Дворовые битвы
Воскресное солнечное утро выдалось на удивление тихим. Ровно до тех пор, пока не нарушилось ревоподобным гласом тетки Нюры из второй квартиры:
- Это ж кака курва на мою веревку белье поразвешала?
В считанные минуты во двор высыпал весь актив трех домов, что окружали уютный дворик.
- Нюрка, чо голосишь? Дитё мне разбудила. Эка беда, кто-то белье повесил. Погода нынче вон какая, в пять минут высохнет.
- Молчи, Людка, вот на твою повесят, посмотрю на тебя.
- А то, ты не вешала? - вступила в разговор третья соседка, сухонькая, но крепкая старушка, баб Наташа. - Давеча пройти негде было от Петьки твово труселей.
Нюра подбоченилась и уставилась на баб Наташу.
- А ты чего лезешь? На твое что ли вешала? Ты б за собой смотрела, третьего дня внучок твой, Гошка, у Маруськи в палисаде пионы рвал, Ленке вот из пятого подъезда дарить.
Две женщины из собравшихся метнулись вперед и отталкивая друг друга набросились на старушку.
- Так вооот, кто тут ворюга! А ну подайте эту шпану сюда! Пионов он захотел! Да знаешь сколько я на базаре могла за них выручить?
Вторая оказалась матерью той Ленки.
- Гошка? Не для того я ягодку ро́стила, чтобы всякая шелупонь к нам шастала с вениками.
Ох, зря она это! Ибо хозяйка пионов резко развернулась к ней:
- Это мои-то пионы — веник? Да твоя Ленка — сама швабра. Пионы ей мои не подходят, глядит-ко!
- Посмотрите, соседушки, кровиночку мою забижают. Ты, Маруська, сама-то не Иванычу ль глазки-то строила, пока его Ритка до дочки ездила?
Ритка, Маргарита Вольдемаровна, как на грех, накануне вернулась от дочери и была живым участником скандала.
- Моему Иванычу? Ах ты, змеюка подколодная, в мужнины полюбовницы метишь? - страсти настолько накалились, что это стало последней каплей, и дородная Ритка в папильотках двинулась на «мужнину полюбовницу» с явно не дружескими намерениями.
Маруська взвизгнула, прыгнула за баб Наташу и метнула в обидчицу, что под руку подвернулось. А подвернулся ей венчик для теста, который она в руках и держала. Развлечение началось так быстро, что из дома все повыскакивали, как были, не успев даже выпустить орудия домашнего быта. Мать Ленки — скалку, Баб Наташа — поварешку, Людка — половую тряпку, только Нюрка держала таз со свежестиранным бельем, которое собиралась повесить сушиться. Ну а Маргарита вышла с большой расческой, она как раз собиралась снимать папильотки.
Венчик пролетел мимо, но остатки блинного теста живописно дополнили бумажные бигуди. В ответ на попрание красоты Ритка швырнула массажку, но тоже промахнулась, расческа полетела ещё с полметра и приземлилась в нос Людке.
Дальше началось невообразимое. Тряпки, белье, утварь, бабы...
Захлопнулись окна, дети разбежались по домам, и даже воробьи и дворовые собаки попрятались...
- Кхм... Простите, дамы. Не помешал? - красивый баритон прервал битву. Хозяин баритона был не менее интересен. Высокий седой мужчина военной выправки. - Я прибыл вчера. Затеял стирку и уборку своего нового жилища. Кого я могу поблагодарить за место для сушки?
