Холмы встретили нас разительным контрастом архитектуры и уровня достатка разных слоёв населения: лачуги рабочего люда поражали бедностью, каменные же особняки и торговые дома купечества могли посоревноваться даже с белокаменной столицей в роскоши убранства и затейливости зодческих изысков. Поэтому ли, иль просто в силу профессионализма лютого, но стража на воротах, хоть и опознала в нас с писарем людей служивых, однако ж досмотр начала вести со всем возможным тщанием, особенно задержавшись на сундуке Аркашки. И если поначалу я отнёсся к этому философски и с пониманием, то на втором часу в душе поселились смутные сомнения: на князя ли работает стража на самом деле? Поводом послужил дешёвый медный перстенёк с неприятно знакомой эмблемой коронованной волчьей башки.
- Скажи, друже, что на дорогах делается? Много ли люда лихого, не обижают ли путников да каликов перехожих? - Закинул я стандартную удочку: по стандарту сейчас должен был начаться рассказ, сдобренный матом-перематом, живописующий все тяготы и лишения служивого человека, да с перечислением неудачных поворотов судьбы и удачных стечений обстоятельств, особливо при общении с прекрасным полом. Однако...
- Мне почём знать? - Буркнул старшой. - Не мешай работу работать, опричник! Али зубы мне заговариваешь? Может, везёшь что-то нехорошее, местными правилами запрещённое?
- А что толку заговаривать то, что сейчас может вылететь за слова дерзки да поведение недостойное? - Повысил я голос. - Не перепутал ли ты чего, десятник? Кто вами командует?!
- Совет из достойнейших жителей города, - нехорошо ухмыльнувшись, ответил тот. - Они же и жалованье платят.
- А нету, - фиглярски развёл руками так и не назвавшийся старший смены. - Проснулся однажды, видимо, посмотрел на небо чистое да воды быстрые - и ушёл смысл жития своего искать. Тоже, кстати, вопросы любил задавать и нам указывать, как работу работать...
Старшой уставился на меня, елико возможно нагло выпучившись, однако и я не пацан зелёный был: такую явную и грубую провокацию грех было превращать в качественную потасовку, хотя даже у писаря уже глаз дёргался. Нас продолжали вести - и привели сюда, столкнув лбами со стражей - для чего? Чтобы запихать в острог? Тогда, если я прав, коли не получилось потасовки, нас ждёт подарок от местных.
- Старшой? - Внезапно крикнул один из стражников. - Тут это... Оно.
- Ага! - Обрадовался десятник. - Нарушаем-таки, столичные гости, законы наши торговые?
- А что «оно»-то? - Деликатно поинтересовался я. - Вы, ёлки-палки, даже не стараетесь! Хоть бы договорились для начала промеж собой, что нам тут втирать будете, артисты погорелого театра...
- Вещество запрещённое во фляге подозрительной! - Гордо ответил молодой стражник и обратился к десятнику. - Правильно сказал же, старшой?
Тот злобно прошипел что-то в ответ, отрицательно мотнув башкой и пряча от глаза.
- Так это настойка моя, от кашля, - вклинился в разговор Аркашка, почуяв мой настрой. - Иль у вас тут нужна лицензия на дела лекарские? Так у меня имеется...
- Нет, - обрубил старший. - Хмель енто - и его тут ни в каком виде нельзя!
- Так а и нету... - Развёл я руками. - Сам не пью и молодому сотруднику не предлагаю, пацан же совсем ишшо!
- Как нету?! - Возмутился проводящий досмотр стражник. - Мы же сами туда брагу наливали!
- А-а-а, так это ваша! - Включил я Иванушку-дурачка. - Так бы сразу и сказали, подарок гостям на добрую память о городе. Эй, люди добрые, честь и хвала вашей страже!..
- Тиш-ш-ше, - прошипел меняясь в лице десятник. - Ничего. Мы. Вам. Не дарили!
- Как не дарили! - Возмутился Аркашка. - Вон же, твой подручный уже второй час пыхтит, флягу из рукава в карман и обратно перекидывает! С минуту назад только придумал, куда пристроить её в сундуке-то...
Вокруг нас уже стала потихоньку собираться толпа. Десятник явно нервничал - похоже, всё шло не по плану. Он всё вертел головой, словно силясь кого-то высмотреть, но явно без особого на то успеха. Наконец, не выдержав пристального внимания с моей стороны и любопытных взглядов честного народа, десятник через губу сказал, как сплюнул:
- К вам в вещи СЛУЧАЙНО попал конфискованный товар, у бесчестного купца конфискованный. Извиняйте, гости дорогие, ошибка досадная вышла - молодёжь свою на крыло ставлю. Ещё всему учить и учить...
- Да, конечно-конечно, понимаю! - Отозвался я, елико возможно, добрым голосом. - Главное, учить хорошему, а уж плохому-то они и без нас научатся, да? Аркадий, пойдём...
Писарь сноровисто захлопнул крышку сундука на телеге, в процессе как бы случайно спихнув флягу на землю. Пробка вылетела от удара, и на землю пролилось на редкость неприятное по запаху варево. Мне даже показалось, что пара булыжников как-то подозрительно быстро потемнела и растрескалась.
Десятник с горестным воплем кинулся к стремительно опорожняющейся ёмкости, а мы скорым шагом пустили Буцефала по центральной улице, вскоре свернув за угол.
Вот молодец, Аркашка! Мой напарник, моя школа! Горжусь...
