— Говорит лейтенант Шарп. Предоставить мне всю возможную информацию по пленнику номер три тысячи тридцать. Срок — до двенадцати ночи завтрашнего дня.

Подойдя к окну и подняв раму, лейтенант вставил в рот сигарету. Зажёг её автоматическим огнивом.

— Нравишься ты мне, парень… — задумчиво протянул. — Кабы не был ещё таким ершистым, чтобы в штрафбат засветить, то цены б тебе не было…

— Отдыхаете, адмирал флота? — спросил маршал, едва слышно усмехаясь. — Задние конечности в передние и быстро ко мне! Я уже выслал эскорт.

Алиса вскочила с койки, едва не уронив книгу. Натянув китель и застегнув его на все пуговицы, девушка встала у двери. Через несколько секунд она открылась. Лейтенант сухо произнёс:

— Маршал Вас вызывает.

— Я в курсе.

Эскорт на этот раз был усиленный — два сержанта и десяток солдат. Алису окружили плотным кольцом и повели по коридору. Сержанты крутили по сторонам головами и держали наготове бластеры. Лейтенант нервно играл ножом с мономолекулярным лезвием длиной в локоть. Не выдержав, Алиса неосторожно спросила:

— Что-то случилось?

Лучше бы она молчала. Лейтенант остановился так резко, что Алиса едва не врезалась ему в спину. Развернувшись, лейтенант сделал такое движение ножом, как будто рассекал её туловище пополам, после чего снова резко развернулся на носках и зашагал дальше.

Маршал был явно в добром расположении духа. Кивком предложив Алисе сесть, он флегматично сообщил:

— Наш флот готовится к отбытию из Солнечной системы.

— Я догадалась, — ответила Алиса, хотя её сердце болезненно сжалось. Что-то будет теперь?..

— Отлично. Но я вызвал Вас не для беседы за чашкой чая. Назначение — звёздная система JJF-UF-190, на вашем языке называющаяся… впрочем, неважно. Когда-то она была колонизирована примитивной гуманоидной расой… В новой реальности они не имеют права на существование. Обычно мы так не делаем, но сейчас высшее командование приняло решение о полной зачистке звёздной системы. И штурмовой группой, которая отправится на это задание, командовать будете именно Вы.

Алиса сдержанно кивнула.

— Отлично. В таком случае я преподношу Вам небольшой подарок.

Маршал вдавил какую-то кнопку. Вошли двое солдат, несущие длинный металлический ящик, похожий на гроб. Поставили его вертикально на пол, сняли крышку и удалились. Внутри ящика оказался боевой экзоскелет из чёрного металла.

— Примерьте, — не без иронии сказал маршал.

Алиса спиной вперёд шагнула в ящик. Экзоскелет принял её в дружеские объятия. Он оказался идеально подогнан по росту. Откуда-то сверху на голову девушки опустился закрытый шлем. Напротив глаз оказалось «забрало» со встроенными пластинками из прозрачного тёмно-синего металла. Что-то тихо щёлкнуло; на внутренней стороне «забрала» высветились ровные строчки данных. Расстояние до цели — до дальней стены рубки, материал, из которого она сделана, уязвимые места и прочее. Переведя взгляд на маршала, Алиса с трудом подавила удивлённый возглас. На мониторе шлема высветились не только материал скафандра маршала, но также раса, предполагаемый возраст, состав крови и прочие биометрические данные. В графе «Раса» было проставлено малопонятное «Круд». Остальное было для Алисы малоинформативным.

— Впечатлены? — маршал глухо усмехнулся. — Такой экзоскелет — обязательная часть униформы наших солдат. Отчасти поэтому мы и одерживаем верх в каждой битве… Отчасти благодаря выучке, железной дисциплине и жёстким мерам.

— Впечатляет, — признала Алиса. Экзоскелет был лёгким, невероятно подвижным и при этом, судя по всему, очень прочным.

— Ну что же, раз экзоскелет Вам подошёл, я отдам распоряжение нашить на него дополнительные листы брони. Перед высадкой Вы получите личное оружие. Считайте, что Вам крупно повезло. Я в хорошем настроении, а потому я сразу присваиваю Вам звание лейтенанта. К тому же Ваши заслуги вполне отвечают… Ладно, довольно пустых слов.

Алиса подняла бровь, но комментировать не стала.

— Перелёт до той системы займёт менее суток. Можете вернуться в каюту, можете посидеть здесь, со мной… а можете и побродить по кораблю. Сейчас не вижу смысла ограничивать Вашу свободу. Единственное место, куда Вам дорога заказана — это каюта Вашего спутника. Увы, учитывая ситуацию, я был вынужден отдать приказ взять его под стражу.

— Я предпочту остаться здесь. Как минимум — обсудить план операции, — подчёркнуто флегматично сказала Алиса. Она ненавидела себя, но выбора не было. Адмирал был прав — плетью обуха не перешибёшь, придётся подчиниться этому мяснику.

Маршал, судя по голосу, улыбнулся:

— План? Чтобы вырезать одну планету, населённую примитивными гуманоидами, Вам нужен план? Я был о Вас более высокого мнения.

— Маршал, это в Ваших же интересах. Мне никогда не приходилось командовать штурмовой группой, и я вообще не представляю, что это такое. Хотя бы потому, что я — командир корабля, а впоследствии и флота, и о действиях армии на земле…

— Ваша цивилизация не выросла до того, чтобы понимать сарказм? — маршал усмехнулся. — Прошу, садитесь. Эй, там! Стол с картой!

Двое солдат внесли прямоугольный пластмассовый стол, к которому снизу был присоединён аккумулятор. Поставив его между креслами, они ушли. Маршал нажал несколько кнопок — и на столе загорелась звёздная карта. Алиса положила ногу на ногу и приготовилась слушать. Маршал тем временем набрал код. Изображение Млечного Пути начало быстро увеличиваться, пока на столе не осталась звёздная система, состоящая всего из двух планет — маленькой планеты, «прижимающейся» к звезде, и массивного газового гиганта с десятком спутников.

— Газовый гигант необитаем. На планете же находится в лучшем случае несколько сотен тысяч гуманоидов… Они примитивны настолько, что едва-едва изобрели огнестрельное оружие. Это задание — проверка не столько Ваших командирских навыков, сколько готовности реально с нами сотрудничать. Планету следует подготовить к колонизации. То есть, как и было сказано выше, полностью уничтожить расу, её населяющую. И помните, лейтенант… Не проявите в этом деле должного усердия и жестокости — я распоряжусь вживить Вам имплант, который… скажем так, заставит Вас проявлять их в дальнейшем.

Алиса сдержанно кивнула. Так… ещё одна часть мозаики встала на место. Девушке уже приходилось сталкиваться с контролем сознания. И повторять опыт не хотелось. Что ж, этим всё должно было закончиться. Но ведь одна истреблённая цивилизация ничего не значит, верно?.. Алисе ещё предоставится шанс сбежать, и тогда она заставит маршала заплатить за всё.

— Итак, с планом, — маршал снова подчеркнул голосом слово «план», — мы определились. Мелочи будете решать на местах. И, вижу, на языке у Вас вертится вопрос. Кто мы такие, откуда появились и так далее.

Алиса снова кивнула.

— Ну что же… — маршал секунду помолчал. — Устраивайтесь поудобнее, лейтенант. История долгая.

На планете Круд Доминус, сектор номер сто девятнадцать, почти двадцать тысяч земных лет тому назад, когда на Земле ещё только-только зарождались цивилизации, жили круды. Народ их был достаточно воинственным. Кроме того, планета Доминус была бедна на ресурсы. А потому войны не стихали ни на час. Государства уничтожали друг друга без всякой жалости. И в плен в той войне лучше было не попадать. Да и пленных редко брали — своих ртов хватает.

Однажды во дворец императора-праймуса вошли несколько крудов в чёрной броне, отделанной золотом. Они поднялись в тронный зал. Один из них открыл двери и вошёл в зал, не обращая никакого внимания на недовольство охраны. У императора шёл совет, и визит незнакомцев оказался весьма некстати. Праймус, не желая тратить время на странную компанию, велел солдатам вывести их вон. Один из крудов поднял руку. Тогда другой вышел вперёд и заговорил. Он сказал, что они пришли сюда, потому что время империй истекло. Они пережигают в войнах огромные ресурсы, но никто не может одержать верх. Этому следовало положить конец. Они пришли не просить. Они пришли не преклоняться. Они пришли править.

Праймус рассмеялся в ответ на эти слова и приказал схватить незнакомцев и отвести их в дворцовую тюрьму. Незнакомцы схватились за палаши и бластеры. Завязалась жестокая схватка. Доспехи странных крудов были неуязвимы для пуль, штыков и сабель, а от ударов их палашей и выстрелов бластеров не было спасения. За несколько минут они перебили стражников. Советников и самого праймуса сдёрнули с их кресел, поставили на колени посреди зала. Незнакомец, командующий этими крудами, сел на трон. По-прежнему не говоря ни слова, он поднял руку. Его помощник издевательски зачитал приговор: за сопротивление истинному властителю, за попытку убийства, праймус и его окружение приговариваются к смерти. Императора и его свиту обезглавили.

Смена власти сопровождалась страшным террором. Всех, кто так или иначе был причастен к делам императора, беспощадно казнили. Солдаты входили в дома посреди ночи, взламывая двери, выволакивали осуждённых на улицу и прямо там рубили палашами или расстреливали из бластеров, которые вместо пуль стреляли странными лучами энергии. Ничего подобного на планете Доминус ранее не видели, а потому многие боялись.

Наконец массовые казни прекратились. Безмолвный, как народ окрестил нового императора, оказался решительным и жестоким лидером, гением политики, экономики и стратегии. Налоги были задраны в потолок. Безмолвный беспощадно выжимал из своих подданных все соки. Каждая завалящая монетка шла в дело. Во всех городах возводились мощные фабрики, производящие доспехи из чёрного металла, бластеры и палаши из сверхтвёрдого сплава, лезвие которых на заточенном краю было толщиной в сотые доли микрона, для офицеров, и мощные излучатели для солдат. Был введён всесословный рекрутский набор. Всю молодёжь, вне зависимости от пола, объявили военнообязанными. Их собирали в учебных лагерях и жёстко муштровали, делая из мирных крудов элитных солдат — идеально покорных командиру, бесстрашных и безжалостных.

Не прошло и года, как в распоряжении Безмолвного были несколько сотен тысяч элитных бойцов, обученных и экипированных так, как не был экипирован никто на Доминусе. Безмолвный разделил армию на штурмовые группы, по двадцать пять-тридцать тысяч солдат в каждой, поставил во главе каждой лейтенанта из числа своих приближённых и каждую группу отправил против одного из соседей. Чёрное воинство огнём и сталью прошлось по сопредельным государствам. После первых же побед подданные, до того люто ненавидящие узурпатора, были готовы носить Безмолвного на руках. Ведь именно его правление принесло им надежду на завтра, которая давно была утеряна — государство со всех сторон окружали жестокие враги, а противопоставить им было практически нечего.

Дальнейшие победы были только вопросом времени. За считанные месяцы Безмолвный покорил планету. Его распоряжением мир был переименован в Доминус — в память о прошлых победах и во знаменование новых. По всей планете вновь загрохотали заводы, с конвейеров которых сходили космические корабли. Одни были размером с планетоид; другие без проблем миновали бы самый плотный пояс астероидов. Безмолвный готовился захватить для своих подданных новое пространство. Причин для этого было две. Во-первых, круды жили очень долго и плодились очень быстро, а родная планета была не резиновой. Да и запасы пищи рано или поздно подошли бы к концу. А во-вторых, Безмолвный по своей натуре, как и все круды, был бойцом. Покорения одной планеты ему было мало; подстрекаемый своей природой с одной стороны и хором высших офицеров с другой, Безмолвный отдал приказ о начале военной кампании невиданных размахов.

В тот день по всей планете был объявлен выходной. В городах состоялись парады, и мирные граждане торжественно провожали солдат, отправляющихся в неизведанные глубины космоса, чтобы завоевать для них новые планеты. Странное дело, но не было ни слёз, ни сожалений. Жители Доминуса уже поняли, что их лидер, Безмолвный, знает, что делает, и, если и терпит тактические поражения, глобальных целей добивается всегда. К тому же ровные ряды солдат в чёрных экзоскелетах, вооружённых излучателями, лейтенанты, на обнажённых палашах которых играл бликами свет звезды, поневоле внушали своим видом уважение и трепет. Все верили — впереди у крудов громкие победы.

Так оно и оказалось. Во главе армии встал маршал, более известный под прозвищем «Голос Безмолвного». Он один имел право говорить от лица своего молчаливого господина. Никто, даже сам Голос, не знал, нем Безмолвный или просто не любит болтовни. Но факт оставался фактом — никто ни разу не слышал голоса самопровозглашённого императора. Со своим Голосом Безмолвный общался с помощью сложного телепатического устройства. Другие были лишены этой чести. Маршал был не только командиром армий Безмолвного, но ещё и его старым другом, с которым Безмолвный делился самыми сокровенными мыслями и тайнами, скрытыми в его душе. Маршал своими советами не раз и не два уберегал Безмолвного от падения в бездну уныния и был бесконечно предан своему господину, на что Безмолвный отвечал взаимностью. Голосу Безмолвного единственному из всех крудов сходило с рук известное вольнодумство, он один имел право в любой момент войти в рабочий кабинет императора, и только ему было дозволено спорить с Безмолвным. Остальным за подобную дерзость в лучшем случае вырезали языки.

Прямо с парадных площадей солдаты поднимались на борт кораблей, которые поднимались на орбиту. Военный флот разделился на отдельные группы кораблей, именуемые флотилиями. Во главе каждой флотилии встал старший лейтенант, избранный из числа лейтенантов, проявивших во время объединительной войны наибольшие лидерские качества, а также наивысшую беспощадность к врагам.

Флотилии разлетелись «веером» вокруг Доминуса. Галактика была поделена на части, как круглый торт, дольками. Каждой флотилии была выделена своя «долька». Кроме того, Безмолвный выделил резерв — на случай, если какая-то из флотилий столкнётся с сильным врагом и понесёт потери.

Но покорение галактики прошло ровно и довольно быстро. Вскоре все империи, развившиеся до космических перелётов, были брошены к ногам Безмолвного, а прочие — безжалостно истреблены. Каждая планета была подвергнута терраформированию, доведена до состояния, при котором крудам было бы уютно на ней жить, и колонизирована. Безмолвный, уже давно не молодой, которого годы наградили не только сединой, но и мудростью, понимал, что рано или поздно колониям грозит перенаселение и голод — это лишь вопрос времени. Безмолвный призвал к себе командиров флота, а также наиболее талантливых инженеров и колонизаторов и беседовал с ними больше суток. Там, за дверями его кабинета, родился план поистине безумная авантюра — пойти войной на соседнюю галактику.

Для разведки был собран ограниченный контингент солдат и колонизаторов — крудов, специально обученных разбивать колонии на самых негостеприимных планетах. Разведывательный флот отправился в соседнюю галактику под покровом глубокой тайны. Для того, чтобы быстро добраться до цели, был предпринят прыжок через подпространство, чего раньше круды не делали.

Первый блин вышел комом. При прыжке корабли раскидало; из подпространства они вышли в разных точках галактики. Более того — практически одновременно на всех или, по крайней мере, большинстве кораблей вышли из строя рации. Разведчикам ничего не оставалось, кроме как осесть на ближайших подходящих для жизни планетах, разбить колонии и ждать. Так во Млечном Пути появились несколько десятков колоний крудов. Разведчики и колонисты стали вести мирную оседлую жизнь.

Один из крудов оказался на Земле. При посадке у корабля по неизвестной причине закоротили двигатели; капитанская рубка отстрелилась системой катапультирования, и капитан выжил, но остальной экипаж погиб. Капитан несколько дней плутал в лесах, пока не вышел, вымотанный и изголодавшийся, к пещере, где жило племя троглодитов. Ему крайне повезло — в тот день хранитель огня упустил момент, когда нужно было подкормить костёр, и тот погас. Капитан вошёл в пещеру; троглодиты при виде странного человека, закованного в железо, схватились за дубины и камни. Капитан выхватил бластер, поднял его в потолок — и полыхнувший луч прожёг в камне дыру. Троглодиты оцепенели от ужаса. Капитан же жестом велел им разойтись, сложил на кострище «колодец» из сухих веток и с помощью автоматического огнива разжёг огонь. Когда ужас и изумление первобытных людей прошли, капитан жестами показал, что он голоден. Троглодиты не отличались гостеприимством, но гость, пусть и незваный, был могучим воином, который вдобавок спас их от голодной и холодной смерти в первую же зиму, так что вождь приказал накормить его. В кладовых нашлись несколько кусков жареного мяса. Пока капитан жадно ел, племя, посовещавшись между собой, пришло к выводу, что перед ними божество во плоти, которое пришло, чтобы дать им огонь и спасти от смерти. Капитан, которому вождь рассказал это, не стал возражать. С этого дня его называли Приносящим Огонь.

Доев мясо, капитан встал и, объяснив троглодитам — больше жестами, чем словами — что его надо ждать, ушёл из пещеры. Он вернулся через несколько часов, неся на плечах сразу двух убитых ленивцев. Увидев на их тушах оплавленную шерсть, вождь вспомнил, как «бог» пробил дыру в потолке пещеры, и понял, что он может нести смерть на расстоянии. Он убивал врагов светом из своей странной палки. Вождь повалился на колени; к нему присоединились остальные члены племени. И без того великий авторитет капитана стал непререкаем.

Слово за слово, день за днём — и вот уже слухи о великом воине, извлекающем живительный огонь из протянутой руки и истребляющем врагов светом, пошли по соседям. Целые племена приходили, чтобы присягнуть на верность великому воину. Капитан принимал клятвы верности, но при этом требовал не поднимать оружия на врагов без его приказа. Он был разумен и понимал, что гораздо выгоднее объединить племена и повести их к будущему. Когда прилетит военный флот с Доминуса, будет лучше, если его встретит лояльная цивилизация, производственные мощности которой пойдут на службу Безмолвному.

План удался. Собирая племена, уча их тому, что было доступно им на разных этапах, круд добился своего. Мало-помалу человечество выбралось из тьмы первобытной эпохи. Отгремели религиозные войны Средних Веков. Прошла славная эпоха Возрождения. Человечество развилось до выхода в космос. Всё это время капитан, будучи практически бессмертным существом за счёт встроенных имплантов, дающих клеткам его тела вечную регенерацию, был «серым кардиналом» Земли. Впоследствии собранная им информация — не только о Земле, но и о Солнечной системе в целом — позволили подготовить вторжение и обеспечили капитану повышение до правой руки маршала — экзета.

Прошло немало лет, прежде чем Безмолвный вынужден был признать — план потерпел крах. Он призвал ко двору маршала, своего верного помощника и старого друга, и приказал ему лично отправиться во главе второго разведывательного флота. Маршал с честью принял новое назначение. По его инициативе на корабли были установлены щиты, призванные не допустить разброса кораблей при прыжке через подпространство.

Это сработало. Флот вышел неподалёку от центра Млечного Пути; несколько кораблей попали в чёрную дыру, и их дальнейшая судьба осталась неизвестна. Остальным удалось избежать этой судьбы. Разведчики второго флота разлетелись «веером», разыскивая пропавшие корабли. Вскоре многие из них нашли колонии. Далеко не везде их жители признали в разведчиках своих сородичей, а кое-где и вовсе встретили их огнём из всех орудий, приняв за захватчиков. Такие колонии были преданы искоренению. Орбитальные залпы с линкоров и высадившийся на планеты десант уничтожили все следы пребывания колонистов. А кое-где маршал, не мудрствуя лукаво, приказал стереть мятежников с лица земли ракетно-ядерными ударами или астероидной бомбардировкой.

Но найти все колонии, орудуя огромной неповоротливой флотилией, было практически невозможно. Маршал вынужден был это признать. И тогда же вышел знаменитый указ, учреждающий звёздных рейнджеров. Лучшие из лучших солдат получили в своё полное распоряжение маленькие манёвренные корабли, снабжённые устройствами для путешествия через чёрные дыры и более мощными, чем обычно, радиостанциями, и разлетелись по галактике. Каким-то рейнджерам было не суждено вернуться — космос холоден и равнодушен. Другим посчастливилось найти разрозненные колонии и сообщить их координаты своим командирам. Третьи после долгих месяцев вынуждены были вернуться ни с чем.

Алиса приподняла брови:

— То есть вы… круды, правильно? Вы, круды, прибыли из другой галактики? Это многое объясняет, но далеко не всё.

— Я не говорил, что у меня есть ответы на все вопросы, лейтенант. Вы хотите спросить что-то ещё? Мы приближаемся к означенной звёздной системе, а Вам ещё нужно подготовиться к высадке.

— Почему Вы преследуете Адмирала? — прямо спросила Алиса.

Маршал, усмехнувшись, покачал головой:

— Вопрос отклонён. Когда-нибудь Вы это узнаете.

Алиса неохотно кивнула.

— Ещё что-то? Нет? Вот и отлично. Отправляйтесь в десантный отсек. Вскоре туда подойдут солдаты.

***

Десантный корабль, спустившись на расстояние десятка метров от поверхности планеты, замер. С грохотом открылись боевые люки; до самой земли свесились лёгкие сверхпрочные тросы. Десантники один за другим спускались по ним на землю. Алиса, произведённая в лейтенанты, была в числе первых. Почувствовав под ногами твёрдую почву, достала из ножен командирский палаш — лёгкий, гибкий и невероятно острый. Подняв палаш, девушка зычно рявкнула:

— Всем собраться!

Это было не более чем демонстрация силы духа. Десантники построились в шеренгу. Их было всего полтора десятка. Крутя в руке палаш, Алиса ровно отрывисто заговорила:

— Значит, так. На этой планете находится народ, который, по нашим данным, дорос только до примитивного огнестрельного оружия — кремниевых ружей и так далее. Особых проблем быть не должно. Но, тем не менее, никому не расслабляться! Был отдан приказ на полную зачистку планеты для последующей колонизации. Время, выделенное на операцию — четверо суток. Поэтому штурмовая группа разбита на маленькие отряды. Инициатива на местах перешла в руки сержантов. Нашей группе выделен участок, командованием сочтенный самым тяжёлым. По каким именно причинам — неизвестно. Но, думаю, для вас, избранных Безмолвным для несения его воли, это не составит особых проблем. Оружие на изготовку и за мной шагом марш!

Первое столкновение произошло уже через час. Отряд Алисы высадился в бескрайней степи; через час ускоренного марша впереди появился город, центр которого защищала старая крепость, сложенная из потемневших камней. Визоры сообщили Алисе, что защитники похожи на марсиан, но имеют ещё более бледную кожу и ещё больше ростом. В остальном же они мало отличались от марсиан. При осознании этого сердце девушки болезненно сжались. Убивать своих сородичей?.. Это свыше её сил! Но выбора нет. Оказавшись под контролем разума, Алиса ещё и не такого натворит. Лучше пока что играть по правилам, чтобы потом получить возможность сбежать.

— Цепью — марш! — рявкнула Алиса, только чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Излучатели наизготовку! По моему сигналу открыть огонь!

Приближение незваных гостей не осталось незамеченным. Когда отряд от крепости отделяло несколько сотен метров, раздались громкие хлопки, и парапет крепости окрасился белыми дымами. Пули застучали по броне солдат, не оставляя даже царапин. В ответ на это Алиса дала отмашку палашом — и солдаты, на секунду остановившись, одновременно спустили курки. Голубые лучи ударили в парапет, вышибая каменные осколки. По знаку лейтенанта солдаты перешли на бег. Добежав до стен крепости, они вскинули излучатели и открыли беглый огонь, вынуждая защитников скрыться за парапетом. Алиса нетерпеливо дёрнула руками. Экзоскелет издал тихий щелчок. На предплечьях и ступнях из ниш выскочили крючки. Убрав палаш в ножны, Алиса начала карабкаться по стене. Она не верила, что вправду делает это, но понимала — иногда приходится поступать неправильно.

Перебравшись через парапет, Алиса снова обнажила палаш и левой рукой достала из кобуры бластер, прикреплённый к броне шнуром, через который он подзаряжался энергией. Защитники, увидев девушку, развернулись, и по броне Алисы снова застучали пули. Алиса, глотая слёзы, зашагала к ним, поднимая палаш и бластер.

Защитники крепости спешно перезаряжали ружья. Убедившись, что времени на это нет, их командир что-то крикнул, доставая шашку. Солдаты поднялись в штыки. В это время на парапете появились фигуры в чёрной броне. Алиса подняла бластер и невероятным усилием воли заставила себя нажать на курок. Голубой луч попал командиру защитников точно в глаз, вышибив ему мозги. Ближайший солдат ткнул Алису штыком. Раздался звон, и штык согнулся пополам. Палаш будто бы сам провернулся в руке девушки, рассекая солдата пополам. В этот момент душу девушки захлестнула горячка боя — такое бывало с ней и раньше. Подняв палаш, Алиса рявкнула:

— За мной! Пленных не брать! — и ринулась вперёд, нанося удары, полные ярости.

Штурмовики все, как один, забросили на плечо излучатели и обнажили боевые ножи — из того же металла и с таким же тонким гибким лезвием, но короче длиной — всего в локоть — и без резной пластинки, защищающей пальцы — и двинулись в рукопашную. Жалкие остатки защитников крепости поднялись в штыки.

Защитники крепости были вырезаны в жестокой штыковой. Потерь отряд Алисы не понёс никаких. После этого началась самая отвратительная часть работы. Алиса, горячка боя в душе которой уже стихла, приказала собрать всё население города за крепостными стенами. В ожидании девушка ходила туда-сюда по двору крепости, нервно дёргая палаш, на треть выдвигая его из ножен.

Алиса отнюдь не была глупа. Она понимала, что убивать кого-то в битве, защищая свою жизнь — это одно. Но убить беззащитного — это совсем другое. Даже если она сама не замарает руки, то вынуждена будет отдать своим солдатам приказ перебить захваченных людей, и этого не простит себе никогда. Но что ей делать?.. Адекватного выхода не было. Попытается защитить местных — подпишет себе смертный приговор. Вряд ли маршал отправил её во главе отряда, не подстраховавшись. Алиса была готова голову свою поставить, что у солдат на руках приказ — в случае экстренной ситуации застрелить своего командира.

— Пленные построены, лейтенант!

Алиса резко обернулась на голос сержанта. Во дворе крепости стояли, скучковавшись, около двух сотен худых измождённых людей — в основном женщин и подростков разных возрастов. Детей среди них не было. Мелочь, но в таком положении даже малейший лучик света уже значит многое. Нервно дёрнув палаш, Алиса несколько раздражённо сказала:

— Вам был дан приказ — пленных не брать, сержант.

— Я не могу отдать приказ о казни гражданских без Вашей санкции, лейтенант. Таковы наши законы.

— Тогда Вы её получаете, сержант. Всех уничтожить.

По знаку сержанта пленников построили вдоль крепостной стены в несколько шеренг, по пятнадцать человек в каждой. Солдаты вскинули к плечу излучатели. Одна из женщин, не выдержав, завизжала и побежала к воротам.

— Перехват! — рявкнул сержант. Двое солдат резко развернулись. Заполыхали синие лучи; попадания в стены выбивали тучи каменной крошки, а то и целые камни. Женщина бежала, чуть нагнувшись вперёд, закрыв затылок ладонями и петляя, чтобы сложнее было попасть. Попасть в неё так и не смогли; беглянка выскочила за ворота и умчалась.

— Проклятье! — сержант сдавленно выругался. — На её поимку у нас уйдёт…

— Скажите мне лучше вот что, сержант, — перебила его Алиса. — Каким таким образом пятнадцать бойцов, у каждого из которых в шлем встроены датчики расстояния и системы прицеливания, не могут попасть в одну цель?

Сержант вместо ответа развернулся к солдатам и дал отмашку — сигнал начинать казнь

Во время возвращения на базу Алиса хранила мрачное молчание. Когда последний десантный корабль вернулся в свой отсек, сержант подошёл к сидящей в своём кресле девушке и вполголоса сказал:

— Маршал срочно требует Вас к себе, лейтенант.

— Ожидаемо, — флегматично произнесла Алиса, вставая.

Маршал, разумеется, ждал в рубке. Войдя, Алиса замерла у двери. В кресле напротив маршала сидел Адмирал, пристёгнутый к его спинке. Маршал, усмехнувшись над выражением шока на лице девушки, сказал:

— Да, именно так. Но у нас ещё будет время это обсудить. Сейчас же речь про Вашу некомпетентность, лейтенант. Я предупреждал Вас касательно недостаточного проявления покорности и жестокости при покорении диких планет… Подобное недопустимо и должно пресекаться наиболее жёсткими мерами… Корд! Виск!

Стоящие у дверей рубки сержанты подошли сзади к Алисе. В ту же секунду пластины брони её экзоскелета разошлись. Экзоскелет раскрылся. Алису довольно грубо достали из него. Подволокли к стене рубки, на которой был крюк. Сорвали китель. Сковали руки короткой цепью, одно из звеньев которой накинули на крюк.

— Полагаю, — издевательски сладким голосом произнёс маршал, — пятьдесят ударов нейрохлыстом будут справедливой платой.

Один из солдат достал короткую палочку, похожую на рукоять ножа, и сделал ей резкий мах. С одной стороны появилась длинная чёрная верёвка, по которой бегали разряды.

— Довольно!

Алиса с трудом узнала голос Адмирала.

— Ты победил, Краст. Ты победил. Я сделаю всё. Не нужно лишних мучений.

— Как просто манипулировать порядочными людьми… — маршал усмехнулся. — Виск, отставить. Отвязать лейтенанта.

Сержанты отцепили цепь и снова накинули Алисе на плечи китель. Алиса повернулась к креслу и саркастично спросила:

— С чего вдруг такая милость, маршал?

— Очень смешно, — спокойно произнёс маршал. — Можете идти в свою каюту. Увести.