ArtemKaida

Максимченко рычал. Голодным коршуном он ходил по квартире, заглядывая в каждый уголок в поисках еды. Четвёртый день он не выходил из неё. Мама сказала, что снаружи поселилась страшная летучая мышь. Теперь мама умерла, а без неё у Максимченко не хватало духу встретиться с внешним миром.

Но он проголодался. За три дня его запасы продуктов иссякли. Теперь он бродил по квартире и искал, что бы съесть. Но не было ничего. Совсем, совершенно. Максимченко рычал, царапал свою кожу, раскачивался, обхватив руками голову. Но еды не было. А снаружи была ужасная летучая мышь. Выйти туда было исключено. Он попил воды, но помогло ненадолго. Голод когтистыми лапами разрывал его желудок. Голова кружилась, в ногах была слабость. Он лёг и мутным взглядом уставился в потолок.

Потолок был испещрён прожилками пенопластовых панелей. Мимо лица пролетела муха. Максимченко поднял руку, чтобы отогнать её, и вдруг замер, увидев собственную кисть. Странная мысль шевельнулась в нём. Он сел на кровати. Снаружи была мышь. Внутри было нечего есть. Максимченко смотрел на свою руку. Видимо, другого ничего не оставалось. Голод погружал когти в его кишки.

Максимченко медленно поднял руку ко рту и осторожно укусил кожу. Не так уж и больно. Он кусил сильнее, а потом полностью сомкнул зубы, оторвав кусок кожи. Брызнула кровь, боль была невыносимой, но странным образом эта боль облегчила его муки голода. Он припал губами к ране и стал пить кровь. Потом прожевал кусок кожи, оставшийся во рту. Да, было больно, но в целом он почувствовал себя значительно лучше. Он решился продолжать. Закрыв глаза, он погрузил зубы в плоть.

Час спустя Максимченко лежал, поглаживая живот и сыто порыгивая. Чуть ниже локтя рука заканчивалась и была перевязана толстым слоем бинтов. За окном хлопала крыльями глупая летучая мышь. С ней главное - не открывать шторы, и тогда она не увидит и не узнает, что он здесь. Пока есть ноги и вторая рука, ей не заполучить его.

Однажды Яков сидел на берегу реки. Припекало солнце, песок был усеян битым стеклом, мимо проплывали ветки и мусор. Он кидал плоские камушки, запуская по воде “лягушек”.
Рядом с ним присел молодой парень в кепке-хулиганке.
- Вы подумали, Яков? - спросил он.
Яков задумчиво смотрел на реку.
- Соглашайтесь уже. Я же знаю, как у вас туго с деньгами.
- Пошто искушаешь меня, демон? - сказал Яков.
- Глупый вы, - усмехнулся парень. - Ладно, надумаете - позовёте.
Он встал.
- Давай спор, живопийца, - сказал Яков. - Видишь, вон, банка на том берегу?
На другой стороне реки едва виднелась стеклянная банка, брошенная на песке.
- Если попадёшь в неё с первого раза, душа твоя. Я попаду - душа остаётся моей, и отдаёшь мне все деньги.
- Хм, - парень нахмурился, прикидывая. - Ладно, идёт!
Он подобрал камень, стал прицеливаться, потом сменил камень на другой, наконец, решился и метнул. Камень упал в воду, значительно не долетев до берега.
Яков поднялся, взял первый попавшийся камень и швырнул его, почти не целясь. Камень описал в воздухе странную дугу и прилетел точно в банку. С противоположного берега послышался звон разбитого стекла. Яков сел обратно.
Парень был вне себя от ярости:
- Как? Как это может быть?! Да ты!.. Мошенник!..
За его спиной вдруг появились чёрные крылья, на пальцах – когти, а во рту клыки. Он резко развернулся и взлетел, издав негодующий рык.
Яков остался один.
- Что я тебе должен, Господи?  - сказал он.
- Душу, конечно, мы ж договорились! - послышался раскатистый голос с неба.
- А деньги оставляю себе?
- Это как хочешь, сын мой, как хочешь...

(а здесь Сказки про ребе Кушнера, часть первая)

***
Яков Кушнер улыбался. Сегодня Любочка принесла ему сына. Когда она забеременела, они долго думали, рожать или нет, ведь ей было уже сорок два. Но потом решили, что раз Всевышний даёт овечку, то даст и овчарню.
Всё прошло успешно, и сейчас Яков сидел перед родильным домом, смотрел на солнышко, молодую травку, зеленеющие деревья и блаженно улыбался. Ему только что показали ребёнка, а затем выгнали, чтобы не беспокоил молодую мать. В его пятьдесят три завести дитя было и приятно, и тревожно. Но он не хотел думать о тревогах, а просто молился Богу, благодаря Его за такой подарок.

Люба вышла через пять дней. Яков встречал её с цветами, шариками и её родителями. Два её взрослых сына тоже пришли. Медсестра дала в руки Якову пищащий свёрток, и Яков растворился в затопившей его нежности... “Мужчина”, строго сказала медсестра, “Встаньте здесь, а вы здесь. Улыбайтесь”. Молодой парень с фотоаппаратом щёлкнул затвором, сказал “Спасибо”, сунул визитку с телефоном и ценами на снимки, и медсестра вежливо-настойчиво открыла перед ними дверь на улицу.

Жить в его комнатке в коммуналке было исключено, в её квартире с пожилыми родителями и младшим сыном тоже, поэтому решили снять квартиру, а его комнату сдавать. Кроме того, понадобилось много вещей, о которых он и не подозревал, что они понадобятся, поэтому встал вопрос о деньгах. Она больше не работала, его пенсия по инвалидности была смехотворно мала; само собой стало понятно, что пора ему снова становиться “ребе Кушнером”. Он снял новый офис, на этот раз поближе к дому, чтобы иметь возможность помогать Любе, если потребуется. А на дверь офиса повесили табличку:

“Ребе Кушнер. Помощь тем, кто блуждает иль блудит. Скидки с 8:30 до 10:00 и с 20:30 до 22:00”

***

Однажды пришёл художник.
- Г'ебе, - он картавил так же, как Яков. - Я художник. Я пишу женщин. Красивых женщин. Я пишу их без одежды. Большинство из них упархивают, когда работа завершена, но некоторые остаются. Весь вечер мы любим друг друга, но когда доходит дело до крещендо, моя плоть говорит нам «нет».
- Секундочку.
Яков вышел в коридор, достал мобильник и набрал номер Любы.
- Художник. Рисует баб. Голых. А на крещендо у него говорит «нет», - сказал он шёпотом.
- Пусть рисует одетых. А перед концертами ест имбирь. Не звони мне в это время, ребёнок спит, - ответила она.
- Сложен вопрос твой, сын мой, - вернувшись, сказал Яков, – но есть одно решение. Однако оплата будет двойная.

***

Однажды пришёл пожилой мужчина с внучкой.
- Мы очень извиняемся, - сказал мужчина, - но мы были уже и у психологов, и у экстрасенсов, и никто не может нам помочь.
- Что случилось, сын мой?
- Видите ли, у Анны-Марии случаются приступы, когда она готова всё разбить, разломать и выкинуть.
- Это нормально, сын мой. У каждого бывает.
- Да, но, видите ли, потом она ничего не помнит. Она говорит, что в такие моменты переносится в страну, где летают разноцветные пони с крылышками, а радуга прочерчивает небо от одного горизонта до другого. И такие приступы случаются всё чаще!
- Хм, - Яков пожамкал губами. Девочка сидела на стуле и, как ни в чём не бывало, смотрела по сторонам.
- Как часто она смотрит мультики?
- Ну, я не знаю. Два или три раза в день, по часу-полтора. А что?
- Когда в семнадцатом веке Ицхак Лейшим вернулся в своё местечко Забродне, он первым делом созвал сыновей и сказал: «Дети мои, бывают дни счастливые и несчастливые. Счастливые - это как сейчас. Несчастливые - как сейчас, только наоборот. Смотрите, не перепутайте!» Благодаря этому поучению его дети всегда знали, когда им смеяться или плакать. Когда Ицхак Лейшим вернулся к детям после нового путешествия, они уже знали, какой это день. «Вы почему это плачете?!», недоумённо спросил их отец. «В первый раз, когда ты вернулся, это был счастливый день, ведь мы не думали, что ты снова уйдёшь, - объяснили они. - В этот раз мы знаем, что ты не вытерпишь и опять от нас уйдёшь, и это несчастливый день».
- Простите, ребе Кушнер, - перебил его мужчина, - как всё это относится к нам?
- Секундочку! – Яков предупреждающе поднял указательный палец. - Когда в 1901-м году погромщики пришли к дому ребе Горловица и хотели его поджечь, он вышел к ним на улицу и сказал: "Послушайте одну притчу! Жили были два брата. Один был умный, а другой решил стать сильным и красивым. Но Господь промыслил так, что у второго отнялись ноги, а первому свалилось наследство. Так первый стал не только умным, но и богатым, а второй глупым, слабым и некрасивым. Ибо не всегда получается так, как задумывал себе человек". После этих слов ребе Горловиц достал из-за пазухи револьвер и перестрелял в толпе главных зачинщиков.
Мужчина сидел молча и нахмурившись и уже ничего не возражал.
- Когда в 1933 году к власти в Германии пришёл Гитлер, многие евреи собрались и уехали в другие страны. Но были и те, кто радовался его приходу. Одним из таких был Моисей Лазаревич. Он жил в Мюнхене и держал табачную лавку. Он думал, что теперь все вокруг начнут волноваться, а значит, будут покупать больше табака, чтобы справиться с волнением. Когда через год его лавку закрыли, а ещё через два месяца сожгли, он собрал вещи и погрузил семью на корабль до Америки. На прощание он сказал: "Будь благословенна, Германия, земля наших предков. Надеюсь, мы вернёмся сюда когда-нибудь", и заплакал. В Америке он был сначала мойщиком посуды в кафе, потом варил кофе за барной стойкой, а затем выиграл в лотерею. Денег стало так много, что он решил попытать счастья и вернуться в Германию. К тому времени война уже закончилась, но в городах было ещё неспокойно. Он был среди первых евреев, вернувшихся в Германию. Он же стал первой жертвой неонацистов, новых поклонников Гитлера. На следующий день после похорон его семья села на обратный корабль в Америку.
- К чему вы всё это рассказываете? - глядя в пол, спросил мужчина.
- Всё это к тому, сын мой, что не всегда разум наш подсказывает то, что для нас полезно и правильно. Заберите у неё мультики и почаще с ней гуляйте.

***

Однажды пришла милиция.
- Закрываем лавочку, - лениво сказал молодой следователь и как будто хотел сплюнуть на пол, но сдержался в помещении.
- Таки шо пг'оисходит? - спросил Яков.
Следователь открыл папку и стал читать.
- Согласно федеральному закону о религиозных организациях, запрещено оказывать религиозные услуги населению без соответствующей лицензии, выдаваемой федеральными органами надзора.
- И таки где эту лицензию получить? - хлопая глазами, спросил Яков.
- Вам же сказали, у федеральных органов надзора, - закрывая папку, ответил следователь. - А сейчас, гражданин Кушнер, попрошу освободить помещение.
- Ви таки знаете шо, - перешёл на малорусский акцент Яков, - ви таки пг’исятьте, а я пока позвоню кое-кому кое-куда.
Он вышел в коридор и набрал телефон Любы.
- Ничего не делай, сейчас приду, - ответила она.
- Ви таки посидите ещё, а скоро пг'идёт кое-кто кое-откуда, - сообщил он заговорщицким тоном следователю.
Ждать пришлось минут сорок. Наконец, вошла она: царственная особа, в короткой юбке и с большим бюстом.
- Так, кто такой? - сказала она следователю.
- Старший уполномоченный по делам конфессиональных коммуникаций! - вытянулся во весь рост парнишка.
- Каких-каких коммуникаций?
- Конфессиональных!
- Ваше удостоверение!
Парень полез в карман и вынул красную корочку. Она взяла её и, даже не раскрыв, стала говорить:
- В общем, так. Вы берёте свою папочку, закрываете её, выходите за дверь, и чтобы больше я вас тут не видела!
- Но ведь...
- Вам что-то неясно?!
- Да всё, понял...
Парень сгорбился, застегнул папку и вышел.
- А ты... - сказала она Якову, когда закрылась дверь.
- Обожаю... - восхищённо прошептал Яков.
- Ух, я тебе! - погрозила она пальцем, и по её лицу скользнула довольная улыбка. Но тут же снова стала суровой. - Дома свари супа. Жидкого хочется. - И ушла.
Яков смотрел ей вслед, блаженно улыбаясь.

***

Как-то раз пришёл солдат.
– Ребе, я воевал в очень горячих точках. Таких горячих, что про них вообще молчат в передачах новостей. Я не то, чтобы люблю убивать, я к этому спокоен. Просто это моя работа, там хорошо платят, у меня хорошо получается.
– В чём же твоя проблема, сын мой?
– Недавно я стал ходить в церковь, и некоторые говорят там, что убивать грешно. Я не могу спросить у них, почему грешно и что же делать мне, потому что я не должен никому рассказывать о своей работе.
– Понимаю, сын мой, понимаю...
Ребе встал из-за стола и, заложив большие пальцы за борта жилетки, стал ходить по кабинету.
– Видите ли, дорогой мой… Женщина рождает ребёнка. Грешит ли она? Неправильно сказать “нет”. В рождении такой же грех, как и в убийстве. Она выпускает маленькое, беззащитное создание в мир, который его ненавидит и хочет убить. Люди не говорят этого вслух, но на самом деле большинство из них рады приходу смерти, так как они избавляются от этого тяжёлого, мучительного мира.
Солдат слушал, кивая словам ребе.
– Поэтому умирать, как и убивать - в этом есть промысел Божий. Однако если убивать без воли на то Божией, то это будет грехом, ибо мы ослушиваемся Всевышнего нашего. Из всего этого следует, что нам нужно уметь точно определять, когда убийство - это рука Божья, а не человеческое недоразумение.
Яков прервался, чтобы перевести дух. На удивление, солдат слушал очень внимательно и с ясным пониманием в глазах.
– Итак, как же нам понять, когда, убивая, мы служим орудием Провидения Господня, а когда мы - несчастная жертва помутнения слабого рассудка нашего? Ответ заключается в вопросе. Когда разум твой замутнён, когда он взлихорадочен, когда он ушёл в дебош - одним словом, когда разум твой неспокоен, то ты не слышишь голоса Божьего и не ведом рукой Его. И в такой момент любая отсебятина, которую ты учинишь, будет грехом, который притянет страдания на тебя и жизнь твою. И наоборот, если разум твой ясен, если он тих, одним словом, если он спокоен, то ты ясно чувствуешь руку Божью, которая направляет тебя. И тогда всё, что бы ты ни делал, будет благом.
Яков взглянул на солдата. Тот смотрел на него чистым взором, но ничего не спрашивал.
– Даже убийство будет благом, - уточнил Яков. Солдат с пониманием кивнул. Яков замолчал. Вдруг солдат нахмурился, как будто о чём-то вспомнил.
– Как-то раз, - начал он, - мы с другом были на задании. Мы должны были ликвидировать одного полевого командира и организовать так, чтобы подумали на другого полевого командира и между их группировками начался конфликт. Мы шли через лес, и вдруг начался обстрел. Мишу ранило в ногу. Если бы я попытался его вытащить, нас, возможно, обоих бы убили. А если бы я его оставил, он мог попасть в плен, где его бы пытали. Поэтому я решил его… Ликвидировать… Он только попросил передать маме, что её сын погиб как герой, в бою. Короче, потом, когда я вернулся, я долго думал, правильно ли я поступил.
Солдат замолчал. Яков тяжело вздохнул.
– Хер его знает, сын мой. Хер его знает…

*** *** ***

— А ты знаешь... — Люба, прищурившись, смотрела на море, блестевшее в лучах утреннего солнца. Они пришли на пляж пораньше, чтобы успеть занять бесплатные лежаки.
— Я ведь уже и не думала, что выйду замуж, а уж тем более что рожу ребёнка. Кому я была нужна в сорок лет с двумя детьми?
Яков молчал.
— А ведь у меня и самой есть еврейские корни, Яков.
— Я знаю, — отозвался он. Ему давно об этом разболтала его нынешняя тёща.
На горизонте скользил белый парусник. Люба вздохнула.
— Надоело мне это море. — Она повернулась набок.
— Мне тоже, — ответил Яков.
— А может, ну его, поедем домой? Я скучаю по Сашеньке.
— Я тоже, — сказал Яков.
Море сонно накатывало на берег свои пенистые волны. Первые отдыхающие, потягиваясь и зевая, расставляли вокруг свои лежаки. Только чайки, расхаживая по пляжу, деловито гоготали, как будто у них уже давно начался рабочий день.

Её голова была набита всякими странными вещами. Ты мог говорить ей что-то, как вдруг она перебивала тебя совершенно посторонним вопросом. Когда мы гуляли, она могла очнуться и спросить, ой, где это мы. Она могла рассказывать одно и то же много раз, ведь она совершенно не помнила, что уже об этом говорила.

Однажды мы пошли с ней в кафе, и она заказала там миндальное мороженое с грецким орехом. Когда я принёс его к нам за столик, она вдруг стала вспоминать, как в детстве уронила тазик с мыльной водой и залила все учебники своего брата, а потом спрятала их и сказала, что их украл сосед дядя Серёжа. Я слышал эту историю уже раз пятнадцать, но мне не хотелось её расстраивать и перебивать, поэтому я выслушал, как будто в первый раз, изображая удивление и интерес. Когда она засмеялась в конце, я засмеялся вместе с ней, испытывая тёплое сочувствие к этой маленькой чудачке. Несмотря на свои особенности, она была очень доброй и её глаза светились, когда она смотрела на детей, животных или тех, кому нужна была помощь.

Мы недолго были вместе. Она сильно простудилась и несколько недель пролежала дома, а мне не хотелось сидеть возле неё и слушать по сотому разу её истории, поэтому я избегал ей звонить или заходить к ней домой. Она почувствовала моё отношение и когда выздоровела, позвонила мне всего раз. Мы сухо поговорили, попрощались и с тех пор не виделись.

Недавно одна знакомая рассказала мне, что у неё есть подруга, она немного странная, хаха, слегка даже чокнутая, честно говоря. Моя знакомая ещё не назвала имя подруги, а я почему-то уже знал, о ком идёт речь. Она рассказала, что её подруга поступила в 28 лет в институт на факультет физики, живёт одна, завела барсука и каждый день кормит бездомных собак, покупая им еду на свою скудную стипендию. Чокнутая, правда? Я улыбнулся и кивнул, да, мол, странная девица, но подумал, а кто же из них счастливее. Знакомая, у которой богатый муж, успешная карьера и которая не выходит из дома, если на ней одежды меньше, чем на пять тысяч долларов, или эта, странная, с барсуком и бездомными собаками? Моя знакомая любит жаловаться на жизнь, и я не помню, чтобы она отзывалась о ком-либо с теплом и благодарностью. Зато я очень хорошо помню глаза той, чокнутой...

———————————

***

Когда Яков Кушнер похоронил свою жену, он вернулся в свою комнатку в коммуналке и долго сидел возле шкафа с её вещами. Этот шкаф они нашли когда-то на помойке и решили, зачем пропадать такому добру. Шкаф был ещё дореволюционный, с резными шишечками и вензелями. Потом Яков нашёл на той же помойке большое зеркало, которое почти вписалось в дверцу шкафа, и так шкаф стал с зеркалом.

Сверху шкафа до самого потолка громоздились вещи жены: коробки, тряпки, старые журналы, ношеная обувь, сломанные зонтики и даже сложенный вчетверо матрас. Яков посмотрел наверх, встал и полез на шкаф, сам не зная, зачем. Он дёрнул за какую-то штуковину, торчавшую сбоку, и все вещи, коробки, тряпки, журналы и даже матрас, всё повалилось на него, как в глупой комедии. Что-то больно ударило его по голове, и перед глазами поплыли яркие пятна. «Старая дура», пробормотал Яков. Он понял, что надо что-то менять.

Однажды Яков шёл по улице и увидел объявление: «Ребе Зацовер. Дорого, но у других дороже». Яркая мысль, как молния, сверкнула в нём. «Мудрый разумом мудрым наречётся», прошептал Яков. Так он стал «Ребе Кушнер. Умному - рубль, глупому - алтын. Оплата почасовая».

1. Первым посетителем был русский мужик, с густой чёрной бородой, в красной косоворотке и блестящих сапогах. Он вошёл, с подозрением сверкая взглядом. Якову стало интересно, не оставил ли он за дверью медведя.

- Я вас, жидов, не люблю, - начал мужик. Якову стало неуютно, но виду он постарался не подавать. - Но у меня, так сказать, беда.

- Слушаю вас, мой до’огой.

Мужик рассказал, что месяц назад он ехал через лес и его остановили бандиты. Они потребовали выкуп, или они оставят себе его жену. «Интересно, в чьих воротах счастье», подумал Яков, но вслух ничего не сказал.

- Вот теперь думаю, что ж делать, денег-то таких нет. Да и не было никогда, - закончил мужик.

Ребе сложил пальцы домиком и сказал:

- Когда попадают в беду, попадают оба. И тот, кто украл, и тот, у кого украли. И только Всевышний знает, чья беда горше.

Мужик посмотрел на него недоуменно, потом его взгляд просветлел, и он хлопнул кулаком по столу:

- От ты жешь! Даром, что жид!

- Касса направо! - крикнул вослед Яков.

2. Следующей пришла симпатичная молодая еврейка с дитём на руках.

- От меня ушёл муж, - всхлипывая, сообщила она.

- Что пропало, всегда может вернуться, - сказал Яков.

- К любовнице!

- Никогда не стоит спешить с судом человеческим...

- И забрал из дома всё золото, - продолжила она.

- Кто обидел малых сих, тому гореть в геенне огненной! - посуровел Яков.

- Что же теперь делать?

Яков задумчиво замолчал. В голове носилось лишь "Хороша, чертовка" и какие-то неприличные картинки.

- Ребе? - окликнула его посетительница.

- Да, да, - встрепенулся он. - Труден случай твой, дочь моя. Но кому Господь много даёт, с того много и спрашивает. Вспомни, не была ли ты нелюбезна с мужем своим, всегда ли интересовалась, как прошёл трудный день его, не болит ли у него что от работы его.

Девушка потупила взгляд.

- Помни, мужья приходят и уходят, а мир в сердце надо хранить всегда.

Она заплакала.

- Ничего, потерявшему - ложку мёда, а нашедшему - пуд соли, - проводил её к дверям Яков. - И о пропаже золота напиши заявление в милицию!

3. Как-то раз к ребе Кушнеру пришёл крупный мужчина, в дорогом пиджаке и с толстой золотой цепью.

- Ребе, - сказал он. - Я богатый человек. У меня много всего. Яхты, дома, женщины. Но когда приходит ночь, со мной начинает говорить моя память, и я не сплю до утра.

- С кем ложишься ты спать, сын мой?

- С блондинкой с одной стороны и с брюнеткой с другой.

- Изобилие и душевный покой идут через лес разными тропами, и не всегда эти тропинки сходятся. Надо спать с тем, кто тебя любит. Заведи себе суку лабрадора.

4. Однажды Яков отправился пообедать в кафе через дорогу от бизнес-центра, где он снимал офис. Там был бесплатный кофе к ланчу и симпатичная официантка, лет сорока и с большой грудью. Кольца на её безымянном пальце не было. Когда она принесла счёт за ланч, он спросил:

– Если человек не носит обручальное кольцо, то он либо ещё не в браке, либо уже. И то, и другое не способствует здоровью. К какому виду ущерба для здоровья склонна ты?

Официантка скривилась, но всё же ответила.

– Когда Бог создавал мужчину и женщину, Он дал одному силу, а другому красоту. Угадай, кому что?

Яков промолчал, потому что понял, что это та женщина, с которой он бы хотел вставлять по утрам искусственную челюсть в глубокой старости.

5. Однажды пришла молодая пара.

- Ребе, - сказал парень, - я талантливый дизайнер, проектирую интерфейсы мобильных приложений для крупных западных компаний: Гугл, Эппл, Майкрософт. Моя жена…

- Я художник-оформитель, - торопливо вставила девушка.

- Так вот, у нас нет детей. А эта… - парень посмотрел на жену со смесью презрения к ней и жалости к своим обесчещенным надеждам. - В общем, она не хочет проверяться на бесплодие.

- А вы сами проверялись? - спросил Яков.

- Мне не нужно, у меня есть ребёнок от предыдущего брака.

- И почему вы развелись с прошлой женой?

Парень смутился.

- Ну, оказалось, что у неё был роман с другим. Встречались за моей спиной.

Яков взял спичку и стал её грызть.

- Когда двое любят друг друга, они вступают в брак, и у них рождаются дети. Когда люди не любят друг друга и вступают в брак, дети могут появиться от того, кого они любят. В следующий раз, когда будете встречаться со своим ребёнком, посмотрите, на какую сторону он смахивает крошки со стола.

Когда они ушли, Яков посмотрел в окно и сказал:

- И нафиг они тратили деньги на ребе, им просто надо обоим провериться.

6. Однажды пришёл православный священник.

- Вы не настоящий ребе, - с порога заявил он. - Настоящие раввины не берут деньги за свои советы.

- Сделай птичку из бумаги и посмотри, будет ли она петь, - ответил Яков.

- Хватит этой галиматьи. Вы ничего не знаете о Талмуде, Священном Писании и Святом Предании, хотя бы еврейском. Как вы можете что-то советовать людям?

Яков глупо улыбнулся:

- Бесконечное сомнение порождает бесконечный страх.

- Кроме того, - продолжил священник, - давая людям советы, основанные не на Святом Писании, вы подвергаете их души опасности.

- Многие знания умножают печали. Не помню, кто сказал, - ответил Яков.

Священник окинул взглядом офис Якова:

- В общем, так. Вы убираете с вывески слово «ребе», а я не сообщаю в Главный раввинат о самозванном раввине.

Яков молча скоблил ногтем по столу.

- Ну, что скажете?

- Когда птенец подрастает и его писк начинает действовать матери на нервы, она выкидывает его из гнезда. Пусть будет по-вашему.

- Ну вот и отлично. - Священник победно выпрямился. - Желаю удачи, - и направился к двери.

- Но есть одно условие. - Священник остановился. – Если я уберу у себя приставку "ребе", вы уберёте у себя "отец".

Священник вспыхнул:

- Вам это с рук не сойдёт! - и, красный, вышел из офиса.

Яков остался один. В тишине тикали часы на стене. "А всё-таки, сколько весит взрослый петух?", подумал Яков.

7. Однажды пришёл алкоголик.

- Бухаю, - сказал он и повесил голову.

Яков немного подождал. Мужчина захрапел. Яков вздохнул. Вдруг мужчина поднял голову и, обведя вокруг мутным взглядом, сказал:

- А вам что здесь нужно? - и снова захрапел.

Яков присел у окна. Светило солнышко, по карнизу прыгали воробьи. Он достал газету.

- Простите, ребе, - через некоторое время раздалось сзади. Мужчина поднял голову, в его глазах снова появилась осмысленность. - У меня такая вот проблема. Ну, вы сами понимаете.

Яков кивнул.

- Я пытался завязать. Кодировался, подшивался. К знахарке даже ходил. Дала мне какой-то травки, ну я попринимал, а потом было первое мая, праздник, ну как не выпить-то? Ну грех же. Ну я и выпил, пару рюмок всего-то… Ну грамм триста, ладно… Короче, поплохело мне, руки-ноги стали отказывать, холодеть уже начал. Отвезли в больницу, там что-то прокапали недельку. Спасли, в общем. Я эту бабку потом чуть не прибил.

Мужчина вздохнул.

- После больницы оказалось, что могу снова пить. Ну, и началось... У меня небольшой завод был, человек сорок работало. Как почувствовали, что нет хозяина, стали всё воровать. Сволочи. Короче, пришла налоговая, говорят, у вас налогов на четыре года не уплачено. А какое у меня не уплачено, я всё всегда вовремя платил! Потом оказалось, что это мой заместитель подстроил. А ещё водку со мной в бане пил, гад. Короче, стали требовать кучу денег, а у меня нету таких, ну и уголовным делом стали грозить. Всё продал: завод, квартиру большую, джип Ленд Крузер. Переехали к тёще в двушку. Пошёл охранником, сутки через трое на автостоянке. Ну и, короче, сутки работаю, трое бухаю. Вот. Помогите, если можете.

- Ну что ж, диагноз понятен. - Ребе откинулся на стуле. - Боюсь, мой дорогой, что ничем вам помочь не могу.

Мужчина посмотрел растерянно.

- Но как же… Ну… А что же мне делать?

- Ну а что вы хотите?

- Ну как… Не пить!

- Ну так не пейте!

Собеседник озадаченно замолчал.

- Нет, пожалуй, всё-таки я хочу пить, - после паузы сказал он.

Яков развёл руками – мол, вот видите. Мужчина просиял:

- А можно, когда я захочу не пить, я снова к вам приду?

- Конечно, мой дорогой, конечно, - улыбнулся Яков.

***

- Как ты думаешь, Любушка, - лёжа в постели, Яков повернулся к официантке, - а если нам взять кредит и открыть магазинчик?

- И что ты в нём собрался продавать? - ответила Люба. Она лежала к нему спиной и не обернулась.

- Носочки, чулочки, шнурки всякие.

- Аренда магазинов сейчас такая, что на чулочках с носочками не выедешь.

- А мы дадим объявление: “Чулочки и носочки, освящённые самим мастером Свами Кришнабабой из четвёртого дома Степануджей Махаваннов”. Люди к нам просто побегут!

Люба скептически промолчала. Яков оживился:

- В магазине будут гореть ароматические палочки, а на входе звенеть тибетские колокольчики. А продавщицу нарядим в китайский халат! - Он хлопнул её по большой круглой попе. Люба усмехнулась:

- Ложись спать, мечтатель, - и выключила настольную лампу.

Она заснула, а Яков ещё долго лежал в темноте, хихикая своим мыслям.